Текст книги "Счастливым хочет быть каждый (СИ)"

Автор книги: Zaraza takaja

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

«…Да нет же, не увёл, а выкупил на подпольном рабском рынке, который содержал наместник…»

«… Да что вы такое несёте! Это наместник попытался выкрасть у Салема супруга, за что и поплатился…»

Все приглашения на приёмы, как и просьбы посетить мой особняк, я безжалостно уничтожал, не желая втравливать супруга в дворцовые сплетни. Но наше с Ноэлем уединение оказалось грубо прервано именным приглашением императора на летний бал во дворец.

– Нам придётся поехать, да? – склонил на бок голову супруг. – Я не люблю балы. Все будут поздравлять с фальшивыми улыбками, а за спиной обсуждать. Жаль, что нельзя взять с собой химер, чтобы отгонять назойливых сплетников.

– Химер – нет, а вот аманта ты вполне можешь взять.

– Дарман? Ты предлагаешь мне выдать Миалле за аманта? – Ноэль удивлённо замолчал и вдруг фыркнул: – Про нас и так в каждом доме сплетничают.

– Одной сплетней меньше, одной больше…

– Заставь всех вокруг видеть иллюзию, и тогда нож врага ударит в пустоту, – тихо произнёс Ноэль. – Мне Миалле так говорит, когда ругает за то, что я рассказываю о себе лишнее.

В императорском дворце традиционно дается четыре основных бала. Осенний, или «бал женихов», где царит романтическая атмосфера и на который каждая семья стремится вывезти своих сыновей. Зимний бал – чопорный, консервативный. Время семейных пар, решивших вспомнить молодость и устроить себе праздник. Весенний – на котором принято обсуждать деловые вопросы и решать насущные проблемы.

И летний – лёгкое безумство вседозволенности, единственный день в году, когда можно похвастаться не только одеждой и украшениями, но и своими слабостями и магией. Летний приём организуют на улице. Вокруг дворцового пруда расставляют столы, диваны и беседки. А саму водную гладь зачаровывают так, что пруд превращается в бальную площадку. Под ногами плавают рыбы, цветут кувшинки, а гости ходят по воде, как по стеклянному полу.

Летний бал – время излишеств и роскоши. Если блюда – то экзотические, если вина – то редкие, если гости – то особенные, если развлечения – то запретные в другое время. Только на летний бал супругам разрешается привезти аманта. И только после появления на летнем балу амант признаётся официально и может в дальнейшем пользоваться привилегиями.

Аманат в империи ограничен кучей условностей. Во-первых, амант принадлежит младшему супругу, а значит, должен внешне соответствовать своему образу «постельной игрушки», иметь хорошие манеры или хотя бы умение угодить. Именно по этому критерию в своё время я не мог представить Вела как аманта Натана. Ну никак не похож был дружинник на изнеженного мальчика.

Во-вторых, признанный амант получает ежегодное денежное содержание, но при этом лишается права войти в благородную семью. Ни один аристократ не возьмёт в мужья бывшего аманта, каким бы ни было его происхождение. Таких мальчиков наигравшаяся семья обычно отдаёт за торговцев, чиновников или дружинников как гаранта заключённого договора. Получивший отставку амант не имеет права отказаться, а может лишь выбрать из предложенных вариантов.

На аманат часто соглашаются младшие дети обедневших или беглых аристократов, которые понимают, что хорошей партии им не видать, а обеспеченная жизнь простого человека всё же лучше, чем стать военным трофеем у более удачливого соседа, захватившего их земли. Ведь внутренним набегам император не мешает. Если ты слаб и не можешь удержать надел, не можешь привести свой край к процветанию – тогда уступи место другим. Владетель должен быть сильным.

Ну я отвлёкся… Идея вытащить на летний бал Миалле мне показалась интересной. Мы с Ноэлем слишком сильно всколыхнули это болото, да плюс смену наместника Далиавана тоже связывают с нашими именами. А это значит, обязательно найдутся люди, которые попробуют подловить нас поодиночке. Меня могут вызвать к императору, могут отвлечь разговором, да много чего могут. И я не хочу, чтобы в такой ситуации Ноэль остался один. Всё же не настолько хорошо он освоился со своим новым положением, и любой его промах сразу станет моим как старшего мужа.

***

Ноэль Салем

Два месяца! Всего какие-то два месяца прошли после Весеннего бала, а моя жизнь совершила такой поворот! А ведь родители даже не знают, что я теперь не баронет Марлеран, а младший лорд Салем. Написать им письмо? Вот только я слов таких не подберу, чтобы объяснить им всё. А короткое: «…я тут замуж случайно вышел и в государственную измену вляпался…» – их только выбьет из колеи и заставит надумать ужасов. Лучше я после бала уговорю Дармана посетить баронство.

И вот Миалле ещё… Иногда мне прибить эту тварь хочется. Я даже пару раз не сдержался и шарахнул его болевым импульсом. Только ему всё равно. Терпеливый, гад, да ещё и ехидный. В последний раз мне так и сказал: «Если ты, господин Ноэль, меня убить хочешь, то не стоит этого делать в комнате. Мышцы человека после смерти расслабляются, потом неделю от запаха не избавишься, а ковёр и вовсе выкинуть придётся. А жалко, ручная работа, между прочим».

Мне после этих слов так мерзко стало и стыдно. Я извиняться стал и даже предложил отпустить его и десять тысяч из своих денег дать, чтобы он смог наладить свою жизнь. На что Миалле рассмеялся и заявил, что не намерен менять сытую спокойную жизнь на неизвестность в чужой стране, где у него ничего нет. Ну а то, что его хозяин бестолковый малолетка – так это поправимо.

Услышав такое, мне захотелось стукнуть его ещё раз. Правда, привязкой я больше пользоваться не стал – попытался кулаком ударить. Но где там! Миалле даже не защищался – просто уклонялся, и я так и не смог его достать. За этой беготнёй нас и застал Дарман и, немного постояв, включился в игру. Закончил всё Дарман, просто поймав меня и прижав к себе. Посмотрел, как Миалле ловко спрыгнул со шкафа, куда мы его загнали, и сказал:

– Значит, прав был Вел, когда заподозрил тебя. Рассказывай, кто такой?

– Шунали.

– Мне это ни о чём не говорит, – фыркнул Дарман. – Подробнее.

– Раб, любовник, скрашивающий досуг не только в постели. Музыкальные инструменты, танцы, песни и, самое главное, специалист по тихим поручениям.

– Это как? – прищурился Дарман.

– Так иногда бывает… – начал Миалле, вскинув голову и чуть поведя бедром, – …что хозяин рад не каждому гостю. Если твой обидчик сильный маг и осторожный человек, но при этом он всё равно остаётся мужчиной и…

Договорить Миалле не успел, потому что Дарман вдруг перехватил его руку, измазавшись при этом в чём-то липком.

– …и если бы это был не джем, а яд, то вы были бы уже мертвы, господин Дарман.

Невероятно, но я совершенно не заметил, когда Миалле успел взять со столика ложку с вареньем и подойти к нам вплотную, вымазав Дармана. Дарман, похоже, думал точно так же, потому что подозрительно смерил взглядом расстояние от шкафа, с которого спустился Миалле, до столика и оттуда до нас.

– Маг?

– Нет, просто ловкость рук, – усмехнулся Миалле и протянул мне браслет, который только что был надет у меня на руке. – Я не владею мечами, не стреляю из лука, я не могу незаметно проникнуть в комнату или снять магическую защиту. Зато в совершенстве владею способами отвлечения внимания, тонким стилетом и могу приготовить яд из любого подручного материала. Даже в Тамаре наличие шунали редкость, так что не удивлён, что в других странах о нас не знают.

– Ты сказал, что шунали – раб. И где твой хозяин?

– Умер, случайно и не в Далиаване. Он часто в другие города уезжал, а меня оставлял в лавке. Вот в такой поездке он и погиб.

– Как ты узнал?

– Магический ошейник развеялся. И раз я до сих пор жив, то к смерти хозяина не имею никакого отношения.

– И что, его наследники так и не пришли за имуществом? – спросил Дарман. – Ведь если я правильно понял, то та лавка принадлежала твоему хозяину, а не тебе.

– А они не знают, что Аттаин мёртв, – усмехнулся Миалле. – Он редко появлялся в Далиаване и лишь затем, чтобы оставить мне несколько свитков с разной информацией. В каком монастыре империи сколько женщин, владеющих магией, кто из аристократии с кем в ссоре или, наоборот, – заключил союз и так далее. Отдыхал неделю и снова пропадал. Я эти свитки разбирал, переписывал на тамарский, а потом отсылал с кораблём. Они сами знали, кто в Тамаре их забирать будет.

Когда я понял, что ошейник развеялся, то растерялся. Здесь я уже привык жить сам по себе, и возвращаться, снова становясь семейным имуществом, мне не хотелось. Я продолжил торговать в лавке, думая, как мне быть дальше. Пока думал – вернулся торговый корабль. Тогда я взял и просто написал что-то похожее на отчёт Аттина. Отправив его в Тамар, я получил письмо от его семьи и отсрочку ещё на три месяца. А потом снова написал и даже отправил подарки его наложникам и требование прислать ещё товар для лавки.

Я почти год так прожил, солидную сумму скопил, только деньги не решали моей проблемы. Здесь, в империи, я чужой, хоть и знаю язык и законы. А ещё любой тамарец с первого взгляда определит во мне раба по татуировке на шее. Её ничем не свести, даже магией. Когда в лавке появился Ноэль, я даже не думал о похищении. Но когда понял, что он не местный, а прибыл издалека, что один, без сопровождения, да ещё и девственник, вот тут идея и пришла в голову.

Я собирался от имени Аттаина отправить его семье с письмом, что это замена мне. Что меня Аттаин подарил местному аристократу, но неофициально, поскольку в империи владеть рабами нельзя. И этому письму бы поверили. Как раз из-за присланной замены. А я бы пошёл к кому-нибудь слугой. И даже если бы кто-то из соотечественников заинтересовался, то семья Аттаина подтвердила бы передачу. Но не вышло – значит, так угодно было богам, чтобы вместо раба я получил хозяина. Бестолкового малолетку, обмануть которого может каждый и который считает, что если выгонит меня на улицу, то я буду счастлив.

После того разговора Дарман велел Миалле научить меня некоторым приёмам защиты и нападения. И вот теперь эта ехидная сволочь издевалась надо мной ещё и в тренировочном зале с полного одобрения Дармана. Наверное, я чем-то заразился от Миалле, потому что идея Дармана представить его на балу как моего аманта, вызвала у меня азарт, а не стеснительность, как раньше. Я даже пожалел, что Ривана там не будет.

На бал мы собирались как на войну. Хотя, наверное, так и было. Стоило нам с Дарманом только присесть в беседке, как тут же нашлись желающие пообщаться и помусолить сплетни из первых уст. Самых наглых не останавливал даже недовольный рык. Это от мелочи он отмахивался, но как отмахнёшься от магистра Миллура, которому были интересны события в Далиаване, или от лорда Самани, которого интересовало графство Шерда…

Через три часа после открытия бала Дармана затребовал к себе император. Вот тогда я оценил дальновидность супруга, потому что одного меня бы просто разодрали на части. Но Миалле умело переключал внимание на себя, давая мне возможность скрыться с глаз, а потом безошибочно находил, где бы я ни прятался. Не знаю, сколько могла бы продолжаться эта беготня, но в какой-то момент перед нами появилась одна из химер Дармана и велела следовать к нему вдвоём с Миалле.

Нас привели в тот самый зимний сад, где когда-то мы с Дарманом искали цветы луноглазки. Надо же, и года не прошло, а как будто в прошлой жизни было…

– Ноэль, – протянул мне руку Дарман и бесцеремонно усадил на колени, ничуть не смущаясь присутствием обоих императоров.

– Так вот ради кого ты совершил своё открытие! – безошибочно узнал меня младший император, которому меня в этом самом саду и представляли. – А я то всё гадал, чего тебе, Дарман, понадобилось в моём саду.

– Прошу простить, мой император… – начал я, но меня перебили.

– Таинар. И разумеется, в узком кругу, – рассмеялся он и потянулся за бокалом вина. – Я прямо в истории твоего похищения свою собственную юность увидел. Меня тоже Нейарин спас, на пару с Дарманом.

Присмотревшись повнимательнее, я понял, что все как следует пьяны. Младший император удобно устроился, положив голову на колени супруга и перекинув ноги через подлокотник. Сам император небрежно откинулся спиной на мягкую спинку и, видимо, до моего появления о чём-то разговаривал с Дарманом. Я истуканом замер на коленях мужа, совершенно не зная, как себя вести, а вот Миалле нацепил загадочную улыбку и эффектно сел на пол, сбоку от кресла Дармана.

– Значит, это и есть ваше приобретение? – чуть прищурился император, разглядывая Миалле. – Значит, твой хозяин занимался шпионажем?

– Сейчас у меня другой господин, – спокойно ответил Миалле. – И он предан империи.

– Господин? Почему не хозяин?

– Потому что теперь я слуга, а не раб.

Император чуть поднял бровь и рассмеялся.

– Действительно, но мне другое интересно. Если в Тамаре не знают, что твой бывший хозяин мёртв, то наверняка считают, что он арестован. Причем обвиняют его в похищении, а не в шпионаже. А если так, то сможешь ли ты вернуться в Тамар и говорить от его имени?

К моему удивлению, Миалле не ответил, а взглянул на меня.

– Это твой слуга, Ноэль, и тебе решать, как и на какие вопросы он будет отвечать, – вдруг пояснил мне Дарман.

– Миалле, избавь меня от необходимости повторять каждый вопрос, – нахмурился я.

– Могу, если вернуть на место ошейник. Тогда никому в голову не придёт, что он чужой. Но если вы поставите цель более конкретно, то и ответ будет точнее. Что мне необходимо будет сделать в Тамаре?

– Найти тех, кого вывезли из империи, – совершенно серьёзно произнёс император.

========== Глава 19 ==========

Ноэль Салем

Вчерашние посиделки с императорской четой надолго не затянулись. Ещё полчаса уточняли детали, а затем нас с Дарманом вежливо попросили удалиться. К моему удивлению, домой мы не поехали, а остались ночевать во дворце, в личных покоях Дармана, которые ему были выделены как придворному некроманту. Если честно, то я до последнего был уверен, что слова Миалле о рабском ошейнике всего лишь шутка. Но утром нас всех троих позвали в кабинет императора, где уже ждали магистр Жизни граф Миллур, магистр Разума лорд Самани и ещё трое незнакомых мне магов.

– Какой ошейник на тебе был, Миалле? – спросил граф Миллур.

– Трёхлучевой, первой ступени с жёсткой привязкой на одного хозяина.

– Приведи! – велел император.

Один из магов вышел, чтобы через несколько минут вернуться с каким-то тамарцем. Магистр Миллур приложил руку к шее и на ней проявился рабский ошейник с тремя шипами на внутренней стороне, пронзающими горло. Хоть шипы и не были материальными, выглядело всё равно страшно.

– Такой? – спросил император, обращаясь явно к Миалле.

– Да, только это вторая ступень, а мой был шире на два пальца с повторением вязи.

– Делайте! – приказал император.

– Привязка на младшего лорда Салема? – уточнил Самани. – На другого делать опасно, «творение» может начать конфликтовать.

– Ну что ж, значит, вам, Ноэль, придётся стать единственным официальным рабовладельцем в империи. Моё письменное разрешение вы получите. Вы же не откажетесь, младший лорд Салем? – усмехнулся император.

Я судорожно сглотнул. Миалле, по-видимому, никто спрашивать не собирался, да и моим мнением поинтересовались только из вежливости. Отказать в просьбе императору? Не, я ещё жить хочу. Так что мне ничего не оставалось, как просто кивнуть, потому что я был не уверен, что голос меня не подведёт. Два магистра сделали видимой магическую вязь на ошейнике пленника и играючи повторили всё с филигранной точностью, лишь добавив ещё одну линию. Первый «шип» ошейника, пронзивший горло Миалле, зацепили мне за сердце, второй – за голову, а третий – за руку.

– Всё, – объявил лорд Самани. – Пробуйте, Ноэль.

– Как?

– Прикажи что-нибудь, – посоветовал мне Дарман. – А Миалле попытается это не сделать.

– Подойди ко мне! – не нашёл я ничего лучше.

Миалле встал и на секунду замер. И тут же всё ещё видимые нити привязки натянулись, доставляя Миалле сначала дискомфорт, а затем боль.

– Хватит! – нервно выкрикнул я, когда Миалле упал на колени, сжимая руками горло. – Зачем его мучить?

– Чтобы быть уверенным, что задание он выполнит, – ответил император. – А теперь, Ноэль, прикажите Миалле выполнять мои распоряжения.

Сразу после передачи прав нас с Дарманом отослали из кабинета. Я чувствовал себя ужасно. Да, Миалле совершил преступление, но у каждого наказания всегда есть срок, а его обрекли на пожизненное.

– Всё не так плохо, как ты себе надумал, Ноэль, – прижал меня к себе Дарман. – Если Миалле справится с заданием, император не оставит его без награды.

– Снимет ошейник? А разве можно? Я думал, что это на всю жизнь?

– Нет, Ноэль, ошейник – это на всю жизнь. Его нельзя снять, зато можно видоизменить. Но для Миалле это не большая трагедия. Поверь, свободным и счастливым можно быть даже в ошейнике. Вспомни графов Шерда. А ведь по закону положение Алье Шерда мало чем отличается от Миалле, и даже лорд Самани не может этого изменить.

– И чем его собирается наградить император?

– Тем, что хочет любой человек. Дом, деньги, дети, защита и возможность заниматься делом, которое нравится. Да, он до конца жизни останется твоим рабом, но разве ты пойдёшь против воли императора?

К нам в особняк Миалле так и не вернулся – император сразу отправил его в Тамар. Да и мы с Дарманом в столице долго не задержались – отправились в Марлеран.

Родное баронство встретило нас незабываемым запахом хвойных лесов, скошенной травы и обгорелым остовом родового особняка, из которого доносились зычные команды отца и Ривана. А вот папа обнаружился под тканевым навесом на подпалённом диване с меланхоличным видом и бутылкой настойки.

– Лорд Салем, моё почтение. Ноэль, добро пожаловать домой. Прошу простить, что не встаю, не уверен, что удержусь на ногах, – подозрительно спокойно поприветствовал нас родитель и снова приложился к настойке.

– Что тут произошло? – спешился я рядом с папой, в полном шоке разглядывая оплавленный камень.

– Огонь. Представляешь, Ноэль, у него огонь. И в кого только?

– Папочка, я же не специально, – всхлипнул детский голосок из глубины навеса.

– Подслушивать меньше надо, – вздохнул папа.

– А зачем этот старый зануда сказал, что Ноэля теперь под замком держать будут и опыты на нём ставить? Я же читал письмо барона Ваинора, а там написано, что Ноэль замуж вышел! – из под навеса к нам бочком пробрался Лайон и ойкнул, уставившись на нас с Дарманом.

– Так ты не только подслушиваешь, а ещё и письма чужие читаешь? – лениво заметил папа. – Всё-таки надо было тебя выпороть.

– Нельзя меня бить, а то может второй выброс случиться, – фыркнул Лайон. – Лорд Салем, вы же не будете обижать Ноэля, правда? У меня хороший братик, его тоже нельзя бить, а то он может вырастить лиану и задушить ночью.

Я покраснел и бросил взгляд на Дармана, а муж вдруг рассмеялся, перекинул голема в кресло и устроился под навесом, привычно усадив меня на колени.

– Что вы такое пьёте? – подозрительно прищурился Дарман на бутылку с настойкой.

– Успокоительный сбор. Аптекарь обещал полное спокойствие после одной ложки. Только мне кажется, с дозировкой он напутал. Меня только после бутылки отпустило. Как я вчера с ума не сошёл, когда увидел горящего Лайона, мечущегося в страхе по особняку и поджигающего всё на своём пути. Мы не сразу поняли, что это стихийный выброс. Ведь в роду Марлеран никогда огненных магов не было. Вы располагайтесь удобнее, сейчас слуги обед сделают. Правда, суп теперь подают в винных кубках, а птицу прямо на вертелах, но знаете… что-то есть в этом разгильдяйстве.

– А моя оранжерея? – спросил я, уже предчувствуя ответ.

– Прости братик, я не хотел, – снова всхлипнул Лайон.

– Триста тюков амалийского шелка великовато для приданого, – хмыкнул Дарман. – Пожалуй, полсотни я верну. На стены должно хватить. Да и два десятка столовых сервизов, выточенных из цельных кристаллов горного хрусталя, мне ни к чему.

– Лорд Салем! – нервно поклонился подошедший отец, тщетно пытающийся очистить камзол от копоти и сажи. – Моё почтение. К сожалению, мы не успели всё приготовить к вашему визиту.

– Бросьте, барон Марлеран. В вашей семье родился боевой маг, и это повод для гордости. Ну а всё это… – Дарман обвёл рукой выгоревшее поместье. – Ни одно рождение не обходится без трат.

В баронстве мы пробыли до позднего вечера. Дарман пересказал историю нашего путешествия, особо остановившись на «тамарских кругах», моё похищение и вскрытую после этого торговлю имперскими подданными. Витиевато извинился за слишком быстрое заключение брака, без официального приёма и возможности для баронов похвастаться родством с лордом и магистром, а также заявил отцу о возврате части приданого, взятого с пленного «торгаша».

– Не подумайте, что я хочу оскорбить этим вашего сына. Ноэль сам по себе чудесный цветок, за обладание которым я должен сам благодарить вас.

Я слушал словесные кружева супруга и млел в его объятиях. Кто бы мог подумать, что своё счастье можно найти, всего лишь заняв чужое кресло на балконе во время бала. И не нужны оказались многочисленные поклонники, пылкие признания и романтические прогулки. Достаточно было одного вида Дармана, сидящего в кресле на песчаном берегу прямо у кромки прибоя и равнодушно смотрящего, как его химеры шерстят корабль. Да и пышная церемония брака мне тоже не нужна. Мне хватит тихого вечера у камина и жаркого безумия ночи.

Миалле сумел объяснить мне, что всё происходящее в спальне правильно и естественно, если приносит удовольствие обоим супругам. Поэтому я с удовольствием учусь тому, что показывает мне Дарман, полностью доверяя ему своё тело и с жадностью изучая его. Мысль о предстоящей ночи окатила меня жаром, который скрутился в комок внизу живота. Я поёрзал и сладко вздохнул, чуть прикусив супругу шею. Дарман всё понял правильно и принялся прощаться с баронами. Домой мы попали уже поздно ночью, что не помешало нам уснуть только к утру.

***

Осенний бал был в самом разгаре. Опьянённые лёгким вином и флиртом парочки уже не сбивали ноги в горячих танцах, а потихоньку расползались по углам, кустам и нишам. Ничего серьёзного, просто поцелуи и быстрые стыдливые ласки. Руки партнёра, скользящие там, где прилюдно гладить неприлично, и жаркие обещания.

А пока юные прелестники предавались первым любовным порывам, их родители обсуждали выбор своих чад и, конечно же, всех остальных.

– Ах бедный мальчик, – притворно вздохнул уже немолодой виконт, провожая глазами появившихся из внутренних покоев дворца лордов Салем. – Старый магистр одного супруга до погребального костра довёл и теперь второму жизни не даёт. Ни на один приём супруга не вывез! Да что там приёмы! Старый Салем даже на свадьбу раскошелиться не пожелал! Мальчику бы по балам да развлечениям гулять, а он все дома дома сидит от скуки чахнет. А если на улицу выйдет – так всегда под конвоем немёртвых… Бедняжечка…

Эпилог

Миалле На-Таалан

В Тамар я отправился кораблём, увозя в поясной сумке несколько писем. Одно из них было полно угроз семье и заканчивалось истеричным требованием немедленно выкупить главу семейства из плена тупоголовых имперцев. Второе просто сочилось лестью и обещаниями, а также намёком на то, что верному сыну Тамара удалось найти подход к человеку, имеющему доступ во дворец императора. И если с него снимут обвинения в похищении людей, то уже через сезон он сможет доставлять сведения не с окраин, а из самой столицы. Вот только незадача: за возвращение свободы имперцы требуют назад своих людей. Так не будет ли Высокочтимый настолько снисходителен, чтобы позволить его семье выкупить этих недостойных.

Все письма я писал сам, прекрасно зная стиль и манеру письма Атталина. А маги империи поправили почерк, да так, что от записей бывшего хозяина не отличить. В этой довольно опасной авантюре мне не дали выбора. Зато предложили награду – возможность жить так, как мне захочется. Если выберусь живым из Тамара, получу личное покровительство императорской семьи и большую сумму денег. Но сначала надо вытащить имперских рабов и не умереть самому. Но ведь меня не зря учили с самого рождения. И учили не только как убить, но и как выжить.

Родной берег встретил меня шумным портом, рабским рынком, роскошными паланкинами богатых горожан, высматривающих себе подходящий товар и угодливыми продавцами. Вскинув голову и поправив нагрудную пластину со знаком принадлежности дому одного из самых богатых людей Нуамена, я уверенно шагнул навстречу своей судьбе.

Да будут благосклонны ко мне боги!