Текст книги "You're my downfall (СИ)"

Автор книги: yourloveisking

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Его вес так правильно придавливает меня к его немного дребезжащей больничной койке, а губы так хорошо ласкают кожу на спине, что хочется сладко стонать от простого удовлетворения. И мне чертовски некомфортно из-за этого, я хочу быть громкой, мне слишком хорошо. Я ждала этот проклятый момент три недели. Я хочу, чтобы вся больница знала об этом!

– Кристиан! – я пытаюсь крикнуть, но голос срывается, и я лишь шепчу.

– Тсс, малышка. Я знаю, что тебе хорошо. Твое тело реагирует на каждое мое движение, на каждое прикосновение.

– Я хочу и буду кричать, Грей.

– Боже, Ана, – выйдя из меня с недовольным стоном, Кристиан садится на постель, упираясь спиной в стену, и затягивает меня к себе на колени. – Ты невыносима.

– Кто бы говорил, – я опускаюсь на него, раскачивая бедрами, слегка откидываясь назад, и Кристиан шипит, пощипывая мою грудь. – Я так хочу укусить тебя…

– Укуси.

Получив сладкое благословение, я цепляюсь зубами в плечо Кристиана, и так сильно, что на его проклятой белоснежной футболке проступают капельки крови. Мне очень жаль, что ему больно, но я больше не могу держать это в себе, не обращая внимания на его довольно громкое завывание от боли. Кусаю еще пару раз, рядом, испытывая небывалую легкость.

– Ты мой, Кристиан.

Я хорошо помню, что в последний раз с Майклом я так же укусила его, но действительно вспоминая все, это было не проявление страсти, а проявление скрытой обиды. Пусть только посмеет появиться рядом со мной, клянусь, я выцарапаю ему глаза. Ублюдок.

– Мне слишком хорошо с тобой.

– Разве это плохо? – Грей убирает волосы от моего лица и совсем не нежно целует, заставляя всю трепетать. Внизу живота разливается настоящий жар, я не прекращаю свои торопливые движения бедрами, и Кристиан сжимает меня за задницу. – Я долго не смогу…

– Долго и не нужно, – смотря друг другу в глаза, мы почти одновременно испытываем долгожданное наслаждение, мои запоздалые спазмы приходятся очень вовремя, и Кристиан крепко обнимает меня, так хорошо разместив на своей груди.

– У нас около десяти минут до прихода моих родных. Лучше выбирайся из моих объятий, иначе…

Надеюсь, мне послышалось. Я не хочу встречаться с ними, пока. Мне стыдно. Я так успешно избегала встречи с ними в первую неделю, когда они так же дежурили около Кристиана, как и я, а сейчас он хочет просто столкнуть меня в их руки.

– Но я не хочу, Кристиан. Я не готова!

– Они знают о тебе и как все случилось, кроме некоторых деталей. Я хочу познакомить их с Теодором. Мы с ним разговаривали об этом, он не против.

А вот о сыне я даже не подумала… Неловко.

Выбираюсь из его уютных объятий, подбирая с пола уцелевший лифчик и платье.

– Я тоже должна тебе кое-что сказать.

– Что же?

– Я действительно попросила доктора Мэтьюс дать тебе таблетку, вместе с лекарствами. Как и давала тебе до этого.

– Я догадался.

– Целлюлоза. Я пью ее для… – слишком резко замолкаю, чуть не произнеся такое запретное слово. Грей будет бубнить, если узнает, что я хочу немного похудеть. – В общем, эффект плацебо, мистер Грей.

У Кристиана такое ошарашенное лицо, он такой милый, когда растерянный, но я уже в буквальном смысле бегу в душевую, что прилегает к его палате, дабы не попасть под его вечно зудящую ладонь. Он столько раз пытался меня отшлепать за эти дни…

Кто бы мог подумать, что самовнушение действительно работает?

***

Я даже подумать не могла, что и Миа, и Элиот так хорошо примут меня. Не знаю, что им там рассказывал Кристиан, и если Миа была более сдержанной, но очень дружелюбной, то Элиот даже потискал меня… насколько он мог себе это позволить под адски-ревнивым взглядом Кристиана. Они не задавали вопросов о нас, лишь о моем прошлом и о нынешней жизни, и в данный момент я была благодарна им за это. Я не могла дать верный ответ, что сейчас между нами с Кристианом, а прошлое просто не хотела вспоминать.

– Мамочка! -Алиса ураганом набрасывается на Миа, но та не испытывает большого восторга от нее. Странно. – Привет, дядя Эль.

– Ты одна?

– Нет, Тео поднимается, – услышав имя моего сына, Миа заметно напрягается. Вот как, он тебе не нравится? – Я пойду и помогу ему, а то у него небольшие проблемы, раз его нет.

Когда Алиса убегает, я решаюсь задать этот вопрос:

– Тебе не нравится ее парень?

– Не то чтобы “не нравится”, он просто сильно старше. А ты сама видишь, что она совсем ребенок. Не желаю быть бабушкой так рано, да еще и от младшей дочери.

Согласно киваю, потому что из Алисии мать, да еще и в таком возрасте… Хоть бы она к тридцати повзрослела.

Выражение лица бедной Миа не описать, когда Алиса возвращается в палату с моей малышкой на руках. Ужас, паника, страх, а потом мгновенное спокойствие и даже счастье, когда она осознает, что это младенец не ее дочери.

– Тео вызвался добровольцем, но без моей помощи не справился с подгузником.

– Алиса!

– Но ведь правда, – она бросает выразительный взгляд на своего парня, и Тедди смиренно кивает. – Софи замечательная. Она скоро начнет ходить.

– Она голодная? – я зову дочь к себе на руки, но малышка, мне на удивление, обнимает Алису за шею, хихикая. Ну и не очень-то и хотелось.

– Нет, мы кормили ее.

– Кстати, познакомьтесь, это Теодор. Теодор Кристиан Стил. Наш с Аной сын, – Кристиан так сильно сжимает мою руку, пока я не осознаю, что сжимаю его точно так же.

В комнате чертовски мало воздуха, как мне кажется.

– Я даже подробностей знать не хочу. И кто из вас больший идиот я тоже не могу решить, – Миа не знала. А вот Элиот знал, судя по его глупой ухмылке. – Я все понять не могла, кого ты мне напоминаешь, Теодор. Теперь меня так не удивляет, почему Алиса спуталась с тобой. Каждая девушка ищет в парне своего отца. А Кристиан уделял ей намного больше внимания, чем мы с Натаном.

– Можешь тоже звать меня дядя Эль. Добро пожаловать, – Теодор с Элиотом обмениваются крепким рукопожатием и, как мне кажется, Теодору самому стало немного легче.

– Просто Миа. Строго, – сын облегченно выдыхает, когда и Миа пожимает ему руку. Я даже представить не могла, что это так важно для него. Мне просто было очень приятно, что они начали общаться с Кристианом, и их разговоры по душам помогают им обоим. Никогда не думала, что Теодор хотел бы большую семью. – Итак, как тебя называет мама?

– Тедди…

– Тедди. Я стану твоей второй женщиной в жизни, которая зовет тебя как трехлетку, медвежоночек.

– О, боже, спасибо! – в его голосе столько сарказма, но он все равно довольно улыбается, опускаясь рядом с Алисой на кресло.

Постепенно разговор возвращается на общие темы, но я почти не принимаю участия в беседе. Лишь наслаждаюсь рукой Кристиана, ласкающей мою ладошку, и совсем немного сожалею о том, что я не познакомила Греев с Тедди с самого начала. Но лишь немного. Я знаю, что они примут его, я знаю, что и он не разочарует их, благодаря их же поддержке.

Почему-то только теперь мне кажется, что у меня появилась жизнь, и именно сейчас я ее и проживаю. И это неповторимое ощущение, потому что я, наконец-то, не чувствую себя так, будто совершаю ошибку за ошибкой. Невероятное спокойствие и счастье.

Спасибо, Кристиан.

========== ‘Cause all of me loves all of you. ==========

Вместо утренних пробежек у меня теперь неторопливые прогулки, пока организм не восстановится. Я уверен, что я в порядке, но врачи твердят обратное, и моя малышка Энни больше верит им в этом вопросе. А я просто не хочу расстраивать её, ей сейчас будет не до меня.

Глубоко вдыхаю холодный воздух, солнце не поднялось достаточно высоко, чтобы согреть город, и поправляю на себе толстовку.

Ровно в том месте, где и было обговорено, меня ждет темная фигура, и я спешу к ней, желая поскорее закончить всё это.

– Грей.

– Мистер Эпсон.

Мы смотрим друг на друга с такой ненавистью, но мы понимаем друг друга, как то ни странно. Он попытался, моя очередь.

– Ты понял все условия?

– А у меня есть выбор?

– Ты сам виноват. Она любила тебя, и будь ты с ней помягче – она выбрала бы тебя, лишь потому, что уважала бы, не захотела бы разрушать семью.

– Не читай мне мораль!

Он провоцирует меня, но банальный мысленный счет помогает не двинуть ему по лицу.

– Кредитка и твои новые документы. Делай что твоей поганой душе угодно, но не вздумай приближаться к ней. Иначе тебя упекут, и из тюрьмы ты уже не выйдешь. Неожиданно всплывет дело Келли Блейк, например.

– Ты ублюдок.

– Нет, мы просто меняемся с тобой местами.

Эпсон злится, и он был бы так же рад ударить меня, но красная точка на груди заставляет его держать себя в руках, а не психология.

– Удачной жизни, если твое существование можно будет таковым считать, – я разворачиваюсь в сторону дома, но кое-что заставляет меня замереть.

– Кристиан, – впервые за все время нашего знакомства Эпсон зовет меня по имени, и я медленно оборачиваюсь. – Я воспитал твоего ребенка. Не забудь отплатить тем же.

– Я клянусь.

Рукопожатие слишком неуместно в нашей ситуации, поэтому мы молча киваем друг другу и расходимся в разные стороны парка. И меня ни капли не беспокоит совесть.

Убить его было бы слишком легко. А заставить страдать всю оставшуюся жизнь намного веселее. Его жена будет засыпать в моих руках, а его дочь научится меня называть «папой». И этого достаточно, чтобы он почувствовал себя ничтожеством. Добро пожаловать в мою жизнь, мистер Майкл Эпсон.

***

Ana’s POV.

За окном падают огромные снежные хлопья, за ночь похолодало, и в квартире слегка прохладно. Так хочется прижаться к кому-то теплому, поцеловать в плечо, разбудив, и получить довольную улыбку в ответ. Сонную, но такую удовлетворенную. Услышать этот родной, хриплый голос, спрашивающий: “Тебя согреть, малышка?”, и попасть в крепкие объятия с нежными поцелуями, которые медленно перетекли бы в жаркий утренний секс.

Я так жду Кристиана, я так соскучилась. И мне будет до слез обидно, если он не приедет сегодня. Сегодня Рождество, он должен, я так не хочу встречать его одна или портить романтику Алисии и Теодору. Я так хочу устроить сама романтику для Кристиана. Я не прощу ему, если он разрушит мой план.

Отбросив грустные мысли о возможном отсутствии любимого мужчины сегодня вечером, я с трудом выбираюсь из постели, неосознанно обдумывая все то, что произошло за последние несколько месяцев.

Настало то время, когда я могу с уверенностью заявить, что я счастлива, просто счастлива. Не смотря ни на что. Жизнь продолжается, как бы тяжело не было это принять. Как бы страшно не было. Как бы не было пусто в душе. Ничего не исправить.

– Доброе утро, моя девочка, – Софи сонно трет глазки, вставая в своей кроватке и вытягивая ко мне ручки. Говорит она не так хорошо, как мне бы хотелось, зато бегает лучше всех своих ровесников. – Как ты спала?

– Папа! – она тыкает в фото Майкла, прикреплённое к мобилю над её кроваткой, и я крепче прижимаю её к себе.

– Я тоже очень скучаю по нему, София. Очень-очень скучаю.

Я купаю дочь, не успев сделать это вечером, перед сном, и она пытается играться со мной, но мои мысли далеки от нее. Мои мысли вернулись в тот самый день, когда мой телефон обрывался от звонков множества людей, а я просто боялась взять трубку, прекрасно понимая, что что-то случилось.

Я не знаю, что со мной не так, но когда я узнала, что произошло, что Майкл погиб, вместо порядочной истерики, я поехала к Кристиану. У него было какое-то собрание, работа шла полным ходом, но лишь только он увидел меня, то прогнал всех и долго трахал меня прямо на огромном столе в конференц-зале. Пыталась подавить боль и ужас другими ощущениями, и это удалось.

Оказалось, я делала вид, что ненавидела своего мужа, не смотря ни на что. Я просто хотела, чтобы он был счастлив, но лишь где-то подальше от меня. Я не хотела быть вдовой, я даже хотела, чтобы он общался с Софией. Он был не самым худшим человеком на этой планете. И он не должен был повторить судьбу своего отца. Но когда он погиб, я лишь убедилась, что не любила его так, как должна была. Как любила Кристиана: до боли.

Противней всего было лишь то, что мне нужно было носить траур, что я и делала в обществе, а потом, как безмозглая шлюха из какого-нибудь фильма, ныряла в постель Кристиана, отдаваясь ему без остатка, и не испытывая ни капли стыда.

Факт того, что Кристиан не сообщил в полицию, кто стрелял в него, попросив оформить как уличное нападение, а затем и неожиданная трагедия с Майклом, заставлял меня содрогаться от ужаса. Кристиан отшутился, что это “мгновенная карма”, и не его рук дело. А я знала, просто знала, что он врёт мне, но не злилась на Грея, у меня даже осудить его не получалось. К своему собственному стыду, я просто могла его понять…

– Мама!

– Прости, крошка. Мама просто задумалась. Мой маленький голубоглазый ангел, будешь помогать мне готовить? Я дам тебе краски, и ты сможешь рисовать пальчиками. Сегодня должен приехать наш Кись.

Софи называет Кристиана нежным “Кись”, наслушавшись, как Алиса и Тедди называли его “Крис”. И я бы не сказала, что в восторге от этого.

Я в восторге лишь от того, что Кристиан очень старается и относится к Теодору… не много, не мало, как к Элиоту.

Элиот единственный из семьи Греев, кто знает правду, что произошло. И мне очень греет душу тот факт, что Кристиан ведет себя с Тедди также, как и с братом. Доверяет. Прислушивается. Старается как можно чаще встречаться. Противно признавать, что им в этом неслабо помог алкоголь и несколько веселых мужских вечеров, но результат затмевает мою злость на эту парочку. Один глупее другого. Один был на реабилитации, другой был только из больницы, где принимал антибиотики. Идиоты…

Теодору пришлось проглотить свою гордость изначально, но вскоре он понял, что это и вправду была больше моя вина, а не я прикрываю Кристиана. Конечно, он не сможет воспринимать его как отца, чего бы ни было между ними, между нами, Майкл не переставал любить Теодора, да и Теодор вряд ли забыл, сколько счастья было у нас у всех, но никто этого и не просит. Зато у Тедди теперь есть не просто друг, а настоящий соратник. И как моего мужчину Теодор воспринимает Кристиана очень приветливо. Он сказал, я сияю, когда Кристиан рядом. И у меня нет причин не верить сыну.

– Открой ротик, – Софи на удивление послушно выполняет мою просьбу, не отрываясь от альбома с красками, и я кладу небольшую печеньку ей в рот. Покормить полуторагодовалую принцессу порой бывает слишком сложно, но пальчиковые краски могут заставить ее замереть на месте почти на час. Уникальная малышка, и я очень надеюсь, что ее желание рисовать не пропадет с возрастом.

– А мне печеньку? – по кухне разносится раскатистый голос Кристиана, и Софи резко поднимает свою головку, хлопая в ладошки и стуча ножками, чтобы он обратил на неё своё внимание и взял на руки.

– Я не слышала, как ты вошел, – бросаю всё, буквально запрыгивая на шею моего мужчины, так неприлично не обращая внимания на дочь и её маленькую ревность. – Я боялась, что ты не приедешь.

– Я скучал.

– Я тоже очень скучала, – вдыхаю его запах, но быстро отстраняюсь, потому что знаю, что у нас нет возможности побыть вдвоем. – Твоя фанатка начнет капризничать, если ты не возьмешь её на руки. Но она может испортить тебе рубашку.

– К чёрту рубашку, – Кристиан передает мне свой пиджак и берет Софи на руки, тиская. Девочка перепачкала его в краске, но они оба так счастливо улыбаются, я просто готова разрыдаться от радости, смотря на них. – Пошли мыть руки, детка. Мама пока закончит свои дела.

Я не знаю, как мне благодарить бога за то, как они относятся друг к другу. Софи доверяет Кристиану. Доверяет настолько, что свой первый рисунок она отдала ему, а не мне. Я даже немного ревновала, если уж честно. С другой стороны, если бы Грей относился к ней просто любезно, а не так, как сейчас, я бы прокляла его. Он обязан заменить ей того, кого и лишил, и пусть сколько угодно твердит мне про законы Вселенной. Он сам Мастер этой Вселенной.

Проклятие, я люблю его.

***

Уложив Софи спать, мы перебираемся в гостиную, где горит множество свечей и газовый камин, а праздничная ель мерцает яркими огнями. На полу разложен большой плед, и Кристиан тянет меня в свои объятия, упираясь спиной в диван.

– У меня есть для тебя подарок, – он слегка прикусывает мою шею, тут же целуя это место. О, боже.

– Я первая, я женщина. Пожалуйста, иначе ты околдуешь меня, и я не смогу сделать то, что планировала.

– Хорошо, – Кристиан примирительно чмокает меня в нос, обескуражив своей сговорчивостью. – Закрывать глаза?

– Да, пожалуйста. И не подглядывай!

Я чуть вытягиваюсь, оседлав его, и достаю из-под подушки дивана то, что действительно должно принадлежать ему, как и я. Боже, пожалуйста, дай мне сил. Я умоляю тебя.

– Я люблю тебя, Кристиан Грей.

Он распахивает свои прекрасные серые глаза, с нескрываемым удивлением смотря на меня.

Да, я знаю, я обещала, что не в этот раз, что не скажу эту фразу первая… Но кто, если не я, а мы оба чувствуем одно и тоже?

– Мы вместе почти полгода, Кристиан. И мы оба знаем, что это далеко не “вспыхнувшая страсть”. Пожалуйста, только не перебивай! – он кивает, ожидая моей пламенной речи, но ее нет. Я просто забыла все, что хотела сказать. Кроме главного, конечно. – Но настало то время, когда пора что-то менять… И я просто не знаю, как…

– Ана…

– Не перебивай! И я не знаю, как выразить всё то, что я чувствую к тебе. Понимаешь?

– Еще как, – он всё равно перебивает меня, но примирительно целует в нос, прижимая ближе к себе.

Мое сердце готово выскочить из груди, мне так страшно, я так нервничаю, как не нервничала никогда в жизни, я клянусь. Шумно выдыхаю, выпаливая скороговоркой то, что репетировала каждую свободную минутку в последние две недели;

– Ты лучшее, что со мной случалось, и я хочу, чтобы ты стал моим мужем!

Дыши, Ана!

Мы смотрим друг другу в глаза, не произнося ни слова, выражая взаимный шок, взаимный ужас, а когда Кристиан начинает нервно смеяться – мои нервы сдают, и по щекам катятся слезы.

Проклятая истеричка.

– Я погорячилась, да?..

Он кивает, вытирая мои слезы, и осторожно целует, пытаясь успокоить.

Да как тут успокоиться, черт возьми!

– Ладно. Забудь. Просто подумай, чего мне стоило узнать твой размер, если ты не носишь ни кольца, ни перстни, – я вкладывая алую коробочку ему в руку, желая как можно быстрее закрыться в душе и прорыдаться, лишь бы не видеть его хоть десять минут. Вечно я всё порчу…

– Как всегда нетерпелива, Ана, – Кристиан не дает мне встать, крепко прижав к себе, и совершенно игнорируя мои слабые попытки вырваться. – Ты хочешь, чтобы я стал твоим мужем?

– Да. Сегодня утром еще хотела.

– Хорошо. Да.

Услышав столь желанное “да”, я крепко обнимаю Кристиана за шею, зацеловывая его прекрасное лицо. Он смеется, не отрывая меня от себя, лишь успокаивающе поглаживает по спине.

– Только у меня к тебе два условия, Энни.

– Каких? – мне не нравится идея каких-либо условий в отношениях, тем более – в браке, но ради Кристиана…

– Во-первых, в новогоднюю ночь ты должна будешь удивиться, моя нетерпеливая малышка. А во-вторых, я бы хотел, чтобы мы попробовали начать с того места нашего брака, где закончили в прошлый раз.

– Хорошо, – Кристиан так мило улыбается, протягивая мне свою руку, и я надеваю на его безымянный палец кольцо, лишаясь последнего разума. – Ты мой. Мой-мой-мой!

– Я тоже люблю тебя.

Лишь утром следующего дня, проснувшись в жарких объятиях моего, черт возьми, жениха, я осознала, что именно имел ввиду Кристиан, прося вернуться туда, где мы закончили.

Он хотел ребенка.

Комментарий к ‘Cause all of me loves all of you.

как и обещала, недоэпилог. а потом еще переэпилог, чтоб вы прям радугой, радугой рыдали, раз не дали мне убить… *барабанная дробь* …ану.

простите. ¯_(ツ)_/¯

========== You can run away with me… ==========

Затягиваюсь крепкой сигарой, на удивление не закашлявшись, и наконец-то вытягиваю ноги в удобном шезлонге, смотря на закат. Уже сентябрь, а погода стоит не просто теплая, а по-настоящему жаркая, что дико для меня, прожившего всю жизнь в дождливом Вашингтоне. Ана попросила сделать ей подарок в виде переезда, и вот уже почти два года мы живем в чудесном штате Флорида. В Нью-Йорке слишком много воспоминаний. В Сиэтле слишком пасмурно. А я готов на всё ради улыбки моей Аны, которую вижу каждый день, когда она смотрит на океан. Я и сам до сих пор в восторге от вида из окон. А какой тут простор для нашей Софи, слишком серьезной любительницы рисовать… Мой небольшой подарок заставил её отрываться от красок и выходить из дома, помимо того, что исполнил её мечту, и я очень рад этому. Ана чуть не убила меня, но отобрать щенка у дочери не смогла, естественно.

– Как ты? – Теодор опускается рядом, так привычно хлопнув меня по плечу.

– Хорошо. Как дела у той прекрасной леди, с которой тебя видела пресса?

– От какого числа “Page six”? – он усмехается этой знакомой мне кривой улыбкой, но ему неприятны эти вопросы, особенно от меня. Страх, стыд, я не знаю. В конце концов, это Алиса разорвала их отношения, ему нечего так нервничать, когда я слегка интересуюсь его личной жизнью.

– Я рад, что ты смог приехать. Для Аны это было важно. И для меня тоже, очень.

– Я не мог пропустить первый день рождения сестры. Мама счастлива, что всё прошло хорошо. Она укладывает Деми спать, – отобрав у меня сигару, Теодор затягивается, так же не закашлявшись. – Мне интересно, носился бы ты так же со мной? – немного алкоголя придают ему смелости, как и всегда, он становится более откровенным со мной.

– Да, – я отвечаю не раздумывая, просто зная ответ на этот вопрос. Появление дочери заставило с новой силой ощутить себя ничтожеством в ситуации с Тед– Теодором.

Я перенял привычку Аны называть двадцатишестилетнего парня таким нежным “Тедди”.

– Я бы гордился тобой, как горжусь и сейчас.

– Мне было важно это услышать, – сын оставляет меня, показательно затушив сигару. По просьбе Аны, я более чем уверен. Не хочу его так быстро отпускать, поэтому подзываю обратно. Мне есть, что сказать ему, пока его здравый смысл затуманен алкоголем.

– Тедди!

– Ты не сделал этого. Чёрт возьми, мне скоро тридцать, нет! – он злится, но всё равно возвращается ко мне. Этакий подарок.

– Комната Алисы на третьем этаже, вторая от лестницы.

– Я не…

– Конечно “ты не”, Тедди. Сильно не шуметь, под комнатой Алисы комната Софи. Не дури, она на тебя таким взглядом смотрела, удивительно, что ты сам не заметил.

– Крис, черт… Я не могу.

– Мне казалось, ты любишь её. Но решать только тебе, собственно, – Теодор молча уходит, мгновенно замкнувшись в себе. О, чёрт возьми, он её еще как любит.

Не признаюсь же я ему, что эту же фразу я сказал и Алисе, действуя как чертов купидон. Алиса несчастна одна, не сумев построить отношения ни с кем другим, да и Теодор стал звездой колонки сплетен, пора это прекращать.

А еще мы поспорили с Аной на десять долларов, кто из них сделает первый шаг.

Делаю последний глоток бурбона, потерявшего всякий смысл без сигары, и медленно плетусь в наш огромный дом, где смогла разместиться вся наша семья. Приехала даже мама, прервавшая свой траур ради моей маленькой радости.

В нашей спальне Ана уже спит, от усталости развалившись поперек кровати и не раздевшись. Ох, моя малышка.

– Я обещала тебе праздничный секс, прости, – она не открывает глаза, но помогает мне стянуть с нее платье и совершенно ненужное ей боди. Да, ей не двадцать, но и на свой возраст моя девочка не выглядит. У нее замечательная фигура. Я еле успел поймать тот момент, когда она начала возвращать былую форму. С большим трудом уговорил её не худеть дальше, к тому, как было до беременности, а оставить эту приятную сочность, мягкость и податливость.

– Свое я еще получу с тебя, только спи. Пойду проверю девочек и вернусь.

– Угу.

Софи спит и, как всегда, её прекрасный детский сон охраняет её верный друг – Бум, развалившись в ногах малышки. Небольшой французский бульдог, порой хрюкающий во сне. Выключаю ночник, оставив проектор звездного неба, и бреду в соседнюю комнату.

В просторной детской, выкрашенной в приятный зеленый, в красивой кроватке белоснежного цвета, спит маленький ангел. Мобиль негромко проигрывает колыбельную, освящая потолок над кроваткой звездами (Ана любит звезды), а в самой кроватке, крепко прижав зайчика к себе, спит моя самая большая радость в этом мире. Моя годовалая дочь.

Я так хорошо помню день ее появления на свет, и так хорошо помню отрешенность Аны, когда она взяла ее на руки, но, к сожалению, совершенно не могу вспомнить свои эмоции. Слишком переживал за своих девочек. Осмотрев дочь, нашу дочь, Ана поднесла малышку буквально к лицу и просто слушала её дыхание.

– Кристиан, она живая.

Деми родилась чуть раньше срока, но вполне здоровым ребенком. И я просто представить не могу страх Аны в тот момент, достаточно зная о ее прошлом.

Первый триместр Ана вела себя так, будто ничего не происходит, не обращая внимания на жуткий токсикоз. Лишь по вечерам разглядывала себя в зеркало, поглаживая плоский животик. В такие моменты я обнимал ее со спины, обещая, что всё будет хорошо. Она лишь кивала, но не верила мне, каждый раз ожидая трагедии, когда уединялась.

Если бы я раньше знал, чего ей стоило согласиться, то никогда бы не предложил попробовать.

Если Эпсон всё еще жив, то я надеюсь, что он страдает за то, что делал с Аной. Он должен был остановиться сам и остановить её. Чёрт возьми, смириться. Они просто несовместимы. В конце концов, дело было явно не в Ане.

Эта женщина перенесла на своих плечах такое горе, что я не мог поверить ей. Одна естественная беременность, оказавшаяся внематочной. До безумия много попыток ЭКО, только шесть из которых оказались успешными. Пять прервались в первом же триместре, одна была почти до пятого месяца. На очередном УЗИ не услышали сердцебиение ни одного из двух плодов. И их сын, долгожданный и зачатый без помощи врачей, смерть которого врачи просто не смогли объяснить. С Аной всё было хорошо, с плодом, никаких заболеваний и следов асфиксии. Так случилось.

И она рассказала мне об этом только тогда, когда у нас получилось, когда врач подтвердил беременность.

Я не знал, просто не знал, кого мне хотелось ударить в тот момент: себя за эгоизм, или её выпороть за глупость, за полную безответственность по отношению к своему здоровью.

Диметрия Кэри Грей.

Я был за более традиционное имя, но Анастейша с таким огнем в глазах доказывала мне, что будет здорово, если и у дочери будет греческое имя, как и у Теодора, что я просто… побоялся спорить.

Я побоялся спорить не с женой, а с тем истеричным монстром, уплетающим мидий в шоколадном соусе, и был вынужден согласиться.

Я не соглашался лишь с тем, что Ана взяла привычку говорить “родной брат” или “родная сестра”, когда говорила о Теодоре и Диметрии, но не использовала это слово для Софии. И это стало поводом для большого скандала, когда Софи случайно сказала нашей маме: “я свою заколку отдала папе, а папа не отдал мне!”, и Ана серьезно отругала её. Ей не нравится, когда София называет меня “папа”, но на наши отношения с малышкой это совершенно не влияло.

Мы не разговаривали с Аной неделю, как я не пытался извиниться, и мне пришлось, как порядочному супругу, всю неделю спать на диване, пока Ана не забралась ко мне в постель, крепко прижимаясь и шепча:

– Вернись ко мне. А то без тебя очень холодно спать.

Как я мог перечить жене? Разве я мог отказать своей девочке согреть ее? Оба были виноваты. Она не должна была ругать Софи, я не должен был так яростно заступаться за ребенка.

Деми хнычет в своей кроватке, ворочаясь, и я беру ее на руки, крепко прижимая к себе.

– Па, – моя маленькая Ана обнимает меня, устраиваясь на плече, и я кружу с ней по комнате, укачивая.

Анастейша говорит, что малышка похожа на меня, но это не так. Она просто копия Аны, и я уже готовлюсь допрашивать каждого парня, что будет пытаться ухаживать за такой красавицей.

Я знал, что рядом с Аной я становлюсь тряпкой, но Диметрия просто подавила меня. Как еще одно доказательство, что малышка вся в маму.

Мы больше года пытались зачать ребенка, и в конце концов негласно сдались, отказавшись от идеи ЭКО изначально. Возраст, здоровье, но надежда долго не умирала ни в ком из нас, до определенного момента. После прекрасного ужина Ана протянула мне тест с положительным результатом. На менопаузу.

– Ева посоветовала мне сделать сегодня. И оказалась права, – моя девочка громко всхлипывает, а хорошо узнав ее за это время, я хватаю ее за запястье, чтобы не сбежала, как она и намеревалась.

– Не плачь, пожалуйста, Энни, малышка, – я сжимаю её в своих руках, укачивая.

– Мне очень жаль. Прости.

– Дурёха моя, ну что ты. Я тебя люблю. И это не обсуждается.

Я был расстроен до чертиков, но просто не имел права показывать свои эмоции. Анастейша страдала намного сильнее меня, как минимум из-за стыда. И страха, что я могу уйти, игнорируя мои слова, что мне нужна только она, в любом виде и состоянии. Как восстановить ее самооценку я просто не представлял.

А через несколько недель она, всё-таки, соизволила сходить к своему доктору. Мне пришлось отменить важные переговоры, лишь из-за ее тихого шёпота в телефон: “Кристиан, мне так страшно”. Через двадцать минут я был у медицинского центра, буквально за руку затаскивая её в здание. Взрослый человек, но порой капризничала не хуже нашей Софи.

– Я так рада, что ты рядом, – Ана пытается улыбнуться, когда я захожу в кабинет, но у нее не выходит. Врача нет в кабинете, а моя девочка прижимает ватку к сгибу локтя. – Доктор Эванс вышел, чтобы передать кровь на анализы.

– Отлично, в самом дорогом месте тебя бывает еще один мужчина, – целую ее в висок, пытаясь разрядить атмосферу пошлой шуткой, и это выходит. – Врач что-то сказал, что тебя расстроило?

– Нет. Мне было намного легче, зная, что ты рядом.

Доктор все время шутит, пока настраивает аппарат для УЗИ, и Ана чуть успокаивается, так и не выпустив мою руку, с трудом уговорив врача, чтобы я остался.

– А теперь расслабьтесь, Ана. Не первый год с вами знакомы. Можете прикрыть глаза и представить любимого мужчину.

Ана смотрит мне в глаза, мы оба игнорируем доктора, и я каждой клеточкой своего тела ощущаю её панику.

– Ана, а на что вы жаловались?..

– Домашний тест на менопаузу показал положительный результат.

– Хотел бы я каждой своей пациентке с подозрениями на менопаузу говорить такое… Вы и без меня хорошо в этом разбираетесь, – Анастейша резко приподнимается, смотря на монитор, и просто замирает, приоткрыв рот. – Делайте ставки.

– О, боже.

– Ну, а я ставлю на… пять недель. Поздравляю!

Паника, страх и неимоверное счастье заполняют меня, но шок не дает даже вздохнуть.