Текст книги "Двое (СИ)"

Автор книги: Villano

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Ты пыхтишь, собираясь с силами. Тяжело вздыхаешь… и начинаешь дрочить мне так, что я теряю мысль. Черт! Опять ты за свое? А впрочем, твоих последних слов в машине мне хватит надолго. «Сердце мое ты, Ромка». Я не забуду этого никогда.

– Слабо, – выдыхаешь ты в мое ухо.

Кладешь голову на плечо. Я обнимаю тебя за плечи, смотрю на твою руку на моем хуе и кончаю уже через минуту, краешком сознания улавливая тихое:

– Я просто с тобой соглашусь.

03.02.2015

====== 17. Так просто ======

Комментарий к 17. Так просто Муз, ну что ты со мной творишь?!

– Серж.

Шуршание одеяла. Теплые губы на моем плече. Ноги прижимаются к моим. Я улыбаюсь, но от ноута не отрываюсь.

– А? Щас, погоди, тут разговор интересный наклевывается. Мужики в страйкбол зовут на майские праздники. Поедем?

– Серж.

Рука заползает на мой затылок. В волосы. До макушки и обратно. Губы ползут по плечу к шее и уху. Пах прижимается к моим ягодицам. Я ежусь, довольно вздыхаю, но упрямо клацаю по кнопкам компа.

– А может, на шашлыки в лес 23-го поедем? Псовая охота на 1812-й год в Уваровке будет. Меня зовут, потому как кавалерии маловато, да и соскучились все.

– Серж…

Рука ползет от головы по плечу к соску на груди… по ребрам… на бедро… ягодицу…

– Ромка, пять минут, а? – жалобно выдыхаю я, теряя нить переписки.

– Родной мой…

Теплый воздух слов касается моего уха. Стальная грудь несильно давит мне на спину… Пах мой сводит спазм удовольствия. Мурашки пробегают табуном, от прикосновений к груди и прессу. Легких. Коварных.

– Что на тебя нашло? – утыкаюсь лбом в подушку я.

Подставляю рукам и губам плечи и спину. Трусь ягодицами о тесно прижатый к ним пах и вздрагиваю от дорожки холодного воздуха, за которой следуют горячие губы. Столько неторопливой нежности в этих прикосновениях! Меня бросает от нее в дрожь.

– Ничего, хороший мой, – шепчет Ромка, обнимая меня. Лаская телом и, кажется, даже душой. – Я счастлив от того, что ты у меня есть. Что живой и здоровый.

– Не дождешься, – выдыхаю я, не в силах сдержать свою сволочную сущность. А может, это мой страх говорит за меня?

– Чудовище, – ласково смеется мне в шею Ромка и продолжает ласкать меня рукой. – Скажи то же самое, но без стеба.

– Ты и так все знаешь, – отпираюсь я, глотая растущий ком в горле.

Ромка закрывает крышку ноута, погружая спальню в темноту. Снова ворошит мои волосы, целует плечи, шею, позвонки на спине и никуда не торопится.

– Я буду ласкать тебя вечность, любимый мой, и, рано или поздно, ты сдашься, – шепчет он, и улыбка в его голосе теплым лучом скользит по моей склеенной из осколков душе, заставляя ее сверкать. – Скажи, это же так просто.

– Так просто, – повторяю я его слова.

Ромка замирает на долгое мгновение, упершись лбом мне в спину, и я не выдерживаю, ведь он для меня – целый мир. Мой мир.

– Я люблю тебя, родной мой. Ты прав. Это действительно просто.

Ромка обнимает меня так, что трещат кости, шумно выдыхает в затылок и блаженно сопит, а я глажу его по руке, обводя пальцем каждую мышцу и венку, щурюсь в темноту и…

– Испортишь момент – выпорю! – грозно шепчет Ромка за секунду до того, как я открываю рот, чтобы его ехидно подколоть. – Лежи смирно.

– А…

– И молча! – командует Ромка, кладет меня на спину и затыкает рот поцелуем.

Я смеюсь, целую его в ответ и, кажется, начинаю привыкать к тому, что когда нас никто не видит, мы можем позволить себе что угодно. Даже нежность, ведь, если вдуматься, это так просто!

21.02.15

====== 18. Квест ======

Комментарий к 18. Квест Масленица для неподготовленного мужика смерти подобна)

Я стоял на пороге нашего особняка и с тоской глядел на отъезжающий джип. Тетя Стеша и Федор помахали мне рукой, а меня обуяла вселенская тоска. Ну почему брату Федора приспичило жениться именно на Масленицу?! Да еще в Минске! Кто нам с Ромкой еду готовить будет, а? Целую неделю! Я поежился, вспоминая свое доромкиновское бытие: доставка на дом из ресторанов, яичница с колбасой, пельмени, кефир и яблоки. Неплохо, но по сравнению со стряпней тети Стеши – жесткое порно.

– Блять, сука!

Ромкин рык и звон стекла мигом замели меня обратно в дом. Что он умудрился разбить? Ответ пришел очень быстро: зеркало в прихожей. Моими лыжами. Вот как это называется?!

– Бляяя, пиздец! – сказал я и задумчиво почесал репу. Ромка стоял в груде осколков босиком и тихо, но очень смачно матюкался. – На хрена тебе мои лыжи, любезный? Они же горные!

– Я свои беговые достать хотел, – сказал Ромка, не двигаясь с места.

Еще бы он двинулся! Слава богу, не порезался, когда зеркало на пол упало и вдребезги разлетелось!

– Зачем? – удивился я. – На дворе середина февраля!

– Я подумал, что к лету надо себя в форму привести, – с непробиваемым лицом начал нести чушь Ромка.

Я насмешливо прошвырнулся по нему глазами. Он смутился. Лучше, чем сейчас, он не выглядел никогда. Регулярный секс и нервотрепка кого угодно закалят, похудеют и подтянут.

– Ты и так каждое утро по сорок минут как в жопу ужаленный по лесу носишься, плюс качалка по вечерам два раза в неделю. Куда тебе еще?

– Надо полчаса утром добавить, – промямлил Ромка, отводя глаза, а я сложил 2+2 и расхохотался.

– Ну, ты жууук! Не хочешь завтрак готовить, пока тети Стеши нет? Думаешь, я проснусь и приготовлю? Хахахаха!

– Не смешно, – пробурчал Ромка. – Я еду не готовил лет двадцать! За это время даже чугунные сковородки из кухни исчезли, что уж говорить о моих умениях.

– Могу найти, – рассмеялся я. – Спешл фор ю.

– Лучше веник найди и совок, умник, – насупился Ромка. – Вытаскивай меня из зеркального плена.

– Не вопрос, – хмыкнул я, – но с одним условием.

– Готовить не буду! – отрезал мой брутальный лось, и я понял, что ненавистной кухни мне не избежать. И не только по утрам.

Мысль о реванше пришла в голову незамедлительно. Как я ненавидел кухню, так Ромка терпеть не мог сверлить отверстия в стенах, чинить сантехнику и заниматься прочими подобными вещами. А зеркало-то разбито. А Федора нет. Хах!

– Ладно. Тогда верни прихожей первоначальный вид, – сказал я ангельским голоском. Ромка сглотнул.

– Зеркало же фигурное было…

– Ага, – жизнерадостно покивал головой я, – и высотой в два метра. Хорошее было зеркало. Мне очень нравилось.

– Я специалистов позову, – начал Ромка, наткнулся на мои полные ехидства глаза и матерно выругался. – Если я вызову спецов, то и ты на кухню ни ногой, да?

– Да, – сложил руки на груди я.

– Ладно, сам разбил, сам все исправлю, – неожиданно легко сдался Ромка. Я разом перестал веселиться, а он, увидев мое вытянувшееся лицо, заржал. – Ты что думал, я упущу шикарную возможность полюбоваться на тебя у плиты?

– В фартуке на голое тело? – прищурился я. Он демонстративно облизал губы, заставляя меня улыбаться. – Бля, ну ты и извращенец! Предупреждаю, у меня на кухне не стоит.

– Зато у меня стоит за двоих, – поиграл бровями Ромка. – Так, хорош зубы заговаривать, тащи веник.

– Где его взять? – спросил я, наивно полагая, что хозяин дома знает, где хранится такая простая и полезная в хозяйстве вещь как веник.

– А я откуда знаю, – развел руками с лыжами Ромка.

Мы переглянулись и задумчиво уставились на осколки зеркала на полу.

– Говорят, разбитое зеркало к несчастью, – глубокомысленно изрек я и пошел на поиски совка и веника в трехэтажном особняке с немыслимой кучей встроенных шкафов, кладовок, подсобок и служебных помещений.

На работу в тот день Ромка приехал только к обеду.

…

– Вжих-виу-виу-хр-хр-вжих!

Я не удержался: подкрался к двери в прихожую и осторожно глянул за угол. Ромка с лицом приговоренного к смерти Императора сверлил в несчастной стене девятое отверстие. Новое зеркало стояло рядом, и даже мне было понятно, что оно над ним жестоко издевается. Ромка присобачивал его на стену в третий раз, но, несмотря на все отвесы, лазерные уровни и нивелиры, ровно зеркало висеть не собиралось ни в какую и плевать хотело на прежние крепления, выверенные расчеты и здравый смысл.

– Чтоб тебе, тварюка подлючая! Да лучше б я экскаватор собрал и разобрал! Гидравлику на бурильной установке поменял! Проектную документацию на шахту с комитетом по природопользованию согласовал! – ворчал Ромка все громче, но делу это помогало мало.

Я смотрел на него с сочувствием, которое появилось совсем недавно, а поначалу…

Красная кирпичная пыль вперемежку с серой облицовочной покрыла паркет и великого строителя ровным слоем, нижние отверстия в стене даже на мой взгляд легли криво, так что я не смог удержать язык за зубами, а потому был изгнан наверх после первого же ехидного комментария. Это не помешало мне оторваться при приемке работы во второй раз, за что я был побит веником и отправлен на каторжные работы на кухню, где и завис в некоторой прострации, ибо готовить мне предстояло блины. Масленица же, чтоб ее!

Те блины, что я привез из ресторана, мы срубали в мгновение ока, но как квест их мне не засчитали, ибо сделаны они были не моими руками и не на нашей кухне. Тьфу! Завтраки, приготовленные мною лично, Ромка почему-то за полноценную еду не считал (чем ему яичница с колбасой или кукурузные хлопья с молоком не еда?!), а ужинали мы вот уже четвертый день в ресторанах. Ну, а что? То встречи деловые, то друзья… просто так совпало. Случайно. Ромка многозначительно играл бровями, но не сопротивлялся. Ждал, когда зеркало сделают и привезут. И вот сегодня, в четверг, его привезли, а моя кухонная вечерняя халява закончилась.

Ромка в очередной раз завизжал дрелью, а я тоскливо посмотрел на стоящие на столе ингредиенты для делания блинов: литр молока, килограммовый пакет муки, 4 яйца и бутылка подсолнечного масла. Теоретически все было понятно, а вот практически… Я почесал затылок и с головой залез в бар. Мне нужно было обрести внутреннее умиротворение. Ром. Кола. 2/3. Лед. Лайм.

– Мммммм!

Куба либра благодатным дождем окропила мои нервы и успокоила душу. Я смело достал первую попавшуюся кастрюлю и вылил в нее молоко. Решительно разбил четыре яйца. Высыпал полпакета муки. Легко и непринужденно накапал две ложки растительного масла… и уставился на горку муки в молоке в раздумьях.

– А чем это все смешивают?

Ответом мне стал визг Ромкиной дрели. Я допил стакан с Кубой и налил чистого рома, ибо задача стремительно усложнялась. Кинул в бокал лед. Опустошил его и обвел кухню глазами в поисках того, что меня спасет. Несколько странного вида штуковин, напоминающих соковыжималки, попались мне на глаза, но я посмотрел в кастрюлю, заценил медленно тонущую в молоке гору муки и от переливания этого всего в непонятную тару отказался. Мало ли что эти штуки делают? Может, варят, а может, что еще похуже. Я налил еще рому, послушал Ромкину ругань из прихожей, плеснул в другой бокал виски и понес ему.

– О! Серж, я тебя люблю, – расцвел он, выпивая свою порцию залпом. – Это не зеркало! Это черт знает что.

– Твой дизайнер – тот еще затейник, – хмыкнул я, неприлично на него пялясь. Хорош, лосяра, как ни крути. – А ты не знаешь, чем муку в молоке размешивают?

– Вилкой, – на полном серьезе ответил Ромка и снял футболку.

Стер ею пот со лба, отбросил в сторону, а потом похрустел шеей, потянул мышцы спины, наклонился к дрели и случайно увидел в стоящем на полу зеркале меня.

– Может, перерыв? – облизал губы я.

– Вон отсюда! – зарычал Ромка и раздел меня глазами. – Я же так до утра не закончу!

Я убрал руку с ширинки джинс, плавно развернулся и поплыл на кухню, виляя бедрами как последняя шлюха. Капельки пота на мощной шее моего брутального лося конкретно меня завели, но квест есть квест.

– Ну, погоди, допросишься! – услышал я Ромкино сдавленное шипение… и наклонился пониже, чтобы налить себе еще стаканчик рому. – Хватит пить! Блины делай, чудовище! Живо!

– Хорошо, хорошо, – выпрямился я.

Глотнул из бокала и взял в руки телефон. Вилкой взбивать полкило муки в литре молока я не собирался, помощь зала не проканала, так что остался звонок другу. И кому звонить? Я перебрал всех и остановился на сестре, которая трубку не взяла. Я загрустил. Спросить ведьмочек из сети? Ну нет! Засмеют и обстебают. Однозначно. Оставалась мама. Я собрался с мыслями, глотнул побольше рома, набрал номер и объяснил суть дела на одном дыхании.

– Мальчик мой, ты заболел? – после минутного молчания спросила мама.

Я постучался головой о шкаф. Вот же блин! Так и знал, что без допроса не обойдется. Вечно она из мухи слона делает! И как ей объяснить, какого черта я, всегда державшийся от кухни за сто метров, не просто ляпаю бурду из всего, что не протухло (теоретически) в холодильнике, а делаю блины.

– Мам, просто ответь на вопрос, а?

– Венчиком блинное тесто взбивают, – сказала она.

Я почесал репу. И что это за хрень? Мама заценила мое глубокомысленное молчание и рассмеялась:

– Это пружинка на палочке. Посмотри там, где половники лежат и лопаточки. Ваша экономка, как я поняла, дама опытная, и блендерам доверяет не особо.

– Кому не доверяет? – рассеянно переспросил я, копаясь в кухонных ящиках.

Столько пыточных приборов непонятного назначения я не видел даже на средневековых гравюрах. Ужас какой! Тетя Стеша, оказывается, чертовски опасная дама!

– Забудь, – рассмеялась мама. – Лучше скажи, почему тебе любимый не помогает и где ваша кормилица?

– Ромка понимает в готовке еще меньше, чем я, вот и приходится мне на кухне тусоваться. Уже четвертый день, представляешь? Тетя Стеша на целую неделю уехала.

– Никогда не думала, что ты возьмешься за готовку, – неожиданно грустно сказала мама. – Кто угодно, только не ты, сынок. У тебя же все традиционные мужские фобии в самом соку. Надеюсь, хоть в постели жена не ты, а Роман.

Я где стоял, там и сел. На пол. Прислонился спиной и затылком к шкафу и зажмурился. Черт, черт, черт! Она знает. Мама знает! Про меня. Про Ромку. Правду.

– Серж? Какого черта ты сидишь на полу с таким страшным лицом? – неожиданно возник рядом со мной Ромка, поднял с пола, прижал к себе и уставился на меня едва ли не с ужасом: – Любимый, тебе плохо? Опять сердце прихватило? Я вызову скорую и доктора. Того, к которому ты меня в больнице ревновал, он дал мне свой…

– Не надо доктора и скорую! – зашипел я, мигом приходя в себя и зажимая трубку рукой. – Идиот! Мама на проводе!

– Упс, – сказал Ромка, отпустил меня и пошел наливать себе виски.

– Мне надо скорую, – мрачно сказала мама, и я понял, что она слышала все до последнего слова. – Скажи-ка мне, дорогой, что там у тебя с сердцем?

– Ну-у, я… э-э-э-э… оно как бы занято. Ромкой, – выбрал из двух зол меньшее я.

Раз уж она про мою голубизну знает и не истерит, то можно и сдаться. Это лучше, чем про инфаркт рассказывать.

– Сережа, не уходи от темы! Я знаю, что ты Романа любишь и с ним спишь, но мы о другом говор…

– Откуда знаешь? – перебил ее я. Если меня сдала сестра, ей не жить.

– Это же очевидно, сынок. Неужели ты думаешь, что за столько лет я не догадалась, что ты гей? А уж то, что вы с Романом друг друга любите, мне стало понятно, едва ты его нам с отцом представил.

– Только не говори, что отец тоже в курсе, – постучался головой о навесной шкаф я.

– Нет, конечно! Он тебе голову оторвет, а Роману кое-что пониже. Оно нам надо?

Ромка сунул мне в руку бокал с ромом. Я выпил его до дна одним глотком, успокаивая расшалившиеся нервы. Я знал, что мама у меня ангел, но не думал, что настолько ангельский.

– Мам, я тебя обожаю.

– Я тоже тебя люблю, дорогой, но ты не ответил на вопрос. Что у тебя с сердцем?

– У него инфаркт был, – нагло выхватил у меня трубку Ромка.

Скотина!!! Я принялся отвоевывать ее обратно, но он уворачивался, не отдавал и рассказывал маме грязные подробности моего лежания в больнице, о котором только сестра знала. Я понял, что силой мне Ромку не одолеть, и решил применить запрещенный прием: запустил руку в его штаны и сжал в ладони все, что попалось. Как следует сжал. Ромка взвыл, дернулся, отдирая мою руку от своего паха, а я перехватил трубку.

– Сынок, что ты с Романом сделал? – первым делом спросила она. – Дай ему трубку!

– Еще чего! Он тебе все мои тайны выложит!

– И Слава Богу! Из тебя и слова не вытянешь! Никогда ничего не рассказываешь, а я переживаю почем зря.

– Вот поэтому и не рассказываю, – пробурчал я. – Мам, все со мной в порядке.

– Теперь да, – не стала ворчать мама, чем изрядно меня удивила.

Где лекция на час о здоровье? Где ахи и охи? Где угрозы приехать в Москву и не спускать с меня глаз? Нет ничего. Я покосился на смакующего виски Ромку. Может, он у меня гипнотизер-заклинатель?

– Роман за тобой присмотрит, так что я спокойна. Ладно, иди, делай блины. Твой жених сегодня плюшки заслужил, если не от тебя, то от меня-то точно.

Я положил трубку на столешницу, Ромка положил руки на меня… Нет, мы не снесли все со стола, мы не сломали ни одного предмета и даже не трахались. Мы стояли, обнявшись, на кухне и переваривали то, что только что произошло. Моя мама нас приняла. Обоих. Такими, какие мы есть. Это дорогого стоило.

– Ромка, а давай в честь моей ангельской мамы закажем рульку, а? – через пару минут отмер я.

Жрать хотелось все больше, а повод выкинуть молоко с мукой и кастрюлей в мусорку был самый что ни на есть весомый.

– Закажи, – поцеловал меня в шею Ромка, – но блины доделай.

– Дались тебе эти блины! – заворчал я, но он шлепнул меня по заднице и свалил добивать зеркало.

И таки его добил. Именно в тот момент, когда я с яростью берсерка молотил венчиком ненавистные мучные комочки, он зеркало уронил. Жаль, что не разбил. Так что я поржал над его матюками и красным лицом, успокоился и с ловкостью начинающего фокусника блины пожарил. Слава всем богам, Ромка был занят и первые штук пять не видел, а главное, не пробовал. Я успел выкинуть их раньше, чем он пришел с проверкой. Никогда их не забуду!

Ромка ворвался на кухню, когда я извел практически все тесто. Заценил усыпанные мукой столы, пятна теста по всей плите, извазюканного в сахаре, масле и сметане меня… и облизал с ног до головы, невзирая на мое упорное сопротивление, так что последние блины я дожаривал в кухонном полотенце на бедрах и старался не смотреть на сидящего на столе довольного и абсолютно голого Ромку. Он уплетал блины с маслом и икрой, облизывал меня глазами и обещал подарить луну с неба, если я приготовлю ему их снова.

Я дожарил блины, налопался от пуза, а потом утащил Ромку в прихожую и устроил ему и его зеркалу приемку, загибая объевшегося лося в неприличные кренделя, дабы оценить ракурс и отражение. Не дал ему прибраться и утащил в спальню, подальше от разгрома, что мы устроили на первом этаже, а утром вызвал специально обученных людей, которые не только все отмыли, но и приготовили нам столько еды, что ее хватило аж до воскресенья.

– Я тут подумал, – сказал вечером Ромка, поедая наваристый борщ из трех видов мяса, – никаких больше квестов по домашнему хозяйству. Я перебираю экскаваторы с закрытыми глазами и строю шахты, ты маешься дурью и продаешь расчески лысым, повара готовят, а строители строят.

– А как же секс на кухне и я в одном фартуке? – сделал несчастное лицо я, стараясь не улыбаться слишком счастливо.

Долой кухонное рабство! Свободу попугаям! Победа за мной!!!

Ромка задумчиво сжевал пампушку с чесноком и посмотрел на меня так, что я сбежал с кухни немедленно. Вместе с фартуком. Так, на всякий случай. Мало ли. Всякое в жизни бывает: и кухня без секса и без фартука, и секс без кухни, но в фартуке. А что? Я не люблю готовить еду, но я обожаю готовить Ромку, а для этого вполне хватает постели, фартука на голое тело и меня в качестве соуса.

02.03.15

====== 19. 8-е марта ======

Комментарий к 19. 8-е марта С праздником, ДЕТКА))))

– Ой!

Я подпрыгнул на постели от холодного мокрого нечто, что неожиданно уперлось мне в задницу, укрытую теплым одеялом.

– Хлюп, хлюп, хрхрхр.

Холодное влажное нечто сменилось тяжелыми вздохами и горячим шершавым чем-то, а я открыл глаза, наткнулся на розовый нос и печальную белую моську лабрадора и вспомнил, на что подписался. Пес увидел, что я проснулся, и повеселел: завилял хвостом, положил тяжелую морду на мою ногу и преданно уставился в глаза.

– Бля! Фалко, мерзавец, отвали! – простонал я, увидев, что времени всего ничего: 05:50. – Не хочу я с тобой гулять.

Пес в ответ уставился на меня еще жалостливее. Я закатил глаза к потолку и проклял Международный женский день и свою доброту последними словами. Черт меня дернул позвонить Наталье с поздравлениями не 8-го, а 6-го числа! Она тут же потребовала подарок, которого у меня, конечно же, не было, и в результате уговорила присмотреть за ее псом те несколько дней, что ее в городе не будет. Я не смог ей отказать и вот уже третьи сутки изображал из себя собаковладельца: гулял с псом утром и вечером, кормил его, играл с ним и чесал за ухом по десять раз в час, лишь бы он не делал страдальческую морду. Хуже ребенка, е-мое!

Ромка смотрел на нас со стороны и жестоко надо мной прикалывался.

– Мамаша в тебе пропадает, Серж, – говорил он, многозначительно похлопывая меня по заднице. Сволочь.

Фалко постучал по мне когтистой лапой, и я послушно сполз с постели, мечтая задушить всех на свете: Наталью, за то, что приучила пса гулять в 6 утра. Ромку, за то, что филонил третий день подряд, прикрываясь тем, что подвернул ногу, и тетю Стешу с Федором за то, что отпросились и свалили праздновать 8 марта к родственникам.

Улица встретила меня восходящим солнцем и легким морозцем, которые мгновенно вернули мне отличное настроение и придали заряд бодрости, так что когда мы с псом вернулись домой, я решительно натянул на себя цивильную одежду и отправился в город отмывать уляпаный в хламину финик, понадеявшись на то, что таких придурков, как я, на всю Москву будет немного. Я ошибался. Очередь, что выстроилась на мойку следом за мной, меня изрядно повеселила. Угрюмые, помятые и странно задумчивые мужики за рулем шести машин смотрели на мир с таким видом, будто жить им осталось от силы пару-тройку часов.

– Парень, слышь, хорош так радостно улыбаться, – обратился ко мне один из них, когда мы сидели в комнате ожидания. – Чему ты радуешься, а? 8-е марта, 7 утра, выходной! А ты торчишь на мойке, трезвый, и впереди целый день унижений.

– Я счастливчик, – рассмеялся я. – У меня нет подруги и жены, а маму я по телефону поздравлю.

– Завидую, – мрачно сказал второй. – А у меня жена, теща, мать и две дочери. Че с ними со всеми делать? Ума не приложу!

– Цветы не проканают? – с искренним сочувствием в голосе спросил первый.

– Эх, если бы! – безнадежно махнул рукой второй. – Они меня в бараний рог скрутят, если я им что-нибудь такое-этакое не подарю.

– Помаду им подари, в форме хрена, – ухмыльнулся первый.

Мы заржали в голос, я хотел было продолжить, но меня прервал телефонный звонок.

– Серега! Какого хера трубку не берешь! – сходу принялся орать на меня мой старинный друг и приятель Колян. – Я в Москве проездом, а ты! Тащи задницу на Киевский вокзал, я те подарок на 23-е февраля привез.

– Какой еще подарок? – налился подозрениями я.

Колян – тот еще выдумщик. В прошлый раз он подарил мне копаный вальтер. Чернокопатель хренов! Куда я с таким пистолетом? Только под суд! Но Коляна это волновало мало, а обижать добрейшего на свете человека отказом мне не хотелось. Так что я хранил опасный во всех смыслах подарок в старой коробке из-под кроссовок в самом дальнем углу нашей гардеробной.

– Не ссы, Серега! Тебе понравится.

Я забрал сияющий чистотой финик, выехал на улицу и вдруг понял, что вместо солнца над головой висят серые тучи.

– Вот тебе и 8-е марта, – помрачнел я. – На хрена машину мыл?

В ответ с неба посыпался мокрый снег, так что когда я добрался до вокзала, мой джип снова превратился в комок грязи, а настроение упало до нуля. Ненавижу серые тучи. Ненавижу!

– Серега, тебе крупно повезло! – обнял меня за плечи Колян, накрывая позитивом и добродушием с головой.

– Серьезно? – не поверил ему я.

– Ага. Смотри, что я тебе привез. Это, конечно, не оригинал, но копии, что надо! Будешь ими со шлюхами расплачиваться. Подставляй руку.

– С какими еще шлюхами? – не понял я, послушно раскрывая ладонь.

Маленькие серебряные монетки веером легли на мою руку, и я расхохотался в голос. На этот раз Колян с подарком угадал. Спинтрии, древнеримские жетоны с изображением трахающихся парочек, были великолепны.

– Вряд ли современные шлюхи эти монеты примут, но поржать можно, – похлопал друга по спине я и вручил ответный презент куда более прикладного характера: 20-летний виски JAMES MARTINʼS наверняка скрасит ему долгую дорогу до Новосибирска.

Колян подарку порадовался, а я посадил его на поезд и отправился восвояси, но по дороге вспомнил, что жрать дома нечего. Вот же черт! Пришлось ехать в Ашан. Мрачные мужики, с обреченными лицами покупающие тортики, горы еды и дохлые цветуечки, развеселили меня на раз. Я накидал в тележку еды и отправился к кассе, когда мобильник в моем кармане разразился очередной трелью. Бля, время еще 09:40! Кому еще не спится в выходной?!

– Серж, какого черта? – сонный, хриплый и ужасно настороженный голос Ромки заставил меня улыбаться. – Где ты шляешься?

– Где шляюсь? – обиделся я. – Ничего я не шляюсь! Собаку выгулял и накормил, машину помыл, с другом встретился, сейчас еду в магазине покупаю.

– Аааа, понятно, – зевнул Ромка. – Какой ты у меня хороший мальчик. Колбасы купить не забудь. И сыра с плесенью. Праздник же.

Я от такой наглости аж подавился, а он зевнул еще раз и отключился, будя во мне зверя по имени Великая Язва. Праздник сегодня, да? Хороший мальчик, да? Я огляделся по сторонам, побрякал римскими жетонами в кармане и злорадно потер руки. Ну-ну.

Цветуечки я честно выбрал самые красивые. Ну, а че? Чем мне Ромка не жена? Подумал было про розовый лак для ногтей, но вспомнил Ромкины габариты и передумал. Он меня этим лаком на раз покроет, ну его в болото.

Особняк встретил меня тишиной и счастливым донельзя Фалко, который залез мордой в пакет с едой, едва я поставил его на пол.

– Отвали, – строго сказал я псу, снимая куртку и ботинки.

Отвернулся буквально на секунду, которой коварное животное и воспользовалось. Шуршание полиэтилена, клацанье когтей по паркету в сторону кухни… я наклонился к пакету и понял, что колбасы в нем уже нет.

– Фалко! Тварь белобрысая! Верни колбасу, ворюга!

Я с воплем бросился за псом, но поймал его только тогда, когда он умудрился на бегу сожрать половину палки.

– Отдай! – дернул за остаток колбасы я.

– Рррррр! – уперся лапами в паркет Фалко и сжал зубы еще сильнее.

– Прибью!

– Рррррр!

– Серж? – возник на пороге сонный Ромка. – Какого черта?

Я от неожиданности разжал руки, Фалко шлепнулся на задницу, но быстро сориентировался, вскочил на лапы и рванул на выход, так и не выпустив колбасу из пасти.

– Прости, дорогая, – выпрямился я, – но твою праздничную колбасу за полторы тысячи рублей кило, только что сожрал Фалко.

– Твою мать, – расстроился Ромка.

Я подкрался к нему и ласково обнял за плечи, проводя руками по спине и ягодицам. Он довольно поежился… а потом до него дошло, что именно я сказал.

– Не понял?! «Дорогая»?!

– Ага, – потянул его в прихожую я. – Ты же сам сказал, у тебя сегодня праздник, а я, как примерный муж, с утра аки пчелка тружусь. И все ради твоего блага и спокойствия. Ты не переживай, я тебе в подарок не только колбасу привез.

– Серж, огребешь ведь, – нахмурился Ромка, скрывая улыбку.

– Ай, да брось, – игриво шлепнул его по заднице я и подтолкнул к двери в прихожую. – Все любят подарки.

Он немедленно остановился, но было уже поздно. Я шагнул к своей куртке, лежащей на тумбочке, вытащил из-под нее букет ирисов и вручил его Ромке.

– С международным женским днем, любимая!

Ромка автоматически взял букет, а я успел поцеловать его в губы до того, как до него дошел весь смак моего поздравления.

– Ах, ты! – отмер Ромка. – Да я тебя сейчас этим букетом! Охренел совсем?!

Я расхохотался, увернулся от брошенного в меня букета и бросился бежать. Ромка подхватил цветы, догнал меня и огрел ими по спине.

– Я те щас покажу женщину! Неделю ходить не сможешь, поганец!

Мы навернули круг по особняку, усыпав путь лепестками ирисов, и вернулись в прихожую, где Ромка загнал меня в угол и принялся нещадно лапать. Джинсы полетели на пол следом за футболкой. Горячие руки и губы свели меня с ума, так что я перестал ржать и принялся тихонько постанывать, а Ромка вжал меня в зеркало и наказал с таким усердием, что десять минут спустя я вымазал в сперме половину своего отражения. Ромка продержался дольше всего на минуту, а потом сполз на пол, падая на мою одежду и укладывая меня на себя.

Я блаженно разлегся на могучей тушке, целуя его в шею, но тут мой взгляд наткнулся на рассыпавшиеся по полу серебряные жетоны. Двое во мне сцепились не на жизнь, а на смерть: Язва бил Романтика по яйцам, но явно проигрывал. Ладно, не буду лося добивать, решил я.

– Я тебе не жена, чудовище, – вдруг хмыкнул Ромка и похлопал меня по ягодице, – и твоя растянутая попка прямое тому доказательство.

Ах так!

Я протянул руку.

Взял несколько жетонов.

Спрятал рвущуюся на лицо улыбку в Ромкиных волосах и сполз губами до его уха:

– Не хочешь быть моей женой, будешь моей шлюхой.

Вывернулся из стальных рук ужом и кинул монетки ему на грудь. Ромка посмотрел на меня (я заржал, как конь), разглядел монетки, заценил исполнение, а потом рассмеялся, поднялся с пола и притянул меня к себе.

– Серж, ты неисправимый сукин сын, но для тебя я готов быть кем угодно, лишь бы ты любил меня так, как сейчас, вечность.

Я закатил глаза к потолку, отвесил Ромке подзатыльник, поцеловал в губы и потащил в гардеробную. 11.25. Пора ехать на выставку старинной военной техники. Международный женский день все-таки. Самое подходящее для этого время.

====== 20. Дело на миллион ======

Комментарий к 20. Дело на миллион Совпадения случайны, герои вымышлены. Не было ничего. Не было)))

Ночь с субботы на воскресенье. 02:25. Самое время для разнузданных гуляний. Ага. Я недовольно поерзал на сиденье Ромкиного Крузака и в который раз проклял жадность и тупость своего бывшего директора.

– Серега, не парься, – хмыкнул Федор, сворачивая с Третьего кольца на Шереметьевский проезд. – Мне не впервой на разборки ездить. Все нормально будет.

– Мне зато впервой, – огрызнулся я. – Дернул меня черт на эту аферу согласиться! Знал ведь, что дело нечисто, но нет, поверил. Как лох, бля, малолетний.

– Ты с этим мужиком больше трех лет работал, – сказал Федор, съезжая с дороги в сторону стройки и распахнутых настежь ворот. – Кто знал, что у него крышу снесет?

Раньше здесь был наш пейнтбольный клуб, а теперь пятиэтажное здание старого завода снесли и принялись строить очередной офисный центр. Самое то для бандитских разборок, в которые я угодил по собственной глупости. Денег захотелось по-быстрому срубить. Ага. Да чтоб я еще хоть раз без договора кому-то что-то продал? Ни в жисть! Все должно было быть проще пареной репы. Геннадий, мой бывший директор, позвонил мне в начале февраля и предложил продать кому-нибудь из наших старых клиентов некую строительную хреновину ценой в 400 000 евро при ее реальной стоимости под 800 000.