Текст книги "Падшие (СИ)"
Автор книги: Vi_Stormborn
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Да, верно, – соглашается он, снисходительно улыбнувшись.
Гермиона отводит волосы назад, оголяя светлую шею. Делает это так, чтобы хозяин дома, сидящий рядом с ней, обратил на это внимание.
– Вы не будете против, если после ужина мы с Драко сходим потанцевать на пляж? – интересуется она.
Люциус делает глоток вина.
– Разумеется, не против, дорогая, – кивает он, – вот только…
Малфой старший на мгновение замолкает, переглядывается с Северусом. Тот кивает.
– Думаю, мы не особо помешаем вам, если будем неподалеку, – осторожно произносит Люциус.
Гермиона пока не знает, как все провернуть в лучшем виде, но их присутствие только сыграет ей на руку. Особенно Его присутствие.
– Конечно, – улыбается она, – без проблем.
Она не знает, о чем они с Северусом договорились своими взглядами, но старается не заострять на этом внимание. Гермиона и не может знать, что Северус мягко прививает старинному другу мысль о том, что мисс Грейнджер нуждается в защите, поскольку часто попадает в ситуации, опасные для жизни.
Северус теперь вообще боится ее одну оставлять. С каждым разом все хуже и хуже. Он так боится навредить ей, что не может выразить этого словами.
Ужин проходит в теплой обстановке, им приносят отменную пасту, десерты и отличное вино. Настолько отличное, что в какой-то момент Гермиона впервые замечает, что Люциус выпивает больше своей обычной нормы, язык его заплетается, а лицо краснеет.
– Думаю, мне стоит направиться спать, – едва сидит на месте он. – Вино было потрясающее…
Люциус икает, и Северус тактично поднимает руку, подзывая к себе официанта.
– Счет, пожалуйста.
Сотрудник кивает и скрывается за баром.
– Я отведу его домой и вернусь сюда позже, – поднимаясь с места, произносит он.
Гермиона, почему-то поднимается с места следом за ним. Они переглядываются. Драко бросает на крестного сухой взгляд.
– Это вовсе необязательно, – замечает он. – Мы доберемся домой сами после прогулки.
Северус бросает на крестника молчаливый взгляд и помогает Люциусу подняться. Малфой старший доволен вечером явно больше остальных. Гермиона смотрит на Северуса, старается поймать взгляд.
– Пошли, Грейнджер, – тянет ее за руку друг.
Только когда Драко отворачивается и тащит Грейнджер за собой, Северус смотрит девушке вслед. Гермиона надеется, что он вернется. Надеется так сильно, что даже не замечает, как шепчет это себе под нос.
Гермиона часто оборачивается назад, проверяя, не потеряла ли она их из виду. Сердце не на месте.
– Грейнджер! – шлепает ее по руке Малфой.
Девушка оборачивается, вопросительно вскидывая брови.
– Оглохла, говорю? – хмурится он. – Кого ты там все высматриваешь?
Гермиона заводит волосы за ухо. Соврать.
– Да за отца я твоего волнуюсь, – выплевывает она так правдоподобно, что верит сама.
Драко расслабляется сразу, машет рукой.
– Брось, Грейнджер, – подходят они к бару. – Не первый раз такое, ну? Джин с тоником?
– Я пока не буду, – мотает она головой.
Драко округляет глаза.
– Сдурела?
И правда. Надо держать марку, успокоиться и постараться расслабиться. Гермиона чуть улыбается.
– Да шучу я, – смеется она. – Да, джин с тоником.
Ей, почему-то, не смешно. Гермиона старается быть веселой, даже снова с кем-то знакомится, но всё это чужое, глупое и бестолковое. Это все не то.
Она без конца смотрит на дорогу, ведущую в гору. Ждет, когда Он вернется.
Драко замечает, что с подругой что-то не так, но не решается спросить. Он принимает решение хорошо провести время и заказывает им еще по двойному джину. Пока Драко не видит, Гермиона отливает часть из своего стакана под ноги на песок. Она не хочет напиваться.
У Драко все к этому и идет.
Они танцуют, Гермиона старается влиться в ритм и отдыхать, но у нее не выходит. В какой-то момент она сдается и присаживается на стул, а после снова смотрит на дорогу.
Где же ты, черт возьми?
– Гре-ейнджер, – тянет Драко, плюхаясь рядом.
Другу уже хорошо, глаза его блестят, улыбка все шире, речь нечеткая. Гермиона видела его в таком состоянии настолько часто, что может с уверенностью сказать, сколько ему еще надо выпить, чтобы вырубиться.
– Пошли танцевать!
– Ноги устали, – морщится она. – Там на танцполе одна девчонка глаз с тебя не сводит, – наклонившись к нему, перекрикивает музыку Гермиона.
Драко смотрит назад. Действительно.
– Мне ее трахнуть, Грейнджер? – с вызовом спрашивает он.
– Только с ее согласия, – смеется Гермиона. – Давай, вперед!
Малфой какое-то время стоит рядом с подругой, чувствует, что говорит не то и делает не то, но не может это контролировать. Они с Грейнджер тут две недели, а сдвигов почти нет. Драко кивает, направляясь к танцующей итальянке.
Гермиона какое-то время смотрит на темный берег, на шумные волны. Любуется пустынным пляжем вдали, усыпанного крупными валунами, которые во время прилива омываются и затачиваются волнами океана.
Девушка снова оборачивается назад, чтобы посмотреть на дорогу.
И видит его.
Гермиона смотрит в глаза Северусу, мимо них ходят люди, гремит музыка, но Гермиона этих звуков не слышит. Девушка поднимается с места и идет в сторону темного пляжа, глядя на массивные валуны.
Грейнджер идет по песку, ноги в нем вязнут, но она не останавливается. Гермиона знает, что Он идет за ней. Теплый ветер треплет волосы и подол летнего платья, а она все шагает вперед, бредет до тех пор, пока не оказывается среди валунов, а музыка почти стихает, заглушаемая порывами ветра.
Она стоит на месте, опустив руки вдоль тела, а затем наконец оборачивается назад. Северус здесь. Сердце бьется быстрее обычного, слова горят в глотке.
– Не могу понять твоих поступков, – произносит Гермиона, глядя ему в глаза. – Не могу понять твоих мыслей, твоих эмоций, – она на мгновение замолкает. – Иногда даже твоих слов.
Грейнджер делает два шага вперед, останавливаясь запредельно близко возле Северуса, и вздергивает подбородок, хмуря аккуратные темные брови.
– Но клянусь тебе, – клокочут в ней слова, – если ты оттолкнешь меня снова, я никогда, слышишь, никогда…
Она замолкает, когда Северус обхватывает ее лицо ладонями и накрывает ее губы своими.
Небеса дрожат, где-то вдалеке надвигается буря. Чувства взрываются в ней, накрывают с головой. Гермиона льнет к нему, стонет в поцелуй, жадно целуя любимые губы. Пальцы беспорядочно и немного нервно сжимают его рубашку.
Италия проклята.
Она проклята, он проклят.
Они оба.
Гермиона больше не сдерживает себя, вынуждает не сдерживаться его, все ее тело горит, просыпается ото сна. Ее накрывает от всего, что происходит между ними. Что-то же происходит, верно?
Я снова тебя убиваю.
Грейнджер стонет в его губы, нахально углубляет поцелуй, растворяясь в чувствах без остатка. Она ведет его спиной вперед, вынуждая скатиться вдоль одного из валунов вниз, и садится сверху, обхватывая ногами его бедра.
– Гермиона, я…
– Тише, – задыхается она, накрывая его губы снова.
Я готова умереть в твоих руках.
Гермиона ерзает на нем, плавно двигает бедрами, не прекращая жалящих, отчаянных поцелуев. Она тянется руками вниз, расстегивает пряжку его ремня, выдавливает дрожащими пальцами из петли пуговицу брюк. Грейнджер слышит, как он задыхается.
Всюду Ее запах. Он на его одежде, на его губах. Он в легких, в каждой клеточке тела. С рождения каждой физической оболочки до самой смерти. Запах Его Ангела, павшего с небес за руку вместе с ним.
Она запрокидывает голову вверх и стонет, когда насаживается сама. Бешеный пульс рвет глотку. Северус жалит поцелуями ее кожу, но не ставит метки. Он касается ее трепетно и страстно одновременно.
Он так долго ждал ее. Так долго.
– Быстрее, – требует она.
Северус сжимает ее лопатки, прижимаясь ближе, кусает ее плечо, проводит пальцами десять дорожек по ее спине, спускаясь ниже. Кожа девушки горит от его прикосновений. Северус обхватывает ее бедра и насаживает резче, быстрее, ярче.
Песчинки больно впиваются в ее острые колени, но она этого не чувствует. Горячее дыхание обжигает глотку. Она задыхается, стонет в голос, распахнув губы, а после снова обхватывает его лицо ладонями и утягивает в жалящий поцелуй.
Гремят вдалеке небеса, волны океана долбят берега, поднимается ветер. Оно совсем скоро будет здесь, потому что именно в этом Его сущность. Они никогда не смогут сопротивляться друг другу, никогда не смогут избежать Проклятья.
Они всегда будут находить друг друга. Она всегда будет влюбляться в него, сколько бы лет их ни разделяло. Какой бы внешности они ни были. Их души связаны, они любят друг друга больше всего на свете.
Их чувства слишком сильные, слишком яркие.
Это первая Любовь на земле.
Обреченная, горькая любовь, проклятая самим Богом.
Когда все заканчивается, Гермиона тяжело дышит, стараясь справиться с собой. Пелена желания медленно сползает вниз, обнажая жестокую реальность. Ноги дрожат. Только когда ее тело покрывается мурашками, она позволяет себе поднять веки, чтобы посмотреть на него.
Глаза Ангела с картины над его постелью смотрят ей в душу.
– Мне надо найти Драко, – сглотнув, произносит она и не с первого раза поднимается с места.
Надев бретельки платья на плечи, Гермиона поправляет белье, разглаживает подол платья и не смотрит на него, когда уходит обратно. Губы горят, когда она проводит по ним тыльной стороной ладони. Ноги дрожат, в грудной клетке бешено бьется сердце.
Гермиона не понимает, что происходит. Должно было стать легче.
Она же все делала именно для этого.
Чтобы получить желаемое и почувствовать себя лучше.
Тогда почему ей становится только больнее и хуже, когда она все дальше уходит от Него?
========== 11. ==========
Гермиона так и идет на дрожащих ногах к бару, не понимая, что она чувствует. Мысли путаются, одна дерет глотку пуще другой, мешая сосредоточиться. У нее складывается впечатление, что перед глазами вот-вот появится ответ на все вопросы, которые всегда казались риторическими.
Девушка заводит за уши волосы и старается глубоко дышать.
»… но были два ангела, которых изгнали с особой жестокостью…»
Гермиона тяжело дышит, глядя себе под ноги. Все тело дрожит, но вовсе не от холода. Гермиона сглатывает пульс. Ветер поднимается все сильнее. Гремят вдалеке небеса, скоро будет дождь.
Музыка становится громче, когда она наконец подходит к бару. Мысли на мгновение замолкают. Гермиона оглядывается. Найти Драко. Она снует среди танцующих итальянцев, игнорирует их взгляды, выискивает друга среди толпы.
И находит.
Драко сидит возле барной стойки, голова опущена вниз. Гермиона облегченно выдыхает, тут же протискивается среди толпы и подходит к нему.
– Наконец я тебя нашла! – решается первой напасть она. – Где ты был?! Я тебя всюду искала.
Голос какой-то другой. Гермиона чувствует, как что-то исчезает в ней. Что-то такое, что было с ней все эти годы. Драко поднимает взгляд.
– Гре-ейнджер, – тянет он и поднимает руку, чтобы прикоснуться к ней, но промахивается и почти падает навзничь вниз.
Гермиона едва успевает его поймать, хватая за плечи.
– Малфой, ты зачем так напился? – шипит она. – С ума сошел?! Идем домой, живо!
– Гр… – он не может связать и двух слов, – Грейнджер, я трахнул ту девку…
– Молодец, – старается она накинуть его руку себе на плечо, – а теперь вставай. Давай, ну же!
Драко совсем не может стоять на месте, его заносит в сторону, Грейнджер едва удается держать его, особой силой она не отличается. Особенно учитывая то, что произошло совсем недавно.
– Малфой, помоги мне хоть немного, – кряхтит она. – Я сейчас свалюсь следом за тобой!
– Грейнджер, – мямлит он, – ты самая лучшая в мире, слышишь? Самая классная, я убить тебя готов от того, как сильно люблю…
Девушка закатывает глаза.
– Ты утром пожалеешь обо всем, что сказал, Малфой. Закрой рот и шевели ногами.
Они уходят от шумной береговой линии и идут по уже знакомой дороге. Гермиона так часто возвращалась домой с Драко по ней в темное время суток, что знает каждый камень, поворот и крохотную яму.
Гермионе тяжело, но она ведет его, держа руку на шее. Малфой что-то мямлит, но она не может разобрать ни слова. До дома остается всего две улицы в тот момент, когда им навстречу по пустынной дороге идет какой-то парень.
Следом за ним появляются еще двое.
Гермиона бросает на них взгляд, но делает вид, что не замечает, продолжая идти вперед. Пройдут, как это всегда бывает. Все проходят. Но затем появляются еще двое, и в какой-то момент Гермиона понимает, что проходить мимо они не собираются.
Парни останавливаются, Гермиона тоже.
– Могу я чем-то помочь? – запыхавшись, учтиво спрашивает она.
Один из парней потирает кулаки.
– Нам нужен этот, – на чистом английском произносит он, кивая на Драко.
Гермиона сглатывает.
– Вы с кем-то нас перепутали, – перехватывает она руку Драко.
Сердце начинает биться быстрее. Вдалеке гремят облака.
– Это он перепутал, – рявкает второй. – Этот гнида трахнул мою девушку!
Драко что-то мямлит, поднимая на мгновение голову. Парни надвигаются, Гермиона делает шаг назад.
– Нет, вы нас с кем-то перепутали! – настаивает она. – Мы вообще не местные.
– Именно, – подходит третий. – А с такими разговор у нас короткий.
Гермиона едва стоит на ногах, когда этот парень с размаху бьет Драко в живот. Девушка вскрикивает, закрывая друга свободной рукой. Драко кашляет, сгибаясь пополам.
– Нет! – кричит она. – Это был не он! Вы перепутали!
– Лучше отойдите, леди, – подходит следующий. – Мы не из тех, кто станет подвергать вашу жизнь опасности, но он обязан ответить за то, что не умеет держать свой член в штанах.
Все происходит быстро. Так быстро, что перехватывает дыхание. Первый парень снова с размаху бьет Драко. Гермионе не удается удержать его, рука друга выскальзывает, и он падает вниз.
Один из парней отодвигает Гермиону рукой, и остальные парни направляются к лежащему Драко. Грейнджер закрывает рот ладонями и глухо кричит, когда они все разом начинают его бить.
– Нет! – кидается она вперед. – Не трогайте его! Перестаньте!
Итальянцы не слышат. Они рычат что-то на своем родном языке, замахиваются и снова наносят удары. По инерции Драко закрывает голову руками, но это не помогает. Они бьют сильно, жестоко, безжалостно.
Гермиона задыхается, в горле комом горят слезы, руки дрожат. Она не чувствует собственного тела, не слышит собственного голоса.
– Хватит! – кричит она.
Один из парней, потеряв равновесие, падает назад, едва успев выставить за собой руку. Гермиона видит, что из разбитого носа парня брызжет кровь. Она резко поворачивает голову и видит, как Северус, тяжело дыша, стоит среди них.
Рука мужчины краснеет прямо на глазах и дрожит. Остальные парни даже останавливаются, не доверяя собственным глазам. Мертвая тишина на мгновение окутывает улицу, после чего Драко, лежащий на асфальте, с влажным хрипом вздыхает.
Все события смешиваются в один миг. Итальянцы переглядываются, решают, видимо, стоит ли напасть одновременно, а Северус пользуется этой заминкой и наносит удар одному из них. Второй парень пошатывается.
Его банда реагирует молниеносно. Гермиона в немом крике открывает и закрывает рот, не в силах произнести даже звука, а Северус замахивается снова и снова, раскидывая итальянцев по сторонам.
Он один против четверых, пятый все еще предпринимает попытки подняться на ноги с разбитым носом. Северус блокирует удары, отвечает сам. Уворачивается, склоняясь почти пополам, и впечатывает в их наглые смазливые морды очередные удары.
– Хорош, мужик! – ползет по асфальту парень, утирая кровь из разбитого носа. – Хорош!
– У вас есть пять секунд, чтобы скрыться с моих глаз! – рявкает Северус так, что в жилах стынет кровь.
Парни замирают.
– Раз! – делает он шаг вперед.
Банда рвет когти, срываясь с места. Парни толкают друг друга, уносят с этой улицы ноги. Необязательно быть первым, когда убегаешь, достаточно обогнать последнего. Спустя всего несколько мгновений улица вновь погружается в ночную тишину.
Гермиона падает на колени, не в силах стоять на ногах.
– Драко! – истерично всхлипывает она, когда ползет к нему на коленях. – Драко, ты слышишь?!
Парень мычит, морщится, сжимая руками грудную клетку. Грейнджер истерично всхлипывает.
– Где болит? – скулит она. – Где больно, скажи!
– Нам надо в больницу, – сдержанно произносит Северус, срываясь с места. – Будь здесь, я сейчас пригоню машину.
Гермиона на мгновение смотрит ему вслед, понять не может, как Северус может быть таким холодным и жестоким. Ужас затмевает ей разум, сейчас она не может мыслить здраво. Девушка снова склоняет голову к другу, покачивая его на руках.
– Сейчас мы тебе поможем, слышишь? – убирает она рукой на бок его волосы. – Еще немного потерпи, ладно, Драко?
Начинается дождь.
Слезы жгут глотку. Нельзя было его там одного оставлять. Она всегда, всю жизнь была с ним. Гермиона никогда не оставляла его одного, он никогда не оставлял одну ее. Грейнджер всегда замечала такие детали, как наличие бойфренда у потенциальной пассии Драко.
Если бы она была там, ничего бы не случилось.
Грейнджер винит себя и не может этому сопротивляться. От нагретого за день асфальта идет тепло, которое тает с каждой последующей секундой от начавшегося дождя.
Она снова всхлипывает.
Свет фар освещает дорогу.
– Уже сейчас, Драко, – гладит она его по волосам; руки дрожат. – Я здесь, ладно?
Северус тормозит и сразу выходит, не закрывая за собой дверь. Дворники скребут по лобовому стеклу. Он подходит к крестнику и присаживается, поднимая его руки. Гермиона старается ему помочь.
– Я сам, – произносит Северус. – Садись в машину.
– Ему больно, – шепчет она.
– Садись в машину.
Она не выполняет то, что он говорит.
Вместо этого открывает пассажирскую дверь сзади, вся дрожит, не разжимая онемевших губ, и помогает Северусу уложить Драко сзади.
– Я сяду с ним, – залезает она следом, не давая Северусу вставить даже слово.
Он и не собирается говорить. Лишь осторожно поправляет ей подол платья, когда она садится, и закрывает дверь. Гермиона кладет голову Драко себе на колени и продолжает гладить его по волосам, что-то тихо нашептывая.
Северус ведет машину, сильно сжимая от тревоги разбитыми саднящими пальцами руль. Работают дворники. Пахнет дождем. По пассажирским стеклам бегут наперегонки мелкие, дрожащие капли. Магнитола выключена. Она держит голову опущенной вниз. Ее кудри качаются из стороны в сторону.
Он смотрит в зеркало заднего вида тридцать четыре раза.
– Необходимы носилки? – стоит им подъехать, кричит выбегающий из больницы дежурный врач.
– Да, пожалуйста, – в открытое окно громко говорит Северус и выходит из машины. – И как можно скорее!
Гермиона все еще чувствует тепло от волос Драко на подоле своего платья, когда смотрит на то, как его увозят в смотровую. Ноги сами несут дальше, следом за ним, но медсестра говорит что-то на чистом итальянском с режущим слух акцентом, и Гермиона не понимает ни слова, да и не хочет понимать.
– Останься здесь.
Северус.
Она чувствует его ладонь на своем плече. Слепо следует движению его руки, по инерции садится на стул в зале ожидания и не моргает до тех пор, пока Драко не исчезает за поворотом.
– Я все сделаю, – негромко произносит он. – Жди здесь.
Язык не слушается. Гермиона смотрит на него сквозь пелену слез, застилающую глаза, и даже не может заставить себя кивнуть. Она слышит его, она его понимает, но не может ответить.
Не может, потому что перед ней стоит не Северус, а кто-то другой. Словно призрачный образ, наложенный на его силуэт. Гермиона часто моргает. Решает, что все дело в проклятых слезах, но ощущает, как ком встает в горле.
Она видела его раньше. Она видела его во сне.
Северус еще какое-то время смотрит на нее, словно пытается ответить на ее вопросы, пусть и не знает, как именно, а затем всё же отводит взгляд и уходит в смотровую, куда увозят Драко.
Гермиона шумно выдыхает, глядя перед собой. События этого вечера у нее в голове не укладываются. Одна мысль заглушает другую. Она страшно боится за Драко, умоляет Всевышнего, чтобы ничего страшного с ним не случилось, но в то же время другая, не требующая отлагательства мысль, начинает ее мучить.
Ей не становится легче после того, как она получает Его.
Ей кажется, что она сходит с ума, потому что становится только тяжелее. Где-то в глубине души Гермиона чувствует, что что-то упускает из виду, что-то упорно, без конца отрицает, хотя Он дает ей подсказки, Оно дает ей подсказки.
Гермиона прерывисто вздыхает, когда эта мысль снова появляется в сознании.
Я знала его задолго до нашей встречи.
– Черт, – облизывает она губы и опускает локти на разведенные в стороны колени, зачесывая назад волосы.
За окном грохочет небо.
Гермиона трет виски, чтобы заглушить тупую боль, царапающую под кожей.
– Полный бред, – шепчет она сама себе. – Полный бред, хватит придумывать, – она трясет головой. – Хватит.
Я схожу с ума.
Гермиона кусает губы, зажмурившись, и нервно трясет ногой. Это все эта дрянная легенда, эта чертова картина и этот проклятый взгляд ангела с полотна над постелью хозяина дома. Это все полный бред.
Это все неправда.
Я не могла его знать.
– С ним все будет в порядке, – слышит она голос Северуса, который присаживается рядом. – Пара ссадин, но ничего серьезного.
И ей бы радоваться, ей бы облегченно выдохнуть. Ей бы сказать хоть что-то, но…
Гермиона головы не поднимает. В груди пульсирует тревога. Ей страшно. Страшно, потому что она боится собственных мыслей. Потому что ей кажется, что она сходит с ума. Потому что она больше не думает, что это игра.
За окном снова грохочет небо.
Гермиона зажмуривается и не может заставить себя посмотреть на Северуса, лишь сидит, прислонившись к спинке стула, сжимая напряженные руки по обе стороны от себя в кулачки. В приемном покое тишина, лишь изредка слышится голос дежурной сестры.
Гудит автомат со снеками, шумит за окном дождь. Северус сидит рядом с ней, не произносит ни слова. Гермиона дрожит, не понимая, как ей поступить. Как же нелепо она будет выглядеть, если скажет ему, что у нее ощущение, словно она знает его всю свою жизнь.
И не только эту.
Мысль обрывается в тот момент, когда она чувствует на тыльной стороне своей ладони его пальцы. Грейнджер замирает, задерживает дыхание. Он осторожно ведет рукой вперед и в какой-то момент останавливается.
Гермиона кусает губы и раскрывает ладонь, побуждая его скрестить с ней пальцы. По телу пробегает разряд электрического тока. Грейнджер знает, что она увидит, когда обернется. Знает, что почувствует Это снова.
Надо было читать мелкий шрифт с обратной стороны коробки с Игрой, Грейнджер.
Следовало внимательнее читать правила.
И она смотрит.
Глаза ангела с картины над постелью хозяина дома вновь смотрят ей в душу.
Гермиона сглатывает, не может больше молчать. Пусть сочтет ее сумасшедшей, пусть отправит в лечебницу, пусть делает все, что захочет. Если она не скажет ему о том, что с ней происходит здесь, в Италии, то это ее убьет.
Потому что все, так или иначе, связано с ним.
Гермиона набирает в грудь воздуха.
– Мистер Снейп?
И замолкает, опуская голову и убирая свою руку из ладони Северуса, чуть отодвигаясь в сторону. К ним приближается мужчина в белом халате. Северус поднимает взгляд и встает с места.
– Как он? – тут же спрашивает он.
– Ваш сын в порядке, – кивает доктор. – Повреждений внутренних органов или костей нет, и это поражает.
Гермиона с облегчением выдыхает. Северус кивает. Они оба спокойно реагируют на фразу доктора о том, что Драко – сын Северуса. В противном случае, они бы не смогли получить о нем полной информации, ввиду его несовершеннолетия, и пришлось бы обо всем рассказать Люциусу, который сейчас не в лучшем состоянии видит десятый сон.
– Мы сможем забрать его домой? – интересуется Северус.
– Да, – кивает доктор. – Желудок по вашей просьбе мы ему промыли. Вечеринка, по итогу, для парня закончится легким похмельем и парой синяков, – хмыкает он.
Видимо, не первый раз такое видит, да и не последний.
– Где-то неподалеку с вашим сыном есть Ангел Хранитель, – склонив голову, сообщает доктор. – Иного объяснения такому благополучному исходу я найти не могу.
Северус кивает, протягивая для рукопожатия руку.
– Спасибо, док.
– Берегите себя.
Дождь прекращается, когда они едут обратно. Гермиона снова сидит сзади, Драко спит у нее на коленях. Девушка, в этот раз, взгляда от зеркала заднего вида сама не отрывает, но Северус внимательно следит за дорогой, глядя перед собой.
К четырем часам утра они прибывают домой.
Северус осторожно вытаскивает крестника из машины и укладывает на диван в гостиной, накрывая пледом. Гермиона молча достает из морозилки пакет зеленого горошка и садится рядом с другом, прикладывая холодный продукт к синяку на его руке.
Грейнджер слушает, как Северус ходит на кухне, и терпеливо ждет, когда он окажется рядом с ней. Сердце гулко бьется в груди. Она все еще чувствует, как кожа горит от его прикосновений. Губы жжет от случившихся поцелуев. Тело пробивает дрожь. Она никогда не испытывала таких эмоций ни с одним из тех, кто был с ней в постели.
Грейнджер слышит, как он входит в комнату. Как подходит к ней и ставит возле нее стакан воды, а после присаживается рядом.
– Гермиона.
Девушка перехватывает замерзшими пальцами пакет с горошком и поднимает взгляд.
– Как ты себя чувствуешь?
Так, словно нахожусь не в своем теле.
– Нормально, – хрипло произносит она.
И она лжет. Лжет так неправдоподобно, так глупо и нелепо, что не верит сама себе. Ничего не нормально. Нет вообще такого понятия, как «нормально». Все перемешалось, все изменилось.
Обычная игра оборачивается против нее, мысли путаются, а сознание находится в огне.
Ты все поймешь сама. Каждый раз понимаешь.
Грейнджер непроизвольно бросает взгляд на распухшие костяшки пальцев Северуса и двигается к нему чуть ближе. Не говоря ни слова, девушка кладет его руку себе на колени и осторожно прикладывает к ней пакет с замороженным горошком.
Северус облегченно, едва слышно выдыхает. В тишине они сидят какое-то время. Грейнджер только перекладывает пакет с места на место, собираясь с мыслями, а после…
Гермиона решается.
– Мы с вами встречались раньше? – чуть нахмурившись, спрашивает она, глядя ему в глаза.
Северус сглатывает, покачав головой. Всякий раз ему тяжело, когда этот разговор начинается. Всякий раз эмоции все те же. Необратимые, бессильные, причиняющие боль.
– Мы снова на «вы»? – вскидывает он брови.
Оттягивает разговор, что ему еще остается? Грейнджер облизывает губы и на мгновение зажмуривается.
– Не уходи от ответа, – она настроена крайне серьезно. – Ответь мне.
– Я… – он подбирает слова, – так не думаю.
Грейнджер оставляет пакет с горошком на столе, разминает замерзшие руки, греет их друг об друга. Сейчас. Она скажет это сейчас. И пусть он считает ее сумасшедшей, ей нечего терять.
– Почему у меня такое чувство, – подбирает она слова, – словно я знаю тебя много, – задыхается она словами, – много лет?
Северус смотрит на нее. Она такая умная. Проклятье, такая умная.
И такая прекрасная.
Все эти годы, все эти жизни.
– Словно я всегда тебя знала, – нервно улыбается она. – Знаю, это какой-то бред, но это так. Я знаю.
Она смотрит с вызовом, не отрывает взгляд, потому что скажи мне, что я не права, Северус. Скажи, что я ошибаюсь.
Северус молчит.
Я люблю тебя уже столько жизней, что сбился со счета.
– Это так?
И голос девушки уже не такой уверенный. Она запуталась, она в ужасе, она умирает в своих реалистичных снах из раза в раз. Она видит Его глаза всюду и, стоит Ему хоть на мгновение дать Ей понять, что она Ему не нужна, и что Его чувства Ей лишь кажутся…
Это приносит почти реальную, физическую боль, которую она скоро не выдержит.
Грейнджер с болью кусает внутреннюю сторону щеки, ожидая ответа, но Северус смотрит на нее всего мгновение, а затем опускает взгляд.
Ты должна все понять сама. Мне запрещено рассказывать, иначе Оно уничтожит нас быстрее. Оно заберет наше драгоценное время.
– Я не знаю.
Гермиона чувствует, как участки кожи, к которым Северус прикасался на пляже, начинают гореть так сильно, что в глазах закипают слезы.
Комментарий к 11.
Я бросила всю свою жизнь и уехала с подругой в Сочи, поэтому выпала из графика))) Теперь начинается жизнь из разряда «выжить на сотку», но я справлюсь! Тут, конечно, холодно, но есть горы и тонны вдохновения. Спасибо, что вы со мной!
========== 12. ==========
– Несите материалы в ту часть дома, пожалуйста, – указывает она рукой к нише в северной стороне.
Гермиона контролирует процесс сама, чем вызывает праведный испуг у всех рабочих, которые привыкли слушаться исключительно хозяина дома. К тому же, она не только контролирует процесс, она еще и принимает в нем непосредственное участие.
Девушка она необычная, и это видно сразу. В то время, как каждая леди носит платье с пышным подолом и с симпатичной маленькой шляпкой в высокой прическе, Гермиона предпочитает отглаженные брюки с высокой талией, подтяжки и свободную светлую рубашку, рукава которой можно закатать до самого локтя.
Она становится первой девушкой, которая бросает вызов системе и решает стать архитектором в это неспокойное время. Пока другие плюются желчью, Грейнджер умудряется изучить всю необходимую литературу, отточить за двадцать два года жизни необходимые навыки и идти к своей цели.
Потому что не просто так она стоит сейчас в этом доме, не просто так смотрит вверх и не просто так любуется процессом работы, ради которой все это и было задумано.
В этой жизни Она архитектор.
Гермиона чувствует Его рядом с собой.
– Я оставлю напоминание о нас, – все еще глядя вверх, произносит она. – Сейчас каждый новый день я ощущаю так, словно он окажется последним, – Гермиона опускает взгляд. – Это убивает.
Северус заводит ей за ухо прядь волос и мягко прикасается губами к ее лбу. Грейнджер закрывает глаза.
– Как именно Оно обычно сбывается?
Мужчина молчит пару мгновений, слушает Ее запах, касается пальцами ее волос.
– Всегда по-разному, – наконец отвечает он. – Иногда настигает внезапно, иногда дает время.
– Как сейчас? – спрашивает она.
Северус кивает.
– Я думаю, что Оно дает тебе время закончить начатое, – смотрит он вверх.
Свод под высоким потолком находится в процессе работы, десятки будущих серых ангелов скоро займут свои законные места, чтобы остаться в этом доме точкой опоры. Напоминанием о том, что Они были здесь.
Напоминанием о том, что их Любовь была здесь.
Оно дает Гермионе время оставить след, и девушка этим драгоценным временем пользуется очень осторожно. Знает, что Проклятье – капризное, избалованное дитя, которое может настигнуть тебя в любую секунду.
Именно поэтому картина прошлого века с так и не нарисованным лицом, выкупленная Северусом на аукционе, висит у них над камином в гостиной, как напоминание о том, что мгновение – это все, что у них есть.
