Текст книги "Двое (СИ)"

Автор книги: Villano

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Ох-х-х! – не выдерживаю я и только-только вхожу в раж от его губ и языка, как он выпрямляется, перекидывает меня со спины на живот и вздергивает на колени. – Твою ж мать!

– Тс-с-с, – ползет по моей спине колючим подбородком и нежным языком Серж.

Ласкает рукой мой хуй и пробирается пальцем в анус, зная, что делает. Меня от этого прошивает дрожь, а он находит простату и начинает пытать, нашептывая в ухо всякие пошлости. Потираясь о меня телом, целуя и покусывая чувствительные местечки, о которых знает только он один. Надолго меня не хватает. Раньше, до Сержа, хватало, а с ним – никогда. Он слишком хорош для меня. Слишком дорог. Слишком умел и умен. Его всего слишком для меня и моего хуя, так что я подаюсь вперед, освобождая простату от его пальца.

– Хватит издеваться, – ворчу я и покрываюсь мурашками от укуса в шею и легкого шлепка по заднице.

– Ты брутальный лось, а терпения в тебе ни на грош, – смеется мне в ухо Серж.

Я невольно улыбаюсь за ним следом. Вот как он это умеет? Ржать и трахаться одновременно? Я всегда серьезно подходил к занятиям сексом, но с ним это практически невозможно.

– Зато в тебе его, как в североамериканском кролике-зануде, – отвечаю я, постанывая от удовольствия.

Прохладный гель проникает в анус вместе с ласковыми пальцами, а потом рука стискивает мое бедро, фиксируя, и Серж с неповторимым, невероятно сексуальным урчанием счастливого донельзя самца забирается в меня, замирает на пару долгих мгновений и принимается за дело так, будто завтра не наступит. Мне остается только стонать: от напора, от страсти, что он будит во мне, от кайфа и от идиотского чувства принадлежности тому, кого любишь. От Сержа доброго слова не дождешься, но здесь и сейчас я знаю, как сильно он любит меня. Как боится потерять. Как переживает и беспокоится.

– Прогнись, пожалуйста, родной, – прижимается ко мне Серж и целует в шею долгими засосами.

Я забываю обо всем на свете и делаю так, как он говорит. Все, что он хочет. Без стыда и стеснения. И, конечно же, кончаю от его едва слышного «люблю тебя» гораздо раньше его самого. Он спохватывается, переворачивает меня на спину и врывается снова, лапая руками, где придется.

– Ромка, ну что ты вечно, как подросток? – ворчит Серж, закрывая глаза и поднимая голову к потолку.

Я смотрю на него, невероятно сексуального и божественно красивого, и жалею, что я не женщина. Сто пудово кончил бы еще раз.

– Я только начал, а ты уже до финиша добрался!

– Умные черепахи всегда будут впереди шустрых кроликов, – хмыкаю я.

– Бля-я-я, сука-а-а, – стонет и смеется Серж, ускоряется и через секунду кончает мне на живот, вздрагивая, опуская голову и сжимая мое колено со всей дури. – Вечно ты меня с мысли сбиваешь!

– У нас на долгие потрахульки времени нет, – говорю я и немедленно об этом жалею, потому что Серж мгновенно приходит в себя и скатывается с постели. – Ты куда?!

– Подъем! – командует он, стягивая меня следом. – Живо в душ.

– Что за спешка-то, я не пойму? – бубню я, послушно топая за ним. И лапая за все, что под руку подвернется.

– Время 10 утра, а в 11 мы должны быть у твоей маман, забыл? Терпеть ее не могу, но если мы не приедем, она припрется к нам сюда.

– Не дай боже! – вздрагиваю я. Моя мать – тиран, похлеще меня. Лучше у нее дома чаю попить.

– В час дня мы едем к пацанам забирать дудки для феста, – продолжает Серж, заталкивая меня в душ.

– Чего? – переспрашиваю я, включая воду.

– Карабины реконструкторские и порох для фестиваля, говорю, повезем с одного конца города на другой. Менты кругом, в метро не проедешь, а у них машины нет.

– Бессребреники, – ворчу я. – Почему ты вечно им помогаешь?

– Потому что я штатный водила, – смеется он. – А тебе полезно с простым народом пообщаться, сноб хренов.

– Ладно, а дальше что? – спрашиваю я, вручая ему мочалку и подставляя спину. Обожаю, когда он мне ее шоркает.

– Отдаем ружья и порох, идем в кино на «Разлом Сан-Андреас». Ты же любишь фильмы-катастрофы.

– А потом?

– Потом едем на фестиваль, смотрим показуху, – смывает с меня пену Серж.

Ласкает руками, щекочет и отдает мочалку, поворачиваясь ко мне спиной. Я принимаюсь за него неторопливо и основательно. Что-что, а лапать свое неугомонное чудовище я могу вечность.

– После нее везем ружья обратно в клуб и едем в кабак на концерт.

– Какой еще концерт? – вздрагиваю я. Вот тебе и выходной.

– Мои друганы выступают, – говорит он прогибаясь в талии так, как никогда не смогу я. – Рок-н-ролл, пиво, танцы и девчонки-оторвы. Толчки – забавные ребята, безобидные и веселые. Тебе там понравится.

– Толчки? – обнимаю Сержа я.

Вода смывает с нас рабочую неделю, накопившуюся усталость и остатки сна. Я разворачиваю его к себе, беру за волосы и целую в губы. Долго. Смачно. Властно. Так, как он любит. Так, как люблю я.

– Толкинисты, – вырывается Серж, и я понимаю, что второго захода не будет. – Идем, время поджимает. Вечером потрахаемся как следует.

– Почему ты такое хамло, а? – ворчу я, выпроваживая его из душа шлепком по заднице.

– По кочану, – отвечает он, добираясь до раковины и зеркала. – После концерта пойдем с ними пить, так что домой вернемся за полночь.

Я стою под душем, смотрю на то, как бреется мое шило в заднице, и благодарю за него всех богов без разбору. Он принес в мою жизнь Свет, которого раньше не было, и если с ним что-нибудь случится, я провалюсь во Мрак, из которого не возвращаются.

– Эй, ты чего? – неожиданно возникает передо мной Серж. Половина моськи в белом креме, половина идеально выбрита. – Лицо попроще сделай, а?

– Я люблю тебя.

Он вздрагивает, беспомощно открывает рот, силясь ответить, моргает, понимая, что опять не смог сказать то, что хотел, и делает каменное лицо, закатывая глаза к потолку. Ничего. Ничего страшного. Он научится говорить то, что лежит на сердце. Я подожду. Что-что, а ждать я умею.

– Опять ты за свое? – наконец, говорит Серж.

– А я что? – улыбаюсь я. – Я ничего. Иди, брейся.

Он наклоняется ко мне, виновато заглядывает в глаза и целует в губы. Я отвечаю, наслаждаясь мгновением от всей души, и первым разрываю поцелуй. Улыбаюсь, разворачиваю к себе спиной и очередным шлепком по завернутым в полотенце бедрам отправляю к раковине.

– Хватит меня бить! – возмущается он, косясь на выходящего из душа меня в зеркало.

Я расправляю плечи и незаметно напрягаю мышцы, чтобы показать себя в лучшем свете. Ему становится гораздо легче, когда он видит, насколько я больше, сильнее и мощнее его. Такому, как я, сложно сопротивляться. Практически невозможно, а значит, он не слабак и не мямля. Серж никогда им не был, и я знаю это, как никто другой. Весь вопрос в том, что сам он так не считает, и клянет себя за те годы, что был не в себе. Глупый! Другой на его месте давно бы сдох, спился или загремел в психушку. Я привычно обрываю поток негативных мыслей и возвращаюсь к стоящему возле зеркала любимому, который следит за мной, забыв о бритве в руке.

– В зеркало смотри, обормот, порежешься ведь, – смеюсь я, вытираясь полотенцем. – Я тебе вечером во всей красе покажусь, договорились?

Серж отводит глаза, смеется и, задумчиво добривая подбородок, говорит:

– Отличный повод вернуться домой пораньше.

Я щурюсь, скрывая лукавую улыбку, и неторопливо одеваюсь, зная, что он наблюдает за мной краем глаза, точно так же, как я слежу за ним. Когда-нибудь нам это наскучит, но не сейчас. Сейчас нас ждут выходные, наполненные летней жарой, шумными друзьями, рок-н-роллом, алкоголем и сексом, а работа… Черт с ней, с работой.

Время не ждёт,

И что-то не вышло.

Глядя в свою телефонную книжку…

Кого-то уже сто лет не слышно,

Здесь ставим крест,

Он уже никогда не придёт.

Время не ждёт,

И как в полуденной пробке,

Рассыпался бисер

В картонной коробке.

Она дарила нам свои феньки,

Но их уже никто не найдёт.

Только эхо в горах, как прежде, поёт.

Голосами друзей-мальчишек,

Голоса их всё тише.

Время не ждёт.

31.05.15

====== 30. Простуда ======

Комментарий к 30. Простуда Лето, куча дел и событий, так что пишу редко, извиняйте))

– Апчхи!

Я уткнулся лбом в рабочий стол. Бля, как же я не вовремя заболел, а? Поездка важная на носу, дел невпроворот, а у меня сопли до колена.

– Пиздуй домой, зараза, – сочувственно проворчал Костя, отгораживаясь от меня монитором. – Не фиг тут инфекцию распространять!

– Сам ты зараза, – огрызнулся я.

Чихнул так, что слезы из глаз брызнули, накрыл рот салфеткой и пополз через всю Москву домой, злясь на весь мир, потея, как белый медведь в Африке, и воняя почище скунса. Ненавижу болеть! Терпеть не могу это беспомощное состояние, в котором белый свет – черный, горло – желоб камнедробилки, мозги – кусок недоваренного холодца, голоса друзей в телефоне – Иерихонские трубы, а сами они – Всадники Апокалипсиса.

Я проклял тот день, когда на улицы Москвы пришла жара, а климат-контроль в финике переключился из режима глобального потепления в режим ледникового периода. Мое горло и тело отреагировало на это как всегда – жуткой простудой, которая случалась со мной в начале лета из года в год, как по часам. Я знал об этом, принимал превентивные меры, но так ни разу не смог свой проклятый организм обмануть.

– Сереженька, мальчик мой, эк тебя болезного! – встретила меня в прихожей тетя Стеша. Я только глаза к потолку закатил. Ну все. Пиздец мне пришел. – Простыл!

– Да вы не переживайте, все нормально, – попытался вырваться из пасти тигрицы я, но она вцепилась в рукав рубашки, как клещ, не оставляя ни единого шанса на свободу. – Терра Флю меня…

– В гроб загонит, – решительно сказала тетя Стеша.

Усадила на стул в кухне и принялась суетиться вокруг, вгоняя меня в тоску: мед, сливочное масло, молоко. Кастрюлька на плите. Огонь. У-у-у-у-у! Я проглотил комок тошноты в горле. С детства ненавижу горячее молоко с медом и маслом. Аж до отрыжки!

– Мы тебя сейчас народными средствами живо на ноги поставим.

– А может, не надо? – попытался сдернуть с кухни я, но даже встать не успел, потому что на мое плечо легла тяжелая Ромкина рука.

Когда он пришел? Я даже не услышал. Вот же бля. Ухо заложило похлеще, чем в прошлый раз, и это не есть хорошо. Точнее, совсем плохо. Не хватало мне слухового аппарата в 36 лет!

– Надо, Федя, надо, – приобнял меня Ромка. Поцеловал в волосы, в лоб и в губы. Я на поцелуй не ответил. Не хватало еще его заразить! – Серж, делай, что говорят. Все равно ведь заставим.

– Ну да, – проворчал я, откидываясь на его стальной живот и грудь спиной. – У нас, как в тюрьме: быстрее сядешь, быстрее выйдешь.

Ромка хмыкнул, рассеянно растрепал волосы на моей голове и прижал к себе. Теплый, как печка. Он всегда был горячим, и даже сейчас, когда температура на градуснике, что вытащила из моей подмышки тетя Стеша, зашкаливала за 38,6, Ромка все равно был горячее меня.

– Язви, сколько влезет, ничего от этого не изменится.

Я громко чихнул. Может, не выделываться и сдаться сразу? Мысль промелькнула и испарилась, едва я увидел, как тетя Стеша сливает белую дрянь с пленкой из кастрюльки в кружку, и даже через заложенный и растертый докрасна салфетками нос учуял противный запах вскипевшего молока.

– Меня стошнит, – жалобно посмотрел я на тетю Стешу.

Она моего взгляда не выдержала и вручила кружку с ядом Ромке. Вот же бля! С ним такой номер не прокатит.

– А может, чаю с лимоном, а?

– И это тоже, – сурово посмотрел на меня Ромка, – но позже.

– Апчхи! – чихнул я прямо в кружку, в надежде пролить на пол хотя бы половину.

Увы. Тиран был настороже, а потому перехватил сосуд с ядом в другую руку, выводя из-под удара, и показал мне кулак. Я впечатлился и даже сделал пару больших глотков.

– Фу! Какая дрянь!

– Пей, – наклонился ко мне Ромка. Поцеловал в губы, слизывая с них отвратительный масляно-медовый вкус. – Сладкий мой, давай, допивай, а потом я устрою тебе согревающие лечебные процедуры.

– Это как? – налился подозрениями я, заставляя себя глотать белую тошниловку. Раз выбора нет, надо покончить с этим побыстрее. – Засунешь в печь в бане? Чтоб не мучился.

– Размечтался, – рассмеялся Ромка и снова поцеловал меня в губы. В паху потяжелело. Бля! Он издевается?! Я болею простудой, а не импотенцией! – Ты мне для опытов пригодишься, зараза ходячая.

– Для каких? – конечно же, поинтересовался я, и, конечно же, получил в ответ многозначительную ухмылку.

– Тебе понравится, – пообещал Ромка и потащил меня в спальню.

К тому времени, как я упал на постель, в голове моей не осталось ни одной связной мысли. Казалось, одежда ожила и сползает с меня самостоятельно, недовольно и очень тихо ругаясь матом. Сплошной сюрреализм и желание уснуть, чтобы никогда больше не…

… проснуться утром от того, что из моей задницы вынули пробку. Очень интересно, как она там оказалась? Нет, ну теоретически все понятно, но практически! Запихивание ее в меня – дело явно не пары секунд. Когда Ромка успел надо мной поиздеваться? Да так, что я даже не заметил? Извращенец. Я, понимаешь, болею, а он! Он! Меня отвлекает! Не дает впасть в печаль и отупение и заставляет шевелить мозгами. И задницей тоже.

– Се-е-ерш-ш-ш, – прошептал Ромка и поцеловал меня в шею. – Ты такой милый и беспомощный, когда болеешь. Как потерявшийся щенок. Гладил бы тебя до бесконечности!

Я покрылся мурашками удовольствия от его рук и губ на своей горячей коже, но хлюпнул соплями и уткнулся моськой в салфетку. Вот же блин! Такой секс пропадает! Ромка прикусил мне ухо и настойчиво потянул за плечо.

– Ты зачем мне пробку вставил? – послушно улегся на живот я. Ромка пополз кусачими поцелуями по моим плечам вниз. Приятно, черт возьми! – Я ж болею!

– Лечить тебя буду, – отозвался он и приподнял мои бедра, чтобы добраться рукой до стояка. – Секс – лучшее лекарство от простуды.

– Да ну? – недоверчиво простонал я.

Ромкины пальцы на моем члене отключали и так не слишком хорошо функционирующие мозги напрочь.

– Ну да, – поцеловал меня в шею под ухом лось.

– Заразиться не боишься?

– Если соблюдать правило номер один, то зараза мне не грозит.

– И какое это правило? – перевернулся на спину я.

– Сопливый – снизу!

Я расхохотался, а он воспользовался моим беспомощным состоянием и устроил такой бурный секс, что пот лился с меня ручьем, голос затерялся где-то в глубинах горла вместе с соплями, а возбужденные Ромкиными ласками гормоны выжигали из тела инфекцию огнем, мечом и каленым железом так, что это чувствовал даже я. Глюки, конечно, но так или иначе, утром мне стало значительно легче, что не помешало извергам и тиранам в лице Ромки и тети Стеши влить в меня очередную порцию молока с маслом и медом, накормить таблетками и незаметно усыпить. Когда я проснулся, выяснилось, что Ромка из дому свалил. И не просто на работу, а в Казахстан на несколько дней. Я не стал злиться, поржал над его незамысловатой хитростью по отвлечению меня, выпил белую дрянь и снова уснул.

…

Ноут сдох. Вот прям сдох-сдох, и починить его не было никакой возможности. Беда, печаль, огорчение! Я откинулся на подушки и задумался. Время – обед. Спать не хотелось, выходить из комнаты мне запретили под страхом поения с ложечки чаем с имбрем (фу-фу-фу), Борхес утомил, а ноут взял и умер.

– Я ж с ума сойду от скуки! Надо что-то придумать.

Я оглядел спальню еще раз. О! Ромкин домашний планшет. Как хорошо, что он забыл забрать его с собой. Радость моя угасла через пару минут, потому что он затребовал с меня пароль. Сволочь! Весь в хозяина.

– Ромка, привет, – набрал я своего не в меру подозрительного лося. – Скажи пароль от своего планшета. У меня ноут умер.

– А… эм… – замялся Ромка, будя во мне давно уснувшего параноика. Что это он от меня скрывает?! – Может, ты лучше поспишь?

– Дорогой, – ласково-ласково сказал я. Он сглотнул так, что даже я услышал. Очень интересно. – Тебе есть, что скрывать?

– Еще чего! – уверенно возмутился Ромка. Слишком уверенно. Я насторожился. – Пароль: my love beast

– Ха-ха-ха-ха! – рассмеялся я так, что чуть не подавился, раскашлялся, утер сопли платком и ввел пароль. – Ну, ты даешь! Романтик хренов.

– Серж, я тебя прошу, не путай мне там ничего и не стирай, ладно?

– Даже спам? – спросил я, глядя на автоматически запускающийся почтовик. – Тебе пришло 14 новых писем.

– Приеду, посмотрю, – странным голосом отозвался Ромка.

– А вдруг там что-то важное?

– Да что там может быть важное? Это же моя личная переписка, а не рабочая. Важное для меня ты, а остальные пусть идут лесом.

Он мне, конечно, польстил, но я все равно дождался окончания загрузки. Не то, чтобы мне хотелось почитать его почту, просто я хотел как лучше. Помочь я хотел. Идиот.

Раньше я думал, что знать о любимом человеке все – это хорошо, но один взгляд на входящие письма погрузил меня в ледяной ступор. Каждый. Божий. День. Письмо. От некоей Ольги. Я пролистал месяц и понял, что дальше смотреть смысла нет.

«Ты стал таким хмурым… где тот барин, что открывал двери в кабинеты министров ногой? Нет его… это все твоя новая подруга… она пьет из тебя кровь, а ты этого даже не замечаешь! Любовь делает человека счастливым, а ты… ты глубоко несчастный и потерянный… прости, если лезу не в свое дело, но ты мне очень дорог. Кто еще позаботится о тебе, если не я?»

– Ромка, – разжал челюсти я. – Кто такая Ольга? Почему она пишет тебе каждый день? И главное, какого хера ты этот бред читаешь?!

– Серж, не гони лошадей, ладно?

– Ладно, – согласился я.

Мои кони сдохли пять минут назад. Кого мне было погонять?

– Ольга – наш главный бухгалтер, ее сын работает под моим началом. Он очень перспективный парень, и я не хочу его терять. Ты же знаешь, как сейчас тяжело с кадрами. А у него талант!

– И поэтому она имеет наглость давать тебе советы в личной жизни?

– Я спал с ней до тебя, – ответил Ромка. И почему я не удивился? – Три года назад Ольга работала у наших поставщиков. Мы познакомились на корпоративе, с женой я тогда был на ножах, она разведена, так что ничто не мешало нам как следует развлечься.

– Знать не хочу! – перебил его я. – Какого черта ты до сих пор не послал ее на хуй?!

– Серж, я же говорю! Ее сын…

– Уже очень, очень, очень большой мальчик, раз работает у тебя в конторе, – перебил Ромку я.

– Я не знаю, что мне с ней делать, – неожиданно сказал он. – Я никогда и ничего ей не обещал, ни разу не сказал «мы» и свалил сразу после того, как ты вошел в мой кабинет. Ольга очень хорошая женщина, но жить с ней невозможно, я понял это после первого же разговора. У нас много общих тем для общения, в том числе и по работе, но никто и ничто не сможет сравниться с тобой. Тебе не о чем беспокоиться, Серж.

– Угу, – сказал я и отключился.

Открыл исходящие, увидел Ромкины ответы на ее письма и даже не стал их читать. Зачем? ОН ЕЙ ОТВЕЧАЛ, и этого вполне достаточно, чтобы мне стало совсем хреново. Дурак я доверчивый. Ничему меня жизнь не учит. Людям нельзя верить. Точнее, тем, кого любишь, нельзя верить. Родные, друзья – с ними проще, а вот с любимыми… Может, я просто по жизни ущербный, раз меня кидают те, кто мне дороже всего на свете? Я собрался с мыслями. С другой стороны, Ромка же мне не изменял. Физически. Сердце недовольно трепыхнулось, и я с ним согласился. Он трындел с бывшей любовницей за моей спиной каждый божий день и ни разу ничего мне не сказал. Как это называется?

«Прочитай всю нашу переписку, и ты поймешь, что я делал все, чтобы оставить Ольгу только другом. Ни больше и не меньше. Я хотел рассказать тебе о ней, но не знал, как ты отреагируешь. Не делай поспешных выводов и не сходи с ума, ладно? Я люблю тебя, Серж», – брякнул смской телефон.

«Угу», – ответил я, загрузил Скайп и написал СВОЕЙ Ольге.

Той, что давно звала меня в гости в Италию. Той, с которой мы общались больше пяти лет. Той, что была моим поставщиком. Той, что сделала мне приглашение, благодаря которому я получил Шенгенскую визу на год. Той, что была МОИМ другом.

«Надоело мне здесь все, в гости пустишь?»

«Банку красной икры не забудь»

Вот и все. Я откинулся на подушки, борясь со слабостью и малодушием. Может, есть смысл дождаться Ромки? Выслушать его? Поверить? Смириться? Собственник в моей душе рыкнул так, что я оглох на левое ухо. Устроить скандал? Заставить Ромку послать ее на хуй? Самому с ней поговорить? Совратить и подставить? Ну нет. Так низко я не паду никогда! Ведь есть другой способ показать человеку, что он был неправ. Макиавелли давал мудрые советы в своих трактатах, и я им последую. Пусть Ромка на своей шкуре узнает, каково это, когда твой любимый человек проводит время со своей давней подругой, влюбленной в него по уши. В моем случае это было не совсем так, но кто об этом узнает?

Я потратил полдня, вынес мозг Ольге, но добился своего: билеты на самолет Москва-Верона и обратно, гостиницы в Вероне, Мантуе, Болонье и Венеции. Аренда авто. Я оставил следы преступления с таким расчетом, чтобы их можно было легко найти и увидеть в том числе и то, что номера в гостиницах забронированы на двоих. И тщательно стер все, что касалось деловой части поездки. Зачем Ромке знать, что я еду в Италию по делам? Мстя мстей, но и о бизнесе забывать не следовало.

Тетя Стеша застукала меня на самом интересном и пригрозила сдать Ромке, так что пришлось все ей рассказать. Как ни странно, мой коварный план она одобрила.

– Знаешь, сначала я была в шоке от того, что Роман влюбился в мужчину, – сказала она, присаживаясь на постель и вручая очередную теплую дрянь в кружке. – Но когда увидела тебя, поговорила с тобой, то поняла, что ты – тот, кто ему нужен.

– Мало ли, кому я нужен, – огрызнулся я, давясь мерзким молоком с медом. Хорошо хоть без масла!

– А он нужен тебе, – хитро прищурилась тетя Стеша. – Может, эта Ольга нужна Роману, чтобы держать на привязи тебя?

– Обелить его пытаетесь? – фыркнул я. – Не выйдет!

– Я просто хочу, чтобы ты жил здесь и дальше, сынок, – обняла меня тетя Стеша. – Пообещай не делать глупостей и дай Роману шанс все объяснить.

– Я подумаю, – пообещал я, проклиная себя за слабость. Ну не могу я ей отказать, хоть тресни. Хуже Ромки, ей-богу!

– Вот и хорошо, – улыбнулась она, забрала кружку и поднялась с постели. – Когда у тебя самолет?

– Послезавтра утром.

– Федор тебя отвезет.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но она уже скрылась за дверью. Я почесал макушку. Оставалось надеяться, что Федор Ромке ничего раньше срока не скажет, а то не видать мне поездки в Италию, как своих ушей без зеркала. И мсти тоже не видать. Я сполз с постели и отправился на переговоры. Тетя Стеша, конечно, сила, но Федор – тот еще товарищ. Его преданность Ромке не поддавалась никакой классификации.

– О, ревнивое привидение, – приветствовал меня он, едва я заполз на кухню. – Пришел переговоры проводить?

– Угу, – буркнул я, усаживаясь в кресло напротив. – Ромка – скотина, и должен получить по заслугам!

– Серега, остынь, – хмыкнул Федор. – Знаю я эту Ольгу. Хорошая баба, но бухгалтер до мозга костей, понимаешь? С такими жить невозможно.

– Зато трахаться возможно, – отрезал я.

Федор поерзал в кресле, тяжело вздохнул, словно борясь с собой, и сразил меня наповал:

– Не думал, что скажу это тому, кто превратил нормального мужика в гея, но… Я Романа таким счастливым, как в последний год, никогда не видел. Не проеби его, Серега.

– Не проебу, – растерянно пообещал я. И добавил, не желая брать на себя ответственность за то, чего не делал: – Федор, мы встретились с Ромкой в гей-баре. Не я его голубым сделал.

– Ты, – поднялся на ноги Федор. – В тот день Роман пришел в бар в первый и последний раз. Просто ради прикола. Ну, знаешь, чтобы снять напряжение и попробовать что-то новое. Ты единственный мужик, с кем он когда-либо спал.

Я от такой новости обалдел. Это как это единственный?! Да быть этого не может! А опыт?! А сама суть?! А отношение к геям вообще и ко мне в частности?!

– Рот закрой, чудовище, – рассмеялся Федор. – И веди себя в Италии прилично, понял? Узнаю, что шалил, кости переломаю, и Роман меня не остановит.

– Да иди ты, – отмахнулся от него я. Тоже мне, шантажист. – Ольга – мой старинный друг, верная жена и мать двоих детей.

– Можно подумать, тебя это остановит.

– Она женщина, а я гей! – отрезал я. – Меня женщины в плане секса вообще не интересуют.

Федор рассмеялся и расслабился, а я вдруг понял, что последние десять минут ходил по лезвию бритвы. Шутки шутками, но если бы он мне сейчас не поверил, то сдал бы Ромке через минуту, запер в спальне и не выпустил до приезда хозяина даже в туалет.

– Ладно, так и быть уговорил. Делай, как знаешь, но я бы на твоем месте не сбегал, а устроил вселенские разборки.

– Это слишком просто, – коварно улыбнулся я. – Ромка заслуживает лучшего, понимаешь? Шумные скандалы это для плебеев, а хитровыебанным снобам полагается изощренная месть.

Федор открыл рот, чтобы ответить, но нас перебил телефонный звонок.

– Серж, мне чертовски неспокойно, – виновато сказал в трубку Ромка. – Ты как вообще?

– Вообще нормально, – ответил я. – Пью теплое молоко, ем таблетки и не собираюсь выходить из дому в ближайшие 24 часа.

– Это хорошо. Я уж думал, ты вещи собираешь, чтобы от меня свалить.

– Ничего подобного, – честным голосом сказал я. Федор скривился, намекая, что переигрываю, так что я поспешил исправиться. – Настроение, конечно, ни к черту, но после некоторых размышлений я решил, что отомщу за твою бухгалтершу чуть позже.

– Что-то мне уже нехорошо, – окончательно расслабился Ромка. – Но я рад, что ты отложил разборки до моего приезда.

– Мне пора баиньки, – съехал с темы я. – Надеюсь, нехорошо тебе будет еще очень долго.

– Я тоже тебя люблю, чудовище, – ласково сказал Ромка и отключился.

Федор укоризненно покачал головой и свалил из кухни, а я достал нож и принялся чистить апельсин, представляя, как сдираю с Ромкиной Ольги скальп. Посмотрим, кто, кому и что напишет через неделю. «Новая подруга» соки пить может не только у Ромки, и скоро «та единственная, что может о нем позаботиться» об этом узнает.

21.06.15

====== 31. Мстя ======

Комментарий к 31. Мстя Накатило после Венеции))

«Беги, Форест, беги!»

Смска от Федора догнала меня на четвертый день пребывания в Италии и означала только одно: Ромка понял, что я с ним по телефону болтаю не из Москвы, а черт знает откуда. Впрочем, звонил он мне крайне редко и разговаривал мало, так что хранить тайну оказалось очень и очень просто.

«Шипит?», – на всякий случай спросил я, зная ответ с вероятностью 99%.

Раз Ромка до сих пор не позвонил и не вынес мне мозг, значит, явится по мою душу сам, что, несомненно, радовало. Весеннее затишье миновало, и он снова с головой ушел в работу, что категорически меня не устраивало. Как и его стерва-бухгалтерша. Чем дольше Ромка на работе, тем она к нему ближе.

«Хуже. Молчит», – ответил Федор.

Телефон дрогнул в моей руке, и я немедленно присел на первый подвернувшийся стул. Официант подскочил с меню, но мне было не до него. Что происходит?! Ромке было плевать на мои выходки только тогда, когда на его чертовой работе случался полный пиздец. Этого нам сейчас и не хватало! Я же мстить хотел! А теперь все мои коварные планы коту под хвост.

«Кто-то погиб?»

«Нет, но четверо в реанимации. Вчера подземный ручей затопил основной ствол шахты. Рабочих едва успели вытащить»

– Блядство-то какое, а! – выругался я, вызывая недовольный взгляд бабули, сидевшей за соседним столиком.

Почему Ромка мне ничего не сказал? Я, конечно, тот еще пиздобол и головная боль, но не всегда же! Я решительно набрал его номер. Хватит ему страдать в одиночестве.

– Привет, родной, – устало выдохнул в трубку Ромка. – Хорошо, что ты позвонил. Я как раз собирался…

– Рассказать, в какое дерьмо вляпался? – перебил его я. – У тебя лично неприятности будут?

– Увидимся, расскажу.

– Когда увидимся? Где ты сейчас? Я прилечу первым же рейсом.

– В отеле «Бауэр иль Палаззо», – ответил Ромка, и я услышал в его полумертвом голосе смех. – Не надо лететь, Серж. Просто найми катер.

– Не понял? Ты что, тоже в Венеции?!

– Да. Я спалил тебя еще во вторник, так что у меня было время подготовиться.

– Ну, ты и жук, – рассмеялся я, подрываясь с места в поисках ближайшего такси. – И когда ты собирался мне об этом сказать?

– Сегодня вечером. Хотел заявиться в твою ночлежку, поймать тебя в дверях номера и затрахать до полусмерти, а потом перетащить в нормальный отель и предаться полноценному разврату.

– У меня трехзвездочный отель, а не ночлежка, сноб! – возмутился я, отчаянно маяча мужику на катере.

И чего он тормозит?! Ясно же, что мне срочно приспичило покататься!

– Просто приезжай, ладно? – не стал спорить Ромка. – Я даже трахать тебя не буду. И ругать. Мне хватит того, что ты будешь рядом.

– А мне нет, – бодрым голосом профессионального клоуна отозвался я. – И это означает что?

– Что?

– Что я буду трахать тебя! Мозг и нервы тебе выебли на работе, а значит, мне осталась твоя шикарная бессловесная и безвольная тушка. Я не собираюсь от нее отказываться, тем более что сил на сопротивление у тебя не осталось.

– Серж, – рассмеялся Ромка, – ты неисправим.

– Готовь задницу, любовь моя, – пафосно сказал я. – Гондон-ьер спешит на помощь.

…

Я впал в восторженный ступор, едва ступил на красную ковровую дорожку бывшего дворца одного из местных купцов. Роскошь, зеркала, позолота, старинное дерево и дух древности перенесли меня в прошлое за секунду. Я судорожно сжимал в руке фотоаппарат и, как буриданов осел, не мог решить, что начинать фоткать первым: витражи, роспись на стенах, охрененную люстру или…

– Закрой рот и убери фотик, – раздался позади меня смеющийся голос Ромки.

– Но… как же… – облизнулся я. Он хапнул меня за плечо и потащил по мраморной лестнице вверх.

– Сделаешь хоть одно фото, деревня, и всю ночь снизу будешь, – прошипел мне на ухо Ромка. Я от такого заявления мигом пришел в себя, а он слабо улыбнулся и добавил: – Или вообще спать будем. Чтобы впредь неповадно было от меня бегать.

– Я не бегал, – возмутился я, открывая дверь в шикарный номер. – Я тебя заманивал! Подальше от бухгалтерши и работы.

– Я так и понял, – упал на широченную постель спиной Ромка. Посмотрел на меня глазами брошенного щенка: – Иди ко мне, а?

– Иду, – перестал язвить и прикалываться я.

Скинул одежду, помог раздеться Ромке, улегся на постели и прижал его к себе, одной рукой поглаживая по спине, а второй ероша волосы на голове так, как он любил.

– Рассказывай.

Ромка говорил без продыху без малого час: то зло, то устало, то ехидно, а то и вовсе площадным матом. Я слушал, шептал ему в ухо ехидные колкости и все сильнее лапал за задницу. А что мне еще оставалось? Сбить Ромку с мыслей о работе можно было одним единственным способом – сексом.

– Еще одна такая небрежность, и я своего маркшейдера в шахте закопаю, серьезно! – не на шутку разошелся он, ерзая на мне все сильнее. – Не собираюсь по его вине в тюрьме гнить!