Текст книги "Три степени свободы (СИ)"
Автор книги: Vavilon V
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Я прекрасным – не был.
Но и Иссал не был также…
– Что это?! А?! Что это, бестолочь?! – повар Игамилл ударил Аллиру что есть сил деревянной ложкой. – Больше не смей ошиваться возле рыбы!
Когда Аллира убежала, повар застонал: «И как мне подавать это господину?». Я видел, насколько расстроенным Игамилл был, но никак не мог ему помочь.
– Эй, Тилла, найди Иссала и скажи ему, чтобы сюда шел, – сказал повар, оправившись от горя.
Я кивнул и пошел к Иссалу, точно зная, где он.
Поднялся на второй этаж и свернул в направлении спальни господина Ореванары. Перед ужином Иссал всегда занимался одеждой господина, проверяя шелковые ткани и складывая их. Я знал это.
Я постучал несколько раз, открыл дверь и увидел Иссала, сидящего на полу и расправляющегося с тканью, едва розоватой и светлой-светлой.
– Тебе нельзя сюда, Тилла, уходи! – шикнул на меня Иссал сразу же.
– Игамилл тебя зовет на кухню.
– А? – Иссал удивился и перестал возиться с одеждой. – Что ему надо?
Все, что я сделал, – это лишь пожал плечами, и Иссал поднялся. Он оттолкнул меня и вышел из покоев господина сам. Я смотрел, как он достает маленький серебряный ключ из кармана и запирает спальню… Спальня господина Ореванары всегда была закрыта, и ключ был только у самого господина и его слуги.
Это случилось в конце лета. К господину приехали какие-то важные люди, и они гуляли в саду, проходя меж цветов и кустов по вымощенной дорожке.
Они о чем-то говорили, а я нехотя удобрял почву. От меня наверняка воняло потом и удобрениями, но они, кажется, ничего не чувствовали, даже когда проходили совсем близко ко мне…
– Кто это? Новый слуга? – спросил человек в странном и смешном золотом наряде. А еще в его ушах были сережки.
– Да, – ответил господин, и его холодный взгляд прошелся по мне мимолетно. Я ничем не отличался для него от земли и дерева, а еще я дурно пах, потому что не принимал ванну уже шесть дней.
Да… А ведь я проработал на господина уже больше года.
– И как его зовут? – не унимался человек и даже замедлил ход.
– Тилла.
Радость от того, что он помнит мое имя, заглушила все. Я слышал, как мое сердце бьется в ускоренном темпе, и дыхание перехватило, но уже не от этого.
Запах. Свежий, словно роса на белоснежных цветах, до которых я так и не посмел дотронуться. Запах сладкий, дурманящий, и я точно знал, от кого он исходил.
Даже могу сказать, что я всегда чувствовал этот аромат, исходящий от господина, просто именно в тот момент ощутил его сильнее. Он был немного ближе, а я стал немного старше.
– Тилла? Славное имя…
Сезон дождей сменился сезоном снега, и я осознал, что не могу больше так далеко находиться от господина. Через неделю он должен был уехать в замок Короля по важным делам, и только Иссал и стража собиралась быть с ним и там.
Для начала я хотел попросить самого Господина заменить Иссала мною, но передумал. Что-то мне подсказывало, что он никогда этого не сделает. Попросить Иссала «отойти в сторону» – тоже был не вариант, потому что мы с ним не очень хорошо ладили.
Оставалось только сотворить самому свою судьбу.
Мы принимали пищу по расписанию всегда чуть раньше господина. Три раза в день, на кухне, возле кипящих кастрюль и суетящегося Игамилла. Я всегда думал о вероятности того, что что-нибудь да свалится или прольется на нас.
В тот обед я зашел на кухню через дверь из сада, опоздав. Они все уже были заняты мисками, рассевшись на полу. Никто даже не разговаривал, и Игамилла не было рядом.
Было очень просто толкнуть кастрюлю прямо на сидящего Иссала. Что там кипело? Суп? Наверное.
Оглушительного крика и грохота было так много, что я почти ощутил вину. Иссал рыдал, скрючившись на полу, и тянул руки к обожженной спине, плечам, затылку, рукам. Жидкость задела – помимо Иссала – еще и Аллиру и Масилла, но первой она попала только на плечо, а второму на колено.
В остальном же паника исходила от испугавшихся.
========== Глава 4. Новые слуги господина ==========
– Упала кастрюля? – переспросил я, когда Игамилл поставил передо мной не суп, а жареную рыбу под овощным соусом. – Как она могла упасть?
– Эт-то н-несчастный с-случай, г-господин, – запинаясь, отчитался повар. – Я от-тлучился всего н-на м-минуту и… Ох, я н-не знаю, как так вышло.
– Уходи, – его заикание раздражало, и я предпочел остаться в одиночестве.
Суп пролился и покалечил несколько слуг, и особенно сильно Иссала. Если жидкость была настолько горячая, что оставила следы, то он больше был не годен.
После обеда я поднялся в гостиную и приказал привести ко мне Иссала. Его привели уже перевязанного… и у меня не осталось выбора. Я приказал позвать всех остальных.
Пятнадцать слуг стояли в ряд, и я медленно проходил мимо каждого. Мне нужен был тот, на кого было бы менее неприятно смотреть.
Слишком темная кожа… Слишком грязный… Бесцветные глаза… Неряха… – подмечал я про себя, пока не оказался перед зверем. Зверь был одет в чистую отглаженную одежду, кожа его была также чистая, и лицо без пятен. Волосы не висели жирными сосульками.
– Руки покажи, – потребовал я, и тот с готовностью вытянул руки вперед, демонстрируя сначала тыльную сторону, а потом ладони.
Чистые. Без грязи под ногтями чистые руки.
Меньше всего я хотел оставлять рядом с собой хоть и опрятного, но все же зверя, поэтому я прошел дальше и остановился возле Эллина. Его одежда была мятая и с несколькими пятнами на рубашке, но кожа была такая же чистая, как у зверя.
– Все уходите, кроме Тилла и Эллина, – я сел на диван и терпеливо ждал, пока лишние слуги уйдут.
Зверь не двигался, не поднимал взгляда и дышал размеренно. Какова вероятность, что он ни при чем? Что все это – чистая случайность?
– С этого дня у вас двоих новые обязанности, – сказал я, не уводя со зверя внимание. – Вы обязаны быть рядом со мной с рассвета до ночи, если только я не приказываю вам оставить меня. Моя одежда, чистота моей спальни, мои личные покупки и поездки со мной в город, мои письма и многое другое – на ваших плечах, так как Иссал больше не может заниматься этим.
– Да, господин Ореванара, – Тилла и Эллин сказали в унисон и поклонились одновременно.
– А теперь уходите и передайте Иссалу, что его удел теперь – псарня.
Они ушли, а я остался с неясным чувством совершенной ошибки и краха, но чудесный вид снегопада за окном быстро его рассеял.
*
Господин вызвал всех, и я знал, для чего. Все знали, но только я подготовился к этому. Только я помылся в холодной воде, и одежду, приготовленную для этого случая, одел.
Мы стояли, не двигаясь, пока он проходил перед нами, критически и со скептицизмом осматривая каждого. Почему он не приказал всем раздеться?
Не знаю, о чем он думал, даже не смею строить догадки.
Все, чего я хотел, – это подойти ему. Поэтому я молился, когда он остановился рядом и детально начал рассматривать меня.
– Руки покажи, – услышал его приказ и сразу же вытянул руки – я знал заранее, что будет нечто такое.
Долго и пристально господин всматривался в мои руки, а я – в его лицо. Впервые я смотрел на господина Ореванара, находясь так близко. Просто пользовался его отвлеченным вниманием, чтобы посмотреть на тонкие губы на немного удлиненном лице. У господина длинные ресницы и три маленькие родинки возле брови.
– Все уходите, кроме Тилла и Эллина, – он отошел от меня, предпочтя мягкость дивана, и снова заговорил, только когда мы остались втроем:
– С этого дня у вас двоих новые обязанности, – я не смел поднять взгляд, чувствуя, как он смотрит на меня. – Вы обязаны быть рядом со мной с рассвета до ночи, если только я не приказываю вам оставить меня. Моя одежда, чистота моей спальни, мои личные покупки и поездки со мной в город, мои письма и многое другое – на ваших плечах, так как Иссал больше не может заниматься этим.
Обрадованный новыми условиями работы в этом доме, я подчинился:
– Да господин Ореванара, – и услышал, что Эллин сказал тоже самое.
– А теперь уходите, и передайте Иссалу, что его удел теперь – псарня.
Мы вышли из комнаты и сразу замерли – Эллин смотрел на меня, а я на него. Он не моргал.
– Я сам скажу Иссалу, – наконец пробормотал Эллин и, развернувшись, пошел к лестнице.
Внутри клокотала радость, волнительная и светлая, только интуиция все омрачала, подсказывая, что ключ от спальни господина будет не у меня…
– Я и говорю им, что чушь это, – фыркнул Ралли. – Не мог Тилла опрокинуть кастрюлю! А они все утверждали, что можешь, но ты же не зверь на самом деле, правда? – фыркнул еще раз. – Подумаешь, из леса… Ну и что? В лесу такие же люди – две руки, две ноги и голова! – он засмеялся и наклонился, чтобы опустить тряпку в тазик с водой.
– То есть все думают, что это я? – провел щеткой по волосам Арму. – Но я ничего не делал, просто зашел и увидел, как она падает…
– Да я-то знаю, – выжал тряпку и опустился у ног кобылы, – но многие думают иначе, мол, видели, как ты пальцами коснулся… Пальцами! – он засмеялся. – Это же какая сила должна быть, чтобы быстро, да еще и пальцами, кастрюлю столкнуть! Дурачье…
Слуги господина после произошедшего меня побаивались… Все, за исключением Ралли. Я замечал их косые взгляды, недобрые перешептывания, но дела до них не было. Пусть боятся, пусть за спиной зовут зверем. Я и правда зверь… Я уже тогда заметил, что зубы у меня белее, чем у других, и острее. Клыки вытянулись. Совсем немного, но ни у кого такого не было из живших в доме, а вот у Оло я помнил такие же.
Ключ, как и предсказывалось мною, попал не в мои руки, а к Эллину. Также и дела поделились нечестно: Эллин занимался одеждой господина, мыл его и убирался в спальне. А мне достались письма и поездки в город, когда они будут. Сопровождение.
В итоге в день назначения я все время пробыл в конюшне, и господин так и не позвал меня. Второй день прошел не лучше, и третий… А на четвертый меня наконец вызвали. Час до ужина, час до заката.
– Садись рядом, – господин услышал, как я вошел и закрыл за собой дверь. – Ты знаешь, как запечатывать письма?
– Нет, господин, – я сел напротив господина за его большой деревянный с узорчатыми ножками стол.
– Складываешь листок, кладешь в конверт, капаешь воск и ставишь печать, – и все это он сделал при мне ловко и быстро.
На воске с печатью красовались изогнутые буквы «К» и «О».
– Понял? – спросил господин, и после моего кивка добавил: – Я пишу письмо, передаю тебе, и ты его запечатываешь.
И вот таким был этот час до ужина. Господин Ореванара, взяв перо в руки, выводил буквы, красивые, как в книжках. Периодически он обмакивал кончик пера в чернила, и это было единственное время, когда он отвлекался, не считая моменты откладывания написанных листов, которые я сразу же заталкивал в чистые конверты, лежащие в стопке рядом. Я старался быть как можно аккуратнее и делать все красиво, но не всегда выходило.
А еще я мог смотреть в его лицо и разглядывать его тонкую расписную одежду. Мой господин всегда носил идеальные светлые наряды из невероятно красивой ткани, которой я до этого никогда не видал.
Никаких украшений на нем не было – ни камней в ушах, ни цепей на шее, ничего. И, к сожалению, ткань закрывала слишком многое…
А потом, когда мой взгляд упал ниже… В этот момент господин дернул рукой, чтобы обмакнуть кончик пера в чернила, а я увидел ключицу. Всего на мгновение, всего чуть-чуть, но тело мое как в пламя кинули. Я задыхался, ладони вспотели, а паника начала подхлестывать, я совсем не понимал, что происходит. В животе закололо, я думал, что лихорадка возвращается, но сил не убавилось, а наоборот… Желание бегать, копать, драться – все, что угодно, затопило меня, и будто через пелену я услышал голос господина:
– Сколько тебе уже лет, Тилла? – он не смотрел на меня, наверное, даже не заметил моего состояния.
– Четырнадцать, господин, – ответил я, и мне стало как-то спокойнее, внезапный жар спал.
– Ты быстро растешь, Тилла.
– Да, господин, я уже также высок, как вы, – и сразу добавил, избавляя предложение от уродливой двусмысленности: – ростом.
– Я не высок ростом, – господин исправил мою ошибку и дописал очередное письмо, – Работа с землей сделала тебя сильным.
Я не понимал, к чему он клонит, поэтому медленно ответил обычное свое:
– Да, господин.
– Это последнее, запечатывай и уходи, – и я, конечно же, не мог ослушаться.
И пока я ставил печать, господин, поудобнее устроившись в кресле и не сводя с меня взгляда, говорил:
– Только помни, что ты животное, Тилла. Грязное, мерзкое животное. И сколько бы ты не пробыл в моем доме слугой, ничем и никем, кроме зверя, ты никогда не станешь.
Закончив и убрав письмо в сформировавшуюся стопку из моих работ, я поднял на него взгляд. Впервые видел кривое подобие улыбки господина, впервые за несколько лет я видел на его лице эмоцию… И жадно ее слизал.
*
Он выполнял работу прилежно и старательно. Аккуратно брал бумагу, аккуратно вкладывал ее и особенно аккуратно обходился с воском и печатью.
Никогда не думал, что звери могут быть такими кропотливыми.
А еще этому зверю было всего четырнадцать…
Он тогда уже был самым рослым из слуг, и наверняка самым сильным. Было ошибкой давать ему физический труд, хотя я просто надеялся, что он быстро загнется. Но звери ведь не люди, звери выживают…
Ни одной попытки к бегству, ни одного лишнего шага в сторону леса. Неужели обратно его совсем не тянуло? И если нет, то что он собирался делать здесь? Служить мне до конца дней? Неужели ему нравилось? Я не понимал, что за дьяволы правят в звериной голове.
Все, что я старался делать, – это показывать ему его место, не давая спуску, как псине. И не давать ключ от моей спальни.
Зверь может и убить, у зверя нет моральных устоев.
*
– Нездоровится? – переспросил Ралли и разломил булочку напополам. – Ешь.
Я взял протянутую половинку и откусил.
– Да, мне стало так жарко, что я еле на месте усидел, – припоминал я произошедшее в кабинете господина. – И душно так стало, дышать нечем было совсем, ладони вспотели и еще вот тут – я положил руку на живот – аж все свело, но не больно, а знаешь, так…
– Как? – Ралли прищурился и откусил свою половину.
– Не знаю, как объяснить, думаю, болезнь возвращается, – я пожал плечами, мне больше нечего было сказать.
– Да, плохо дело…
Больше мы не говорили и доедали наш скромный ужин в тишине. А болезнь действительно возвращалась, по крайней мере, я убеждался в этом все больше и больше.
В ту ночь я проснулся от озноба.
Тело ломило, покрылось испариной и горело. Я чувствовал жар, мне было тяжело дышать.
Поднявшись и стараясь никого не разбудить, я ушел на кухню выпить воды и приказал себе считать до ста, чтобы успокоиться. Как ни странно, болезнь отступила на сорок втором счете.
Утром, пока господином снова занимался Эллин, я все ждал и надеялся, что меня хоть раз позовут за день. И позвали, когда господин Ореванара решил съездить в город…
========== Глава 5. Болезнь ==========
Он был верхом на своей Арму и грациозно ею управлял, а я сидел на Долли и старался не свалиться. Контролировать темп лошади под собой было практически невозможно, поэтому я радовался, что Долли умна и знает, что делать.
С нами ехал тот рыжебородый, которого за прошедшие годы я если и видел, то только издали, возле металла и дерева. Он никогда ко мне не обращался, а я – к нему, и все же я уже знал его имя – Бора.
В полном молчании мы двигались, и я смотрел в спину господина, пока на горизонте не появилось нечто большое. И чем ближе мы подъезжали, тем больше были стены и дома. Множество домов и людей.
Снега почти не было. Тот, что выпал, уже почти растаял, и только ветер дул пронизывающий. На мне была кожаная кофта с калеными пуговицами и подкладкой из теплой ткани, а также теплые штаны и обувь с толстой подошвой.
Господин же был в одежде с белым мехом, на его руках были кожаные черные перчатки, а ноги согревали и оберегали длинные черные сапоги. Мне нравилось, как он одет, все было таким лаконичным и красивым, лучше, чем на картинках в книжках Оло.
Когда мы въехали в город, возле нас стали суетиться дети, и я нет-нет, да слышал просьбы о медяках, но господин не бросил им ничего. Просто молча проехал, не смотря вниз, пока не остановился возле высокого трехэтажного дома.
– Каллис! – дверь сразу же открылась, и к нам выбежал тот самый человек, что был у нас и гулял по саду. Тогда на нем был смешной золотой наряд, а в ушах висели сережки.
В этот раз человек был в легком халате, не подходящем для такого сурового времени года, и с колпаком на голове. Он еще раз крикнул:
– Каллис! – и распахнул руки для объятия.
Пока мой господин и этот человек обнимались, я сползал с лошади, все еще переваривая новую информацию – имя господина.
Они разговаривали о чем-то своем, и, прежде чем зайти к человеку домой, господин обернулся к Бора:
– Оставайся тут и следи, – а потом обратился и ко мне: – А ты за мной, помоги мне раздеться.
Я поклонился и оказался в теплом доме того человека. Здесь уже можно было снять верхнюю одежду и разуться, пол был идеально чистым и мягким.
В первую очередь я, конечно, занялся господином. Снял с него мех, а потом, когда он сел на высокий стул, снял сначала один черный сапог, почти доходящий до колена, а потом другой. Почему-то это было очень волнительным для меня.
Поднявшись, он вручил мне свои снятые перчатки и ушел вместе с мужчиной в халате.
Разобравшись со своей одеждой как можно быстрее, я последовал за ними.
Помещение было также теплое, в углу горел огонь, а в центре стоял низкий столик с двумя чашками. Мужчина и мой господин уже расположились друг напротив друга, и я не знал, что делать. Пока не заметил небогато одетую девочку, рядом с мужчиной. Я подумал, что она тоже слуга, и раз она сидит рядом со своим господином, то и мне надо сесть рядом со своим.
Так я и сделал – сел на колени рядом с господином Ореванара, также сидящем на коленях, потому что столик был слишком низким для стульев.
– Через несколько дней мне надо ехать в замок, только боюсь, это не по поводу разговора о землях. Король слишком занят весельем, и все, что он умеет, – это впадать в гнев, когда я напоминаю ему о нерешенных вопросах, – монотонно говорил господин. – Ему следует быть осторожным в действиях и словах.
– Ох, Каллис, я не ты, мне нельзя вести такие речи о нашем короле, – собеседник широко улыбнулся, – иначе голова полетит с плеч бедного Аллана.
«Бедный Аллан» засмеялся, и мой господин улыбнулся тоже. Это была мягкая, едва заметная, но все же улыбка.
Они все обсуждали королевские дела, пока девочка-слуга разливала им чай и пока они медленно его пили, и только после Аллан изрек:
– Осенью видел Нелеллу, принц взрослеет не по дням, а по часам.
– К чему ты это? – спокойно поинтересовался господин.
– Гм, – Аллан повернулся к сидящей рядом девочке-слуге. – Дорогуша, иди займись стиркой, пока моя добрая жена не вернулась и не исхлестала тебя.
Девочка сразу подскочила и вылетела из комнаты, а я чувствовал, как господин хочет попросить меня постоять на улице вместе с Бора, но Аллан опередил:
– А этот может слушать, у него все-таки мужские уши, – хохотнул. – Так вот, поговаривают, что принц заинтересован исключительно в слугах.
Что? Что это значит? Я не понимал сказанного совершенно, и господин тоже:
– Я все еще не понимаю, к чему ты ведешь.
– В мальчиках-слугах, – я услышал еще более мерзкий хохот, который наверняка не понравился и моему господину. – Несколько раз его заставали, когда он развлекался с ними.
Аллан говорил так, словно все понятно, но для меня слова оставались загадкой. Господин же удивился, по крайней мере его бровь немного приподнялась, и он сказал:
– Мерзость…
– Знаю-знаю, – Аллан едва нагнулся и шепнул: – Я бы тебе не рассказывал, зная про твою исключительную щепетильность и брезгливость, если бы не… – и тут он перевел взгляд на меня, а потом опять на господина. – Кажется, это Тилла? Принцу лучше никогда не видеть его, если ты не хочешь остаться без слуги.
Аллан улыбался, а господин повернулся ко мне, и я, смотря в стол, чувствовал его холодную внимательность, он что-то искал во мне.
– Возможно, – наконец произнес господин. – Только мне все равно. Если он заберет этого, я куплю другого.
– Вряд ли ты найдешь такого же симпатичного, – Аллан, кажется, имел ввиду меня. – Таких, знаешь ли, не продают…
– Для меня главное – чистота помыслов и тела, – господин едва поклонился, прежде чем встать. – Думаю, мы закончили.
– Эх, сколько лет тебя знаю, Каллис, – Аллан также поднялся, – мы ведь с детства с тобой дружили, и ты не меняешься совсем. Все-то тебе чистота да правильность, ты даже на голой земле никогда не сидел, никогда в лес не заходил, никогда ничего сумасбродного не творил.
– Сумасбродство – это порок, – сказал мой господин перед прощанием.
Пока я одевал его для выхода и обувал, пока они прощались, пока мы выезжали из города, я думал только об одном… О тех словах о заинтересованности.
Что значит интересоваться мальчиками-слугами? Как это, развлекаться? Что в этом смешного и интересного нашел Аллан, и что так омерзительно в этом для господина Ореванара?
Тем же вечером мне снова стало дурно. Знакомый пожар в груди, нечто странное в животе, я задыхался и не мог понять, почему еще не кашляю. Спросить совета было не у кого, разве что у Ралли, поэтому ближе к ночи я пошел к конюшне.
Ралли дремал, развалившись на сене.
– Эй, проснись, – я потряс его за плечо, – проснись.
– А? Да я и не сплю, – зашипел он и нехотя приподнялся, оперевшись на локти. – Случилось чего?
– Снова жарко было, правда недолго, но все же, – поделился я сокровенным. – Не понимаю, почему болезнь наступает так медленно.
– И я не понимаю. Хотя, знаешь… – он сел рядом со мной и почесал затылок. – О чем… О ком ты думаешь, когда тебе становится жарко?
– А это имеет значение?
– Ну вообще-то да, тебе ведь уже четырнадцать есть, да? – и не дождавшись подтверждения, продолжил: – Возможно, у тебя это… Ну, желание там просыпается, когда ты думаешь о чем-то там или о ком-то там…
– Что? – мне сложно было понять смысл. – Какое желание?
– Ну, как бы тебе объяснить… – задумался. – Давай сначала проясним – ты уже играл с собой или нет?
– Играл с собой? Это как?
Ралли смотрел на меня, сквозь ночь я видел белки его глаз, я чувствовал его смятение, как свое.
– В общем, я к тому, что если ты в эти моменты жара думал о Аллире или еще ком-то, это и не болезнь вовсе, – выпалил он.
А мне так и хотелось спросить: «А если о господине?», но инстинкт подсказывал держать язык за зубами.
Мы еще немного поболтали, я поделился своими впечатлениями о городе и о друге господина, прежде чем ушел из конюшни. Но отправился я не спать. Взяв свечу из гостиной, я направился в библиотеку.
В доме было очень много книг, только ни одному слуге не разрешалось их касаться. Да никто и не касался, так как они не знали грамоту. Исключение составлял лишь я.
Мне нужны были ответы на вопросы, поэтому я нарушил правило.
В основном книги были про историю, но я также нашел книгу с родословными и книгу про цветы. Стараясь быть бесшумным, я достал очередную книгу и сразу понял, что она иная. В черном переплете с узорами по краям. Раскрыв ее, я увидел рисунки деревьев и домов в земле. В одном из таких домов я раньше жил.
Эта книга была про «диких людей», только в книге их называли исключительно животными и зверями.
На рисунках были зубы с немного выступающими клыками, как у меня, и показано было, что по росту «звери» выше, а написано, что сильнее они. А все остальное казалось ложью, потому что читать в нашем лесу люди умеют и не убивают друг друга за кусок жареного мяса.
Но в этой книге я смог отыскать строчки про мое зрение, нюх и слух, только там это описывалось слишком мрачно. Словно это плохо, что у меня все органы развиты лучше, и только потому, что делает ближе к животному.
И все же нужна была другая книга. Книга про желание, про «развлекаться», про мысли о других людях и жаре в теле от этих мыслей. Только я ничего этого не нашел, хотя пытался до самого рассвета.
Спрашивать у Ралли снова не хотелось, у кого-то другого – было несколько унижающе, так мне казалось, по крайней мере, и я таки желал все выяснить из книги – там всегда все понятно написано. Как надо.
Когда господин вызвал меня к себе после завтрака, я у него и попросил:
– Мне нужна книга, господин, – я склонил голову и налил чая в его чашку. – Можно мне съездить за ней в город?
– Книга? – господин несколько озадачился. – Зачем?
– Мне кажется, я болею, – я убрал белый фарфоровой чайничек. – У меня есть определенные симптомы…
– Какие? – перебил он и сделал первый глоток.
– Я все чаще и чаще просыпаюсь от жара, тело очень ломит и в животе что-то творится…
– Гм, – господин долго молчал после этого, а потом перевел на меня холодный взгляд. – Ты что, не знаешь, что такое взросление, детеныш волка?
– Я знаю, что такое взросление, но неужели жар будет одолевать мое тело из года в год, пока я не вырасту?
В его взгляде читалось, что я идиот. Он действительно смотрел на меня и размышлял, не полоумен ли «детеныш волка».
А потом он нахмурил брови и отвернулся, говоря:
– Какой ты все-таки невежда во всех деликатных вопросах, омерзительно, – голос оставался льдом. – Тот, кто тебя воспитывал, не удосужился дать тебе никаких базовых знаний.
И все же господин был достаточно добр, чтобы спуститься со мной в библиотеку и дать мне книжку «Взросление». После он оставил меня одного со словами:
– Закончишь – вернешь на место. И больше никогда не подходи ко мне с этим вопросом. Не хочу ничего слышать о твоем… взрослении.
*
Даже не знал, чего в нем больше – смелости или невежества. Однако уже было ясно, что мальчик действительно стал взрослеть… Поздновато. Разве эта стадия у зверенка не должна была начаться в одиннадцать или двенадцать лет? Разве звери не опережают в этом плане людей?
Вопрос на ответ нашелся достаточно скоро – ведь жар и ломота стали спутниками Тилла недавно, после того, как я снял его с заботы о земле. Раньше, когда он работал физически с утра до вечера, у его организма попросту не оставалось сил на желание. А после того, как с тяжелым трудом было покончено, гормоны начали проявлять себя.
Пришлось дать ему книгу, чтобы он не донимал ужасными и неловкими вопросами всех в этом доме.
«Мне кажется, я болею…»
========== Глава 6. Освобождение с вином ==========
Книгу, которую дал мне господин, я изучил за оставшийся день вдоль и поперек. Все сошлось, симптомы все подходили, а еще там было несколько картинок, на которых мужчина и женщина касались друг друга всем телом. Голым телом.
Я пытался найти ответ на вопрос, можно ли так с мужчиной, но не смог.
Поездка в замок определенно стала значимым зимним событием. Мы с Эллином, конечно же, сопровождали нашего господина, как и половина домашней стражи. Почти восемь часов пути, чтобы достичь кривых и массивных темных стен.
Сам Король Ллорк со слугами встретил нас внутри замка.
Пышнотелый, с золотым плащом на плечах и усами над верхней губой, Король оказался очень дружелюбным к господину Ореванара. По крайней мере, он его тепло обнимал и что-то ярко расписывал, пока мой господин оставался беспристрастным.
Нам с Эллином досталась одна комната на двоих, возле покоев господина, и это было очень щедро. Целая комната для двоих! С одной большой постелью и ковром на полу!
К моему сожалению, господина я практически не видел, потому что на все заседания и переговоры, на все важные дела он брал с собой Эллина, а я оставался предоставленным самому себе.
Очень хотелось увидеть принца Нелуллу, который, по слухам от Аллана, умел «развлекаться с мальчиками», но его в замке не было.
В одну из ночей, когда Эллин задерживался, я решил зайти во временные покои господина, зная, что, если Эллина еще нет, значит, и он тоже не вернулся.
Комната была больше и красивее, чем наша, но это было совсем не удивительно. Большой чемодан с вещами, стоящий в углу, был заперт на железный замок, возле зеркала ничего не лежало, и только кровать представляла хоть какой-то интерес.
Не было страшно, когда я раздевался и залезал под одеяло. Мне хотелось проверить то, о чем я думал уже давно… И лучшего момента и места для этого не существовало.
Тяжело сглотнув и расслабившись, я прикрыл глаза. Сразу в памяти возник холодный образ господина, стоящего у окна и обернувшегося, холодно смотрящего… Видение сменилось подсмотренной ключицей, мягкой улыбкой, подаренной вовсе не мне… А еще те эмоции, когда он объяснял мне, что я грязный зверь…
Жар возник в животе и быстро заполонил все тело. Теперь, когда я не сопротивлялся этому, чувство стало приятным, даже несмотря на то, что дышать было тяжело.
Я положил руку на низ живота и аккуратно погладил, но это не принесло успокоения, собственно, его я и не желал. Хотелось дойти до конца.
Медленно я проводил рукой все ниже и ниже, пока ребро ладони не коснулось горящего органа. К счастью, я имел обо всем этом уже какое-то понятие, я знал, что мне нужно освободить себя, чтобы избавиться от жара.
Но взяться за член рукой было все-таки инстинктивным желанием, потому что в книге ничего не было про мастурбацию. Только про освобождение с женщиной.
Мысли прокручивали драгоценные образы по кругу: улыбка, ключица, мое настоящее имя из его уст. Какие-то мечтательные вещи добавлялись понемногу… Как я занимаю место Эллина, как я вижу голое тело господина, когда омываю его, как он снова зовет меня «Тай», как про него ходят сплетни, что он развлекается с мальчиком-слугой…
Член горел в руках и подрагивал, страх от того, что господин может войти в комнату с минуты на минуту, приближал грань, а мысль, что если он сейчас увидит меня и не сочтет мерзким, окончательно меня к ней подвела.
Из члена брызнуло семя, и я не сдержал крика в первом оргазме, после которого захотелось еще, но все же интуиция подсказывала, что лучше здесь не задерживаться.
Я заправил после себя постель, оделся и ушел, наслаждаясь мыслью о том, что на одеяле господина остался след моего наслаждения. Кажется, именно тогда я окончательно понял, почему господин называл меня «грязным животным», и почему он прав в этом.
Я слышал, как вернулся Эллин, а значит, вернулся и господин Ореванара. Больше я не смог уснуть, не было покоя. Эллин же провалился в сон сразу же, я тонул в его храпе и в мыслях о господине, который спит под испорченным мной одеялом.
Тело снова охватывало пожаром, орган становился твердым, и я пытался себя успокоить, но попробованного один раз удовольствия хотелось еще и еще…
Следующим утром мы уехали, и нас снова ждал восьмичасовой путь домой.
По прибытии все, чего я хотел, это уединения, мне было необходимо получить еще освобождения, потому что жар и отчего-то стыдные мысли сводили с ума. И я наконец получил это уединение, чтобы удовлетворить себя четыре раза подряд, а потом уже ныл член невыносимо и болезненно, когда я его касался… И все же я был счастлив, но недолго…
