Текст книги "Прощай, Лоэнгрин! (СИ)"
Автор книги: Voloma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)
Фрау Гроссмахт скрылась в проеме двери, я последовала за ней и очутилась в длинном коридоре. Снова звякнули ключи, и пройдя несколько метров, женщина остановилась около узкой железной двери, отперла ее и пригласила меня жестом взглянуть, указывая на полупустую поленницу.
– Бруски небольшие, сухие, а потому особых проблем с тяжестью у Вас не будет. Если глаза меня не подводят…
Фрау захлопнула дверь, но вдруг замерла, когда услышала звук разрываемого пакета.
Я плюнула на этикет и такт, достала свою новую куртку и с блаженным видом напялила ее. Обновка была мне слегка великовата, но долгожданное тепло растянуло мои губы в довольной улыбке, не в пример изумленному лицу Элеонор.
– Идемте, я покажу Вам мастерскую.
Еще два десятка шагов и из едва освещенного коридора я попала в просторное помещение, уставленное верстаками, полками с инструментами и широким, закопченным камином. Здесь творился полный хаос, но очевидно, что работавший здесь мастер требовал идеальной чистоты. На полу я не заметила ни соринки.
– Рэгворд сам распорядится на счет времени уборки, и настоятельно рекомендую не перекладывать с места на место его инструмент.
Я чуть не упала, когда услышала в железном, монотонном голосе нежные нотки.
– Те же рекомендации относятся к каждому предмету искусства в основной части замка, где представлены многочисленные экспонаты в неизменном виде. Помимо картин, мебели, оружия, гобеленов и посуды, запрещается прикасаться к скульптурам и даже деревянной отделке стен во всех залах и комнатах. Не смотря на должность уборщика, на вас накладывается огромная ответственность, фройлин Диони. Не советую относиться к своим обязанностям легкомысленно. Весь комплекс снабжен обширной системой видеонаблюдения. Вы все уяснили?
– Насколько я понимаю, мой предшественник наломал здесь дров, – поленница так и стояла у меня перед глазами, а потому я не удержалась от шутки.
– Именно так! Неудачная попытка завести интрижку. Я не потерплю, чтобы замок превращали в декорации для мыльной оперы! Личную жизнь прошу перенести за два километра от сюда.
– Меня это не интересует, фрау Гроссмахт. К тому, же я собираюсь остаться жить именно здесь.
– Не в гостинице?! – впервые за время нашей беседы, лицевые мышцы Элеонор претерпели заметную метаморфозу, а бесцветные глаза посмотрели на меня с самой настоящей злостью. – Позвольте напомнить, из удобств, в замке, только биотуалет. Не отапливаемый. Один на всех.
– А где все моются?
– Практически у всех, есть жилье в Швангау или близлежащем Фюссене. Не думаете же Вы, что мы здесь постоянно с супругом живем? Это исключение на время реставрационных работ.
– А когда они заканчиваются?
– Приблизительно в марте следующего года. Уборкой надлежит заниматься до или после открытия замка для посещения. Это уже на Ваше усмотрение. Остальное время считается свободным.
Негодование фрау росло на глазах. Мне не нужно было особо гадать о том, каким способом можно было «обезвредить» этого огнедышащего дракона, который всем сердцем не хотел делить свое роскошное место обитания с кем бы то ни было.
Элеонор Гроссмахт можно было доконать шутками и хорошим настроением. Я знала такой тип людей, которые не чувствовали себя в своей тарелке, пока окружающие поголовно не были ввергнуты в уныние и депрессию.
– Решено! Останусь здесь. С гигиеной я как-нибудь разберусь! Не каждый день выпадает возможность поселиться в настоящем замке!
Мы снова очутились в длинном коридоре. Прекрасно понимая, какие неудобства могут меня подстерегать в качестве последствий принятого решения, я упорно не хотела отступать. В этом месте, можно прекрасно укрыться, тем более, что единственным новичком здесь была я. А это был главный критерий для того, чтобы начать подозревать любого человека в том, что он может быть убийцей.
Навряд ли, Финис заранее заявится куда бы то ни было, чтобы поджидать меня, потому что место дислокации выбирается спонтанно.
В деревне, каждый день прибывают сотни туристов, среди которых профессионалу затеряться ничего не стоит. А здесь в пик посещения, я буду отсиживаться в уединении. Да, было десятка три строителей и нужно будет к ним внимательнее присмотреться, что куда проще, чем следить за сотней новых лиц.
Тревожные мысли разыгрались в голове не на шутку. Помимо воли, выстраивался план действий: разведать местность, чтобы найти лучшие пути отступления, выучить наизусть расписание каждого вида местного транспорта. Замок окружал густой лес, а значит, надо было разведать путь сквозь него и подумать о средстве передвижения, если появится необходимость уносить ноги. Ситуацию осложнял тот факт, что в замке был один единственный вход и выход.
Блаженное тепло окутало мое ослабшее тело, и желание подыскивать способы «обезвреживания» фрау Гроссмахт, притупилось. Бесцветное лицо Элеонор обдало меня холодом. Здесь, явно не жаловали посторонних. Она развернулась на пятках и снова вышла во двор.
До этого момента я никак не могла понять, что меня в ней настораживает помимо очевидной нелюдимости. Но вот, на несколько секунд злосчастный перфоратор смолк и ни один звук не нарушил возникшей тишины. Фрау Гроссмахт двигалась абсолютно бесшумно, несмотря на тяжелую поступь и чеканку шагов, ее не сопровождал ни один запах: духов, мыла, дезодоранта, стирального порошка от одежды или копоти от упомянутых многочисленных каминов, разбросанных по замку.
Долгое время я вырабатывала в себе привычку замечать то, что люди несут на себе помимо очевидных привычек, множество довольно шумных и бессознательных. Но запахи говорили о них куда более красноречивее и служили неплохим предостережением.
В Лондоне, работая в кафе у турков, я могла отличить хозяина заведения Гасура от его старшего сына Нерба, с закрытыми глазами. От первого едва заметно исходил кисловатый запах квасцов, которыми пользовался мужчина, потому что ни одно средство не могло избавить его от едкого запаха пота и чистоплотный человек боролся за сохранность обоняния окружающих всеми доступными ему способами. А Нерб был заядлым курильщиком и его волосы, казалось, были навсегда пропитаны сигаретным дымом.
От Хильды Гроссмахт за километр несло изысканными духами, которые девушка, очевидно, не экономила. И когда, ранним утром, в кромешной темноте она вела меня в комнату, я слышала, как непроизвольно пристукивают ее зубы, что было явным признаком легкой неврастении.
Я не бредила, мой нос отложило на морозном воздухе, как я догадывалась, до первого же теплого закутка, куда я непременно забьюсь, когда меня отпустят с «инструктажа». Элеонор Гроссмахт была невидимкой в плане звуков и запахов.
– В таком случае, работодатель предоставит Вам бесплатные завтраки и дополнительные денежные средства на продукты питания. Возможности изменить решение у Вас не будет. В местных гостиницах катастрофически редко бывают свободные номера эконом-класса, по объективным причинам.
Едва поспевая за фрау, я вытирала слезы, которые катились по лицу от яркого солнца и пронизывающего ветра, сушившего мне глаза. Представляю, как убого это выглядело со стороны. Тем не менее, я снова обвела взглядом чудесную панораму высоких белокаменных башен, растягивая рот в улыбке. Не терпелось оглядеть его целиком и полюбоваться на чудесную панораму долины, которая лежала у его стен, как на ладони.
Я буду жить в старинном замке! Внезапно, рядом взревела циркулярная пила, и рой искр вырвался на свободу, когда двое рабочих, в защитных прозрачных масках начали распиливать длинный швеллер.
Камуфляжная куртка унисекс превратила меня, практически в невидимку. Пока мы шли через весь двор к кухне, ни один из десятка работяг на меня даже не взглянул, и я вздохнула от облегчения. Красавец – байкер куда-то запропастился.
– Разумеется, сегодняшний завтрак Вы пропустили! – ровный голос прозвучал сухо, без тени сочувствия, но с хорошо различимым злорадством.
– А во сколько он был?
– В семь тридцать утра.
– Ну, не беда! Схожу в деревню, там и подкреплюсь, за одну затарюсь в магазине! – мой наигранный оптимизм был не убиваем.
– Мне не нужны голодные обмороки, – оборвалась женщина мою легкомысленную браваду. – Хильда, не сочти за труд, сообрази завтрак, для уборщицы. Аванс для Вас перечислят завтра, я выдам деньги под расписку.
На слове «уборщица» меня одарили самым пристальным взглядом, будто проверяли на слабо чувство гордости. Но я давно посадила этого пса на крепкую цепь и ответила самой идиотской улыбкой. Пустой желудок протяжно завыл.
– Без проблем! У меня есть кое-какие сбережения. Сегодня продержусь! – быстро проговорила я и снова чихнула.
– О Боже! Ты совсем расклеилась! Пойдем! Папа оставил гренки, сейчас чайку заварим и подлечим тебя сподручными средствами, – Хильда не скрывала, что мой вид ее крайне веселил. – Ты на мужика похожа в этом наряде! Капец!
– Я, вообще-то, в аптеку собиралась сходить.
Просторная кухня в лучших средневековых традициях поражала четырехметровым потолком и гигантским воздуховодом, под которым были расположены каменные печи.
– Какая аптека?! Поверь мне, подруга, лучшее средство от насморка, это хорошенько пропотеть.
Современный широкий серебристый холодильник, совершенно не вписывался, если не уродовал внутреннее убранство. Хильда распахнула дверцы и выставила на стол кусок сливочного масла в пергаментной бумаге, тонко нарезанную колбасу и бутылку пива.
– Это что? – я покосилась с сомнением на последнее, но девушка отмахнулась.
– Армагеддон!
– Как конечный результат, не сомневаюсь. Фрау Элеонор не особо обрадуется, если от меня будет разить перегаром в первый же день.
Но моя новая знакомая только хмыкнула в ответ, достала из шкафа жестяной ковшик, откупорила бутылку, вылила ее содержимое в емкость и поставила на плиту.
Приятный слуху треск поленьев усилился, когда девушка открыла железную створку печи и подкинула пару увесистых брусьев в топку.
Через пару мгновений в ковш была добавлена щедрая порция черного перца и пучок засушенных трав. Когда от чудо-напитка стал подниматься пар, Хильда достала огромную бульонницу и наполнила ее «лекарством» до краев.
Я заняла место за длинным деревянным столом, через минуту став счастливой обладательницей вполне приличного завтрака и сомнительного антипростудного средства. Тарелка с колбасой и гренками с маслом радовала особо.
– Тут главное чем-нибудь жирным закусывать. Выпить надо все, потом пойдешь в свою комнату, укроешься одеялом и отлежишься, пока не придешь в себя.
Не задавая лишних вопросов, я взяла кружку в руки, от чего конечности тут же согрелись. Питье быстро остывало.
Первый глоток заставил меня покраснеть до малинового цвета, во рту все вспыхнуло огнем, а лоб прошибло потом, но вовсе не из-за острого перца. Пиво оказалось жутко крепким.
– Да, детка. Шестьдесят пять градусов! Нам тут и самогон не особо нужен! Боже, храни шотландцев! – Хильда потешалась надо мной во всю, а я окончательно утвердилась в мысли, что эта женщина не дружна с собственной головой. – Пей, пей! Швангау на сегодня отменяется! Завтра я устрою тебе экскурсию.
В полушоковом состоянии я метала с тарелки колбасу и гренки, практически, не ощущая их вкуса. Всю бульонницу я осилить не смогла, потому что и от половины порции меня развезло, как школьницу на выпускном.
Бормоча отборные ругательства, моя новоиспеченная подруга, перекинула мою руку себе через плечо и поволокла на третий этаж по злополучной лестнице. Последней мыслью, которая промелькнула в моем мозгу было, то, что сейчас меня можно было спокойно скинуть в пропасть или придушить, окажись моя благодетельница безжалостным убийцей. Но вместо этого, девушка уложила меня в постель прямо в куртке, сняла ботинки, поморщив нос от убойного аромата, в подарок от лондонской канализации и весь ансамбль укутала стеганым одеялом.
– Первым делом, отведу тебя в термы! Нельзя тебя одну отпускать к этому сброду. Какой бы умалишенной ты не казалась, но интуиция работает на ура! Остаешься жить здесь? Отличный выбор! Тебя стопроцентно назовут чокнутой, хотя, это уже местная традиция, в отношении нашего семейства. Не ворчи…. Потом расскажу. Долгая история. А вот, в первый же день портить впечатление от нашего дивного местечка – поганая идея! Еще успеешь! Это вопрос времени. Об нас с мамой местные зубы сломали, а тут свежее мясо, правда, с душком! Диони, от тебя несет, хоть в окно выпрыгивай! Ты уж извини, но, подруга…..Такое впечатление, что ты была по колено в дерьме! Всех ухажеров мне отобьешь такой вонью. А мамуля, про удобства сообщила? С водой тут напряг! Ну, если не окажешься стервой, пущу тебя к себе выкупаться. Ага, точно! Надо будет у тебя на трезвую спросить, чем ты болеешь. Все-таки Лондон…! Это что и все твои пожитки? Капец! На твое счастье, что у меня магазин. Подкину тебе шмоток со скидкой. Что совсем уже отключило? Слабенькая ты… Да, наш Рэгворд мужик крепкий и пиво у него под стать. Не забыть бы, восполнить пропажу, он и по шее может дать, если под горячую руку подвернешься. Ладно. К вечеру будешь, как новенькая! Да, провались пропадом, твой варежки, сколько раз можно выпадать?! Ну, спи, спи…
Сквозь непрекращающийся словесный поток, я почувствовала, как Хильда, запихивает мне что-то за пазуху. Мои грандиозные планы внезапно рухнули. Потолок кружился волчком, стоило хоть немного разомкнуть веки, а язык перестал слушаться окончательно. Тело окутало невыносимым жаром и через несколько минут, я провалилась в забытье. Где были мама и Сьюзи.
4 глава
Не помню, когда в последний раз я спала так крепко. Из забытья меня вернула, как ни странно, абсолютная тишина.
В городе такого не бывает. Просто, чудо какое-то!
Впрочем, я почти сразу вспомнила, где нахожусь и это вызвало улыбку. В комнате было холодно и едва уловимо пахло гарью, от прогоревших в камине поленьев. Толстое одеяло и торчащие из-за пазухи перчатки перекрывали большую часть обозрения, и пошевелившись, я поняла, что одежда, прилегающая к телу пропитана потом.
Я забарахталась, как черепаха, перевернутая на панцирь, чтобы дотянуться до молнии куртки и расстегнуть ее, но тут же брезгливо поморщилась, когда эта манипуляция увенчалась успехом.
К запаху канализации, добавился еще более резкий – от пота. От того, я не сразу поняла, что в голове прояснилось, а нос свободно дышал. Резко сев на кровати, я мысленно поблагодарила Хильду, за то, что помимо прочего, она сняла с меня грязные ботинки.
Прекрасное чувство, которое посещает любого человека, который хорошенько выспался, переполняло мое тело, несмотря на то, что на часах едва перевалило за шесть утра. А потому, с чистой совестью и невероятной благодарностью новой знакомой, я поднялась с постели, сделала глубокий вдох и опустилась на пол, оперевшись на руки.
Нелюбимый набор упражнений – отжимания на руках, планка, приседания и растяжка, вот уже, как десять лет, были моими верными спутниками, которые помогали худо-бедно держать форму. Замедленный метаболизм был моим бичом, а пристрастие к сладкому – проклятием.
По поводу последнего, я не могла не оценить вселенскую иронию, будто личная воплотившаяся сказка, ворвавшаяся в мою невеселую жизнь, наконец-то расставляла все по своим местам.
Я невероятно злилась на себя из-за бездарно потраченного накануне дня, а потому упражнения шли куда более резво, чем могло быть со столь неясной головой. Будь неладен этот «армагеддон»! Одышка появилась куда позже, чем я предполагала, лоб взмок и злополучный спортивный костюм, грозил оказаться на свалке, будучи буквально пропитанным едким запахом немытого тела.
Я поднялась с пола и выглянула в окно. Небо едва посветлело, а потому можно было выбраться на разведку. Вчера, краем глаза, я заметила на кухне довольно большой пластиковый таз. Может быть, удастся подогреть воды и навести чистоту, а потом, выстирать грязную одежду.
Как обычно, перед тем как прогуляться по малознакомой территории, я мысленно воспроизвела маршрут следования, чтобы не заплутать – цепкая память выручала меня не раз. Замерев на секунду перед дверью, я потянула ручку. Стиснув зубы, поняла, что та не была заперта.
Заходи, убивай!
Проклятье!
В темноте я кое-как спустилась вниз, где прислушалась к звукам – тишина. Лишь изредка подвывал ветер, напевая унылый мотив сквозняка. Еще несколько шагов по коридору внизу и я очутилась на кухне.
В столь ранний час особо не рассчитываешь с кем бы то ни было столкнуться, но надежды не оправдались. Толстые стены замка слишком хорошо скрадывали чью-либо бурную деятельность.
Там был всего один человек. Мужчина.
Мой мозг лихорадочно принялся сканировать возможно потенциального убийцу, который…
С упоением жарил оладьи на широкой чугунной сковороде.
Невысокий рост, редеющие седые волосы на голове, очки в толстой темной оправе, теплый свитер и темные брюки.
Рядом с незнакомцем на столе стояла подставка с роскошным набором ножей. Будто почувствовав, что он больше не один, мужчина обернулся и я разглядела в приглушенном свете щербатое лицо, выдающийся во всех смыслах нос и добрые глаза.
– Аааа… Лора! Я прав? Нам не удалось вчера познакомиться. Хильда, как раз тебя укладывала….ммм…, в постель, когда я приехал с работы. Как самочувствие? Меня зовут Брон. Бронель Гроссмахт.
Конечно!
Повар-муж-отец, о котором упоминали накануне.
– Завтрак будет готов минут через десять. Присаживайтесь!
Он отвернулся, чтобы поддеть подоспевшие пухлые оладьи и сложить их аппетитной стопочкой на тарелке.
– Простите, гер Гроссмахт, но я хотела умыться. Если честно, от меня несет, так что любой аппетит отобьет! – я криво улыбнулась, продолжая помимо воли размышлять о слабых сторонах этого человека.
Он немного сутулился и явно был слаб зрением, а значит, здесь открывается широкий спектр способов, начиная с подножки, и заканчивая резким выпадом ребра ладони, чтобы раскрошить линзы и окончательно лишить соперника зрения. Потом, быстрое движение к ножам, или длинному полотенцу, которое висело на плече Бронеля, и можно спокойно добивать, повалив его на пол. Жертва не издаст и звука.
– Как раз кипяток подоспел. Я как знал, – добродушный голос вырвал меня из водоворота кровавых мыслей.
Шаркающие шаги пересекли кухню, послышался мягкий звук возни в подсобке и в широкий таз мне отмерили горячей воды.
– Лучше не разбавляйте холодной. Пока донесете до комнаты, уже остынет как надо! Тут главное не медлить. Супруга раньше семи не появится, я бы хотел показать Вам кое-что. Ранних пташек здесь не столь много. Пожалуй, только я. Каждое утро я поднимаюсь на верх длинной колоннады с маленьким термосом и пью кофе, наблюдая за первыми лучами рассветного солнца. Зрелище потрясающее. Жена и дочерью смеются надо мной, а я все не могу наглядеться за двадцать лет на один пейзаж. Составите мне компанию?
Въевшаяся в подкорку подозрительность выла на разные голоса, твердя, что Бронель Гроссмахт не был представлен мне лично. Этот мужчина вполне мог выдавать себя за супруга Элеонор. Даже на горячую воду в тазу я косилась с сомнением. Может она отравлена. Но в этот момент, потенциальный киллер зачерпнул кипятка из той же кастрюли и добавил себе в кружку, из которой что-то периодически потягивал.
– Я ценю уединение, но порой настигает желание разделись моменты прекрасного с кем-то. Супругу на встречу рассвета не затянешь, Рэгги уехал, Хильда лишена чувства прекрасного напрочь… Извините за настырность, Лора.
С виноватой улыбкой, Брон отвернулся, чтобы выложить очередную порцию подоспевших оладий.
– Так, я варю на Вас кофе?
Мой безумный образ жизни воздавался наконец сторицей. Чутье затаилось, прикидывая шансы, а вода в тазу, как видно, быстро остывала.
– С удовольствием, – я сдалась, понимая, что желание полюбоваться местными пейзажами затмевает инстинкт самосохранения. В конце концов, «дать по очкам» Бронелю я всегда успею.
Обернувшись с гигиеническими процедурами за каких-то четверть часа, я подхватила свою новую куртку, и наслаждаясь ощущением, которое дарила чистота каждого уголка тела, с неприлично довольным видом, вернулась на кухню.
Облаченный в теплый стеганый жилет, Брон с серьезным видом всучил мне две термокружки и кивнул на дверь.
– Надо пересечь двор. Благо, что уже занялись предрассветные сумерки.
Он деловито достал внушительную связку ключей, на ходу перебирая ими, и нещадно дребезжа, чем разрушал мои волшебные переживания. Вид величественных башен, снова манил взгляд. Я шла, не глядя себе под ноги, ориентируясь только на звук тихих немного шаркающих шагов гера Гроссмахта.
– Ах, да… Это реакция на ближайшие двадцать лет, – Бронель заметил, что я заломив голову не скрываю детского восторга от чудесного замка. – Я сам до сих пор не могу налюбоваться.
Я промолчала в ответ и только растерянно улыбнулась. Нежное незабудково-серое небо с нежным горошком мелких тающих звезд напоминали ранним утром мягчайший велюр, до которого, казалось, вполне можно прикоснуться, если добраться до самого высокого шпиля Нойншванштайна.
Мы дошли до длинного арочного коридора, где за дверью, в самом конце располагалась винтовая лестница.
– Хотя, пора бы уже… Звание старого сентиментального дурака приросло ко мне намертво.
Бронель резво поднялся на широкий проход на стене, ожидая пока я в полутьме догоню его. Пара дней без моей обычной физической нагрузки все же сказывалась. Почтение к моему спутнику возросло после того, как я поняла, что его дыхание намного спокойнее моего – сбитого и частого. Наконец-то добравшись до небольшого пролета, я подавила желание облокотиться о стену, лелея битву давней паранойи и спортивного интереса, от которых бы блаженно закрыл глаза в предвкушении, какой-нибудь именитый психотерапевт. Ведь меня явно вели на одну из самых высоких башен замка, с которой, при наличии определенной сноровки, человека можно было скинуть без особого труда. А я не особо уважала высоту.
Но внутренний конфликт был умащен тем, что я окончательно и бесповоротно согрелась, а кроме того выражение лица гера Гроссмахта заинтриговало окончательно, когда я увидела его профиль.
Мужчина застыл, глядя поверх каменных башенных выступов и я уловила в его взгляде то, что люди таят в себе на протяжении многих лет. След давней, трагичной тайны, которая старой занозой сидела в сердце. И только здесь мысли можно было отпустить, дать им вволю нагуляться, чтобы хозяин взял небольшую передышку, ибо эти послушные, старые псы преданно вернутся и потребуют обратно изжеванную кость сожалений.
– Я ни разу не видел море, а хотелось бы. Но мешает некое внутреннее убеждение, что я ненароком могу разлюбить вот это. Боюсь, что эту красоту может что-то превзойти, пусть даже многие называют великолепие этого замка нелепым.
– Разве это возможно? – чуть дыша, выдавила я.
– Все возможно в мире, где боготворят Симпсонов и рэп.
Тема мирового идиотизма давно бередила мой рассудок и смелое заявление я восприняла чуть ли не как вызов – молчать после таких слов было бы преступлением. Как ни как, нашелся единомышленник! Но глубокий вдох сыграл со мной злую шутку, я наконец-то подавилась ледяным воздухом, когда взглянула на раскинувшуюся перед глазами долину. С внутренней стороны правого предплечья зачесался крохотный кусочек кожи, на котором красовалась моя единственная татуировка – дядюшка Пекос из «Тома и Джерри». Тату было набито спонтанно в девятнадцать, и я долгое время срывала его от мамы, но когда она узнала, то долго смеялась и в итоге, даже похвалила за выбор. Песней «Крэмбоооооооон» в свое время я ее достала порядком.
Да, что же такое?! Воспоминания липли назойливо, причем самые душераздирающие. Еще пара мгновений моей личной истории в мыслях и Бронель будет слушать хлюпанье носа, вместо упоительной тишины.
Пейзаж затаился, прикрытый легкой дымкой морозного воздуха, радуя прекрасной палитрой приглушенных оттенков. Деревня Швангау выглядывала россыпью терракотовых крыш, застрявшей на тонкой паутине переплетенных дорог. Сизый бархат густого хвойного леса шептал старинные легенды, которые напрочь не слушали большинство людей за щелчками фотоаппаратов. Это чудо было доступно только ранним пташкам, которые знали, как прекрасна тишина.
Бронель шумно отсерпнул кофе как раз в тот момент, когда на мои глаза уже наворачивались слезы. Не знаю, сколько я стояла, вот так, разинув рот.
– Лора, поберегите здоровье, Ваша вчерашняя простуда может вернуться, – гер Гроссмахт опасливо поглядывал на меня с долей одобрения. Как ни как, мы простояли в полном молчании минут двадцать.
– Как хорошо, что Вы не скрываете своего удивления. Не люблю людей, которые цепляясь за желание показаться всеведущими и скучающими, игнорируют простую и одновременно гениальную красоту этого места.
«Может ли в список ценностей убийцы входить наслаждение подобным зрелищем?»
Внезапная мысль заставила меня содрогнуться от тоски, взгляд потяжелел и я нехотя опустила глаза. Когда, а я настаиваю именно на этом слове, все закончится обязательно обращусь к специалистам, чтобы меня отучили слышать в каждом звуке тихую поступь смерти.
– Какая красота! – перебила я свои невеселые мысли.
– Подождите, скоро снег выпадет…, – Бронель поджал губы, будто сдерживал свои эмоции из последних сил. Затем он с видом знатока пару секунд внимательно осматривал край неба, сливающегося с горизонтом. – Снегопад накроет долину в ближайшие дни.
– Метеоканал смотрите?
– Колени скрипят, как деревяшки, – этот невероятный тип рассмеялся и закашлялся одновременно. – Да, чудесная пора и одновременно отвратительная.
Бронель тихо и сочувственно цыкнул сам себе.
– Вечно какая-нибудь беда приходит с непогодой в зиму.
Я нахмурилась и вполне бы ощетинилась, если бы у меня была шерсть по всему телу, услышав в словах мужчины не то угрозу, не то предупреждение. Паника на задворках сознания истерично тряслась, дурным голосом вопя: «Ага, я же говорила!»
Опасливо посмотрев вниз, я тут же почувствовала, как кружится голова. Отвесная стена была слишком идеальной дорогой в пропасть.
– А что, здесь много несчастных случаев? – тон моего голоса сейчас был едва ли не холоднее ледяного воздуха.
– Конечно! Туристический маршрут в основном пеший, а толпу не пугают сугробы. Ничего не скажешь, дороги у нас расчищают довольно быстро, но никто не отменял старые добрые ушибы и переломы от тривиальной неосторожности. Люди в наших местах меньше всего смотрят себе под ноги, – Бронель произнес это чуть не с гордостью и я поняла, что человек просто делится со мной наблюдениями, пытаясь по доброте душевной предупредить о возможных опасностях.
– А когда снег сходит?
– В начале апреля, по-разному бывает.
– «Со снегом уйду и я…» – промелькнула внезапная мысль. Не стоило удивляться тому совпадению, что фиктивный договор Лоры Диони истекал именно в апреле следующего года.
– Неужели каждый день Вы встречаете здесь рассвет в одиночестве?
– Не совсем, – Брон качнул головой и с удовольствием открутил крышку своего термоса. – Хильда была моим спутником довольно продолжительное время, пока окончательно не отдалась своей своенравной натуре и желанию поспать. К тому же у нашего семейства есть немало причин, по которым сводятся оскомины, глядя на Швангау. В первую очередь из-за его отдельных обитателей.
– Ложка дегтя? – задумчиво промямлила я поражаясь тому, что в столь райском месте кипят мелкие, гадкие страстишки.
– Куда же без нее?
Я машинально откупорила свой термос и осторожно сделала глоток кофе. Нос защекотал горячий ароматный пар. Необходимость поддерживать разговор в данный момент меня удручала.
– А сколько отсюда до Швангау?
– Почти четыре километра. Планируете сегодня посетить?
– Да, нужно кое-какие мелочи прикупить. Там же есть магазин?
– Есть? и я с радостью могу порекомендовать тот, который держит Хильда. Поверьте это вовсе не из корысти. Вы неизбежно столкнетесь с местными сплетнями о моей дочери и жене. Вас будут отговаривать заводить с ними дружбу или сочувствовать, если Вы проявите такт и пропустите мимо ушей подобные призывы. Но Хильда ощутимо снизила цены, что только на руку туристам, а потому ее дело процветает.
– А Вы не входите в перечень объектов для сплетен?
Брон насупил брови и встрепенулся, его выдающийся нос окончательно раскраснелся от холода, от чего неудачно выделялся на фоне харизматичного лица.
– Подкаблучник – мое второе имя и я ничего не имею против. Спорить с глупцами бесполезно! К тому же я единственный на всю округу, кому известен старинный рецепт охотничьей колбасы из оленины, над которой люди порой просто рыдают. Да, да! Не смейтесь, я своими глазами видел! Я с легкостью могу манипулировать людьми через желудок, так что делайте выводы сами, насколько они разумны.
– Охотно верю. Стыдно признаться, но горка оладий, которые вы готовили до сих пор стоит у меня перед глазами!
Простодушный смех тихо пробежался по пустынной вершине башни.
– Ах, старческий маразм и желание опередить события, – Бронель всплеснул руками и широко улыбнулся. – Лора, прошу, пусть сказанное останется между нами. Хильда, если узнает, поднимет меня на смех, а Элеонор – запросто сживет со свету. Просто не судите их строго…
Мы, молча, допили содержимое наших термосов. За эти несколько мгновений тишины, меня посетила внезапная мысль. Оказывается, я знала человека, которого подобная красота могла оставить вполне равнодушным – Керо. Один из самых странных людей, с которым меня когда-либо сталкивала жизнь.
Нашему знакомству вскоре должно было исполниться три года, но мой резко изменившийся образ жизни стал препятствием развитию каких-либо отношений, сомнений в которых не возникало ни на мгновение.
Этот мужчина боготворил человека, как уникальную единицу мироздания, был невероятно образован и молчалив. Навестив город, в котором я жила с группой докторов, приехавших на форум «Врачи без границ», он проявил инициативу и познакомился со мной, после чего спустя пару минут погрузился в столь глубокие раздумья, что я поздравила себя с еще одним знакомым-шизиком.
Вот только его глаза следили за каждым моим движением и эмоцией. Пронзительный взгляд едва ли не разъедал кожу, был лишен похоти и любопытства – только адски сильное желание не упускать меня из вида.
Кероан, а именно так звучало полное имя моего необычного друга – был координатором в международной благотворительной организации, которая спонсировала множество программ поддержки стран третьего мира. Легкий акцент с головой выдавал в нем коренного англичанина. Честно признаться, внешность его была столь же противоречива, но высокий рост и стройное тело, могли сбить с толка кого угодно, в купе с белокурыми волосами, зачесанными назад.
