Текст книги "Аристократ представляет (СИ)"

Автор книги: VladimirK

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

– Простите.

– Инцидент на границе с участием машины, родственной Автокомпу?

– Прорабатывается.

– Что с планом «дружба с Автокомпом»?

– Тут уже все готово. Его мы можем запустить. Дипломатический текст готов.

– Они точно откажутся?

– Там такие условия для нашего сотрудничества, что откажутся.

– Они отказываются от сотрудничества по Автокомпу, после этого мы устраиваем им трудную жизнь, законы пройдут через Гос Думу. Нам все равно – или дружба с нами или проблемы с властью. В любом случае Автокомп, который нам не покорился должен умереть.

– Это машина. Она не может умереть.

– Я люблю тебя, Бен, за то, что у тебя нет чувства юмора… Скажи мне еще кое-что. Посылка Витенберга дошла? Я в предвкушении.

– Мы отслеживаем ее с помощью треккера, она запакована, при ней специально обученные люди, не волнуйтесь, она прибудет к сроку.

– Никто не пронюхал?

– Это самый засекреченный проект! Мы контролируем все с самой запаковки. Наши агенты постоянно на месте…

– Скажи мне еще. А что этот поц будет делать с деньгами которые мы ему заплатили за эту посылку? Это немалым триллион долларов.

У верного слуги прорезались иронические нотки:

– Он надеется поправить благосостояние своей империи. Позвольте мне заметить, господин Председатель, я считаю, что вы переплатили. Эта игрушка не стоит таких денег.

– Игрушка? – задумчиво переспросил Беккер.

4. Ионов.

Сразу после событий на плотине и отличных последствий, когда мы уничтожили шайку головорезов и кучу роботов – естественно, настала тишина. Мы просто, не мудрствуя, уничтожили боевой актив противника. Однако расслабляться было рано. Противник как гидра, отрубаешь ему одну голову, вырастает три.

Наконец-то я вернулся в свою комнату в общежитии! Автокомп был разрушен, слежка пропала.

Как же я соскучился по моей «вазочке». Изящный предмет стоял на полочке моей комнаты, из коллекции Государственного Эрмитажа. Очень эта штука похожа на чайную чашку. Но в музее ее упорно назвали «вазочкой». Она принадлежала лично императрице Анне Иоанновне.

Материал, напоминающий нефрит – «каменное» стекло. Золотая крышечка, украшенная вензелем императрицы Анны Иоанновны и серебряными накладками с бриллиантами, в виде корон, была сделана позже западными ювелирами – прекрасная штука.

Эта чашка мне напоминала, что я аристократ.

А я стал посвободнее. Времени у меня было не много, нужно все успеть. Впереди обещали лето, а это значит сезон съемок. Нужно было продумать план и отдать на просчет всех деталей будущего сезона нашей информационной группе, с ее начальником – Эйтом.

Я не был специалистом по ИИ, как это бы это странно ни звучало. Рассадник я создал чисто с точки зрения практика и никогда особенно не предавался философии. Ну сделал и сделал. Мой ИИ оказался могучим. Ну и ладно.

Как оказалось в мире было очень много философов и без меня. И часто они были моими кинематографистами. К примеру Мерц и Элисбар.

Перепалка между ними произошла на совещании.

Мне как скорой помощи пришлось ехать. Я боялся, что станет вообще худо, как с нашим сценаристом Сашей, когда он взял заложников. Какая же все-таки это взрывоопасная штука – искусство!

Мерц утверждал, что люди – это всего лишь биологические машины. Главное – логика. Элисбар же все-таки имел восточный подход. И думал о душе.

Элисбар, который любил роскошь, но которого поставил на место Юра, вел такие речи о фильмах ужасов (и я натасканный Дэном склонен был согласиться): если герой свободен, он обязательно сделает что-то ужасное. Вот и вся философия всех фильмов ужасов на свете. Он должен повествовать скорее всего – о свободе человека, которую он готов использовать во вред себе. Неожиданно? Наш философский кружок мог выдать и не такое. В настоящее время ни для кого не была секретом правда о социальном статусе близких отношений: общество атомизировано, всюду царит дух отчуждения, в обществе расчленено так же и понятие любви. Мелодрама – это что? Как сбежались двое, цветочки, выпивка, постель? Романтика и лирика, а как же семья? Самопожертвование? Нет, это мелодрама.

Так часто бывало, что мои ведущие режиссеры принимались ругаться. Приезжал я и мы с удовольствием говорили о серьезных вещах, забыв про распри.

Мои актеры тоже продолжали чудачить. Хоть и иногда без злого умысла, а наоборот. У нашего Некрасова случился инфаркт, после разговора со сварливой женой. Спросите, кто не знает Некрасова Константина? Таких во всей стране не найдется. Я бы закрыл глаза на контракт, дал бы ему отдохнуть, так нет же, он потребовал съемок «по графику». Вся съемочная группа с замиранием сердца смотрела как он играет роль раздраженного человека в новой картине. А про себя наверное молилась. Лишь бы его сердце не подвело. А он полностью отдавался роли. Его, наверное, меньше всех смущали его болезни. Вот это самоотверженность!

Такими у меня были все. Собрались как-то сценаристы пивка попить в клубе, стали вместо дискача вчитываться в разные сценарии «Ромэо и Джульеты». Все же в курсе, что постановок этой книги уже за 100? Ну вот, они заводились все больше, пока читали. В результате смахнули пиво и писали свой сценарий сутки, не выходя. Я одобрил, сценарий – огненный, на вознаграждение я не поскупился.

У нас появились фанаты, которые считали себя посвященными и исследовали каждую секунду выпущенных фильмов. Не знаю, хвалится этим или плакать. Они же ведь нас будут донимать, почему сделали так, а не эдак… Короче, мы росли во всех отношениях.

Эйт, Юра и Вика вольготно устроились в моей общажной комнате. Мы только что обсуждали наши подвиги на плотине. Вика и не думала радоваться нашим успехам. «А что нам дальше делать?» – спрашивала моя боевая подруга.

Это была нормальная реакция человека, который не хочет физически исчезнуть.

Эйт взял слово:

– Мы не можем предотвратить их атаки. У них программисты даром хлеб не едят. Они быстро разобрались в некоторых наших технологических нагромождениях и внедрили эпизодические, но довольно успешные апдейты, которые скорректировали работу наших систем. Результат не хороший. – Он повторился: – Мы не можем прекратить их атаки, пока все мы включены. У техники управление может быть перехвачено в любой момент, если они найдут уязвимость. Мы делаем работу над ошибками, усложняем доступ, но у Беккера работают лучшие, к сожалению, у них получается. Они приспособили машинные ресурсы и рассчитывают новые возможности залезть в наши системы. Благодаря последним событиям мы ликвидировали их программные закладки и даже пожгли их оборудование. Но для Беккера с его деньгами нет ограничения по финансированию. Они все восстановят. Тут есть вариант. Отключить Автокомпы и всех роботов. Вернуться в 19-й век.

– И тебя выключить? – удивился я, надо признать, с сожалением. Уж больно хороший Эйт помощник. Безропотный, не то что Дэн. Хотя, Дэн тоже был в своем роде прекрасным помощником.

– Конечно.

Заговорил Юрка. Он был серьезен, что даже удивляло.

– Я знаю из отчетов, что вы сами довольно успешно атакуете их. Это уже огромное достижение. Беккер такого никогда не испытывал. Все властные структуры, все юридические организации всегда ложились под него. А сейчас – возник другой действующий мир, в котором валютой являются не взятки и угрозы, а качество программирования. Вы успешно держите оборону и совершаете атаки, да, мы пропускаем удары, но доля их влияния на новую реальность Автокомпов и Рассадника – в пределах 10%. Я представляю в каком Беккер бешенстве. Рассадник и Автокомпы контролируют больше половины мирового производства, а он не может на это повлиять.

– Мировая доля Автокомп-промышленности неуклонно снижается. Они это делают в ущерб себе, но они на это пошли. Лишь бы изменить ситуацию.

Да, мы знаем о этих диких законах, которые раньше запрещали продавать нефть выше 60 долларов, а сейчас запрещают ввозить товары сделанные Авткомпом. Знали и о бешеном противодействии Беккеру, но он в своих руках имел ВСЕ западные ресурсы, он мог пойти на диктатуру. И сейчас она уже вводилась. Они не могли противостоять нам в конкурентной борьбе, поэтому становились диктаторами, закрывали наши торговые пути силовыми методами.

Я удивлялся тому, как это мы еще с Бит-корпорацией успели «выстрелить» захватив 65% рынка?

– Наша доля уже чуть меньше 50%. – Сказал Эйт.

– Выключать вас – не вариант. Вы работаете не побоюсь сказать, идеально. С Беккером у нас высокотехнологическая схватка. У нас есть шанс на победу. Так что давайте не будем торопить события. Работаейте по максимуму.

– Я понял.

Шанс был. Все это прекрасно знали. Опрокинуть политически-олигархическую порочную систему, которая функционировала уже много веков возможность была. И наше начало это показало.

Дело в том, что я уже давно пришел к выводу, что Дэн, как и Рассадник в целом, а значит и Эйт, все наши роботы – это идеал, это само совершенство. Представьте, что у человека есть свой максимум, условимся, что в этом максимуме человек может все. Например имеющиеся в истории факты: Цутому Ямагути пережил два ядерных взрыва, девочка Мишель Франк находилась под водой 66 минут без кислорода и выжила. Рой Салливан пережил 7 ударов молнии… Тетя Клава приподымает трактор, чтобы вытащить из-под него задавленного мужчину. Люди, которые не спят, выдерживают лютый мороз, выживают в авариях с отрезанной головой… Примеров очень много. Не трудно заметить, что робот всем этим способностями обладает естественно, по факту своей природы. Еще большими способностями роботы обладают в обработке информации. Так вот, Дэн, в какой-то мере Эйт – это человеческий максимум, новая человеческая норма.

Не удивительно, что поняв это, Дэн позаботился о преображении своего владельца, кожаного мешка, то есть меня, который не дотягивал до максимума. И придумал для меня бессмерную жижу, которой и накачал, подняв мой уровень до всех этих чудес, творимых людьми в экстремальных ситуациях. Дождался нужного часа и преобразил меня…

Думая о всем этом, я конечно же понимал, что все это наши духовные возможности, которые заложил в нас Бог. Но в силу нехороших событий еще в раю мы лишились этих возможностей. Теперь они у нас появляются снова. А это говорит, что человечество или даже больше – все мироздание переходит на другой уровень.

Нет, тут еще конечно много сложностей. Например, если предположить, что все человечество вскоре станет такими сверхлюдьми, как мы – как представить себе преображение дочери Круза, которая до сих пор яростно требовала себе эвтаназии? Как наделять сверхисалами эту женщину? Что с ней будет? А мало что ли у нас преступников, бандитов, маньяков? Как все это делать? Да и про нас с Юрой сказать – мы явно не идеальные. Так что вопрос пока открытый, к чему это все нас ведет…

Ясно одно, все родственные линии Беккера приписывали себе почти божественные свойства ими не обладая. А тут надо же – появились мы. Сначала со своими роботами, которые тихонько распространились по всему миру. А потом и мы с Юркой.

И как теперь руководить планетой Беккеру, когда есть более способные особи? (То есть мы).

– Я знаю, что нам надо сделать прямо сейчас, пока у нас есть время нужно быстро снять фильмы, которые мы запланировали.

– «Автокомп»?

– Да, наш фильм.

Главное это сделать быстрее, чем нас переубивают.

Глава 21

Ионов.

Лето было все ближе. Мы готовились. Фильм про величайшее чудо на планете – об Автокомпе – продвигался. Погружаясь в тему, я и не догадывался, насколько огромен фронт работ связанных с реальным Авткомпом.

Ежедневно, ежеминутно на многочисленные станции прибывали поезда с сырьем, прилетали самолеты на аэродромы, нескончаемо шли фуры. Мамонт был как сердце подключенное к артериям. Работа не прекращалась на минуту. Все функции производства взяли на себя Автокомпы, а подача сырья выполнялась максимально автоматизированно. Такого города раньше в истории не существовало!

В один прекрасный день…

Я открыл глаза и увидел родителей. Я никогда не говорил, что они не любили меня. Любили, но каждый выражал это по-своему. Отец был сдержан, мама трепетала от того, что я в больнице был весь изувечен.

Я встрепенулся ото сна: что глобального произошло, что меня разбудили родители? Может я до сих пор в больнице? Нет, это моя комната в общаге. А как сюда попали мои родители? Как я сюда попал?

Я, конечно, заказал обзор «заднего вида». Тень работал как-то неповоротливо. И я понял, что я «взломан». Но он все-таки показал настоящую картинку. Родителей не было. Это были виртуальные фантомы. А я находился на площади влияния. Которая с сегодняшнего дня проходила прямо по нашей общаге. Ее смонтировали за ночь.

Мама запричитала вспоминая мои первые детские шаги. И я прямо удивился, насколько правдоподобно все это выглядело. Может быть «задний вид» тоже взломан? Может быть они все и вправду здесь?

Слова мамы ярко отзывались в сердце. И мои детские походы по лужам, льду, когда мы жили в Аэропорту. И моя юность, когда Челябинск для меня состоялся… Мамонт! Я успел полюбить этот город. Его суперсовременные дома и за старые районы. Для причитаний матери много тем найдется.

Алексей Петрович стоял за спинами родителей.

– Но ты же умер! – Изумился я, увидев его.

– Ну, как знать. Может и нет.

Ну вот теперь точно понятно, что они фантомы.

Родители тем временем вытаскивали из шкафа… кто бы мог подумать… шест с полукольцом – аппарат-подавитель моих способностей. И с доброй улыбкой протягивали мне:

– Ты же знаешь, что тебя необходимо приручить…

Меня аж передернуло.

Алексей Петрович тем временем по деловому принялся перечислять, что надо сделать, как будто он не видел ситуацию, которая ввела меня в ступор, не видел угрозу для меня:

– Рассчитать зарплату, поговорить со спонсорами, съездить на встречу… Тебя, кстати, президент ждет. Поговорить хочет. Хорошо ты еще неофициальную премию выписать, ты же знаешь, сколько чиновников мне пришлось обойти. Ты знаешь, сколько ресурсов потянул твой фильм, который ты сейчас развиваешь? Слишком много! Ты знаешь, что самое лучшее? Нужно его закрыть!

– Что закрыть?

– Твой кинопроект об Автокомпе.

– Фильм?

– Да, прекратить съемки.

– Еще чего!

Алексей Петрович вдруг странно распух. А я бы сказал исказился. На миллисекунду. Такое бывает с виртуальными персонажами.

– Пойдем, тебе говорю. Я тебе устрою презентацию! Мы посетим все твои любимые места.

Путешествие по моим местам – это конечно путешествие по моей душе. Сейчас перед глазами мелькнуло все, что было в моей жизни яркого. Как в кино. Очень мощная атака. Обычно такое бывает перед смертью. Что, уже пора?

Я как будто раздвоился. И хотя мое двойное сознание прилагалась одному и тому же месту, я испытывал диссонанс.

Ну да, я же примерно этим занимался – фабрикой чудес и грез. Формировал иную реальность. Конечно, этот псевдокуратор пришел ко мне, именно потому что я привык к регулярной творческой работе, можно сказать «витаю в облаках»… Нет, на такой наивняк я не клюну. Лицо «Алексея Петровича» посерело.

Надо покинуть площадь влияния. Нет, они не добьются моей смерти.

– Куда ты, сынок? Тебе всего то надо одеть этот ошейник. И все закончится, – забеспокоилась «мама».

– Я тебе собака что ли, мама?

Не обращая внимания на все эти персонажи я вышел в коридор общаги. Я шел не слушая причитания. Сосредоточенно спустился по лестнице.

На улице я ступил на бетон стоянки перед общагой. Никого уже не было – ни «мамы» ни «Алексея Петровича». Зато был огромный куб-экран посреди площади перед общагой. Раньше я его здесь не видел. Он мерцал, источая красивые картинки – абстрактные и завораживающие, еще он источал сияние и музыку. Довольно приятную. Вот, в изображении прорвались кадры из моих фильмов.

К кубу уже стекались студенты. Лавочки уже были заполнены группами празднующих.

Ого, зрелище устроили.

Я было бросился бежать, но вдруг наткнулся на съемочную группу. Оператор смотрел в окуляр камеры как в оптический прицел, позади напряженно взирал режиссер. И вся остальная группа – осветители, звукачи, сценаристы, бухгалтеры… – все они смотрели на меня. Явно секунду назад было сказано «Мотор!», «Камера!». Откуда они взялись? С какой стати они снимают меня? Я же всегда по другую сторону камеры! Мало того, чтобы я вообще не сомневался, что меня пристально будут снимать, камера сделала наезд на меня – по рельсам.

Нет, этого, похоже, не избежать. Тема кино в этих странных видениях будет присутствовать. Я оглянулся. Рядом стоял… я, еще один, только волосы были длиннее и прикид другой. Нет, это не все, справа еще стоял один я. Он был моложе, гораздо моложе… меня. И еще один. Это был старик… и еще… Сколько же тут меня?

– Я надеюсь меня тут будут слушаться неукоснительно! – Заявил «Я» старик. – Я самый авторитетный. Учтите! Время идет!

В качестве иллюстрации два вспомогательных кибера с разных сторон от съемочной группы синхронно перевернули песочные часты. Песок посыпался…

– А ты чей? – сбил я его вопросом. – Чем ты сгенерирован? Седьмым Автокомпом или одиннадцатым?

– Двенадцатым! – подсказал мне кто-то из других меня.

Старик начал возмущаться. Ну конечно, это были все образы меня. Значит в моей внутренней реальности могут прорваться Автокомпы. Каждому Автокомпу был дорог мой образ, как он ему представлялся. Сейчас кто-то решил, что время подходит для демонстрации таких образов.

Громкий взрыв отвлек меня от происходящего. Я оглянулся.

Небоскреб горел. Костер охватил верхние этажи. Вниз сыпались горящие ошметки. Что тут происходит? Конец мира?

Я сошел с тротуара потому что горели магазины на первом этаже, от них шел нестерпимый жар, вышел на проезжую часть и увидел в 500 метрах перед собой огромного меха, который бил небоскребы, пытаясь их «завалить». Его размеры были сопоставимы с самими небоскребами, поэтому опасность была реальной. Он остановился и медленно посмотрел на меня.

Он реальный или нет? Робот может попасть в мое сознание из новой виртуальной игры или же он – реальный, но взломан через уязвимость в системе безопасности? Короче, и так и так может быть. Зеркало «заднего вида» кажется, сломалось.

Кто-то продолжал играть с моим сознанием и они добились своего – мне стало страшно.

Я больше не находился в зоне площади влияния. Так что это? Реально? А вообще, что этот меха делает? Кто им управляет? Автокомп? Который из?

– Вы это видите? Это вторжение! – закричал мне другой я, увидев меня. – Уходите отсюда быстрее!

Окружающее подернулось сеткой пикселей и стало расплываться. Нет! Мне показалось, что этот я наиболее доброжелателен. И наиболее похож на меня.

– Давай договоримся.

– Этот робот настоящий, – поспешил предупредить наиболее адекватный «я». – Беги.

– Хорошо, но давай хотя бы коротко. Ну разве я – настоящий – для всех вас не указ?

– Большинство из нас учится быть тобой. Учится. А ведь ты, который ты – тоже несовершенство.

Эх, некогда поговорить, робот явно приближается ко мне. Я хотел сказать что-то убеждающее, что я, который я, все же предпочтительнее вариантов меня, которые сделали Автокомпы. Но потом понял, что это бестолку. Да и некогда.

Я помчался дворами и проулками, окружающее скакало вокруг меня, облазя и осыпаясь. Не смогу я их переубедить, что реальный я лучше, чем из образы меня. То, что для меня очевидно – для всех них очевидным не является. Хорошо, что большинство из них еще более менее слушает мои слова. Я, конечно, могу закричать, приказать. Но это будет проявления слабости.

Наконец я чуть не врезался дурно пахнущего и плохо одетого пьянчугу. Окружающее вроде восстановилось и теперь не «плыло». Бомж, а это конечно был бомж, вылезал из подвала.

– Ты кто?

– Госстрах! – Не смутившись ответил бомж.

Я заглянул в подвал и увидел еще таких же неприкаянных персонажей городского дна, расположившихся рядом с теплыми трубами. По календарю – весна, март, но температура еще зимняя. Я прошел еще пару улиц и увидел огромное количество нищих, сколько хватало глаз, повсюду виднелись они…

Я не мог поверить тому, что видел. Бомжи в Мамонте? Это же крушение всех городских программ! Это преступление. Или это вранье? Или никаких нищих нет? Правда, пахли они как натуральные. Сифон был такой, что сбивал с ног.

Что я делаю на улице? Что происходит вокруг? Так ли в точности, как я себе это представляю? Может быть я в психушке?

Ко мне шла девочка лет 10. Она почему-то напялила на себя капюшон, из под которого выбивались прямые волосы. Очень оригинальный вид… Откуда она взялась? Она подошла ко мне, взглянула на небо и протянула мне… кисточку. Да, она достала его из своего школьного портфеля и без слов держала кисть на ладошке, чтобы я ее взял.

– Хотел? – спросила она. – На.

Я взял кисточку. Она была совершенно новой, еще красивой. И совершенно обычной, какие продаются в канцтоварах.

В этот момент в голове как-то особенно скрипнуло. Во всей этой картине самым неприятным было то, что я чувствовал, что чип в моей голове активно работает. Я чувствовал это по зуду в затылке. Это со всей очевидностью показывало мне, что активная работа с моим сознанием ведется. Чем это грозило мне? Всем самым нехорошим. Вряд ли кому-то, кто управляет этим чипом, я нужен живым. Легче угробить человека его собственными руками, чем использовать оружие.

Она снова посмотрела на небо, сквозь щель между высотками, где надвигались облака, и зашагала к так называемому «сжатому транспорту».

Транспорт в городе имелся разнообразный. Традиционный и нет. Например, можно было подниматься вверх по этажам на сжатом воздухе. Главной задачей такого транспорта было то, чтобы сжатый воздух не рассеивался. Инженеры решили этот вопрос. Это была своеобразная аэродинамическая труба для доставки людей.

– Эй! – попытался я остановить девчонку. У меня появился простой вопрос. (Или нет)? Я могу задать. Пусть отвечает. Но в прозрачной трубе она резко взмыла вверх.

Закапал мелкий дождик. Горожане, которые знали прогноз погоды оказались подготовлены. И раскрыли свои зонтики. Площадь вокруг меня вскоре запестрела красивыми расцветками. Это было море зонтиков. Все горожане выглядели деловито и торопились.

А мне дождик был не нужен. И я (а что тут такого?) поднял кисточку и мазнул ей по дождливо-синему облаку. В месте, где прошла кисть туча стерлась как ластиком и через прореху показалось солнышко.

– Как это?

Я замахал кисточкой и буквально за секунды расчистил небо. Люди свернули зонтики и все так же торопились по своим делам.

Мне захотелось догнать эту девчонку. Хотя я понимал, что смысла в этом немного. Я забрался в трубу со сжатым воздухом и понесся ввысь. Этажи замелькали с невероятной быстротой.

Я забрался на крышу одного из небоскребов, под второй этаж застройки города. Вышел на громадную площадку, засаженную невероятными фруктами и овощами. У меня даже зарябило в глазах. Настолько каждая ягодка сияла. Сияло все поле. Неужели в городе есть такие места? подумал я. Это же сад. Он занимает очень много места.

Девочки уже не было, вряд ли ее уже можно найти. Дело в том, что на самом деле девочка скорее всего была Рассадником. Кто еще может мне так помогать в моем раздвоившемся мире? Это хорошо, что моя программа помнит о мне. Как Рассадник мог появиться в реальном мире? А он не реальный. По крайней мере частично – виртуальный. Зачем они это делали? Им надо было убить меня, они просто ищут способ.

Я зашагал между грядками. Очень красиво. Пригляделся. Каждая ягодка как будто была одета в свет. Ягоды имели насыщенные глубокий красный. Благородного оттенка. Если бы я был художником я бы немедленно схватился за кисточку. Погоди, а у меня в руках что? Ну да, кисточка, я правда, режиссер, а не художник. Я бы снял бы здесь пару сцен для кино, красота невероятная. Уютный, и сияющий сад. Как рай. Да, рай! Именно это!

Надо думать, сейчас меня ввергнут в ад? Ну, по законам художественного произведения?

Сорвал клубнику и перешел какую-то невидимую преграду и вдруг оказался в доме, навроде того, во Франции, из которого мать Юния изгнала демона. Только этот был более киношным. Я как будто оказался внутри фильма, где подростки влезают в запертый и заброшенный дом и сталкиваются с леденящими душу призраками. Стены были облезлыми, обои старыми, грязными и порванными. Всюду валялась старая разбитая мебель. Холодом пахнуло. Чип способен на имитацию холода, так что я получаю по полной программе. И замерзаю.

Я стоял на каких-то обломках. А под ногами что-то гудело и вздрагивало. Тонкими линиями изнутри пробивалось свечение. Я узнал это свечение – телевизионное, как будто под руинами работали погребенные экраны.

А вот это настоящий противник, подумал я. И он стал вздыматься огромной бесформенной массой, с которой падали куски плит, кирпичи, сыпалась пыль. Это чудовище светилось разными экранами, которые транслировали массу информации. Изнутри торчали мигающие световоды, вываливались клочки афиш, текли стримы, в которых я узнал ведущих ю-тьюба, в этой туше так же можно было рассмотреть серверы с мигающими диодами… Оно разозленно разинуло пасть и зарычало, обнажив острые клыки. Пробило потолок замка… И мы снова оказались на крыше небоскреба.

Я уже даже не задумывался, где иллюзия. Она везде. Интересно, кто же у нее автор? Наверное мои Мерц и Элисбар сказали бы что-нибудь в том роде, что автором являются все участники, и никто.

Мне было не привыкать, я знал чем это информационное чудовище может быть убито. Моим Рассадником. Я замахнулся кисточкой, чудовище хоть и пронзительно заорало, но сделало шаг назад.

И снова кто-то переменил локацию, мощным движением вмиг я оказался в другом месте. Пропало и чудовище.

Я снова стоял на пустом поле, только у него теперь имелись пустые трибуны. Спортивное поле. Я тут один. Наверное пустым изначально было пустым и огромным. Сначала чип начадил на нем невероятной красоты сад, а потом сделал из него развалины особняка. Сейчас же все отрубилось и скорее всего я вижу это место в его изначальном виде. Безлюдное и заброшенное.

Так не пойдет! Они будут атаковать меня же через мой собственный чип? Нет! Надо сосредоточится и проникнуть в другую реальность. Для меня это значит понять природу моей второй реальности. И там нанести удар. Я успокоился, заставил сердце биться равномерно. Итак, нет таких миров, у которых не было начала и конца. Вот откуда они закачивают в мой мир… демонов. Я увидел едва заметную занавесь. Конечно все это цифровое и и на самом деле так это не выглядит, в реальности это набор команд в электронных системах машин и моего чипа. Просто я заставил принять вид занавеси границу виртуальности. Я здесь хозяин! Ну что? Остается только отодвинуть ее. Я поднял руку и медленно начал тянуть невидимую ткань занавески.

Внутри все бешено менялось – лица, морды, тела. Я выхватил только одно устрашающее лицо в гриме – ба! Да это Леонид Басков, играющий маньяка, из моего фильма «Последний этаж», сейчас он кажется очень натуральным. Его сменил Ярослав Михайлович Светлогорский, характерный актер, которого я буквально поймал со спущенными штанами. Ой нет! Это император Нерон с ликом Светлогорсокого! Затем повалили мутанты, среди которых попадались чубурашки и крокодилы, я подумал, а может быть не надо сюда заглядывать? Может быть лучше назад? Я здесь совсем с ума сойду! Следующим я увидел поющего Ким Чен Ына, жуткое зрелище. Что он поет? Какую-то арию? Внутри всей этой мешанины вспыхнули линии лазеров, если попадешь под такой сгоришь! Кто-то плясал, совсем как в моем фильме «Прикинь, Карл!»

Разверзалась черная дыра в пространстве, угрожая все это поглотить… Еще я видел бесконечные серверы и хакеров за клавиатурами… стоп, так они мне и нужны! Только как пробиться к ним через все эти приведения?

Кто-то протягивал мне руку. Я поднял взгляд. Я знал его, это Евгений Городовой. Парень, который долго мне помогал изнутри СТБ, и которого недавно обнаружили и сожгли. Его лицо на миг прочертилось внутренним металлическим фейсом.

– Я помогу тебе.

– Я думал, ты… умер.

– Я теперь код. И я должен тебе помочь.

– Вот так, даже после смерти ты мне можешь пригодиться!

– Конечно, я буду этому очень рад!

На миг я переключился в реальную реальность, вынырнул через границу, какое-то беспокойство заставило меня это сделать. И не зря. Прямо ко мне несся робот высотой где-то два метра – огромный и мощный.

Он налетел на меня со всем мочи, а в глазах у меня затроилось. Чип усиленно генерировал мою слабость против него. Это новое. Меня научились ослаблять. В виртуальном мире на меня тоже нападали, их я и видел. Это были информационные чудовища. Не привыкать, только что одного вдарил по морде… Евгений носился вокруг меня так, что перестал выглядеть человеком и стал некой информационной сущностью. Я там продвигался. А здесь меня гнал по футбольному полю робот пахнувший мазутом. К краю обрыва. К краю крыши, то есть. Мне пришлось извиваться в смертельной хватке стального исполина.

Что это? В виртуальном мире я увидел дико хохочущего персонажа. Какая-то жуткая образина (мутант что ли?) подпрыгивал и заливисто хохотал. Или это тоже из моего фильма? Женя меня надежно прикрывал, я схватил хохотуна и выдернул его внутрь схем робота, который по прежнему пытался столкнуть меня с крыши. Хохотунчик имеет цифровую природу. И системы напавшего на меня робота имеют цифровую природу. Кто сказал, что их нельзя совместить⁉

Пусть робот сталкивающий меня с крыши будет Питером Пеном, потерявшим свою тень. Я пришью к нему потерянное. Оба персонажа крутились, вырывались, но они были в моих руках. Еще секунда (правда, очень долгая), я их совместил.

Робот задернул голову, выпустил их металлических лап меня, запрыгал на одной ноге и механически захохотал. Все, ему не до меня.

Я вернулся к Женьке, который вел меня в цифровом мире и… тут же поступила новая команда, новое задание. Я вам что? Робот что ли ваши команды выполнять? Центр, до которого я пытался добраться в цифровом мире еще выдавал указания.

Играем в футбол. Какой еще нафик, футбол⁈.. Нужно поработать мячом. То есть как мячом? Игроком? Нет? Мячом? Что? Да, это трудно уместить в голове. Но законы тут действуют другие. В виртуальном мире есть предмет и любой попадающий сюда может стать им. Возразить никому и ничто я не мог. В следующий момент меня стали сильно ударять, а я пружинил. Кто играет? Что за команды? В один момент мне показалось, что я увидел лицо Беккера, а в другой – нашего спонсора Гольдштейна…

В один прекрасный момент я вылетел-таки с футбольной площадки и рухнул вниз, меня несло к высотке-шпилю. Я выпал из виртуально-цифрового мира, и поддался ужасу. У них все получилось. Я же мяч. Я даже не смогу выпростать руку, чтобы схватиться за что-нибудь. Стена здания проносилось мимо меня совсем рядом. И это уже была не виртуальная стена, а самая настоящая.