Текст книги "217-я жизнь. Блог бывшего экстрасенса"

Автор книги: Заряна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Лучше на костре, чем с тобой в постели!

И произнесла какое-то местное ругательство, видимо, о рогоносце.

И тут он действительно меня убил. Просто сильно зажал горло и с хрустом сломал позвонки. Умерла я быстро, поскольку умереть хотела. Но он еще долго тряс тряпочное тело, видимо, не сразу смог сообразить, что все уже кончилось. И я откуда-то сверху смотрела, как чернеют следы его пальцев на горле. Потом он опомнился, присмотрелся – и, отбросив мое тело с насыпи вниз, помчался догонять свадьбу. Никто не опознает в этой убогой нищенке, житанилле, его великолепную жену. Просто еще одна попрошайка-цыганка.

Я рывком вернулась сюда. Это всегда похоже на выныривание из глубокой темной воды, когда ты жадно хватаешь ртом воздух:

– Ты что-то видел? – я изо всех сил терла горло и всасывала воздух со свистом.

– Нет, конечно. Только тебя, – сказал Денис самым своим роковым голосом и, как я теперь понимаю, приготовился к более близкому, скажем так, общению.

И тут я, честная душа, да еще под сильнейшим впечатлением, так прямо и вываливаю человеку в лицо:

– А я видела, как ты меня задушил… – и добавляю извиняющимся голосом:

– Правда, я сама тебя вынудила.

И продолжаю массировать горло. Ощущение его деревянных пальцев еще очень явственно, и перекошенное лицо обманутого мужа упрямо стоит перед глазами на том месте, где должна находиться голова реального Дениса.

– ЧТО-О-О? – взвизгивающим шепотом проговаривает Денис.

Вот тут я и поняла, что в кино «падающую челюсть» не придумали для эффекта, а довольно точно показывают. Потому что на каждом новом «о» лицо Дениса удлиняется и челюсть отпадает вниз как бы скачками – бах, бах, бах! И уже лежит на груди, чуть ли не отдельно от черепа, и глаза вытаращены, как у жертвы маньяка в голливудском ужастике.

Все это было бы смешно, но я-то еще не совсем здесь, я еще почти там. И меня прорвало:

– Что-что! Я сделала тебя убийцей, фактически вынудила меня задушить, – начала я резать правду-матку.

Денис еще некоторое время таращится на меня, шумно дышит прокуренным воздухом – и резко выскакивает за дверь.

Подглядывающие и подслушивающие не успели отодвинуться, так что не обошлось без возни «дайте мне пройти» и «ой, нога…». Зато потом доброжелатели еще три дня гадали на всех углах – чем же я так могла оскорбить кавалера и почему у нас все пошло не туда.

Впрочем, если вдуматься, чем я отличалась от них? Я тоже подглядывала и подслушивала. Тоже сплетничала о чужой жизни, да еще с участником процесса. И, главное, все козыри были у меня – что невидящий Денис мог мне возразить?

Поэтому еще с неделю мы занимались в основном работой и старательно избегали любых «духовных» тем. За это время креативный отдел успел справиться с кучей «висяков» и даже выиграть тендер на нового клиента.

Потом Денис все же спросил подробности – и, видимо, сделал для себя вывод, что я, девочка неумелая, молоденькая, все переврала, недопоняла или еще как-то, а онтак поступить не мог.Для него, дамского угодника, такой образ себя был невозможным, то есть неправдоподобным, что на самом деле означает – не нужным.

5.

Понятия не имею, как называется этот метод, мне Денис описал его просто шутки ради. Ложишься, расслабляешься, представляешь, что ноги растворяются, от большого пальца все выше и выше, ты перестаешь их ощущать. Надо постараться следить только за этим, отпустить все мысли. Потом приходит черед рук. Потом еще выше. Потом растворяется голова, последние мысли убегают. Теперь надо представить, каким все было вокруг десять минут назад. Двадцать минут или полчаса. Постараться увидеть то, что находилось вокруг тебя, посмотреть теми же глазами.

Проще всего найти момент, который тебе врезался в память. Или наоборот – то, что ты видишь и делаешь каждый день – и потому знаешь детально.

Может быть, это было сегодня утром.

Тщательно насмотревшись на тот момент – ты видишь все своими глазами, как тогда видела. Теперь переходишь к следующему, более раннему. Вчера или неделю назад.

Затем еще назад – на полгода, на год.

Надо попасть в то состояние, которое было тогда.

Год назад – какое-то значимое событие для тебя, которое запечатлелось в памяти.

Не важно, хорошее или плохое, главное – яркое.

Затем еще назад.

Очень скоро засыпаешь – и в этих снах некоторым могут являться куски прошлых жизней. Но лично мне пришлось делать это упражнение не раз, не два и даже не десять, пока я не дошла до самых первых воспоминаний детства. Мне около трех лет, я пришла в детсад в новом желтеньком платье с карманами в виде больших белых гусей. Я помню, как опускаю в них ладошки, а ладошки не лезут: нашлепки-гуси большие, но отверстия карманов в них маленькие. Видимо, это один из первых для меня конфликтов между формой и содержанием. Внешним и внутренним. Тем, что хочется, и тем, что у тебя получается.

Через несколько недель таких развлечений я попала во внутриутробный период. Приятно и спокойно, как в жизни потом никогда не было. Меня окружала черно-красная мгла, убаюкивающая, питающая, созданная для меня и полностью охватывающая все мои потребности. Моя собственная персональная Вселенная.

Тем хуже переживается сам процесс родов. Так, как страдает только что родившийся ребенок, мы не страдаем больше никогда. Потеряв свои идеальный мир, испытав чудовищные, ни с чем в жизни больше не сравнимые нагрузки (просмотрев более 100 своих и кучу чужих жизней, могу говорить это уверенно), мы оказываемся в месте, которое нам абсолютноне подходит. Которое само по себе мука. И так, как кричит новорожденный – это плач без слез, без мыслей, без надежд. Потому что у него ничего нет и ему нечем даже утешиться. Кроме материнского молока. Но шок этих первых секунд, когда ты попал в место, которое тебя уже убивает, остается с нами навсегда! Воздух разрывает тебе легкие. И жуткий свет разрезает твой спокойный черный мир, и тебе совсем негде от него укрыться. Свет, воздух, холод, оглушительные звуки, физическая боль и усталость, страх, безнадежность. Нет таких слов, чтобы описать отчаяние младенца, потерявшего все. И ведь ты никого не просил тебя выпихивать наружу!

Следующим за этими переживаниями идут собственно прошлые жизни. Причем это чаще всего бывает какой-то самый яркий момент – очень часто это момент смерти либо самой большой ошибки той жизни. Не удивительно, что Денис меня избегает. Его представление о себе как о прекрасном принце не соответствует моим словам.

Конечно, все мы хотим увидеть себя Наполеонами, героями и принцессами. Собственно, за этим мы и лезем в прошлые жизни… Нам не хватает идеальных картин себя. 99,999 % населения долгие века были крестьянами и вели монотонную жизнь в попытке отбить для себя хоть немного милости у природы. Но все пытаются вспомнить только что-то особенно возвышенное и уникальное.

6.

Я, разумеется, переживала. Во-первых, злилась на Дениса – нежный какой, прынц. Во-вторых, злилась на себя. Так глупо обидеть кавалера, без пяти секунд бой-френда (разумеется, я тайно, да что там, почти явно надеялась, что прошлые жизни и всякие гляделки нас сблизят!).

Облила обильными слезами жилетки подружек и мамы. Исписала несколько пачек бумаги своими переживаниями – вдоль и поперек, вкривь и вкось. Рвала их, комкала – это такой мой личный способ успокаиваться. Взятый на вооружение у одной моей подруги, девушки чрезвычайно сдержанной в проявлениях эмоций, никогда не повышающей голоса ни на кого. Даже в серьезных личных разборках, даже на подчиненных. Даже на детей и своих собак. Так уж ее воспитали.

Зато от сдерживаемых негативных эмоций у нее постоянно развиваются мигрени, невриты, диареи и многое другое, что может приключиться у человека с итальянским темпераментом, если связать ему руки и рот.

Где-то на психологических курсах она узнала технику «бумага все стерпит».

Когда тебя разрывают эмоции – просто начни писать все, что у тебя есть в голове, на бумаге. Не стесняйся в выражениях, рви, комкай, плачь, но пиши до тех пор, пока в голове не останется пустота, сколько бы часов на это ни ушло.

В идеале потом надо отложить все исписанные листы на несколько дней и недель. Когда ты снова вернешься к этим записям, то увидишь, что фактически одни и те же мысли повторяются по кругу через равные промежутки времени. Так что фактически в голове все время вертится одна и та же пластинка. Когда нам плохо, мы так громко кричим «за что?», что редко задаем вопрос «что делать?». А задавая, заняты чем угодно, но только не слышим ответа Бога, его подсказок. Мы переживаем и пережевываем, мы страдаем, негодуем, надрываемся и чаще всего просто повторяем одни и те же слова по бесконечному кругу.

Короче, однажды бойфренд моей подруги повел себя неадекватно и, поставив ее перед каким-то неблаговидным фактом, смылся восвояси. И она пошла портить бумагу. И портила ее часа три. Пол был застлан листами А4, на каждом красовались надписи «ну вот козел, что теперь делать… если бы я… его надо было бросить к чертям еще прошлый раз… и вот теперь из-за этого дебила …», и эти фразы повторялись бессчетное количество раз с незначительными вариациями.

Несколько успокоившись, она собрала листы в стопку и, как «правильная девушка», положила их в сервант, чтобы разобраться потом – таковы условия психотехники.

Далее вышло неожиданно. Молодой человек явился мириться и помирился. Дисциплинированная девушка постаралась «разобрать ситуацию» и воздержалась от ругательств. А через день он от скуки залез в ее сервант и узнал, что на самом деле она думает о его поведении.

Самое замечательное в этой истории то, что для него все это было глубоким шоком. И это онустроил ей скандал о том, что она считает его козлом и другими тождественными животными.

Так что знание законов психологии не освобождает от ответственности!

Да, а во-вторых, я злилась на себя! Ну а в-третьих, и в главных, я сама испугалась и сильно запуталась. Встретить здесь человека, с которым ты уже была когда-то вместе, вообще, наверное, редкость, я об этом только в книгах читала. К тому, что это случиться в моей личной биографии, я точно была не готова. Тем более сразу двое «бывших» – и все за какие-то две недели! Ну и стоит ли мне связываться с человеком, который уже меня убил когда-то? Что хорошего от него можно ждать? И пусть он здесь культурный и обаятельный, я-то точно видела его ненависть, и мне кажется, он принес ее сюда с собой. Да и моя ярость на момент смерти была… сильнее страха смерти. Наверняка мы завязали тогда кармический узел (а узлов я очень боялась, начитавшись, что в этой жизни их придется развязывать и отрабатывать, и я не хочу ни быть задушенной, ни душить других – моя голова была полна подобных идей, о которых никто ничего точно не знает, но многие любят обсуждать).

Да, все ученья говорят, что ненависть надо искупить любовью, и виноваты мы были оба, и прочие ля-ля-ля, вот только, если честно, то я изрядно к нему охладела.

Без пяти секунд роман, которому заранее перетерли все кости коллеги в офисе, завис, как перегруженный компьютер. «Программа выполнила недопустимую операцию и будет …». Будет что?

Любые попытки понять прошлое – это попытки предсказать, а лучше запрограммировать будущее. Мы его слишком боимся, копаясь в писаной истории, в учебниках и архивах. Мы перед будущим раболепствуем, заигрываем, подкупаем. А уж если кто дорывается до истории прошлых жизней… «А давайте я посмотрю, что у меня было. Какие были кармические следы, чтобы я их быстренько увидела, исправила и ничего ужасного у меня бы больше не было».

Положа руку на сердце, для меня это было обещанием, что здесь я все смогу преодолеть, потому что умная. Или потому что уже преодолевала. Правду сказать, во многих жизнях мне встречались такие драмы и такие испытания, что нынешние кризисы современного человека можно считать прогулкой по парку аттракционов с чудовищами из пенопласта. Ну а раз я когда-то это проходила, то и сейчас смогу! Это давало дополнительный балл моей уверенности в себе.И, несмотря на страхи, опасения и подозрения, я была увлечена чрезвычайно. И очень горда собой, что я так могу! Ведь мало кто может подобное, а у меня выходит! Ведь даже в книгах не написано, что кто-то может видеть все это наяву! И потому я позволяла мутной воде времен уносить меня часто и по ее настроению. Я видела себя древней доисторической рыбой и крестьянкой на рисовой плантации. Я была монахиней – несколько раз и в нескольких разных монастырях, настолько далеких друг от друга по обрядам и самой вере в Бога, что проще сравнить апельсин с пылесосом. Молодой пантерой, которая только что родила двух белёсых котят и теперь вышла на первую охоту. Еще очень слабая, она подвывала от страха и бессилия, но точно знала, что поесть надо обязательно. Стражником, убийцей, деревом…

7.

Зато я живо заинтересовалась Антоном. Еще бы мне не заинтересоваться: если мы были так счастливы даже под угрозой пыток и смерти. Даже без денег, без гарантий безопасности, без будущего.

Если я была с ним так счастлива 10 лет, что не променяла бы ни один день во дворце с мужем! Если добровольно пошла на смерть, когда его не стало!

Что ж это была за любовь такая? И будет ли она такой сейчас?

А весьма чуткий к таким настроениям юноша усилил натиск. Он всегда был рядом, как кот возле пакетика с Вискас. Он был готов чинить мой компьютер. Нести мои тяжелые вещи. Сопровождать. Слушать. Понимать. Он становился так же естественным в моей жизни, как шуба зимой и босоножки летом.

Кстати, это он прилепил мне имя «Маняша» вместо затертой «Машки». Мол, ты так меня к себе манишь, что называть тебя иначе было бы просто не честно.

Умница какой! Копирайт я оставила за ним, а имя присвоила себе и стала носить с гордостью.

Я почему-то очень хорошо запомнила тот день, как я собиралась на встречу со своим старинным другом. Который привел мне кого-то, кто хотел бы поучиться эзотерике.

Я долго отнекивалась, говорила, что ничего не знаю (специально скромничала, потому что считала, что я-то ого-го, знаю). Трёхсторонняя встреча должны была состояться на моей станции метро в центре зала, разумеется. Где ж еще в Москве встречаться…

Помню, как я тогда долго поправляла волосы у зеркала, часа три выбирала одежду покреативней (то есть пооригинальней) и думала о своей второй половинке, о том, что я-то с моей чувствительностью его точно узнаю. О том, что мне уже целых 25 и не стыдно ли в этом возрасте не иметь любимого человека (поклонники не в счет). Чувствую ли я себя одинокой? Или это называется модная «свобода»?

В метро было пусто и гулко. Перестук моих высоких каблуков по лестнице «та – тадам – та – тадам» заполнил, кажется, всю станцию. Тонкий юноша посреди платформы поднял голову. Я заметила его еще с середины лестницы – интересный какой, подумала я. Жаль не ко мне…

Давнего друга не было. Интересно, чего еще я ждала от этого раздолбая, сейчас придется его ждать, а ждать я ненавижу. Вот просто не выношу саму идею ждать мужчину, по моему феминистическому мнению это просто оскорбляет даму. Я уже даже приметила лавочку в середине, уже приготовилась на нее садиться, когда одинокий юноша потянулся ко мне. То есть я сначала почувствовала, как он ко мне тянется, а потом он сделал несколько шагов в мою сторону.

– Вы Костю ждете?

– Угу, – сказала я неуверенно. Юноша обежал меня взглядом, что-то прикинул с таким выражением лица, будто умножал трехзначные числа в уме.

– Друг наш опаздывает, он меня послал первым, – видимо, молодой человек остался доволен результатом вычислений и объяснил наконец: – Костян сказал ехать к вам, а он подтянется.

– А вы Антон? – теперь я уже могла позволить себе «официальное» любопытство и тоже просканировала юношу. Действительно симпатичный.

Мы стали болтать о чем-то нейтральном и пошли к выходу. У юноши были очень темные, бархатные глаза, как будто с подогревом. Располагающие скромные манеры и три кило обаяния. Поэтому я решила про себя, что этот слишком хорош для меня. И вздохнула. Мальчики-мажоры не для меня, они слишком… успешные, все им в руки само идет, не мой случай.

По дороге, в автобусе, забитом потными злыми людьми, Антон посматривал на меня и шевелил губами – что-то говорил тихонько. Я его плохо слышала, переспрашивала, он отшучивался. Позже он признался, что всю дорогу шептал слово «жена» и глядел на меня. Примерял – и не верил, что все это возможно. Я ему показалась слишком роскошной для него, скромного мальчика.

В моей по-летнему душной квартире было тесно и пахло увядающими девичьими мечтами. Мы сидели на полу по-турецки, пили чай, болтали об эзотерике.

Антон осторожно выспрашивал меня на тему – что меня занесло в эту степь? Это так модно, отвечала я! Не рассказывать же о том, что я мечтаю понравиться Денису! Теперь все в этом разбираются, все так говорят, но вот он никогда не видел таких людей в жизни, только по телевизору. Только друг как-то ему спьяну проболтался, что он сам занимался, но когда на следующий день Антон к нему пристал бульдожьей хваткой, то трезвый друг стал открещиваться, говорить, что он тогда маленький был – и «сдал» меня, вот только он меня знает из «таковских».

Потом Антон говорил, что он ожидал от меня чего-то ведьминского, особого, зловещего. И то ли друг так наплел Антону, что я какая-то не такая, то ли это дофантазировал сам юноша, но меня он представлял какой-то помесью ведьмы и робота с компьютером вместо головы. Когда он на прощание в этом признался, я хохотала до икоты.

В тот день никто ничего угрожающего не заметил – и вообще все казалось вполне невинным. А между тем, можно сказать, что гром уже грянул, и самое время было бы креститься, только никто из нас этого не сделал. Ни я со всей своей хваленой сверхчувствительностью, ни Антон с его фантастической интуицией.А на второй встрече, тоже вполне по делу – антивирусы он мне привез – и случился казус с испанскими любовниками. Что Антона, как выяснилось довольно быстро, от меня не только не отпугнуло, но, напротив, стало для него проблесковым маячком: эту женщину можно получить вот так!

8.

Ну а Денис все решал сложные морально-этические вопросы. Можно ли верить женщине на слово? Нет, такого быть не может! Он не такой! Он себя лучше знает. Или, может быть, ему переключиться на девушку попроще, без сюрпризов?

Мне очень нравился Денис, я глубоко сожалела о своем неразумном поведении и решила взять объяснение в свои руки. Но стоило мне решиться – все, сегодня мы с ним останемся и поговорим, как он срывался с работы ракетой, которая уже отбросила вторую ступень. Или наоборот, когда меня мучили сомнения, он как бы вроде бы что-то такое проявлял.

Это напоминало сложный испанский танец (фу, опять Испания!). Кажется, он называется фанданго – два человека, обычно мужчина и женщина, танцуют друг напротив друга. То есть именно напротив, но не вместе. То мужчина начинает красоваться и выделывать па перед дамой, он придвигается к ней, выгибается, теснит ее, как павлин предъявляет хвост – дама отступает. То наоборот инициатива переходит к женщине и теперь уже в нерешительности отступает мужчина. Соль и суть этого танца – темперамент, страсть, агрессия. Соперничество, подавление.

На чьих условиях мы будем вместе? Кто поведет? Но на самом деле это не парный танец. Он не заканчивается чем-то вроде счастливого танго. Когда неистовая музыка успокаивается, партнеры просто расходятся.

Так и у нас никто не делал решающего шага. Как-то мы с Денисом просидели до 9 вечера в соседних кабинетах за стеклянной перегородкой в надежде, что кто-то подойдет первым и куда-нибудь позовет. Прошлые жизни лучше было не чесать – больная тема. Книги обсудили уже давно. На его бесконечные духовные группы я не ходила, обсуждать, что мне привиделось в последней медитации, он не любил. Думаю, просто откровенно завидовал, потому что сам не видит.

Так под прицельным огнем сплетен всего офиса мы продолжали быть друг другу никем. Причем ни он, ни я не были скромниками. Скорее это действительно были законы фанданго. В этом танце каждый был звездой и готов был тянуть партию сколь угодно долго, лишь бы любовались на него. Каждый хотел себя подороже продать.

Антон очень выигрывал на его фоне. Он не ставил условий, не набивал цены.

Он ждал меня после работы – без предупреждения, без разрешения. Просто, во сколько бы я ни вышла из офиса, позже на час или три, он оказывался у дверей здания. Меня это подкупало – так старомодно ухаживает, так красиво.

Он ничего не требовал, только задавал эзотерические вопросы и впитывал мои ответы с восхищением деревенского недоросля. Мне это льстило – все любят считать себя продвинутыми.

Он угощал меня конфетами, которыми были забиты его карманы – кажется, он ими только и питался. Меня это умиляло.

Он позволил мне вести и солировать так тонко и умело, что это действительно был или природный дар или сверхинтуиция. Либо действительно опыт прошлых жизней, который он на мне уже отточил когда-то.

Нет, разумеется, здравые мысли, что он мне не пара, он бедный студент и младше меня на 4 года, постоянно вертелись у меня в голове. Денис в этом смысле был перспективнее – профессия, квартира, машина, «правильный» возраст. Вот только его женщины слишком любят, это безусловный минус. И он их – а это минус ище.

К Денису меня тянуло… самолюбие. Хотелось отхватить ценный приз, и времени на него потраченного жалко. К Антону несло самым сильным из всех ветров – силой воображения.

9.

Недавно я нашла в дневнике описание Антона на момент нашей первой-второй встречи, когда я не строила на его счет никаких планов, и взгляд мой был достаточно объективным.

Он и сейчас стоит передо мной – темноволосый, высокий, тонкий, сутулый, в своей полосатой футболке, мягкой и немного мятой. Немного потерянный, чуть дерзкий, взгляд чуть рассеянный и при этом примечающий какие-то детали, как если бы из его огромных теплых глаз выглядывал кто-то другой, очень чуткий к настроениями человека и умеющий этим управлять. У меня такое ощущение остается от ряженых персонажей, которые на улицах больших городов раздают рекламки. Снаружи-то это Микки Маус, но кто сидит внутри него и управляет этой двухметровой радостью? И так ли этот человек добр? В Антоне иногда проявлялся этот «второй», под его «ростовой куклой» мне виделся не человек, а какой-то зверь, скорее хищник, но не поймешь – домашний кот это или болотный манул, размеров-то не видно. Да и выглядывает этот зверь время от времени, чтобы проверить что-то, про что знает только он сам.

Голос у юноши успокаивающий, вкрадчивый. Звучит ровно и мягко, с приятным, каким-то теплым тембром. Не возражает, в споры не встревает, слушает очень внимательно и как бы по-собачьи: склонив голову, пристально глядя на лицо и рот собеседника.

В тот момент, когда Антон чувствует, что собеседник расслабился и полностью успокоился, он начинает шутить. Если человек ведется на его юмор – он расправляет плечи и начинает выдавать все более одиозные или даже кощунственные вещи. И все это с мягкой улыбкой, так что на него никто не сердится, хотя он позволяет себе говорить вещи довольно дерзкие. Но общая расслабленность собеседника, невинный вид милого мальчика и общая атмосфера тепла, которую он филигранно создает и поддерживает, не дают людям относиться к нему плохо.

Движения мягкие и гибкие, как бывает у хорошо тренированных людей. Даже кажется, будто его медленные, какие-то длинные движения отрабатывались под толщей воды, где медлительность – следствие сопротивления среды, а не черепашьей скорости. При этом время от времени он делает какие-то внезапные порывистые движения – совершенно вдруг! Подскакивает на месте и начинает резко бегать по комнате, буквально взлетает на заборчик и двигается по нему с небрежной грацией кота. С заборчика он вообще похож на дворового кота, и сверху вниз смотрит, будто ждет, что его облают – косится недоверчиво, но с превосходством.

Безусловно привлекательный, Антон оставил у меня ощущение «что-то там есть еще…», ни ухватить которое, ни описать у меня не получается. И это вызывало любопытство.

10.

В такую душную летнюю ночь плохо спится. Полная луна будит женские инстинкты.

Бессонница молодой девушки – это скорее грезы о неземной, вечной (и прочие эпитеты) любви. Кто бы мне тогда сказал древнюю мудрость «Бойся своих желаний, они могут сбыться!» С другой стороны, кого бы я послушалась с моим-то упрямством?! Я предавалась мечтам, как вдруг часы громко отбили какое-то количество раз – и я очнулась. Буквально на моих глазах из стены вышли два мужчины в монашеской одежде и со свечами в руках. Они вышли из моей стены, как будто из темного коридора в подвале какого-то храма. И шли друг за другом, чинно, плавно, наклонив головы под темными капюшонами. Они обошли мою комнату по кругу, как солдаты, которые собираются сменить караул. Затем бесшумно встали по обе стороны от моей кровати и стали шевелить губами. Пламя свечей бросало свет на их суровые и торжественные лица. В одном угадывался Антон, вторым явно был Денис. Они стояли, молитвенно сложив руки, и шептали.

Я протерла глаза и только тут поняла, что, во-первых, темно, а во-вторых, я вижу их и с открытыми, и с закрытыми глазами. И еще – что они прозрачны и сквозь них я вижу свои стеллажи и столик у стены.

Щипать себя я не стала – а вдруг проснусь? Чуть отойдя от испуга, я смогла разобрать слова. Каждый молился, чтобы я выбрала его!

Вот тут уж я резко села на кровати, пульт от телевизора грохнулся об пол. Оба псевдомонаха не обратили на меня никакого внимания, даже не дернулись.

Нет, конечно, мое самомнение огромно, но все же и у него должны быть какие-то границы!

Утром я проснулась с приятным чувством удовлетворенных амбиций и назойливым вопросом «что это было?». Пришлось окольными путями, с заворотами и ссылками на зубодробительные техники медитации допрашивать каждого кавалера – чем занимался вчера ближе к полуночи, о чем думал, где витал. Антон в свойственной ему одному нежно-наглой манере сказал, что «позволил себе помечать обо мне».

Денис открутился даже от самого вопроса, не говоря уже о необходимости отвечать. Чем косвенно доказал правдивость моего виденья.

Приятно чувствовать, что тебя так… ну не любят, вожделеют – наверное, более правильное слово. Не только в физическом смысле, но и в душевном. Или у мальчиков все не так?

Кстати, я никогда не считала себя неотразимой особой или что-то такое. Маленькая, смешливая, ловкая и неглупая, я не подходила под современные идеалы красоты – высоких блондинок, заглядывающих в рот любой подходящей особы в брюках (и даже трико). Мне всегда было что сказать человеку, и я никогда не отказывала себе в этом удовольствии.

Кажется, за все века я так никогда и не была уверена в своей привлекательности. И это при том, что во многих жизнях меня считали красавицей. Ну, разумеется, в традициях той местности, где жила. Мужчиной помню себя всего один раз, и то уже умирающим стариком, поэтому ощущения себя как мужчины у меня вообще отсутствуют.

Но вот что удивительно. Неуверенность в своей привлекательности и постоянные сомнения в том, что я не подхожу под стандарты, были всегда – разные по интенсивности, в зависимости от темперамента. То я была недостаточно высока, то слишком худая. Сейчас я, как и все девушки, вечно мечтаю похудеть. То нет во мне «интересной бледности», то недостаточно темная (а по индийским стандартам в красавице все должно быть темным – волосы, кожа, глаза). То недостаточно толстые икры – могут замуж не взять, потому что у северных народов жена должна волочить на себе не только домашнее хозяйство, но и пьяного мужа. Я страдала, что недостаточно стара (да, были периоды истории, когда ценились женщины «галантного» возраста!), и о том, что никогда уже не буду юной. О не том происхождении и не той национальности я тоже страдала, разумеется!

Если рассматривать только выбранные эпизоды на эту тему из разных жизней, просто сложив все эти мелкие «беды» каждой женской судьбы, то получится примерно то, что мама так часто наблюдала в моем подростковом возрасте.

Интересно, все женщины такие? Или это такое свойство моей души – всегда стремиться быть идеальной (и, разумеется, по своим собственным стандартам я никогда такой не бывала). В нашем времени это свойство развернулось в полной мере. Лет с 12 мне было свойственно хроническое недовольство своей внешностью.

Я подходила к зеркалу, внимательно на себя несколько минут смотрела и начинала страдать. Например, у меня слишком высокий лоб. Ближайшие месяц – полтора были посвящены отрезанию челки, которая укладывалась и так и эдак, чтобы уж-ж-ж-жасно высокий лоб как-то замаскировать. Причем никакие уговоры мамы, никакие здравые рассуждения и прочее на меня не действовали.

Через некоторое время, видимо, достаточное для моего морального самоуничижения, я снова подходила к зеркалу – и вдруг на меня снисходило озарения. Ба, да у меня же чудовищно оттопыренные уши! Просто позор какой-то, как можно жить с такими ушами! Про лоб я забывала напрочь, и теперь волосы маскировали два локатора на моей квадратной голове. Втолковать, что у меня вполне нормальные уши правильной формы, было нереально. Не действовали даже обходные пути – мол, при твоих пышных волосах уши не заметишь при всем желании.

Ага, да! У меня же не такие волосы – еще через месяц думала я.

Уши забыты, и теперь я мучительно выбираю краску для волос! Так мои комплексы постепенно опускались к носу, губам, зубам, подбородку, плечам.

Когда они первый раз, годам этак к 14, дошли до пяток, моя мамочка подумала, что я теперь-то отдохну и стану хоть чуть-чуть нежнее относиться к себе. Мама считала, что просто не осталось части тела, к которой бы я не придиралась, и ее жилетка теперь просохнет.

Дудки! Женщины, особенно юные, логике не подчиняются! Я просто снова начала сверху! Причем, что характерно, все это проходило вполне серьезно и доставляло мне массу трагических минут!

Вы думаете, когда я выросла, я поумнела? Как же. Просто я уже более тщательно изучила современную моду и знала, чем вписываюсь в принятые стандарты, чем нет. То есть я стала меньше придумывать, зато интенсивнее страдать по более «реальным» поводам.

11.

Любовный треугольник «завис» месяца на полтора. Я встречалась с Антоном – как бы по-дружески, но чуть ли не каждый день, а с Денисом в офисе мы продолжали высокодуховное общение.

Наверное, в рекламном агентстве уже не осталось человека, кто бы не острил про «высокие отношения» – короче, эти креаторы парят друг другу мозги, вместо того, чтобы … ну далее по мере испорченности и развитой фантазии.