Текст книги "Шрамы, которые мы носим (ЛП)"

Автор книги: Wonderland

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

«Ну а после они попробуют подобраться с ножницами ко мне, – думал Клиган – если бы я или он были такими слизняками, чтобы это позволить».

Скоро он забылся в привычном ритме монотонного труда. И в памяти его засквозили события прошлой жизни, как бывало в такие минуты. Они всегда причиняли боль, и он думал о том, как бы все обернулось, если бы…

Но на краю этого опасного и неверного пути Сандор всегда останавливался, и в ушах его звучал голос Старшего брата:

«Ты можешь изменить только свое будущее, но не прошлое. Теперь тебе решать, каким человеком ты хочешь быть».

Этого Сандор пока не знал. Он только-только начинал понимать, что за человек он был. Все изменилось – окончательно и бесповоротно. Он больше не был собакой Ланнистеров, или телохранителем Джоффри, или королевским гвардейцем. Он не был, да и не хотел больше быть Псом. «Бешеный Пес Солеварен» – этот титул Сандор Клиган хотел носить в последнюю очередь. Свежая, причиняющая боль мысль о том, какие преступления теперь на его совести, заставляла его глухо рычать. Ему довольно было собственных грехов, чтобы добавлять к ним еще и чужие.

Сандор поднял глаза при звуках шаркающей походки брата Нарберта, который шел по тропинке к кладбищу. Он возглавлял группу из четырех человек: септон, двое мужчин и мальчишка-подросток. Впрочем, нет, один из них не был мужчиной: еще один быстрый взгляд позволил убедиться, что это была женщина. Ростом почти с него самого, но в броне и при оружии как мужчина. Желтая дворняга трусила у ее ног, весело виляя хвостом.

Во рту у Клигана вдруг пересохло, сердце бухало в груди. Опустив глаза, он проклинал богов за то, что в его руках сейчас лопата, а не меч. Меньше всего он хотел проливать кровь здесь, но если все-таки придется – он это сделает. Внутри него эхом из прошлой жизни зазвучали его же собственные слова – совет, который он дал когда-то маленькой волчице:

«Смотри себе под ноги, разговаривай учтиво, и большинство рыцарей тебя даже не заметит».

Пока они шли мимо, он вновь набрал полную лопату земли, и отбросил через плечо.

– Прошу тебя, поосторожнее – обратился к нему брат Нарберт, в то время как Сандор наклонил голову так низко, что, подбородок почти упирался в грудь – ты едва не не угодил септону Мерибальду в рот.

Псина свернула с тропинки и подошла к могильщику, вывалив язык и шумно дыша, и принялась обнюхивать его. Тот опустил лопату и стал почесывать старую собаку за ухом. Его руку благодарно облизали, а потом пес побежал дальше. После того как они ушли и опасность миновала, Клиган выпрямился и осторожно наблюдал, как они идут к небольшой группке строений, находившихся в стороне от септрия, огороженного невысокой стеной.

За вечерней трапезой ему пришлось снова прятать свое лицо – хвала длинному капюшону робы и шерстяному шарфу, скрывавшему все, кроме глаз. Он убрал со столов так быстро, как смог, и просидел остаток вечера в своей темной келье в ожидании возможной атаки.

Его разбудил утренний звон колокола, и мужчина спросонья чуть не опрокинулся со стула, на котором задремал. Выпрямившись, он старательно растер затекшую за ночь шею. Выходить из кельи он медлил и пропустил завтрак. Наконец, покинув домик, Сандор не пошел ни в конюшню, ни в септу, а отправился в сад, чтобы сорвать два наливных красных яблока, одно из которых отправилось в его карман. Сквозь туман, серость и холод утра Клиган зашагал к противоположной стороне острова, где находилась пристань. Паром отчалил в тот самый момент, как могильщик начал боком спускаться по склону холма. Сандор, неторопливо жуя яблоко, наблюдал, как суденышко отдалялось от берега. На его борту должны были находиться эти вчерашние чужаки. Наконец, он швырнул огрызок в воду и решительно захромал прочь на поиски Старшего брата.

***

– Здесь уже ничего не изменить!

Слушать объявление Старшего брата в четвертый раз было ничуть не более приятно, чем в первый. Но на сей раз Сандору было нечем крыть, и он знал, что проиграл. Это не мешало ему беспокойно расхаживать по келье отшельника, стараясь не смотреть на старика. Он ткнул в хозяина пальцем и заявил:

– Это – твоих рук дело! Если бы ты не оставил мой трижды гребаный шлем на долбаной куче камней, то не было бы всех этих рыцарей и этих банд засранцев-наемников, у которых яйца вместо мозгов! И все бы они не рыскали кругом, чтобы прикончить меня!

– Это прискорбная ошибка, брат, и я не раз уже просил прощения у тебя. У тебя и у Семерых, в своих постоянных молитвах.

– Да уж, это мне охренеть как помогло! Надеюсь, они услышали твои молитвы – моих они никогда не слышат.

– Сандор…

– Скажи-ка, брат – рявкнул он, – ты правда до сих пор тратишь время на молитвы обо мне? Лучше направь свое усердие на эту Бриенну из Тарта и лживого подлипалу, который был с ней. И молись хорошенько, чтобы они смогли сделать то, что я не могу, благодаря тебе, и нашли ее раньше львов.

Натянутая струна внутри лопнула, и Клиган в бессильной ярости пнул стол, свалив на пол кувшин и стопку книг.

– Сандор,..

– Весь мой мир был в ней! А я не защищал ее так, как надо! – Он судорожно вздохнул в попытках совладать с собой. – Я даже не смог защитить ее от себя.

Клиган издал горький смешок и покачал головой.

– И я был бы распоследним идиотом на свете, допустив даже мысль, что она могла бы…Она потеряна для меня, знаю. Но да будут прокляты твои боги за то, что свели нас вместе лишь для того, чтобы вырвать ее из моих рук! Да будут они прокляты за то, что не дали мне больше времени.

Излив до конца свой гнев, Сандор почувствовал, как тот испаряется, уступая место привычной тоске. Апатия обволакивала его, пока он ставил стол на место и неловко собирал с пола разбросанные вещи, чувствуя на себе взгляд Старшего брата.

– Может быть, она еще не потеряна для тебя – тихо произнес отшельник. – Если Сансе Старк богами суждено быть твоей, то они приведут ее к тебе. Или тебя к ней.

– А если нет?

– Не наше дело спрашивать богов об их воле. Но нет вреда для кающегося грешника в том, чтобы умолять их изменить свое решение.

Сандор не удержался от фыркающего смеха.

– Ты скажешь что угодно, лишь бы увидеть меня на коленях в твоей септе – так, старик?

– Я не буду тебе лгать. Эта септа, созерцание и поклонение Семерым дает душе мир. И я хочу этого мира и для тебя, Сандор.

– Зачем?

– Потому что я знаю, что такое потерять все: честь, гордость, смысл… мечты. Однажды я полюбил девушку, и тоже потерял ее. Я позволил этому разрушить меня. Брат, я не хочу, чтобы и с тобой было так же. Не позволяй памяти о ней уничтожить тебя – лучше пусть она придает тебе сил.

Чтобы увидеть ее, ему нужно было всего лишь закрыть глаза, и вот уже она перед ним: голубые глаза, темное пламя волос, тонкая талия и хрупкое, как у птички, запястье в его руке. Он мог почувствовать ее аромат – запах лимонных пирожных, свежей луговой травы и солнечного света.

– Скоро начнется служба по брату Клементу. – Голос Старшего брата вернул Клигана из видений в реальный мир. – Ты присоединишься к нам на холме?

– Угу – ответил он, отталкиваясь от стены, к которой прислонялся. – Как и каждый раз. Сами они себя не похоронят, верно? Пожалуй, одну вещь я умею делать как надо, а?

Сандор открыл дверь и последовал за братом.

***

Позже Старший брат отыскал его, когда тот уже заканчивал набрасывать холмик земли над могилой брата Клемента и прихлопывал по нему лопатой. Была уже почти ночь, и могильщик зажег светильник, повесив его на ветку ближайшего дерева. Большие и маленькие мотыльки, привлекаемые светом, кружились около него, ударяясь о масляный фонарь.

– Холодает – заметил Старший брат, кутаясь в рукава робы и обхватывая себя руками. Из его рта вырывались облачка пара. – В такие ночи не хватает женщины, которая согрела бы твою постель.

Сандор воткнул лопату в землю и смерил собеседника скептическим взглядом.

– Что? Думаешь, раз я принес обеты, то позабыл, как это бывает? Называй меня стариком, если хочешь, но я не много старше тебя. И я помню их всех. Не за каждой я волочился, я даже не всегда платил им. Иногда я просто брал, что хотел.

– Насильником был Григор – наконец, сказал Клиган. – Не я. Мужчина должен защищать женщину, а не брать силой то, что она не хочет давать ему по доброй воле. Или за что он не заплатил. И даже если у меня мелькали такие мысли, я бы никогда…не после того как…

Он застыл как статуя, почувствовав, как рука Старшего брата сжала его плечо.

– Ты не больше в ответе за все, что может случиться с девицей Старк, чем был в ответе за убийство своей сестры. Ты делал все, что мог – все, что вообще было возможно – чтобы защитить ее. То же, что и сестра делала для тебя.

– Да, и она поплатилась жизнью за это.

– Верно, и тут ничего не поделаешь. Сделал ли бы ты для нее меньшее? Ты был ребенком, Сандор, чудовищно изуродованным и израненным ребенком, с вечно отсутствующим отцом и братом, который упивался насилием. Перестань вечно винить себя за то, что было не в твоей власти.

– Теперь уже ничего не в моей власти.

– Да, сейчас ты так чувствуешь, но потом станет легче.

– Когда? Как?

– Когда придет время. Не смотри на меня так. Я не знаю всех ответов. Никто не знает. А как…это уж зависит от тебя.

Сандор поднял голову и долго глядел в густо-синее сапфировое небо, на котором, словно драгоценные камни, рассыпанные по бесконечности, загорались звезды.

– Земля начинает подмерзать, – заметил он. Недолго мне осталось быть могильшиком. Зима близко.

– Да. Что ты будешь тогда делать, Сандор Клиган, когда больше не сможешь рыть могилы?

Прошло немало времени, прежде чем могильщик ответил:

– Я останусь здесь на какое-то время. Если вы с этим согласны. – Он с силой выдохнул и обернулся к Старшему брату. – И может быть, я научусь молиться. Если я буду донимать твоих богов достаточно долго и орать достаточно громко, возможно они изменят свое решение… и даруют мне больше времени.

========== Глава 6. ==========

– Дело было не только в диком огне. Я и раньше сталкивался с огнем лицом к лицу во время битв. Как и страх, пламя только подпитывает ярость. – Сандор бросил взгляд на Старшего брата. Они сидели за столом в общем зале – между ужином и вечерними молитвами там было тихо и пусто. За окном ревела буря: острый как нож холодный ветер просачивался сквозь закрытые ставни, мельчайшие щелки и трещинки в стенах, пытался добраться до сидящих своими ледяными пальцами.

– Любой воин, который уверяет, что он не боится, либо лжец, либо круглый дурак. Страх и ярость – опасное сочетание, – продолжил разговор Старший Брат, – особенно если в руках острый клинок.

– И каждый, кто сталкивался со мной в бою, может это подтвердить – если только такой человек найдется среди живых. – Сандор сделал маленький глоток подогретого вина с пряностями и поставил деревянную чашку обратно на стол. – Люди падали вокруг меня, пылая, истекая кровью, или и то, и другое одновременно. Вся Черноводная была в огне. Я повел людей в атаку в третий раз, зная, что нас разобьют, и отвел оставшихся солдат за ворота. А потом долбанутый на голову Бес решил, что ему мало. Тогда-то я и понял, что сыт всем этим по горло. Ланнистеры, – сказал, будто выплюнул, Клиган. – Ублюдки, все до одного, а хуже всего то, что я присягнул им на верность. Я был там, где не хотел быть, я делал то, чего не желал делать. И зачем? Чтобы меня опять послали в огонь всех семи преисподних сражаться за этот маленький кусок дерьма? Чтобы он мог по-прежнему сидеть на своем железном стуле и продолжать истязать ее?

С тех пор, как Сандор Клиган впервые появился на Тихом острове, прошло почти два года, и зима уже накрыла своей тяжкой рукой весь Вестерос.

– Хорошо, что она не пошла со мной тогда. Нас бы поймали и убили самое большее через пару недель. Но, несмотря на это, иногда я думаю, не худшую ли участь я ей уготовил, бросив в Королевской гавани: брак с карликом, а потом и обвинение в цареубийстве.

– Ты не веришь, что она была способна на это? – спросил отшельник.

– Я бы так не сказал. Все способны на убийство. Однажды она чуть не убила Джоффа, это было сразу после того, как он снес голову ее отцу. Я увидел эту мысль в ее глазах и успел встать между ними. Маленький король так и не узнал, как близок он был в тот день к тому, чтобы лежать на земле с размозженной головой. Но убийство с помощью яда? Здесь требуется коварство и жестокость, а в маленькой пташке этого нет. Она могла убить в едином порыве, но не по холодному расчету, – качнул головой Клиган.

– Люди меняются, брат. Тебе это известно лучше многих. Ты знал Сансу Старк ребенком, но ты не знаешь, кем она стала сейчас.

– Если правда, что она у этого ядовитого гада Бейлиша, то пусть помогут ей твои боги.

Вороны по-прежнему приносили новости, хотя и не так часто, как хотелось бы Сандору. Старший брат ничего не скрывал от его ушей, однако тот знал, что братьям отшельник сообщал гораздо меньше. Казавшиеся на первый взгляд разрозненными, обрывки вестей и слухов постепенно складывались в стройную картину. В Долине что-то происходило, и Клиган был почти уверен, что Пташка – в самом ее сердце. А еще могильщик знал, что ничего не может сделать. Он был заперт здесь, она – поймана в ловушку там. Это было нескончаемой мукой – знать, что она может быть так близко и не иметь возможности убедиться наверняка.

В его голове снова и снова крутилось все передуманное за эти два года. Все возможные планы и ухищрения, которые изобретал его ум бессонными ночами, когда Клиган лежал, вперившись глазами в потолок и согреваясь воспоминаниями о девушке.

Сандор провел огрубевшей ладонью по выщербленной деревянной столешнице и тихо усмехнулся этому странному вывороту судьбы.

– Что заставило тебя улыбнуться, брат?

Мужчина поднял глаза и посмотрел на человека напротив.

– Я должен делиться с тобой каждой сраной мыслью, что сидит у меня в голове? Тебе должно было уже надоесть слушать меня, старик.

– Возможно. – признался Старший брат. – Но мне скучно слушать только свой собственный голос. К тому же приятно поболтать с кем-нибудь кроме послушников.

– А, так их жалкое блеяние утомляет и тебя, да? Признайся, тебе нравится травить солдатские байки вместе со мной. Тот, кто был воином, не забывает.

– Теперь я человек веры и живу этим.

Сандор посмотрел на него долгим задумчивым взглядом и получил такой же взгляд в ответ. Он не задумывался над тем, как случилось, что смотреть человеку в лицо стало для него обычным делом. На острове не осталось людей, в чьи глаза он не мог бы взглянуть по собственной воле

– Скажи мне, ты ведь потерпел поражение, перед тем как обрести веру в богов? – спросил Клиган.

Сандор пытался научиться молитве. Он зажигал свечи и, не обращая внимания на шушуканье и переглядывание за спиной, ставил их на алтарь Неведомого. Он также приучил себя не замечать и более одобрительных взглядов, когда ставил свечи перед Матерью, Воином и Старицей. Он не сказал бы, что его сердца коснулась благодать Семерых, если только их даром не были облегчение и возможность на время отрешиться от безумия мира, бушевавшего вокруг. Он не рассуждал об этом, а просто был благодарен.

Каждые две недели Старший брат задавал ему один и тот же вопрос, и каждые две недели Сандор давал ему один и тот же ответ: он не примет обетов. Для него это будет таким же обманом, как и рыцарские обеты когда-то. Он отказывался притворяться тем, кем не был. Он будет носить их одежду, уважать их правила и запомнит все, чему он здесь научился, но он не променяет свое призвание на веру.

– Да, так и было. А почему ты спросил? – полюбопытствовал Старший брат.

– Я всегда думал, что это будет кто-то вроде тебя – тебя в прошлом, когда ты еще носил меч – тот, кто однажды победит меня. Я считал, что смерть – мое единственное призвание. Кто бы мог подумать, что меня поставит на колени рыжеволосая девчонка, только начавшая выходить из детского возраста.

Они оба замолчали на какое-то время. Сандор наблюдал, как Старший брат размышляет над сказанным и, кажется, склоняется отступиться от него.

– Ты все еще намерен покинуть здешнее место? Даже несмотря на опасности, которые тебя ждут?

– Ты о верных подданных короны? То, что от них осталось? У них и без меня есть чем заняться. К тому же одежда бурого брата защитит меня и скроет лицо. И я снова силен как бык. Уж не думал ли ты, что я останусь здесь навсегда?

Старший брат пристально посмотрел на него, и Сандор спокойно встретил этот взгляд.

– Кто я такой, чтобы спрашивать, к чему ты призван? – ответил, наконец, отшельник. – Сердце желает того, чего оно желает, брат.

– Раньше я не думал, что у меня вообще есть сердце. А сейчас…иногда я хочу, чтобы так оно и было. Иногда боль сильнее, чем я могу вынести, – моргнул Клиган.

– Что ты сказал бы ей, сиди она за столом вместо меня?

– Уж точно ничего из того, что тебе нужно слышать, мать твою, – резко ответил он. – Эти слова для ее ушей, а не для твоих.

– Если ты найдешь ее.

– Когда я найду ее. Эта зима не будет продолжаться вечно.

– Есть те, кто верят в обратное, – что приближается конец этого мира. Если мужи Ночного дозора не устоят, и Стена падет…

– Гребаная Стена будет стоять, как стояла восемь тысяч лет до этого. Лучше опасайся этой драконьей королевы и ее домашних зверушек. Если она переплывет Узкое море, нам всем конец. В моей жизни и так было слишком много огня, так что я предпочитаю смерть от холода – лучше уж замерзнуть, чем сгореть.

– Я бы предпочел избежать и того, и другого.

Сандор не удержался от смеха.

– Как и я, брат! Но все люди смертны. – Он потянулся за своей чашкой с вином, отхлебнул, и задержал пряное тепло во рту, прежде чем проглотить напиток. Для него было все еще в новинку пить и просто получать удовольствие, а не надираться как свинья до полного отупения. Сандор понял, что душа, как и тело, обретает силу в боли.

В очаге потрескивало бревно, но в привычных звуках чего-то недоставало, и могильщик повернулся, напряженно прислушиваясь.

– Послушай. Ты слышишь это? – Старший брат поднял голову в ответ на его слова.

– Ветер прекратился, должно быть, буря миновала, – пожал плечами отшельник.

– Нет – сказал Сандор, перекинул ногу через скамью и пошел к двери, слегка прихрамывая. – Ты что, не слышишь? Это дождь.

– Как мило – послышался сзади голос Старшего брата, но тон его противоречил сказанному. – Завтра утром мы будем скользить по льду.

Клиган ухватился за железное кольцо на двери и потянул. Снаружи было темно, снег лежал в рост человека по обеим сторонам от тропки, уводившей в сторону от общего зала. Каждый фут ее он прокопал своими руками – земля уступила место снегу, а последние пристанища мертвых – путям для живых. Сандор вышел на улицу и подставил лицо дождю. А затем, словно колеблясь, поднял руки ладонями вверх. Он закрыл глаза, капли стекали по его коже, и лицо мужчины расплылось в медленной улыбке, скованной на обожженной стороне, и широкой на здоровой.

– Ты что, решил стоять там пока не замерзнешь под дождем?

Улыбка потухла, когда Сандор повернулся к Старшему брату.

– Сегодня я не замерзну, старик. Дождь, – он сделал паузу, – теплый.

========== Глава 7. ==========

Прошел месяц с того дождя, и однажды утром Старший брат нашел Сандора в конюшне: тот немилосердно разил грубо выточенным деревянным мечом своего безмолвного и неподвижного соломенного противника.

– Я пришел с вестями из Цитадели.

Клиган отшвырнул детское оружие, сорвал с перегородки стойла тряпицу и обтер ей вспотевшее лицо и шею.

– Что за вести?

В одной руке у Старшего брата был свиток пергамента, в другой – длинный сверток, перевязанный бечевой. Он показал свиток Сандору:

– Все, как я и думал: ложная весна. Мейстеры не знают, сколько она продлится, но точно не больше полугода.

Если ты намерен ехать, то тебе лучше поспешить.

Его собеседник посмотрел на брата поверх свитка и коротко кивнул.

– Я хотел бы уехать завтра, самое позднее – послезавтра. Сяду на паром до Солеварен, а потом двинусь дальше на север.

Старший брат протянул сверток:

– Тебе это пригодится.

Еще только взяв сверток в руки, по его весу и очертаниям Клиган понял, что там. Развязывая узлы, он переглянулся с отшельником и тяжело сглотнул при мысли о том, что ждет его впереди и как много значит для него предмет в его руках. Наконец, обмотки упали на пол, и его пальцы коснулись кожаных ножен, простых, без украшений, и чуть тронутых патиной; годы употребления оставили на них свой след. В ножнах лежал отличный полуторный меч, и было видно, что они изготовлены именно для этого клинка. Высвобождая лезвие, Сандор залюбовался великолепным оружием – широкая, обтянутая кожей рукоять с круглым яблоком; гарда, подходящая для массивной руки и хорошо выкованная. Клиган подставил блестящую сталь солнечным лучам, проникавшим через открытые двери конюшни, и смотрел, как заиграли на ее поверхности блики.

– Подарок Трезубца?

– Да, один из многих. Я попросил брата Брайана отобрать кое-что для тебя, почистить от грязи и как следует наточить. До того, как попасть к нам, он был кузнецом, и осмелюсь заметить, получил от этой работы немалое удовольствие, – поделился Старший брат.

– Он прекрасен, – пробормотал Сандор. – Спасибо тебе.

– Достаточно тяжелый? А баланс – подходит для твоей руки? – в голосе отшельника прозвучало любопытство.

Мужчина сделал пару шагов назад и описал мечом широкую дугу, потом еще одну в другую сторону, и вдруг начал рубить воздух длинными и короткими ударами, то наступая на невидимого противника, то отбивая его атаку. Мускулы рук, шеи и корпуса воина пели, приветствуя вес настоящего оружия, а его самого затопило такое странное и сильное чувство полноты и завершенности, какого он не ощущал уже очень давно.

– Не убивай каждого, кто этого заслуживает – предостерег его Старший брат, в то время как Сандор убирал меч в ножны.

– По мнению богов или моему собственному? – клинок с тихим лязгом скользнул внутрь.

– Надеюсь, ты и Семеро уже не так уж сильно расходитесь во мнениях, как когда-то – криво усмехнулся Старший брат. – Или же все мои усилия за эти два года потерпели крах.

Сандор хмыкнул.

– Ты полагаешь, что превратил меня в человека, достойного стать настоящим рыцарем? – в полушутке прозвенел едкий цинизм.

– Ты всегда и был достоин, Сандор. Ты просто свернул со своего пути, как и многие до тебя. Я согласен с тем, что твоя судьба не в служении Семерым, как я одно время надеялся. Но в тебе есть место для их милости и благодати.

– Думаю да. Насколько это вообще возможно для такого, как я.

– Ты пробыл здесь достаточно долго, брат. Мир за пределами этого островка изменился, он уже не тот, каким ты его покинул.

– Я тоже не тот человек, каким был раньше.

Мужчины обменялись долгими взглядами. В них сквозило уважение, дружелюбие и с трудом приобретенная взаимная приязнь. Старший брат отвел глаза первым, его рука дернулась в неопределенном и немного стеснительном жесте.

– Когда ты будешь готов, брат Брайан поможет тебе подобрать доспехи по размеру. Вряд ли у нас получится вооружить тебя как следует, но у нас есть броня и вареная кожа. Твоя роба скроет то, что нужно скрыть.

Отшельник осторожно добавил:

– Прошу тебя, скажи, что заберешь свою зверюгу с собой.

Сандор потянулся и потрепал Неведомого по морде. Жеребец терпел ласку какое-то время, потом мотнул головой и куснул хозяина за пальцы.

– Я его не брошу.

– Мои молитвы услышаны – нам от него было мало пользы.

Между ними опять воцарилось молчание. Старший брат изучал землю у себя под ногами, а Сандор в свою очередь изучал его. Беспокойство нарастало, и Клиган чувствовал его.

– Ну валяй, старик, – хрипло сказал он – наноси свой последний хренов удар. Никто из нас не успокоится, пока ты не сделаешь это.

– Что ж, хорошо, – угрюмо произнес отшельник, будто предпочитал не говорить того, что собирался. – Ты должен подумать вот о чем. Что ты будешь делать, Сандор, если ты найдешь ее, и она…

– Не захочет меня видеть или иметь со мной что-то общее? Захочет насадить мою голову на пику? Ты про это? Да, я думал. Если так случится, то я это приму – а что еще мне останется? Может быть она пожелает прогнать меня или увидеть меня мертвым. Я с радостью отдам свою жизнь, если такова будет цена, которую она потребует. Но сначала я скажу ей то, что должен сказать, а потом… только боги знают, что будет потом.

– Тебя всегда с радостью примут здесь, – быстро заговорил отшельник.

– Нет, сюда я не вернусь. Это твоя жизнь, а не моя. Возможно, я закончу свои дни на Стене, если Пташка отвергнет меня. Говорят, когда надеваешь черное, этим смываешь все свои грехи.

– И примешь их обеты?

– Как знать, – Клиган хлопнул Старшего брата по плечу. – Разве что скрестив пальцы за спиной.

Смеясь, двое мужчин вышли из конюшни вместе, и рука Сандора лежала на плече Старшего брата.

***

Утро отъезда обещало быть ясным, но холодным. Колокола прервали его сон, который оставил после себя неприятный привкус тревоги. В этом сне он шел по широкой белой равнине. Снег был пушистый, глубиной по колено, нетронутый ни человеком, ни зверем. Вокруг не было ни жилья, ни деревьев, ничего – только снег. А потом он увидел кровь – сначала маленькие капли, потом пятна побольше, они сливались в цепочку. Он пытался шагать шире, потом побежал, но ноги вязли в глубоком снегу, который не желал ослаблять хватку. И наконец, он увидел ее, лежащую, в платье, что было белее самого снега. Руки сложены на груди, глаза закрыты, губы чуть приоткрыты, совершенные черты лица похожи на фарфоровую маску. И рядом с ней все было красным – шелковистые волосы, мягкими волнами окружавшие голову, и лужа густо-алой крови, расплывавшаяся по снегу. Он ничего не делал, просто стоял и смотрел на нее, а к горлу подкатывал комок. Тогда она раскрыла глаза, повернулась к нему, и, глядя прямо на него, произнесла: «Я не могла защитить себя. Поэтому я умерла». Сердце Сандора дрогнуло и разлетелось на тысячу осколков.

Потирая лоб, он дернулся, когда в дверь постучали. Отмахиваясь от последних клочьев недавнего кошмара, он встал со своего тюфяка и открыл дверь. Там стоял брат Нарберт, его красное лицо было недовольным.

– Старший брат пожелал, чтобы я сообщил тебе, что нет нужды спешить – паром может прийти позже. С последним приливом брат Маркус отправился на большую землю привезти септона Мерибальда. Сегодня с ним прибудет еще одна душа, ищущая убежища, но они будут здесь еще нескоро. Старший брат встретит тебя на пристани после утренних молитв и завтрака.

Сандор кивнул в знак согласия и захлопнул дверь. Помочившись в горшок в углу, он налил воду из кувшина в таз и умылся, жалея, что вода не сможет смыть следы кошмара в его душе.

«Это только сон», – подумал он. – «Она жива. Я бы узнал, если бы она умерла».

«Кто ты теперь, Клиган, – вслух выбранился мужчина – Гребаный волшебник что ли?».

Он стащил с себя тяжелую ночную рубашку, надел бриджи, натянул носки, сапоги, а затем пришел черед рубахи из грубой ткани. Потом куртка из вареной кожи и броня. Он опоясал себя кинжалом, проверяя, крепко ли тот сидит в новых ножнах. Поверх всего он надел коричневую робу, доходившую ему до середины бедра. Свой длинный меч Клиган решил приторочить к седлу так, чтобы он был под рукой.

Дорожная сума давно уже была собрана, но он счел нужным еще раз проверить ее содержимое, а потом еще раз обошел свою маленькую келью, проверяя, не забыл ли чего. Дойдя до стола, Сандор уткнулся взглядом в книгу – неплохую копию «Семиконечной звезды». Он сгреб ее со стола, и, не давая себе времени передумать, засунул в сумку, рядом с туго свернутой стопкой листов, крепко перевязанных кожаным шнурком. Все это были письма, которые он скрупулезно писал последние полтора года. И все они были к ней.

Он положил суму рядом с дверью, чтобы обмотать шарф вокруг лица и натянуть капюшон на лицо. Он поднял мешок, открыл дверь, и вышел вон не оглядываясь.

Пробравшись в септу к концу утренних молитв, он протолкнулся сквозь стройные ряды отшельников, торопившихся на завтрак и расступавшихся перед ним по сторонам. Некоторые протягивали руки, похлопывали его по спине или сжимали его плечо на прощание – на большее он и не рассчитывал. Два года он жил среди этих людей, трудился с ними бок о бок, делил с ними еду и участвовал в их службах, но так и не стал для них своим. Они не были ему ни друзьями, ни братьями.

Не говоря ни слова, он зажег свечи, и начал ставить их перед алтарями. Сначала Матери, потом Воину, и последнюю – Деве. У выхода Сандор обернулся и задержал взгляд на алтарях.

– Я выполнил свою часть сделки, – в тишине септы его шепот звучал громко. – Посмотрим, как вы выполните свою.

У кухонь он остановился лишь затем, чтобы забрать еду, собранную братьями в дорогу: солонина и копченая рыба, ржаной хлеб и твердый сыр, сушеные яблоки и груши. Также он взял с собой несколько полных мехов сидра и воды, прежде чем направиться к конюшне. Неведомый, почуяв настроение хозяина, начал храпеть и рыть землю копытом, готовый покинуть стойло.

Несколько минут спустя Клиган уже выводил жеребца под уздцы в холодное утро. Покосившись на небо, которое постепенно заволакивали облака, Клиган глубоко вдохнул – в воздухе пахло близким дождем. «Сыроватое у нас получается начало» – сообщил он коню. – «Что ж, нам не привыкать, а? Ну ладно, черный засранец, готов поразмяться?». Неведомый издал короткое ржание, переступив с ноги на ногу, и Сандор немного подтянул повод, оглядывая исчезающие кучки снега и тропинку впереди – она вела на другую сторону острова, где закончится одно его путешествие, и начнется другое.

Когда они достигли гребня над отмелью, паром как раз подходил к берегу. Старший брат был уже там, ожидая прибывших. Сандор смотрел, как тот переходит на плоскодонное судно и приветствует септона. На пару секунд он отвлекся, чтобы проверить, крепко ли привязаны к седлу его мешки, свернутая постель и меч, и в последний раз проверил подпругу. Когда он повернулся назад, Старший брат стоял на пристани один, а септон выводил из-под просмоленной крыши закрытой части парома еще одного путника, приплывшего сюда в поисках убежища.

У Клигана перехватило дыхание в ту же самую минуту, как на него изумленно уставился Старший брат. Но расширенные от удивления глаза отшельника не сказали Сандору ничего нового – он уже увидел все сам.

Его приготовления оказались тщетными. Маленькая Пташка прилетела к нему сама.

========== Глава 8. ==========

В следующий миг его сердце тяжело и гулко бухнуло в груди, а потом будто понеслось вскачь. Старший брат, стоя к Клигану спиной, разговаривал с девушкой, держа ее руки в своих. Внезапно Сандор понял, что собственно лица девушки, скрытого капюшоном, он не видит. Но ему довольно было впитывать взглядом очертания ее фигуры, угадывающиеся под тяжелым плащом. Она стала гораздо выше ростом, чем он помнил – почти вровень со Старшим братом. Густые красновато-рыжие волосы рассыпались тяжелыми волнами на груди, и ветер перебирал их. Внезапный порыв ветра сбросил с ее головы капюшон, и она машинально натянула его назад.