Текст книги "Шрамы, которые мы носим (ЛП)"

Автор книги: Wonderland

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Оставь меня в покое, – приглушенно ответили из комнаты.

Он стоял, опираясь одной рукой о стену, ссутулив плечи и повесив голову, а в груди у него все клокотало. «Извинись» – твердил ему внутренний голос. «Да за что? Что я сделал?», – возражал голосу мужчина.

Клиган резко развернулся, со всего маху упал на стул и забарабанил пальцами по ноге. Не зная, что предпринять, он бесцельно шарил глазами по стенам и потолку – комната будто уменьшилась в размерах и давила на него. Наконец, взгляд Сандора остановился на стопке чистой одежды, и это прекратило бесконечный вихрь мыслей в его мозгу.

– В пекло все, – выругался он. Раскидав одежду, он вытащил бриджи, рубаху с длинными рукавами и кожаную куртку. Надев все это, Сандор вспомнил, что его сапоги заперты в спальне вместе с девушкой. Рывком встав со стула, он прошлепал босыми ногами к двери и придвинулся к щели между между дверью и косяком.

– Хочешь остаться одна – я ухожу. Но мне нужны мои сапоги. Санса?

За дверью молчали, но потом она спросила:

– Куда ты идешь?

– Открой гребаную дверь, и я все скажу.

Сандор старался сохранять спокойствие, но гнев уже свинцом наливался внутри него, и его злило, что она заперлась от него. В голове родилась минутная мысль – с разбегу ударить в дверь плечом, и хотя бы заставить ее как следует затрещать, если не удастся выбить. Но это бы только испугало и разозлило пташку еще больше, а он не хотел ни того ни другого. Выругавшись себе под нос, он спокойно, насколько мог, сказал:

– Я не пойду далеко. Вниз. Может быть, схожу в конюшню проведать Неведомого.

Последовала еще одна пауза, а затем послышался звук открываемого засова, и мужчина сделал шаг назад. Дверь открылась ровно настолько, чтобы просунуть в нее сапоги, которые Санса держала в руке. На этот раз он не сдержался и в гневе с силой шибанул по косяку рукой.

– И мой пояс тоже. Он мне понадобится. Вместе с мечом. – Просимое было просунуто через еще меньшую щель, чем в первый раз.

Сандор с трудом удержался от того, чтобы схватить девушку за руку и не дать запереть дверь снова. Но он не стал. Если она хочет остаться одна – он не будет ей мешать.

– Я ухожу ненадолго – продолжал он, одновременно балансируя на одной ноге и натягивая сапог на другую. – Закроешь за мной засов, ты слышишь? Не вздумай выходить из комнаты и не открывай никому, кроме меня.

Он затянул пояс, вложил меч в ножны и сорвал плащ с крюка. Уходя, Клиган постоял в коридоре, пока не услышал, как девушка заперла за ним дверь.

Внизу было тихо и почти пусто. Разве что трое пьяниц, храпя и сопя на весь зал, дремали за столами. Да еще двое мужчин сидели за столом в углу и о чем-то тихо беседовали, сдвинув головы. Когда Сандор вошел в зал, они разом оглянулись на него, прервав разговор. Еще один посадил к себе на колени служанку, и что-то шептал ей в ухо, в то время как девица смеялась, а мужик лез к ней под юбку. Трактирщик грязной тряпкой оттирал один из столов и взглянул на вошедшего.

– Доброго вечера, м’лорт. Чем могу служить?

Не обратив на него внимания, Сандор вышел в ночь, пряча лицо от холодного дождя.

***

Чуть больше часа спустя он вернулся в таверну, мрачный и промокший до костей. Блуждания по городку успокоили бурю его злости и отчаяния, но в глубине души он не мог не понимать, что вызвало ее гнев, и он со скорбью осознал, что должен сделать. «Мне нужно было попросить о том, чтобы быть с ней всегда, а не какое-то время». Он знал, что и ей придется согласиться с этим, но эта мысль не приносила ему радости. Клиган глубоко вздохнул и постучал. Санса ответила сразу:

– Сандор?

– Угу. Впусти меня, мне нужно…– дверь распахнулась, и девушка бросилась ему на шею, почти сбивая с ног и целуя везде, куда могла дотянуться.

– Прости меня, прости! – повторяла она при этом. – Я ведь не знала. Ты ведь никогда не говорил…

Санса не отпускала его, поэтому Сандор обнял ее, поднял на руки и внес внутрь, захлопнув за собой дверь пинком.

– В чем дело, пташка? – недоуменно спросил Клиган.

Она в последний раз крепко поцеловала его в щеку, и он опустил ее, чтобы запереть дверь. Когда мужчина обернулся, девушка взяла его за руку и потащила в спальню. Только сейчас он заметил, что на Сансе была надета его рубаха и ничего больше – ткань была вся в мокрых пятнах там, где она прижималась к его промокшей одежде. Не зная, куда девать глаза, он смотрел в пол, пока она вела его в спальню. Один ее вид ослаблял его решимость, и Сандор уже не знал, как он сделает то, что собирался.

Он думал о том, какой она всегда бывала с другими: настоящая леди, прекрасная дева, недоступная и неуязвимая в броне своей учтивости. Сандор тоже видел ее такой, но он видел и гораздо большее. И несмотря на это, он чувствовал себя неуверенно, хоть и полагал, что знает женщину под этой маской совершенства лучше, чем кто-либо из живущих. Он только начинал осознавать насколько это важно и ценно – то, как сильно она верила ему и то, что с ним она была самой собой. И он любил в ней все: ее удивительную невинность и твердый волевой характер, ее ребяческую смешливость и взрослую серьезность. В этот момент Сандор понял, что не представляет себе жизни без нее – и даже не хочет думать об этом.

Санса отпустила его руку и влезла на кровать, усевшись в середине, скрестив ноги, как ребенок. Протянув руку, она положила себе на колени стопку листов. Сандор тут же узнал их, и его глаза затеплились нежностью и вниманием.

– Я вовсе не собиралась брать их, и уж тем более читать. Я не могла найти, чем мне завязать волосы, поэтому решила поискать в твоей суме, где точильный камень и все остальное, и наткнулась на них на дне. Они были завязаны кожаным шнурком – смущенно объяснила она – и я решила воспользоваться им. Листы развернулись, на одном я увидела свое имя…ну и…

Санса смотрела в сторону, нервно облизывая губы.

– Все в порядке, пташка. В конце концов, они были написаны тебе.– мягко ответил мужчина.

Его слова заставили девушку вздохнуть с облегчением, хотя сам Сандор все еще немного жалел о том, что она обнаружила их вот так. Кажется, с тех пор, как он писал эти слова, прошла целая жизнь: тогда его снедало раскаяние и жгла тоска; тогда он еще не был тем человеком, что стоял перед ней сейчас. Было нелегко вот так, без предупреждения, встать перед ней с раскрытой душой, обнаженной и беззащитной. Но он не собирался отказываться ни от единого написанного слова.

– Ты никогда не показывал их мне. Но почему?

– Ну, ты их уже прочла. Я не мастер писать хреновы письма. То, что я хотел выразить – гораздо больше, чем могут передать слова.

Пока Санса обдумывала сказанное, он снял плащ, швырнул его на стул, сел на край кровати и принялся стаскивать мокрые сапоги.

– Ты писал о своих мечтах, о том, чего бы ты хотел.

– Я много чего тогда хотел. Вернуть мозги на место, например. –

Сандор оглянулся на девушку через плечо. – И тебя. Тебя я хотел больше всего на свете.

– А остальное?

– Мечты не зря называются мечтами, девочка.

– То есть все это – дом с каменным очагом и маленьким садом, стоящий на опушке леса, за которым виднеются горы в снежных шапках – ты больше не мечтаешь об этом?

– Мечты даются легко, в отличие от настоящей жизни.

– Это не ответ. Так ты хочешь этого?

Сандор вздохнул, сдаваясь.

– Да. Хочу.

– Тогда почему ты так хотел избавиться от меня?

Он резко повернулся к Сансе, и сел, подобрав одну ногу.

– Избавиться от тебя?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты будешь отрицать, что хотел бы видеть меня в Винтерфелле в руках Станниса?

– Нет, это так, но… – Сандор взял ее за руку – Я ведь обещал доставить тебя домой, скажешь, нет? Разве не об этом ты меня просила?

Санса опустила глаза и сказала тихо:

– А что, если я передумала?

Его смех был словно звук пилы, входящей в дерево, в нем звучало раздражение и отчаяние. Все, как он и подозревал. Но прежде чем сказать хоть слово, Клигану нужно было увериться. Закрыв лицо руками, он произнес:

– Откуда мне знать? Я что, похож на того, кто умеет читать треханые мысли?

Брови девушки поднялись, а губы сжались в тонкую нить.

– Но я думала…после прошлой ночи и того, что было после. Я думала, ты сам все понял.

– Если ведешь людей в бой, как думаешь, будет ли разумным не разъяснить им стратегию и план атаки, полагая, что они просто все понимают и так?

– Ну…да. Но это не битва, Сандор.

– Разве?

Ее лицо исказилось, словно от боли.

– О чем ты говоришь?

Санса, с того самого дня, как мы оставили Тихий остров, мы в опасности и на нас легко напасть. Даже если ты решишь не возвращаться в Винтерфелл, будь уверена – рано или поздно откроется, что ты жива, и что ты на Севере. Пройдет время – и слухи дойдут до тех, кто отдает приказы войскам – по обе стороны Перешейка. Нам придется спрятаться очень хорошо, пташка. Забраться так глубоко, чтобы никто не смог найти нас. Подумай о том, что это значит.

– Я думала. И о многом другом тоже. Но это то, чего я хочу.

– И тебе неважно, чего это может стоить?

– А разве мне есть, что терять?

– Твои слова только доказывают, что ты вообще ни о чем не думала – или просто обманываешь сама себя. Посмотри на меня. – Сандор подождал, пока она обратит на него все свое внимание и повторил все те слова, которые ранее твердил сам себе, бродя под дождем.

– Выслушай меня внимательно. Ты – из семьи Старк. Возможно, ты последняя в своем роду – роду, поколения которого тянутся в прошлое на тысячи и тысячи лет. Винтерфелл – это твой дом, место твоего рождения, твое треклятое наследство, наконец. Это все, что осталось от твоей семьи. Готова ли ты так просто повернуться к нему спиной и отбросить прочь, зная, какие невзгоды и тяготы ждут тебя впереди? Жизнь, которую, как ты говоришь, ты выбрала – нелегка, девочка. Один раз сделав выбор, ты будешь жить с этим до конца своих дней.

Пока Сандор произносил свою речь, лицо Сансы постепенно менялось. Он старался смотреть на нее и не думать о том, что чувствует сам. Согласиться с ее решением, не думая о последствиях, было бы безрассудством. А он уже давно не был тем, кто просто бездумно исполняет чужие приказы. И он выучил суровый урок, что каждое деяние имеет свою собственную цену. Пташке лучше узнать это пораньше, пока расплата не стала слишком велика и жестока.

Когда она наконец снова взглянула на него, глаза девушки были полны слез.

– Ты хотел бы, чтобы я вернулась в Винтерфелл, и мое будущее зависело от человека, для которого я – только дочь Эддарда Старка – со всем, что означает это имя? Ты хотел бы, чтобы я вышла замуж за мужчину, которого я никогда не буду любить так, как я люблю тебя? Ты сможешь быть рядом и смотреть, как я делю с ним ложе и воспитываю его детей?

– Откуда ты знаешь, что будет именно так? – возразил Сандор, зная в глубине души, что она говорит правду; так или иначе, ее выдадут за какого-нибудь лорда. Он вдруг понял, что даже честный человек избегает иной раз правды, если она слишком тяжела, чтобы принять ее.

– Теперь из нас двоих ты обманываешь себя – гневно ответила она, смотря прямо внутрь Клигана, как будто он был прозрачным словно стекло – Ответь мне, Сандор. Ты сможешь вынести это?

– Я дал тебе слово. Я твой, пока ты будешь нуждаться во мне.

– Нет! – крикнула она, качая головой, вся красная от гнева. – Не эти обеты ты мне давал! Ты поклялся, что останешься со мной до последнего вздоха. Так ответь мне! Ты хочешь видеть меня женой другого мужчины?

Пташка медленно, но неумолимо загоняла его в угол.

– Никто не может выдать тебя замуж против твоей воли – нашелся он наконец, но понял, насколько глупо прозвучали его слова и запоздало пожалел о том, что сказал. Но было слишком поздно – Сандор увидел это в глазах Сансы.

– В отличие от тебя, мне не так легко забыть свой брак с Тирионом Ланнистером.

Перед лицом ее разгорающейся словно огонь ярости и собственной злости, которая заворочалась внутри, словно дикий зверь в клетке, Сандор попытался закончить разговор мирно:

– Санса, довольно. Я не намерен ссориться с тобой из-за этого.

– Тогда ответь мне.

– Санса, – попытался урезонить ее Клиган, ласково, но настойчиво.

– Отвечай! Почему ты не хочешь ответить? Неужели мысль об этом так сильно пугает тебя, что ты не можешь говорить?

Терпение Сандора лопнуло, он сгреб девушку за плечи и подтащил к себе практически вплотную, встряхнул хорошенько и прорычал прямо ей в лицо:

– Эта мысль не пугает меня, девочка. Она приводит меня в бешенство! Ты что, мать твою, думаешь, я могу хотеть этого? Да я скорее вырежу себе глаза, чем увижу тебя с другим. Я уйду прежде, чем это произойдет. Но я не собираюсь быть и тем, кто отнимет у тебя Винтерфелл! Я не вынесу этой тяжести, когда в один прекрасный день ты поймешь, что ты бросила, и ради кого. Ради меня!

Сандор отпустил ее и отвернулся.

– Мне нечего предложить тебе, Санса. Только мой меч и мое сердце. То же, что и в первый раз, разве что я стал старше и, возможно, немного умнее. Но у меня по-прежнему нет ни титулов, ни денег, ни земель. Я могу служить тебе, но не более.

Санса сидела очень тихо и слушала его. Клиган ждал неизбежного – что она, наконец, поймет, что он прав и согласится с этим – как ей и следовало. Кажется, прошла вечность, прежде чем он услышал звук рвущейся бумаги, и она отбросила обрывки писем в сторону с еле слышным вздохом. Наконец она заговорила, – низким и торжественным голосом, каким произносят слова молитв.

– Если бы я думала, что есть хоть какой-то способ получить и то, и другое, то ничего другого я бы и не желала. Но это невозможно. Я мечтала показать тебе Винтерфелл, разделить его с тобой, мечтала, чтобы ты был всегда рядом. Я думала, что мы можем быть счастливы там. Но теперь – нет. В моем доме – чужаки, там не осталось никого из моих родных и тех, кого я любила. Это не то, чего я хочу. Знай, Сандор, те дни, что мы провели вместе, были самыми счастливыми в моей жизни. Ты можешь исполнить свои обеты и доставить меня в Винтерфелл, и я буду жить в его стенах. Но он никогда не будет моим домом без тебя. Дом – это там, где тебя любят. Мой дом там, где ты.

Неожиданно для него, Санса положила руку на плечо Клигана.

– Теперь ты – моя семья. И ты просишь, чтобы я променяла тебя на холодные каменные стены, и ради чего? Ради глупого чувства собственности? Или чтобы я опять превратилась в чей-то лакомый кусок? Я так мало значу для тебя, что ты готов просить меня отказаться от того единственного, что имеет ценность в моей жизни?

Сандор обнаружил, что не знает, как ей ответить, да даже если бы он и нашел слова – в горле стоял тугой комок, мешавший говорить. Все вдруг потеряло четкость, а в глазах закипали горячие слезы. Он знал, что не стоил того, от чего она с такой готовностью отказывалась ради него. Но он отчаянно верил, что когда-нибудь он окажется достойным этой жертвы. И больше всего на свете он желал стать тем человеком, которого он видел в ее сияющих глазах. Его охватил благоговейный страх при мысли о том, как много каждый из них был готов отдать ради счастья другого, и волна любви к Сансе затопила все его существо. Сандор не мог выразить это в словах, поэтому он просто повернулся к ней и положил голову ей на колени, обнимая ее. Одну руку она подложила под его щеку, а другой нежно гладила его по спине, и тогда тихое блаженство переполнило его до краев.

– Все хорошо, – шептала Санса, склоняясь к нему и прижимаясь щекой к его волосам. – Все хорошо.

Клиган не плакал с тех пор, как маленькая волчица бросила его на берегу Трезубца. Тот день оказался для него днем смерти и одновременно – началом новой жизни, и случилось это потому, что один человек нашел его и поверил в то, что он выживет. Сандор не знал, но предполагал, что и сейчас с ним происходило то же самое. Жгучие слезы благодарности и сожаления текли из его глаз, а внутри прокатывались волны боли, какую чувствует младенец, рождаясь на свет.

«Я найду способ вернуть ей все, что она дала мне» – поклялся он, когда слезы утихли, и он потянул Сансу, чтобы она легла рядом – «В пекло все. Я не отпущу ее. Она моя».

***

Начало рассвета застало их спящими в кольце рук друг друга. Не открывая глаз, они одними движениями удостоверились в том, что другой рядом и никуда не исчез. Постепенно легкая возня перерастала в ласки, и их движения сначала были медленными и тягучими, как вода. Все еще в полусне, они освободились от одежды и переменили позу.

Движения их тел были так естественны и безотчетны, что когда Санса полностью проснулась, Сандор почти вошел в нее, двигаясь плавно и глубоко. Он опирался на локти, прижимая ее бедра своими и заглядывая ей в лицо.

Девушка выгнулась, обнимая возлюбленного, и тихо застонала, когда он передвинулся, чтобы дотянуться до ее волос и начал их перебирать. Некоторые из свечей еще догорали, и в их свете он увидел ее сонные и чуть затуманенные глаза, полные нежности.

Сандор наклонил голову и начал целовать ее: лоб, щеки, кончик носа, подбородок, глаза. Под его руками и губами кожа Сансы была словно нежнейший бархат. Поначалу он двигался нежно, медленно и проникновенно. Санса подхватила его ритм, и теперь каждое соприкосновение их бедер обжигало, словно огонь; напряжение нарастало, оба начали двигаться быстрее, и он любил ее со всей силой и жаром, на которые только был способен. И наконец, пташка начала петь в его объятиях, и это была самая прекрасная мелодия, которую он когда-либо слышал.

На пике блаженства Сандор склонил свое лицо к лицу девушки и прошептал в раскрытые губы:

– Моя маленькая пташка. Моя жизнь. Я так люблю тебя.

Он прижался губами к ее рту, и окружающий мир исчез, растворился. Во всей вселенной остались только они двое.

========== Глава 22. ==========

Сандор и Санса пробыли в городке неделю, вдоволь восполняя все то, чего они были лишены за время долгого и трудного пути. Они отдохнули и чувствовали себя сильнее и крепче телом и духом. К тому же, они наконец открыли для себя, что значит быть возлюбленными во всей полноте, и это знание стало для них дверью в неизведанную прекрасную страну. Сандор не переставал удивляться тому новому ощущению покоя и мира, и тому, что он мог снова и снова черпать его из того чистого и глубокого источника, которым была их любовь – теперь ее не могли поколебать никакие сомнения. Также для него теперь было странно и то, как долго он мог жить без этого. Поначалу Клиган сомневался и не верил себе, но стоило ему только взглянуть в сияющие нежностью и теплом голубые глаза Сансы, чтобы удостовериться – она с ним, и она его любит.

Как ни странно, именно Санса в один из вечеров, когда они сидели в общем зале, объявила, что пора двигаться дальше. Сандор был слегка удивлен этим – разве не она сама утверждала, что хочет остаться здесь, – но теперь в ней говорила северянка, и он долго изучал ее лицо, прежде чем кивнуть.

Следующим утром они начали собираться. Добрую часть дня Сандор провел, торгуясь с лошадником за коня для Сансы – отличного бело-рыжего мерина. Несколько раз он уходил и возвращался, ворча, что это грабеж среди бела дня, и наконец, скрепя сердце, заплатил требуемую цену. Впрочем, ведя лошадь под уздцы в таверну, Клиган скупо улыбался, зная, что это была выгодная сделка. Также они купили себе новой одежды – теплые подбитые мехом плащи, толстые перчатки, рубахи, бриджи и сапоги. Все это сваливалось в кучу в углу горницы в ожидании отъезда. Сандор ворчал и на свою возлюбленную, – она собиралась тащить с собой кучу, с его точки зрения, ненужного барахла вроде начатой вышивки или шелкового нижнего белья, но в итоге все равно уступал и соглашался, что все это они возьмут с собой.

В свой последний вечер в городке они поужинали внизу – Санса тепло поблагодарила трактирщика с женой, и коротко, но искренне обняла обоих. Сандор вручил хозяину еще одного золотого дракона, и получил в ответ клятвенные заверения, что комнаты будут за ними, если они еще когда-нибудь будут в этих местах. После ужина они еще долго сидели возле горящего очага и медленно пили подогретое вино с пряностями. Наконец, обменявшись согласными взглядами, мужчина и девушка поднялись и, взявшись за руки, пошли наверх. Там уже горел огонь, и Сандор неторопливо раздел ее и разделся сам. Вскоре после того, как все закончилось, она заснула, обвивая руками его шею, и он легко поднял ее на руки и отнес в спальню, где оба забылись крепким и счастливым сном двух влюбленных.

В день отъезда Клиган проснулся еще до рассвета. Он тихо оделся и вышел горницу, закрыв за собой дверь, позволяя пташке поспать еще немного. На Тихом острове он полюбил тишину и покой раннего утра – время, когда можно побыть наедине со своими мыслями. Старший брат как-то заметил, что это один из видов молитвы, и Сандор был склонен согласиться с ним. Но в это утро его душу переполняла тревога и беспокойство о том, что ждет их впереди. Пройдя через Ров Кейлин, им надо будет свернуть на восток к Белой гавани. Покупая припасы, Сандор собирал сведения, и, судя по всему, лорду Мандерли удалось восстановить мир в своих землях. Там они найдут себе место в одной из опустевших деревень, и у них будет время подумать, что делать дальше. Он предпочитал, чтобы здесь решала Санса; все что ему нужно – это быть с ней, неважно где.

За прошедшие дни он убедился в том, что она – истинная дочь Севера. Санса изменилась – это не выражалось в чем-то определенном, но было очень заметно. В ней более, чем когда-либо, чувствовалась жизненная сила, но Сандору даже в голову не приходило связывать эти изменения с собственной персоной. Это было нечто большее – необъятное и необъяснимое. Он не забыл их встречу с волчьей стаей на Королевском тракте, или то, как безошибочно и быстро она нашла чардрево между болот, или то, что она помнила места, которые никак не отложились у него в памяти. Сандор был не из тех, кто верит в магию, но он понимал, что его возлюбленная может быть под властью сил более мощных и древних, чем он способен уловить и воспринять.

Клиган отодвинул занавески и открыл окно, наполняя легкие холодным утренним воздухом, полным запахов свежего хлеба и дыма от очагов. Западная кромка неба была еще темной, но прямо над головой уже разливался жемчужно-серый рассвет. Но потом, поверх звуков просыпающегося городка и утреннего щебета птиц в окрестных болотах, он уловил и другие звуки – пока еще тихие и далекие. Натренированный годами битв и походов слух воина безошибочно различал звуки, которые может издавать только отряд солдат на марше. Высунувшись из окна так далеко, как только мог, Сандор повернул голову и посмотрел сначала на север, а потом на юг – туда, где Королевский тракт входил в городок. И точно – вдалеке колебались оранжевые язычки факелов. Отряд был пешим, и Клиган напряженно вглядывался, пытаясь увидеть знамена, но ветра не было, и отыскать их в почти полной темноте было невозможно. Впрочем, не имело значения, кто это, важно было только то, что они шли сюда.

Не раздумывая, действуя лишь инстинктивно, Сандор захлопнул окно, ловко и привычно быстро опоясался мечом и кинжалом, и ворвался в спальню. Санса спала, свернувшись калачиком. Не церемонясь, он крепко шлепнул ее по заднице, а потом еще раз, чтобы убедиться, что она что-то почувствовала сквозь пушистые меховые одеяла.

– Проснись, девочка, – безжалостно резанул тишину его хриплый голос. – у нас гости.

***

Клиган стоял в коридоре перед запертой дверью в их комнаты – выпрямившись во весь рост. Рука его спокойно, но красноречиво лежала на рукояти меча – и он слышал, как неожиданные посетители поднимаются по лестнице. Узкий коридор не подходил для того, чтобы орудовать длинным клинком, и когда лицо первого мужчины показалось в проеме лестницы, Сандор переместил руку на кинжал. Вслед первым, на некотором отдалении шли еще трое, и шаги их были быстрыми и легкими.

Все четверо как есть лягушатники.

Новоприбывшие были одеты в простую одежду из выделанной кожи, всю переливавшуюся разными оттенками зеленого, серого и коричневого, а плечи их покрывали теплые, но легкие плащи из стриженого меха. Все были вооружены кинжалами и трезубцами, а у двоих за спиной были луки. Шедший первым мужчина приближался к Сандору без малейшего страха или колебаний, в то время как его спутники остались сзади. В голове Клигана возникла минутная мысль о том, рискнут ли эти люди остановить его, если он захочет спуститься вниз – каждый из лягушатников был меньше его раза в два. Уверившись в собственных силах, Сандор спокойно выдохнул и внимательно посмотрел на идущего к нему человека. Длинные седые волосы слегка завивались на концах, глаза были цвета мха, как у всех жителей Сероводья, вдоль чисто выбритой щеки тянулся длинный шрам от уха до нижней челюсти. Человек позволил рассмотреть себя и протянул руку.

– Ты – Сандор Клиган – это было утверждение, а не вопрос.

Годы, проведенные при дворе, позволили Клигану сохранить на лице маску бесстрастия, когда он услышал свое имя, произнесенное так спокойно и обыденно. Сандор сверху вниз посмотрел на протянутую руку и отвел глаза. Бывший гвардеец стоял молчаливо и неподвижно, пока лягушатник не опустил ладонь.

– Ты не слишком дружелюбен, не так ли? Так я и понял, – произнес болотный житель, – не думаю, что можно заговорить человека до смерти – хотя я знал тех, кто пытался. Я полагаю, ты охраняешь дверь, за которой находится Санса Старк. Мне нужно поговорить с ней. Это очень важно.

– А кто ты таков, что у тебя есть дело к моей леди? – нарочито медленно произнес Клиган.

– Прошу меня извинить, я не назвал себя. Мое имя Хоуленд Рид, я старинный друг ее отца. У меня есть вести, которые дочь Неда Старка захочет услышать.

***

– Как… как это возможно? – Санса изящно, как всегда, опустилась на стул, но только Сандор догадывался, что она едва стоит на ногах, и встал рядом, чтобы поддержать и помочь. Рид сел напротив, наклонившись и положив локти на колени.

– Я понимаю, эта новость ошеломила вас, миледи.

– Все в Вестеросе знают, что мальчишки были убиты Теоном Грейджоем, когда он захватил Винтерфелл. И теперь вы говорите, что ее братья живы? – проскрежетал Клиган.

Рид бросил на него быстрый взгляд.

– Да, именно это я и говорю. Они спрятались в крипте под замком, а потом сбежали с помощью двух моих детей, одичалой женщины и одного из конюхов Неда – такой здоровенный парень, – больше, чем вы когда-либо могли видеть.

– Ходор – с теплом в голосе отозвалась Санса.

– Тела, которые, как все думали, принадлежали вашим братьям, оказались телами двух деревенских ребят. Леди Санса, Рикон уже в Винтерфелле. Он всего лишь ребенок, как вам хорошо известно, но его учат всему, что ему полагается знать, и он окружен самыми преданными и заслуживающими доверия знаменосцами вашего отца. Все они выказали себя безупречными на службе вашему дому.

– А что Бран? – спросила она.

Хоуленд посмотрел на них, а потом в сторону куда-то за плечо Сансы.

– Возможно, пройдет некоторое время, прежде чем он сможет путешествовать. Для Брана передвижение несколько…затруднительно. Но я могу заверить вас, что он жив и в безопасном месте с моей дочерью Мирой.

Следующая фраза Сансы могла показаться невероятной – или же наоборот, совершенно естественной.

– Говорят, что Север под рукой Станниса Баратеона.

– Нет, миледи, это не так. Станнис отвоевал Винтерфелл, это правда, но не для себя. Он оставил там небольшой отряд, а потом двинулся к Белой гавани с некоторыми из знаменосцев вашего отца – там более удобно разместить большую армию. Но единственное знамя, которое сейчас развевается над замком – это лютоволк Старков.

Санса бросила быстрый взгляд на своего собеседника.

– Как вы узнали, где меня искать? Мы были весьма осторожны.

Хоуленд Рид впервые улыбнулся – и улыбка преобразила не только лицо, но и весь его облик.

– Думаю, вы и сами знаете ответ, моя дорогая. Если бы не ваши молитвы, вы прошли бы по Перешейку незамеченными.

Санса надолго замолчала, но Сандор прочел ее мысли еще до того, как она облекла их в слова. Для него это звучало как бессмыслица, и, тем не менее, все было очевидно даже для столь далекого от Старых богов человека, как он.

– Сердце-дерево – ахнула она. – Нас увидели…и услышали.

Рид быстро кивнул.

– Боги позволили мне узнать, что вы приближаетесь к городку. Вы и ваш…человек.

Лицо Сандора по-прежнему было похоже на маску, и все же уголок его рта слегка дернулся. У него кружилась голова от мысли, что пара слов уничтожила все, что он знал и все, во что он верил.

– Местные жители…– Санса не успела договорить.

– Те, кто знал, понимали, что ваша безопасность и покой – превыше всего. Я надеялся, что вы пробудете здесь достаточно, чтобы отдохнуть и набраться сил, а также дать мне время подготовиться. Я знаю, ваше путешествие было длинным и утомительным, но впереди у вас – еще более долгий путь.

– Что вы имеете в виду, милорд? Зачем вы здесь? – еще больше выпрямилась на своем стуле Санса.

– Я здесь потому, что время на исходе, и зима скоро вернется. Приближается война, леди Санса, и вам нужно быть там, где в вас более всего нуждаются. Север сильнее, когда в Винтерфелле сидит Старк. Я прибыл, чтобы обеспечить вам безопасный путь домой, а также затем, чтобы доставить туда останки вашего отца. Пришло время лорду Эддарду упокоиться рядом со своими предками.

***

Вскоре после своего объявления Хоуленд Рид ушел, желая дать Сансе время осознать все сказанное. Сандор понял, что ему это тоже необходимо. Мысли метались в голове, как испуганные мыши, и он не знал, какую их них первой ловить за хвост, чтобы как следует обдумать.

Оба они молчали. Клиган не знал, что сказать, и ждал, когда заговорит пташка. Санса вдруг вздохнула, встала со стула и подошла к окну. Отодвинув занавеси, девушка смотрела на городок, окружавший их. Сандор повернулся, чтобы видеть ее, но с места не двинулся .

Минуту спустя она спросила:

Ты веришь ему? Однажды ты сказал мне, что можешь учуять ложь. Лорд Рид говорит правду?

– Думаю, да.

– Он не может заставить меня пойти с ним, если я не захочу.

– Нет, не сможет, -подтвердил Сандор и чуть погодя, понизив голос: – И не посмеет.

Санса обернулась и посмотрела на своего возлюбленного – рука его крепко сжимала рукоять меча, – голубые и серые глаза обменялись долгими оценивающими взглядами. В ее он увидел спокойное и трезвое одобрение, и на секунду насладился им, пока девушка не отвернулась опять.

– Бран – истинный наследник Винтерфелла. А в его отсутствие Хранителем Севера должен быть Рикон. У меня нет прав ни на то, ни на другое, особенно теперь, когда известно, что они оба живы. Я все еще могу быть ценным приобретением в глазах какого-нибудь лорда, но ни один из них не получит владения и земли Старков через брак со мной.