Текст книги "По-прежнему болен тобой (СИ)"

Автор книги: Юлия Оайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Спасибо, Тош, – тихо произносит Лика. – Если бы не ты…

Ага, если б не ты, ко-ко-ко… Поменьше задницей крутить надо было!

– Поменьше задницей крутить надо было, – недовольно произносит Антон и мне даже смешно становится. – Хорошо, что я его знаю, а то так бы жопа.

– Я просто хочу жить дальше и… немного переусердствовала, – шмыгает носом Энжи.

– Такси не твое? – спрашивает Антон и я вижу блики фар подъезжающей машины. – Поехали, я заплачу. Не хватало, чтобы ты еще во что-то вляпалась.

– Тебя же Маша ждет…

– После к ней поеду, значит. Садись, а то твой парень тебя точно живой больше не увидит, с таким количеством бухла в крови!

Слышу, как хлопает дверь такси и автомобиль уезжает, а я все стою и смотрю в невидимую точку перед собой. Сердце в груди колотится как сумасшедшее и я все не могу успокоиться.

Так, значит, парень есть?

12. Раскаяние

Лика

– Пожалуйста, дай мне с тобой поговорить, – слезы на глазах и в носу чешется от запаха медикаментов.

Стою рядом с постелью Яна, плачу от безысходности, а он не дает мне сказать и слова. Гонит, отталкивает меня, когда пытаюсь взять его за руку.

Меня пустили в палату только спустя пару недель и то по просьбе Ии, потому как Ян строго велел врачу не пускать Богатову Лику к нему. Он перекрыл мне доступ: ни дозвониться, ни написать, ничего. Он вычеркнул меня из своей жизни, не желая разбираться в истоках.

– Пошла. Вон. Отсюда, – сквозь зубы, с максимальным презрением шипит он, а прибор рядом с ним начинает громко пищать.

– Ян, все не так, как ты думаешь! Это Дима! Все Дима, он хотел выбить тебя из колеи и специально все так продумал! Он заставил меня соврать тогда! Я не знала, что он придет на трибуны! Он прислал сообщение что придет поболеть за тебя, а потом все подчистил, скотина! – тараторю я, пока из коридора доносятся громкие шаги медсестер.

– Ты завралась, а я не хочу иметь ничего общего с лгуньей! – повышает голос Ян и впивается пальцами в простынь от злости.

– Пожалуйста, давай встретимся и поговорим, когда ты окончательно поправишься? Я приду на следующей неделе и...

– Не смей приходить сюда! Видеть тебя не желаю! Никогда больше, поняла?! – орет он, задыхаясь и не в состоянии поднять голову в специальном послеоперационном воротнике, хотя очень пытается.

– Ян, прошу, я… – в палату вбегают женщины в белых халатах и силой выталкивают меня за дверь.

– Никогда чтобы тебя больше не видел, дрянь! – несется мне вслед его надрывный голос.

Иду вдоль широкого больничного коридора в сторону лестницы, опираюсь рукой о стену, потому что перед глазами все плывет из-за слез. Сил идти не хватает, колени трясутся и я попросту оседаю возле лестницы на полу. Реву во весь голос, размазывая слезы, не могу вздохнуть, потому что легкие словно сдавили тисками.

Неужели я потеряла его? Неужели он меня не выслушает?

От осознания, что с характером Яна это предположение может стать явью, становится совсем плохо. Руки трясутся и из-за истерического удушья я начинаю кашлять.

Какая же я дура! Зачем я согласилась на обман?! Зачем я повелась на крючки придурка Димы?!

– Девушка! Девушка! – трясет меня за плечо женщина в белом. – Вам плохо? – киваю и не могу остановить свою истерику, она перешла в фазу, где я уже не имею контроля над своими эмоциями. – Марина-а! Принеси успокоительное срочно! – кричит женщина и что-то еще говорит мне, но я не могу разобрать, в попытках сделать спасительный вдох.

В голове набатом бьет всего одно слово: потеряла.

Потеряла – доверие.

Потеряла – любовь.

Потеряла – Яна.

Голова раскалывается, во рту невыносимая горечь и при каждой новой попытке пошевелиться и встать с кровати желудок скручивает неприятным спазмом. Со стоном сползаю с кровати на пол и приоткрываю отекшие глаза. Солнечный свет бьет  нещадно и мне приходится помучаться, чтобы к нему привыкнуть. Кое-как поднимаюсь на ноги и иду в ванную. Видон конечно… Хорошо, что я хотя бы помню, что происходило вчера.

Лучше бы не помнила. Позорище.

Привожу себя в порядок и спускаюсь вниз, где меня встречает моя прогрессивная маман.

– Проснулась, алкоголичка? – усмехается она и протягивает мне стакан с таблеткой. – На, пей! А лучше больше не пей, постареешь быстро и фигура поплывет! – всплеснув руками, мама идет на кухню.

С жадностью, как дикий зверь на водопое, до дна осушаю предложенный стакан. Иду следом за мамой и занимаю место за барной стойкой.

Ох-х… Что вчера было на баре… Если кто-то слил это шоу в интернет – задница!

– Что вообще происходит, Лика? Я понимаю, молодость в разгаре, но это не значит, что нужно вести такой разгульный образ жизни! – причитает маман и берет со стола бокал вина. Вопросительно приподнимаю брови и она тушуется: – Я плохой пример для подражания, детка. Причем во всем плохой пример, так что не надо мне приносить в подоле в семнадцать!

– Мне уже двадцать, мама, – вздыхаю я и нехотя поднимаюсь, чтобы взять чистую кружку из сушилки.

– Я знаю, но в двадцать тоже не надо, – отмахивается она. – Почему вообще ты вчера пришла в таком состоянии?! Куда смотрит Ян?! Если твой парень не следит за тобой или наоборот спаивает – к черту таких парней! У тети Окси есть сын, Лекс, ты его знаешь, хороший мальчик, давно тобой интересовался…

– Ой, ой… Не начинай, – ставлю кружку, облокачиваюсь на столешницу и хватаюсь за голову, страдальчески прикрыв глаза. – Мне не нужен Лекс, у меня есть Ян и он был не в курсе, что я с друзьями нажралась как свинья! Так что можешь порадоваться, от него я тоже получу пропиздон… Ай! – получаю шлепок по заднице и строгий взгляд. – Хорошо, я положу полтинник в копилку ругачек.

– То-то же! – показушно грозит мне пальцем мама, допивая вино. – Сегодня пришли мне список того, что тебе нужно будет купить на эту неделю.

– Снова уедете? – спрашиваю я. – Ты вчера же только вернулась...

– Да, у папы новый проект в Штатах и ему жизненно необходим его личный секретарь, – широко улыбается мама, демонстрируя новенькие виниры. – Как Ян, кстати, я давно его не видела.

– Все хорошо, занят учебой, – пожимаю плечами я и отвожу взгляд.

Не хочу, чтобы родители знали о нашем расставании. Мать устроит допрос, потом шопинг и спа, а потом снова начнет сватать мне Лекса. Пропади пропадом этот мажор… Сын маминой подруги, бляха!

– А как Ия? Вы еще дружите, не подрались из-за парней? – спрашивает маман.

– Я встречаюсь с ее родным братом, мам, как думаешь, мы подрались? – саркастично выгибаю бровь и обе начинаем смеяться.

– Ох, я забыла, прости!

Круто, когда у тебя молодая прогрессивная мама, с которой можно говорить обо всем, вплоть до секса. Но хреново, когда родители не в курсе твоей жизни. Не то что личной, а вообще.

– Так как Ия? – переспрашивает она.

Так… А точно, как там Ия?! Насколько я помню, сегодня у моей подруги был день “икс” с ее бойфрендом! Нужно срочно позвонить и узнать все подробности!

Поднимаюсь к себе в комнату, звоню лучшей подруге. Не получив ответ на несколько звонков, я пишу смски. Одну за другой, быть может тогда обо мне вспомнят.

“Как твой профессор в постели?”

“Тебя там затрахали до смерти что ли?”

“Если ты не возьмешь трубку, я приду к тебе домой прямо сейчас! И если тебя не окажется дома, я вызову полицию и розыскных собак!”

В течение часа ответа так и нет ни на звонки, ни на сообщения, а это уже пугает. Вдруг случилось чего?!

“Ну все, я выбегаю!”

Быстро одеваюсь и выхожу из дома, направляясь к коттеджу Ии торопливым шагом. Как только добираюсь до ворот и собираюсь позвонить в домофонный звонок, за моей спиной раздается звон ключей. Резко поворачиваюсь и сталкиваюсь взглядом с Яном. Язык, как назло, как будто немеет и я не могу сказать ни слова, просто стою и смотрю на него, в то время как парень открывает ворота и заходит внутрь, совершенно игнорируя мое присутствие.

– Ия дома? – все же удается выдавить мне из себя вопрос и проскочить следом за ним.

– Угу, – отвечает Ян. Это даже не слово, но от него веет таким холодом…

– С ней все хорошо? – догоняю его на крыльце дома и захожу следом в прихожую.

В ответ лишь молчание. Ян разувается, вешает куртку на крючок и идет на кухню.

В груди все сжимается, хочется плакать от такого отношения. Несмотря на его агрессивную просьбу не приходить к нему в больницу, я все равно ходила. Я пыталась выловить его, чтобы поговорить, я была готова рассказать все от и до, но в ответ было одно и то же: “Проваливай! Мне все равно!”.

Однако, у каждого человека есть гордость и у меня тоже. Мне было стыдно даже подруге рассказать о том, как я лоханулась с гребаным Димой. Да, я могла бы продолжать таскаться за ним, вымаливая прощение, но это же сейчас бесполезно. Каждый раз у меня появляется шальная мысль, что нужно жить дальше, но любовь к этому упрямому, ревнивому, принципиальному засранцу все равно сильнее.

Я люблю, несмотря ни на что всегда буду любить, наверное...

Я, возможно, строю себе воздушные замки и глупые иллюзии, но все еще верю, что должно произойти что-то, что заставит его меня выслушать. Мою версию, которую он даже не знает.

Может быть сейчас пришло время?

Сердце уже часто-часто барабанит в груди, когда я иду следом за Яном на кухню. Останавливаюсь в дверном проеме и смотрю на него, наливающего стакан воды. За эти полгода он стал другим, что не удивительно, но менее привлекательным для меня быть не перестал. Он допивает воду, шумно ставит стакан на столешницу и приближается ко мне. Вытягиваюсь, словно струна и задерживаю дыхание, ожидая очередной поток ледяного душа из слов, произнесенных им. Но вместо этого он останавливается напротив, молча складывает руки на груди и смотрит на меня сверху вниз.

В какой-то момент, когда мы сталкиваемся взглядами и я безвозвратно утопаю в глубине его глаз, мне кажется что там есть что-то былое, нежность что ли… Наверное, именно этот секундный проблеск дает мне сил начать говорить.

– Я хотела бы, чтобы ты меня выслушал, – набираюсь смелости и произношу я. – Хотя бы просто выслушал… – Ян лишь стискивает зубы и обходит меня, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж. – Ян, пожалуйста! Сколько можно уже?! Давай хотя бы расстанемся как нормальные люди, выскажем все друг другу и сделаем выводы! – молча начинает подниматься вверх, а я не выдерживаю и кричу: – Конечно! Это же проще всего, игнорировать человека, чем поговорить по-нормальному!

Ян останавливается и резко разворачивается. Приближается ко мне и я вижу, как взбешен тем, что я снова затронула эту тему.

– А тебе есть что мне сказать? – злая усмешка появляется на его губах.

– Может быть и есть, – куда-то резко пропадает вся моя прыть, особенно когда вижу спускающуюся к нам Ию. Этот разговор не для ее ушей. Она меня возненавидит, когда узнает насколько все было тупо.

– Прости, что не отвечала, тут просто столько всего произошло, что… – тараторит она, подходя ко мне ближе, но я продолжаю смотреть на Яна.

– Тогда говори, я слушаю, – он задирает подбородок, вновь обдавая меня льдом своего безразличия.

Не могу. Так я точно не могу больше. Что бы я не сказала – ему плевать.

Именно поэтому я разворачиваюсь и несусь прочь из этого дома.

13. Мозгоправ

Ян

– Что, блин, вы устроили?! – кричит сестра и торопливо натягивает на себя куртку и сапоги.

– Я ничего не устроил. Просто кое-кто сосется по углам со всякими козлами, будучи в отношениях. А потом говорит, что все не так как кажется! – бросаю я и начинаю подниматься по лестнице в свою комнату.

– Да что у вас произошло тогда, в конце концов, кто-нибудь из вас мне расскажет или нет?!

– У подружки своей спроси, ей же ты веришь больше! – раздраженно кричу я и захлопываю дверь своей спальни.

Прислоняюсь спиной к двери и чувствую, как хочется заорать во весь голос и разбить что-то в хлам.

Я сломан. Я как забагованная программа. Не могу разобраться в том, что чувствую и чего хочу.

Не вижу Энжи и я, кажется, скучаю, но стоит только столкнуться с ней и вспомнить прошлое – меня трясет от злости и хочется сделать ей хотя бы капельку соизмеримо больно, как они с Димой сделали мне. Но сейчас стою, смотрю на свое отражение в глянцевой дверце шкафа и хочется втащить себе.

Я знаю, что для Энжи важна поддержка Ии, потому как ее родителям на нее насрать. Она золотой ребенок, но вот чего ей не додали, так это любви и внимания. Если бы она сейчас не сбежала, если бы я заставил ее оправдываться при сестре – она бы потеряла ее доверие и мне, пять минут назад, этого очень хотелось.

Почему потеряет Ию и ее отношение? Потому что для Ии Ликой была придумана абстрактная сказочка: “Ян увидел то, чего на самом деле не было”. Не знаю, чем руководствовалась она, тем что все утрясется само собой? Когда сестра пришла втирать мне это дерьмо в больницу и пытаться заставить извиниться перед Энжи, поговорить, у меня пригорело. Я подумал, а не пошли бы вы обе в задницу, а?! Лика не сказала лучшей подруге правду, с какой стати должен я?!

Так и топчусь на месте, не в силах сдвинуться.

– Ян Александрович, – вздыхает психотерапевт.

– Мы договаривались без отчества, – поправляю его я, расположившись в удобном кресле и глядя в потолок, переминаю в руках мягкий тряпичный мячик.

– Ян… В чем причина того, что вы не хотите просто выслушать девушку и отпустить этот кусок прошлого? – мужик по имени Альберт Вениаминович, поправляет очки, внимательно изучая мою реакцию на свой вопрос.

Это уже пятый мозгоправ, который не может мне помочь решить мою маленькую проблемку. Все, чего я прошу, так это заставить меня жить дальше, забыть Энжи, переключить внимание и научиться контролировать фобию гонок. Этот говнюк, в отличие от стальных, акцентирует мое внимание именно на Лике и утраченных отношениях, мол, в этом причина всего.

– Она снова будет врать, а я видел достаточно, – отвечаю и подбрасываю мяч. Ловлю, сминая его в руках.

– Хорошо, давайте зайдем с другого края. Где сейчас ваш друг, ну, тот Дмитрий?

– В Америке, его взяли в гоночную команду вместо меня, потому что я из-за него, сука, выбыл! – снова подбрасываю мячик вверх и ловлю.

– Вы с ним не разговаривали после аварии? – мужик делает какую-то пометку в своей тетрадке.

– Пошел он в жопу, – фыркаю я. – У него сменился номер, в сети его нет, занятой, бляха! Но даже если бы и была связь, я бы не стал с ним разговаривать.

– Вы очень категоричны, – говорит мужик, а я ухмыляюсь и подбрасываю мяч. – И эгоистичны, – резко поворачиваюсь в его сторону и мячик падает на пол.

– Что? – приподнимаю брови. – Этого мне еще никто не говорил, удивляете, профессор…

– Вы эгоист, Ян Саныч, но у меня для вас есть плохие новости, ведь мир вертится не вокруг вас, – спокойно говорит мужик.

– Слушайте, а вы точно психолог? – усмехаюсь я и поднимаю мячик с пола. – Со мной до этого никто так не разговаривал…

– Психолог, но для вашего психотипа классические методы неприемлемы. Я адаптируюсь под вас и ваш характер, – делает очередную пометку в тетради и поднимает на меня взгляд. – Скажите, как вы помните происшествие на гонке и после нее до нынешнего момента? Но не рассказом, а сообщите мне это местоимениями и существительными, опишите ситуацию. Просто словами.

Несколько секунд непонимающе смотрю на мозгоправа и пытаюсь понять его логику. Но, куда уж мне…

– Не стесняйтесь, я хочу вам помочь, – подбадривает мужик. – Закройте глаза, прокрутите в голове те события и опишите так, как я попросил.

Прикрываю глаза, как он предложил, и в мыслях тотчас рисуются события того дня, словно он был вчера. Заживший шрам на затылке начинает ныть, ровно так же как и собранный по кускам кости локоть.

– Я, она, ложь, поцелуй, измена, байк, боль, больница, операция, ненависть, обида, – произношу я.

– Это все? – уточняет Альберт.

– А что еще? – поворачиваюсь к нему и вижу на губах усмешку.

– Я попросил описать происшествие. Вы же, все перенесли на себя, – отвечает Альберт.

– Снова намекаете на мой эгоизм? – аж смешно становится.

– Уже даже не намекаю, – ухмыляется мужик и снова что-то пишет. – Ян, а о ваших отношениях знали все?

– Только ленивый не знал. Над нами даже смеялись, что у нас любовь до гроба, – откидываю голову на подголовник и прикрываю глаза, чтобы успокоиться.

– Вы не задумывались, каково было Анжелике, когда вы попали в аварию?

Он начинает меня бесить.

– Замечательно ей было, – отворачиваюсь и рассматриваю на стене какие-то грамоты и дипломы. – Она мутила с моим братаном по гонкам за моей спиной, а после аварии твердит, как заведенная, что все не так. Почти все полгода...

– Может и правда не так?

Вот что не так, так это с ним. Я же все ему рассказал в прошлые разы еще.

– Они уже были раз пойманы на лжи и я поверил, – отмахиваюсь я. – Второй раз ошибки этой не допущу и ей не поверю.

– Я не говорил поверить, – качает головой Альберт.

– А я могу вновь поверить, потому что до сих пор что-то чувствую к Энжи, и наступить на те же грабли могу легко. Но не хочу, – чувствую, как на душе становится паршиво. – Я недавно стал свидетелем ее разговора с другом, да, простите подслушивал! Она сказала, что у нее есть парень, а после этого пришла к нам домой и снова талдычила про свою правду. Понимаете, то есть Диман уехал, они наверняка поддерживают отношения на расстоянии, а она на кой-то хрен продолжать гнуть за свою невиновность!

– Это нелогичное поведение для виновного в измене. Здесь что-то другое, – мозгоправ смотрит на часы и разочарованно вздыхает. – Вы хотите жить дальше, говорите что зациклились на прошлом, на чувствах и том жизненном этапе. Чтобы отпустить ту точку, нужно избавиться от тянущих назад факторов.

– Я не буду ее слушать! – огрызаюсь я. – Это все только усложнит, потому что за все это время она могла придумать очень правдоподобную сказку и мне отвратительно от одной только мысли, что…

– Ян, – перебивает Альберт и откладывает тетрадку, – вы сейчас сидите здесь и занимаете позицию “Баба-Яга против” на любую мою попытку вам помочь. Может быть тогда не будем тратить время друг друга и вы просто пойдете домой?

Встаю на ноги и поправляю капюшон толстовки, после чего кладу на стол перед Альбертом Вениаминовичем тряпичный мячик.

– Вы не помогаете, а стараетесь склонить меня понять позицию девушки, которая мне изменяла за спиной, – говорю я. – У меня отвратительный характер, я об этом знаю, поверьте. Я способен простить многое, вот только измену точно не прощу! И здесь я намеревался найти способы жить дальше, а не ворошить прошлое!

– Пока в прошлом не поставлены точки, вы так и будете топтаться на месте, – мужчина снимает очки и небрежно кладет их на стол.

Бросаю короткий взгляд на тетрадку мозгоправа и вижу записанные им перечисленные мной слова, имена “Анжелика” и “Дмитрий” с какими-то пометками напротив. Всякие рисуночки на полях, крестики-нолики и еще одно имя “Дмитрий”, почему-то обведенное в жирный круг.

– До свидания, а точнее, прощайте, Альберт Вениаминович, вы тоже не в силах мне помочь. Видимо мое состояние не лечится, – усмехаюсь я и открываю дверь кабинета.

– Ян Александрович, можно задам один вопрос, последний? – оборачиваюсь на пороге, скептически глядя на Альберта. – Вы сказали, что Дмитрия взяли в Америку вместо вас, так? – киваю. – А он об этом знал?

– О чем? – переспрашиваю я.

– О том, что если с вами что-то произойдет, он займет ваше место.

– Знал и что? – безразлично отвечаю я.

– Ничего, можете идти, – качает головой Альберт и отходит к окну.

Это какой-то психологический прием? Заинтересовать клиента своим пофигизмом?

– Вы, уж, договаривайте, раз начали, – закрываю дверь и возвращаюсь в кресло. Вижу на лице мозгоправа довольную улыбку – добился своего.

– Вы действительно не видите мотивов для диверсии? – поворачивается он ко мне лицом.

– А должен? – с сомнением произношу я.

– Должны. Во-первых, вам ли не знать, что когда девушка говорит о наличии парня – она может лукавить, – усмехается мужик. – А во-вторых… Вы лично назвали мне три фактора: все знали о ваших отношениях с девушкой, Дмитрий знал, что, в случае вашего выбывания, он займет ваше место, ну и регулярные попытки Анжелики объяснить вам произошедшее. Я просто складываю эти три кусочка пазла воедино и вижу весьма некрасивую картинку, пропитанную чужой завистью. А точнее, завистью Димы к вам.

Потираю руки, вдумываясь в его слова. Что-то чушь какая-то…

– Вам не кажется, что ваша версия больше подходит под криминальные новости, но никак не под классические отношения с подлой изменой?

– Тут решать вам, просто я указал вам на нелогичность ваших выводов, – пожимает плечами Альберт и снова смотрит на часы. – Я больше вас не задерживаю, Ян Саныч, наше время уже истекло. Просто подумайте над моими словами.