Текст книги "Охотники на вампиров (СИ)"

Автор книги: wealydrop

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

И как только с губ сорвался протяжный тихий стон, Гермиона резко открыла глаза, посмотрела на окно, испуганно убрала от себя руку, вытащив её поверх одеяла, и вжалась в подушку, молясь сгореть от нахлынувшего стыда. После она подскочила с кровати, накинула на себя тонкую мантию и бегом направилась в ванную комнату, чтобы набрать таз воды и помыться.

Больше она не смогла сомкнуть глаз, до наступления рассвета ощущая привкус испытанных ласк, вызванных кошмарным сном. Битый час она корила себя и размышляла над тем, как это противоестественно бояться и одновременно желать.

Но ещё больше она боялась того, что произошедшее вызвало в ней необузданное любопытство, которое, как маленькой девчонке, хотелось удовлетворить.

Она запретила себе думать об этом, но стоило на рассвете ей выйти из дома и направиться в церковь, Гермиона, завидев две движущиеся чёрные фигуры по другую сторону от ограды, мгновенно ощутила на кончике языка иллюзорную сладость, заставившую слюну обильно набраться во рту и превратиться в тягучую. Тряхнув копной каштановых волос, она быстро прошмыгнула на территорию церкви, почти бегом добралась до высоких дверей и со всей силы толкнула одну, заходя во мрак святыни, окутавшую её успокаивающим кадильным дымом.

Здесь было как в родном доме – тепло, уютно и привычно. Пропустив в лёгкие с глубоким вдохом благовонии, Гермиона уверенно направилась к алтарю, проходя мимо собравшихся на молитву жителей, быстро смахнула успевшие завять за ночь лилии и астры, бросила их в корзинку и, наклонившись, подтолкнула за скатерть. Когда она выпрямилась и обернулась, то увидела вошедших в церковь господина Долохова и господина Риддла, не посмотревших даже в сторону прихожан, ожидавших епископа. Они быстро прошли к ней, колыхая подолами дорожных мантий, и господин Долохов обратился:

– Где находится Его Преосвященство епископ?

– Я только… только пришла, – отозвалась Гермиона, ощутив сухость во рту, навеявшую ей снова стыдливые воспоминания. – Ждите, я сейчас приведу его.

Она мгновенно отвернулась от чёрных фигур, которые должным образом даже не окинула взглядом, и устремилась к небольшой дверце, открыла её и оказалась в другом помещении – более маленьком, чем зал для прихожан. Быстро пересекла по каменной кладке, отворила ещё одну дверь и оказалась в небольшой библиотеке, где как раз и возвышалась высокая фигура епископа, склонившегося над толстым талмудом при свете свечей.

– Простите меня, Ваше Преосвященство, что нарушила ваш…

– Подойди ко мне, – даже не глядя, тут же перебил её епископ, поманив к себе открывшейся из-под рукава сутаны ладонью.

Та быстро подошла к нему и склонилась над раскрытой страницей.

Епископ был человеком образованным и его маленькой библиотеке мог позавидовать любой другой образованный человек. С тех пор, как Гермиона подалась на служение церкви после смерти родителей от оспы, он взялся её обучать грамоте, различив в её глазах неподдельный интерес к знаниям. Монастырь для девушек был значительно далеко от их деревни, и та ни за что не хотела оказаться на другом, как ей казалось, конце света, а епископ, уважающий её благочестивых родителей, проявил к ней снисхождение, взяв под божье крыло опеку над Гермионой. Она жила неподалёку от церкви, на подступах к лесу, и выполняла всю хозяйственную работу в благодарность за то, что тот сжалился над ней, прикрывая от законопорядочности констебля духовной сутаной. Годы шли, констебль господин Люциус Малфой перестал наведываться к епископу Снейпу с требованием отдать девушку в монастырь, и тогда она вздохнула спокойно, перешагнув двадцатитрехлетний возраст, оставаясь предоставленной самой себе на существование. Хоть епископ никогда не хвалил её за всю проделанную работу, а то и фыркал из-за опозданий или ещё каких-то промахов, Гермиона точно знала, что он непременно ценит её за покладистость и сообразительность. Грамоте она обучилась легко, более того, нередко раздражала епископа своей жаждой чтения других ценных экземпляров, которые он с жадностью коллекционировал, и постоянно сетовал на то, что зря обучил её всем этим вещам. Хоть голос и был наполнен ядом во время таких выговоров, но Гермионе всегда слышался оттенок гордости за неё и за то, что это он её всему обучил. Правда, ей пришлось бороться с привычкой выпрашивать книги, а когда та подросла, то оба нашли безмолвный подход друг к другу: стоило новой книге появиться в стенах церкви, епископ сначала сам прочитывал её, затем молча отдавал на прочтение Гермионе, после чего та возвращала назад и больше не смела требовать чего-то ещё.

Оказаться в библиотеке снова для неё знаменовало окунуться в детство, потому что порог знаний больше она не пересекала с последнего жёсткого выговора, а тут ещё и епископ захотел чем-то поделиться с ней. Неужели новая книга?

– Это трактат о вампирах, дочь моя. Я собирал почти всю свою жизнь знания о них, и вот что в моей голове не укладывается: они не терпят дневного света, но вчерашний экземпляр полностью отличался от подобных себе. Он появился средь бела дня, его пронзила серебряная пуля, а серебро вампиры ужас как боятся, и… у меня есть страшные подозрения, что пламя костра вполне могло не поглотить его бездушную оболочку.

При упоминании светловолосого вампира у Гермионы натянулись нервы и невольно запылало лицо, опять напоминая о…

– Я поискал здесь все сочинения на эту тему, но ни в одном из них не указано, что такое возможно. Нет никаких упоминаний, а это наводит на мысль, что у нас поселилось очень страшное исключение. И мне больно думать, что он мог быть не один.

– Вчера господин Риддл и господин Долохов сказали, что он, скорее всего, не один…

– Верно. Это меня и пугает. Я совсем не уверен, что вчерашняя казнь была для него казнью, хоть и видел своими глазами, как его плоть задыхалась и сгорала, превращаясь в тлен, и у меня возникли страшные опасения: что, если он сможет восстать из пепла?

Гермиона пошатнулась, закрыла глаза, ощущая нехватку воздуха, и грудным голосом отозвалась:

– Тогда… возможно, следует написать Его Высокопреосвященству об этом?

– Я уже отправил ему вчера вечером письмо и выразил своё… непонимание на этот счёт. Боюсь, присланные им господа не в силах будут справиться с таким проклятьем. Более того, дочь моя, ещё больше боюсь, что над нами нависла самая страшная опасность, силу которой нам предстоит ещё испытать. Возьми на заметку: если не хочешь быть жертвой – не разговаривай ни с кем, пока что-то не прояснится.

– Хорошо, тогда, может быть, стоит переговорить об этом с господами? Они как раз ожидают вас…

– Я же сказал: ни с кем.

Гермиона нахмурилась и сильнее приоткрыла глаза, сканируя профиль сосредоточенного на книге епископа.

– Н-но… они же…

Епископ резко посмотрел на неё и грубо перебил:

– То, что они сожгли вампира, ещё не говорит о том, что им можно доверять. Вчера я так же, как и ты, уступил неоспоримым доказательствам, но сердце в унисон с разумом подсказывает, что здесь присутствует какой-то обман…

– Вы хотите сказать, что они не пытаются помочь нам?.. – зашептала та, выгнув бровь и подавшись к епископу ближе.

Тот выпрямился, оценивающе окинул Гермиону с ног до головы, и, сузив глаза, в ответ шёпотом произнёс:

– Я всего лишь хочу сказать, что они, возможно, явились сюда не по поручению Его Высокопреосвященства архиепископа Дамблдора, – он на доли секунды поджал губы, затем, расслабив лицо, повернулся к столу и будничным тоном добавил: – В любом случае об этом я тоже написал в письме, поэтому в течение недели мы обязательно об этом узнаем, а пока, дочь моя, не разговаривайте ни с кем – это опасно.

– Как скажете, Милорд, – отозвалась Гермиона, опустив голову и принявшись сосредоточенно изучать пол, припоминая весь вчерашний день.

– А теперь вон из библиотеки и больше сюда ни ногой! – сменившимся на привычный строгий тоном остепенил её епископ и указал на дверь.

Гермиона тут же дёрнулась, отшатнулась и бегом помчалась прочь, заметив краем глаза, как епископ закрыл книгу и направился вслед за ней. Выйдя в общий зал, Гермиона увидела, что церковь наполнилась уже большим количеством людей, потому прошмыгнула в дельный угол, села на скамью и принялась ждать начало утренней молитвы.

***

Как и полагала Гермиона, епископ всё равно отправил её за цветами, и наконец догадалась, что он специально не хотел пускать её с господами, очевидно, подозревая что-то нехорошее на их счёт. Как минимум, чужеземцам он не доверял, и Гермиона не могла не разделить его мнение по этому поводу, а учитывая, что он удостоил её вниманием и поделился на этот счёт своими мыслями, она ни в коем случае не могла подвести его, потому, взяв корзину, тайком сбежала из церкви через другой проход, завидев, что в общем зале находились епископ, господин Долохов, господин Риддл и недавно пришедший господин Малфой. У них было своё расследование, и несмотря на жгучее любопытство поучаствовать в этом, та после разговора с епископом открестилась, не позволяя даже задумываться над этим.

Вчерашний дождь полностью размыл дорогу, по которой ходила Гермиона до цветочницы, и ей пришлось свернуть на обходной путь, ведущий не через рынок, а вдоль густого леса, возле которого она жила. Подобрав подол юбки, она осторожно вышагивала, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться о камни и не упасть в лужу. Таким образом, Гермиона добралась до земель цветочницы, зашла в теплицу, но не увидела там Джинни, обычно встречающую её лучезарной улыбкой. Вместо неё был её друг – Невилл. Он осторожно пересаживал фиалку из маленького горшка в другой, побольше, но стоило ему завидеть Гермиону, лицо парня вытянулось, а цветок небрежно упал на стол.

– Гермиона, рад видеть тебя, – с облегчением произнёс Невилл, подходя ближе к ней и вытирая грязные от земли пальцы о салфетку. – Извини, что в таком виде… Я… Джинни сегодня дома с семьёй и мне пришлось вместо неё… Как ты?

– Почему Джинни дома? Разве она не завтра должна была вернуться?

– Эм… Ты же слышала, что приключилось вчера? Луну… Её убили и растерзали, бросив в лесу…

– Подожди, что значит растерзали? Гарри сказал мне вчера, что…

– Гарри видел вампира, но он утащил Луну в лес, после чего пошёл искать помощь, а после заметил его на рынке, а дальше, наверное, ты видела, епископ поручил его сжечь двум господам, что схватили его… Они убили вампира, представляешь?! Они…

Гермиона нахмурилась при виде восторгающегося друга, который даже не мог подобрать более подходящее слово, чтобы выразить восхищение. Потому она подняла ладонь в останавливающем жесте, обратив на себя внимание, и сухо, подражая тону епископа, произнесла:

– Луна была подругой Джинни. Ей наверное сейчас тяжело.

Невилл словно отошёл ото сна, тряхнул головой и прискорбно сообщил:

– Ты, видимо, ещё не знаешь…

Глаза Гермионы сузились, и она тут же переспросила:

– Не знаю что?

– Мадам Трелони сегодня утром обнаружила Лаванду Браун… мёртвой.

Повисло молчание, в котором Гермиона пыталась принять и осознать услышанное. Перед глазами пронеслись картинки, в которых красавец-вампир обнимал за тонкую талию Лаванду, а она смущённо смеялась и прятала глаза вниз, не сумев противостоять окружившему её очарованию. Ей вспомнилась белизна ровного ряда зубов, поднятый на неё живой блестящий взор и заигравшая на тонких губах улыбка, сейчас кажущаяся ей хищной и пугающей. А затем перед глазами прояснился костёр, сквозь стену которого она видела серебристый взор, точно направленный на неё. И этот кошмарный сон…

Неужели…Неужели она следующая?

Ноги подкосились, и Гермиона облокотилась на стол, пытаясь перебороть в себе животный страх, цепко схвативший её за горло.

– Гермиона? – обеспокоенно прозвучал голос Невилла. – Ты была знакома с Лавандой?

– Мы… Мы росли вместе, – выдавила она, перекрестившись и бросив взгляд на подготовленные к продаже лилии.

– Ох! – только и смог выдохнуть тот, во все глаза уставившись на Гермиону.

– Я заберу эти цветы? – спустя некоторое время выговорила она и даже не стала дожидаться ответа, а просто схватила в ладони свежие стебли, сгребла их в кучу и принялась укладывать в корзину.

Наконец раздался согласный звук, а Гермиона уже взяла корзинку и направилась к выходу из теплицы, неразборчиво бросив, что епископ был у мадам Стебль вчера вечером и всё оплатил на неделю вперёд.

Выйдя с территории цветочницы, она задумчиво поплелась назад, к церкви, нервно сжимая и разжимая дужку корзины в руках, каждое мгновение пытаясь усмирить отчаянно настигающий страх. Она не видела перед собой грязную, усеянную лужами дорогу, не замечала шорохи раскинувшегося по правую руку от неё леса и, казалось, совсем выпала из реальности, слушая стук своего громко бьющегося сердца, испуганно отбивающего ритм, как крылья бабочки, пытающейся вырваться из кокона. И настолько глубоко задумавшись, не заметила небольшой валун, о который ударилась корзинка, из-за чего дужка сломалась, и часть цветов устремилась к грязной земле.

В то же мгновение возле неё появилась чёрная тень, которая в одно касание подобрала упавшие лилии, не позволяя белым лепесткам омрачиться в грязи, и Гермиона отшатнулась, с расширившимися глазами уставившись на господина Риддла, который успел выпрямиться и посмотреть на неё.

– Не думаю, что вы выбрали самую удобную дорогу, чтобы задуматься и ни на что не обращать внимание, – спокойно произнёс он, лишь в конце выдав насмешливый тон, и, опустив взгляд на лилии, перчаткой прикоснулся к одному из лепестков, чтобы вытереть кляксу грязи, затем исподлобья взглянул на Гермиону и продолжил: – Настоятельно рекомендую не ходить в одиночку. Даже днём.

Гермионе показалось, что её сердце полезло в глотку, сдавливая связки от настигающего с прежней силой страха. Дужка выпала из рук, и корзинка с глухим стуком полностью опустилась на землю, а налившиеся свинцом ноги кое-как сдвинулись с места и попятились назад.

Епископ Снейп просил не разговаривать ни с кем, особенно с чужеземцами, но сейчас она одна на пустой дороге возле леса и перед ней как раз-таки один из них.

И он просто так не оставит её одну.

Выбросив из головы все произошедшие события и кружащие пугающие воспоминания, она набралась смелости и дрогнувшим голосом сдавленно произнесла:

– Оставьте меня.

Видимые из-под шляпы брови слегка взметнулись вверх, а тёмные глаза выразили удивление. Господин Риддл крепче сжал стебли в ладони, обтянутой перчаткой, и легко отозвался:

– У вас что-то случилось, мисс? Могу ли я чем-то помочь?

– Да, – неуверенно кивнула та, заставляя себя говорить более уверенно. – Оставьте меня.

– А как вы понесёте цветы Его Преосвященству епископу? – поинтересовался он и взглядом указал на корзинку. – У вас корзина сломана.

– Я… я понесу… – начала она, коротко бросив взор на поломку, как вдруг господин Риддл сделал к ней несколько шагов и уже наклонился, чтобы подобрать корзину, отчего Гермиона мгновенно оступилась на несколько шагов и бездумно отчаянно воскликнула: – Не подходите ко мне!

Господин Риддл остановился, выпрямился перед ней, а его глаза сузились.

– Почему вы пятитесь от меня, мисс? Вы боитесь? – вкрадчивым тоном выразил он догадку.

– Извините, – тонким голосом шепнула та, заставила себя развернуться и, бросив цветы на земле, устремилась почти бегом по дороге, сквозь громкий стук сердца пытаясь расчленить звук погони.

Но никто за ней не шёл и, подняв взор с маленьких луж, усеявших всю землю, Гермиона посмотрела вперёд и резко остановилась, как вкопанная: перед ней в нескольких шагах стоял сожжённый накануне светловолосый вампир. Его глаза так же завороженно блестели, как и в момент, когда он сгорал на костре, выражая опасность и вызывая невозможный страх. Оцепеневшая, она с приоткрытым ртом наблюдала, как тонкие губы медленно расплывались в улыбке, а после в хищный оскал, а серебристые глаза принялись излучать что-то за грани очаровательное и ласковое, пригвоздив Гермиону к земле.

Некоторое время он стоял, не шелохнувшись, позволяя лёгкому ветру трепетать его белоснежные манжеты и соломенные кудри, но стоило ему слабо тряхнуть головой и сдуть в сторону упавшую прядь на глаза, как Гермиона ощутила, что способна сдвинуться с места и убежать.

Не теряя ни секунды, она ступила шаг назад, молниеносно развернулась, пересекла огромную лужу и истерично завизжала, вернув себе способность издавать звуки. Не успела Гермиона преодолеть несколько шагов, как не глядя врезалась в грудь господину Риддлу, голос которого в ушах раздался успокаивающей колыбельной.

– Тише-тише, милая. Тиш-ш-ше…

Та, перепуганная насмерть, забилась во всю силу, вереща что-то нечленораздельное, из-за чего господин Риддл принялся сильнее прижимать к себе бьющуюся в истерике девушку.

– Тише. Посмотрите на меня, – ласково попросил он, чуть наклоняясь к Гермионе, затем твёрже воскликнул: – Посмотрите!

Неизвестно, что её подтолкнуло поднять взор на мужчину, но она запрокинула голову и в ту же секунду замерла, тяжело дыша и утопая в блестящем тёмном взгляде, сквозящим пониманием и заботой.

– Что с вами? Почему вы так себя ведёте?

– Он!.. Он… – слова кое-как вылетали с языка, да и Гермиона вообще не понимала, как ещё может стоять вот так просто – неподвижно и ещё что-то объяснять. – Вампир…

Загадочно блестящие глаза господина Риддла сузились, и он резко поднял голову, пристально оглядел дорогу, затем просканировал лес и вернул взор на Гермиону.

– Где вы видели вампира?

– Вот здесь! В нескольких шагах! – истерично воскликнула Гермиона, но господин Риддл мгновенно сжал её плечи сильнее, из-за чего у той просто сорвался голос и не послышался визг или всхлип.

Он осторожно развернул её обратно к дороге, чтобы она сама разглядела местность.

– Где вы его видели? Покажите.

– Здесь же!.. – более спокойно, чем прежде, отозвалась она, указывая на место за большой лужей. – Неужели… Неужели вы не видели его?

Она обратила отчаянный взгляд на господина Риддла, надеясь, что тот всё-таки протянет положительный ответ, но тот с тенью печали посмотрел на неё и медленно настороженно отозвался:

– Мне не хочется вам этого говорить, но… кажется, мисс, вы настолько потрясены и запугали себя, что вам… вам кажется то, чего нет на самом деле.

– В-вы хотите сказать, что… – тоненьким голоском начала Гермиона, быстро и испуганно оглядела местность и снова посмотрела на господина Риддла, продолжив: – что я схожу с ума?

– Я не знахарь, чтобы ставить… как это у них называется, диагнозы, но, возможно, вам стоит обратиться к мисс Розье и рассказать о своей проблеме? Заверяю вас, когда вы побежали, никого не было на дороге.

Гермиона устало опустила заплаканные от ужаса глаза и тяжело выдохнула.

– Ещё вчера вы заставили меня тревожиться, сообщив о том, что Джонатан Эйвери сверлил вас взглядом, хотя его тело давно было сожжено, и это прекрасно видел Его Преосвященство епископ.

– Но он правда смотрел на меня! – в сердцах воскликнула Гермиона, подняв глаза на господина Риддла.

– Успокойтесь, мисс, – проникновенно попросил он, снова сжав её плечи.

– Вы мне не верите! Вы не верите! – снова начала она истерить, пытаясь вырваться из чужих рук.

– Тогда расскажите всё, что видели.

Гермиона перестала вырываться и опасливо подняла взор на господина Риддла.

– Я… Мне… мне не стоит с вами разговаривать…

– Почему? Об этом вас попросил епископ Снейп?

Гермиона хотела отвести глаза и ловко увильнуть от вопроса, но внимательный взор привёл её словно в оцепенение, из-за чего та, не умея врать, выпалила:

– Да. Он… он никогда не доверяет чужеземцам.

– И правильно делает, – кивнул господин Риддл, к удивлению Гермионы. – Ваш епископ очень разумный человек – нельзя доверять незнакомцам, что бы они ни сделали. Я тоже никому не доверяю – в моём деле это непозволительно.

– Н-но… – начала Гермиона и осеклась, не зная, что возразить.

– Если вы не знали, то вампиры способны околдовывать и подавлять волю одним лишь взглядом – они способны убедить говорить людей то, что им угодно. Поэтому никакие слова в мире не заставят меня поверить в то, в чём лично я сам не буду убеждён.

– Если это так, то почему вы не верите в то, что вампир заставил меня говорить вам о его существовании?

– Зачем ему раскрывать своё существование, особенно передо мной?

– Чтобы… чтобы… о, нет! – сокрушилась Гермиона, свесив голову. – Что, если он хочет, чтобы все, и вы в том числе, приняли меня за сумасшедшую?

– Не думаю, что вампира могут интересовать такие вещи, – качнул головой господин Риддл. – Какое ему дело до вас, если вы являетесь для него всего лишь отличным ужином? Любой человек для вампира – это еда. Другое дело, что они любят поиграть со своей жертвой.

Гермиона нахмурилась, как вдруг ей пришло озарение.

– Вы говорите, они могут убеждать людей говорить то, что им вздумается?

– Будьте спокойны: если бы хоть один вампир вселил бы в вас что-то, то явно вы бы не кричали, что видели его. Разве вы не находите разумным для вампира, наоборот, держать его присутствие в тайне?

Гермиона нахмурилась ещё сильнее, осознавая, что господин Риддл определённо прав. Если это настоящий вампир, восставший из пепла, то зачем ему показываться перед ней, да к тому же ещё позволять кричать об этом?

Да и на дороге он бы не появился при том, что неподалёку был охотник на таких, как он.

– У нас с епископом есть подозрения, что тот вампир, Джонатан Эйвери, на самом деле не сгорел.

– И не только у вас это подозрение. Мы с господином Долоховым видели его сегодня ночью у леса.

– Правда?! – тут же отозвалась Гермиона, впившись в собеседника глазами, полными надежды.

– К сожалению, да. С такими мы ещё не встречались: их не берут серебряные пули, они не боятся дневного света и… им плевать на костёр. Но как бы то ни было, а загадку их смерти нам придётся разгадать.

– Я видела его! Даже сейчас, я же говорю вам!

Брови господина Риддла нахмурились, и он не сразу отозвался:

– Возможно, вы действительно его видели. Возможно, они обладают чем-то ещё, что не укладывается во всех книгах, в которых собраны знания о вампирах.

Сердце у Гермионы снова гулко застучало в ушах при воспоминаниях о…

– Он был в моём доме сегодня ночью! Он… это по-настоящему был он…

– И… что он делал?

Гермиона приоткрыла рот и не смогла выговорить ни слова, залившись румянцем, ярко отразившемся на бледных от ужаса щеках. Она смущённо отвела взгляд в сторону, сгорая от стыда и желая провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть многозначительный взор, направленный на неё. После послышался тихий смешок, отдалённо напомнивший приятный перезвон колоколов, и ладони господина Риддла скользнули к запястьям, а сам он подогнул колени, опустился ниже, чтобы оказаться напротив спрятанных глаз Гермионы и заглянуть в них.

– Он не давал вам спать?

Гермиона закусила губу, насильно отгоняя от себя душу выворачивающие воспоминания, но в теле предательски разнеслось тепло, а внизу живота образовалась жижа, давшая о себе знать коротким, но сильным импульсом, пробежавшемуся по всем нервным волокнам.

– Послушайте, мисс, я здесь не для того, чтобы привести вас в смущение. Мне нужно знать всё об этом вампире. Не буду вам лгать, но все ваши слова наводят на мысль, что вы в опасности, поэтому в ваших же интересах рассказать мне всё.

– Его Преосвященство запретил мне распространяться на этот счёт…

– А вы не думали, почему?

– Потому что он не доверяет никому.

– Но вам же он доверил, верно?

Гермиона нахмурилась и осторожно посмотрела в тёмные глаза, предчувствуя, что догадка на этот счёт лежит на самой поверхности, только… только она боится признать её.

– Его Преосвященство епископ никогда не доверяет кому-то. И мне тоже, – растерянно произнесла она, затем больно сглотнула и выразила пугающую мысль: – Что, если… что, если вампир околдовал его?

После этого она тут же перекрестилась и зашептала молитву, сдерживая слёзы ужаса.

Всё сходилось!

– Вы очень умны, мисс, – похвалил господин Риддл, и маска на его лице собралась в складках, говоря о том, что сейчас он одобрительно улыбается. – Я подозревал, что Его Преосвященство околдован, и подумал об этом, когда заметил смену его поведения в разговоре с господином Малфоем. Сейчас вы, кажется, подтвердили мои опасения.

Гермиона медленно кивнула, припоминая, как вчера епископ готов был рассказать всё господину Долохову и господину Риддлу и на пути к церкви позволил Гермионе говорить, о чём она знает, но сегодня его отношение к чужеземцам резко изменилось, да и в целом он повёл себя довольно странно: пустил в библиотеку, в которую уже несколько лет не пускал, поделился информацией, которую, на самом деле, наверняка бы скрыл, а после предупредил держаться подальше от охотников, чтобы…

– Его Преосвященство епископ не хотел, чтобы я рассказывала вам о том, что знаю. Если он околдован, то… вампир заставил его предупредить меня держаться от вас подальше, дабы скрыть всю информацию, которая может помочь в вашем деле, – подавленно выразила Гермиона мысль.

– Вот видите, мисс, – наконец выпрямился господин Риддл, возвышаясь над собеседницей. – Уверяю вас: вампир – особенно такой бессмертный вампир, – вряд ли заинтересован в вашем сумасшествии, но ему разумно опасаться тех, кто пытается его убить.

– Потому… потому он и огораживает меня от вас при помощи рук Его Преосвященства, – заключила Гермиона, подняв на него глаза и ожидая одобрения.

– Очень рад, что мы выяснили это, – кивнул тот и, наконец, выпустил тонкие запястья.

– Выходит… выходит, мне не стоит доверять епископу Снейпу?

– Для вашей жизни это очень опасно. Вам следует рассказать мне всё. Более того, я бы настоял на том, чтобы контролировать все ваши передвижения. Вампир отметил вас – это факт, и если вы не хотите оказаться следующей жертвой этой ночью, то лучше будет, если в вашем доме охранять ваш сон буду я и господин Долохов.

– А что делать с Его Преосвященством? Он околдован, он в опасности!..

– Увы, я не могу развеять подавленность воли вампира, но, насколько подсказывает мой опыт, вампир и не тронет епископа, пока он ему нужен.

– Знать бы, зачем вампиры поселились здесь…

– Лучше уничтожить всех быстрее, чем мы узнаем, какой дьявольский бал они подготовили нам, будьте уверены, – улыбчиво отозвался господин Риддл и наклонился к земле, чтобы подобрать выпавшие цветы.

– О Боже, все цветы перепачканы, – спохватилась Гермиона, посмотрев на грязные лепестки. – Его Преосвященство будет крайне недоволен…

– Идёмте ко мне. Я умею ухаживать за лилиями, смогу вычистить, – предложил господин Риддл, подняв следом сломанную корзину, затем с пониманием взглянул на растерянную собеседницу и мягко добавил: – Не тревожьтесь, мисс. Я защищу вас и постараюсь сделать всё возможное, чтобы Его Преосвященство епископ пришёл в себя, обещаю.

Та доверчиво посмотрела в тёмные глаза, и впервые за весь разговор на её губах прояснилась слабая улыбка.

– Простите меня за моё неразумное поведение и спасибо вам, господин Риддл.

***

Они решили, что епископ Снейп ни в коем случае не должен знать, что господин Риддл и господин Долохов собрались находиться этой ночью у Гермионы, и когда закончился день, а солнце опустилось за горизонт, оставляя за собой непроглядный мрак, трое собрались в небольшой комнатке за столом.

Гермиона угостила их настойкой из шиповника и тихим голосом поведала всё, что знала: как встретила Гарри, как видела события на площади, как прошедшим днём разговаривала с епископом и кое-как обобщённо пересказала кошмарный сон, после чего господин Долохов, отпив настойку, тут же заявил:

– Это не сон, дорогая. Он действительно приходил к тебе, но его, очевидно, что-то спугнуло.

– В-вы в самом деле так думаете?

– Мы видели его ночью, а спустя несколько часов поисков по лесу обнаружили мёртвое тело мисс Браун, с которой этого вампира вы видели вчера на рынке. Судя по всему, он оставил вас по той причине, что уже был сыт бедняжкой, рассчитывая вернуться этой ночью.

– Не оставляйте меня, – испуганно взмолилась Гермиона, приложив руки к груди.

– Успокойтесь, красавица, – задорно улыбнулся господин Долохов, на несколько мгновений положив ладонь, обтянутую в перчатку, на её запястье. – С нами вам не о чем переживать.

Гермиона признательно кивнула, возвращая себе самообладание, и перевела взгляд сначала на арбалет господина Долохова, покоящийся на столе, затем на три цветка лилии, которую принёс господин Риддл в её дом.

– Почему они вам нравятся? – решила перевести пугающую тему Гермиона.

– Лилии? – переспросил господин Риддл, посмотрев на цветок и протянув к нему ладонь, аккуратно касаясь лепестка. – Они… они очень бархатные, нежные… Их приятно ощущать.

– А ещё они очень сладко пахнут, – добавил господин Долохов, посмотрев на цветок, и Гермиона заметила, как его глаза превратились в зачарованные и блеснули в сумраке комнаты.

– Мне… мне тоже нравится, как они пахнут, – отозвалась Гермиона.

Пальцы господина Риддла перестали поглаживать белый лепесток, а тёмный взор обратился к собеседнице.

– Ваши волосы пахнут лилиями.

– Друэлла вчера искупала меня в лепестках лилий, чтобы… ну, вы помните, что отвели меня к ней, и она вот… Я не знаю, чем обычно пахнут мои волосы, – смущённо отозвалась Гермиона, покачав головой.

Господин Долохов отвёл взгляд от цветка и показал усмешку, затем откинулся на спинку стула, полностью снял маску, бросив её на стол, и произнёс:

– Существует поверье, что вампиры не терпят лилии.

– О, вы верите в это? – заинтересованно спросила Гермиона, посмотрев на обнажившееся красивое лицо, обрамлённое густым тёмным шёлком волос охотника.

– Мы ни во что не верим, – отозвался господин Риддл, и та перевела на него взгляд. – Однако глупо пренебрегать поверьями.

– Поэтому вы принесли её ко мне? – слабо улыбнулась Гермиона, посмотрев на цветок.

Ей никто не ответил, и она медленно протянула ладонь к лилии, вытащила стебель из вазочки и притянула к себе, вдохнув свежий аромат.

Оба, как по команде, подались вперёд, и когда Гермиона перевела на них взор, то заметила, как господа пристально смотрят ей в глаза, замерев. Остановив взгляд на господине Долохове, глаза которого замерцали завораживающим блеском, а лицо разгладилось, заставляя окунуться в красивое очарование его черт, Гермиона ощутила, как дыхание в одну секунду сбилось, и она неторопливо отвела от себя лилии, закусив губу, испытывая откуда-то появившуюся неловкость и томление в груди, переходящее вниз, к животу.

– Что же, полагаю, нужно готовиться ко сну, – отдалённо услышала она свой голос и, как только оба отклонились обратно на спинки стульев, смогла отвести взор от господина Долохова, черты которого перестали быть настолько завораживающими, как были мгновение назад.