Текст книги "Impossible (СИ)"

Автор книги: WhiteBloodOfGod

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Джим в отчаянии сжал голову руками.

– Что ты несешь, черт тебя дери? Я появился на занятиях, чтобы позлить Ухуру, она считала, что я тупой и…

– И тогда ты решил, что теперь у тебя развязаны руки. Признаю, взлом был совершен качественно, и все равно это взлом, и я подам на тебя иск, можешь писать заявление, я не скажу ни слова в свою защиту, я уйду из Академии… – Спок его не слышал, продолжая на повышенных тонах тараторить свои выводы и свои планы.

Джим зарычал и изо всей силы двинул кулаком в ближайшую стену, оставив на ней солидную вмятину.

– Блядь! – больно было, несмотря на ярость, но это было полезно. – Спок, очнись, твою мать, ты что, меня вообще не слышишь?

Вулканец прервался и тяжело уставился на Кирка исподлобья.

– Я не вижу смысла тебя слушать. Ты – мастер вводить в заблуждения, земляне называют это актерским мастерством.

– Чего? – Джим резко выдохнул и стер с лица капельки пота. – Да с чего ты вообще решил, что знаешь, почему я это делал? Что ты вообще обо мне знаешь, кроме того, что написано во всяких документах? Ты же никогда меня не спрашивал!

– Потому что никаких иных логичных причин у твоего поведения нет, а ты не настолько нелогичен, как могло бы показаться. В твоих действиях просматривается алгоритм…

– Блядь! Блядь! Да я даже не знал, что меня потянет к тебе, я сам не знал, что ты мне позволишь, откуда ты-то знаешь, что я чувствовал?

– Чувства не играют роли в данной ситуации, так как…

– Чувства всегда играют роль! Ты позвал меня сюда, потому что чувствуешь что-то ко мне! – Джим внезапно осекся и уставился на вулканца. – Потому что ты хочешь знать, что я к тебе чувствую?

Спок прищурился и глубоко задышал, пытаясь абстрагироваться от ситуации. Человек снова пытается ввести его в заблуждение, как вводил раньше. Снова пытается манипулировать его инстинктами и…

– Я начал приходить к тебе, потому что хотел тебя, ясно? А потом я чувствовал, что что-то во мне меняется и больше не хочет быть без тебя, и… – пружина внутри Кирка медленно распрямлялась от каждого признания; он торопился сказать все.

– Достаточно, – холодно оборвал его вулканец. – Я учту свои ошибки и не стану больше тебе верить. Это не отменит мой иск. Ты можешь предоставить доказательства моего нарушения правил и… субординации, и мы оба понесем наказание и будем отвечать за последствия. А теперь – уходи.

– Что? – потерянно спросил Джим. – Почему? Я ведь пытаюсь объяснить…

– Ты пытаешься оправдаться и соврать для облегчения своей участи, – сурово отрезал Спок. – Это неприемлемо. Мои суждения рядом с тобой становятся слишком эмоциональными, и я не собираюсь больше подвергаться твоему воздействию.

Джим замолчал и испытующе уставился на вулканца. Стена. Он уже видел это выражение лица: у мамы, у Сэма, у солдат, расстреливавших людей на Тарсусе. Он попытался выдавить улыбку, но не смог; тяжело сглотнул, проталкивая через горло это бесполезное “И я, кажется, в тебе по самые уши”. Потерянным взглядом осмотрел комнату и сделал неуверенный шаг назад.

– Встретимся на слушании, кадет Кирк, – официальным обращением добил Спок.

Джим хотел что-то сказать, то, что обычно говорил в таких ситуациях, нечто задиристое и многообещающее, но не смог и, тряхнув головой, шагом нетрезвого человека ушел.

Спок сглотнул вдруг ставшую вязкой слюну и опустился на стул. Он поступил верно: ликвидировал влияние кадета Кирка, вывел его на чистую воду и не дал заново опутать себя ложными словами и действиями. Теперь остался самый тяжелый шаг – выдержать позорное слушание и трибунал.

Решение уйти после этого в Гол было принято. Это позор, отмыться от которого поможет только колинар. На Земле он стал слишком человечным и эмоциональным.

Это неприемлемо.

Спок достал падд и принялся набирать текст заявления, игнорируя тело, пытающееся через психосоматические симптомы передать, как плохо сердцу.

Джим вышел из офицерского корпуса на ватных ногах, на автопилоте дошел до спальни и сполз по двери, как только закрыл ее. Боунс еще не вернулся, после теста, куда он приходил уже “из голого любопытства”, у него была какая-то пересдача.

Кирк зажмурился на несколько секунд, чтобы прийти в себя. Во рту было сухо как в пустыне, а тело непослушно отвечало на любые команды.

Спок что-то говорил про слушание, трибунал. Джим нахмурился. Чертов вулканец хотел сделать все правильно, даже если это грозило всем вокруг, включая него самого, отстранением. Ведь он… он верил, что Джим сделал все это только ради теста, что он спал с ним ради теста, обманывал его ради теста.

И он не хотел слушать. Он уверен в том, что его гладкая теория все объясняет. Все многообразие человеческих переживаний этот вулканский урод вместил в обман.

Джим нервно рассмеялся. Как ни назови он Спока, ушастой сволочью или зеленым уродом, это ничего не меняет. Он его любит и давится этой любовью, как отравленным воздухом, наглатываясь заодно и ненависти. А сам Спок готов видеть любые умственные ухищрения, любые обманы, лишь бы не видеть очевидного – дурацких джимовых чувств.

В дверь тихо постучали. Проклиная все на свете, Кирк поднялся и открыл ее.

Он никогда не видел у Гейлы такого выражения лица: изумленного и обеспокоенного одновременно. Хихикающая легкомысленная орионка не могла так смотреть на мир. Она вошла в комнату, молча уселась на кровать, невозмутимо отбросив вновь, было, перекочевавшие туда вещи, закинула ногу на ногу и покачала головой с совершенно серьезным видом.

– Влюбиться в вулканца было самой дерьмовой твоей идеей, Джимми-бой. Почему ты сразу не сказал, что эта персона икс – Спок? Я бы подсказала, что это его тест.

– Это бы ничего не изменило, – мертвым голосом ответил тот, прикрывая дверь и отвернувшись к окну. – Тест – это не из-за него.

– Догадываюсь. Ты слишком сложная натура для таких банальных причин, – хмыкнула она.

Джим вздрогнул.

– Он считает иначе.

– Разумеется. Он же вулканец.

– И он не хочет слушать.

– Что? – удивилась Гейла. – Что-что, а слушать он умеет.

– Только не меня, – горько улыбнулся Кирк. – Оказывается, я начал с ним встречаться только чтобы пройти тест. Я очень предусмотрителен, не находишь?

Гейла подошла к нему сзади и обняла, прижавшись теплым телом. Ее пахнущая пряностями рыжая прядь упала Джиму на плечо.

– Он вулканец, – вздохнула она. – Ничего не поделаешь, у него своя логика рассуждений. Ему проще понять алгоритм с циничными мотивами, чем то, что кто-то следует чувствам.

Джим некоторое время помолчал, воскрешая в памяти разговор. Мысли бежали как-то механически, будто по инерции; запахи весны не желали его будоражить, свет солнца не желал его греть, ощущения притупились.

– Он подал на меня жалобу.

– Вполне ожидаемо, – согласилась орионка, – но у тебя есть аргументы, да и окончание Академии повлияет на…

Он замотал головой.

– Это меня беспокоит меньше всего. Космос – моя судьба, я попаду в него не в Звездном Флоте, так по-другому, не суть, – слова дались так легко, так естественно, и Джим понял, что уже давно решил это, что способ действительно не слишком важен теперь. – Он ждет, что я обвиню его в нарушении субординации и насилии.

– Чего? – рассмеялась Гейла. – Каком еще насилии? Тебя? Он что..? – ее голос сорвался.

Джим досадливо дернул плечом.

– Я бы не назвал это насилием. В конце концов, я сам его спровоцировал. Просто… он считает, что я хочу использовать это против него.

– Но ты ведь не станешь?

– За кого ты меня держишь? – разозлился он и, сбросив ее руку с плеча, плюхнулся на кровать, хмурый, непривычно серьезный и какой-то… пустой.

Гейла поджала губы, мимолетно улыбнулась и присела рядом.

– Ты молодец, Джимми, – тихо и серьезно проговорила она. – Вам незачем поливать друг друга грязью. Если ты не ответишь на его обвинения своими, у тебя будет шанс.

– Какой еще шанс? – горько усмехнулся Кирк. – Он меня ненавидит, понимаешь? За то, что я, такой эмоциональный человек, вывожу его из себя, знаешь, трахаться заставляю, из-за меня могут слухи пойти, все такое, – он раздраженно поморщился.

– Ох, Джим, – вздохнула она и принялась перебирать его светлые пряди; она знала, что он прав, что Спок и впрямь ненавидит его, сама видела. – Только с тобой могло такое произойти. Влюбиться в вулканца!

До нее донесся сдавленный вздох-всхлип.

Когда Боунс вернулся через час, в комнате пахло кофе с виски, непривычно растерянный Джим пялился в стену, пока Гейла, оставшись в одной форменной сорочке и юбке, перебирала его волосы и напевала лиричное что-то на орионском.

– Если это мероприятие для одиноких алкоголиков, возьмите к себе меня, – проворчал он, свыкаясь с обстановкой и попутно раздеваясь. – Повод-то есть?

– Есть, – Джим вынырнул из глубин сознания и уставился на Маккоя поразительно пустыми глазами. – Предвкушаем, как меня выкинут из Академии.

– Это еще за что? – удивился Боунс, игнорируя кофе и сразу приступая к бокалу виски. – Ты же теперь герой, прошел их непроходимый тест, гений и гордость Земли, все дела.

– В том-то и дело, – тускло хихикнул Кирк. – Его программировал Спок и он подает иск. Я взломал тест, как ты уже, наверное, догадался.

Леонард замер как вкопанный. Вулканец. Да, это многое объясняло, в том числе такое поспешное похоронное настроение. Только вот…

– Эй, Джимбо, – нахмурил асимметричные брови он, – что-то я не припомню, когда ты последний раз так быстро сдавался!

В тусклых глазах Кирка мелькнула живая искра.

– А я и не сдаюсь. Знаю, что меня все равно как-то накажут, но у меня есть пара претензий к тесту, и их я выскажу вне зависимости от того, Спок его делал или не Спок.

Гейла тонко улыбнулась и подула ему в затылок.

– Ты что-то задумал, – пропела она уверенно.

Джим дернул головой и слабо улыбнулся.

– Не то чтобы. Просто я устал от того, что меня не слышат, – он не стал упоминать, что не слышит его один конкретный вулканец. – Так что я, по крайней мере, постараюсь говорить громко. Возможно, кое-кто изменит свое мнение.

Боунс покачал головой. Чертов ребенок вечно ввязывается в неприятности, не зная, как будет выбираться. С другой стороны, когда это его методы не срабатывали? Если есть хоть какой-то выход, Дж.Т.Кирк его найдет.

Но… ведь все бывает в первый раз. Иногда сразу и в последний.

Слушание назначили уже через три дня. Вероятнее всего, это было связано со скорым выпуском из Академии и исключительностью дела. Среди списков присутствующих значилась обширная комиссия, состоявшая из профессоров, капитана и пилота в отставке и нескольких действующих офицеров по тактике. Посторонних не пускали.

Официальный вызов принес Джиму Кристофер Пайк, явившись прямо в комнату в общежитии кадетов, чем вызвал небольшой переполох. Увидев его, Боунс по-деловому кивнул и, прихватив учебники, вышел из комнаты, даже не удостоив посетителя ворчанием; они друг друга неплохо понимали. Жестом закоренелого холостяка освободив себе место от вещей в наиболее приглянувшемся углу, Пайк уставился на Кирка и махнул рукой, мол, начинай объяснять.

Джим вздохнул и уставился в сторону, показывая, что не видит особого смысла в этом. Крис приподнял брови.

– Ладно, как хочешь. Это, в сущности, ничего не меняет, потому что отменить или хотя бы отложить слушание я не могу, – он развел руками. – До сих пор тебе удавалось оставаться в рамках моего влияния, но теперь ты преодолел этот рубеж. Я вряд ли смогу тебе помочь.

Он помолчал, ожидая реакции, но добился только того, что Кирк кивнул. Пайк устало выдохнул и потер глаза. Он потратил почти сорок минут на разговор с адмиралом Барнетом, назначенным главой слушания, и ужасно устал вытягивать из него информацию клещами. Вообще-то Барнет был ему хорошим знакомым, но здесь ситуация уже была официальной. “Это не в твоей компетенции, Крис”, “Оставь это нам”, “Мы еще ничего не решали” и финальное “Да прекрати же носиться с ним, как наседка, он уже большой мальчик!” выжали его.

Ричард был прав. Неприятности взрослые, но нарушение не для трибунала. Комиссия, опять же, обнадеживает. Эта свора теоретиков и практиков непременно поругается, капая слюнями на результаты теста. Опять же, Спок – вулканец и к его жалобам по пустяковым нарушениям все привыкли, может быть…

В общем, он догадывался, что Джим не станет ему объяснять причины. Да и что там объяснять? Смерть Джорджа, да этот юношеский максимализм…

– Ты понимаешь, что если тебя отстранят, я не смогу взять тебя на Энтерпрайз? – просто спросил он.

Кирк кивнул как-то подозрительно легко и быстро.

– И что, тебя это уже не расстраивает? – Крис нахмурился. – Неужели какой-то паршивый непроходимый тест стоил таких перспектив? И не говори, что не знал, что он непроходим, я все равно не поверю.

Джим наконец повернулся к нему. Взгляд у него был измученный и язвительный.

– Приходите на слушание, я объясню, почему, как вы сказали, “паршивый тест” стоит всех последствий.

Чего Крис совсем не ожидал, так это подобного отпора. Он растерянно покачал головой и понял, что не добьется ничего раньше слушания. А он только понадеялся, что Джим взялся за ум и повзрослел.

– Как скажешь, – вздохнул он, тяжело поднимаясь. – Постараюсь добыть себе билет в закрытую ложу. Хотя не уверен, что меня туда пустят.

В комиссию его действительно не пустили, отклонив прошение… “ввиду количественных ограничений”. Крис даже удивился. Он ожидал грифа “ввиду известной личной заинтересованности”. Но вот же, поглядите-ка. Тогда он написал Барнету и получил вместо ответа мольбу: “Слушай, ну хоть ты туда не лезь! Мы отклонили уже 412 прошений! Далеко не все из них от членов Академии! Я вообще не знаю, как эта новость выползла так далеко и так быстро! Мы вышлем тебе запись и протоколы!” Судя по количеству восклицательных знаков и отсутствию запятых, Ричард был взвинчен.

Через пару часов, которые Ричард и ассистенты, видимо, потратили на ругань с желающими посмотреть на того, кто прошел тест Кобаяши Мару, а в большей степени узнать, как он это сделал, и посмотреть запись, ему пришло на почту официальное письмо. Это был код, позволяющий подключиться к наблюдению за залом заседания. Личная приписка Барнета под письмом (пропущенные буквы и знаки препинания подсказывали, что он на последнем издыхании) значила: “120 офцерв меня все достали ректор разршил тнарсляцию смотри тут. рич”.

Крис невольно пожалел бедолагу и порадовался, что он не адмирал. Капитанское кресло предполагало большую ответственность, но зато меньший контакт с гражданскими лицами, что было несомненным и безусловным плюсом.

На следующий день Крис, взяв отгул на полдня (энсин в приемной только вздохнула: “Вы сегодня уже пятьдесят третий”), прихватил в репликаторе сэндвичи и кофе на двоих, встретил Леонарда Маккоя, кивком одобрил гипо с успокоительным, выложенный на стол, сдержанно добавил к ворчанию Маккоя несколько своих ругательств, ввел код и подключился к залу заседания.

Суматоху, царящую там, можно было сравнить разве что с обстановкой в орионском борделе. Видимо, комиссия, состоявшая где-то из шестнадцати человек, только что получила записи, данные о ходе теста и доказательство вмешательства в алгоритм программы. Джим был почти незаметен: он сидел справа от трибуны за столом и хмурился, пробегая глазами что-то в падде. Прямая спина Спока и пустое пространство вокруг него слева от трибуны бросались в глаза сильнее. Он невозмутимо следил за происходящим со своего места, избегая смотреть на Джима.

Смутная тревога холодными лапками насекомого пробежалась между лопатками Пайка, но видимых причин у нее не было. Возможно, что-то в облике Спока было не таким, как всегда, или Джим был слишком серьезен… Но невозможно воспринимать серьезно такую суматоху, переплетенную с первыми удивленными или восхищенными охами и ахами комиссии, оценившей ювелирные подсчеты и маневры (он готов был держать пари, что пилотам-волонтерам уже предложили места на кораблях после выпуска).

Крис приблизил лицо Барнета; красные невыспавшиеся глаза и поминутно зависающий взгляд тоже не придавали мероприятию серьезности. Так кошмарно Ричард выглядел только после памятной попойки на свое тридцатилетие, когда они проснулись за тридцать километров от города и хоть убей не помнили, как туда попали. Тогда он еще не был адмиралом и все друзья называли его Диком.

Когда охи и ахи немного поутихли, Барнет встрепенулся, сказал положенные в таких случаях слова и обратился к Споку. Спок поднялся, представился и высказал стандартные обвинения: взлом программы, мошенничество, незаконное использование персональных данных, полученных неизвестным способом в ходе дополнительных часов занятий для написания такой-то статьи.

– Как он это провернул? Узнать код у вулканца? Во время занятий? – Леонард покачал головой, жуя сэндвич.

– Сам не понимаю, – вздохнул Пайк. – Он удивляет меня с каждым годом все больше и больше. Эти бы мозги да в мирное русло…

Боунс издал какое-то одобрительное междометие и вцепился в ветчину. Он нервничал куда сильнее Криса, поскольку не знал всех нюансов, и вообще это было первое слушание, которое он видел.

Видимо, комиссия и Барнет тоже этим заинтересовались, потому что некоторые начали что-то черкать в паддах.

– Давайте проясним кое-что, – начал адмирал. – Как ему это удалось, коммандер?

Спок замолчал и неуверенно качнул головой. Это было… странно.

– Были… обстоятельства, – начал он, и это был совсем не спокойный голос уверенного в своей правоте вулканца.

– Я взломал его компьютер, когда он отлучался, – быстро вставил Джим.

Барнет повернулся к нему.

– Кадет, вы нарушаете порядок слушания. Вам не давали права голоса, – Кирк кивнул и замолчал; Ричард повернулся к вулканцу. – Это так, коммандер Спок?

– Я не знаю подробностей взлома, – отозвался тот, – однако коды у него были, иначе он не смог бы поменять условия теста.

– И это приводит нас к другому вопросу, – продолжил Барнет. – Кадет, объясните ваши причины. Вы – один из лучших и наиболее перспективных учеников на курсе, если не считать вопросов дисциплины.

– Что верно, то верно, – проговорил Пайк у себя в квартире.

Адмирал, тем временем, продолжал.

– На основании ваших успехов вы, насколько мне известно, уже имеете место на новом корабле класса Конституция под командованием капитана Пайка, Энтерпрайз, – он заглянул в падд. – Запрос на вас в качестве оператора фазерной установки уже был подписан. Вы знали это?

– Да, – ровно отозвался Кирк.

– Вы догадывались, что тест имеет только два варианта ответа? – вмешался адмирал Джеймс Комак.

– Непроходим, вы хотите сказать? – в глазах Джима что-то сверкнуло.

– Вы считаете, что он непроходим?

– А вы считаете, что эти варианты – выход?

Заседание несколько застопорилось. Комиссия отвлеклась от изучения подпрограммы и последовательности действий Джима во время теста и переключилась на обсуждение странного вопроса кадета.

– Справедливо, – пробормотал Маккой, одним глотком выхлебывая полкружки кофе.

– Мне позволено объяснить? – раздался голос Спока.

Барнет кивнул.

– Да вы уж постарайтесь, – выплюнул Джим, и ненависть, звучащая в его голосе, поразила Пайка.

– Вроде бы они неплохо сработались… – озадаченно сообщил он Маккою.

Тот только покачал головой. Он не знал и этого, Джим не отличался словоохотливостью в вопросах, касающихся личных дел.

– Тест предназначен, чтобы познакомить кадетов с внештатной ситуацией, из которой невозможно выйти без потерь. Познакомить их со страхом смерти и показать самоуверенным молодым людям изнанку этой работы, – подчеркнул коммандер. – В тесте нет правильного ответа. Он предназначен для составления психологического профиля командующего офицера, именно поэтому в нем не участвуют на правах капитана ученики с других факультетов.

– Для того, чтобы понять изнанку, достаточно как следует изучить архивы корабельных записей, – отчеканил Джим неожиданно решительным, совсем не мальчишеским голосом. – Нельзя ставить человека в рамки, которых не существует.

– Что значит “не существует”? – удивился кто-то из комиссии. – Совершенно реальная ситуация в нейтральной зоне…

– Действительно? – непередаваемо язвительно спросил Джим. – За последние десять лет клингоны не проявляли открытой агрессии, по крайней мере, официально. Мир держится на взаимных уступках, а тест не объясняет, почему они нападают. Может быть, на Кобаяши Мару их беглый преступник, которого можно выдать? Может быть, там вор, укравший у них реликвию? Они не станут нападать просто так, не сейчас! – отпечатал он, и слова звучали весомее, чем на самом деле должны были. – И разве не должен Звездный Флот учить будущих офицеров вести переговоры? Девяносто три процента наших миссий – мирные и исследовательские! И если мы можем только выбирать, бросить кого-то или стрелять, так зачем же нам уроки дипломатии и этики?

Он замолчал, пытаясь отдышаться. Лицо его было красным и злым. Кажется, ему было нехорошо, и Пайк под столом невольно сжал руки в кулаки.

В тишине раздался голос Спока, холодный и острый:

– Кадет, вы отходите от сути. Вы взломали тест не для того, чтобы ввести новую опцию выбора и, таким образом, привлечь внимание к своей точке зрения. Вы ввели такую подпрограмму, которую непросто обнаружить и которая не подействует без определенной последовательности действий. Следовательно, – обозначил он особо, – вашим желанием было пройти тест и избежать жертв. Я вижу в этом влияние несчастного случая с вашим отцом, иначе говоря, психологическую травму, привившую вам способность игнорировать такое явление, как ситуация, в которой выходом является только смерть, жертва или…

– Это никак не касается моего отца! – побагровев, отчаянно закричал Джим. – Мне нужно было найти выход, и я его нашел! Просто я мыслю вне рамок задания, и вулканцу этого не понять, потому что вы всех толкаете в свои рамки!

– Довольно! – гаркнул Барнет, поначалу разинувший рот от этих странных переговоров.

Спок замер, бледно-зеленый и, кажется, злой. Теперь при приближении Крис видел, как трепетали его ноздри и сверкали глаза, это была тщательно прикрытая, но слишком сильная злость. Неужели взлом теста так повлиял на него? Что с ним? Это было настолько же странно, как если бы посреди пустыни вдруг начали расти джунгли без видимой причины. Так просто не бывает. Что-то произошло, пока они работали вместе.

И Джим ни за что не признается.

– Из мальца и пытками не вытянешь, – кивнул Маккой, и Пайк понял, что сказал последнее вслух.

– Уважаемая комиссия, вы изучили подпрограмму? – обратился он к офицерам; те покивали. – Отлично. Я упрощу процедуру совещания, иначе трибунал грозит перейти на личности. – он неодобрительно зыркнул на Кирка, а потом, что удивительно, на Спока. – В комиссии шестнадцать человек; считая меня и уполномоченных адмиралов, это двадцать один. Мой голос решающий. Кадет Кирк привел свои аргументы, коммандер Спок привел свои. На повестке дня решение о том, считать ли тест пройденным или взломанным. Последствия будут соответствующими. Кто за то, чтобы считать данный вариант прохождения теста действительным?

Спок с каменным лицом уставился в зал. Джим вперился взглядом в пол. Ассистент что-то прошептал Барнету, тот кивнул и сделал запись.

– Кто за то, чтобы считать это нарушением? Остальные будут считаться воздержавшимися.

Воздержавшихся не было.

– Решение принято, – сообщил адмирал и ударил по столу ритуальным молоточком.

Пайк уронил голову на руки и застонал, услышав вердикт. Боунс подавился остатками кофе.

Джим закрыл глаза и сполз на стул. Ноги его не держали.

Он не видел, как Спок задрал подбородок и, кивнув, вышел из зала заседаний.

Он только слышал гул, заполонивший все пространство.

========== Когда дела важнее слов ==========

Дорогие читатели! Извините за задержку, все было очень-очень плохо, но сегодня праздник, и я постаралась порадовать вас.

Stars are only visible in darkness

Fear is ever changing and evolving

And I, I feel poisoned inside

And I, and I feel so alive

Imagine Dragons – Battle Cry

Джим едва преодолел порог шаттла, и затекшие ноги еще плохо ему подчинялись, но уже с восторгом ребенка оглядывал плавные изгибы представшей перед ним дамы.

О, что это была за дама! Женщина мечты, женщина-воин и женщина-ученый, одна из тех женщин, за которых стоит бороться до конца. Джим обещал себе, что станет, что завоюет ее доверие и никому ее не отдаст.

– Кадет Кирк по вашему приказанию прибыл! – отрапортовал он встречавшему его Пайку.

Кристофер рассматривал его, оценивая эмоциональное состояние.

– По приказанию? – ухмыльнулся он. – Скорее уж, по позволению, полученному путем вымаливания.

Джим ослепительно улыбнулся, не подтверждая и не отрицая. Пайк вздохнул.

– Знакомься, Джим, это Энтерпрайз. Пока она в доках на обслуживании, так что народу здесь немного. И только поэтому я разрешаю тебе здесь находиться! – подчеркнул он.

– Я влюблен, – признался Кирк с придыханием. – Она прекрасна.

Крис довольно хмыкнул.

– Ты еще не был даже в инженерном, я уж не говорю о мостике, а уже…

– Зато я видел ее снаружи. Мечта, – рассмеялся Джим. – Ну, и кое-что, конечно, нарыл в документах. Семь лабораторий с ультрасовременным оснащением?

– Некоторое еще экспериментальное, – поправил Крис. – Как ты блестяще доказал трибуналу, первичная цель Звездного Флота – исследование и налаживание контактов с новыми мирами и цивилизациями. Кстати, ты действительно так думаешь или это очередное изобретательное оправдание?

Они зашли в турболифт, Крис дал команду подняться на мостик и присмотрелся к Кирку. Джим потемнел лицом.

– Было похоже, чтоб я врал?

– Нет, но это и не показатель…

– Я не врал, – отрезал он совершенно другим голосом, – я правда так считаю, – и отвернулся.

Пайк вздернул брови и не стал комментировать эту вспышку. Он знал, что Джим не скажет. Они уже пытались, вдвоем с Маккоем, по отдельности, разницы не было. “Все, что я там сказал – правда”, – буркнул Кирк тогда и заперся в себе. Хотя эта его подружка, орионка, наверняка знала больше, и Крис было понадеялся на ее склонность к сплетням или возможность получить рекомендацию (от чистого сердца, он ведь не во вред Джиму узнать пытался), но девчонка с порога принялась его охмурять (что, конечно, ему польстило, но понимания ситуации не добавило) и, хихикая, призналась, что уже “пристроена”, а тайны Джима есть тайны Джима, “при всем уважении, сэр”.

Да, Кирк умел выбирать себе друзей, ничего не скажешь. Но еще лучше он, кажется, умел утаивать информацию.

С исторического трибунала прошло три дня, и чтоб ему провалиться на месте, если Пайк предполагал, что все так закончится. Прецедент просто исключительный: на непроходимом тесте гриф “пройден”, отметки об изобретательности и нестандартном мышлении; предложение работы от компьютерного центра Академии, три рекомендации от членов комиссии, это не считая двух статей в земных газетах и трех интервью.

Никто не ожидал, что комиссия согласится считать тест пройденным*, да еще и пройденным блестяще.

До выключения трансляции Пайк еще успел заметить, как аплодировала комиссия, как Барнет облегченно вздохнул, как довольно улыбались некоторые адмиралы и… как странно отреагировал Спок.

Спок взял отпуск, чего с ним доселе не случалось (и потому отпусков накопилось достаточно) и никто в эти дни его не видел. Кристофер обратил на это внимание особенно потому, что Джим старательно обходил упоминания вулканца в разговоре, а если кто-то все-таки упоминал, то отворачивался с видом то ли угрюмым, то ли виноватым. Что-то между ними произошло, что-то, вышедшее за рамки обычной ссоры – это факт. Да и отношения эти уже вряд ли оставались в рамках рабочих, что тоже удивительно, в первую очередь потому, что Спок – вулканец, а во вторую потому, что Джим… ну, это Джим! У него свои странности.

Вот только выяснить правду не представлялось возможным.

Чтобы вытащить Кирка из того странного опустошенного состояния, в которое он погрузился после трибунала, Пайк упомянул в разговоре, что собирается посетить Энтерпрайз(“Но, разумеется, кадетам туда нельзя”). Фраза возымела мгновенный эффект, и, конечно, Крис, превосходно сыграв опаску и сомнения, разрешил и все устроил.

И вот они спустились в инженерный, побродили там, осмотрели будущее джимово место стажировки – фазерную установку, прошлись по лабораториям. Кирк получил от Пайка пару шуточек, подзатыльник и дружеское взлохмачивание волос. Наконец, они поднялись на мостик, и Джим посидел и за научной станцией, и на местах пилота с навигатором, суеверно обошел место связиста, как ребенок, на сладкое приберегая капитанское кресло.

Кажется, у Криса что-то дрогнуло в лице – Джим “втек” в кресло и слился с ним, как будто всегда и был здесь. Даже в лице у него что-то изменилось, заострилось, стало взрослее и тверже…

Спок в этот самый час, скрестив ноги, сидел на своем коврике для медитаций. По комнате клубились ароматы благовоний, заполняя воздух маревом пустыни, и иногда Споку обманчиво мерещились дюны и монументальный Шикар. Приходя в себя между спонтанными уплываниями в транс, он видел перед собой заявление об уходе и запрос на ученичество в Гол. Ни то, ни другое не отправлено.

Что не так?

Все не так. Кадет не попытался напасть в ответ, не воспользовался правом обвинить в насилии, в нарушении субординации или домогательстве. Действительно ли он не собирался это использовать? Или рассчитывал на эффект своей защиты на трибунале?

И почему земляне признали нарушение правил не просто решением, но и оригинальным решением теста? Сведя, тем самым, работу Спока к нулю, поправ смысл теста и в очередной раз доказав свою нелогичную эмоциональность.

Или же кадет был прав, и тест должен быть другим?

Какой во всем этом таился смысл? Был ли мотив таким, каким он представляется Споку? Было ли все подстроено? Было ли все случайно?

Он принял решение уйти в Гол, если будет опозорен. Все было так логично: кадет подстраховался не просто прекрасным тандемом, который и дал ему доступ к кодам, но и использовал инстинкты Спока и свою привлекательность, чтобы подстраховаться в случае трибунала. Но он использовал только слова, и слова были в чем-то справедливы.

Что теперь делать Споку? Уходить, следуя старому решению? Но он свободен преподавать дальше, модифицировать тест по новым правилам, и кадет Кирк вскоре выпустится, оставив его в покое и избавив даже от упоминания своего имени.

Почему он не стал поступать подло и жестоко, но справедливо по отношению к Споку? Сам Спок бы так и сделал. Может быть, что-то в его поступках все же было правдой?

Спок не знал. И некому было подсказать ему ответ.

Кроме того, где-то там, внутри, логичная рука разума всякий раз натыкалась на свернутые в запутанный клубок эмоции, которые Спок старался не замечать.