Текст книги "Прощай, Лоэнгрин! (СИ)"
Автор книги: Voloma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)
– А что же лесник не займется этой проблемой?
– Официально Нордман не имеет права. Ему будет грозить крупный штраф, если кто-нибудь заметит, что он приютил дикое животное.
– Учитывая то, насколько ко мне расположена фрау Гроссмахт, подобный штраф будет грозить не только вашему леснику.
В ответ на мои слова, я рассчитывала услышать нечто ироничное, а потому наступившая тишина, встревожила не на шутку.
Широкая ладонь Рэгги осторожно и плавно нависла над обреченным зверьком. Указательным пальцем, Полссон отстранил зайчонка, который и рад был шугануться со всех ног, в поисках укрытия, но у детеныша, и на это не было сил.
Подцепив своей лапищей, раненое животное, Рэгги отставил коробку и опустился на колено. Зайчиха дернулась от испуга, но из крепкой хватки ей было не вырвалась.
Я не успела и слова сказать, как резким движением Полссон обхватил голову и резко повернул руку в откручивающем движении. Тут же послышался влажный хруст тонких костей. Обмякшую тушку, мужчина с застывшим выражением лица, бросил в черный пакет, завязал узлом и протянул мне.
– Ну, помоги тогда мусор вынести, – прозвучала просьба совершенно спокойным будничным тоном.
То с каким равнодушием и холодом животное было лишено жизни, поразило меня до глубины души. Ни тени сомнения и колебаний. И теперь без сомнения настанет черед крохи…
– Довольно странный способ закрепить эффект после искреннего извинения за физический урон, – я хотела это сказать с горьким сарказмом, но то ли поврежденная шея играла злую шутку, то ли легкий шок от увиденного, а потому из горла выдался жалкий шепот.
Полссон выжидающе на меня посмотрел и не заметив никакой реакции, пожал плечами, подхватил коробку и направился к выходу.
– Его ты просто выкинешь обратно в лес? – я наконец-то собралась с мыслями.
– Угадала, – послышался мрачный ответ.
– Стой! Хорошо! Я буду ухаживать за зайчонком, только Элеонор не переживет если увидит его в моей комнате. Начнется бред про инфекции и гигиену.
– Так уж и бред?! – в голосе Полссона я уловила издевку. Его усы дернулись в довольной улыбке и это не укрылось от моего внимания, хотя мужчина был повернут спиной.
Прямая демонстрация того, что ожидало меня, если я соглашусь иметь мало мальски дружеские отношение с Рэгвордом, прошла не то, чтобы успешно, но основная мысль была донесена более, чем в понятной форме.
– Я спрячу коробку в дальнем углу мастерской, за камином. Там теплее всего. И Элеонор сюда без надобности не заходит.
– Отчего же сам не займешься кормежкой? – набравшись храбрости, спросила я.
Рэгги подошел к верстаку, за которым обычно работал и снял бушлат, оставшись в теплом меховом жилете. Он дернул головой и махнул рукой.
– Придавлю еще ненароком. Кроха совсем.
Вот вам и жалость, во всей красе. Мнение о Полссоне, металось от диаметрально противоположных концов со скоростью света, в моем мозгу. Но за чередой столь противоречивых поступков и слов, невозможно было не рассмотреть главное.
Продолжая стоять, как истукан с пакетом в руках, в котором находилось мертвое животное, я осознала, что именно таким странным способом получила от Рэгги благословение на то, чтобы без спроса шнырять по его мастерской. Удивительно, но у нас было нечто, что могло объединить любые темпераменты – одиночество.
Только, вот Рэгворд обозначил образ той, кого потерял, в то время как я, не могла позволить себе быть откровенной, хотя плести старую паутину лжи надоело до тошноты.
Но «сракотень» выражалась, даже, не в произошедшем, потому что это был комплекс мероприятий, событий и факторов, довольно затяжной, по моему опыту.
Тем же вечером, этот огромный, странный мужик надрался своим адским пивом и мой чуткий сон ночью, как рукой сняло. Несколько часов я слушала тяжелые шаркающие шаги, которые сопровождались красочным сопением под моей дверью…
Запертой дверью, на которую я теперь горела желанием установить самый натуральный стальной засов.
В том, что это был именно поехавший разумом реставратор, я не сомневалась. Походки всех обитателей Нойншванштайна, за полтора месяца я выучить успела.
Среди кромешной тишины и мрака ночи, который разбавляли тлеющие угли в камине, я странным образом, не ежилась от страха. Все лучше, чем ждать прихода того, кто действительно мог прикончить меня, хотя, Рэгги в этом списке, с недавних пор занимал почетное второе место.
Чего теперь от меня хотел этот здоровяк, оставалось только догадываться, но на протяжении двух недель, сопение и шарканье стало едва ли не привычным делом с редкими исключениями.
Днем, я смело заходила в мастерскую к реставратору, чтобы пополнить запас дров и покормить с пипетки Роджера. Кличка для питомца нашлась сразу, учитывая какая «красотка» ухаживала за ним.
Разумеется никаких объяснений, по поводу оббивания моего порога по ночам, со стороны Полссона не последовало. Он будто и не замечал моего присутствия. Лишь изредка просил принести ему горячего чая и составить ему компанию. Рэгги вытаскивал упаковку печенья, и подсовывал мне под нос проделанную за день работу.
Я задумчиво уплетала сладости, завороженно разглядывая израсцы.
Изумительный барельеф был настоящим произведением искусства. Ажурная резьба по краям в виде деревьев и цветов, постепенно переходила к главной теме изображения – рыцарю Лоэнгрину и его суженой Эльза. В данный момент Рэгги корпел над изображением великолепного коня, явно оставив главный героев напоследок.
Я пристально рассматривала работу и не выдавала ничего, кроме одобряющего кивка. Склонив головы, мы сидели совсем рядом, и горячий напиток развязывал наши языки, отчего завязывался отчужденный разговор. Например, о том, чтобы мы хотели увидеть на ужин или когда закончится реконструкция фасада, ибо от шума циркулярной пилы, в ушах назревал самый настоящий тинитус.
Подготовка к концерту уплотнялась, а потому, почти каждый день в замке гудел двигатель снегоуборочной машины, которую подвезли исключительно ради удобства работы организаторов, а не потому, что меня стало жалко. И Агнес Мунд зачастила под уважительным предлогом, все чаще и чаще заставая нас с Рэгвордом в мастерской.
Какая-то неделя и ее саркастическая белоснежная улыбка стала искривляться. Эта роскошная женщина не воспринимала меня, как угрозу собственному счастью, с колоритным косматым мужиком с замашками дикаря с Новой Гвинеи. Но, Рэгги, ощутимо охладел к своей пассии.
Кроме того, его регулярные визиты в Мюнхен, также сошли на нет. Можно было строить, самые невероятные предположения, по поводу того, за чем он туда ездил, но обоняние вполне справлялось с этой увлекательной задачей. От мужчины едко пахло сексом и крепким алкоголем. А финансовая столица Германии давно славилась своими чистенькими публичными домами, в которых сплошь и рядом обитали весьма заурядные дамочки, среди которых было немало домохозяек.
Как по мановению волшебной палочки, добродушные физиономии Терезы Бьюрон, Гюнтера Мейера и даже Петера Оффершмидта, при виде меня превращались в морды крампусов, которыми на Рождество пугали всех пухлощеких детишек в Германии.
Сплетни по Швангау разлетались за считанные часы.
Вот и прусь я с елкой на перевес по заснеженной дороге, на нешуточный подъем, проглатывая на ходу горький ком, который давно стал частью горла. Сейчас не сыпались предложения подбросить меня до замка, хотя транспорта на дороге меньше не стало.
Ну, и ладно! Все лучше, чем тихо подвывать на морозе от жалости к себе и множить внутренние диалоги о несправедливости.
А так, хоть колючая хвоя отвлекала, впиваясь в плечо. Это была моя противосуецидная таблетка в период «сракотени». Вслушиваясь в скрип снега под ногами, я тяжело дышала, с сомнительной радостью прикидывая, что рождественское настроение вот-вот нагонит меня, едва на пушистых ветвях, замерцают лампочки предварительно купленной в магазине Хильды гирлянды.
Наблюдая за всей этой ситуацией, Рэгги только хитро улыбался в усы. Он твердо занял позицию стороннего наблюдателя, отчего у меня создавалось впечатление, что этот невероятный дядька вот-вот достанет из-за пазухи своего тулупа упаковку попкорна, складной стульчик и удобно устроившись, просто будет наблюдать за увлекательными события вивисекции, в которой я была в положении не лучшем, чем у Роджера.
Поощрением мне служили полностью прекратившаяся вражда, абсолютная огражденность от нападок со стороны Элеонор, которая не смела нарушать покой реставратора в мастерской, а с недавнего время еще и мое увлекательное чтение.
Очень давно я страдала от отсутствия возможность уединиться с книгой в руках, а увидев цены в книжных, распрощалась с идеей прикупить фолиант поувесистей, минимум на полгода. И вдруг, Рэгворд подсовывает мне потрепанный том – сборник местных легенд и сказок.
– Мне одолжили на месяц, чтобы я составил собственное представление об Лоэнгрине и Эльзе. Издание редкое, одно из первых и требует аккуратности в обращении, забирать не разрешу, – было заявлено мне на полном серьезе.
А я и возражать не посмела. В эти упоительные моменты, я сначала от души кормила Роджера молоком с пипетки. Зайчонок, привык к моим рукам настолько, что уже не вырывался, а спокойно прикрыв глаза, наедался от пуза, чтобы затем оказаться у меня за пазухой, где он блаженно засыпал, а я погружалась в чтение.
Суета с подготовкой к концерту, напрудила территорию замка десятками новых лиц, что не особо меня радовало, за неделю до события, начались репетиции в главном зале. В момент, когда музыка начинала заполнять залы и коридоры Нойншванштайна, почтительно стихал раздражающий шум ремонта. А я быстро расправлялась со своими обязанностями и пробиралась на третий этаж, где в одной из неприметных комнат, пыльной и темной, было крохотное наблюдательное окошко.
Не первый ряд, но вид открывался роскошный, так что появилась прекрасная возможность бесплатно наблюдать за представлением. И этот секрет невзначай открыл мне Рэгги, когда я в очередной раз наводила порядок на пустынном третьем этаже, где шли основные реставрационные работы.
Елка нещадно сползала с плеча, и я остановилась, чтобы поправить свою праздничную ношу, призванную вселить в мое сердце крупицу радости и счастья, а за одно и передохнуть.
По дороге я шла, глядя исключительно себе под ноги, будто завороженная, но представляю себе, какое это было зрелище со стороны. Хоть «отверженных» снимай очередной ремейк. Ну, или «ходячих мертвецов»… Правда, в последнем случае, мне стоило только еще безвольно приоткрыть рот и немного тянуть ногу.
Каламбур мыслей, принимал в мешанину все новые и новые образы, и я догадалась, что до помешательства осталось совсем немного, а потому, следует очистить голову. План казаться ненормальной и отчужденной, чтобы не нажить себе врагов среди местного населения, провалился с треском. Более того, латентная придурковатость, довольно тепло, принималась в немецкой глубинке.
Благо, что сзади послышался рев двигателя, и я обернулась посмотреть, кого еще несет в замок с утра пораньше.
Новых лиц не предвиделось, а потому за лобовым стеклом, припорошенном по краям снегом, я увидела красивое лицо Агнес Мунд. Женщина явно узнала меня и недобро усмехнулась, после чего, задние колеса крутанулись и вверх взмыли фонтаны снега. Автомобиль резко дернулся в мою сторону, словно его занесло на обледенелой дороге.
Благо, что мне было куда отскочить, но в следующий же момент, меня обдало прессованным снегом с ног до головы, и явно довольная собой фрау Мунд унеслась прочь.
– Сволочь! – прошипела я, замерев на месте от такой наглости и чтобы хоть как-то успокоиться, принялась с силой себя отряхивать, попутно придумывая самые изощренные способы, которыми можно было бы прибить эту стерву.
Это всегда помогало выпустить пар. А вспышка злости, потом обязательно тянула за собой угрызения совести – я, ведь, не убийца…
Хладнокровие – вот главное требование к людям этой профессии, а у меня, что ни день, то руки трясутся или от страха, или от негодования. И хотелось бы сказать, что ко всему привыкаешь, но нет! В этом неблагодарном деле тоже есть предел. Однако, как видно, я своего еще не достигла.
Привыкла же к тому, что Рэгги тяжело дышит мне в дверь по ночам. Даже, утешилась мыслью, что если кому и вздумается пришить меня ночью, то этот неудачник наткнется, сначала, на, во всех смыслах, огромную проблему в виде высокого косматого мужика. Некоторое время, эта мысль вызывала во мне нервную улыбку, а потом, ей на смену пришла другая – куда более занятная.
Мотивы Рэгворда были, как на ладони – прямыми и железными, как арматура. Этот человек, вообще, не допускал двусмысленности и лицемерия, а потому я окрестила Полссона, чуть ли не самым честным и искренним на свете.
Сколько раз я ловила на себе его взгляд, тлеющий от подавляемого желания. И ведь, если Рэгги хотел секса, он просто ехал в ближайший публичный дом и покупал его – без лишних хлопот и обязательств, только потому что ему была надо. А после признания, что я похожа на его бывшую, эта потребность резко дала по тормозам и крутанулась в другую сторону, обретая в моем лице вполне конкретный образ.
Вопрос оставался только один – на сколько хватит у Рэгги терпения и самообладания, прежде чем всякие доводы уступят место его дикой, необузданной натуре?
Дилемма возникла и у меня. То ли вздыхать по призрачному Керо, который, по идее, мог давно меня забыть, или поддаться странному обаянию Рэгворда и создать себе, хоть ненадолго, подобие нормальной жизни.
Хотя, где я, где нормально?
Теперь настал черед усмехаться мне. Вот и отвлеклась! Поправив, взвалив елку, я мысленно послала на все четыре стороны обитателей Швангау и двинулась к замку с «прынцем». Новый Лоэнгрин в овчинном тулупе был не менее загадочным, чем его легендарный прототип и интуиция подсказывала мне, что лучше не копаться в его прошлом, если я не хочу нажить себе новые проблемы.
Надо было поторопиться, сракотень сракотенью, а Роджер сам себя не накормит!
9 глава
Авала чувствовала, как затекает ее спина. Ревматизм начал донимать женщину в ее сорок шесть, из-за того, что на протяжении десяти лет, она драила полы на нижних этажах дорогущего отеля.
Младший обслуживающий персонал сгоняли группами по десять человек в медотсек, для того, чтобы взять кровь на анализ. Перепуганные глаза с характерным азиатским разрезом, на лицах испуганных работников Гранд Хайятт, от этого казались чуть больше. Все, как один набрали в рот воды, и даже самые словоохотливые затравлено отводили глаза, разрабатывая в голове версии, которые хоть немного могли объяснить происходившее в отеле.
Леденящим душу ветерком прошел слух, что кто-то из постояльцев отеля заразился малярией. Но такой переполох не подняли бы от одного туриста…
Разве что, заразу подцепил один из тех, кто может себе позволить снять люкс.
У одного клиента-чудика, который, кстати, уже несколько месяцев жил в королевском сьюте, была команда из докторов. Он, даже, арендовал одну из частных лабораторий, где каждую неделю медики делали десятки анализов по крови и все из-за панического страха перед болезнями, которые кишели в Джакарте.
Покорно и безропотно, люди подходили к трем медсестрам, которые работали как на конвейере. В просторном зале, где обычно проводили утренние летучки, за каких-то полчаса стало невыносимо душно. На кондиционерах в служебных помещениях, руководство экономило. Но давка и жара, не так расстраивали Авалу, как осознание того, что полы, которые она вымыла в пять утра здесь, придется перемывать.
Женщина вздрогнула от того, как грубо всадили ей иглу под кожу, но промолчала, закусив губу. Жалобы могли только усугубить положение. В спину дышали куда более молодые и норовистые конкуренты, горящие желанием получить стабильную работу в отеле.
Кровь тонкой струйкой брызнула в пластиковую ампулу, когда емкость заполнилась чуть больше, чем на половину, молодая медсестра быстро вынула иглу и придавила место прокола ватным тампоном, проигнорирован просьбу перевязать руку.
– Чтоб вас всех! – процедила сквозь зубы женщина.
Тяжелой походкой, она пробиралась сквозь толпу к двери, которая вела на парковку для рабочего транспорта, и очутившись на улице, с отчаянием поняла, что разницы в температуре ожидать не стоило. Та же духота, в столь ранний час…
Внезапно, мимо, на бешеной скорости пронеслась машина скорой помощи. Санитары выскочили из задних дверей, чуть ли не на ходу и тут же распахнулись двери со стороны плавательного бассейна. Именно туда спускался один из грузовых лифтов.
Колеса каталки нещадно дребезжали по асфальту, а того, кто на ней лежал, практически, не было видно – столько народу в белых халатах облепило пострадавшего.
Доктор, стоявший у изголовья, аккуратно прижимал кислородную маску к лицу мужчины, который выглядел, довольно, скверно, но явно не был при смерти.
– Мы проведем все необходимое обследование, не беспокойтесь, господин, Оттерней, я уверен, что ничего серьезного.
Обрывки слов едва доносились до слуха Авалы.
На переднее сиденье, рядом с водителем, запрыгнул человек в дорогом, строгом костюме. Наверняка, телохранитель, чудя по наушнику, вдетому в его ухо. Он постоянно прижимал к нему руку. Создавалось впечатление, что мужчина говорит сам с собой. Носилки погрузили и под пронзительный вой сирены, машина скрылась за считанные секунды.
То, как носились с богачами, всегда возмущало Авалу. Этот, как пить дать подхватил простуду, а его уже на носилках увезли в больницу. Женщина потеряла бдительность и не заметила, как уронила ватный тампон. Прошло слишком мало времени и ранка не успела затянуться, руку, обильно заливала кровь.
– Да, что же это такое! – в сердцах воскликнула уборщица, с ужасом понимая, что ей придется еще и ступени перемывать. Как ни в чем не бывало, она подобрала вату и приложила обратно к ранке. Ни о каких инфекциях она не думала и тем более их не страшилась. Еще в молодости, бабка научила делать пасту из куркумы и черного перца, которая лечила, практически, любую хворь.
* * *
– Простите, сэр! Но по результатам обследования мы не можем дать определенного ответа. В крови не обнаружены возбудители. Могу, только предположить, что в последнее время Вы испытывали сильные эмоциональные перегрузки, которые и могли спровоцировать подобный приступ, – личный врач Виго выглядел крайне растерянным.
– Температура от стресса? Вы это хотите сказать?! – Оттерней редко срывался на подчиненных, зная, какой страх нагоняет на них его спокойный тон
– Переутомление и нервный срыв, одни из факторов, которые снижают иммунную систему организма, одновременно провоцируя головную боль, тошноту и как следствие лихорадку.
Тяжело вздохнув, Виго откинулся на подушку и закрыл глаза. Панический страх перед болезнями, преследовал его с детства. Когда он жил в Индии, каждый день, проходя по улицам он видел, как люди отхаркиваю кровь с мокротой, а бездомные неподвижно сидели на голой земле, покрытые струпьями, и кажется, уже не чувствовали, как в их язвах копошатся мухи и слепни. А те, кто спал, запросто можно было принять за живой труп. Правда, не так уж и редко, человек умирал посреди улицы, и только спустя пару дней, когда вонь от разложения плоти пересиливала запахи экскрементов, мочи и помойки, обнаруживалось, что бедолага отмучился.
– В отеле всех проверили?
– Да, сэр. Кухня, уборщики, посыльные… Чисто. За этим очень тщательно следят, – доктор постарался скрыть, что схлынувший гнев господина Оттернея, несказанно его обрадовал.
Как вдруг, взгляд Виго застыл, всматриваясь в вид за окном палаты частного диагностического центра.
– И Наин?
– Да, девушка отменила поездку в Чантабури. Ваши люди застали ее в аэропорту.
– Что она там забыла?
Доктор деликатно кашлянул в кулак и сделал шаг назад. Вопрос был адресован явно не ему. В просторной палате, царила прохлада, но человек, который вышел из тени, выглядел не менее измотанным, чем его хозяин.
– По просьбе господина Тийле, она должна была сопроводить семью шефа полиции к его матери, которая живет в Тайланде.
Мауро постарался скрыть свое недоумение, ведь раньше, господин Оттерней никогда не привязывался ни к одной из своих «спутниц». Хотя, в этом случае, не последовало обычной процедуры стерилизации новой пассии, и кажется, Виго не хотел заполучить Наин в качестве очередного сексуального трофея. С учетом всех фактов, оставалось признать, что впервые за все время, Виго испытывал очевидно дружеские чувства к особе женского пола. Что вызывало особую тревогу относительно девушки. Она, явно представляла собой угрозу и могла втереться в доверие специально.
– Она здесь? – как же четко слышалось облегчение в голосе Виго.
– Да. Уговаривать не пришлось, когда она узнала о Вашем состоянии. Позвать?
Горькая полуулыбка некрасиво исказила лицо Оттернея, когда он почувствовал, как внутри растекается знакомая волна возбуждения и собственничества. Запугать женщину угрозами, подкупить, или просто взять силой, все это давно уже потеряло краски и теперь предстоящая разлука с этой нимфой, оказалась как нельзя кстати, чтобы хоть встряхнуть протухшую трясину, которая плескалась глубоко в душе.
– Нет. Отпусти. Она еще вернется. И да, Мауро, созвонись с нашими друзьями из ФБР. Они явно набивают себе цену или тянут время. Проклятые ублюдки, все не решатся, под кого лечь! Давно уже должны быть результаты по схеме трафика. Выясни, что там.
– Но у Вас до сих пор нет ни одного вещественного доказательства о причастности Сомерсбри. С его-то списком заслуг и…
– Связями папаши…. Да, черт побери! Я в курсе! Но я не идиот, чтобы спокойно сидеть и ждать, когда он в очередной раз подставит чужую шею, а точнее, на этот раз, мою, чтобы кинуть кость этим продажным правохранителям. Неспроста он не подпускает к себе никого и держится в тени. И ширма роскошная – никто не покусится на благодетеля.
– Людей из ФБР не интересуют голословные обвинения. Хотя, возможно, уловка, чтобы выведать более конкретные факты.
– Нет. Рано! Позвони Вальтеру, пусть приостановит покупку акций, на две недели. Не стоит рисковать, даже если дело близится к финалу. Когда, делишки Сомерсбри выйдут наружу, даже без доказательств, он потеряет миллионы. Никто не захочет быть вовлеченным в волокиту разбирательств по поводу наркоторговли. Эти чистоплюи сбросят с себя акции, а мы подберем. Всего за какой-то месяц, я полностью приберу дела Габриэля к рукам. В ФБР даже не успеют опомниться.
Виго хищно улыбнулся, позабыв на несколько минут о том, что буквально сводило его с ума – внезапная болезнь.
Бальзамом на душу проливалось осознание того, что дележка огромной империи Сомерсбри пройдет далеко не равными частями. Часть бизнеса, который затрагивал несколько крупных фармацевтических, транспортных и строительных компаний, была обещана американцам. По сути, производилась только смена руководства, ведь только там можно было подняться туда, куда Габриэль, казалось, бы перекрыл все лазейки. Но Оттерней чувствовал, что этот зажравшийся тип просто не хочет делиться и эти бредни про помощь странам третьего мира, филантропия, гуманитарная помощь и разработка новых вакцин, были золотым дном, которое подпитывалось деньгами от продажи наркотиков.
– Да, господин Отерней.
* * *
Человек в черном, стоял на мосту Марии. Днем здесь было не протолкнуться. Каждый турист, который приезжал полюбоваться на замок, быстро испытывал разочарование от величественного строения, которое успело окутаться в мыслях флером романтики, а на деле оказывалось, что суета и желание немцев заработать на каждом шагу, разочаровывали куда больше. И только роскошный вид на замок с площадки, почти на самой вершине горы, спасал положение.
Хорошо, что ночью проход сюда закрывали. Далеко за полночь, Финис занял пост для наблюдения, ощущая, как внутри растекается знакомое спокойствие.
Так было всегда, когда начинался первый этап претворения нехитрого плана в действия. Сперва – наблюдение, затем сбор информации: как лучше проникнуть на объект, каким образом покинуть, как можно незаметнее. Сейчас нужно было учесть особенности ландшафта местности. С трех сторон Нойншванштайн окружала пропасть и лес. Единственный вход хорошо охранялся.
Поднеся к глазам бинокль, в котором можно было измерить расстояние с разных точек, Финис рассчитал высоту от окон, где проходили основные работы по реставрации замка и куда доступ имели только строители, а также от более низкого уровня, где толпами ходили туристы и можно было смешаться с толпой.
Через несколько минут, когда в голове начали вырисовываться детали и вопросы, требующие уточнения, бинокль сдвинулся, буквально на сантиметр вправо и замер, в направлении окон жилого корпуса, где по подтвержденным данным находилась цель.
Человек в черном, практически, не чувствовал холода, будучи хорошо экипированным. Как по расписанию с темно-серого неба, которое было устлано тяжелыми графитовыми облаками, несущими в себе снег, повалили широкие белые хлопья. Следы, которые он оставил по дороге сюда, запорошит за считанные минуты. Это хорошо.
Но снег был основной проблемой. Крайне важным было покинуть Швангау незамеченным. Пост охраны можно обойти только одним путем – воспользоваться альпинистским снаряжением и спуститься по стене, до дна ущелья. Обогнуть замок и выйти на дорогу за горой. В лесу можно будет спрятать мотоцикл, но проблема оставалась в том, что следы на снегу не дадут нужной форы. А потому, придется дождаться первой оттепели.
Эту заминку Финис планировал использовать с умом и до мельчайших деталей продумать, как добраться до цели и обставить все, по запросам клиенат, а потому, придется сходить на экскурсию.
Под черной лыжной маской, шевельнулись губы, медленно, растягиваясь в улыбке. Как жаль, что это будет последнее задание.
Сколько раз Финис напоминал себе, что жадность до добра не доведет. Именно она губила самых талантливых киллеров, заставляла соглашаться на все более сложную и опасную работу. К тому же, возросший интерес со стороны спецслужб не сулил светлых перспектив на неблагодарном поприще убийцы. Более идеального момента, чтобы уйти со сцены, как после выполнения заказа на Фаррот, трудно было себе представить.
Тем более, что сделка с Отернеем дурно пахла. Финиc было известно, о слежке в Джакарте, правда, слабо организованной, но все же… Это заронило серьезную уверенность, о том, что даже если голова Фаррот перекочует в руки Виго, то сразу после этого, последует попытка избавиться от последнего свидетельства злого умысла против главного свидетеля в громком деле о наркотрафике.
Поэтому, доказательство выполненной работы, Виго получит через курьера, а в случае невыполнения обязательств по оплате, Финис быстро исправит положение, благо, что репутация бежала вперед. То-то будет потеха!
Сколько сил уходило на то, чтобы изменить внешность, потому что вездесущные камеры видео наблюдения могли быть подключены к программам по распознаванию лиц Интерпола и ФБР. С десяток раз потенциальные клиенты оказывались переодетыми агентами спецслужб, а потому пришлось выработать едва ли не несколько планов к отступлению, предвидя самые невозможные направления развития событий. Из предосторожности, Финис изучил язык глухонемых, чтобы заставить путаться в догадках, даже, по поводу его пола. К тому же, в совершенстве овладел испанским, французским, немецким, ивритом, малайским, а сейчас весьма тяжело шло изучение русского.
Чтобы изменить внешность в ход шли элементарные уловки вроде одежды и париков, порой приходилось менять походку, горбиться, сутулиться, хромать, носить специальную обувь на платформе, чтобы никто не мог точно описать рост.
Беспрепятственный въезд в десятки стран обеспечивалось вполне официальным двойным гражданством и наличием полудюжины паспортов на фальсифицированные личности.
Поэтому, уже давно дело было не в деньгах. Только занимаясь очередным «заказом», можно было абстрагироваться от обыденности, обыкновенности, скуки и пустоты внутри. Не смущали лишения, а азарт погони и преследования, заставляли дорожить каждой минутой жизни, наполняя смыслом. Подобного ощущения эйфории не могли принести ни возможность купить все что душе угодно, ни роскошный дом на побережье Средиземного моря, несколько квартир в крупных городах по всему миру, коллекционные автомобили, сборка которых производилась вручную, самые дорогие деликатесы, алкоголь, развлечения – сколько бы Финис не погружался в развратное пиршество, ничто не могло помочь достигнуть удовлетворения.
Так что, можно не торопиться. Наниматель дал понять, что его интересует только результат, а время не имеет значения, и как минимум полгода, были в запасе. И учитывая тот, факт, что карьера на этом заказе будет завершена, стоит приготовить нечто из ряда вон выходящее и изменить почерк.
– Да, – вырвалось шепотом из горла убийцы, с едва заметным придыхом, словно человека охватила дрожь экстаза.
Это будет единственный случай, когда ни у кого не останется сомнений, что человек был лишен жизни не в результате несчастного случая. Как и пожелал заказчик.
Финис не имел привычки осуждать мотивы клиентов, впрочем, у этого человека напрочь отсутствовало и чувство жалости к своим жертвам, ведь в конечном итоге, преследуемая цель оправдывала все жертвы. Однако трудно было не оценить изощренность моральной пытки, которая была уготована Фаррот – своими глазами увидеть страшную смерть собственного ребенка. С этим мало что могло тягаться по жестокости.
– Оправдывает любые жертвы, – задумчиво протянул человек, не спеша спускаясь по заснеженным ступеням, которые вели к тропинке, прочь от моста Марии. В голове вспышками появлялись части пазла, из которого сложится финальная картина: три пули, обманный маневр, быстрый спуск по отвесной стене в пропасть, драматичная авария в случае попыток спасти жертву с непременным отказом тормозов и возгоранием. Возможны случайные жертвы.
– «Максимум одна-две…», – флегматично пронеслось в мозгу убийцы.
Никто и не заметит, что виновник трагедии продолжит наблюдать за развитием событий со стороны. Нужно будет убедиться, что программа охраны свидетелей не является многоуровневой операцией, в которой основной целью является поимка неуловимого киллера.
Как раз что-то решится с самим господином Оттернеем. Хотя, нет! Уже решено. Останется только расставить все по своим местам.
Почти два месяца ушло на то, чтобы разыскать хоть какую-то информацию о девушке по имени Рушави и ее ребенке. Не удивительно, что Виго сдался, когда его поиски потерпели неудачу. Она сменила касту, отказалась от фамилии, оставив только имя, и то сократив до Руши. История, каких пруд пруди в Индии.
