сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Конечно, в этот раз шанс спас также и десятки других людей — факт, о котором Эрик даже не задумывался, пока они не начали высаживаться с судна береговой охраны. Только тогда он увидел их залитые дождем, побитые и исцарапанные лица, всех их, всплывающих на поверхность из пучины пережитого ужаса, снова возвращающихся к жизни, ступая на твердую почву. Если бы чуда не произошло, они бы все утонули вместе с ним и Джин.
Было ли то, что они выжили, еще одной маленькой данью Ане? Доказательством, что ее смерть не была напрасной?
Было бы хорошо, если бы это было так.
Ее улыбка, беззубая и кривая, появилась в его памяти более четко, чем за очень долгое время.
Он чувствовал, что должен бояться, и мысль о всемогущем, всевидящем Боге действительно была пугающей... но реальность почему-то была не такой страшной, как мысли о ней. Реальность была ошеломляющей в основном потому, что была такой глубоко смиренной — как прекрасное чувство необъятности вселенной, которое он ощущал, когда смотрел вверх на ночное небо, усыпанное бесконечными звездами. Но еще величественнее и глубже.
В ту ночь Эрик плакал больше, чем за все время с того дня полтора года назад, когда он навестил Чарльза в госпитале, уверенный, что он не выживет. Иногда причина слез ощущалась как радость, иногда как чувство вины, иногда как чувство утраты, но в основном это было абсолютное замешательство от осознания себя в мире, который перевернулся с ног на голову.
***
На следующее утро он очень осторожно спросил Джин:
— Я больше не хочу в Диснейленд, а ты?
Она покачала головой:
— Я хочу домой.
— Мы поедем домой, — пообещал Эрик, — прямо сейчас. Но самый быстрый способ попасть домой — это сесть на другой самолет. Ты готова к этому, Джин?
Его не радовала мысль о том, чтобы возвращаться домой на поезде несколько дней, и не в последнюю очередь потому, что это отложит момент встречи с Чарльзом, но сперва он должен был думать о Джин.
— Да, — она просто кивнула.
— ... ты уверена?
— Угу. Если опять случится авария, ты попросишь Бога помочь тебе держать самолет и в этот раз, так что с нами все будет хорошо, — ее зеленые глаза наполнились свежими слезами. — Но теперь мы сможем спасти всех. Даже людей сзади.
— Всех, — пообещал Эрик. Но как он мог обещать нечто подобное?
И все же он мог. Действительно мог.
***
Их возвращение домой тем поздним вечером было беспорядочной смесью объятий, слез и улыбок. Лучше всего Эрик запомнил тот момент, когда Чарльз обнял всхлипывающую Джин, а он заключил в объятия их обоих, стоя спиной ко все еще открытой входной двери и заслоняя их собой от холода и ночного ветра.
Рейвен стояла в нескольких шагах от них, сложив руки на своем огромном животе. Эрик сомневался лишь секунду, прежде чем протянуть руку и ей тоже. Она присоединилась к объятиям, но очень осторожно, касаясь только Чарльза и Джин. И именно Рейвен отстранилась первой.
Чарльз больше не мог держать Джин на руках слишком долго, так что Эрик забрал ее, чтобы отнести в кровать.
— Почему все те люди умерли? — прошептала Джин в плечо Эрику, когда они поднимались вверх на лифте. Но вопрос был адресован Чарльзу.
— Я не знаю, Джин, — Чарльз убрал прядь волос с ее лба. — Не думаю, что всегда есть причина. Но я знаю, что это было грустно и страшно — и для них, и для тебя.
— Но почему? — ее голос дрожал, и Эрик задумался о том, что она видела в момент их смерти. Это был ужас, которого даже он в своей нелегкой жизни не испытывал.
Когда они добрались до ее комнаты, Чарльз снова взял у него Джин, ласково разговаривая с ней и помогая переодеться в пижаму. Эрик ненадолго задержался — не помогая, даже не разговаривая, а просто глядя на кружевные занавески, кукольный домик, который он смастерил для Джин на день рождения, игрушки, разбросанные по кровати и ковру. Вся комната была наполнена такой непосредственной, детской невинностью. И эта невинность должна была оставаться с ней намного дольше.
Когда он вышел из комнаты, Рейвен стояла в коридоре. Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд, прежде чем она сказала:
— Наверное, было до жути страшно.
— Да. Было, — он не смог сдержать смех.
— И для нас тоже, — ее улыбка дрогнула.
— Я рад, что ты была рядом с ним, — Эрик не мог даже представить, насколько все было бы хуже, если бы Чарльзу пришлось ждать в одиночестве.
— Я тоже. И я была даже... Я была рада чувствовать этот страх, понимаешь? Потому что это значило, по крайней мере, что я знаю, что происходит с вами двумя. Намного хуже думать о том, что это могло произойти, а я бы даже не узнала.
— Мы тоже по тебе скучали, — Эрик решился дотронуться до ее плеча, всего на мгновение. Она кивнула. И Эрик понял, что ее любовь — как минимум, ее романтическое влечение к нему — прошла или стала настолько слабой, что никогда не вспыхнет вновь.
После этого он принял горячий душ. Хотя он и мылся до этого в отеле, масляную пленку самолетного топлива так и не удалось полностью оттереть, или, может, ему просто казалось, что она прилипла к нему. В любом случае, пока он стоял там в клубах пара, ее запах наконец растворился в более знакомых ароматах мыла и шампуня. Эрик даже не представлял, что можно чувствовать такую безграничную благодарность за что-то настолько простое...
Должен ли он в таком случае сказать спасибо?
Чувствуя себя неловко, он закрыл глаза и произнес: «Благодарю Тебя».
Достаточно ли этого? Он не мог представить, как просит Чарльза научить его «Аве Марии». Молитвы казались чем-то очень странным даже сейчас, когда он признавал, что там наверху есть кто-то, кто слышит их и, может, даже отвечает.
Когда он открыл дверь ванной комнаты, обнаженный и все еще мокрый, Чарльз ждал его в спальне. Прежде чем Эрик успел что-либо сказать, Чарльз оказался в его объятиях и глубоко поцеловал, втягивая его язык между своих губ. Эрик почувствовал, как участилось его сердцебиение. Когда их губы разомкнулись, Чарльз прижал его к себе еще крепче, проводя пальцами по мокрым волосам.
— Все, о чем я мог думать, — прошептал Чарльз, уткнувшись в его шею, — все, о чем я думал, все время, это — Эрик уехал, потому что ему нужно было личное пространство, я не подумал дать ему этого, и он сбежал, и теперь...
— Чарльз, нет. Ш-ш-ш. Все в порядке, — Эрик обхватил лицо Чарльза ладонями и поцеловал его лоб. — Я не сбегал от тебя. И мы здесь. Мы в безопасности.
Чарльз покрыл нежными поцелуями его ключицу, изгиб плеча, сжимая руками бедра. Эрик уже чувствовал эрекцию Чарльза сквозь брюки — желание, переплетенное со страхом. Такое же острое и отчаянное, какое он помнил со времен военной службы Чарльза. Несмотря на усталость, его тело начало реагировать в ответ.
Эрик ухватился за свитер Чарльза и стянул его через голову. Как только тот был отброшен в сторону, руки Чарльза оказались на его собственном ремне, порывисто расстегивая пряжку.
Теперь им приходилось быть осторожными — убеждаться, что Чарльз не потеряет равновесие, снимая брюки, медленно опускаться на кровать вместо того, чтобы падать на нее. Но Эрик думал, что эта осторожность только усиливает предвкушение. Глядя на лежащего под ним обнаженного Чарльза, он особенно остро и по-новому чувствовал, как хорошо быть живым.
Сколько времени прошло с тех пор, как он упивался одним только ощущением тела Чарльза? Не жалея времени на то, чтобы облизывать каждый его сосок, пока он не начнет стонать, сжимать в ладони его мошонку, наслаждаясь тянущим возбуждением, которое ощущал там? Много. Слишком много.
— Прошло столько... — выдохнул Чарльз, — ... столько времени с тех пор, как я перестал читать твои мысли... все время... м-м-м. Это немного похоже на... повязку на глазах.
Чарльзу это казалось более возбуждающим теперь, когда он не находился у него в голове? Тем лучше. Эрик облизал щеку Чарльза, горячо и влажно, прежде чем прошептать:
— Дотянешься?
Чарльзу удалось достать банку с вазелином. Эрик смазал пальцы, коленом раздвигая его ноги в стороны, хотя Чарльз и без этого более чем сотрудничал, поднимая колени настолько, насколько мог. Когда он протолкнул пальцы внутрь, Чарльз всхлипнул, и этот звук расплавленным воском стек вдоль позвоночника Эрика.
— Да, вот так. Тебе это нравится.
— ... да...
— Скажи мне.
— Мне это нравится.
— Еще?
— Еще. Пожалуйста, еще.
Эрик добавил второй палец, проталкиваясь глубже, растягивая Чарльза шире. Он изогнул пальцы, нащупывая место, где... и вот оно. Чарльз хрипло вскрикнул и прикусил нижнюю губу.
— Не сдерживайся, — пробормотал Эрик, ускоряя движения. — Дай этому случиться.
Чарльз подчинился. Его влажные покрасневшие губы приоткрылись, и он полностью отдался ощущениям. Сейчас он был так близко...
В самый последний момент Эрик убрал руку и перевернул его. Чарльз мгновенно ответил, ложась на живот, раздвигая ноги в стороны и хватаясь за углы кровати так, что был практически распластан на ней. Эрик лег сверху, прижимаясь болезненно твердым членом к его заднице. Наградой ему послужила ответная дрожь.
Чарльз был таким открытым, таким гладким, что проскользнуть внутрь не составило труда — безболезненно, идеально. Чарльз застонал, и Эрик поцеловал его между лопаток, толкаясь глубже с каждым разом. Он сдался, ослепленный жаром и давлением, которые вытеснили из его сознания все остальное.
Когда он двигался, его живот скользил по спине Чарльза. Эрик уткнулся в его ухо, положив свою голову рядом с его. Руками он накрыл руки Чарльза, так что полностью укрывал его собой — от кончиков пальцев до сердца, от бедер до лодыжек.
— Я люблю тебя, — прошептал Чарльз дрожащим голосом. — Эрик... я...
Затем Чарльз вжался в матрас, еще сильнее сжимаясь вокруг Эрика, и это дало ему понять, что он кончил. Мысль о наслаждении Чарльза пронзила его, и он ускорился, толкаясь сильнее и глубже. Закрыл глаза, толкнулся бедрами в Чарльза еще, и еще раз, и кончил.
Его тело сотрясалось от пережитого оргазма. Всем своим весом Эрик лежал на Чарльзе, пока мир кружился вокруг него. Затем он наконец нашел в себе силы приподняться, позволяя Чарльзу дышать, и прошептал:
— Я тоже тебя люблю.
Чарльз вздохнул, тихо и счастливо, остатки напряжения и страха покинули его. Они прижались друг к другу, удовлетворенные и неразлучные.
Долгое время Эрик просто лежал и дышал таким знакомым запахом кожи Чарльза, вдыхая его снова и снова. Он наслаждался простым ощущением сердцебиения Чарльза под своей грудью, изгибом его ягодиц под своим пахом. Его губы прижимались к затылку Чарльза, а рука сжимала его руку.
И это тоже было тем, что он вернул себе, когда удержал самолет над поверхностью воды.
Время пришло.
— Чарльз?
— М-м-м? — его голос уже звучал сонно.
— Я сотворил чудо.
— Это точно.
— Нет, — Эрик приподнялся и похлопал Чарльза по плечу, привлекая его внимание. — Правда.
— Что? — Чарльз оперся о локоть.
— Я сотворил чудо. Или Бог сотворил. Конечно, это был Бог, но он сделал это через меня. Когда самолет упал, он должен был утонуть — весь, не только хвостовая часть. Он тонул. Вода доходила мне уже почти до талии. Но я молился Богу, чтобы он позволил мне спасти Джин, а потом у меня получилось поднять самолет. На несколько метров. Достаточно, чтобы мы смогли выбраться. Когда мы были в шлюпке, я отпустил его, и он утонул, — Эрик понял, что у него закончилось дыхание — настолько быстро он говорил.
Спустя пару мгновений Чарльз просто повторил:
— Что?
— Я поднял самолет, Чарльз. Не при помощи рук, нет, я просто... я хотел поднять его, и внезапно я смог почувствовать металл каким-то... каким-то чувством, о котором даже не знал, и я поднял его. Это единственная причина, по которой мы с Джин до сих пор живы. И если уж на то пошло — все остальные пассажиры самолета тоже. Тебе нужно прочитать мои мысли, чтобы увидеть это? Чтобы убедиться, что я говорю правду? Если да, то давай.
— Мне не нужно, — тихо сказал Чарльз. Его взгляд скользил по лицу Эрика. — Я тебе верю.
Столько всего было необходимо сказать, но в то же время абсолютно невозможно.
— Это просто... ну, видимо, я теперь верю в Бога... Нет, верю — неправильное слово, я не верю, я знаю, так же, как знаю, что твоя пешеходная палка стоит в углу, потому что я вижу ее, она реальна, она прямо там. Бог прямо там, и он был там все время, но я не понимаю, в чем смысл. Верить в Бога для меня так же непостижимо сейчас, как и было всегда, но теперь я знаю, что он реален, и поэтому я не знаю, что делать.
Чарльз должен знать. По крайней мере, он должен помочь ему понять.
Но Чарльз выглядел таким же сбитым с толку, каким чувствовал себя Эрик.
— Я думал, ты будешь счастлив узнать это, — сказал Эрик.
— Я хочу быть. Я столько раз молился об этом... но это... чудо...
— Я не понимаю, почему он даровал его мне, а не тебе. Ведь ты именно тот, кто... но твой дар, твои способности — это же тоже чудо, разве нет? — Эрик никогда не воспринимал это так, но его вера постепенно крепла на протяжении нескольких лет. К тому моменту, когда способности Чарльза стали для него очевидными, когда они стали такими всеохватывающими и когда проявились и у Джин тоже, Эрик уже прошел тот этап, когда спрашивал себя, как это вообще возможно.
Но все таки — как? Это тоже мог быть только Бог. Чудеса были везде. Бог был везде. Эрик почувствовал себя окруженным.
— Это должно утешать, — сказал Эрик, падая обратно на кровать. — Ты всегда говорил, что вера дает тебе огромное утешение. Для меня это все так, словно... какой-то незнакомец управляет нашей жизнью даже без нашего ведома. Следит за всем, — следил за тем, как умерли его родители. За тем, как умерла Аня.
Если они теперь были на небесах, могло ли это как-то все исправить? Могло ли вообще хоть что-то исправить невидящий взгляд Магды, ее обгоревшее тело?
Чарльз долгое время не отвечал. Наконец он сказал:
— Ты знаешь. Но ты не веришь.
— Если я знаю, то мне необязательно верить.
Чарльз покачал головой:
— Я не уверен в этом, — он положил голову Эрику на грудь, прямо над его сердцем. — Эрик... я хочу, чтобы ты верил, чтобы ты любил Бога так, как Он любит тебя. Это сделает меня счастливее, чем ты можешь даже представить возможным. Но я не хочу, чтобы это произошло по неправильным причинам.
— А есть неправильные причины? — судя по разнообразию и враждебности религиозных течений по всему миру, Эрик всегда полагал, что Бог не особо разборчив на этот счет.
— Да. Страх, пожалуй, худшая из них.
— Я боюсь, — признался Эрик, — но не поэтому я знаю, что Бог сделал это. Я знаю, потому что... знаю. Ты стал скептиком потому, что я стал верующим? Поддерживаешь баланс сил, да?
Это была шутка, но Чарльз не засмеялся.
— Я забочусь о твоей душе единственным способом, который знаю. Если бы я внезапно заявил, что не верю в Бога, ты бы не оставил это так, правда же?
— ... нет. Не оставил бы.
— Так что давай разберемся с этим шаг за шагом. Я с тобой, несмотря ни на что. Хорошо?
Эрик накрыл руку Чарльза своей, затем поднес ее к губам, целуя ладонь.
— Хорошо. Но все же... Я просил Бога помочь мне поднять самолет. Я сделал это. Только Бог мог помочь мне. Разве есть какой-то другой вариант?
Чарльз положил голову Эрику на плечо, и они долгое время молчали в темноте, размышляя о невозможном.
***
На следующее утро Джин стало еще хуже.
Она судорожно хныкала почти весь день и плакала больше, чем даже тогда, когда была ребенком.
— Им было так страшно, — прошептала она в плечо Эрика. — Им было страшно, и страшно, а потом они просто остановились.
В какой-то момент, когда им удалось уложить ее поспать, Чарльз обхватил голову руками.
— Это моя вина, — прошептал он.
— Чарльз, ты не ломал самолет.
— Но я помогал ей практиковаться, поощрял ее. Сделал ее сильнее, может быть, слишком сильной, — он тяжело вздохнул, его плечи поникли. Полуденный свет проникал сквозь кружевные занавески, бросая тонкие тени на бледную кожу Чарльза. — Я думал о том, насколько далеко мог бы продвинуться в понимании и использовании своего дара, если бы у меня была такая практика в этом возрасте. Но я никогда не думал о последствиях. Ты пытался предупредить меня, но я не слушал.
Эрик хотел утешить Чарльза, но остро осознавал, что все сказанное им было правдой. И все же он мог видеть это и с другой стороны тоже.
— У нее были эти способности. Поэтому в конечном итоге ей все равно пришлось бы столкнуться с этим.
— В возрасте пяти лет?
— Дети и в младшем возрасте сталкиваются с более суровой правдой, чем эта. По крайней мере, ты здесь с ней. И всегда знаешь, как помочь ей понять.
Чарльз кивнул, но это явно его не убедило.
— Я останусь тут, пока она спит, — сказал он. — Удостоверюсь, что отогнал все неприятные сны.
— Хочешь сказать, что можешь защитить ее от кошмаров?
— Вероятно. По крайней мере, у меня должно получиться направить ее сны по другому пути. Напомнить о чем-то, что ей нравится, и тогда ей, возможно, будет сниться это. Я думал о «Спящей красавице», например. Она особенно любит конец, когда они танцуют в облаках, и платье меняет цвета.
