Текст книги "Двое (СИ)"

Автор книги: Villano

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Могучий.

Избавился от плавок…

– Надежный.

Встал под турником и как следует потянулся…

– Мой.

– Серш-ш-ш-ш!

Ромка облапал меня как раз тогда, когда я на турнике повис. То есть попытался, но пальцы сорвались с мокрой перекладины, и я застрял в Ромкиных руках, что поддерживали меня под ягодицы.

– Хочу тебя!

Я обхватил его талию ногами, а он впечатал меня в дерево спиной и устроил такое показательное выступление, что под конец я даже мычать не мог от накатившего наслаждения. Только слизывал дождь с губ, держался руками за перекладину турника и не хотел возвращаться в реальность. Зачем она мне?

– Серж, родной, отцепись. Нам пора домой, а то простынем. Обними меня.

Я послушно встал на ноги и обнял Ромку за талию. Нет, за бедра. То есть за ягодицы. Такие упругие… скользкие… мне в них всегда так хорошо…

– Серж, перестань.

– Хочу!

– Ненасытный, – рассмеялся мне в висок Ромка. – Все будет, не торопись.

– Но я хочу! – возмутился я, заплетаясь ногами в траве. Когда это мы такой коврик в ванной постелили? Скользко-то как, а? – Ромка, выключи душ! А то навернемся.

– Ха-ха-ха. Совсем потерялся. Эх ты, пить не умеешь.

– Ты мне зубы не заговаривай! – сказал я, отчаянно борясь с зевотой. Спать хотелось даже больше, чем трахаться. – Лучше в постель ложись. И меня с собой взять не забудь.

– Тебя забудешь, как же.

Я споткнулся обо что-то на полу, пролетел пару метров на бреющем и приземлился в пахнущие свежестью простыни на постели.

– Красота-то какая! – сказал где-то вдалеке Ромка. – Так бы и смотрел на тебя вечность.

Я заполз на постель и свернулся на ней калачиком, укутываясь в холодное одеяло с головой.

– Холодно тут. Иди ко мне, печка. Живо!

– Грозная няшка, – громовым раскатом расхохотался Ромка и нырнул ко мне под одеяло.

– У меня не забалуешь, – согласился я, обнимая его. Переплетаясь с ним, чтобы как следует его… но глаза почему-то… и силы как-то… – Давай я тебя завтра трахну, а?

– Трахнешь?

– Буду любить долго и тщательно, – поправился я, сонно рассыпая ленивые поцелуи по Ромкиному лицу. – Ты ж у меня один такой, лосенок. Люблю ж я тебя.

– Это прекрасно.

– Не очень.

– Почему?

Я обнял его покрепче и почти уснул, но он пощекотал мой бок и заставил проснуться. Почти.

– Почему, Серж?

– Что со мной будет, если ты уйдешь? Ты же мое сердце, глупый. Разве можно жить без сердца?

– Нельзя, – обнял меня Ромка.

Задышал тяжело, зашептал что-то на ухо, но гром заглушил его слова, а шорох дождя унес меня в далекие теплые дали.

21.07.15

====== 35. Никогда ======

Комментарий к 35. Никогда накатило после Питера) посвящается моим ведьмам

песня Ума Турман “Кажется, никогда”

25.07.15

Я в поездах, отставших от расписанья,

Я в городах, которых нету на карте.

Я умер, так и не пришедши в сознанье,

Хотел быть первым, но споткнулся на старте…

Я помню чёрные края этой бездны,

Я помню пение живущих там вечно,

Я понял, что слова теперь бесполезны,

Я видел небо – оно бесконечно.

Я сидел в питерской кафешке, слушал уличного музыканта и смотрел на трех женщин, что стояли на Невском проспекте, подпевали ему и даже немного подтанцовывали. Три яркие птицы, три лучика света, веселья и жизни, которых скоро унесет от меня холодный вечерний ветер.

Кажется, никогда нам на планете этой не встретиться,

Просто рукой махнуть – и голос почти не слышен.

Просто «пока-пока», и молча пойду я вниз по лестнице.

Может, когда-нибудь музыка станет тише.

Говорят, человек выбирает свою судьбу, сворачивая на жизненных перекрестках в ту или иную сторону, и принимая решения, изменить которые невозможно. Вот и сегодня, я, сидя на стуле, стоял на Перекрестке и смотрел в лицо Другой Дороге. Три женщины, три красотки, которых я свел вместе. Кто они для меня? Мы знали друг о друге все и ничего. Общались в великой паутине интернета больше года, смеялись, ругались, обижались и мирились. Находили общий язык во всех, даже самых развратных смыслах этого слова.

Кто нас слепил и из какого мы теста?

Хотел понять я жизнь и в ней разобраться.

Узнал, что где-то есть счастливое место,

Но в это место невозможно добраться.

И я ходил по всем дорогам напрасно,

И если дождь, то надевал капюшон я.

Я видел женщин – они были прекрасны,

Но к сожалению тебя не нашел я…

Они живут в разных странах и городах, но сегодня собрались в великом северном городе, чтобы прикоснуться друг к другу по-настоящему, вглядеться в глаза и понять, что женская дружба – это не миф и не сказка. Им нечего делить, не перед кем выделываться и что-то доказывать, потому что мужчина, который дорог им всем, – миф. Жизнерадостное, своенравное, избалованное привидение, которое принадлежит им в равных долях. То самое, которое смотрит на них сейчас и мучается от желания подойти, обнять… и обязательно полапать. Всех троих. Сказать, мол, это я, ведьмы. Впрочем, мне не пришлось бы ничего говорить, они узнали бы меня сами.

Кажется, никогда нам на планете этой не встретиться,

Просто рукой махнуть – и голос почти не слышен.

Просто «пока-пока», и молча пойду я вниз по лестнице.

Может, когда-нибудь музыка станет тише.

Музыка… Да, она важна. Как и Ромка. Я не собирался в Питер, мои клиенты все решили за меня, назначив встречу в тот день, когда мои ведьмы собрались на шабаш. Что это? Знак? Намек на то, что пора снять маску и обнять их, наконец, по-настоящему? Или очередная проверка? Искушение дьявола, который однажды уже проверил меня так, что мало мне не показалось. Я вспомнил отрешенно-мрачного Ромку в аэропорту.

– Ты обещал, что твоя виртуальная жизнь никогда не станет реальной.

– Да ладно тебе, – сказал я, чувствуя себя не в своей тарелке. – Я верю им как самому себе. Они мои друзья. Что такого в том, что мы встретимся?

– Ты не понимаешь? Они перестанут быть твоими друзьями.

– Почему?

– Потому что сейчас ты – прекрасное нечто, которое принадлежит каждой из них по отдельности и всем вместе одновременно, но если ты обретешь плоть и кровь, то рано или поздно, они захотят владеть тобой единолично. Ты виртил с ними, Серж, неужели ты думаешь, что ни одна из них не захочет повторить все в реальности? Ради спортивного интереса или поддавшись твоему безмерному обаянию и сокрушающей волю улыбке, неважно. Они перестанут быть собой и станут стервами, борющимися за твое внимание. Ты все испортишь, пойми!

– Ты преувеличиваешь, – отвел глаза я.

– Однажды ты дал мне слово. Надеюсь, ты его сдержишь, – упрямо нахмурился Ромка, поцеловал меня в лоб и ушел, оставляя в глубоких раздумьях, которые не давали мне покоя всю дорогу до Питера.

Мои ведьмы… они сделали для меня очень много. Для нас с Ромкой. Кто знает, что бы я вытворял в реальности, если бы не выливал свое вечное желание заигрывать со всеми и вся на них. Они прощали мне плохое настроение, хамство, подколки и нравоучения, спасали от хандры и желания переспать с кем-нибудь, когда Ромки не было рядом со мной слишком долго. Верили мне, мечтали и создавали миры, в которых нам было хорошо вместе.

О всём, что было, не жалея нисколько,

Я шел и шел навстречу ветрам и вьюгам.

Разбилось сердце, разлетелись осколки,

И мы, конечно, не узнаем друг друга.

Не узнаем… Наверное, Ромка прав. Он всегда прав, и это чертовски раздражает. Но… он мой Муз, вытащивший меня из Тьмы на Свет тогда, когда я потерял даже надежду. Я смотрю на него и понимаю, что мне повезло. На одном из своих Перекрестков Ромка выбрал меня, и это дорогого стоило. А я… А что я? Стоила ли встреча с ведьмами серьезной ссоры с ним? Стоила трещины в его вере в меня и мои обещания? Стоила холодных серых глаз незаслуженно обиженного ребенка вместо расплавленных серебром желания озер очей любящего мужчины? Стоила?

И всё ж, я верю, наша встреча всё ближе,

Пусть дни кружат, как снег и жизнь быстротечна,

Тогда в глазах твоих я снова увижу

Небо, которое бесконечно.

Музыкант закончил песню, холодный ветер забрался под мою куртку, но я даже не пошевелился, не желая привлекать к себе внимание. Ведьмы бросили мелочь в футляр от гитары и, поддавшись ветреному порыву, полетели дальше, обсуждая что-то, смеясь и окончательно становясь беззаботными девчонками. Я смотрел на них и безумно гордился собой. Я дал им шанс, зажег фонарь на очередном Перекрестке их жизни и сделал ее немного светлее. Они сделали все, как я хотел, увидели подсказки, воспользовались шансом и меня не подвели. Я поднялся на ноги, бросил последний взгляд на уходящих красоток, и вдруг одна из них обернулась. Окатила меня взглядом. Прищурилась. Я посмотрел ей в глаза…

Кажется, никогда нам на планете этой не встретиться,

Просто рукой махнуть – и голос почти не слышен.

Просто «пока-пока», и молча пойду я вниз по лестнице.

Может, когда-нибудь музыка станет тише.

Достал из кармана телефон. Набрал знакомый до боли номер.

– Да?

– Я выбираю тебя, Ромка.

– Ты видел их, но не заговорил, – выдохнул в трубку он. Его облегчение накрыло меня с головой, наплевав на 800 км, что нас разделяли. – Спасибо, Серж.

– Всегда пожалуйста, родной, – улыбнулся я, спокойно отводя взгляд от лица той, что считал совершенством, и сворачивая на Перекрестке в другую сторону.

Как выбрать правильный путь? Не заплутать, не сорваться в пропасть и не наделать глупостей? Я не знаю, но пока у меня есть Ромка, мой выбор будет очевиден.

====== 36. Конь ======

Комментарий к 36. Конь коникам и конникам посвящается)

Бля, ну что за бля, а? Почему я такой жадный? Вечно мне всего мало! Я медленно повернулся на бок. Постель скрипнула и прогнулась под моим весом. Пресс напрягся. У-у-у-у!

– Серж, – прижался ко мне Ромка. – Где болит?

– Везде.

– Может, мазью помазать?

– Ты всего меня мазать собираешься? – хмыкнул я, осторожно потирая предплечье. Оно-то какого хера болит?!

– Задница, наверное, вообще в хлам?

– Да что ей сделается, – на свою беду буркнул я. – Руки, плечи, пресс и ноги – вот что болит. Так стыдно! Пару лет в седле не сидел – и вот результат.

Ромка осторожно облапал меня и завлекательно поцеловал в шею, но мне от этого лучше не стало. Эх, жаль, что лось на провокацию не поддался и в поля надолго не поехал, а то бы сейчас на пару страдали. Хоть не так обидно было бы. Номер нам Сан Саныч выделил в своей гостинице при конюшне самый что ни на есть королевский, аж в две комнаты и с шикарной кроватью в спальне. Он думал, что я, как свой человек, и на диване во второй комнате посплю. Ага.

– Сер-ш-ш, – пощекотал мое ухо губами Ромка и прижался к заднице пахом. Ощутимо так. Бля, как не вовремя, а?

– Ромка, ты садист? Отъебись. Время – шесть утра.

– Перестань, какой сон без секса?

– Но у меня бо…

– Попка твоя шикарная не болит, ты сам сказал. Я быстро, любимый, правда, просто невмоготу терпеть.

– Что на тебя нашло? – послушно встал на колени я.

Ну его в баню. Трахнет и трахнет, не первый и не последний раз, подумаешь. Быстрее в покое оставит. Кроме того, завтра мне будет еще хуже, чем сегодня, так что выбора особого и не было.

– Ты охуенно смотрелся на этом ебнутом жеребце, – сдернул с меня плавки Ромка. Залил зад смазкой и принялся растягивать мою потрепанную седлом задницу. – Я чуть не обкончался, впрочем, как и все те дамочки, что на тебя глазели.

– Да никто на меня не глазел, – пропыхтел я, невольно подставляясь пальцам.

Простату-то мою поездка не коснулась. Ромка довольно хмыкнул, приласкал одну половинку простаты… вторую… и заставил-таки мои побитые яйца зазвенеть, а член бодренько прилипнуть к животу.

– Еще как глазели! Те полчаса, пока ты в манеже с конем знакомился.

– Наши разборки вряд ли можно назвать знакомством, – выдохнул я, расслабляя булки и принимая Ромкин вежливый член в презервативе до половины.

Замечательно, потом возни минимум. Я нашарил коробку с салфетками и сжал в руке парочку. Поймаю сперму, не придется вставать и ползти в ванную, и это прекрасно. Чем меньше телодвижений, тем лучше.

– Да хрен с ними.

– Согласен.

Ромка провел руками по моей спине, прихватил за бедро и задал темп, а я закрыл глаза, уронил голову на руки и вспомнил прошедший день.

…

– Серега, ты говорил, что он в седле сидел.

– Он и сидел. В школе, на экскурсии в зоопарке. Насчет «ездил» ты не спрашивал.

– Ловить его в полях сам будешь. Может, в манеже покатается? На вид хороший мужик, жалко же.

– Ромка справится. Если его напугать как следует, он на второй разряд по конкуру с разгону сдаст.

– Ну-ну.

Сан Саныч хмыкнул, махнул на меня рукой и пошел в таверну глушить вискарь, а я подмигнул Дашке и взлетел в седло Рассвета. Ромка сделал морду кирпичoм, а Дашка рассмеялась. Еще бы! Он в седло Аватара со скамеечки забирался, дабы седло не свернуть и коня не завалить. Сто кило веса и почти два метра роста – это вам не абы что. Я подогнал стремена, нагнулся, чтобы проверить подпругу… и чуть не навернулся, потому что добрый славный жеребец Рассвет решил проверить меня на вшивость и подыграл задом.

– Да ты ж, бля! – возмутился я, хватаясь за хлыст и оглядываясь в поисках инструктора. – Дашка! Что за хрень?!

– Ты хотел коня повеселее? – расплылась в ехидной улыбке она, заводя Ромку с Аватаром в манеж. – Получи, фашист, гранату.

– Понятно, – хмыкнул я, разбирая поводья. – Насколько все плохо?

– 7 из 10. Как раз для тебя. За четыре часа ты из него дурь выбьешь, а мы его потом в конкурный прокат брать будем. Некогда мне им заниматься, вот он и расслабился.

– Сейчас напряжется, – улыбнулся я Дашке и решительно направил коня в манеж. – Полчаса здесь не в счет, ок? В полях все четыре откатаем!

– Да как скажешь, – рассмеялась она.

– Серега, какие еще четыре часа? – насторожился Ромка, вполне прилично выписывая вольты по манежу на шагу. – Я на такое не подписывался! Максимум час и только шагом.

– Да ладно тебе, не будь занудой! Немного рыси и галопа никому еще не вредили.

– Я не ездил сто лет!

– Ты месяц тренировался в Битце, сам говорил, – отмахнулся от него я, подбирая Рассвета. – Такое не забывается.

Рассвет на мои вежливые посылы откровенно начхал. Хм. Это он зря. Я добавил шенкеля и скрутил его голову и шею в бараний рог. Он немедленно вырвался, огреб хлыста и понял, что халява ему сегодня не светит ни в одном месте.

– Я преувеличил, – сказал Ромка, с тоской глядя на неумолимую Дашку, которая поигрывала шамбарьером в центре манежа.

– Рысью поехали, Роман!

– Серж, а может, не надо?

– Надо, Федя. Надо! – решительно сказал я.

Рассвет отбил задними копытами на мой приказ собрать голову и остановиться как полагается, я объявил ему войну и забыл о Ромке напрочь. Тот, кто никогда не ездил верхом, вряд ли поймет, каково это, подчинять своей воле своенравную скотину полтонны весом. Рассвет сделал все, чтобы от меня избавиться, но обломался, притих и затаил обиду. Ромка собрался с мыслями и вполне себе прилично проехал строевой рысью и даже галопом, чем успокоил и меня, и Дашку, и зевак, которые топтались вокруг манежа и залипали на брутального Ромку со страшной силой. Если бы мой конь не выделывался, я бы взревновал наверняка.

– Пора? – спросил я Дашку, поднимая Рассвета в галоп после осаживания.

– Выпендрежник! – махнула на меня рукой она. – Девчонкам коней раздам, и поедем.

– Девчонок? – оживился Ромка. От же, бля, кобель! – А они хорошо ездят?

– Так себе, – рассмеялась Дашка. – Вы с ними обратно через час вернетесь, если на большее сил не хватит.

– Слава тебе, Господи! – облегченно выдохнул Ромка.

– Нет в тебе романтики, – покачал головой я. – Это же кайф, болван. Галопом, в поле… Ветер, солнце…

– Неуправляемая скотина между ног и куча ям, через которые она неожиданно решит перемахнуть. Ага.

Я махнул на него рукой. Ни черта он в жизни не понимает.

…

Ползти черепахой мне надоело, едва мы миновали первое поле, так что когда дамы с Ромкой во главе предложили повернуть

обратно, я даже обрадовался. Они не стали делать галоп и шагом отправились на конюшню, а я настроился на марафон. Слабаки они, эх!

– Серега, ты уверен, что тебя хватит на четыре часа? – покосилась на меня Дашка. – Ты в седле хрен знает когда сидел.

– Погнали! – в нетерпении заерзал я.

Рассвет ринулся было в сторону конюшни, но огреб люлей и послушно потрусил следом за Дашкиной кобылой.

Поле. Бескрайнее русское поле. Я понял, что это такое, только когда съездил пару раз в поля под Можайском. Наверное, именно там живет свобода. Свобода от всех и вся. Она сплетается из бездонного неба над головой, из тишины, из ветра, из призраков тех, кто сложил головы на этих полях во времена великих битв, из стука копыт, из заброшенных дорог, из заросших лесных просек, из грибных мест и вековых лиственных рощ.

Рассвет испытывал мое терпение, вырывая повод из рук, подыгрывая в самый неподходящий момент или вставая на свечки, вместо того чтобы подняться в галоп. Дашка косилась на меня и порывалась спрыгнуть с лошади, дабы соскрести меня с земли, но я не собирался падать и ждал подходящего момента. Месть – блюдо, которое подают холодным. Через три часа мы добрались до лиственного леса и просеки, по которой я однажды уже ездил. Помнится, все с этой просекой было не так уж и гладко.

– Серега, а может…

Я поднял Рассвета в галоп, скрутил в бараний рог, дал пиздюлей хлыстом за очередные козлы от всей души и понесся вперед, четко контролируя каждый его вздох. Никакого баловства и своеволия. Никаких выставленных плечей или выдернутой шеи. Ни-ни! И Рассвет это понял. Умный распиздяй. Такой же, как я.

Поваленное дерево. Прыжок. Четыре темпа галопа. Посыл. Прыжок над лужей. Галоп. Размеренный, ровный, как биение сердца. Куча валежника. Посыл. Прыжок. И тут же новый прыжок надо рвом с палками. Галоп. Галоп. Галоп. Прыжок над лужей, смена ноги и поворот на развилку налево. Поваленное дерево. Прыжок. Вжаться в седло, убирая голову на шею коня. Ветки клена по моей спине. Галоп. Просвет. Поле.

– Свободен…

И я отпустил повод, придерживая рукой чисто символически.

– Фр-р-р! – чихнул Рассвет, опустил голову и ускорился, пользуясь моей добротой по полной.

Он тоже любит скорость, игру мышц, свою силу и мощь, которые так часто запирают на замок правил, бездарных наездников и серых будней. Я сместил центр тяжести и подтолкнул его шенкелем на поворот. Тем, кто понимает друг друга, не нужна узда и повод. Рассвет послушно сделал большой вольт и сменил галоп на рысь, подчиняясь движению моей поясницы и ног.

– Хороший мальчик, – похлопал его по шее я и поехал навстречу Дашке.

– Серега, еб твою мать, ну ты даешь! – восхищенно посмотрела на меня она. – Кто бы мог подумать, что Рассвет всю трассу без закидок и тормозов одолеет. От него вечно херова туча проблем!

– Он пиздюк, но зело умный, – рассмеялся я и наклонился вперед, чтобы дать Рассвету кусок сахара из заначки. Он аккуратно снял его с моих пальцев и довольно захрустел.

– Прям как ты, – проворчала Дашка. – Напугал меня, засранец. Несся, сломя голову, по незнакомой трассе! Сумасшедший!

– Ты просто забыла, насколько я хорош. А я хорош.

– Да, ты хорош, а я забыла, – пристально посмотрела на меня она. – Приезжай почаще, может, и вспомню. Потренируешь заодно, как в старые добрые времена.

– Не получится как раньше, – погрустнел я. – Я ведь обручен. Вольности мне не простят.

– Жаль. А кольцо почему не носишь?

Я закатил глаза к небу. Далось им всем это гребаное обручальное кольцо!!! Это же просто символ. Но… Может, Ромка прав? И мне действительно стоит хотя бы подумать на эту тему? А с другой стороны, как я ему предложение делать буду? Это же жесть!

– Почему, Серега?

– Наверное, потому что дурак, – улыбнулся я ей. – Поехали домой. Ромка, поди, извелся.

– По-любому. Он за тебя так переживал, будто ты его сын, а не друг.

– Ромка – часть меня. Звучит странно, но… по-другому не скажешь. Я не знаю, как так получилось.

– Он тебе ближе, чем будущая жена?

– Да.

– Ясно. Можно попросить об одолжении?

– Конечно!

– Приезжай сюда с ним, а не с невестой, ладно?

Рассвет споткнулся очень вовремя, так что я сделал вид, что не разглядел грусть в карих глазах моего давнего друга. Да! Друга! Не хочу ничего знать. Ни к чему это. У меня уже есть любимый человек, зачем мне еще?

– С Ромкой, говоришь? – подобрал поводья Рассвета я. Улыбнулся заходящему солнцу, небу, ветру, полю… – Хорошо. С ним так с ним.

Мы вернулись на конюшню в сумерках. Огребли от Ромки, получили одобрительный хмык от Сан Саныча и засели в таверне, с друзьями, виски, колой и гитарой до утра.

Ромка

– О-о-ох!

Серж дернулся, ловя оргазм салфеткой, и я вошел в него до упора. Он мой. Только мой! До конца! Никто не прикоснется к нему без моего разрешения. Никто!

– Родной, хватит, кончай…

Я поднял его к себе за горло. Прикусил шею зубами, затыкая себе рот. Вбиваясь в него в ритме бешено стучащего сердца. Однажды я затрахаю его насмерть.

– Мой!

– Твой, твой, выдохни уже…

Усталая улыбка в голосе и ласковые пальцы на моей руке вынесли меня на раз. Кто бы знал, как я люблю кончать глубоко в него. Это не сравнить ни с чем. Ни одна женщина не приносила мне такого удовольствия. Я опустил Сержа на постель и поспешил избавиться от резинки, не поленившись собрать салфетки и отнести все это в мусорку в ванной. Не хватало запашок нюхать.

Зеркало в уборной встретило меня диким блеском глаз, всклоченной шевелюрой и красными щеками. Я поспешил смыть все это с себя. В который раз слишком много эмоций не по делу: страх за безбашенного Сержа, выбравшего себе самую подлую скотину на конюшне, ревность к тем, кто смотрел на него, заигрывал с ним и пытался его у меня увести. Хуй им всем. На колбасу сдам, руки-ноги поотрываю и скажу, что так и было.

Я равнодушен к лошадям, ездил верхом всего несколько раз, но когда Серж позвал меня с собой, я не устоял. Хотел быть рядом с ним. Увы. Никогда мне его не догнать, да и незачем. Лошади для него – это целый мир, доступа в который нет. Есть люди, которые умеют находить общий язык со всеми без исключения. Серж из таких. Он уломал подлую скотину всего за полчаса!

Сан Саныч, владелец конюшни и его старинный знакомый, сказал мне, когда мы с дамами вернулись из полей:

– Знал бы ты, какой талант пропадает, Роман. Если бы Серега только захотел, то за пару лет смог бы подготовиться и побороться за первые места в престижных конкурах.

Я искренне понадеялся, что Серж никогда не захочет. Какой в этом всем кайф? От чего все вокруг меня делают счастливые лица и радуются отбитым задницам и яйцам, мозолям на пальцах и растянутым мышцам? Какой прикол в вечном ожидании подъебки от лошади в полях или на манеже? Не понимаю я этого восторга. В полях солнце печет, слепни кусают во все места сразу, яйца ерзают по седлу, колени затекают. Вокруг ничего интересного: поле, кусты, пара дохлых березок, овраг и дорога. Бред. Хорошо, что дам сожрали слепни, и мы вернулись на конюшню быстро. Здесь – другое дело. Гостиница, конюшня, хозяйство, люди. Сан Саныч явно не бедствует. Как он живет? Чем зарабатывает? Кто на него работает? Какие проекты затевает? С кем? Вот это – интересно. Это – жизнь. А там… там безрассудство. Не про меня оно, мне хватает Сержа, который вносит в мое бытие ровно столько хаоса, сколько я могу переварить и не подавиться.

Я смыл занудство водой из-под крана и вернулся в спальню. Серж лежал на спине в полосе света от восходящего солнца трупом. Бедолага. Мало ему от коня досталось, так он ночью еще и голос посадил. Я лег с ним рядом и поцеловал покоцанные подушечки его длинных пальцев завзятого пианиста.

– Ромка? – сонно пробормотал Серж.

– Спи, – коснулся его губ своими я. – Гитараст хренов. Для кого так старался, дурачок?

– Для тебя.

Я проглотил все слова о любви, что полились из меня фонтаном, и заставил себя лежать смирно. Серж не любит обнимашек и мимимишек, но мне иногда просто невмоготу.

– Обними меня.

Слава Богу! Я сгреб Сержа в объятия и принялся шептать любовную ерунду, зная, что он не запомнит ни слова головой, но зато почувствует все сердцем. Мне хватит и этого.

====== 37. Кольцо ======

Комментарий к 37. Кольцо Музу, чтоб ему не спалось и ворочалось)

30.08.15

– Господи, наконец-то дома…

Кровать скрипнула под нехилой тяжестью, на мое бедро легла ладонь, а в затылок уткнулись горячие губы. Я поерзал, привычно устраиваясь поближе к знакомому телу, но не проснулся. Ночь на дворе, Ромка обнимает и виновато сопит. Нормально все.

– С днем рождения, Серж.

Я подгреб к груди его руку и засопел громче. Не хочу просыпаться! Пусть утром поздравляет. Суббота же, все успеем, чего ночью-то торопиться?

– Я так устал, родной. Только желание обнять тебя не позволило мне сдаться. В такой переплет я не попадал с тех пор, как мы с Федором удирали из Бразилии.

Губы поползли по шее к плечу. Ласково так. Вежливо. Странно. Обычно все происходит куда как решительнее. Хотя… Что он там говорил? Устал? Сдаться? Какого… Я включил мозг и распахнул глаза, соображая, что к чему. Темнота. Полпервого ночи на часах. Виновато-вежливый Ромка. Ах, да! Недельная командировка в казахские ебеня. Конечно! Разборки между директорами заказчика, попытка захвата строящейся шахты и оборудования, и сошедший с соседней горы сель. Все 33 удовольствия. Я проснулся полностью и бесповоротно, но показывать это не спешил, успокаивая рванувшее вскачь сердце. Ромка вернулся. Живым! И даже на своих двоих. Меня потянули за плечо на спину, и я поспешил закрыть глаза, чтобы безумное облегчение не выдало мои недельные мучения.

Ромка обхватил мое лицо руками и принялся покрывать поцелуями каждый сантиметр, будя во мне язву. Телячьи нежности по-прежнему давались нелегко.

– Серж, посмотри на меня. Я знаю, что ты проснулся.

Я щелкнул выключателем бра, открыл глаза, узрел покоцанную Ромкину морду и… он тут же заткнул мне рот своей широкой ладонью намертво.

– Молчи. Я тебя умоляю! Дай мне сказать.

– М-н-х-мм-уа!

– Да, выгляжу я не очень, но со мной все в порядке.

– М-а-м-ну?! – не поверил я, мысленно расчленяя Ромку на органы.

Он поежился и отвел глаза, но руку с моего рта не убрал.

– Слушай, ну что ты, а? Похромаю пару недель, синяки фирменной дрянью Степаниды за три дня сведу, и все норм будет.

– Скажи спасибо Федору! – вырвался из могучих лап я и откатился на другой край постели. – Он тебя из дерьма за шкирку вытащил!

– Из утонувшего в грязи джипа, – поправил Ромка и подкатился ко мне.

Я схватил его за горло, потому что больше хватать было не за что: синяк на царапине гематомой погоняет. И так по всему телу! Просто пиздец какой-то!

– Спасибо я лучше тебе скажу.

– Говори, – навис над Ромкой я.

Он облапал меня руками за задницу и расслабился, поняв, что сегодня я ему мозг выносить не буду. Я и не собирался. Зачем? Ромке и без меня пришлось не сладко.

– Спасибо, что отправил ко мне Федора, наплевав на мой запрет. Спасибо, что не поехал сам и помогал решать вопросы здесь, в офисе. Без тебя я разбирался бы с этим дерьмом куда как дольше.

– Ясное дело, – хмыкнул я, целуя его в губы. – Я сокровище, супергерой и мегамозг в одном лице.

– Ты незаменим, – согласился Ромка и поменял нас местами: я на спине на постели, а он нависает надо мной с самой что ни на есть загадочной моськой. Я тут же поджал булки. Чего это он так улыбается?! – Мало того, у тебя сегодня день рождения.

– И что?

– Я хочу подарить тебе подарок.

Желудок немедленно подкатил к горлу. Не люблю сюрпризы и подарки. Вечно от них одни проблемы. Будь моя воля, я бы эту дурацкую традицию отменил, ибо подарили мне подарок – я просто обязан сделать ответный, а это время, деньги и моральные мучения.

– Серж, не делай такое лицо, – рассмеялся Ромка, сползая с меня на постель, чтобы дотянуться до прикроватного столика. – Это просто знак того, что мне без тебя не жить.

– И что это? Надувная копия меня для использования в длительных командировках?

– Ха-ха-ха! Нет, конечно, – рассмеялся Ромка и вытащил из груды одежды черную бархатную коробочку. – Это куда лучше.

– Бля!

Я рванул от него подальше со всех локтей и коленей, но был пойман и распят на спине на манер морской звезды.

– Серж, перестань дурачиться, – поцеловал меня в губы Ромка, отпустил руки и, усевшись на моих бедрах верхом, открыл коробочку.

Кольцо. Черное керамическое кольцо с треугольной вставкой белой платины и, судя по хищному блеску, мелкими бриллиантами. Я закрыл лицо ладонями. Капец. Кажется, игры кончились. Ромка взял мою правую руку в свою и, улыбаясь, посмотрел мне в глаза.

– Я не ношу кольца! – по-глупому попытался отвертеться я.

– Я знаю, – хмыкнул Ромка и надел кольцо на безымянный палец.

Оно застряло сразу после фаланги и надеваться дальше категорически отказалось. Я возликовал, а Ромка, увидев мое лицо, расхохотался.

– Серж, чудо ты мое непокорное, это кольцо, конечно, не просто так, но оно не обручальное, так что расслабь булки. Я просто прикололся.

– Фух, – расслабился я, увидев, что Ромка спокоен и весел. Я не хотел его расстраивать своими тараканами и фобиями. – Тогда зачем ты мне его подарил?

– Чтобы привыкал, – лукаво улыбнулся Ромка и легко надел кольцо на безымянный палец левой руки. Поцеловал костяшки. – А вообще, у тебя часы керамические, и я подумал, а почему бы не добавить тебе немного шарма?

– Когда успел заказать-то? – проворчал я, разглядывая кольцо.

Стильное. Реально под мои часы, а это значит, его специально под меня делали, и с размером ошибки нет: на левую руку заказано, а не на правую. Конечно, подарок с откровенным намеком, но без фанатизма, и это радовало. Ладно, так и быть, не буду выделываться.

– Я заказал его до того, как в Казахстан улетел, – сказал Ромка, темнея глазами и наклоняясь, чтобы меня поцеловать. Запустил руки мне в волосы и прижался губами к виску: – Оно того стоило, любимый.

– Я его все время носить не буду! – поспешил испортить ему малину я.

– И не надо, – пополз поцелуями по моей шее Ромка. Ух! Р-р-р-р-р!!! – Обручальные кольца в один прекрасный день нам обоим подаришь ты. Я закинул удочку, а тебе вытаскивать рыбу.

– Ах ты, сучок! – возмутился я, скидывая его на постель. – Манипулятор! – поцеловал в губы и облапал, не обращая внимания на синяки. – Ну, подожди, устрою я тебе Судный день! – примостился между его бедер и как следует потерся о него стояком.

– Устрой, – обхватил меня руками и ногами Ромка, подставляясь так откровенно, что крышу мою снесло на раз. – Ты мой. Ты любишь меня и никуда не денешься. Я подожду.

– Жди, жди, глядишь, и дождешься, – ляпнул я, дурея от его ласк и поцелуев.

Перевернул на живот, вздернул на колени, вцепился в волосы и принялся за него со всем пылом недельного воздержания, то и дело цепляясь взглядом за кольцо на пальце. Оно подмигивало искрами света в камнях и всем своим основательным видом говорило о том, что Ромке можно верить. Что его нужно любить, защищать и радовать.