Текст книги "По-прежнему болен тобой (СИ)"

Автор книги: Юлия Оайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

19. Где нет доверия...

Где нет доверия, там места нет любви.

Лика

Не могу совладать со своими эмоциями, они выходят из-под контроля. То ли дело в той выпивке, предложенной парнями из группы, то ли я просто сломалась и мне пора в утиль. Сердце рвется на куски от некой радости и обиды, это так больно, что горькие слезы сами ручьями текут из глаз.

Я так хотела, чтобы он меня выслушал, я так хотела рассказать ему правду, но он отвергал и посылал меня к черту, пока… Пока я не увидела его с другой девушкой на крыльце своего университета.

Я видела, как он сидел на лестнице и ждал ее, видела, как улыбнулся, заметив ее, и подошел со спины. Я бы не делала поспешных выводов, если бы вот сейчас, прямо здесь, он сам спокойно и без психозов не попросил меня рассказать историю нашего общего прошлого.

Видимо решил закрыть гештальт, потому как стало уже все равно. Потому как на горизонте замаячили новые отношения.

Сейчас ощущаю себя книгой, которую когда-то забыли сдать в библиотеку. Вот она лежала на полке, пылилась. Ян меня не замечал, более того – игнорировал, а как только ему приперло, как только ему что-то понадобилось в “библиотеке”, а нового не выдают пока не сдашь старое, – он обо мне вспомнил.

И от этого так отвратительно стало. Так мерзко, будто меня облили помоями.

Намного лучше было бы, если б он так и продолжал меня игнорировать.

– Энжи, ты чего? – его голос пробивается сквозь мои рыдания и я поднимаю на него заплаканный взгляд. – Энжи, я просто…

– Просто, – полувсхлип-полуусмешка срываются с моих губ. – Все просто, ага… Знаешь, что обиднее всего? Что как только что-то стало нужно тебе – ты пришел разбираться и разговаривать. Эгоистичная ты сволочь, Беликов...

– Лучше поздно, чем никогда, разве нет? – вижу, как стискивает челюсти, как его бьют по больному мои слова.

– Да. Вот только это было уместно еще неделю назад!

– Энжи, – вновь повторяет он и делает последний, разделяющий нас шаг.

Я сама обнимаю его за шею. Сама притягиваю к себе и жадно целую, с каким-то не присущим мне животным остервенением. Словно в последний раз, чтобы забрать ровно столько, сколько смогу унести. Меня бросает то в жар, то в холод от переизбытка эмоций. Трясет от долгожданного соприкосновения наших губ, а голова кружится пуще прежнего от вкуса терпкого алкоголя на языке.

– Ты хочешь услышать мою версию, так? – с силой отталкиваю парня от себя, вытираю слезы и не позволяю ему вставить ни единого слова. – Тогда слушай! Поверь, я эту гребаную речь наизусть выучила за все полгода! Пока тебе было плевать на меня и мои чувства! Знаешь, когда все началось? В туалете клуба, когда твой кореш Дима решил, что тебе досталось слишком много всего хорошего! Включая меня… Он приставал, был пьян и зол…

– Почему не сказала? – сквозь зубы шипит Ян.

– Потому что испугалась! За тебя испугалась, что если скажу – ты по пьяни можешь его убить! – кричу я. Рядом начинает лаять соседская собака, которую разбудил мой крик, поэтому приходится понизить тон. – Ты себя знаешь? Знаешь?! Так бы и было, Ян! Могло бы так быть!

– Почему не рассказала, когда мы уже были в машине? – сухо спрашивает он, но все это маска. Я слишком хорошо знаю этого парня.

Всхлипываю и поднимаю взгляд в небо. На этот вопрос у меня нет четкого ответа.

– Энжи, почему, блять, нельзя было сказать в машине, когда мы ехали домой и жизни этого ушлепка уже ничего не угрожало?! – теперь уже кричит Ян и соседский пес вновь заходится лаем.

– Я подумала, что он завтра проспится и ничего не вспомнит, – едва слышно отвечаю я.

Я знаю свое слабое место. Именно тут я дала первую промашку.

– Дура! – его голос срывается и парень хватается за голову. – Дальше что?

– Утром Дима приехал, привез браслет, который сорвал с моей руки в туалете, когда приставал. Каялся, просил прощение и очень просил не говорить тебе об инциденте. Сказал, что не контролировал себя и еще попросил соврать, мол, не было его у меня утром, потому что ты взбесишься и перед гонкой потеряешь нужный настрой, – кожу уже жжет от соленых слез, но я не могу перестать плакать.

– И ты, конечно же, соврала! – Беликов пинает дворовую щебенку и она с громким звуком врезается в металлический забор. – Потом Дима специально поцеловал тебя на трибунах, чтобы я увидел и сделал свои выводы, да? – киваю. – Тварь расчетливая! Энжи, твою-то мать, как ты могла?! А если бы он тебя изнасиловал в том туалете и попросил молчать, ты бы тоже молчала? Где твое доверие?!

Распахиваю глаза от шока и смотрю в глаза Яну. И этот человек мне смеет говорить про доверие?!

– А где было твое доверие, когда ты вышвырнул меня из своей жизни на полгода и не захотел слушать?! Жил припеваючи, когда я ходила и унижалась, когда моя жизнь превратилась в ад! Тебе было плевать на меня и мои чувства, – захлебываюсь словами и тыкаю парню пальцем в грудь. – Я сейчас тебе все рассказала и чувствую знаешь что? Облегчение! Я словно удавку перерезала...

Дрожу, пытаюсь отдышаться, но воздуха не хватает, словно меня пихнули в вакуум.

Люблю его и ненавижу! Упертый, ревнивый и бестолковый!

Поднимаю взгляд на парня и снова всхлипываю. Он тяжело дышит, смотрит на меня, прикрыв рот рукой. Такой близкий и далекий одновременно.

– Энжи, ты понимаешь, что ты меня почти убила? – качает головой он. – Из-за твоей лжи, я чуть не подох… Черт, ненавижу!

– Не надо винить во всем меня, – у меня уже нет сил на споры.

– Но все началось с твоей лжи! – его хриплый, наполненный болью и отчаянием, голос бьет по нервам. – Уж я точно не виноват в том, что ты меня предала и обманула.

Непрошибаемый...

– У нас как не было, так и нет самого главного – доверия, – как можно спокойнее говорю я. – Ты не слышишь меня. Вернее не хочешь слышать...

Он лишь отворачивается и кусает губы. Все ясно с самого начала нашего разговора: он пришел, чтобы успокоить свою совесть и шагнуть в новую жизнь. Все, что мы сейчас можем сделать, так это идти дальше, причем каждый своей дорогой.

Идти дальше… Вот только как идти дальше в кромешной тьме, когда твой свет остается с ним…

Разворачиваюсь и отпираю дверь. Он не говорит ни слова, не останавливает, свято уверенный в себе. За это когда-то влюбилась в него и буду любить всегда. Почему-то уверена, что никогда никого не полюблю, как его. Закрываю дверь, сталкиваясь напоследок со взглядом его зеленых глаз.

Как хорошо, что родителей нет дома. Можно рыдать в голос и выплескивать все свои накипевшие эмоции, не стесняясь и не переживая из-за нравоучений.

Выглядываю в окно – ушел. И от этого еще больше душит обидой. Наверное, я надеялась, что он сейчас все же что-то поймет, осознает, извинится за свои колкие слова, но… Увы. Это же Ян.

Я поступила глупо? Возможно. Буду ли жалеть? Нет.

Даже если у нас и был эфемерный шанс начать все с чистого листа, сейчас это будет почти невозможно. Потому что знать, что в любой момент, из-за нехватки проклятого доверия и из-за гадкого характера, Ян может легко выбросить меня из своей жизни на полгода, год, два… Я не вынесу еще одного эмоционального цунами. Я буду ждать этого момента, бояться сделать шаг “не туда”.

Когда рассказала ему то, что так давно хотела, мне стало легче, пусть даже Ян не захотел меня услышать и понять, все “стрелки” снова смотрели на меня. Не отрицаю своей вины, но и он не святоша.

Нужно просто научиться жить без него. Не существовать, как было ото дня в день, когда я мечтала о его прощении и верила в лучшее, а именно жить для себя. Заниматься музыкой, учиться, тусоваться… Что там еще, любить? А вот тут промашка… На двери моего сердца на веки вечные будет высечено имя “Ян Беликов”.

20. Собака на сене

Ян

“Иногда, чтобы осознать значимость друг друга, нужно разойтись”, – сказал мне Альберт Вениаминович после того, как я посвятил его в произошедший несколько месяцев назад между мной и Энжи разговор.

Что ж, мы разошлись. Расставили все точки и пытаемся жить дальше.

Меня ударили по больному ее слова о доверии, но ведь девушка права… Я не могу доверять ей, а она мне. Мы уничтожили шедевр нашей светлой любви: забрызгали полотно чернилами лжи, расцарапали когтями обид и сожгли в пламени непонимания, совершенно не оставив сил на новое творенье.

Принять свою неправоту для меня показалось сложным, непосильным занятием, но я все же с этой мыслью сжился. Возможно, начни мы решение нашей проблемы раньше – все сложилось бы иначе. Да, выслушай я ее сразу, мы бы на полгода упростили себе жизнь, хотя, я в этом сомневаюсь…

Я не понимал, да и до сих пор не понимаю, почему она решила тогда лгать. Почему она выставила безопасность шкуры Димы выше доверия мне?! И конкретно от этого меня просто трясет от злости. Не понимаю и оттого ненавижу ее! Из-за нее случилась авария, из-за чертовой маленькой лжи! Все начало рушиться с ее осознанной лжи, моей вины нет в свершившемся. Или она считает что виноват я и мой “несахарный” характер?

На последнем очень умело сыграл Дима. Сволота, увижу когда-нибудь – урою, руки так и чешутся расквасить ему нос! Я даже искал места его заездов, чтобы узнать наверняка, где и когда он появится. Козлина в Америке и, походу, надолго.

Все эти месяцы пытаюсь отвлечься: автогонки, концерты, учеба, друзья… А перед глазами все равно ее образ. Я скучаю, до сих пор не могу забыть, до сих пор не могу отпустить Энжи. Меня волнует, где она, с кем и все ли с ней хорошо.

Эта любовь, смешанная с ненавистью, начинает меня пугать все больше и больше… Именно поэтому я сейчас сижу в кабинете Альберта.

– Слушай, Беликов, че ты ко мне приходишь? – щурится мужик, постукивая пальцами по столу.

Я изрядно достал его своим нытьем за все это время. Я вижу, как его раздражаю, но нахрен он меня все равно не шлет еще. Совсем недавно мы перешли на “ты", как-то внезапно, и порой он говорит такие фразочки, что я начинаю сомневаться в его профессиональной квалификации. Но этот "психолог" мой единственный способ излить душу и получить в ответ не просто безликое "все будет хорошо", а тычок носом.

– Что бы я не сказал, ты все равно сделаешь по своему и займешь противоположную позицию. Может не будем тратить время и я найду более сговорчивого пациента?

– Мне просто нужно с кем-то говорить, – вздыхаю я, рассматривая блики на потолке.

– И много ли ты мне сказал за… – мужчина делает паузу, видимо смотрит на часы. – Последние сорок минут?

– Я сказал самое главное, что до сих пор не могу перестать о ней думать, – отвечаю я. – Что воспоминаний хороших, связанных с ней, слишком много и я постоянно думаю “а что было бы, если”. Но как только вспоминаю про аварию, достаточно просто в душе стоять башку мылить и шрама на затылке коснуться, как сразу кроет. Я не понимаю, как она могла настолько не доверять, чтобы врать о приставаниях. Именно это тормозит меня прийти к ней, сгрести в объятия и предложить начать все с нуля.

– Ян, тебе нужно переключиться, найти другую девушку в конце концов. Вокруг сотни одиноких и несчастных, – говорит Альберт.

– Не могу.

– Ты не пробовал, – усмехается мужик.

– Думаешь? – приподнимаю голову и выгибаю бровь. – Договаривался на днях с одной, с гонок. Тупо выпить и потрахаться, не, нихера, – самому смешно, честно. – Меня чуть не вывернуло, когда она целовать начала. Пытался абстрагироваться, но не получилось. Даже представить, что это моя Энжи, не смог, все не то... Свалил, как испуганный щенок из ее квартиры, позорник…

– Охуеть! – громко произносит мозгоправ и тут же прикрывает рот рукой, сдерживая смех. – Прости, я просто… Слов нет других, – тихо ржет что-то нервно рисуя на полях своей тетради.

– Твоя терапия бесценна, – корчу недовольную рожицу и снова откидываю голову на подголовник кресла.

– Ну, слушай, это большая проблема вообще-то, – старается вернуть невозмутимый вид Альберт. – Надо подумать как ее решать. Анжелика же живет дальше, так?

– Ну да… У нее концерты с группой этого… Рокера Игната. Но вроде бы ни с кем не встречается, – говорю я. – Мы с ней несколько раз пересеклись у нас дома, когда она приходила к сестре. Так равнодушно себя вела, что даже завидно стало, почему я так не могу!

– Собака ты на сене, Беликов, – улыбается Альберт. – Приходи послезавтра, будем думать.

Выхожу из офиса и останавливаюсь на ступенях, жмурясь от весеннего солнца. Скоро лето и в это время обычно начинался наш новый сезон заездов… Как бы мне хотелось вернуться на трек, но не могу. Страх так никуда и не ушел, так и сидит в моей голове, не позволяя даже нормально разогнаться.

– Да, бля, мне опять нужна сраная бумажка от психолога и анализы, – вижу приближающегося ко входу в офис, очень знакомого мужика в кожанке. Игнат Юг, какие люди… Он достаточно громко разговаривает по телефону, чем-то очень недовольный. – Новый продюсер совсем охренел, перед турне решил устроить проверку на наркозависимости и прочее, гнида… Всей группе, прикинь?! Сука, мы-то привычные, а девке новенькой придется подсуетиться, она ж не в теме, как тесты обмануть...

Рокер прет напролом, видимо ожидая, что я отойду в сторону. Ну, я собирался так сделать, ровно до того момента, как понял, о ком он говорит.

Новенькая… А кто у него в группе новенький? Верно, Энжи. Неужели она могла подсесть на наркотики, она же была такой ярой противницей… Или же она попросту не подозревает что ее подсадили на них?! А так вообще можно, не заметить? Черт, знать бы наверняка…

Бог мой, а что, если она из-за меня подсела на наркотики?! Повод был...

Мой мозг куда быстрее соображает, что делать, именно поэтому задеваю мужика плечом. Тот роняет на землю свой телефон и совершенно случайно придает ему ускорения  в стену своей же ногой, яростно при этом матерясь.

Игра началась.

– Ты охренел, пацан?! – рычит он, подняв мобилу и рассматривая покоцаный корпус и разбитое стекло с камерой. – Сука, не включается! Мне продюсер должен звонить!

– Ох, черт, извините, плохо себя чувствую, – изображаю растерянность я.

– А меня ебет твое самочувствие?! Охамевшее тело!

Сдерживаю из последних сил, рвущуюся наружу ухмылку. Вот оно, истинное лицо угасающей рок-звезды.

– Я же не специально! У меня с собой нет денег сейчас… Хотите, я дам вам пока на замену свой, а через несколько часов привезу вам точь-в-точь новый, куда скажете! – говорю я и достаю из кармана свой смартфон.

Игнат брезгливо морщится, покручивая в руках свой помятый гаджет.

– Новый в жопу себе засунь, а мне мой приведи в подобающий вид! – говорит он, чуть ли не вырывая у меня из рук мой телефон. – Скрепка есть, карту достать? Че встал, вафел?! И паспорт свой оставь, чтобы я знал куда ломиться, если разводишь меня!

Вынимаю сим-карты, убираю кодовый ключ с экрана блокировки и протягиваю Игнату водительские права, которые по привычке до сих пор ношу с собой.

Мне не страшно отдать свой телефон кому-либо по одной простой причине – он пуст. В силу рода интересов, я очень люблю перестраховываться и ни бита информации о себе не подарю никому просто так. Там даже ни одной фотки нет, что уж говорить про сохраненные номера. А вот такой как Игнат Юг, обсуждающий тесты на наркотики прямо посреди улицы по телефону, вряд ли задумывается о своей информационной безопасности. И блокировка экрана тут не спасет.

– Как починишь, чтоб к часу ночи в клуб “Рок for...” принес, скажешь что к Игнату Югу, я там выступаю с группой, – говорит он и протягивает свой телефон. – Не принесешь, – читает мое имя на правах, причем неправильно расставляя ударение, – Бели’ков Ян Александрович, тебе кранты, понял? Я из-под земли тебя достану!

– Да, все будет сделано, – киваю я.

– Козлина, весь день испоганил… – шипит Игнат и заходит в офисный центр.

Что ж, а мне остается только предвкушать, что я выловлю в его мобильнике...

21. Притворство?

Лика

Тягомотина – вот как я могу описать прошедшие несколько месяцев. На руинах моей полуразрушенной жизни никаких построек не предвидится в ближайшее время, да и сердечко разбитое никто латать не желает. Ни одна ремонтная бригада не прошла проверку на профпригодность.

Проще говоря, Беликов – “ван лав”.

Я вижу Яна достаточно редко, лишь когда встречаюсь с Ией у нее дома. Он безразличен, спокоен и холоден, словно айсберг. Мозгами понимаю, что сама поставила точку, в надежде на перемены, но все равно бесит это его равнодушие.

Подруга всерьез занялась певческой карьерой, ее первая песня порвала все чарты и сейчас она работает над новыми хитами. А я… Я не знаю, чего хочу. Плыву по течению, стараясь отвлечься от всепоглощающей тоски.

Играю на ударных в группе Игната Юга, все еще на замене, даже после отлично сыгранных мной концертов. Первые недели мужчина очень агрессивно пытался, как говорится, залезть мне в трусы. Он до сих пор всячески подбивает клинья, но я не собираюсь поддаваться и падать к его ногам. Зовет к себе "на кофе", подкатывает после выступлений, предлагает наркотики…

Да-да, они самые.

Вся группа перед выступлением накачивается этим дерьмом "для вдохновения". Мне предложили пару раз – я категорично отказалась, так Игнат однажды попытался меня опоить, но так получилось, что я увидела как он подсыпал мне что-то в стакан. Коктейль был отправлен в раковину, но я поняла, что либо я добровольно соглашусь и буду делать вид что на колесах, либо они меня насильно потравят.

Так и получается – он дает мне таблетки на халяву, которые я смываю в унитаз, и почти ничего не платит за выступления. Ну, я и выступаю не ради денег, просто отвлекаюсь.

Места лучше этой группы я не нашла, нигде не берут самоучку. А тут меня хотя бы фанаты воспринимают всерьез…

– Детка, надеюсь, ты не забыла что через неделю свадьба у Лары и… – мама делает паузу и опускает взгляд на дно своей чашки, будто там ищет имя жениха моей кузины. – Боже, как его там зовут?!

– Джейк… или Джон. Какая разница, в приглашении все написано, – пожимаю плечами я и ковыряю вилкой свой завтрак.

– Не забудь напомнить Яну, все уже давно забронировано и оформлено на его имя. Ты же знаешь суетливую Лару, все в ее жизни должно идти по идеальному плану и никак иначе, – усмехается мама. – Так, Ян летит с нами, у вас все хорошо?

– Что? Прости, я задумалась, – говорю я, а в душе просто истерика.

Я, наверное, ужасная дочь, но я так и не рассказала маме о нашем расставании. Почему? Потому что так легче жить, ведь она будет думать что у меня все хорошо и не полезет в мою личную жизнь. Не будет сидеть у меня над душой, таскать по клубам, чтобы развеяться и, в частности, не станет отравлять мое свободное время Лексом. Особенно его звонками по видеосвязи и прочими раздражителями по типу лайков в инстаграме.

Все шло прекрасно до сего момента… Вот уж упущение, так упущение. Я совсем забыла про чертову свадьбу! Что делать?! Снова врать маме, что Ян не сможет поехать или сказать ей правду, что мы расстались?!

– Ян летит с нами? – повторяет вопрос мама. – Если он не сможет или еще какие-то неприятности в раю, то ты может скоротать время в компании Лекса, я слышала он будет один.

Вариант со “сказать, что Ян не сможет полететь” – как-то сам собой отпал после ее слов.

– Я надеюсь, что ты шутишь, – раздраженно фыркаю я.

– Шучу. Но в каждой шутке есть доля правды, – улыбается мама. – Пляж, солнце, дорогущие отели и все это бесплатно – ну сказка же!

Что для меня сейчас проще: сказать маме правду или попросить Беликова по старой дружбе сгонять со мной в Штаты?

С группой Игната мы сегодня выступаем в клубе с интересным названием “Рок for”. Сольное выступление для небольшой публики, чтобы напомнить о себе и найти новых слушателей. Юг с ребятами уже закинулся “топливом” и вовсю готов рвать публику. А вот мне хочется рвать волосы на себе из-за ужасной, просто ужасной, идеи встретиться с Яном и попросить его об услуге.

Наверное во всем виноваты мои не угасающие по сей день чувства к этому эгоистичному парню, но вариант обратиться к нему не вызвал какого-либо отторжения со стороны моей совести. Звать чужого человека, типо Игната, я не хочу, вот тут мне аж плохо, как представляю. Кого-то из друзей – мама всех их знает, да и у них девушки есть.

К слову о девушках, я почему-то очень надеюсь, что Беликов не находится сейчас с кем-то в отношениях. Пусть та мадам с цветными волосами оказалась второй половинкой его брата и просто другом, но ведь Ян красивый парень и найти себе новые отношения мог вполне за такой долгий срок.

Настроение катится к хренам собачьим, как только начинаю об этом думать.

– Проснись, детка, – обнимает меня за плечи и притягивает к себе Игнат. – Сейчас как зажжем! Готова?

– Да, – коротко отвечаю я и выпутываюсь из нежеланных объятий. – Все те же играем, что на репетиции?

– Конечно, кнопка, – подмигивает мне мужчина.

“Кнопка”. Отвратительно…

Беру барабанные палочки и поднимаюсь на маленькую узкую сцену. Свет ламп моментально слепит и приходится зажмуриться, чтобы дать глазам привыкнуть. Пока объявляют нашу группу, я сажусь поудобнее и рассматриваю аудиторию, ищу знакомые лица и, черт возьми, нахожу!

Что он здесь делает?

Это первый вопрос, который возникает в моей голове сразу после того, как я замечаю Яна Беликова. Но затем мой мозг начинает подкидывать варианты, например, то что он здесь может быть не один, а пришел с девушкой или друзьями. Выискиваю взглядом хоть кого-то рядом со своим бывшим, но – никого.

Ян сидит в самом конце зала на отшибе, в руках у него металлическая банка пива, а на столе лежит какой-то сверток. Мы встречаемся взглядами на краткий миг и, будто бы не знакомы вовсе, отводим глаза в сторону.

Притвориться, что я не заметила его присутствия теперь точно не получится.

– Ну что, готовы ли, пиздюки? – обращается к парням из группы Игнат, выходя на сцену, как всегда в кожанке на голое тело и с гитарой через плечо. – А моя маленькая фея, готова? – обращается ко мне и я молча киваю. – Охеренно! Жжем!

За последние две недели Игнат измучил всю группу и меня нескончаемыми репетициями. Снова и снова одну и ту же песню, пока не будет звучать так же идеально, как в его голове.

У меня впервые за долгое время на руках появились мозоли. Мерзкие такие, которые кровят при разрыве и причиняют жуткую боль в дальнейшем. Ни перчатки, ни один защитный крем или тальк не спасли меня от этих повреждений. Все, что я могу сделать, так это обмотать пальцы пластырем и надеяться, что не сделаю себе хуже.

Мой учитель говорил: “У хорошего барабанщика руки по локоть в крови”. Можно ли теперь считать, что я хороший барабанщик?

Отыграть этот концерт для меня впервые было невыносимо напряжно и все из-за присутствия Яна. Я постоянно косячила, лажала с ритмом и получала гневные взгляды Игната. Ох, устроит он мне истерику после  выступления. Но даже его истеричные вопли меркнут перед тем, как публика реагирует на мои ударные соло, как из толпы доносятся крики: “Девочка, супер!”. Я ликую в душе каждый раз, когда что-то такое происходит.

Тщеславие ли это? Возможно да, но я направляю его в нужное русло – я подпитываюсь от получаемых эмоций и понимаю, что хоть кому-то нужна, что я не пустое место.

Последняя песня и Юг, не изменяя своим традициям, роняет микрофон на сцену и молча, по-английски, уходит за кулисы. После него, откланявшись толпе уже пьяной вусмерть молодежи, со сцены уходим и мы.

Невыносимо болит спина, руки до сих пор трясутся, пара мозолей порвались даже сквозь пластырь и начали кровить. Отхожу в угол гримерки и со слезами на глазах начинаю медленно снимать ткань на липкой основе со своих пальцев. Больно ужасно, но оно того стоило. Достаю из сумки заранее приготовленную пластиковую ампулу с перекисью и выхожу в коридор в поисках туалета. Сталкиваюсь с кем-то в полумраке и уже по запаху понимаю с кем.

Жженый пластик, машинное масло… Ян.

Пошатнувшись от неожиданности и сносящих взрывной волной ощущений близости к нему, я едва не падаю.

– Привет, – здоровается Ян.

Чувствую его руку на своей пояснице. Жжет будто огнем аж сквозь футболку.

– Привет, – тихо произношу я и поднимаю взгляд, чтобы посмотреть ему в лицо. – Ты что тут делаешь?

И меня действительно волнует этот вопрос. Ну, не за мной же он следил, верно?

– По делу пришел, – хмурит брови Ян и, рассмотрев мое лицо, спускается взглядом ниже, остановив его на моих руках и сжатой в кулаке ампуле. – Куда собралась? – убирает руку и отступает на шаг.

– Привести руки в порядок, мозоли полопались, – отвечаю я и обхожу парня.

– Солист ваш там? – указывает на дверь он.

– Да, собирается, – киваю я и, переборов в себе желание спросить зачем Яну Игнат, ухожу.

Обрабатываю руки, причем замечаю, что делаю это очень быстро, словно тороплюсь скорее вернуться и подслушать разговор Яна с Игнатом. Интересно, что может их связывать и что может понадобиться у музыканта Яну? Даже идей никаких нет на этот счет.

Когда возвращаюсь в гримерку, там меня ждет только группа, от Беликова и следа не осталось. Подхожу к Игнату, что-то набирающему в своем телефоне, и задаю расплывчатый, но безумно интересующий меня вопрос.

– Тут парень какой-то тебя искал, вы пересеклись? – спрашиваю я и мужчина поднимает на меня недовольный взгляд.

– Пересеклись, – фыркает он и встает на ноги. Подходит ко мне вплотную, покручивая в руках телефон. – Этот чмырь мне телефон чинил, который днем разбил. Козлина не смотрит, куда идет...

Ах, вот оно что...

– Понятно, – чуть улыбаюсь и собираюсь уйти, но Игнат ловит меня за руку.

– Погоди-ка, ты какого хрена выступление запорола, фея? – он с интересом рассматривает мои израненные пальцы. Его тон спокойный, но я чувствую в голосе некую угрозу.

– У меня из-за мозолей иногда… – начинаю было оправдываться я, но Игнату не нужны мои отговорки.

– Еще раз, ты не попадешь в ритм, – чуть сдавливает мою ладонь, – от меня ничего не получишь и вылетишь из группы, как пробка, поняла?

Сердце пускается вскачь, но отнюдь не из-за страха потерять возможность смывать наркотики в унитаз, а именно из-за боязни лишиться сцены.

– Я взял тебя потому, что в тебе был потенциал, но все чаще ты стала давать промашки и мне это не нравится, – еще больше сжимает пальцы и становится очень больно, но я терплю. – Еще хоть один сбой и я найду другого барабанщика, поняла?! – в глазах мужчины блестит опасность.

– Я поняла, – сглатываю свой страх и киваю я. – Я могу ехать домой?

– Можешь, – выпускает мою руку из своего плена Игнат. – Я напишу насчет репетиции, будь на связи.

Молча собираю свои вещи и ухожу из этого места, как можно скорее. В груди предательски давит и хочется плакать. Я хоть и не маленькая девочка, но что-то так обидно стало, что всем плевать на мои чувства, на мое душевное состояние. Словно ты, как машина, должна выполнять свою работу и делать ее регулярно и идеально.