Текст книги "По-прежнему болен тобой (СИ)"
Автор книги: Юлия Оайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
17. Равновесие
Ян
Неделю меня мотает из стороны в сторону, я все не могу определиться с тем, что чувствую. Я, черт возьми, даже блок-схему на компе делал, чтобы сухо и чисто фактами все оценить – все равно хрень какая-то.
Картинка событий полугодовой давности, так идеально сложенная мной когда-то, начинает сыпаться на части, а все из-за одного единственного зерна сомнений, которое я смог представить. Все было бы куда проще, выслушай я Энжи и ее версию, но я не могу заставить себя это сделать. Вот, как будто ступор какой-то, потому что боюсь лжи. Боюсь, что поверю и снова буду обманут.
Из переписки Энжи с этим ушлепком из рок-группы сразу понятно, что ее взяли и теперь она ударник в крутой группе. Мужик отвешивает ей комплименты, она никак на них не реагирует и пару раз снова проскакивает: “У меня есть парень”.
Может быть Альберт прав и она просто так ограждает от себя всех неугодных?
Собственно, к нему я и приехал. Наверное, для меня психоаналитик это больше место, где я могу высказаться, потому что нельзя держать все в себе.
– Что вы решили, Ян Саныч? – обращается ко мне мужик. – С чем пришли сегодня?
– С кучей сомнений, если честно, – вздыхаю я. – Вы в прошлый раз навели меня на одну мысль и мне она не дает покоя. В вашей версии тоже куча несостыковок, но…
– Какое “но” вы придумали сегодня? – усмехается мужчина и закидывает ногу на ногу.
Сегодня он не в привычном костюме, а в обычной рубашке и джинсах, да и к тому же, без очков.
– Я просто хочу понять… Хочу найти объяснения всей той ситуации, понять что я прав, а не чувствовать себя лохом, – говорю я и снова терзаю в руках тряпичный мячик. – Знаете, вот то странное чувство, когда тебе хочется разобраться во всем, но страшно.
– Страшно оказаться скорым на суждения? – приподнимает брови Альберт.
– Типо того…
– Разбираться нужно, иначе вы дальше не сможете спокойно жить, – говорит он. – Я посеял сомнения в вашей голове и вы начали копаться в себе, это уже большой шаг. Но лучше, конечно, сразу обратиться к первоисточнику…
– Я не хочу с ней разговаривать, – мотаю головой я и подбрасываю мяч. Слышу недовольный вздох мозгоправа и закатываю глаза. – Я не хочу получить порцию лжи. Я должен убедиться в том, что ее слова будут правдой, понимаете?
– Вы же хотели просто отпустить память о ваших отношениях и жить дальше. Почему бы не выслушать, как вы говорите “порцию лжи” и забыть девушку? Передумали забывать? – на губах Альберта проскальзывает ехидная ухмылка.
– Как вы бесите меня! – раздосадованно швыряю в него тряпичный мяч и тот отскакивает от груди мужчины, затем падает на пол. – Ни хрена не помогаете, так хоть дайте просто выговориться!
– Моя помощь заключается в том, чтобы направить ваши размышления в нужное русло, не более того, – отвечает он, спокойно наклоняется и поднимает мяч. Из-под его воротника выправляется и свисает простенькая цепочка с металлическим военным жетоном, который привлекает мое внимание. – А я уже достаточно сделал выводов за вас.
– Служили? – спрашиваю я, глядя на то, как Альберт заправляет жетон обратно под воротник.
– Нет, это просто память, – как-то слишком резко отвечает он. – Ян, наверное я повторюсь, но подумайте о том, чтобы если не выслушать Анжелику, то хотя бы поговорить с Дмитрием. А еще лучше, поговорить и с тем и с другим, что-то вроде очной ставки.
– Я бы пересекся с Диманом, но хотя бы только для того, чтобы дать в морду, – фыркаю я. – К моему сожалению и к его счастью, он сейчас в Америке. Участвует в гонках вместо меня…
В душе снова щемит обида: все похерил из-за нее…
– Ян, страница еще не перевернута, а это значит, что вы не до конца разгадали загадки на ней, – говорит Альберт.
Да, загадок для меня теперь становится все больше и больше.
– Я слежу за ней, – выпаливаю я. – Снова. Я читал ее переписку и видел, как она общается с каким-то хреном из рок-группы, пошла к нему на кастинг и меня это беспокоит.
– Вам спокойнее, когда вы видите ее жизнь со стороны?
– Немного… Наверное… Не знаю, – сползаю вниз по спинке кресла.
– Это уже какой-то шаг. Найдите свое эмоциональное равновесие, но главное не переходите границу, а то напишут на вас заявление о преследовании, – усмехается мозгоправ.
Утро следующего дня начинается для меня с громких рыданий сестры, доносящихся из ее спальни. Сначала я решил, что мне показалось, ведь быть такого не может… Она у меня очень тихая девочка, да и в личной жизни у нее все прекрасно в последние дни. Встречается с лучшим другом Эдгара, идиллия. Недавно рассказали о своих отношениях семье – все были в шоке, кроме меня. Я спалил их задолго до этого… Но факт в том, что все было хорошо и лить слезы ей не из-за чего!
Она нашла свое эмоциональное равновесие, в отличие от меня…
Когда до моего слуха снова доносится громкий всхлип и завывания, я вскакиваю на ноги и, по пути натянув футболку с трениками, вваливаюсь в ее комнату. Сестра сидит на полу и захлебывается слезами, задыхается, хаотично ловит ртом воздух, впившись пальцами в ковер на полу.
– Мать твою, что случилось?! – кричу я и сталкиваюсь с испуганным взглядом Энжи. – Чего ты натворила?!
– Не я! – кричит она в ответ и у самой слезы на глазах.
– Ну да, да, все не ты, святая невинность! – обидные слова срываются с губ раньше, чем я успеваю что-то осознать.
– Это все он! Ее засранец ее использовал и обманул, на, смотри! – протягивает мне стопку каких-то статей Энжи и я отчетливо вижу на фотоснимках свою сестру, представленную в очень нехорошем свете.
Да быть такого не может…
– Теперь все ее будут считать охотницей за баблом и студенткой потаскухой, спящей с преподом за оценки! – всхлипывает уже Энжи.
Бросаю бумаги на кровать и опускаюсь на пол рядом с Ией, притягиваю сестру к себе и она мгновенно цепляется руками мне за футболку, орошая ее своими слезами. Вся трясется, задыхается от слез, такая маленькая и хрупкая… Несмотря на то, что между нами всего год разницы и я младше, в такие моменты ощущаю себя наоборот “старшим братом”, готовым бить морды всем, кто обидел мою сестренку.
– Все будет хорошо, успокойся, – говорю я снова и снова, поглаживаю сестру по плечу, в надежде, что ей это поможет.
– Не будет, всхлипывает она. – Ты не представляешь, что…
– Представляю, Лика все показала, – сжимаю челюсти, стараясь скрыть злость. – Хочешь, я набью ему морду?
– Не хочу…
Вижу, как с другой стороны рядом с Ией садится Энжи и тоже обнимает ее, протягивая телефон на экране которого высвечивается “мама”. Новый поток рыданий обрушивается на сестру, заставляя мое сердце сжиматься от безысходности. Так и сидим на полу, молча и в попытках пережить этот этап...
Чувствую, как Лика обнимает Ию и гладит по волосам, изредка случайно касаясь моей руки. Упершись лбом в макушку сестры, смотрю на свою бывшую девушку, по щекам которой тоже текут слезы, молчаливые и беззвучные. На лице такое искреннее выражение сострадания, которое уж точно нельзя подделать или сыграть на публику.
И в этот момент в моей голове появляется новое сомнение, ударяющее молотком по почти разрушенной картинке.
Ей больно и обидно из-за Ии? Как настолько сострадающий человек мог так изощренно мне лгать?
Вновь чувствую прикосновения ее пальцев к моей коже, такое невесомое и щекочущее до мурашек, и пытаюсь понять, какие чувства испытываю в данный момент.
Возбуждение? Немного. Раздражение? Чуть-чуть.
Чувствую едва уловимый аромат ее духов, от которого всегда сносило крышу… Чувствую тепло, исходящее от ее тела… Вижу, как дрожат ее губы… Именно в этот момент, когда я пристально смотрю ей в лицо, наши взгляды пересекаются. Лика растерянно моргает, затем стирает слезы тыльной стороной ладони и поднимается на ноги. Сразу как-то пусто становится, холодно...
Люблю и ненавижу, как же так, черт возьми?!
Несмотря на уговоры остаться дома, сестра все равно едет в универ вместе с Энжи. Немного поломавшись, я все же еду следом за ними… И не только, чтобы морально поддержать сестру, но и потому что сегодня, судя по переписке Лики и Игната, у моей бывшей пробная репетиция в его группе. Причем вместо последних пар… Становится интересно, снова за ней этот хрен приедет или же она будет добираться на такси?
Пока сижу на ступеньках университета и рассматриваю голубое небо, всерьез задумываюсь о словах Альберта. И нет, не о словах выслушать девушку, а о том, что с самого первого дня, как произошла авария, я ни разу даже не попытался посмотреть на ситуацию под другим углом. Наверное, я слишком тупой, раз в мой башке по сей день не появлялось ни единого сомнения. Вернее, сомнений тьма, но я должен разобраться в этом ворохе лживого дерьма сам, при этом не получив лишнюю порцию от Энжи.
Как там говорят, основная масса айсберга под водной гладью?
Что ж, давайте думать про айсберг… Альберт утверждает, что поведение Лики нелогично для ее статуса изменщицы, мол, такие люди по полгода прощение не вымаливают и не просят вернуть отношения. Если все же, чисто гипотетически, прикинуть что мозгоправ прав, Энжи святая невинность и Дима сотворил подставу, чтобы выйти в высшую лигу, то что мы имеем?
Имеем массу вопросов и минимум ответов.
Что случилось с Энжи в тот вечер в клубе? Почему Дима тогда приезжал к ней домой с самого утра? Почему, зная, что я могу увидеть, целовал ее прямо на трибунах?
Смоделируем ситуацию: в тот вечер, когда бухой в хлам Диман якобы случайно сорвал цепочку Лики, или что там было у нее, что если он эту цепочку украл специально. Чтобы на следующее утро приехать к Энжи и засветиться передо мной. Вывести меня из эмоционального равновесия, а это у него кстати получилось прекрасно, особенно после выбывания в резерв, когда они стояли и кокетличали перед моими глазами. Ну и, финалочка, прийти на трибуны и поцеловать ее, зная, что я замечу.
В груди начинает жечь и я стискиваю зубы, чтобы сдержаться и не выругаться. Это же слишком подло, да? Я помню, что Диман хотел в соревнования, что его отец грозился отобрать у него финансовую поддержку, но неужели на такое можно быть способным?!
Вернемся к Энжи. Кто она, жертва обстоятельств? Была бы, если бы не соврала мне о том, что Дима приезжал к ней тем утром. Какой резон был ей лгать, если она мне не изменяла с ним? Из этого я вновь возвращаюсь к своей изначальной версии: они скрывались от меня и что-то пошло не так, спалились ребятки и… мы там, где мы есть сейчас.
Мне снова нужен совет и свежий взгляд со стороны...
Достаю телефон и пишу Альберту сообщение:
“Сегодня я могу прийти поболтать?”
Болтать будете вы или я?
“Я. Мне есть чем поделиться.”
Сегодня в шестнадцать часов окно, приходите.
С облегчением выдыхаю и замечаю перед собой знакомую цветную шевелюру, приправленную вульгарным прикидом. Поднимаюсь на ноги и подхожу со спины:
– Снова прогуливаешь?
Веста поворачивается и улыбается во все тридцать два.
– Ты тоже? – хихикает она.
– Не совсем, я тут... – прекращаю говорить, потому как мимо меня проходит Энжи.
Почти задев меня плечом, она спускается по лестнице легкой походкой и садится в уже знакомый мне подъехавший черный автомобиль.
– Ты тут что? – с наигранным интересом переспрашивает Веста.
– Присматриваю за кое-кем, забей, – уже жалею, что ответил, но что ж поделать.
– Это та самая, с которой ваши пути давно разошлись из-за какой-то подставы? – щурится девушка.
Вот ведь, наблюдательная и с хорошей памятью… Сказал ей ведь между делом однажды, а она таки провела причинно-следственные связи.
– Ага, – киваю я. – Ты куда? В какую сторону? – пытаюсь перевести тему.
– На остановку, поеду поддержать подругу. А ты тему не переводи, – больно тыкает меня в бок локтем. – Это бывшая твоя, да?
Бляха!
Тяжело вздохнув, я нервно запускаю руки в карманы и начинаю спускаться по лестнице. Мы даже не друзья, но почему-то именно с этим чужим человеком получается затронуть самые животрепещущие темы.
– Пошли на остановку провожу, – киваю я Весте и нехотя добавляю: – И да, это бывшая.
– Зачем ты за ней следишь? Бывшая не такая уж и бывшая, если ты все еще за ней следишь. Я бы вот, например, своего бывшего вообще не видела бы. Пропади он пропадом, скотина!
– Твой мудак, а тут все запутанно, – отпинываю камешек посреди тротуара в сторону, пока идем до остановки.
– Распутай, – непринужденно пожимает плечами она.
– Какая ты простая...
– А вы очень сложные, – разводит руками Веста. – Что ты, что брат твой, ужас! Гены, наверное…
Несколько секунд смотрим друг на друга и начинаем ржать. Ну, с этим точно не поспоришь – гены.
– А если серьезно, почему ты не хочешь ее отпустить? – не унимается девушка.
– Не знаю. Просто не могу. Не отпускает. Ненавижу ее за то, что предала, но все равно как будто тянет что-то, как будто что-то не так… Похоже это посттравматический синдром после аварии, – говорю я и становится даже чуточку легче.
Нельзя все держать в себе. Все сомнения и ворох мыслей.
– Была авария? – осторожно переспрашивает она.
– Была. Из-за нее. Я чуть не сдох в реанимации и все из-за нее. Ненавижу, но не могу отпустить, меня бесит… Сам не знаю что, но бесит.
– А поподробнее?
Нет, я погорячился… Вот это я точно не хочу обсуждать с ней. Худший этап моей жизни пусть останется только в моей душе, во всех гребаных красках боли.
– Не хочу вспоминать прошлое, оно мне и так в кошмарах снится, – морщусь я. – А она… Тачку видела? Она переписывается с каким-то чуваком, знаю только, что познакомились в клубе и он предложил ей поиграть в своей рок-группе.
– Мониторишь переписку, всевидящее око? – усмехается она и мне не остается ничего, кроме как закатить глаза. Веста знает, что я однажды чуть не загремел по крупному за взлом по пьяни одного государственного сайта и почему-то данный факт моей биографии стал объектом для ее смехуечков. – Зачем?
– Бля, понятия не имею! Спрошу у своего психотерапевта при случае, – усмехаюсь я.
И ведь не вру… Пойду и буду спрашивать…
– Твой? – указываю на подошедший автобус и Веста кивает.
– Знаешь, что скажу? Если для тебя до сих пор важно где она и с кем – значит пора поговорить. Потому что мне на своего бывшего плевать, а твоя ситуация ненормальная. Ты не хочешь отпускать, потому как до сих пор считаешь ее своей, хотя и отрицаешь, прячешь под маской ненависти свои чувства. Вы, Беликовы, мастера прятаться под масками, – быстро тараторит она перед тем, как занырнуть в автобус.
Я снова здесь, снова в кабинете Альберта Вениаминовича. Мну в руках мягкий мячик и высказываю ему все свои предположения и сомнения. Сбивчиво, торопливо, так спешу поделиться, что даже заговариваюсь. Объясняю Альберту, что его мнение относительно подставы со стороны Димы имеет множество несостыковок, но и реальных оправданий тоже предостаточно.
– Энжи точно что-то скрывала. Между ними точно что-то было, потому что ее реакции на его присутствие после инцидента в клубе были, как бы, очень странными. Она была скрытной и напряженной, – говорю я. – Но самая главная нестыковка, это ее ложь о его приезде в то утро, понимаете?
Мужчина долго смотрит мне в глаза и, наконец, отвечает.
– Ян, скажите, а почему вы вообще вдруг стали рыться в этой ситуации? – щурится мозгоправ.
– Вы же сами сказали, что я должен разобраться… И вот, я разбираюсь…
– Вы не разбираетесь в ситуации, вы лишь пытаетесь убедиться в своей правоте, – хмыкает Альберт. – Даже не пытаетесь смотреть на ситуацию иначе. Как бы вам объяснить… – мужчина задумчиво смотрит в потолок. – Ваше изначальное мнение об измене Анжелики – это приказ командира красить траву возле части в зеленый цвет. Ваш командир – ваш характер, ведомый эгоизмом. Вы не задумываетесь о логике, вы просто красите травушку в цвет летней зелени и считаете себя прекрасным военнослужащим, дисциплинированным, верным командиру. Своему эгоизму. Мысленно даете себе поощрительную звездочку и медаль “какой я молодец”. Но стоит только задуматься: зачем красил, почему и что за дурь, нахрен, происходит?! Понемногу понимаешь, что все это был стеб и издевка. И тут же начинаешь чувствовать себя не таким и хорошим. Начинаешь чувствовать себя дураком. Вы боитесь почувствовать себя дураком, Ян Саныч?
– В каком смысле? – переспрашиваю я, хотя все прекрасно понял, к чему он клонит.
– Вы боитесь, что ваша святая правда вдруг окажется ложью, – уже больше даже не спрашивает, а как будто констатирует факт Альберт. – Боитесь, что все это время было упущено впустую и обвинения с обидами не имели смысла. Именно поэтому не хотите выслушать Анжелику. Вам проще думать в том ключе, в котором вам было комфортно. Хорошо, пусть первый месяц вы и правда были на нее злы и обижены, гнали прочь, но затем… Неужели и правда не хотелось выслушать ее?
– Нет, – отрицательно мотаю головой и чувствую, как ком в горле начинает душить.
– А напомните-ка мне причину, почему вы здесь? – на губах мужика появляется мимолетная улыбка. – Не из-за того ли, что не можете двигаться дальше? Не из-за того ли, что постоянно думаете об Анжелике и живете вашим счастливым прошлым? Ваше подсознание уже давало вам сигналы в вашей неправоте…
Сжимаю мячик в руке. До боли, до побеления костяшек. Есть у моего брата такая детская поговорка: “Стыдно, когда видно, а обидно – когда правда”. Вот мой случай последний. Обида грызет изнутри, словно червь точит и точит мое сердце.
Прав ли Альберт? Наверное… Не знаю… В одном точно прав: если я когда-нибудь случайно узнаю, что Энжи была невиновна, я точно почувствую себя дураком.
– Я понимаю, что я должен действовать в ваших интересах, но смолчать о глупости не могу, – вздыхает он. – Ян, любовь не поддается правилам, но есть одна важная вещь – иногда можно упустить самое дорогое из-за гордости.
Несколько минут мы просто молчим. Мужчина ждет от меня хоть каких-то реакций, а я не знаю, что мне делать.
– Что, больше ничего нравоучительного не скажете? – фыркаю я.
– Почему же, скажу, – спокойно произносит Альберт. – Вы заикнулись о странном поведении, о лжи Анжелики и нестыковках… Я скажу вам всего одно слово, а там вы уже думайте сами, – вопросительно выгибаю бровь, ожидая услышать то самое слово. – Шантаж, Ян.
18. Сладкая ложь или горькая правда
Шантаж. Шантаж. Ебаный, мать его, шантаж…
Обрисованная Альбертом картина не дает мне спокойно спать последние пару дней. Я пытался отвлечься в гараже на байк, просто чтобы чем-то занять руки и мысли, но все равно возвращаюсь к тому факту, что я, скорее всего, еблан.
А еще трус, который боится оказаться неправ.
Если и правда Дима чем-то шантажировал Энжи и она жертва обстоятельств, то я… Вдоль позвоночника пробегает холодок и я отметаю от себя эти мысли. Ну, не может такого быть… Не мог я так ошибаться! Все было просто и понятно, картинка сложилась такой, какой я ее видел все эти полгода. Идеальная же была картинка!
Или не очень…
– Ян, – зовет меня брат, когда вечером я сижу на нашей кухне и пью чай. – Не отвлекаю? – интересуется Эдгар и садится напротив меня.
– От распития чая в тишине? – приподнимаю брови. – Чего ты хотел?
Брат мнется, как будто не знает с чего начать, не может решиться. Подгонять его не хочется, да и может выйти боком – он попросту может передумать что-либо говорить.
– Ян, я чувствую, что мы словно стали чужими за эти полгода. Я боюсь спросить, ты попросту ничего не рассказываешь... Не доверяешь мне? Прости, если был груб или вовремя не додал тебе внимания, – говорит Эд и нервно перебирает в руках ключи от машины. – Я же не отец, я не очень понимаю, что нужно говорить и как себя вести... Я последнее время как-то зациклился на себе и своих проблемах, срывался на тебя и совсем забыл, через что ты прошел… Прости, если обидел. Я не со зла.
– Ты как будто помирать собрался, грехи замаливаешь, – усмехаюсь я. – Забей, все в прошлом.
Эд поджимает губы, определенно не очень довольный моим отстраненным ответом.
– Я поеду в квартиру Найджел сити, посмотрю там...
– Посмотри там, ага, – киваю и давлю улыбку я.
Как будто я не знаю, кто в этой квартире живет и зачем он туда поехал.
– Если что-то нужно – только скажи. Я же твой брат, не чужой человек. Я эту мысль пытался донести, – вздыхает Эд и встает на ноги.
Он прав, мы отдалились. Я сам спрятался от них, потому что так было спокойнее все переживать. Хотя, иногда стоило бы услышать чьи-то слова поддержки или просто мнение со стороны. Похоже, что на брата это давит... Да и на меня тоже.
Эд почти доходит до двери, как вдруг я, сам того не ожидая, окликаю его.
– Скажи… Вот, ты долгое время думаешь что ты прав, но в то же время чувствуешь, что ты не прав, вот только быть неправ ты принципиально не хочешь и даже боишься, поэтому заставляешь себя думать, что ты прав… Как вырваться из этого порочного круга? – сталкиваюсь с непонимающим взглядом Эда. – Блин, понятия не имею что несу, забудь!
Отворачиваюсь и рассматриваю мелкие чаинки в своей кружке.
– Боишься? Страхи нужно заставлять себя преодолевать, ты сам мне это говорил, – отвечает Эд. – Принципиально не хочешь? Иногда принципам есть место, а иногда они лишь вредят тебе быть по-настоящему счастливым. Что-то случилось? – обеспокоенно хмурится брат.
– Случилось… Только очень и очень давно… Наверное…
Ломает меня до самой ночи. Я загнал себя в угол и боюсь выйти из него. Сомнения меня окружили и по очереди бьют по башке, причем бьют очень и очень больно. Меня все это выводит из равновесия и теперь я окончательно теряю нить своей правды. Я снова лазил в переписку Лики и не обнаружил там ничего, полный штиль… Как оказалось, это меня напрягает пуще прежнего.
Когда мой телефон начинает вибрировать на столе, я лениво приподнимаюсь с кровати и читаю сообщение от ребят с трека. Не скажу, что хорошие друзья, но мы тусили в одной компании и немного поддерживаем общение.
“У Белого днюха. В час ночи концерт в клубняке, айда с нами?”
Сначала я без раздумий отказываюсь, но после короткого диалога и аргументов: “Днюха – это святое!” все же соглашаюсь.
Может быть поднять свою задницу и отвлечься на общение с ребятами то, что мне нужно, а?
Дома я себя сгрызу окончательно, так что решение сгонять на днюху в клуб не такое уж и плохое. Добираюсь до лучшего клуба города быстро и встречаюсь с парнями у входа. Оформляем пропуска и проходим внутрь. Музыка моментально оглушает, сегодня здесь проходит какой-то тематический вечер для музыкантов разных направлений, от рока и до попсы. Огни светомузыки слепят настолько, что приходится жмуриться, чтобы хоть что-то разглядеть. Этот клуб славится крутыми диджеями и музыкальным разнообразием, а еще высоким ценником, благо Белый платит за все.
Вообще, большинство парней из гоночной тусовки – ребятки при бабле. У кого-то мама крутая, у кого-то папа… А я тут как-то затесался случайно, не скажу, что мы безмерно богаты, но ни в чем не нуждаемся, после того как родители нашли работу за границей. Содержание байка и экипировки дело затратное, обычному мальчику Яну с улицы тут сложно было бы пробиться, но мне повезло.
Компания у нас небольшая, человек десять, половина из которых девки, севшие на хвост нашим гонщикам. Одна из них всячески пытается войти со мной в контакт, чуть ли не на шею вешается в танце и почти в штаны лезет, а меня аж воротит. Красивая соска, согласен, но я не хочу.
Это нормально вообще?!
– Двадцать один, епта! – ржет Белый, поднимая стакан с бурбоном.
Мы подхватываем его вопль и выпиваем. Выпили раз, два, три… Сколько там еще было я уже не считаю. Алкоголь бьет по мозгам и тепло разливается по телу, медленно, но верно принося за собой то самое, давно забытое, чувство смелости, граничащее с пофигизмом. Во мне проснулась такая святая уверенность в том, что если вот прямо сейчас поговорить с Энжи, то мы с ней решим все проблемы и все будет хорошо.
Когда я собираюсь поднять очередной тост, мой взгляд случайно вылавливает на сцене клуба знакомую стройную фигурку. Слова застревают в горле и я просто смотрю на то, как Энжи сходит по лестнице вниз, а рядом с ней тот самый хрен – Игнат Юг. Они о чем-то говорят и направляются к выходу.
Она здесь выступала, а я даже не заметил… Охренеть...
В считанные секунды, меня начинает тянуть неведомой силой следом за ней. Это ж не прекрасный ли повод, чтобы поговорить, а?!
Не скажу, что шибко пьян, но уверен – это все алкоголь.
Выхожу на улицу и вижу отъезжающий тонированный автомобиль музыканта.
– Бляха! – раздосадованно выругиваюсь я и пинаю асфальт.
Похоже, что она уехала с ним… А вот фантазия мне подкидывает картинки отнюдь не такие, где он просто довез ее до дома… Не успеваю накрутить себя, потому что слышу за своей спиной чьи-то шаги и резко разворачиваюсь.
– Ты что, следишь за мной? – спрашивает Энжи, как только мы встречаемся взглядами.
– Не совсем, – откашлявшись, отвечаю я. – Празднуем днюху Белого и вот, увидел...
– Ты пьяный? – щурится Лика и подходит ближе.
Долго не могу сообразить с ответом, потому что залипаю на ней. На девушке простые джинсы и легкая футболка, волосы распущены и светлыми прядями разметались по плечам, а на губах поблескивает какая-то помада. Какая же она красивая, твою мать!
– Немного, – дергаю плечом я. – Тебя проводить домой или парень встретит?
Да-да, вопрос с подковыркой.
– Что ты от меня хочешь? – проигнорировав мой вопрос, спрашивает Энжи и мне не нравится интонация ее голоса. В нем обида и недовольство. – Снова унизить? Назвать лживой дрянью и втоптать в грязь?
– Нет, ты что...
Делаю навстречу еще один шаг и вновь дышу ароматом ее духов. Разномастные воспоминания моментально всплывают в моей памяти. Например, то, как целовал ее над всем городом в кабине колеса обозрения, пропитываясь цветочной композицией до мозга костей. А еще то, как от моего друга исходил этот же запах после вечеринки в клубе…
Хватит ли мне смелости сейчас расставить все точки… Хватит ли мужества, чтобы выслушать и простить... Хватит ли терпения смириться со своим поражением, если таковое будет иметь место...
– Поговорить хотел, – хрипло отвечаю я.
На лице Энжи проскакивает легкое недоумение, а еще я вижу как слезы блестят в ее глазах.
– И? – шмыгает носом она.
– Пройдемся или ты кого-то ждешь? – киваю ей в сторону дороги.
– Жду такси, – кивает Лика. – Почему решил поговорить именно сейчас?
Она задает тот самый вопрос, на который у меня нет внятного ответа. Действительно, почему я решил поговорить только сейчас? Что мне ей ответить?!
– Просто… – пожимаю плечами и смотрю на подъезжающее авто с черными на желтом “шашечками”.
После секундной заминки, открываю перед девушкой дверь и сажусь следом. Все равно живем рядом, да и отпускать ее сейчас не хочу. Энжи не сопротивляется, не говорит ни единого слова возмущения и это не может не радовать.
До нашего района доезжаем в течение получаса. Все это время мы молчим: Лика смотрит в окно, а я смотрю на нее, стараясь в голове сформулировать будущую речь, а еще совладать с резко нахлынувшим головокружением.
Пока расплачиваюсь с водителем, Лика выходит и останавливается возле ворот своего дома. Я вижу, как трясутся ее руки и это точно не от холода. А еще вижу, как она старается незаметно смахнуть слезы.
– Энжи, я запутался... – говорю я, остановившись напротив нее. – У меня едет крыша, я стал задумываться о некоторых вещах и… Стал замечать некоторые нестыковки. Не без чьей-то помощи, конечно, но важен сам факт... Я клянусь тебе, я начал сходить с ума и мне не дает покоя этот камень на шее, он так и тянет на дно. Расскажи мне, что тогда произошло. Скажи то, что хотела и может быть тогда я смогу спокойно дышать!
Вместо ответа, вместо ожидаемой мной реакции, девушка долго смотрит мне в глаза, сквозь прозрачную пелену слез, и вдруг отвешивает мне хлесткую пощечину. После чего закрывает лицо руками и попросту начинает плакать, уперевшись спиной в ворота.
Я ждал не такой реакции. Любой, но не такой…
