Текст книги "Альберт и Инес (ЛП)"

Автор книги: Yanmazu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Мистер Яги? – спросила мисс Роттенмайер с неожиданной ноткой беспокойства в голосе, сидя за своим столом. – Вы рано.

Тошинори, казалось, только сейчас заметил, что остальная часть класса была совершенно пуста.

– О. Да. Думаю, вы правы.

Мисс Роттенмайер посмотрела на часы, а затем снова на мужчину и вздохнула.

– Вы сидите здесь уже почти час. Уверены, что с вами все в порядке?

Тошинори кивнул. Как раз в тот момент, когда казалось, что учительница собирается сказать что-то еще, дверь распахнулась и в класс вошли другие ученики.

Инко пришла последней, как раз когда мисс Роттенмайер собиралась начать урок. Она совершенно запыхалась и как только добралась до своего места, бросила на стол сумочку и, присев, закрыла лицо руками.

Тошинори издал некий смущенный звук, походящий на приветствие, но Инко так и не ответила, поэтому он продолжил смотреть на стоящие перед ним кастрюли, пытаясь время от времени вспомнить, как дышать. Когда мисс Роттенмайер начала выкрикивать инструкции по приготовлению чизкейка брауни боттом с печеньем, Тошинори, наконец, повернулся к Инко, прекрасно осознавая, что лучше повторять за ней, чем пытаться понять пояснения учительницы.

Но Инко еще не приступила к готовке, и, судя по тому, как мечтательно она смотрела в окно, временами хихикая и сжимая в руках плитку шоколада, которую должна была растопить, начинать она не намерена, по крайней мере, в ближайшее время. Кроме того, только сейчас он обратил внимание на то, в каком беспорядке она находится. Ее волосы были растрепаны, как будто она не расчесывала их этим утром, а кардиган вывернут наизнанку.

Тошинори бросил быстрый взгляд на рецепт и одной рукой забросил в кастрюлю горсть ингредиентов, а другой разбил яйца, при этом не сводя глаз с Инко. Она все еще была погружена в свои мысли, не обращая внимания на происходящее вокруг. И тут Тошинори понял, что она все еще с ним не поздоровалась.

Она злится на него? Что ж, по правде говоря, у нее были на то причины, но злиться она должна не на этого его – не этот он подло поцеловал ее, чтобы сбежать мгновение спустя.

Если только… она не догадалась.

Возможно, так оно и есть, и теперь она планирует сообщить прессе не только его настоящее имя, но и его нынешнее состояние и возмутительное романтическое поведение. Но с другой стороны, если бы она собиралась так поступить, он был бы уже окружен репортерами, и несмотря на свою рассеянность, он был совершенно уверен, что Тошинори не встретил ни одного.

В любом случае, ему действительно нужно поговорить с ней.

– Инко?..

Она хихикнула, еще крепче сжав плитку шоколада.

– Инко, ты в порядке?

– Ах! – воскликнула она, внезапно осознав, где они находятся и чем она должна заниматься. – Я… кажется, я немного отвлеклась.

Тошинори кивнул, но Инко так и не шевельнулась, поэтому он взял плитку шоколада из ее рук, развернул ее и бросил вместе с маслом в кастрюлю, на которой растапливал свои собственные ингредиенты. Он сделал несколько усиленных помешиваний, пытаясь понять пояснения учительницы, а затем вылил половину смеси в одно миску, а другую половину во вторую. Тошинори уставился на две миски, затем протянул Инко ту, в которой не плавал огромный кусок шоколада.

– Ты точно в порядке? – спросил он, взяв пригоршню сахара и бросив ее в миску Инко, после чего сделал то же самое и для себя.

– Да, – сказала она, пытаясь привести в порядок прическу. – Думаю, да.

– Твой… твой кардиган наизнанку вывернут.

Тошинори вытер руки кухонным полотенцем, потом помог ей снять кардиган и на этот раз надеть его правильно.

– Спасибо. Сегодня я немного рассеяна.

Тошинори схватил несколько яиц, разбил их и вылил в миску Инко, которая пыталась определить, на каком этапе они находились.

Она довольно быстро сдалась и повернулась к Тошинори.

– Ты бы… ты бы поцеловал кого-нибудь, чтобы потом исчезнуть? – шепотом спросила она.

– Нет! – довольно громко воскликнул Тошинори, высыпав целый пакет муки в свою миску, затем взял несколько пригоршней и бросил их в миску Инко.

– Мистер Яги, – сказала мисс Роттенмайер на весь класс. – Не знаю, почему вы так сильно противитесь вылить тесто в форму, но боюсь, вам придется это сделать.

Он извинился и смиренно поклонился.

– Я имею в виду, – сказал он Инко через несколько секунд, – что это не очень по-джентльменски.

– Знаю. Но… Ладно. Помнишь… Эмм… Альберта?

Тошинори сделал вид, что слегка задумался, после чего кивнул.

– Ну, я встретилась с ним на днях. И он… Мы… Вроде как поцеловались.

Тошинори изо всех сил старался сделать вид, что это абсолютно обыкновенная информация, но продержался всего несколько секунд, после чего чуть не подавился оставшимся легким, рухнув на стол от неожиданно напавшего на него приступа кашля.

– О боже, с тобой все в порядке? – спросила Инко, протягивая ему кухонное полотенце и мягко похлопывая по спине.

– Да, – сказал он, кашлянув напоследок, – кажется, я только что вдохнул немного муки.

– О. Ладно. Так значит… мы поцеловались. Но потом Альберту пришлось срочно убежать.

– Это грубо, – прокомментировал Тошинори, ставя формы в духовку.

Честно говоря, это еще мягко сказано, тем более что именно он инициировал этот… интимный обмен, а затем ушел, но в конце концов, у Тошинори не было причин возмущаться таким оскорбительным поведением Альберта. Но Инко, по видимому, не знала о его тайной личности, или, вернее, о его истинной личности, так что лучше всего возмущаться умеренно.

– Да, но у него были на то причины.

Тошинори изумленно уставился на Инко. Как она может быть такой понимающей, если у нее есть все права злиться на него?

– Что ж, – добавила Инко, – я говорила тебе, что он… очень занятой человек?

– Не очень хорошее оправдание, – сказал Тошинори, сам не понимая, почему роет себе яму все глубже и глубже.

Инко покачала головой.

– Ему правда нужно было уйти. Но не это меня сейчас беспокоит, – сказала она, легонько постукивая ложкой по упаковке сливочного сыра, который им нужно будет использовать в дальнейшем.

– Не… это?

– Нет. Просто… у меня нет способа связаться с ним, да и он не связывался со мной после… того случая. Что, вероятно, означает, что ему не понравился поцелуй, да?

– Черт, нет!

– Мистер Яги. Не знаю, что у вас там за разногласия с духовкой, но попрошу на время их отложить, – сказала мисс Роттенмайер резким голосом.

– Извините.

Некоторое время они работали молча, в то время как учительница не сводила с них глаз. Как только ее внимание привлек другой ученик, Тошинори тут же повернулся к Инко.

– Я имею в виду, что, возможно, у него есть на то веская причина.

Например, он мог так сильно запаниковать, что ему даже в голову не пришло связаться с тобой, – подумал Тошинори.

Инко глубоко вздохнула и уставилась на миску с остальными ингредиентами, которые нужно было смешать. Тошинори взял миску и принялся яростно взбивать смесь.

– Ты сегодня очень добр, – прошептала она. – Но я не совсем уверена, что…

– Возможно, он еще не понял, что ты не знаешь, как с ним связаться, – сказал он, все еще пытаясь следовать указаниям мисс Роттенмайер.

– Ты так думаешь? Я имею в виду, он никогда не давал мне свой номер и… он очень занят, наверное…

– Вот и все, – сказал Тошинори, выливая полученную пузырящуюся смесь в формы и ставя их обратно в духовку. – Возможно, он настолько глуп, что не понял, что у тебя нет возможности связаться с ним. И он занят. Не то чтобы я одобряю его поведение, но иногда такое случается.

Инко пожала плечами.

Поскольку мисс Роттенмайер бросила на них еще один убийственный взгляд, постукивая деревянной ложкой по столу, они некоторое время работали молча, готовя третий и последний слой чего бы они там ни готовили.

Когда они наконец закончили, Тошинори вздохнул с облегчением. Каким-то образом оба его чизкейка ничем не отличались от тех, что приготовили их однокурсники. Более или менее.

Во время готовки он позабыл, какая из тарелок была его, а какая Инко, так что когда мисс Роттенмейер, как обычно, стала подходить к их столу, Тошинори бросил последний быстрый взгляд на оба чизкейка, и, выбрав самый лучший, подтолкнул его к Инко.

Когда учительница подошла к ним, то взглянула на чизкейк Инко и довольно ухмыльнулась.

– Вы начинаете показывать свое истинное лицо, мисс Мидория? – сказала она, разрезая десерт и пробуя его. Ее ухмылка превратилась в хмурую гримасу. – На вид почти приличный. Но подозрительный на вкус.

Она бросила последний, почти негодующий взгляд на Инко и направилась к чизкейку Тошинори.

– Мистер Яги, ваш выглядит так, словно только что пережил аварию.

Ее голос снова стал странно счастливым, и с довольной улыбкой она приступила к дегустации.

– На вкус как чизкейк, – она намеренно выждала несколько секунд, а затем, прежде чем Тошинори успел что-нибудь ответить, добавила: – Приготовленный из голубого сыра с плесенью.

– Но как это воз…

Тошинори оборвал фразу на полуслове, отчасти потому, что мисс Роттенмайер уже направилась к другому столу, но и потому, что он не мог начать с ней спор, не выдав при этом того факта, что его чизкейк на вкус точно такой же, как и у Инко, потому что это он их приготовил. Он лишь закатил глаза и пожал плечами.

– Спасибо, – прошептала Инко после того, как урок официально закончился, небрежно собирая свои вещи. – Ты спас меня.

– Не волнуйся, ей все равно понравился бы твой, даже если бы мы поменялись, – сказал Тошинори.

– Не только за это… Боюсь, я бы ничего не приготовила, если бы не ты. Прости, я и в самом деле отвлеклась.

– Бывает, – сказал Тошинори, с легким удивлением наблюдая за тем, как Инко пытается засунуть большую лопатку в свою маленькую сумочку.

В конце концов, не так уж и плохо увидеть ее такой положительно взволнованной. Как будто она действительно наслаждалась их… неожиданным моментом близости, и это делало его счастливым, ведь он тоже им наслаждался. Как бы то ни было, он должен как можно скорее объяснить ей, что это была лишь минутная слабость с его стороны, потому что она была такой доброй и красивой (и пахла приятно), но Тошинори не мог подвергнуть Инко такой опасности. Конечно, она немного разозлится на него – на Всемогущего – но он был уверен, она все поймет. Тогда он сможет вернуться к своему первоначальному плану быть просто друзьями, возможно, попытается избежать слишком близкого с ней общения наедине, чтобы предотвратить любой другой неожиданный момент близости, который наверняка будет встречен с меньшим энтузиазмом и большим отвращением.

Да, он все еще может все исправить.

– Со мной это частенько случается, не так ли? – спросила Инко и покачала головой, поняв, что пытается сделать. – Надеюсь, я сумею найти дорогу домой, не заблудившись.

– Я мог бы провести тебя, если хочешь? – предложил Тошинори, совершенно позабыв о своих ранее благих намерениях.

– Это было бы чудесно, – ответила Инко.

***

Когда они проходили через торговый район Мусутафу, Инко поймала свое отражение в одном из многочисленных витрин.

Выглядела она ужасно.

Она никогда не относилась к тому типу людей, которые тратят долгие минуты своего времени на разглядывание своего отражения в зеркале и на прихорашивания, но, по крайней мере, обычно она выходила из дома в одинаковых туфлях, но не сегодня, заметила Инко с ужасом.

Она попыталась привести в порядок свои растрепанные волосы, продолжая цепляться взглядом за идущего рядом с ней мужчину. Может быть он тоже не относится к тому типу людей, потому что вместо того, чтобы насмехаться над ее внешним видом, он проявил к ней чрезвычайное внимание и доброту, что было весьма необычно для человека, которого ты едва знаешь, как и для людей, которых ты знаешь всю свою жизнь.

Женщина ощутила странное, щекочущее чувство в животе, но так как последние дни были чертовски эмоциональными американскими горками, она не придала этому большого значения. Она определенно уделяла большое внимание профилю Тошинори, когда они проходили мимо витрин.

В нем было что-то знакомое, чего по какой-то странной причине она раньше не замечала. На долю секунды у нее возникла дикая, сумасшедшая идея, что он похож на…

Она чуть не подпрыгнула, заслышав крик вдалеке.

Инко застыла на месте, когда Тошинори сделал шаг вперед. Он выглядел невероятно напряженным, намного напряженнее, чем обычно, пытаясь понять, откуда доносится крик.

Злодей атакует?

Если да, то велика вероятность, что Всемогущий выйдет на сцену.

Сердце Инко забилось с невероятной скоростью. Женщина попыталась встать на цыпочки, чтобы лучше разглядеть, что происходит вдалеке, когда над их головами что-то пронеслось. В предвкушении она подняла взгляд на небо, но вскоре поняла, что это был какой-то другой герой, а не он.

Она еще раз огляделась вокруг, ведь на место нападения обычно прибывал не один профессиональный герой, но через некоторое время стало ясно, что Всемогущего там нет. Инко вздохнула и повернулась к Тошинори. Он все еще был напряжен и нервно вглядывался вдаль.

– Ты в порядке? – спросила Инко.

Когда стало ясно, что проблема решена, мужчина повернулся к ней, улыбаясь и выглядя более расслабленным, чем раньше.

– Да, в порядке. Прости, просто… Некоторые вещи заставляют меня немного нервничать.

Он предложил ей руку и они продолжили путь.

– И меня тоже, – сказала она.

Они продолжали идти, пока не добрались до дома Инко. Помахав Тошинори на прощание и еще раз поблагодарив его за помощь, она вспомнила о той странной идее, которая пришла ей в голову во время прогулки. Помедлив секунду перед дверью лифта, она выбежала из здания.

Тошинори уже превратился в далекую, хоть и высокую, точку.

Инко покачала головой – она просто стала плохо соображать. Единственное, о чем он ей напоминал, так это о швабре, которая множество раз ее выручала, правда, лишь от пыли и грязи, а не от злодеев.

========== Глава 11. Вторая четвертая встреча ==========

Комментарий к Глава 11. Вторая четвертая встреча

Ошибаться – это так по-человечески, но упорствовать в заблуждении – д̶ь̶я̶в̶о̶л̶ь̶с̶к̶и̶ подло, и Тошинори прекрасно это понимает.

Вот почему у него есть план и потрепанный экземпляр «Извинений для Чайников».

Внимание, спойлер: он не будет следовать ни плану, ни советам книги.

Тошинори Яги, которому было «примерно столько же, сколько четырем гормонально смущенным подросткам» лет, прятался в кустах прохладным тихим вечером, нервно поглядывая на балкон Инко.

Согласно «Извинениям для Чайников», которую он прочел, по крайней мере, пять раз за вчерашний день, каждое хорошее извинение начиналось с похода в цветочный магазин, что объясняло букет роз в его руке. Однако это не объясняло, почему упомянутый букет был размером с куст и чертовски тяжелым. Дело в том, что Тошинори, не имея ни малейшего представления о том, какие цветы нравятся Инко, попросил у флориста совет, сказав продавцу за прилавком, что он совершил огромную ошибку и что ему нужно что-то пропорциональное этой самой ошибке.

Возможно, ему следовало лучше подбирать слова.

В любом случае, положительным моментом было то, что по крайней мере букет соответствовал купленной Тошинори огромной коробке пралине, поскольку шоколад, по-видимому, отлично подслащает горький привкус извинений. Честно говоря, он не был полностью в этом уверен, но терять ему нечего. Тем более, что если все пойдет по плану, то он больше не увидит Инко (по крайней мере, как Всемогущий). Порядок действий таков: во-первых, извиниться как за свой гнусный поступок, так и за то, что пропадал столько дней. Во-вторых, объяснить ей, что, хоть он и высоко оценил их… соприкосновение губ, но будет лучше для всех – особенно для нее – если этого больше никогда, ни разу не повторится.

Да. Кажется, все просто.

Тошинори глубоко вздохнул, убедился, что вокруг никого нет, и запрыгнул на балкон.

Инко сидела за обеденным столом с озабоченным, почти испуганным выражением лица. Сначала Тошинори решил, что он тому виной – возможно, она уже успела его заметить и теперь (по праву) злится, но через некоторое время он понял, что причина ее беспокойства заключалась в чем-то другом, поскольку женщина все еще смотрела на экран своего телефона, не подозревая о его присутствии. Когда она, наконец, его заметила, лицо Инко слегка просветлело и она поспешила к окну, впуская его внутрь.

Мысленно репетируя предстоящий разговор, Тошинори не принял во внимание слова приветствия, поэтому решил прибегнуть к менее кричащей, более неуклюжей версии своей собственной фразы:

– Я здесь, – пробормотал он, склонив голову.

Внезапно он вспомнил о коробке с пралине и цветах. Он вручил их женщине, избегая смотреть ей в глаза.

По крайней мере, Инко выглядела не менее смущенной, чем он, что каким-то образом заставило Тошинори почувствовать себя менее неловко. Однако, даже если она улыбалась, слегка покраснев и пробормотав несколько слов благодарности, он не мог не заметить сохранившийся на ее лице след беспокойства, который он заметил пару минут назад.

Мысль о том, что она может (если не уже) оказаться в серьезной опасности, заставила его забыть о всех прочтенных страницах «Извинений для Чайников» и о всей неловкости этой встречи.

– Я не вовремя? – спросил Тошинори.

– Нет, нет, – сказала Инко, опуская коробку на стол и оглядываясь в поисках места, куда можно положить цветы. Она открыла пару шкафчиков, пока не отыскала вазу. Женщина осмотрела ее изучающим взглядом, затем снова пошарила в шкафчике, пока не отыскала другую, побольше. – Просто… Я беспокоюсь за Изуку.

Она наполнила вазу водой и опустила в нее цветы, которые больше походили на заросший куст, чем на букет цветов, но было уже слишком поздно что-то менять.

– Что-то случилось?

– Нет… или, точнее, да… я имею в виду, его класс этим утром отправился в школьную поездку, – сказала Инко, беря телефон, – он должен был вернуться к этому времени, но, по-видимому, на шоссе произошла серьезная авария и школьный автобус застрял в пробке.

Инко бросила быстрый взгляд на экран телефона и вздохнула.

– Но с ним все в порядке, – добавила она. – Они оказались далеко от места аварии. Просто небольшая задержка, вот и все.

Тошинори улыбнулся, испытывая странное чувство облегчения, которое каким-то образом выходило за рамки обычного комфорта, который испытывает каждый герой, узнав, что «ничего не произошло».

– Рад это слышать.

– Ты, должно быть, думаешь, что я параноик, – сказала Инко, плюхнувшись на один из стульев. – Но уже темнеет, и ему никогда не приходилось возвращаться домой так поздно, а что, если его «друзья»…

– Я могу пойти и забрать его, если хочешь?

Это было, несомненно, непредвиденное изменение в его плане.

Но как он мог сесть и рассказать ей обо всех этих ужасных вещах, о которых собирался поведать, когда она была явно расстроена? Он не мог проигнорировать ее беспокойство и объявить, что не намерен больше видеться с ней, а после уйти. И что ж, забрать ее ребенка и таким образом спасти его от потенциальной угрозы представляло собой своего рода обычную работу героя, что означает строго профессиональные отношения, не более.

– Ты… ты уверен, что тебя это не затруднит?

Тошинори покачал головой. Кроме того, он обещал поговорить с мальчиком о Юэй, и теперь ему предоставлен подходящий момент сделать это, прежде чем полностью исчезнуть из их жизни.

– Он учится в средней школе Орудера?

– Да. Изуку сказал, что напишет мне, когда они дотуда доберутся, надеюсь, это не займет много времени. Я буду весьма признательна, если ты действительно поможешь…

– Не волнуйся. Рад, что могу помочь.

Тошинори замолк, не зная, что еще сказать. Теперь, когда небольшая проблема Инко была более или менее решена, он снова почувствовал себя крайне неловко.

Мужчина глубоко вздохнул.

Очевидно, он не может объявить ей, что это последняя их встреча, а через несколько минут приземлиться на ее балконе вместе с ее ребенком, нет, но он все еще может выполнить часть своего плана и начать с извинений. Это звучало вполне разумно. Не в силах выбрать, какой из семнадцати вариантов лучше, он решил прибегнуть к импровизации.

Однако прежде, чем он успел заговорить, Инко громко вздохнула.

– О боже! – воскликнула она, вскакивая со стула. – Я не предложила тебе присесть!

Тошинори попытался сказать ей, что это не проблема, но женщина лишь отмахнулась от его возражений, взяла его за руку и усадила на диван.

Диван издал тревожный скрип, но Тошинори не обратил на это особого внимания.

– Хочешь чего-нибудь выпить?..

Он покачал головой, но, по-видимому, ответ был неправильным: Инко несколько мгновений смотрела растерянным взглядом на мужчину, словно размышляла над тем, что ей делать дальше, ведь побег на кухню больше не казался подходящим вариантом.

Она переступила с ноги на ногу, нервно перебирая пальцами, пока, наконец, не решила сесть рядом с ним, не сказав ни слова.

Тошинори воспользовался моментом и заговорил:

– Я… Хочу извиниться за тот день, – наконец выдавил он. – Я был занят написанием отчетов по тем злодеям и…

– Значит, это были злодеи? – спросила Инко, быстро повернувшись к нему.

– Да, и должен признать, я не очень хорош в бумажной работе, поэтому был совершенно занят…

– Ты в порядке?

Тошинори посмотрел на женщину, не совсем понимая, к чему она клонит. Конечно, бумажная работа оказывала на него сокрушительное воздействие, но обычно не вызывала особого беспокойства.

– Я думала, это ложная тревога, – сказала Инко с ноткой беспокойства в голосе. – Я пыталась прочесть об этом случае в новостях, но так ничего и не нашла…

– Полиция подозревает, что в этом деле замешано гораздо больше людей, поэтому пока держат все в секрете, – сказал он, прежде чем понял, что не должен был говорить ей об этом.

– Ты ведь не пострадал? – спросила она, осторожно поворачивая к себе лицо мужчины и осматривая его левую сторону, затем правую, после чего приподняла его подбородок в попытке отыскать любые признаки того, что он был ранен несколько дней назад.

Он не ответил.

Однако притянул ее к себе и поцеловал.

И это небольшое изменение плана было уже посерьезнее.

В отличие от первого раза, этот поцелуй не был поспешным, он был медленным и нежным, почти небрежно-ленивым, в то время как на самом деле внутренности Тошинори – или то, что от них осталось – были на грани взрыва, когда тысячи разных мыслей дико пронеслись в его голове. Но он решил не обращать на них внимание, так же, как и на голос (странно напоминающий голос Гран Торино), кричащий ему, чтобы он немедленно убегал оттуда и никогда не возвращался. Он хотел раствориться в этом сладостном, спокойном моменте.

Спустя добрых десять минут телефон Инко громко зазвонил, заставив их обоих оторваться друг от друга (и отдышаться). Такой перерыв вызвал у Тошинори одновременно чувство раздражения и облегчения. Теперь он точно не был уверен в том, что сказать, поэтому просто взглянул на телефон.

Покрасневшая Инко притянула его к себе и посмотрела на экран.

– Я… Думаю, что Изуку вернулся в школу, – дрожащим голосом прошептала она.

Он кивнул.

Они встали с дивана, остро ощущая неловкость момента. Оба не произнесли ни слова, пока Инко не распахнула окно.

– Я скоро вернусь, – выдавил из себя Тошинори, спрыгивая с балкона.

***

Как только Всемогущий пропал из виду, Инко подбежала к дивану и рухнула на него, спрятав лицо в подушку.

Она была уверена на сто, нет, на тысячу процентов, что он вежливо сообщит ей о том, что действовал под влиянием момента, что поцелуй в Бату абсолютно ничего не значит и что такого больше не повторится (или что-то в этом роде).

Но… он снова поцеловал ее.

Она даже мысленно подготовила речь, что да, она прекрасно все понимает, и, конечно же, знает о том, что следует принять во внимание какой-то там протокол защиты конфиденциальности. И она собиралась сказать все это, сохраняя очень серьезное, спокойное лицо, на котором не проявилось бы эмоциональное смятение, вызванное поцелуем. Инко даже отрепетировала их прощание – она мило, абсолютно сухо улыбается, прислонившись к оконной раме, в то время как он спрыгивает с балкона. Она была уверена, что его сегодняшний визит окажется для них последним.

Но вот она, ждет, когда он вернется.

Инко быстро встала и бросилась к книжной полке, торопливо выхватила одну из книг и принялась ее листать. Как будто Всемогущий пропустил начало романа «Его Честь, Ее Причуда», где находящийся в вечной опасности герой пытается отрицать романтические чувства, которые испытывает к главной героине, потому что боится, что их отношения поставят под угрозу ее жизнь, и перескочил прямо к концу книги, где он, наконец, поддался своим чувствам.

Она остановилась, все еще держа книгу в руках.

Это полное безумие.

Поведение Всемогущего не имело ничего общего с поведением вымышленного героя из глупой, избитой истории, и ей следует прекратить принимать романтические советы от такого рода писанины.

Инко положила книгу обратно на полку и вздохнула.

Ей нужно срочно принять душ и вернуть в норму пылающие щеки, пока Изуку не вернулся. Женщина умылась и задумалась над тем, стоит ли ей накраситься или хотя бы капнуть на себя духами или накрасить губы… нет, это уже слишком, может, остановиться на гигиенический помаде? Она покачала головой и попыталась привести в порядок волосы.

Внезапное воспоминание о том, как Всемогущий запустил пальцы в ее волосы, как крепко ее обнимал, да так, что она решила, что он никогда ее не отпустит, перевернуло все ее внутренности.

Ей следует подумать о чем-то другом, прежде чем ее щеки вновь не запылали, поэтому Инко решила занять свой ум складыванием лежащей вокруг чистой одежды. Прошло четверть часа, прежде чем она услышала доносящийся с балкона взволнованный голос Изуку. За все это время ей удалось сложить всего один носок.

***

Тошинори сидел за кухонным столом, нервно ерзая и кивая мальчику, который оживленно рассказывал ему о каком-то неизвестном герое, о котором прочел в одной короткой статье, напечатанной в уже закрытой тридцать лет назад редакции газеты. Честно говоря, его знания впечатляли, особенно для ребенка его возраста. Его энтузиазм был похвален, и при любых других обстоятельствах Тошинори с удовольствием выслушал бы его нескончаемый поток забавных историй. Однако в данный момент следить за нитью разговора было слишком трудно: его голова была полна мыслей и в ней всякий раз происходило короткое замыкание, как только он встречался глазами с Инко.

Сделать остановку на обратном пути в квартиру, чтобы взять чего-нибудь на вынос сразу после того, как он более или менее тайно похитил сына Инко в одном из темных переулков рядом со школой, вероятно, было плохой идеей – не такой плохой, как снова поцеловать Инко, но тем не менее плохой. Еда была действительно вкусной (мальчик предложил это место, утверждая, что там продают одно из любимых блюд его мамы), и Инко оценила этот жест, правда теперь он вынужден сидеть за обеденным столом, ощущая себя крайне неловко.

Он не мог – мужчина вздрогнул при одной только мысли – бросить Инко на глазах у ее сына. Был предел тому, насколько невежливым он может быть, и он уже пересек его этим вечером. Это означает, что у него остается лишь один выход – дождаться, когда мальчик пойдет спать, а затем бросить Инко и на этот раз постараться удержаться от поцелуев, потому что только небесам известно, что произойдет, если они начнут целоваться поздней ночью без каких-либо посторонних звуков, которые смогут им помешать.

– Он был примерно вот такого размера! – воскликнул мальчик, расставив руки как можно шире и случайно смахнув стакан со стола. Инко поймала его в воздухе при помощи своей причуды и отчитала сына.

– Изуку! Будь осторожней!

Тошинори улыбнулся, наблюдая за тем, как мальчик рассыпается в извинениях, после чего с неизменным энтузиазмом продолжил рассказ.

Да, возможно, поесть с ними было плохой идеей.

Но он чувствовал себя… хорошо. Конечно не так хорошо, как те десять или около того минут на диване, которые, вероятно, занимали довольно высокое место в личном «лучшие десять или около того минут в моей жизни» рейтинге Тошинори. Это был совершенно другой опыт. Но, так или иначе, это было одинаково хорошо.

Острый укол вины по силе был сравним с ударом по лицу.

В конце концов, он просто притворялся. Притворялся, что находится здесь не для того, чтобы разбить сердце Инко, выдавая себя за кого-то другого или, по крайней мере, притворялся, что не было другого «я». И как будто этого было мало: его второе «я» тоже притворялось, что нет никого, кроме него. Все это было сплошной, запутанной ложью, и он наглым образом обманывал Инко и ее сына.

Тошинори взглянул на женщину, которая со смехом говорила сыну, что не верит ни единому его слову, в то время как мальчик утверждал, что все это правда, потому что он прочел об этом на старом заброшенном веб-сайте.

Как ему удалось так низко пасть?

С каких это пор он начал думать, что скрыть большую часть правды – это не ложь? Сможет ли он снова встретиться с Инко на следующем занятии и сделать вид, что… ничего не произошло?

Из него действительно вышел самый худший злодей.

К черту все его планы и тайны, он должен действовать, и действовать быстро.

– Я должен тебе кое-что сказать.

Инко и Изуку замолчали, повернув головы в его сторону.

Ну, может, не так быстро. Может быть, ему стоит еще немного подумать над своим недавним решением рассказать Инко правду. Мальчик, безусловно, был весьма хорошим ребенком, и Тошинори почему-то был уверен, что он никогда не выдаст его секрет ради нескольких минут славы, но он не хотел взваливать на него это бремя.

– Мне нужно в уборную, – объявил он с улыбкой.

***

Тошинори закрыл за собой дверь и встал перед зеркалом, принимая свою истинную форму. Инко будет так… разочарована? Да, скорее всего. Может быть, немного рассердится, но он не станет ее винить. Хотя он никак не мог представить себе того, чтобы она злилась или устраивала сцену. И это, вероятно, еще хуже, потому что она, скорее всего, вежливо прикажет ему убраться отсюда как можно скорее и никогда, никогда больше не возвращаться.

И ему придется ее послушаться.

И столкнуться лицом к лицу с последствиями своих действий, даже если это означает разоблачение его тайной личности и еще более усердную работу, чтобы даже у самого отъявленного злодея – включая и его самого – даже в мыслях не было причинить вред Инко.

Глубоко вздохнув, Тошинори внимательно оглядел себя в зеркале.

Кроме правды, он мало что мог ей предложить.

Ему просто нужно собраться с духом.

– Всемогущий?

Тошинори в панике повернулся в сторону двери, приняв геройскую форму.

Дверь все еще была закрыта.

– Мама говорит, что ты можешь взять полотенце в шкафчике под раковиной, – сказал мальчик из-за двери.