Текст книги "Падшие (СИ)"

Автор книги: Vi_Stormborn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Чего? – смеется Грейнджер, пока едва держит равновесие, идя с ним под руку.

– Давно ли после минета надо с родителями знакомиться? – рассуждает он. – Менталитет в этой стране – полная херня.

Грейнджер смеется в голос и Драко прикрывает ей рот ладонью, шикая.

– Уймись, Грейнджер, – не с первого раз правильно произносит он ее фамилию, – надо тихо войти в дом.

– Твой отец уже спит, – уверенно произносит она.

– Главное – не то, что он спит, – многозначительно замечает он, – главное, чтобы он не проснулся.

Грейнджер закрывает рот ладонью и идет следом за Драко в дом. В стенах особняка звенящая ночная тишина, оба взрослых уже определенно спят, потому что на часах пять утра не меньше, и им предстоит опасная миссия.

– Лестница, – морщится Драко, едва удерживая равновесие. – Ненавижу лестницы!

Гермиона едва сдерживается, чтобы не засмеяться снова, они с Божьей помощью поднимаются по крутым ступенькам вверх, стараясь не шуметь, но выходит у них определенно плохо.

Драко ведет ее за руку в восточное крыло и открывает дверь своей комнаты. Зайти он не торопится, лишь поворачивается к подруге и закусывает губу. Грейнджер приподнимает голову.

Это не первый раз и даже не второй, когда они стоят вот так во время или после вечеринки в стельку пьяные. Драко всякий раз думает, что это случится.

– Поцелуемся?

Грейнджер с улыбкой закатывает глаза и подталкивает Малфоя в грудь, чтобы тот шагал в свою комнату.

– Иди спать, Малфой, – смеется она.

Драко каждый раз ошибается.

– Разбиваешь мне сердце, Грейнджер?

– У тебя его нет, – сообщает она, после чего ведет друга спиной вперед в его комнату и вынуждает повалиться на постель.

Драко звездой падает на спину.

– Я готов, – едва шевеля языком, сообщает он, указывая себе на ширинку.

– Я знаю.

И в следующее мгновение Драко уже сопит, благополучно отключившись.

Гермиона закрывает дверь и, улыбаясь и пошатываясь, идет к окну в конце восточного коридора, присаживаясь на подоконник. Открыв окно, девушка достает травку и, склонив голову вправо, поджигает кончик.

Она даже закрывает глаза, наслаждаясь этой ночью. Хорошо, что есть травка. С ней ей спится намного лучше и кошмары не беспокоят, которые в последний год сильно участились. Гермиона на мгновение оборачивается, открыв глаза, и тут же вздрагивает.

– Мать твою, – вырывается у нее; она от испуга даже немного трезвеет, – ты меня напугал.

Хозяин дома стоит перед ней в темно-синем пижамном костюме, скрестив руки на груди. Брови его сведены вместе, и смотрит он на девушку так, что не разберешь: то ли осуждает, то ли восхищается. Или все вместе.

– Тягу? – предлагает Грейнджер, указывая на сверток.

Северус какое-то время молчит.

– Я не употребляю, – холодно произносит он.

Грейнджер снова непроизвольно закусывает губу. У него такой голос, что внутри все дрожать начинает.

– Брось, – смеется Грейнджер, – это же просто травка, – делает она затяжку.

– Вы в курсе, что, – делает он паузу, наблюдая за тем, как тонкая полоса дыма взмывает вверх, – вы – гость в моем доме и следует…

– И, как гость, я предлагаю вам затянуться со мной, – не дает ему сказать девушка и улыбается, склоняя голову.

Северус молчит. Она совсем не знает, как понять его эмоции. Она всегда всех понимала, а он… Ничего не разберешь.

– Знаешь, я не привыкла обращаться к кому-то на «вы» вне учебных заведений, – замечает она.

– А как же Люциус? – вскидывает он брови.

– За одним исключением, – отмахивается девушка. – Может, познакомимся по-человечески, м? Я – Гермиона, – улыбается она.

– Профессор Снейп, – чеканит мужчина.

Грейнджер фыркает.

– Выпендириваться будем? – она совсем его не боится. – Я хочу услышать твое имя.

Северус делает полушаг вперед и сильнее скрещивает на груди руки.

– Я старше вас на двадцать лет, – сдержанно произносит он, – девушки вашего возраста по имени ко мне не обращаются.

– Двадцать, значит, – смакует цифру Грейнджер, – значит, тебе тридцать семь.

– Тридцать шесть.

Северус сглатывает. Почти угадал.

– Ммм.

Девушка не отводит от него взгляда, смотрит блестящими, горящими жизнью глазами на него и осознает, что давно не испытывала такого невозможно сильного притяжения к кому-то. Ее даже в жар немного бросает от того, как ее тянет к нему.

– Почему ты такой разговорчивый? – саркастично спрашивает она.

Северус какое-то время молчит, обдумывая ответ.

– Потому что вы – пьяная несовершеннолетняя, раскуривающая травку в моем доме.

Гермиона поднимается на ноги, не сводя с него взгляда.

– Никто же не узнает, – жмет она плечами. – Кто скажет? Никто.

Она делает два шага вперед, останавливаясь непозволительно, запредельно близко к нему. Так, что мурашки по телу бежать начинают от вторжения в личное пространство. Северус замирает от того, что она так близко.

В воздухе слышится Ее запах, смешавшийся с запахом травки, подростковой беззаботности и кокосового ликера.

– Ты просто попробуй, Северус, – шепчет она. – Давай.

Гермиона делает затяжку и сразу тянется к нему, поднявшись на носочки и склонив голову вправо. Мысли путаются моментально, в сознании словно что-то взрывается, ноги становятся ватными, руки начинает покалывать. Гермиона никогда в жизни такого не ощущала.

Северус так и стоит со скрещенными на груди руками, не в силах пошевелиться. Гермиона обхватывает лицо Северуса рукой и наглым образом хочет углубить поцелуй, но мужчина делает полушаг назад, разрывая его. Он выдыхает носом дым от травки.

Гермиона чувствует, как ощущения уходят, поэтому делает шаг к нему снова.

– Неплохо, – задыхается она, нервно облизнув губы. – У меня было и получше, но этот точно войдет в десятку. Надо еще раз, чтобы в пятерку попал.

Северус обхватывает ее руку, которой она тянется к нему, и медленно опускает ее вниз. Гермиона озадаченно смотрит на него. Что за пауза?

– Направляйтесь спать, – коротко произносит он, глядя на нее сверху вниз.

Это что, отказ? Ей не отказывают. Ей никто никогда не отказывает. Вертолеты в сознании от этого заключения даже немного замедляются. Гермиона злится, сжимает челюсти и почти рычит.

– Ну и пожалуйста, – выплевывает она и, толкнув его плечом, уходит в свою комнату.

И ей ни капли не стыдно, что она с размаху хлопает дверью. Потому что она и не вспомнит. Северус стоит посередине пустого коридора, перед ним открытое настежь окно, в воздухе витают курчавые облака не до конца растворившегося дыма.

Он сильнее обхватывает себя руками, потому что напрасно старался убежать.

Оно настигло его снова, Она здесь.

Под зеркалом в ванной возле стены стоит пузырек Ее духов.

Северус сжимает губы. Его трясет.

========== 6. ==========

Комментарий к 6.

Не забываем о том, что читаем с **Dance For Me Wallis – Abel Korzeniowski**

– Держись подле меня!

Он защищает ее, закрывая своим телом, и наносит новый удар, обнажая меч. За их спинами гремит сражение. Гермиона тяжело дышит, замахиваясь собственным мечом. Глаза слезятся от едкого дыма.

– За короля Артура! – гремит голос на поле боя. – Смерть предателям!

Гермиона даже не чувствует веса меча, замахиваясь снова. Руки бьет дрожью, когда слышится удар стали друг об друга. Зубы скрипят от напряжения.

– Их так много! – задыхаясь, кричит Гермиона. – Так много!

– Я перебью их всех! – гремит его голос. – Я не дам тебе умереть!

Слышится звон звеньев кольчуги. Гермиона задыхается, замахиваясь в очередной раз. Руки, ноги, все тело – чудовищно ломит. Она чувствует, что не справляется. Что не способна одолеть их всех.

Очередной удар сопровождается его глухим вскриком. Гермиона резко оборачивается.

– Нет!

– Не поворачивайся к ним спиной!

Стоит ему это произнести, как Гермиона вскрикивает, задерживая дыхание. Все органы сжимаются, тело бросает в жар, и ноги ее не слушаются. Северус с остервенением смотрит ей за спину на рыцаря в доспехах, лицо которого наглухо скрыто.

– Оно сбылось, – шепчет он, пусть и не верит, что это снова происходит.

Гермиона падает на колени.

– Нет! – орет он. – Нет! Нет!

Внутри все взрывается снопом искр, небо словно падает на нее, но на самом деле это она навзничь падает вниз. Он наклоняется к ней, снимает шлем. Его лицо все в саже, глаза темные, испуганные, измотанные. В них горькая, нестерпимая утрата и любовь.

На нее смотрят глаза ангела с картины в комнате хозяина дома.

– Люблю тебя, – совсем тихо шепчет она.

Вокруг кипит сражение, звенят доспехи, стоит неподвижно рыцарь за их спинами с окровавленным мечом в руках. И его крик. Он просит ее не оставлять его. Говорит, что не вынесет этого снова.

Ее дыхание тяжелое, с влажными хрипами, она касается его щеки окровавленными пальцами, а затем он кричит так истошно, что каждая клеточка ее тела взрывается сотней осколков.

– Нет!

Гермиона вскакивает на постели и затравленно озирается по сторонам. В восточном углу комнаты пыльная полка с книжками в мягком переплете и гипсовыми фигурками итальянских деятелей. На маленькой софе у окна лежат подушки, в окно едва попадает солнечный свет.

Девушка опускает основания ладоней на закрытые веки и сгибает ноги, стараясь нормализовать дыхание.

– Это просто сон, – шепчет она сама себе, – дурной, дрянной сон.

Гермиона убирает руки от лица и встает с места, хватая со спинки кресла свое красное полотенце. На негнущихся ногах она идет в ванную и включает в кабинке воду. Сбросив мокрую насквозь футболку и нижнее белье, Гермиона заходит внутрь и подставляет лицо холодным струям воды.

Она не обращает внимания на собственную дрожь, не замечает холода. Вода смывает ее кошмары, вода смывает ее слезы, вода лечит. Спустя пять минут у нее уже зуб на зуб не попадает и ей приходится выйти.

Гермиона прикладывает к лицу полотенце и затем смотрит на свое отражение в зеркале. Лицо слегка опухло от слез, под глазами залегли круги от бессонной ночи, все тело в красных пятнах от того, что она стояла под ледяной водой так долго.

Грейнджер вздергивает подбородок.

– Это просто сон, – кивает она сама себе. – Не первый и не последний, но…

Она вздыхает, утирая еще одну слезу.

– Сон.

Гермиона берет себя в руки, собирается с мыслями, согревается посредством небольшого комплекса упражнений и одевается. Она понятия не имеет, сколько времени, да ей и плевать, если быть честным.

Она надевает светлое летнее платье с открытой спиной и завязывает на шее сзади бант. Сделав легкий макияж и снова воспользовавшись духами под зеркалом в ванной, она кивает сама себе и выходит из комнаты. Хорошо, что багаж пришел к ней через два дня, она до последнего боялась, что придется проходить весь месяц в джинсовых шортах и топике.

Как бы то ни было, несмотря на то, что гардероб теперь был при ней в полном объеме и все откровенные наряды соответственно, хозяин дома игнорирует ее уже пятый день, не поддаваясь ни на какие уловки.

Первый вечер в Италии она забывает примерно с того момента, как уединяется с тем итальянцем, который не говорит по-английски, а после помнит лишь момент, когда просыпается утром.

На второй день Люциус повел их на какую-то экскурсию, и они с Драко оба маялись от похмелья в дикую жару, обливаясь потом и потребляя огромное количество жидкости. Малфой старший словно нарочно вел их по солнцепеку, чтобы поиздеваться.

– Нихрена не помню, Грейнджер, – скулит Драко, когда отец отходит от них подальше. – Что было?

– Ты танцевал с горячими итальянцами ночь напролет, – не упускает возможности поиздеваться Грейнджер.

– Мать твою, – закатывает он глаза, закрывая лицо ладонями.

– Не беспокойся, – снисходительно произносит она, – все, что происходит в Италии, остается в Италии.

Драко стонет, закинув голову назад.

– Мы хоть переспали? – с надеждой спрашивает он.

– Ммм, – Гермиона задумчиво стучит пальцем по подбородку.

Глаза Драко лезут на лоб почти моментально.

– Разумеется, нет, Малфой, – выплевывает она. – Что за глупости вообще?

Одна новость очаровательней другой.

Малфой снова быстро успокаивается, потому что он наверняка хотя бы попытался, и в очередной раз предпринимает попытки выжить в жару на этой экскурсии. Хорошо, хоть Грейнджер рядом. Хорошо. И сегодня, и завтра, и в последующие дни.

Всю неделю они проводят вместе, Малфой пытается добиться расположения лучшей подруги в романтическом ключе по-прежнему безуспешно, Люциус наслаждается отпуском за всех вместе, наверное, а Грейнджер…

Грейнджер только сильнее распаляется и злится, использует свои рычаги обаятельности, но все без толку. Девушке кажется, что найти расположение Северуса ей удастся лишь в том случае, если они будут при тесном контакте вдали от дома.

Сегодня есть подобие такой возможности.

Гермиона нажимает на кнопку и, не отрываясь, наблюдает за тем, как в чашку льется горячий кофе. Только он ее сейчас и спасет. Она постукивает пальцами по столешнице, безучастно глядя в одну точку.

– Надеюсь, этот кофе для меня, Грейнджер, – появляется на кухне Малфой младший.

Гермиона оборачивается. Вот так выглядит человек, который хорошо спит по ночам без тревожащих душу сновидений.

– Размечтался, – фыркает она.

В следующее мгновение Драко уже берет чашку из кофемашины и делает большой глоток.

– Малфой! – рычит она.

– Сделаешь еще, Грейнджер, – бросает он и, открыв дверь, выходит на улицу.

Гермиона скрипит зубами и старается отыскать еще капсулы для кофе, но коробка оказывается пустой. Проклятье! Она же всего два дня назад ее покупала! Грейнджер чертыхается и злится до тех пор, пока перед ней на столешницу не опускается рука с капсулой.

Девушка поднимает взгляд.

– Второй ящик справа, первая полка, – не глядя на нее, сообщает Северус и сразу направляется к выходу.

Гермиона переводит на него взгляд, а слов благодарности произнести вслух не может. Гордость не позволяет. Что-то упускает она из виду, Гермиона в этом уверена. Знает точно, что ответ у нее под носом, но никак не может его рассмотреть.

Сварив себе кофе, девушка переливает его в чашку на вынос и выходит на улицу.

– Готовы ехать? – весь светится от энтузиазма Люциус, появляясь из беседки.

Гермиону удивляет, что Люциус каждый день выпивает минимум по бутылке вина особого урожая из погреба старинного друга, но при это выглядит с каждым разом все лучше и лучше. Отпуск невозможно сильно идет ему на пользу.

Нарцисса, часто разговаривающая с ним по видеосвязи, и сама это неоднократно подтверждает. Душа ее радуется за мужа.

– Сегодня мы едем на экскурсию в один местный музей, – сообщает им Люциус, – я сам там был впервые в вашем возрасте.

– Скукотища, – фыркает Драко.

– Не выражаться, – сурово произносит Люциус, одернув сына.

Драко опускает голову.

– Как добираться будем? – интересуется Гермиона.

– На машинах, – сразу открывает он свою водительскую дверь. – Один со мной, один с Северусом.

Гермиона сама не верит, что удается выхватить такую возможность. Как удачно она надела сегодня платье. Она уже хочет сказать, с кем именно поедет, как вдруг хозяин дома делает шаг вперед.

– Думаю, будет целесообразно позволить им поехать вместе, – обращается он к Люциусу. – Мы поедем вдвоем, они следом.

– Потрясающая идея, – одновременно с отцом произносит Драко.

Гермиона сжимает губы.

– Грейнджер, я за рулем, – тут же появляется настроение у парня.

– Вот еще, – фыркает она.

А затем ускоряется, обгоняет Малфоя и запрыгивает на водительское место быстрее, чем он. Драко долбит кулаками в дверь, но Гермиона отпивает из стакана кофе, включает зажигание и радио на весь салон. Стенаний Малфоя она не слышит и он сдается, усаживаясь на пассажирское место.

– Гребанная Грейнджер, – бурчит он, отвернувшись.

– И я от тебя без ума, Малфой, – парирует она, не скрывая улыбки. – Пристегнись.

Но мысли ее далеко, они тянутся к пассажиру в другой машине. Гермиона чувствует себя зависимой, в некотором роде. Одержимой идеей того, что ей необходимо получить желаемое. От одной только мысли, что он не идет ей навстречу, ей становится невыносимо тяжело, почти физически больно, но Гермиона игнорирует эту боль, воспринимая ее как обычную метафору «запретный плод сладок».

Ей просто нужно переспать с ним. И все будет нормально.

Они едут не больше получаса, Драко без конца переключает песни, Гермиона на него ворчит, все в лучших традициях. Не упуская машину из виду, Грейнджер следует за Ним, даже не подозревая, что делает это.

– Не дрова везешь, Грейнджер, – хватается за сидение Драко, – осторожнее на поворотах.

– Не нравится манера моего вождения, Малфой? – нарочно сворачивает она резко.

Драко не удается сдержаться, и он с размаху впечатывается в окно. Грейнджер заливисто хохочет. Пристегиваться надо было. Они паркуются возле входа небольшого одноэтажного здания и глушат двигатели.

– Да, Грейнджер, чтобы летать – крылья тебе не нужны, – потирает плечо Драко, выходя их машины.

– Брось ерничать, Малфой, тебе понравилось, – приобнимает его Гермиона, сжимая ключи от машины в руке.

Она замечает, как Северус, выходя из машины, бросает на них взгляд. Гермиона нарочно прижимает Драко к себе чуть ближе. Северус отводит взгляд, и девушка ухмыляется. В соблазнении, как в политике, все средства хороши.

– Завязывай со своими нежностями, Грейнджер, – сбрасывает он ее руку, одергивая футболку, – и без того так жарко, что тошно.

Грейнджер улыбается, глядя ему вслед. Знает точно, что Драко, на самом деле, доволен таким проявлением внимания до Луны и обратно. Драко и не отрицает, если быть до конца откровенным.

Люциус берет билеты на всех и они заходят в музей. Людей здесь много всегда, дни недели, время суток или праздники – не имеет значения. Тут и группы туристов, и школьники младших классов по парам ходят, и влюбленные парочки, и пожилые супруги.

– Я хотел с утра на пляж, – склонившись к ней, сетует Драко. – пить коктейли, – мечтательно произносит он, – топить тебя в океане…

– Столько романтики, Малфой, полегче, – прыскает Грейнджер, – я и сама не горю желанием ходить по музеям, когда есть возможность греться на солнце.

– Какой план? – заговорщически шепчет он.

Грейнджер вскидывает брови.

– Проявить уважение к своему отцу и выдержать получасовую экскурсию, – щурится она, – вот какой план.

Драко стонет, запрокинув голову вверх, за что получает от подруги тычок в бок. Люциус правда от души предается воспоминаниям, водит их по залам, что-то с упоением рассказывая. Они правда стараются слушать, но у них возраст такой – тяжело это дается.

Настолько тяжело, что даже Грейнджер в какой-то момент не выдерживает и решает взять ситуацию в свои руки, доверившись собственной интуиции.

– Мистер Малфой, – окликает она.

Мужчина с энтузиазмом оборачивается.

– Да, дорогая?

– Драко сказал, что вы много можете рассказать вот об этой картине, – указывает она на первую попавшуюся репродукцию. – А мистер профессор сказал, – подлетает к нему девушка, – что знает историю одного из полотен в другом зале, верно, мистер профессор?

Гермиона сжимает руки в замок перед собой и смотрит на мужчину. Он игнорирует ее обращение со всем присущим ему хладнокровием. Северус теряется на мгновение, но ни один мускул на его лице не дрожит.

Она совершенно не может узнать его эмоции. С Люциусом он выражает их открыто, но стоит ей самой обратиться к нему – Северус закрывается.

– Конечно, мисс Грейнджер, – спокойно отвечает он.

Люциус прихлопывает в ладоши и говорит, что они, в таком случае, встретятся через пятнадцать минут в главном холле, а после тянет Драко за собой. Малфой младший оборачивается к подруге и показывает ей средний палец. Грейнджер заразительно улыбается и показывает ему свой в ответ.

Гермиона просто выдыхает, радуясь отсутствию экскурсовода, потому что молчаливый и вечно скрытный хозяин дома ей сейчас очень даже по душе. К тому же, с ним необъяснимо спокойно.

– Эта картина…

– Ску-ука, – закатывает глаза Гермиона, после чего оборачивается к мужчине.

Рано обрадовалась. Он действительно хочет что-то ей рассказать? Северус замолкает, не глядя на нее, и продолжает идти рядом, сцепив руки в замок за спиной. Гермиона даже не видит, куда идет. Ноги сами несут.

В какой-то момент они проходят мимо очередной картины и Гермиона, бросив на нее быстрый безучастный взгляд, вдруг останавливается. Северус останавливается следом. Гермиона делает шаг назад и поднимает голову.

Картина огромная, просто гигантская, и это определенно не оригинал, но это сейчас мало имеет значения. Гермиона смотрит на нее, как завороженная, и чем больше она смотрит, тем больше видит. Сердце замирает на мгновение.

Грейнджер не понимает, почему обычная картина заставляет сердце биться чаще и испытывать тревогу.

– Что это? – чуть нахмурившись, произносит она. – Что за картина?

Она даже не замечает, как Северус смотрит на нее все это время.

– Падение мятежных ангелов, – отвечает он, – написана фламандским живописцем Питером Брейгелем Старшим в 1562 году.

Гермиона делает полушаг вперед, склоняя голову. Почему у нее такое странное чувство, словно она видела это уже когда-то? Может, она и по этой картине доклад в школе готовила? Она хочет спросить об этой картине у Северуса, потому что у кого же еще, черт возьми, спросить, но у нее не хватает сил на вопрос.

– Эти ангелы, – начинает Северус, – были изгнаны с небес. Кто-то колебался с выбором добра и зла, кто-то отказался сражаться, когда должна была начаться война Ада и Рая, но были два ангела, которых изгнали с особой жестокостью…

Гермиона все еще смотрит на картину, редко, поверхностно дыша. Северус смотрит на ее прекрасный профиль.

– Почему? – негромко произносит она.

– Они отказались не только сражаться или выбирать сторону, – объясняет он. – Они выбрали любовь, парень и девушка. Выбрали любовь друг к другу, вместо слепого преклонения перед Создателем.

Гермиона завороженно смотрит на детали картины, просматривает каждую сцену отдельно.

– Красиво, – шепчет она.

Северус смотрит на нее и поверить не может. Поверить не может совершенно. И хорошо, что она совсем не помнит о поцелуе. Так он выигрывает немного времени, выхватывая драгоценные минуты из рук Костлявой.

Гермиона протягивает руку к картине, но не прикасается к ней, заприметив двух ангелов, которые особенно сильно выделяются своей энергетикой среди остальных.

– Что с ними случилось потом? После падения, – спрашивает она.

– Они бродят по земле, – произносит он, – обреченные на вечный поиск друг друга.

Северус замолкает, смотрит на нее. Смотрит так, что все сжимается внутри от этого взгляда. Хорошо, что она не видит. Хорошо.

– Есть одна проблема, – невесело ухмыляется он, – стоит им встретиться, стоит все осознать, полюбить друг друга в сотый или тысячный раз спустя годы разлуки, – Северус сглатывает, – что-то всегда происходит. Судьба вмешивается, и девушка умирает.

Гермиона непроизвольно делает шаг к картине снова.

– Это их наказание, – поясняет Северус, – их проклятье за непокорность, посланное Богом. Вечно искать и вечно терять.

Грейнджер впервые оборачивается, чтобы посмотреть на Северуса, но он устремляет свой взор на картину.

– А с парнем что случается?

– Его физическая оболочка становится ему не нужна без нее, смысл его жизни исчезает, и он отправляется следом за ней, – Северус замолкает на мгновение, – запуская очередной процесс реинкарнации, на которую он обречен.

Гермиона смотрит на картину снова.

– Чтобы снова переродиться, – кивает Северус, – снова отыскать ее. Сколько бы лет их не разделяло, – он сглатывает. – Он ничего не забывает в отличие от нее. Помнит все прожитые жизни. Он вечно влюбленный в нее, вечно потерянный, обреченный терять ее из раза в раз.

Грейнджер часто моргает, опустив на мгновение взгляд. Чувство тревоги, преследующее ее все время, что они стоят здесь, постепенно растворяется. Словно забывается. Гермиона облизывает губы.

– Несладко ему, – небрежно бросает она и, развернувшись, направляется к выходу из зала, намереваясь найти Драко. – Но легенда неплохая, – бросает она через плечо.

Вечная беспечность и бравада куда-то исчезает, уступая место глухой опустошенности. Гермиона решает, что все дело в спертом воздухе никогда не проветриваемых помещений. Ей просто надо найти Драко, а вечером обязательно выпить бокал вина.

Или два, чтобы окончательно вернуться в норму.

========== 7. ==========

Гермиона смеется, когда Драко снова брызгает ее с головы до ног. Смех этот получается не совсем естественный, но она одна это, кажется, понимает. После экскурсии Гермиона хватает Драко за запястье и, сияя улыбкой, сообщает его отцу, что они направляются гулять.

На деле она бежит из этого музея, бежит и не оборачивается, только бы поскорее попасть на свежий воздух. Она старается дышать полной грудью, насыщая организм кислородом, чтобы чувство тревоги поскорее прошло.

Легче ей становится, но далеко не сразу.

Мысли возвращаются к старинной картине, легенде, которую рассказал ей Северус, и горечью в его голосе, который не идет у нее из головы. Гермиона качает головой, прогоняя эти мысли и образы.

Это все ерунда, мелочи. Просто хозяин дома оказался излишне эмоционален в этот момент. Непозволительная роскошь для затворника и, по совместительству, преподавателя по итальянскому.

Грейнджер успокаивается после второго коктейля, который ей оплачивает симпатичный итальянец с подтянутым смуглым торсом. Навязчивая идея соблазнить хозяина дома вновь возвращается на круги своя.

От этого Гермионе становится легче.

– Грейнджер, – строго произносит Драко, – это еще что такое? – указывает он на бокал.

Гермиона, оглянувшись через плечо, получает подмигивание от парня, который оплатил ей коктейль.

– Подарок от поклонника, – подмигивает другу она и кладет трубочку в рот. – Кажется, я ему понравилась.

Драко фыркает.

– Ты всем нравишься, Грейнджер, – выплевывает он и забирает у нее бокал, – сама же об этом знаешь.

Гермиона смеется, когда наблюдает за тем, как Драко бросает на итальянца свирепый взгляд, потягивая из трубочки коктейль. Парень бледнеет на глазах и, поднявшись с места, уходит в другую часть барного шейка.

– Малфой, если бы я тебя не знала, подумала бы, что ты ревнуешь, – снова забирает она стакан и допивает остатки ликера с сиропом брю кюрасао.

Драко морщится.

– Хрени не говори, – выплевывает он. – Делать мне больше нечего.

А на деле он уже в красках может представить, как душит гребаного придурка собственными руками за его похотливые взгляды в ее сторону. Гермиона не глупая девчонка, она умная, чертовски умная, но порой не замечает очевидных вещей.

Или не хочет замечать.

– Искупаемся еще раз и пойдем домой? – предлагает Гермиона. – Твой отец сказал, что будет сегодня жарить стейки.

Драко бросает на подругу взгляд. Внезапно брошенное «домой» режет слух, но парень предпочитает думать, что говорит она это на автомате. Что является правдой. Малфой встает на ноги и потягивается.

– Кто последний – не пьет три дня, – произносит он и тут же срывается с места.

Гермиона с грохотом ставит стакан на барную стойку и тут же срывается с места, не сдерживая смеха. Разумеется, до воды она добегает первая. Разумеется, в этом споре проигравших не будет.

Они плавают около получаса, Драко выполняет дневной план полностью, потому что выпивает несколько коктейлей, нежится на солнце и пару раз топит Грейнджер в океане. Гермиона в долгу не остается. Парня ожидает та же участь.

– Мать твою, – закашлявшись, выныривает из воды Драко, – Грейнджер, я когда говорил, чтобы ты села мне на лицо, то имел в виду совсем не это.

Гермиона смеется, покачиваясь на волнах, и убирает мокрую челку Драко в сторону. Сейчас так хорошо, так спокойно на душе. Словно все так, как и должно быть. Будто она здесь, чтобы научиться воспринимать друга не как пацана, который вытирал о подол ее платья козявки.

– Чего ты смотришь так, Грейнджер? – прищуривается Драко.

Гермиона улыбается.

– Я безумно рада, что ты сейчас здесь со мной, Малфой, – произносит она.

Драко, явно не ожидающий такого ответа, фыркает и брызгает девушку снова. Гермиона едва успевает закрыть лицо ладонями.

– Опять твои нежности, Грейнджер! – рявкает он и направляется в сторону выхода на берег.

Гермиона покачивается на волнах, не идет следом. Знает, что сейчас он скажет это. Гермиона улыбается. Драко оборачивается через плечо.

– Я тоже рад, Грейнджер.

Тяжело у них обоих с этим. С выражением чувств.

Ближе к вечеру они приходят к дому открывают калитку. В воздухе витает аромат жареного мяса. Кажется, они приходят как раз вовремя. Люциус машет с заднего двора щипцами для переворачивания мяса и сияет улыбкой.

– Вот и вы! – восклицает он. – Как погуляли?!

– Отлично! – сухо бросает Драко, направляясь к дому. – Сейчас только переоденемся и спустимся!

Люциус что-то кричит в качестве одобрения и возвращается к работе. Гермиона переводит взгляд на хозяина дома, задумчиво смотрящего перед собой и крутящего между пальцами ножку бокала с красным вином. Она намеренно стоит и ждет.

Ей нужно, сейчас. Когда она такая. Мокрая, довольная, без верха купальника, лишь в майке, намертво прилипшей к телу, и с растрепанными влажными кудрями.

Ты посмотришь. Все смотрят.

И он оборачивается.

Взгляд его отличается от всех остальных. Гермиона видела сотни взглядов на себе. Мужчины смотрят на тело, его изгибы – слишком плавные и не до конца женственные для семнадцати лет, – на бедра, грудь, губы.

Гермиона знает все эти взгляды, а его… Его взгляд. Он смотрит только ей в глаза, всепоглощающие и чисто. У Гермионы появляется чувство, что она уже видела этот взгляд раньше. И не один раз.

Смотри на мое тело.

Северус этого не делает. Он смотрит на ее душу.

Гермиона отводит взгляд первая, чего не делает никогда, и сжимает губы, направляясь в дом. Это все просто какой-то бред! Так не бывает. Ей надо сделать первый шаг самой, причем незамедлительно.

Она получает все, что хочет. Сейчас она хочет его.

Переодевшись в свободную светлую блузку и шорты, Гермиона поправляет макияж и спускается вниз, выходя на улицу. Пока она спускается по лестнице, расстегивает две верхние пуговицы, чтоб наверняка.

Драко уже сидит за столом, нарезая мясо на своей тарелке. Стол в беседке прямоугольный, и Малфой младший определенно ожидает, что Гермиона сядет к нему, но у нее свои планы на этот отпуск. Ей надо добиться своего.

Такая уж вся ее сущность, и Драко сам ее в ней взрастил.

Поэтому Грейнджер садится напротив Драко, по правую руку от хозяина дома.

– Какого хрена? – разводит в стороны руки Драко.

– Не выражаться, – одергивает его Люциус.

– Правила хорошего тона, вообще-то, – деловито замечает она. – Я должна сидеть напротив тебя.

Драко закатывает глаза, но слово вставить не успевает.

– Я как раз начал рассказывать историю о том, какой была наша студенческая жизнь в университете, – держит в руках бокал вина Люциус.