Текст книги "Гордость и предубеждение (СИ)"

Автор книги: Yukimi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

========== Глава 11. Мистер Дариан Картер. ==========

Мистер Картер неожиданно для Томсона стал частым гостем в их доме. Он приходил на обеды так часто, что Уильям забыл, когда последний раз семья собиралась без него. Он постоянно приглашал Билла то пострелять, то прокатиться на лошадях, то… Билл всего и не помнил. Не сказать, чтобы общество мистера Картера было ему неприятно – это был шанс поговорить с кем-то вне его семьи и брата с сестрой Адамсон. Кейт теперь проводила большую часть своего времени в Мэйндоре, вышивая или играя с мисс Адамсон, и Билл уже не сомневался, что дело идет к свадьбе.

А вот мотивы Картера оставались для него неясны. Тот, казалось, волочился и за Люси, которая всеми силами поощряла такое поведение, и за Мэйли, которая боялась неблагосклонности сестры, не уставал оказывать знаки внимания и Мари, которая совершенно терялась. Но больше всего он общался с Биллом. Тот думал, что таким образом он хочет заручиться дружбой и поддержкой старшего сына семейства, чтобы при случае воспользоваться его сватовством. Но время шло, а определенных шагов ни к одной из сестер Уильям не видел.

Дариан Картер был приятным умным человеком, офицером, красивым юношей, а потому матушка не чаяла в нем души, да и полковник Фостер смотрел на него благосклонно, равно как и его женушка. Словом, молодой человек купался в благосклонности жителей города, один лишь Билл относился к нему с некоторым подозрением, но и он расслабился и считал его хорошим другом. Томсона интересовал Картер в первую очередь из-за связи с Одри, который вот уже долгое время не подавал никаких знаков… Душа юноши тосковала, он не раз садился за письмо дорогому другу, но каждый раз по какой-то причине передумывал.

Возможно ли, что проблема в Памберли оказалась серьезнее, чем было описано в том коротком письме? Возможно ли, что сам Томсон послужил причиной этому скорому отъезду? Возможно ли, что Генри осознал ошибочность своих взглядов и решил порвать эту запретную связь? Чем больше думал Уильям обо всем этом, тем больше он погружался в уныние, из которого его не мог вырвать ни Картер, ни даже Кейт, которая не могла угадать, что творится у него на душе.

– Вы сегодня особенно грустны. Неужели мое общество столь удручает вас? – спросил, слегка наклоняясь и заглядывая ему в лицо, Картер. Они вместе неторопливо шли по аллее, впереди смеялись сестры Томсон, то и дело оглядываясь на них. Прошел месяц с возвращения Уильяма домой, и он начинал думать, что все это ему померещилось.

– Нет, нет, что вы! – очнулся от мыслей Билл, поднимая лицо и улыбаясь. – Мои тревоги определенно не связаны с вашим обществом. Расскажите лучше, когда ваш полк отправляется дальше, чтобы я мог знать, когда мне придется успокаивать сестер? Вы полюбились им.

– Еще нескоро, и вы узнаете об этом первым, – улыбнулся Дариан. – Вы говорите, что я полюбился им, но и ваша прекрасная семья полюбилась мне! Ваша матушка относится ко мне с таким теплом, что я вряд ли когда-нибудь смогу отплатить ей! А ваши сестры – само очарование. И безусловно ваша персона… также… – офицер неожиданно остановился перед Биллом, отгораживая его от сестер. – Мне очень полюбилась, – он обернулся, глядя, как девушки заворачивают за угол.

– Что вы?.. – удивленно вскинул брови Уильям, но договорить не успел, поскольку Картер быстро наклонился, легонько касаясь его губ и также быстро отстраняясь. Уильям не успел что-то сказать, как мистер Дариан уже пошел вперед, окликая его сестер. Томсон же наоборот повернул обратно к дому, поскольку не смог бы сейчас выдержать еще некоторое время рядом с молодым офицером.

В ушах шумела кровь, и лицо юноши наверняка было красным, когда он прошел внутрь дома, окликнув отца и свернув в свою комнату, где молодой человек собирался провести неопределенное время. Сбросив верхнюю одежду, он сел за стол и опустил лицо на ладони. Почему так выходит с ним?! Значит, этот Картер… он невероятно самоуверен, раз смеет поступать подобным образом! Ведь Уильям никогда не намекал на подобное, никогда ни словом, ни жестом не давал повода подумать о себе в этом ключе. У Билла не находилось слов, чтобы описать свои чувства, которые смешались во что-то совершенно неприятное. Этот поступок офицера вывел его из равновесия. Теперь понятно, почему тот так стремился завоевать его дружбу! Бесчестный, подлый человек! Стоило Томсону вспомнить, что офицер давал надежды Люси и Мэйли, что он любезничал с маменькой…

Молодой человек вскочил и заходил по комнате из стороны в сторону. Что же теперь делать ему? Он может проигнорировать это, сделать вид, что ничего не произошло? Если не давать Картеру повода думать, что он «такой», ничего не будет? А при дальнейших попытках он может действительно вызвать его на дуэль! Да как он посмел!.. Теперь Уильям был действительно разозлен. Пытаясь успокоиться, он снова сел и посмотрел на очередное начатое письмо Одри.

С Одри он не возражал и не чувствовал злости. Холодок прошел по спине молодого человека. Значит ли это, что он… Уильям обратил внимание на то, что руки у него дрожат, а в груди что-то трепещет. Он должен написать ему… Должен понять, что происходит у него в душе и насколько это глубоко…

Он обмакнул перо в чернила и написал:

«Дорогой Генри,

Прошел месяц с моего возвращения домой…»

Рука замерла над новой строкой. Он не знал, как поделиться всем тем, что накопилось у него на душе и в мыслях. Немного подумав, он продолжил, описывая, как обстоят дела у Адамсонов, у него в семье, начал писать про полк офицеров и снова сконфузился. А нужно ли сообщать, что здесь мистер Картер? Насколько мог понять Билл, их отношения были более чем натянутыми. Тем более, тот рассказ о хозяевах Памберли до сих пор волновал юношу. Спросить ли, правдив он или нет? Билл не стал писать этого, однако поведал о полке и мистере Картере. На этом месте письма он снова замер. Такой человек, как мистер Одри, не мог бы его неправильно понять, но писать об этом поцелуе… Должно быть, не стоит. Возможно ли, что мужчине это будет неприятно? В Лондоне он был предельно искренним с ним, но они так и не объяснились. Томсон не знал, что тот чувствует, и не хотел сейчас узнавать это в письме.

Посему он написал просто:

«Мистер Картер проявляет интерес к моим сестрам. Я слышал от него, что вы были знакомы, и это знакомство нельзя назвать удачным (с его слов). Поскольку я склонен больше верить вам, я не поверил его словам. Я понимаю, что не вправе спрашивать вас о том, что произошло, но надеюсь, вы хотя бы дадите мне его характеристику от вас. Вашему мнению я доверюсь всецело».

Перечитав письмо, юноша нашел его невероятно официальным. Ему так хотелось передать хотя бы часть того, что он действительно чувствовал. И после постскриптума, он дописал:

«Надеюсь, вы решили все свои дела и не забыли своего друга, которому вы дороги. Скучаю по Лондону, здешняя жизнь кажется мне неполной.

С любовью и надеждой на скорую встречу,

Уильям Томсон».

Юноша покраснел, глядя на собственную подпись, но не стал ничего исправлять. Возможно, он слишком опрометчив и самоуверен, однако он надеялся, что месяц разлуки значит что-то не только для него, и отсутствие писем от Одри объяснимо его занятостью, а не нежеланием продолжать знакомство.

Он запечатал письмо и поднялся из-за стола. Только сейчас он снова вспомнил о произошедшем с Картером и твердо решил, что этот безрассудный поступок не заслуживает его внимания.

– Матушка, отправьте, пожалуйста, слугу на почту с этим письмом, я надеюсь поспеть к утреннему обозу, – обратился он к сидящей в гостиной матери. Та лишь кивнула, даже не взглянув на адресата. Должно быть, ее больше занимал тот факт, что во дворе, который хорошо просматривался из гостиной, стоял мистер Картер, окруженный Люси и Мэйли, которые что-то у него спрашивали. Злость волной снова поднялась в груди у юноши, когда их глаза с Дарианом встретились, и офицер улыбнулся ему. Неприятнейший человек.

========== Глава 12. Званый обед. ==========

Мистер Дариан Картер был настойчив. Уильям не понимал, когда дал слабину, но в результате общительности своих младших сестер ему приходилось терпеть общество офицера даже слишком часто. Молодой человек был обаятелен, дружелюбен и больше не проявлял никаких особенных чувств к Томсону, поэтому вскоре тот перестал опасаться каждого его жеста, хотя и держался значительно холоднее.

Билл каждое утро спрашивал у слуги, не пришла ли свежая почта, однако ответного письма все не было. Шли дни, которые наконец сложились в неделю, затем в две, и Билл откровенно скучал в родовом гнезде. Ему все хотелось куда-то ехать, что-то делать. После шумного Лондона ему претили деревенские танцы, местное невежество, он скучал по долгим разговорам с Генри, да и что греха таить, по нему самому. Иной раз его брала злость, что тот до сих пор не подал о себе вестей, но он всякий раз успокаивал себя, что, должно быть, у мистера Одри были важные дела.

Порой он думал, почему на поцелуй двух разных, но все же мужчин, он среагировал совершенно противоположно. Об Одри он вспоминал с трепетом и каким-то теплом, зато от вида Картера его бросало в дрожь, и отнюдь не в хорошем смысле.

Наконец однажды поздним утром, которое было похоже на все остальные до него, Уильям вернулся домой после прогулки и обнаружил готовую к выходу Кейт. Та, к слову сказать, хорошела с каждым днем, и Билл был счастлив за нее всем сердцем. Хотя он бы предпочитал, чтобы мисс Адамсон была рядом с этими двумя постоянно, поскольку в противном случае это порождало ненужные молодой незамужней девушке слухи.

– Уильям, почему ты еще не готов? – всплеснула руками матушка, неожиданно оказываясь рядом с сыном. – Неужели ты забыл, что Адамсоны пригласили нас на обед?

– Да, матушка, – повинился Уильям, у которого совершенно вылетело это из головы. – Неужели мое присутствие необходимо?

– Разумеется! – воскликнула миссис Томсон. – Даже твой отец не отказывается, хотя и не любит подобные мероприятия.

Уильям качнул головой, соглашаясь с неизбежностью этого визита, и направился наверх сменить костюм. Вскоре и он был готов, и все семейство уселось в коляску и направилось в Мэйндор. Хмурое лицо Билла не задевало никого, кроме отца, который всецело ему сочувствовал. Зато девушки и маменька были неприлично оживлены и веселы, всю дорогу они не умолкали. Наконец мученье кончилось, и Томсоны вышли перед главным входом поместья. Адамсоны встречали их на пороге.

– Ах, как хорошо, что вы все-таки приехали! – воскликнул мистер Адамсон, целуя ладонь миссис Томсон. Однако глаза его смотрели только на Кейт, которая скромно присела в реверансе. Адамсон поприветствовал и отца Билла, и молодого человека легким кивком.

– Мы были так счастливы вашему приглашению! – в свою очередь пустилась в любезности матушка, говоря сразу за всех. Младшие сёстры уже окружили мисс Адамсон, которая, щебеча с ними, направилась в дом.

– Позвольте проводить вас, – произнёс хозяин дома, ведя миссис Томсон. Хоть каждый гость и знал поместье наизусть, ритуал был соблюдён. Уильям шёл последним, с сожалением покидая залитое солнцем крыльцо и входя в дом. Они поднялись по лестнице, и тут мистер Адамсон всплеснул руками, словно бы что-то позабыл.

– Мистер Томсон! Я совершенно забыл вам передать, что мистер Одри сегодня прибудет в наш дом. Он послал вперёд слугу и уже едет. Обещался быть к ужину и просил передать вам, а я чуть было не забыл! Простите мою растерянность, – и не обращая внимания на тот эффект, который произвели его слова на бедного юношу, он вернулся к разговору с четой Томсонов.

Билл остановился, как громом поражённый. При всей своей тоске он не ожидал такой внезапной встречи. Однако он тут же встрепенулся, зная, что ему нельзя показывать свои эмоции, и направился за остальными. Однако и разговор, и еда потеряли для него всякий вкус. Кейт изредка отвлекалась на него, пытаясь развлечь разговором, но, не понимая в чем дело, считала, что ему скучно в этой компании, и переставала.

А Билл жил часами до ужина. Обед показался ему безвкусным, беседа блеклой, и даже прогулка по предместьям Мэйндора боле не занимала его ум. Он усилием воли обращал внимание на течение разговора, пару раз вставлял собственные реплики, но затем попросился посидеть немного в библиотеке за прочтением книги. Мистер Адамсон с радостью проводил его туда, думая, что гость просто плохо себя чувствует. Следует сказать, что всем непроницательным людям мистер Адамсон мог бы дать большую фору.

Уильям остался в пустой библиотеке, бесцельно взял одну книгу и уселся у окна, словно бы для света, а на самом деле из него прекрасно была видна дорога к поместью. Чтение не приносило прежнего удовлетворения и успокоения, часто молодой человек ловил себя за слишком сильно бьющимся сердцем. Тянулись часы и никто не беспокоил молодого человека. Один раз мисс Адамсон предложила ему совершить прогулку, однако он отказался. По большим часам в библиотеке он сверял время, бездумно переворачивая страницы книг. Он и не ожидал, что новость мистера Адамсона настолько выведет его из равновесия. Около четырёх он отложил книгу, не в силах больше справляться с собой. Он принялся придумывать, что мог бы сказать Генри, когда увидит его. Наверное, ему следует вести себя отстранённо и равнодушно, хотя все естество требовало, чтобы Билл как минимум бросился ему на шею.

Вдруг на дороге показался экипаж. Билл вздрогнул, прислонился к окну, глядя, как и в самом деле, по дороге мчится коляска. Он видел, как взбежал по ступеням слуга Адамсонов, предупреждая хозяев о прибытии гостя, как на крыльцо высыпалось все его семейство и Адамсоны. Он хотел было тоже спуститься, но посчитал, что тогда все поймут, что он следил из окна. Самое лучшее было игнорировать, потому Уильям уселся обратно в кресло, взял в руки книгу и принялся читать. Однако взгляд его все возвращался к окну, откуда он усилием воли возвращал его к страницам. Однако он увидел, как из экипажа вышла темная высокая фигура, как фигура поклонилась хозяевам, пожала руку его отцу, приложилась к рукам девушек и маменьки. Он не мог ничего слышать, но практически чувствовал, как низкий голос растягивает слова. В ушах у молодого человека зашумело, когда мистер Адамсон что-то сказал, и фигура повернулась к окнам библиотеки. Всего на секунду, но щеки Билла запылали, и он отпрянул от окна.

Сгорбившись в кресле, пытаясь прочитать хоть одну строчку, Уильям чувствовал, как горят его щеки и как ему не по себе, и как ему стыдно от такой реакции. Он не понимал себя, в разлуке с ним все было нормально, но стоило увидеть мужчину, как он не контролировал себя. В коридоре послышались шаги. Уильям склонился ниже над книгой, делая увлечённый вид и не смотря на дверь. Наверняка это слуга идёт, чтобы пригласить его к ужину. Точно-точно, это должен быть слуга. Поэтому когда дверь открылась, Уильям поднял голову и сделал равнодушное лицо. Но на пороге был не слуга.

На пороге стоял Генри, не снявший дорожный плащ и цилиндр, со сбившимся дыханием, словно он торопился подняться, оторвавшись от всей остальной компании. На пороге стоял его Генри, который одним взглядом заставил Билла спрятаться за книгой. Юноше стало жарко в прохладной комнате, он нарочито равнодушно отложил книгу и произнёс:

– Ах, это вы вернулись, мистер Одри. Мистер Адамсон говорил мне… – он хотел, чтобы это звучало равнодушно, но голос его задрожал на втором предложении, и Уильям замолк. Генри же молчал. Он прикрыл за собой дверь, поворачивая в замке массивный ключ, и только затем он шагнул в библиотеку.

Уильям молча смотрел, как тот приближается, однако не смог более терпеть, положил книгу в кресло и вскочил. Генри сжал его в объятьях такой силы, что у Уильяма хрустнули кости. У него прервало дыхание, когда он полной грудью вдохнул такой знакомый запах мужчины, смешанный с дорожной пылью и потом.

– Уильям, – проговорил Одри, произнося это своим голосом, который казался Биллу самым красивым в мире. – Я так скучал по тебе.

Тот собрался с мыслями, которые ускользали и произнес:

– Я тоже, – неловко обнимая мужчину в ответ, Билл замер, чувствуя, как Одри разжимает объятья и как медленно берет его лицо в свои большие ладони.

– Я так скучал, – повторил тот, глядя на него так ласково, словно Томсон был самым дорогим, что Одри потерял и вновь обрел. Большой палец руки Генри нежно погладил Билла по щеке, и тот прикрыл глаза, не в состоянии выдерживать этот долгий взгляд. Он почувствовал, как Генри склоняется, а затем его губ коснулись чужие губы, обветренные с дороги, сухие, но такие желанные. Билл потянулся вперед, несмело кладя ладони на спину мужчине и прижимаясь к нему. Нежный язык приоткрыл его губы и проник внутрь. Поцелуй углубился, дышать становилось нечем, но Генри был жаден, он прижимал к себе юношу и не отпускал, пока тот не задышал шумно через нос.

– С возвращением, – улыбнулся молодой человек, когда мужчина отстранился. Но тот ничего не ответил, снова обнимая его.

========== Глава 13. Первый снег. ==========

С приездом Одри, к Томсону, по словам его матушки, вернулась прежняя веселость. Уильям старался скрывать свою радость, однако счастливая улыбка то и дело наползала на его лицо. Сложнее всего было рядом с ним. Приглашения Адамсонов Билл теперь принимал с большой охотой, а на прогулки с их другом мчался на всех порах. Юноша понимал, что ведет себя опрометчиво, что его поведение подозрительно сверх меры, однако ничего не мог с собой поделать.

Месяцы в Лондоне теперь блекли по сравнению с времяпрепровождением в парке близ Мэйндора. Меж тем, медленно подбиралась зима. Желтые листья падали на землю, оставляя деревья торчать вверх голыми ветвями и стыдливо ежиться на ветру. И однажды утром, проснувшись, Билл увидел за окном свет – густой пеленой роняло небо первые хлопья мокрого снега. С удивлением юноша открыл для себя, что прошло полгода с его встречи с Одри. Наскоро одевшись, пригладив волосы, он любовно положил в карман жилета вчерашнее письмо от Одри с приглашением на прогулку и обсуждение недавно вышедшей книги одной француженки. Они уговорились встретиться на заре, однако снег оказался значительной преградой, чтобы добраться до дальнего холма, где было их обычное место. Не по-осеннему ледяной ветер ворошил волосы юноши и путал полы длинного пальто. Он жалел, что не захватил шляпу, и кутался в тонкий шейный платок, поднимая выше полы пальто. Он, кажется, пришел раньше, поскольку Одри на месте не было. Через несколько минут, Уильям продрог до костей, однако уходить не был намерен.

Он услышал окрик со спины и, обернувшись, увидел спешащего к нему Генри. Оказавшись рядом, тот оглядел молодого человека со всех сторон и вздохнул:

– Тебе не следовало приходить в таком виде. Что я буду делать, если эта прогулка обернется для тебя простудой? – с этими словами он снял с шеи плотный шарф и обернул вокруг шеи и головы Уильяма. Затем хмыкнул, глядя, как тот смотрит на него и, оглянувшись по сторонам, наклонился, целуя в замерзшие губы. – Доброе утро.

– Доброе, – улыбнулся Уильям.

– Пойдем скорее в Мэйндор, зайдем с заднего входа, – произнес Генри, уже спускаясь с холма. Билл заторопился за ним. Дорога, покрытая снегом и вчерашней грязью, оставляла за ними длинный след. Вокруг была зима и тишина, словно с первым снегом земля неожиданно умерла, оставив только двоих в живых. Они шагали молча, кутаясь в свои пальто и не разговаривая. То и дело тонкие пальцы Уильяма хватались за пальто идущего впереди Генри, и тот замирал, давая возможность Биллу нагнать его.

Когда они вошли в дом, их встретила та же тишина. В это воскресение окружающий мир еще спал под слоем свежего снега. Генри прислушался, уловил копошение служанок в кухне и, крепко взяв юношу за руку, проскользнул с ним мимо помещений слуг, наверх – в комнату самого Одри. Камин потухал, оставленный без присмотра, поэтому Одри сам подбросил туда поленец и пригласил Билла присесть у огня. Тот с радостью согласился.

Они поставили два кресла у огня и принялись за свое обсуждение, ярко сыпля словами, потому что обоим всегда было, что сказать друг другу. Уильяма снова вывела из себя точка зрения, он вскочил с места, оставив пальто в нем, и зашагал перед камином.

– Да как ты можешь так говорить?! Очевидно же, что и чувства, и общество представляют в романе равнозначную позицию.

– Да, ты прав, ты прав, – наконец согласился Одри, поднимая руки в примирительном жесте. – Поскольку я совершенно ничего не смыслю в чувствах, я не буду с тобой больше спорить.

– Вы, сударь, легко сдаетесь! Потакаете мне! – воскликнул молодой человек, останавливаясь перед креслом Генри. – Если бы ты был более настойчив, я бы понял то, что ты говоришь…

– Однако ты требуешь от меня невозможного. Как я уже говорил, – Одри наклонился в кресле вперед, обхватывая юношу руками и притягивая к себе. – Я ничего не смыслю в чувствах. Я лишь хочу любить тебя и любить всю жизнь, оттого вся моя робость и желание порадовать тебя своими уступками.

Уильям вспыхнул, пытаясь вырваться, его безумно смущали подобные речи Одри. Генри, однажды поняв, чего хочет, не сдавался до конца, а узнав, что чувства его взаимны, боле не сдерживал себя. Двое становились все более близки, а поцелуи, которыми награждал Одри Билла, – все горячее. Генри потянул юношу на себя, заставляя сесть ему на колени, двумя пальцами повернул его подбородок к себе. Но тот снова отвернулся, будучи смущенным сверх меры.

– Ты слышишь? Неужели я так часто это говорю, что мои слова потеряли для тебя всякий смысл? – спросил он. Уильям отчаянно замотал головой. Его лицо пылало, в груди было тесно. – А ты?.. Быть может, я принуждаю тебя против твоего желания? Я не вынесу подобного.

– Не принуждаешь! Неужели ты мог бы подумать, что я настолько ветреный? – оскорблено повернулся к мужчине Томсон, но его заставили замолчать долгим тягучим поцелуем.

– Я никогда не смог бы подумать о тебе такое, любовь моя. Ты самый прекрасный и чистый душой молодой человек, которого мне приходилось встречать. Я лишь ищу подтверждение собственной трусости, – нежно проговорил Одри. Глядя на этого человека издалека, можно было б усомниться, что он способен на такие слова. Однако Уильям давно разглядел в нем огромную благородную душу, отдающую себя любви. Именно ее он и любил в мужчине – эту способность, скрытую от других. Потому ему было так больно, когда другие не признавали души в Одри. Ведь вот же она, напоказ! Однако также он понимал, что не вынес бы, если бы эта душа была открыта для всех, а не только для него.

Глядя в глаза юноше, Одри не смог более владеть собой. Генри решительно подхватил его на руки, поражаясь его легкости, и перенес на кровать, нависая над ним.

– Только если ты позволишь, – произнес он, целуя его за ухом. – Только если ты позволишь, я сделаю тебя своим целиком и полностью. А затем украду тебя у всей твоей многочисленной родни. Я сделаю так, чтобы ты думал только обо мне, а твое тело желало только меня, – каждое тихое слово Генри сопровождал легким поцелуем в шею. Уильям, разомлевший от тепла, от нежности Генри, только и мог, что тихонько пробурчать «да» и прикрыть глаза. Так вот, что чувствуют девушки, когда они любимы, и их любимый с ними в постели. Уильям никогда не завидовал девушкам, и сейчас, на верху блаженства, впиваясь ногтями в широкую спину любимого человека и испуская тихие стоны, он понял, как хорошо быть на их месте.

Генри действовал с такой осторожностью и нежностью, доказывая, что Билл для него – самое дорогое, самое ценное в жизни. Он доводил его до исступления, сжимал в своих объятьях, целовал его, ловя каждый стон. Он чувствовал, как счастлив он и его партнер, не представлял, как такое чудо досталось ему. Покорный, не такой, как в обыденной жизни, колючий Уильям стал нежным и кротким. Уильям выгнувшись, излился, а вслед за ним кончил и Генри. Они лежали в обнимку, наслаждаясь присутствием друг друга и не понимая, как можно было жить раньше без второго.

– Я увезу тебя. Украду и увезу, я не позволю твоей дорогой матушке подыскать тебе невесту, – твердо произнес Генри, поглаживая мягкие волосы Уильяма. Тот согласно промычал, чувствуя, как засыпает.

Утро вступало в свои права. Снег кончился и таял под лучами бледного солнца. В теплую комнату сквозь окно проступали косые лучи, освещая смятую постель и два сплетенных тела. Один был молодым юношей, во сне казавшийся мальчиком, он безмятежно спал, положив голову на грудь мужчине, который любовно поглаживал его волосы. А за дверью, подходя к ней, шаркала пожилая служанка, вызвавшаяся проверить камин в комнате гостя.

Комментарий к Глава 13. Первый снег.

Прошу простить, что глава вышла довольно маленькой, но я решила не торопить события.

========== Глава 14. Кейт. ==========

Мистер Одри должен был услышать старую служанку, шаркающую за дверью, но он был слишком расслаблен. Уильям должен был быть настороже, но после акта любви молодой человек почувствовал слабость и мгновенно уснул. Старая женщина постучала в дверь. Генри напрягся, приподнимаясь на локтях. Лежащий у него на груди Билл проснулся. Стук повторился, а затем послышался звук поворачивающемся ручки двери.

– Не входить! – приказным тоном воскликнул Одри, стискивая плечо юноши. Ему совершенно не хотелось быть раскрытым и обесчестить доброе имя юного Томсона.

– Мистер Одри, мне приказано проверить камин в вашей комнате, – оправдательно прошепелявила старуха из-за двери, сгибаясь в поклоне, которого мужчина никак не мог увидеть.

– Я занят, – отрезал тот. – Приходите через час.

– Но господин, камин может простыть, – старуха оказалась на редкость настойчивой. Билл невовремя подумал, что такой могла быть его маменька, если б ей когда-либо довелось быть прислугой. К счастью, подобного с ней не случилось, иначе он бы пожалел хозяев дома, в котором она бы работала.

Генри тихо ругнулся, и не будь ситуация такой серьёзной, это бы рассмешило Уильяма. Хотя он все же не смог сдержать тихого смешка. Одри посмотрел на него с невыразимой нежностью, поглаживая по плечу.

– Одевайся, – тихо сказал он на ухо своему молодому любовнику, щекоча его дыханием. – Эта старуха, кажется, не собирается уходить.

– Я приказываю тебе проверить камин пока в какой-нибудь другой комнате! – громогласно заявил он. Старуха, бурча себе под нос, отправилась прочь.

Уильям бесшумной ланью поднялся с кровати, собираясь и одеваясь. С каким-то чувством гордости за себя Генри смотрел на тонкую изящную фигуру. Он не хотел, чтобы тот как вор уходил из его постели, и волна горечи поднялась в его душе. Мужчина тоже поднялся, начиная одеваться.

– Я украду тебя, – сказал он твёрдо ещё раз, будто подтверждая собственные права на молодого человека и завершая мысль в своей голове. Тот обернулся, улыбаясь так счастливо, что было понятно – он не против.

Уильям легко выскользнул из окна, спускаясь по растущему рядом дереву, и, махнув на прощание своему любовнику, он стремительно исчез, поднимая воротник плаща. Генри проводил его взглядом и открыл дверь. Служанки не было, потому он твёрдым шагом направился в столовую. Настроение у него было изумительное, а потому улыбка, с которой он пожелал доброго утра брату и сестре Адамсонам, вышла на редкость искренней. Эдвард с легким изумлением проводил друга взглядом, однако тут же расплылся в ответной улыбке.

– Скажи, мой друг, что привело тебя в такое прекрасное настроение? – поинтересовался он. Мисс Адамсон повернулась к мужчине тоже.

– Прекрасный день для прогулки, не находите, дорогие друзья? Эдвард, ты, кажется, не будешь возражать, если мы пригласим на обед старших Томсонов? Я как раз хотел порекомендовать новую книгу мистеру Томсону, он прекрасный образованный юноша.

Речь Одри произвела странное впечатление на Адамсонов. Девушка тихо хмыкнула себе под нос, отпивая чаю из чашки, а молодой человек при упоминании мисс Томсон слегка смутился, однако ответил всецело положительно. Решено было отправить слугу в дом Томсонов с приглашением.

***

Уильям ворвался в дом с ворохом снега на плечах и в волосах. Лицо его дышало счастьем, которое заметили даже слуги. Он стремглав поднялся наверх, однако путь его завершился перед дверью Кэйт, которая как раз вышла из комнаты.

– Доброе утро, брат! Ты уже одет и уже в снегу? Неужели первый снег? – удивилась она. – Где же ты был в подобную рань?

– Утренняя прогулка, сестра, – сияя улыбкой, произнёс Билл. – Я вскоре спущусь, передай мои извинения за опоздание.

– Хорошо, – все ещё не вполне понимая сияющего брата, проговорила Кейти и продолжила свой путь вниз. Билл же вошёл в комнату, которая показалась ему столь иной в сравнении с тем, какой она была, когда он покидал её. Все здесь теперь было для него иным, или он сам изменился? Билл не мог сказать точно, однако чувство счастья наполняло его с ног до головы. Наскоро переодевшись и попытавшись согнать с лица улыбку, он спустился вниз. Кейт настороженно следила за ним, словно подозревая, где он был на самом деле. Билл постарался выглядеть естественно, он сел на место и поздоровался со всеми. Внутренние изменения в Билле не заметил никто, кроме Кейт. Отец посмотрел на него дольше обычного, однако ничего не сказал. Завтрак прошёл в обычной атмосфере, разве что Уильяму не терпелось вернуться в Мэйндор. Он ничуть не удивился, когда прибыл слуга из поместья и принёс приглашение на обед для Кейт и него. Зато матушка разволновалась, снова благодаря судьбу, что ее дети общаются со столь богатыми особами и даже получают от них приглашения через день. Билл не сомневался, что эта тема будет обсуждаться не раз между маменькой и соседками.

Кейт разволновалась не хуже, хотя приглашение, по этикету, было отправлено от имени мисс Адамсон, однако все понимали, что мистер Адамсон явно участвовал в его составлении не меньше. Брат с сестрой отбыли в Мэйндор по завершении туалета. День разыгрался чудесный, хотя снег и растаял. Билл учтиво поздоровался с мисс и мистером Адамсон, благодаря за приглашение, и сдержанно поприветствовал мистера Одри. Тот ответил легким кивком. Билл наконец начал понимать влюблённых девушек, которым непозволительно выражать свои чувства на людях. Одри стоял в метре от него, но был недосягаем, как будто между ними были мили. Он в очередной раз напомнил себе, насколько запретнее их отношения, чем обычные отношения между незамужней девушкой и мужчиной. Он ни в коем случае не мог бросить тень на репутацию Генри.

Мистеру Одри сдерживать себя было не легче. Уильям был так близко, что хотелось снова сжать его в объятьях и любить, однако он мог только ласкать его взглядом, чем и занимался. После обеда они смогли ускользнуть в библиотеку под предлогом обсуждения новой книги, что мистер Адамсон находил невероятно скучным. Однако и в библиотеке Одри не позволил себе лишнего, лишь на пару минут прижав к себе тонкое тело и испробовав вкус его губ. Билл задрожал в его объятьях, сжимая пальцами его сюртук на спине.