Текст книги "Какого цвета ваша боль? (СИ)"
Автор книги: Волосинка на губе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Ее выводят двое бесстрашных. Джанин в свойственной ей манере отдёргивает юбку, поправляет волосы и садится.
«Сдохни, Джанин»
– Джанин Метьюс, – начал Джек Кан. – Вы знаете, что в моих руках? – он показывает шприц с мутной жидкостью.
– Это сыворотка правды. – отвечает она ему.
– После того, как я введу ее вам, вы будете говорить только правду. Если вы захотите солгать, вам будет больно до тех пор, пока вы не скажете истину. Вам понятно? – она кивает.
Зал затих. Было слышно даже звук ботинок Джека, подходящей к ней. Он ввел сыворотку быстрым нажатием на шприц. Отошел немного назад и встал к залу спиной.
– Как вас зовут? – начал допрос Джек.
– Джанин Метьюс.
– Джанин, вы что-то скрываете от нас?
Она замолчала. Через секунду у нее дергается шея. Она схватилась за нее, растирает., уже явно сопротивляется. Она бубнит что-то еле выговаривая. Пытается соврать.
– Д-да. – отвечает она, с облегчением выдыхая.
– Расскажите обо всем, что вы скрываете, Джанин.
Очередной спазм. Она хватается за коленки, сжимая их в попытке подавить боль.
– Моя д-дочь.
Зал ахает, те, кто стоит рядом со мной, оборачиваются на меня. Я знаю, что она сейчас расскажет. Я смотрю в ее глаза, ожидаю ее следующих слов. Мне все равно узнают обо мне правду, о том, что меня нашли или нет. Я жду ее признание об сотрудничестве с изгоями.
Я глажу ножны на бедрах. Готовая в любую секунду сделать бросок ей ровно в лоб. Эрик со сцены смотрит на меня.
– Мира? – уточняет Джек.
– Да.
– Расскажите, что именно вы скрываете.
Зал начинает перешёптываться.
– Она не моя дочь. Эрудиты во время посещения Дружелюбия нашли девочку восьми лет. И привезли в нашу больницу, чтобы проверить ее здоровье, ведь она была вся в крови… Она…. она…
Стон вырывается из горла Джанин. Она изо всех сил сопротивляется сыворотке.
– Она у-убила тех людей …
Чьи-то всхлипы за спиной. Джоанна со сцены смотрит на меня, прикрывая ладонью рот. Она догадалась, о чем Джанин говорит.
– Каких людей, Джанин?
– Д-дружелюбных… Д-двоих … Супругов Чейз…
Мое сердце падает. Разбивается в щепки.
Не может быть!
Я поворачиваюсь к Сало, который уже смотрит на меня. Его губы дрожат. Аманда не веря своим ушам открыла рот.
– Она напала на них, когда они собирали урожай. И убежала потеряв потом сознание. Ее нашла команда Эрудитов, которые посетили Дружелюбие с визитом для пополнения лекарств. Мне стало жаль девочку. Я ее удочерила. Я так ее люблю.. Это все, что я скрываю….
Я не верю….
Те двое на поле, которые так счастливо улыбались, пока я бежала на них… Родители Сало и Арины?
Нет…. не может быть…
Я вижу, как Сало начинает выходить из зала. Я хватаю его за рукав, но он выдергивает свою руку, взглянув на меня всего секунду. В мокрых глазах застыла злость и разочарование.
Мои щеки мокрые. Я не чувствую, как начинаю плакать.
Эти ублюдки транслируют все на экран. Меня, которая стоит перед своим другом с сожалением в глазах и он, в вечном разочаровании. Аманда идет за ним. Я продолжаю стоять на месте. Моргаю, чтобы накопившееся слезы упали с глаз.
Суд продолжается…
– Вы причастны к покушению и убийству бесстрашных, которое произошло вчера? Вы ведете какую либо связь с изгоями. – задает сразу два вопроса Искренний.
– Нет.
Ложь!
Нет!
Нет!
Я достаю нож из ремней, но чувствую, как холодная перчатка касается моей руки. Эрик забирает нож.
Как он оказался рядом?
Что сейчас произошло?
– Она врет! – кричу я, пока Лидер тащит меня из зала, из его крепкого обхвата рук не выкарабкаться.
На улице начался дождь.
Я подставляю лицо навстречу каплям. Они смешиваются с моими слезами. Меня пробирает дрожь, не от ветра, который дует с запада, а от безысходности.
– Зачем ты остановил меня, ее же сейчас отпустят! – этот голос не мой. Он принадлежит тому, кто умирал за эти дни уже несколько раз.
Эрик тащит меня в машину. Открывает передо мной дверь и насильно сажает в нее, пристегивая меня ремнями. Грубо, нетерпеливо. Чтобы я не сбежала.
Я не сбегу.
Быстро обходит машину , садится. Мы едем молча, он позволяет мне снова выплакаться. Корчась от душевной боли, согнувшись к коленям, я даю волю слезам. На этот раз я не кричу. Сил больше не на что не хватает. Я держу свою голову в плотном обхвате рук, мне нужно что-то держать. Нужно за что-то держаться, а иначе я сейчас умру. Я задыхаюсь от беспомощности.
– Это были родители Сало… – вслух говорю я.
– Ты не виновата.
Я резко распрямляюсь, приближаясь к лицу Эрика совсем близко. Он смотрит на меня.
– Это всегда была я, Эрик. – слезы заливаются мне в рот. – Это я убила невинных Дружелюбных, из-за меня погиб Румын. Где.Я.Не.Виновата?! – я хриплю от злости прямо ему в ухо.
Он молчит. Потому что это правда.
Потому что опухоль – это я.
Я ненавижу себя.
Мы едем тихо. Он ничего мне не говорит. Он не умеет. В арсенале Эрика нет понятия: Сочувствие.
Как только мы заходим в Яму, расходимся, я ищу Сало. В тату салоне его нет, как и его сестры. По пути в спальни неофитов, я встречаю идущего на встречу Питера.
Чувствую, что зверь внутри меня сдавливает легкие, вырывая из моего горла рычание. Я хватаю Питера за грудки и ударяю его спиной об стену, прижимая его.
– Где Сало? – мой голос двоится с голосом монстра.
Я его чувствую. Я на грани. Но я в себе.
– Он в спальне с сестрой и-и Амандой. – стонет.
Ставлю его на землю, замечая, что все это время держала его одной лишь рукой в воздухе.
Бегу по коридору, не чувствую отдышки. Мой монстр пробудился, но и Я все еще в себе. Все двояко. Странно. Я будто контролирую его.
Забегаю в спальню. На кровати сидит Сало, Арина обнимает его, Аманда напротив.
Головы поворачиваются в мою сторону.
Шаг вперед.
– Сало… я … – не знаю с чего начать.
– Пожалуйста. Уйди. Я буду готов с тобой поговорить, я приду к тебе. Не сейчас. – он прижимает ближе к себе плачущую сестру.
Я выхожу. Все эмоции будто затупились. Благодаря монстру? Во мне бурлит что-то новое, вместо сожаления.
Я хочу мести.
Я иду по коридорам Бесстрашия. Я иду туда, кто поймет меня.
Фор.
Поднимаясь в лифте, я прогоняю в голове слова Джанин. Сейчас, когда мой монстр на грани с моим сознанием, пробудившись, я анализирую все очень быстро. Зацикливаясь только на нужном: Джанин подло врала в каждым слове.
Она сказала «я люблю ее». Метьюс ненавидела меня. Она терпела лишь для своих поганых опытов. На суде она рассказала все обо мене, лишь для отвода глаз от себя. Она тестировала меня и видела мои пейзажи страха с воспоминаниями. И решила рассказать это все. Но как ей удалось обойти сыворотку правды?
Эрик говорил о крысах…
У нее есть сообщники. Эрик сейчас этим занимается? Ищет их?
Фор открывает мне дверь после первого стука. Приветствуя меня вежливой улыбкой.
– Чай будешь? – он спрашивает меня, проходя на кухню.
Я устраиваюсь за столом, он ставит чайник. Садится напротив меня.
– Он проснулся… – я начинаю говорить. – Прямо сейчас. Он со мной. – он сразу понимает о чем я.
– Это хорошо. Ты контролируешь его?
– Да. Я будто держу руку на громкости. Прибавляя ее, я даю ему волю, уменьшаю он успокаивается, но не уходит до конца.
Фор улыбается. Так тепло. Он источает добро, не смотря на то, что внутри него такой же монстр.
– Я могу лишь порадоваться за тебя, Мира. – он кладет руку на мою. – Я..
Наклоняется ближе ко мне останавливаясь в сантиметре от моего лица. От него вкусно пахнет. Его дыхание теплое, я чувствую его на своих губах.
Но…
Но я не чувствую ничего к Фору. Он не тот. Не холодный, не грубый, его губы не сухие, а руки не властные.
Он не Эрик.
– Фор… я, – немного отстраняюсь от него.
– Прости. Ты меня сводишь с ума. С самых первых дней. Я понимаю, ты сделала выбор.
Он встает и отходит к чайнику. Опирается поясницей о шкаф. И смотрит перед собой, не на меня.
– Прости меня… – я пытаюсь извиниться.
– Все нормально. Ты жива. И это главное.
Вот он. Настоящий Фор. Который отступает и перебарывает свои чувства. Он не кидается в бой, зная о поражении. Он просто уходит.
Но я так не могу. Я чувствую сверлящую в висках месть. За всю боль, что мне причинили. За настоящую мать, которая оказалась еще хуже Джанин. Она натаскивала меня на убийства, готовя к революции, отвратительно. У власти такие творят только хаос.
– Фор, можно тебя спросить? – я встаю рядом с ним. Он кивает. – Ты когда нибудь хотел отомстить отцу? Ведь если бы не он, все могло быть по другому?
Я уверена, этот вопрос возникал в его голове сотни раз.
– Хотел. И не однократно. Станет ли лучше, ведь на пути мести мрак и одиночество, и с него нельзя сойти.
Мы еще минуту молчим. Каждый в своей боли.
Я понимаю, что он выбрал этот путь. Он смирился. Я так не могу…
Подхожу к нему вплотную. Целую его в губы легко касаясь. Грудью ощущаю его колотящееся сердце. Фор жив. Он живет дальше, не оглядываясь назад. В моем сердце ритма нет.
– Спасибо тебе. – я отстраняюсь от него, улыбаюсь смотря в его добрые глаза. – Прощай.
Ухожу не оборачиваясь, закрывая за собой дверь. Оставляя Фора с его выбором. Я его принимаю, но для меня месть стоит на первом плане.
Бреду в свою квартиру. Хочу побыть одной. Подумать. Открываю дверь и вижу листок под ногами. Кто-то подсунул его под дверь.
Это записка.
Я глотаю вязкую слюну, застрявшую комом в горле, когда читаю первую строку:
«Я так долго тебя искала. Жду тебя в районе афракционеров у южной стены. Мама»
Записка падает из рук. Дрожь набетает обороты.
Она нашла меня.
Та женщина, которую я всю жизнь представляла по другому, а по итогу она оказалась тварью.
Вспоминаю слова изгоя, о том, как она держала меня, как оружие для своих планов и мерзких действий. Если бы она была настоящей, любящей матерью, не случилось бы всех убийств в моем детстве, родители Сало были бы живы.
Ненавижу.
Ненавижу всех, кто предал.
Срываюсь на бег. Мчусь среди сырых коридоров Бесстрашия, на выход. Чувствую, как мой монстр предвкушает все.
И я дам ему волю.
Я позволю.
Я убью.
На выходе, у поста охраны, беру ключи от машины. Никто мне не говорит ни слова. Все в бесстрашии уже знают, что со мной лучше не иметь дела. Я порву всех голыми руками. В бесстрашии тайн нет.
Спасибо Румыну, который в перерывах от тренировок учил меня водить машину в ангаре Эрудиции.
Румын…
Внедорожник приветствует меня ревущем мотором, я срываюсь с места включая навигатор на южную стену. Теперь я понимаю Эрика, который жал педаль в пол, выплескивая свои эмоции на дорогу. Скорость. Вот что сейчас мне нужно. Не хочу терять время. Хочу решить все по быстрому. Хочу поскорее увидеть ее.
Растерзать.
Во мне нет больше той самой Миры, которая была вначале. Она была юна , и сидя в клетке Эрудиции не видела и не знала настоящей жизни.
Настоящая жизнь оказалась кучей дерьма.
От этого только хуже. Осознание того, что я так долго была с закрытыми глазами. Мной управляли всю жизнь. Пользовались.
Ненавижу.
Я уже на месте. Сижу и пытаюсь усмирить сердце, которое хочет выпрыгнуть из груди. Я у старого заброшенного дома. Он весь в пыли и почти сливается с землей, за долгие годы его стены обросли грязью и песком.
Выхожу из машины. Понимаю, что при мне только ножны. Я чувствую их тяжесть. Они привлекают внимание к себе, будто уговаривая воспользоваться ими.
Но пока не время. Хочу услышать все что она хочет сказать.
Пересчитываю всех, кто выходит из здания.
Десять.
Монстр во мне бушует.
«Подожди немного»
Она стоит во главе изгоев. Она точная копия меня. Пухлые губы, большие карие глаза и волосы цвета ночи, убранные в хвост. Жизнь изгоя дала о себе знать, множественные морщинки покрыли ее сухое лицо. Она смотрит на меня не отрываясь. Изучает. Ее губы дрожат.
– Мира? – хриплый голос срывается с ее уст.
– Да.
Делаю шаг к ней, ее сразу окружают изгои.
Вот оно доверие. Это лишь страх за свою жизнь. Она обходит их, указывая, что все в порядке.
– Прости. Мои люди волнуются за своего Лидера. Мы видели, что осталось после группы изгоев в зоне ZL3. – хмурит брови. – Судя по повреждениям это сделала ты.
И сделала бы еще раз…
Я не перебиваю, даю возможность ей все сказать.
– Ты такая …. – пауза. – Красивая, Мира!
Она подходит ко мне ближе, я вижу, как топорщится ее карман куртки.
Там пистолет.
Мама пришла с гостинцами.
– Я так давно тебя искала. Сейчас все будет хорошо. Мы будем вместе! Мы сможем с тобой сделать революцию и все будут жить без фракций, как до великой войны… Ты же тоже этого хочешь?
– Ты уничтожила меня еще в детстве. – я делаю шаг вперед, она назад. Мой голос пугает. Это уже монстр говорит за меня. – Ты использовала меня. Еще ребенком. – шаг вперед. – Ты перечеркнула мое детство. Я знаю, что ты натаскивала меня на убийства. Я знаю, как горели твои глаза, в предвкушении своих планов. МНЕ БЫЛО СЕМЬ ЛЕТ!!!! – я срываюсь на крик.
– Все что тебе сказали неправда! – она тоже повышает тон. – Все, что тебе сказала Джанин!
Что?
– Ты знала, что я была у нее?
– Да. Мои люди везде. Уж кто тебя использовал, так это она. – она делает шаг вперед. Мы совсем близко. Я вижу крапинки в ее карих глазах обрамленные желтыми белками. – Что она делала с той кровью, которую выкачивала из тебя?
Она и это знает?
– Не знаешь? Наверняка она говорила тебе, что хочет избавить тебя от совершенного гена, чтобы твое внутренне Я испарилось навсегда? Чтобы ты была обычной? Чтобы ты при малейшем волнении не разодрала любого в клочья?
Она поднимает руку и гладит меня по щеке. От нее пахнет землей. Мой монстр просится взять инициативу, но я его глушу.
– Она врала тебе Мира, Джанин готовит новую войну. Она сделала сыворотку, с помощью твоей крови. Она и все ее приспешники скоро будут править всеми фракциями.
– О чем ты говоришь?
– Все, кто носит ген дивергента останутся в живых после того, как она пустит газ во всем Чикаго.
– О чем ты, черт возьми!
– Ты так долго жила за пазухой зла, что перестала обращать внимание? Она изготовила сыворотку, которую вколола себе и всем своим последователям, которые встали на ее сторону. Теперь и в них есть ген дивергента. Твой ген, Мира.
Нет!!
Не может быть!
– Она захватит власть любыми способами, даже если придется убить невиновных. Ты этого хочешь? – она берет меня за руку. – Мы можем остановить ее. И сделать мир лучше. Как сто лет назад, когда не было разделений и все жили счастливо.
Тяну носом сладкий вкус страха.
Она врет.
– Ты, – поворачиваюсь к ней лицом, сжимая ее ладонь до хруста. – Ничем не отличаешься от нее.
Время течет в мою пользу. Оно застыло. Они бегут на меня, видя, как их Лидер склонился передо мной от боли. Я сломала ее кисть. Раздробила. Она падает и корчится от боли.
«Проснись»
Он ждал этого. Он в восторге. Я слышу приглушенные выстрелы. Мое тело превращается в решето. Они стреляют в меня. Но я продолжаю идти на них. Изгои не догадываются, что лучше им убежать.
Все происходит очень быстро…
Когда я прихожу в себя, я слышу стон женщины, которую я не могу назвать матерью.
Склоняюсь над ней.
– Знаешь, – мой голос режет воздух своей грубостью. – Я мечтала, что, когда я тебя найду, все будет лучше. Как же я ошибалась…
Она замолкает на секунду, чувствуя неизбежное. Я беру ее за шею, она тонкая, ощущаю, как она глотает воздух. Смотрю в ее наполненные слезами глаза и говорю:
– Я тебя прощаю, мама.
Хруст позвонков.
На земле обмякшее тело женщины.
Теперь осталась Джанин…
========== Часть 15. ==========
Финал.
POV Эрик.
«Каждый в конце за все заплатит»
Я смотрю в след уходящей девушке, которая за несколько дней сгорела дотла. Сколько нужно человеку делать больно, чтобы он сломался? Мире хватило сполна. Ее осанка больше не гордая. Ее глаза больше не горят. В ее голосе больше нет энергичности. Она уже наполовину мертва.
Также было и со мной, когда я потерял Саманту. Мне не хотелось жить, все считали, что у меня нет чувств, но я их отменно прятал. Я шел по головам, злость помогала мне во всем, до того времени, пока я весь не пропитался ею. Я стал камнем. Без эмоций. Без чувств. Я не знал сочувствия. Ни к кому. Я убивал не думая.
Пока не появилась она…
Я не могу позволить ей сломаться. Не могу бросить ее. Она что-то сделала со мной. Включила звук в моем космосе, в котором был только вакуум.
Я отомщу за нее. Я помогу ей.
Мы разминулись в Яме, она идет искать друга.
Совершенно разбитая.
Кто бы мог подумать, что те двое дружелюбных были родителями Арины и Сало.
Я направляюсь к крысе. Я подожду его у него дома. Я буду растягивать удовольствие, выбивая из него правду и информацию.
В моем кармане покоится сыворотка правды. Не сложно было украсть ее, пока все были поглощены бредом Джанин.
Я узнаю, как она обошла сыворотку и сумела солгать.
Он скоро вернется из Искренности, а я буду ждать его.
Открываю дверь ключом, я давно сделал копию, давно подозревал его. В его квартире стерильно чисто. Нет ничего лишнего. Кресло, диван, кухня и душ. Кресло стоит справа от двери, при ее открытии она закрывает его, мешая обзору.
Тут я его и подожду.
Время идет медленно. Пустота в квартире начинает давить. Я слышу секундную стрелку на своих часах.
Тик так.
Шаги в коридоре приближаются. Я слышу, как он свистит себе под нос. Решаю, что нос я сломаю ему первым.
Как только он открывает дверь, проходит вперед, бросая куртку на диван, подходит к бару, наливает себе виски. Янтарная жидкость тягуче наполняет стакан.
– Я давно жду тебя. – от моего неожиданного голоса он выпускает стакан из рук. – Ц-ц-ц, Курт. Разве ты боишься?
Он меняется в лице. До конца не понимая, что я здесь делаю. Я встаю с кресла, закрываю дверь изнутри.
– Эрик? – он давит свою мерзкую улыбку. – Что ты здесь делаешь?
– Вопрос не верный. – я подхожу к нему ближе, беру бутылку и отпиваю. – Что здесь делаешь ТЫ? Предателей в Бесстрашии не держат, Курт.
– О чем ты говоришь? – нервный смешок выдает его с потрохами.
– Давай вопросы буду задавать я? – с удовольствием бью ему в нос, Курт падает навзничь. – Итак, начнем пожалуй с суки Метьюс.
Он хватается за переносицу, из которой уже кровит, пытается встать. Я бью ботинком по его колену. Он шипит от боли.
– Я давно понял, что крыса ты. На церемонии Огня, ты сказал начинать без тебя, когда выходил из нашей ложе, а потом я встретил Джанин, которая приехала сюда пополнить запасы лекарств. Знаешь, я проверил. Лекарств не прибавилось. Вы встречались с ней тогда.
Сажусь на корточки напротив него. Улыбаюсь своей фирменной улыбкой, надменной.
– О чем ты говоришь? Я не понимаю! – корчится от боли.
Я нависаю над ним и бью лбом снова в нос. Его крики греют мне душу.
– Лучше тебе самому мне все рассказать. Знаешь, я могу позвать «стрел», ты ведь руководил ими. Ты в курсе их методов допроса. Хочу признаться, они очень изобретательны. – шантажирую его.
– Пошел к черту!
Достаю шприц и втыкаю ему в шею. Он дергается и отползает назад.
– Что это? – картавя от крови во рту, спрашивает Курт.
– А ты как думаешь? – склоняю голову в бок. – Сыворотка правды.
Он меняется на глазах, пытается подорваться с места, но мой удар в солнечное сплетение оставляет его на полу, сопя от боли, в попытке сделать глоток воздуха.
Тик так.
– Расскажи все, что ты делал с Джанин. Расскажи о том, как доносил ей все. Расскажи все, что ты скрываешь.
Задаю сразу самые главные вопросы. Чтобы он услышал. Его мозг начнет пытать его, пока он не ответит на них.
Держится он долго. Корчится от боли. Его нос и колено уже не так болят, по сравнению с той болью, которая жрет его мозг внутри. Сопротивляется.
– Л-ладно! Я с Джанин сотрудничаю давно. Столько же с ней сплю. Это она снабдила тех изгоев оружием и спец техникой. – выдыхает носом не на долго расслабляясь.
– Продолжай.
– Она хочет свергнуть Отречение от правления городом. Хочет убить Маркуса и править всеми фракциями. Она готовит массовое истребление неверных ей.
– Как?
– Мира. Ее кровь. В детстве она переливала ее, собирая материал. Она делала это часто, потому как сыворотка гена не получалась. Она проводила эту процедуру раз 10, и когда сыворотка вышла идеально, она начала собирать всех тех, кто готов был ее поддержать. – он отвратительно смеется. – Ты скоро сдохнешь, Эрик. Как и половина города. Как все отречение.
– Как она хочет убить всех?
Его прошибает боль.
– Она пустит газ по всему городу. Он будет безвреден для дивергентов, только для людей, в чьей крови нет этого гена.
– Все предатели тоже уже с этим геном?
– Да! – он заливается смехом. – Хочу увидеть, как твои глаза лопнут от этого газа! – смех.
Бью его по лицу со всей силы, привлекая внимание.
– Умрут все. Отречение, грязные изгои, дети, женщины, старики. Джанин нужен новый мир, в котором она будет единственным Лидером. Она послала тех изгоев, чтобы убить всех вас. Но эти ублюдки не справились. Она знала, что ты не встанешь на ее сторону.
– Это ты обыскивал лаборатории Джанин? Поэтому там не нашли газ?
– Да.
– Кто из бесстрашия получил сыворотку гена? Кто еще на стороне Джанин?
– Их много, список ведет только Джанин. Он засекречен.
– Макс, стрелы, Фор среди них?
– Нет, они ни о чем не знают. Джек Кан поддержал ее.
Вот как она обошла сыворотку правды. Джек помог ей. Я убью и его.
– Когда она пустит газ по городу?
– Не знаю, уже очень скоро. – он смеется, заливисто.
Я достаю пистолет и вставляю ему в рот, клацая холодной сталью по зубам.
– У тебя есть последнее слово?
– Пошел ты наху…
Пуля прошибает его череп раньше, чем он заканчивает. Вытираю пистолет об его куртку и возвращаю в кобуру.
По рации вызываю Макса и всех Стрел, чтобы начать готовить операцию по устранению Джанин.
Метьюс умна. И наверняка готовится к нашему визиту. В кабинете Макса мы составляем план. В комнату врывается Фор.
– Эрик! – что этот сукин сын задумал. Навожу на него пистолет. Он взбрасывает руки вверх, в одной из них листок. Он тянет его мне.
Пока я читаю, моя ярость начинает расти.
– Она приходила ко мне, спрашивала про месть… А потом она сказала «Прощай». Я не понял сначала к чему это, пока не сопоставил все, пришел к ней в квартиру и увидел у открытой двери на полу вот это письмо.
Поворачиваюсь ко всем, кто находится в кабинете.
– Макс, все по плану. Встретимся в Эрудиции. Действуйте осторожно.
Макс кивает, продолжая говорить со стрелами, пока мы с Фором бежим в выходу.
Никогда бы не мог подумать, что я буду ехать в одной машине с Итоном. Я ненавижу его. И моя ненависть укрепилась, когда я понял, что у него планы на Миру.
Мира…
В голове проносится день, когда не стало Саманты. Как я все проебал, позволяя ей принимать решение. Я не спас. Если бы я сделал по своему, все было бы иначе. Саманта больше никогда не скажет мне Люблю, так же, как и я ей.
Не хочу чтобы изгои сделали больно Мире. Ее мать чудовище. Буду рад ее убить.
Лишь бы Мира была цела…
Я не заслуживаю любви. Я могу вызывать желание только у таких же падших, как и я. Это просто невозможно, таких нет. После всей крови на моих руках, я не верю ни во что. Ни в чувства, ни в любовь. Я не тот, кому можно доверить свое сердце.
Но мои мысли прерывает Фор.
– Она выбрала тебя…
Его голос режет уши. Особенно, когда он говорит про нее. Не знаю, прострелю ли я ему башку, прежде чем мы доедем.
– Заткнись. Это не имеет значения, если мы опоздаем.
– Просто не делай ей больно. – говорит он проверяя свое оружие. Мы подъезжаем.
Как только я выпрыгиваю из машины, понимаю, что опоздал. На земле лежат десять истерзанных тел. Части которых рассыпаны по угольной земле. Среди них женщина с неестественно вывернутой шеей.
Должно быть мать…
Мира все сделала сама.
– Ты знаешь о ее монстре? – он обходит тела.
– Как и о твоем. – спешу вернуться в машину. – Ее здесь нет.
– Теперь это наполовину она, на другую ОН. Он хочет мести. – он садится в внедорожник.
Итон прав. Она ищет возмездия. Одну цель она уже устранила. Теперь идет к следущей.
– Джанин! – вырывается у меня.
Срываюсь с места и направляю машину в сторону Эрудиции. В голове каша из ёбаных переживаний.
За нее…
Она едет исполнить свою вендетту. Меня всего корёбит, от той мысли, что я могу опоздать.
Опять…
Метьюс готова на все. Она может пустить газ в любую минуту. Связываюсь по рации с Максом. Они на подходе в Эрудицию. Рассказываю Фору о плане Джанин, пока мы едем.
Торможу у самой лестницы в башню, вижу внедорожник с открытой дверью, это не Макс, они поехали на нескольких машинах. Это Мира.
– Останься здесь. – говорю ему, но он идет дальше со мной. – Это приказ, Итон! Дождись Макса, они сейчас будут.
Он мешкается, но я уже бегу к лабораториям. Преодолевая лестничные пролеты, спускаясь, распихивая всех, кто попадается на пути.
Хочу убить каждого
Забегаю в помещение главной лаборатории и вижу ее. Она стоит спиной ко мне. Вся перепачканная кровью. Она слышит меня. Поворачивается.
Я замечаю, что за стеклом во второй комнате, за компьютером сидит Джанин, она нас не слышит за стеклом. Я осторожно ступаю к Мире.
Она улыбается. Так искренне. Так нежно.
Хочу одновременно убить ее за самодеятельность, и одновременно впиться в ее губы.
– Эрик… она стоит на месте, делаю шаг к ней. – Я так рада тебя видеть. Прости меня…
– За что, Мира? – я не понимаю о чем она говорит. Чувствую свое сердце, которое после стольких лет начинает биться.
Рядом с ней.
Протягивает мне руку собранную в кулак. Я вытягиваю свою, она раскрывает ладонь. Что-то теплое железное падает мне в руку. Она убирает кулак, запачканный в чужой крови и я вижу ту самую пулю, которую вытаскивал из нее.
Поднимаю на нее глаза и понимаю, что это знак в предверии чего-то плохого.
– Прости меня, Эрик. Монстром буду я, а не ты. – ее глаза темнеют, скрывая белки черной кровью. Я понимаю, что это уже ОН.
В следующую секунду она бьет меня в грудь неестественно сильно, и пока я лечу, замечаю, как Мира нажимает красную кнопку. Стеклянные двери захлопываются. Она смотрит на меня с сожалением. Она в закрытой коробке Лаборатории, из бронебойного стекла.
Мира направляется к Джанин, открывая еще одну дверь…
Метьюс резко подрывается с кресла, замечая непрошеного гостья.
– Мира? – она кидается к пульту, но ее дочь делает бросок.
Нож входит точно в руку Джанин припечатывая ее к столу. Она падает на колени и кричит.
Я все слышу. За толстой стеклянной дверью, я слышу о чем они говорят. Я ударяю в стекло.
– Открой! – кричу ей, но она не смотрит на меня. – Я сказал открой!
Стреляю в стекло, но бестолку. Даже не царапины.
– Как это отключить? – спрашивает Мира, указывая на прибор с отсчетом времени.
Джанин корчась от боли начинает всхлипывать…
– Какая же ты глупая, моя малышка. – Джанин глумится, через боль, глядя на Миру. – Процесс уже запущен, через десять минут будет выброс. Даже если я умру, я боролась за правду.
– Правду? – ее голос хрипит от злости. Мира уже не в себе. – Ты убьешь сотни невинных людей, Сука!
Мира делает выпад вперед к Джанин и бьет ее кулаком по лицу. Метьюс отхаркивает кровь.
– Посмотри назад. – я вместе с Мирой смотрю туда, куда указывает Джанин. – Видишь эту колбу? Там газ. Если ты начнешь ее вытаскивать, процесс моментально запустится.
– Как это остановить? – замахивается Мира на Джанин.
– Ни-как. – тянет с удовольствием Метьюс.
Сзади меня в лабораторию врываются Макс, Фор и отряд бесстрашных.
Женщины за стеклом оборачиваются на нас.
– Надо же, приятно видеть, Эрик. Как тебе моя дочь? Понравилось спать с ней? – она получает по щеке.
А я выпускаю полную обойму в стекло.
– Курт мертв, Метьюс. Все кончено. Сдавайся. – мы вплотную подходим к стеклу.
– Джанин. Ты можешь все исправить. Просто отмени отсчет. – говорит Макс.
– Не могу, даже если бы хотела. – издевательски смеется.
– Огонь. – все смотрят на Миру, которая начала говорить. – Он уничтожит колбу с газом, здесь в этой лаборатории. И когда отсчет закончится, створки раскроются, а газа уже не будет.
Метьюс заливается еще сильнее.
– Если ты сделаешь это, то все в лаборатории сгорит, реакция произведет взрыв. Ты не успеешь выбежать, открывая дверь, ты выпустишь испарения. Даже этого будет достаточно для катастрофы.
Нет!
Выхватываю из рук Быка автомат и начинаю решетить стекло.
– Мира! Не делай этого! – кричу. – Открой! Я сделаю это! Открой, Мира! Открой эту блядскую дверь!
В следующую секунду Мира достает с полки лабораторные спички и спирт.
Нет!
У меня рвет крышу. Я рычу от злости…
И беспомощности.
– Мира! Открой! – вижу, как начинают стрелять в стену все «Стрелы».
– Эвакуируйте всех! Живо! – Макс отдает приказ бесстрашным. – Эрик… тебе лучше уйти.
Нет!
Виски долбит отчаяние.
– Открой! – ищу глазами хоть какую-то кнопку, для открытия дверей.
Мира подходит к Джанин выливает на нее спирт, та рвет глотку от крика. Она льет на стены, на колбу с газом, на себя.
Я сейчас задохнусь от этого.
Я сейчас умру.
Грудь пронзает боль. Я не могу ее потерять! Только не снова!!
– Пожалуйста! – подхожу к стеклу упираясь лбом в него. Стучу кулаком, но у меня нет сил.
Мира стоит спиной ко мне. Она дрожит.
Чиркает спичкой.
Поджигает Джанин.
Крик разносится по всей лаборатории. Истошный. Предсмертный.
Мира поджигает колбу. Подходит к стеклу напротив меня. Кладет руку на него, я в попытке схватить ее за ладонь, делаю тоже самое. В ее глазах смерть.
Нет! Нет! Нет!
Через секунду раздается взрыв. Вся лаборатория начинает гореть. Красноватый дым носится по ней, шипит.
Я кричу в какой-то агонии. Бью стекло в кровь разрывая кулаки.
Нет! Нет! Нет! Пожалуйста!
В моих легких нет воздуха, как и жизни в моем сердце. Все рухнуло, не успев начаться.
Смотрю ей в глаза. В последний раз. Она плачет. И произносит последние слова, самые важные слова в моей жизни.
– Эрик, спасибо тебе за все… Я люблю тебя.
Огонь накрывает лабораторию, раскаляя стекло, плавя и прожигая все, к чему прикасается. От нее остается лишь исчезающий силуэт.
В моей руке зажата пуля.
В моих ушах еще слышится ее голос.
– Я люблю тебя, Мира.
