Текст книги "Навеки связанные (СИ)"
Автор книги: Valine
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Нуала не знала, как дошла до знакомой двери, ведшей в ее покои, однако, когда она зашла в просторную комнату, ее сердце объяла невыносимая боль, от которой захотелось кричать.
То, что сказал ей Нуада, полностью уничтожило ее, заставив испытать ужас и отчаяние. Она не могла поверить в то, что брат произнес настолько чудовищные и пугающие слова, заставившие фейри пролить единственную за долгие месяцы слезу.
Нуала верила в то, что Нуаду можно спасти, что именно она и сумеет сотворить чудо, вытащив его из бездонной ямы безумия и жестокости, в которой он стоял, по пояс погруженный в черную зловонную и густую субстанцию, не дававшую возможности пошевелиться, выбраться из нее, не увязнув еще сильнее.
Теперь же сердце фейри преисполнилось сомнениями и отчаянием, и она не знала, что заставит брата избавиться от мыслей об уничтожении человеческого рода. До этого вечера Нуала наивно полагала, что ее любовь спасет эльфа от падения, однако теперь ей казалось, что она безразлична Нуаде.
Он видел в ней собственность, личную вещь, которую просто не хотел с кем-либо делить, но не любимую и дорогую сердцу сестру, ради которой раньше готов был сделать что угодно. Нет, то время прошло, как и прошли, канув в небытие, чувства эльфа к принцессе, оставив после себя лишь желание самолично обладать Нуалой, словно красивой и ценной безделушкой.
И теперь Нуала с силой сжимала ладонью рот, сдерживая крики отчаяния и боли. Ей надоело бороться, противиться происходящему безумию, ведь эта борьба не приносила ничего, кроме опустошения и горечи в душе.
– Создатель, за что мне все это? – взывала Нуала к пустоте, смотря на потолок, будто бы ища невидимого собеседника. – Я не могу так больше! Мне тяжело бороться, невыносимо противиться неизбежному… Что даст мое непризнание действительности? Оно ничего не изменит, не поменяет решения брата! Почему же я тогда противлюсь настоящему, почему раздираю себя изнутри?
– Я не могу так больше… Я устала чувствовать одиночество и отчужденность, я устала сражаться в одиночестве… – голос Нуалы стал совсем сиплым, и она уже не могла не испытывать усталости и слабости во всем теле.
Фейри спустилась на постеленную рядом с кроватью шкуру и уткнулась лицом в шелковые простыни, чувствуя, как голова наливается свинцовой тяжестью, а в виски вонзаются сотни длинных и острых игл.
Это неприятное ощущение вынудило Нуалу поморщится: она сняла с головы золотой венец и со всей силы бросила его в противоположную стену, услышав, как он отскочил от поверхности и громко упал на пол.
Отрешенно смотря на украшение, фейри подумала о своем брате, о добром и радостном принце Акэле и о том, что, каким бы чудовищем не был Нуада, она не променяет его ни на кого и ни на что.
«Не бойся, брат, я не брошу тебя, ведь без меня ты окончательно погибнешь. А я не хочу допустить этого» – пронеслась горькая мысль в голове Нуалы прежде, чем она провалилась в сон, будучи не в силах более что-либо делать и говорить.
========== Глава 7. Часть 1. ==========
Нуала проснулась от того, что почувствовала, как кто-то упрямо, но аккуратно, трясет ее за плечо. Открыв заспанные глаза, фейри долго не могла сфокусировать взгляд на фигуре, что стояла совсем не далеко от нее.
Проведя ладонями по лицу и глазам, Нуала постаралась согнать остатки дурмана, и когда взор вновь стал ясным, не задернутым туманной дымкой, она посмотрела на стоящую рядом с ней эльфийку, которой оказалась Миата.
Губ принцессы тронула мягкая радостная улыбка, однако она исчезла, стоило фейри взглянуть на обеспокоенное и взволнованное лицо служанки и на золотой венец, который она держала в ладони.
– Добро утро, Миата. Что-то не так? – обеспокоенно спросила Нуала, попытавшись встать со шкуры, на которой она и заснула, будучи этой ночью полностью опустошенной и бессильной. Однако стоило ей аккуратно и медленно подняться, как все тело заныло и закололо от неудобного и непривычного положения, в котором фейри провела много часов.
– Доброе утро, госпожа, – фейри наклонила голову в поклоне, однако не отвела напряженного взгляда от принцессы. – Думаю, это мне стоит задать Вам подобный вопрос… С Вами все хорошо, Миледи? Что-то произошло? Вы вчера рано покинули торжество, а утром следующего дня я нашла Вас в покоях, лежащей чуть ли не на полу…
– И это… – Миата показала принцессе венец, который та в порыве отчаяния и обиды бросила в стену. – Это лежало на полу, и не думаю, что Вы просто положили его, решив, что так будет лучше, нежели если оставить венец на столе. Миледи, что-то произошло? – повторила свой вопрос Миата, и принцесса, вспомнив события прошедшего дня, потупила полный печали и боли взгляд в каменный пол, не желая, чтобы служанка увидела ее глаз, в которых, словно в прозрачной водной глади, отражались душевные страдания и переживания.
– Я просто очень устала… Боюсь, я слишком отвыкла от подобных торжеств, поэтому мне было довольно непросто долго находиться на празднике, – солгала Нуала, не желая раскрывать истинных причин, которые могли обескуражить Миату, или же быть непринятыми и отвергнутыми.
– Как скажете, Миледи, – в голосе Миаты слышалось явное недоверие, однако Нуала не стала убеждать ее поверить в собственную ложь.
– А как ты правила вчерашний вечер? И кто был тот юноша, с которым ты танцевала? – садясь на постель, с улыбкой спросила Нуала, желая отвлечь и себя, и служанку от неприятных мыслей.
– Что ж… Буду с Вами предельна откровенна: я прекрасно провела вечер. Мне кажется, что ни одна фейри не танцевала столько, сколько танцевала я, – с плохо скрываемой гордостью ответила Миата, присаживаясь рядом с принцессой. – Что же касается моего кавалера… Этот эльф служит в королевской страже, охраняющей дворец и его пределы… Если честно, бесполезная работа, учитывая, что защищать не от кого, – задумчиво произнесла Миата. – Этого эльфа зовут Беренгер, мы познакомились с ним несколько месяцев назад, и с тех пор… – на этих словах Миата многозначительно посмотрела на Нуалу, которая не смогла сдержать веселой и одновременно смущенной улыбки.
– Я очень рада за тебя, Миата. Ты заслуживаешь счастья, – искренне проговорила Нуала, задумчиво смотря на свои бледные ладони, что покоились на багровом, подобном лужи крови, шелке платья.
– Можно подумать, его не заслуживаете Вы! – удивленно воскликнула Миата. – Вы заслуживаете счастья даже более, чем кто бы то ни было, – с жаром проговорила служанка, серьезно смотря на свою госпожу.
– Спасибо, Миата… Мне очень приятны подобные слова, – тихо ответила Нуала, с нежностью и благодарностью смотря на Миату. – Что же еще произошло во время моего отсутствия?
– Думаю, что ничего особенного… Однако после того, как Вы ушли, принц Акэл более не танцевал ни с кем, впрочем, как и сам король. Они долгое время просто разговаривали, сидя на своих тронах, будто вчера было не празднование дня Звездного Света, а встреча Совета… – слушая о брате и принце, Нуала не переставала теребить ткань шелкового рукава: ее терзали мысли о вчерашнем разговоре с Нуадой и о тех словах, которые он произнес по отношению к Акэлу.
– Миледи, позвольте Вам заметить, что принц Акэл довольно заманчивая партия, – лукаво, не скрывая довольной улыбки, проговорила Миата. Услышав эти слова, Нуала удивленно и вместе с тем обеспокоенно посмотрела на служанку.
– Принц Акэл, несравненно, прекрасный эльфийский принц и воин, однако не думаю, что из всех фейри на свете его взор остановится именно на мне, – смущенно ответила Нуала, жалея о том, что разговор зашел в подобное неприятное русло.
– Мне бы Вашу природную скромность, – театрально проговорила Миата, разводя руки в стороны и сцепливая их вместе. – То, что я не находилась рядом с Вами на торжестве, еще не значит, что я не следила за Вами… Поверьте мне, как фейри, у которой уже есть опыт в подобных вещах, что принц проявлял к Вам интерес. Более того, из всех эльфиеек, что присутствовали на празднестве, он танцевал и разговаривал только с Вами.
– Это ли не доказательства того, что принц Акэл проявляет к сестре короля интерес? – лукаво и довольно смотря на Нуалу, спросила Миата, придвигаясь чуть ближе к собеседнице.
– Возможно, ты права, однако я не хочу даже думать об этом, – стараясь сохранить спокойствие и твердость в голосе, ответила Нуала, у которой слова служанки вызвали не радость, но неприятный и всеобъемлющий страх, что, подобно липкой паутине, окутал ее сердце.
– Вам не понравился принц? – удивленно спросила Миата, не ожидавшая подобной реакции на свои слова.
– Я этого не говорила. Бесспорно, он благородный и интересный эльф, однако мне не свойственно влюбляться с первого взгляда. Мне очень часто кажется, что я и вовсе не способна к нежным чувствам… – задумчиво проговорила Нуала, вспоминая, как часто она отвергала предложения руки и сердца от красивых и достойных эльфийских лордов, принцев и воинов.
– А вы когда-нибудь влюблялись? Может, проявляли к кому-то особый интерес? Простите мне мое непристойное любопытство, однако я просто не могу поверить, что такая благородная и прекрасная фейри, как Вы, до сих пор не подарила свое сердце какому-нибудь красивому и богатому эльфу, – с любопытством произнесла Миата, всем сердцем желая услышать какую-нибудь интересную и печальную историю.
– Мне очень жаль, Миата, но, боюсь, я действительно ни в кого и никогда не влюблялась… – негромко ответила Нуала, чувствуя неловкость из-за того, что, живя долгие столетия, так и не встретила того единственного, кого назвала бы возлюбленным. Вместо этого она питала греховные и аморальные чувства к собственному брату, чувства, не обещавшие ничего, кроме боли и полного опустошения.
– Да как так можно? – удивленно и одновременно возмущенно спросила Миата, разведя руками. – То есть, Вы хотите сказать, что никто не смог даже малость заинтересовать Вас? А принц Акэл? Вы же знаете его уже очень давно.
– Как видишь, я оказалась непробиваемой и неприступной, как крепость, по отношению ко многим знатным эльфам. Что же касается принца Акэла, то, когда мы с Нуадой были еще совсем юны, он проводил почти все время с моим братом… Я же не стремилась к обществу наследников, проводящих почти весь день в лесах или в залах для тренировок. Мне это было попросту неинтересно. Точно так же я не видела тогда в принце Акэле предмет для обожания и для симпатии, наверное, я была еще слишком юна, чтобы думать о подобном, – задумчиво говорила Нуала, пустым взглядом смотря в каменный пол.
– Вы удивительная фейри! – восхищенно проговорила Миата. – Я не встречала настолько уникальных и непохожих ни на кого эльфиеек. Ваши мысли, поведение, манеры и взгляды, – все это так неповторимо. И я очень рада, что только мне представилась возможность прислуживать Вам и слушать Вас.
– Я не настолько удивительна и совершенна, как ты себе представляешь, – ответила смущенная, но приятно удивленная словами служанки, принцесса, с улыбкой посмотрев на Миату. – Что же касается моих взглядов и принципов, то тут, думаю, стоит поблагодарить моего отца, – слова о покойном короле Балоре вызвали в сердце Нуалы ноющее и неприятное чувство.
– Не думаю, что то, какой Вы стали, заслуга лишь Вашего отца, – спокойно проговорила Миата, проводя ладонью по спине принцессы, стараясь успокоить и подбодрить ее. – Ваш отец приложил немало усилий, чтобы воспитать Вас и короля Нуаду, однако вы и только вы выбрали, какими стать и по какому пути пойти… И это Ваша заслуга, Миледи, в том, что Вы стали благородной и честной принцессой. Думаю… Думаю, если бы Ваш отец был жив, то он бы безмерно гордился Вами.
– Он и при жизни гордился мной, – тихо, почти шепотом, ответила Нуала.
– Миледи, я Вас умоляю, перестаньте вновь вгонять себя в тоску и грусть. Ну почему все наши с Вами разговоры обязаны заканчиваться подобным образом? – удивленно спросила Миата, строя мученическое лицо. – Почему мы не можем просто поговорить?
– В этом нет твоей вины, Миата, – поспешила успокоить служанку, Нуала. – Извини меня, это только по моей милости нам никак не удается сохранить непринужденность беседы. Ты уже, наверное, думаешь, что я не умею ничего, кроме того, чтобы жаловаться на жизнь и печалиться, – с грустной улыбкой проговорила принцесса, смотря на Миату.
– Вовсе нет! – возмущенно, но не громко, воскликнула служанка, лицо которой вмиг стало обиженным и расстроенным, как у маленького ребенка, не получившего новую интересную игрушку. – Я прекрасно понимаю, как непросто Вам дались последние месяцы, поэтому не смею осуждать Вас ни в чем. Миледи, нелегко сохранить силу духа, когда вокруг тебя рушится все былое и привычное.
– Мне очень приятно, что ты меня понимаешь, – искренне произнесла Нуала. – Не помню, чтобы со мной когда-либо был тот, кто смог бы в любую секунду поддержать и утешить, тот, кому я смогла бы доверять.
– А как же Ваш брат? – удивленно и непонимающе спросила Миата, на что принцесса лишь глубоко вздохнула, печально посмотрев в окно.
– Мы с королем, как оказалось, не настолько доверяем друг другу, как того хотелось бы нам обоим, – не раздумывая, ответила Нуала, мыслями возвращаясь к образу любимого брата, к вчерашнему вечеру и к моменту, когда он танцевал с ней, находился совсем близко.
Нуада игрался с ней, пугал сестру, желая продемонстрировать свои превосходство и власть, а она трепетала и пылала под его взглядом, не в силах оторваться и сбежать. Каждое прикосновение эльфа, каждый его жест вынуждал Нуалу буквально задыхаться от переполняющих ее чувств и эмоций, заставлявших внутренний огонь разгораться еще сильнее, окутывая и подчиняя все частички ее тела.
Фейри одновременно со стыдом и с волнением вспоминала, как приятны были ей властные и собственнические прикосновения брата, каждое из которых демонстрировало его неоспоримое господство над ней. Нуала более не могла ни о чем думать: мысли, словно ураган, проносились в голове, кружась и играясь, не давая принцессе ухватиться хотя бы за одну.
Фейри казалось, что теперь она просто не имеет права опровергать то, что брат имеет над ней абсолютную и беспредельную власть. Нуала думала о том, что пошла бы за Нуадой и в огонь, и воду, и в самые глубины преисподней, если бы он того пожелал: она просто не смогла бы поступить иначе.
– Принцесса, принцесса, – звала Миата, аккуратно дотрагиваясь до плеча госпожи. – Вы снова меня не слушали? – без тени обиды или разочарования спросила служанка, удивленно изгибая брови.
– Прости меня, Миата, но нет, не слышала. Я просто не могу не уходить в себя на некоторое время: у меня это стало чем-то вроде каждодневного обычая, – виновато ответила Нуала, пожимая плечами. – Миата, скажи, пожалуйста, где сейчас находится король?
– А, точно, я совсем забыла! – несильно ударив себя ладонью по лбу, обреченно проговорила Миата, резко встав с кровати. – Меня к Вам послал король и приказал предупредить Вас об ужине вместе с ним и принцем Акэлом этим вечером.
Внутри Нуалы будто что-то раскололось вдребезги, заставив ее вздрогнуть всем телом и неслышно сглотнуть образовавшийся в горле твердый и неприятный ком. Брат сам пожелал, чтобы она избегала общества принца, однако теперь целенаправленно звал ее отужинать вместе с ним и гостем.
От этой мысли Нуале стало неприятно: ей казалось, что Нуада просто хочет поиздеваться над ней, вновь проверить ее характер и границы собственной власти. Принцесса для брата была интересной и диковинной птицей, которую он изучал, которой наслаждался, однако которая не имела права вырваться из своей золотой клетки, будучи зависимой от хозяина.
Фейри не желала участвовать в подобных развлечениях Нуады, не желала быть для него подопытным грызунам, над которым проводят эксперименты, следя за его реакцией и поведением.
– Миата, передай королю… Передай моему брату, что я не желаю сегодня ужинать, так как дурно себя чувствую, – серьезным тоном проговорила Нуала, надевая маску строгой и гордой госпожи.
– Я не могу, Миледи, – растерянно ответила Миата, опустив голову. – Король предвидел этот ответ, а потому приказал в случае Вашего отказа силком привести Вас в столовую…
– Силком говоришь? – горько усмехнувшись, переспросила Нуала. – Неужели ты станешь против моей воли вести меня к королю и его гостю?
– Нет, я вряд ли смогу сделать что-то подобное, однако король Нуада сказал, что если Вы откажетесь от приглашения, то он сам придет к Вам… И, если понадобится, на руках донесет Вас до столовой и усадит за стол…
– Он правда так сказал? – удивленная подобным, спросила Нуала, с интересом смотря на служанку.
– Да, правда, однако его слова прозвучали далеко не так мягко, как их передала я, – ответила Миата, вспоминая состоявшийся утром разговор с королем.
– А могу я сама поговорить с бра… с королем Нуадой? – стараясь сохранить холодность и безразличие в голосе, спросила Нуала.
– Боюсь, что нет, так как король вместе с принцем Акэлом еще утром отправились на конную прогулку по окрестностям дворца, сказав, что к вечеру они вернутся, – быстро ответила Миата, с сожалением смотря на госпожу.
– На конную прогулку, значит… Что ж, если король требует, чтобы я явилась к ужину, то с моей стороны будет невежливо перечить его воле, – спокойно, с чувством собственного достоинства, проговорила Нуала, внутренне ненавидя себя за столь театральное и ненатуральное поведение, совсем несвойственное ее скромной и сдержанной натуре.
«Если мой брат так желает позабавиться, то почему бы нам обоим не сыграть в эту игру», – пронеслась в голове принцессы мысль, заставившая ее довольно улыбнуться одними уголками губ и в предвкушении потереть друг о друга бледные холодные ладони.
– Что ж, если данный вопрос решен, то теперь предлагаю обсудить Ваш внешний вид, – облегченно хлопнув в ладоши, произнесла Миата, подходя к деревянному гардеробному шкафу. – Вам что-нибудь приглянулось из того, что есть в Вашем гардеробе?
– Я даже не знаю… Я вовсе и не смотрела, что там есть, – на секунду опешив, ответила Нуала, удивленная тому, что даже не просмотрела собственный гардероб.
– Вот еще одно доказательство того, что Вы – самая удивительная и необычная из всех фейри, – выглядывая из-за дверцы шкафа, проговорила Миата, с улыбкой смотря на принцессу.
– Просто я никогда серьезно не задумывалась над своим внешним видом, по крайней мере, не уделяла ему столько внимания, сколько подобает благородной и знатной особе, – честно ответила Нуала, пожимая хрупкими плечами.
– Поверьте, больше такого не будет, потому что я внимательно буду следить за тем, чтобы Вы выглядели безукоризненно, – с самодовольной улыбкой, проговорила Миата, перебирая несколько висящих в шкафу длинных платьев. – Сегодня пусть будет это! – радостно сказала служанка, снимая с деревянной узорчатой вешалки красивое и нежное бирюзовое платье.
– Вы только посмотрите на него, Миледи, – с неподдельным восхищением произнесла Миата, аккуратно поднося наряд принцессе, которая, встав с постели, подошла к служанке, не скрывая любопытного и заинтересованного взгляда.
Платье это было выполнено из атласной бирюзовой ткани, с открытыми плечами и с длинными широкими рукавами, изготовленными из сетчатой белой ткани. От середины юбки и до краев лифа шло изображение птицы необычной красоты с массивными расправленными крыльями, представляющими из себя золотую объемную вышивку с пришитыми к ней настоящими лебяжьими перьями, покрашенными в насыщенный синий цвет.
Хвост этого прекрасного и необычного создания, выполненный из нескольких оттенков синего, голубого и черного, извиваясь, подобно виноградным лозам, усеянным средних размеров сапфирами и черными гранатами, поднимался к самому краю лифа наряда и оплетал его по всему контуру, придавая тем самым платью богатый и волшебный вид. Нуала, увидев платье, не смогла сдержать восхищенного взгляда и счастливой улыбки, обнажившей ее белые ровные зубы.
– Оно изумительно! – словно очарованная, проговорила Нуала, не отводя восторженного взгляда янтарный глаз от работы искусного мастера, потратившего не одну неделю на изготовление подобного великолепного наряда.
– Я знала, что Вам понравится, – не сдерживая широкой улыбки, ублаготворено ответила Миата, аккуратно кладя наряд на широкую постель.
– Это слово и отдаленно не может описать моих истинных эмоций, – соглашаясь, возбужденно проговорила Нуала. – Я восхищена им!
– Что ж, я безмерно рада, что Вам понравилась работа наших мастеров, – ответила Миата и, немного подумав, продолжила. – Думаю, принц Акэл придет в восторг, когда увидит Вас в нем на сегодняшнем ужине.
Эти слова заставили принцессу смущенно и радостно улыбнуться: в голове тут же всплыли сцены того, как принц, восхищенный ее образом, сделает ей комплимент, заставив Нуаду тем самым испытать настоящий приступ ярости.
Нуала представила, как отреагирует брат, если она позволит себе немного фривольности в разговоре с их дорогим гостем, и подняла уголки губ в довольной, почти ребяческой, улыбке. В этот момент ей хотелось продемонстрировать Нуаде свой характер, показав, что у нее есть непоколебимость и чувство собственного достоинства, что она – не просто зверек в красивой золотой клетке.
Нуала до безумия любила своего брата и так же безумно боялась Нуады и последствий его гнева, однако сегодня вечером она желала испытать судьбу, желала хоть раз в жизни показать, что нее есть несгибаемая воля и свобода, дарованная ей еще при рождении. Принцесса хотела хотя бы на день выйти из тени эльфа, побыть не чьим-то отражением, а личностью со своими взглядами, мыслями и желаниями.
– Что ж, очень может быть, – довольно и загадочно проговорила Нуала, не сдерживая улыбки предвкушения от предстоящей встречи.
***
Нуада сидел вместе с Акэлом за небольшим округлым мраморным столом, на который только недавно были поставлены горячие и аппетитно и густо пахнущие блюда: запеченная птица с гранатовым соусом, суп с картофелем и бараниной и большая серебряная глубокая тарелка, в которой лежали сочные и свежие плоды яблок, винограда, персиков и груш. Рядом с фруктовницей стоял изящный и удлиненный графин с темно-гранатовой ароматной жидкостью – вином.
Нуада сидел за столом, лениво и расслабленно откинувшись на высокую резную спинку белого деревянного стула. Он ничего не ел, лишь с задумчивостью и некоторым нетерпением поглядывал на входную дверь, незаметно постукивая бледными пальцами по гладкой поверхности стола.
Принц, сидевший недалеко от него, так же не прикасался к еде, только изредка отпивал из своего кубка, в котором плескалось и искрилось виноградное зелье. После продолжительной прогулки Акэл пребывал в отличном расположении духа, преисполненный сил и энергии.
Единственным, чего он хотел в этот момент, было увидеть прекрасную принцессу, которая так поспешно покинула вчерашнее торжество, не посчитав нужным даже предупредить об этом гостя. Ни то чтобы Акэл считал Нуалу обязанной посвящать его во все подробности своей жизни и планов, однако он полагал, что фейри хотя бы пожелает ему доброй ночи, хотя бы сообщит о своем плохом самочувствии, заставившем ее так быстро отправиться в собственные покои.
Как бы то ни было, весь сегодняшний день мысли о сестре Нуады не покидали его, принуждая вновь и вновь возвращаться к образу благородной и нежной принцессы. Акэл не понимал, что именно чувствует по отношению к Нуале, однако полагал, что если это и не любовь, то точно сильная симпатия, являющаяся ступенью к более сильному и серьезному чувству.
Подобные размышления вынуждали принца еле заметно поднимать уголки губ в радостной улыбке, которую он прикрывал бокал вина.
– Удивительно… Не помню, чтобы моя сестра когда-либо задерживалась или опаздывала, – скрывая недовольство в голосе, негромко проговорил Нуада, разглядывая серебряный куб в своей ладони.
– Будь снисходительнее к ней, Нуада, – ответил Акэл, с улыбкой смотря на друга. – Твоя сестра, прежде всего, представительница благородного рода фейри, а потому она считает неправильным появляться при гостях в неподобающем виде.
– В неподобающем виде? – усмехнувшись, переспросил Нуада. – Интересно даже, друг мой, что ты считаешь неподобающим?
– Дело не в том, Нуада, что я считаю неподобающим и неприличным, а в том, что думает она о своем образе, и устраивает ли ее то, что она видит в зеркале, смотря на собственное отражение, – спокойно ответил Акэл, смотря на расслабленного друга, с лица которого не сходила ироничная ухмылка.
– Рад, что для тебя так важно внутреннее состояние моей сестры, – не скрывая иронии в голосе, проговорил Нуада.
– Я вижу, что тебя забавляет мое поведение, Нуада, однако мне следует сказать, что я действительно заинтересован в душевном спокойствии и благополучии принцессы Нуалы, – на этих словах король непроизвольно напрягся всем телом и сглотнул неприятный ком в горле, который, подобно камню, мешал дышать, преграждая путь к легким. – Она – удивительная фейри, и я не помню, чтобы встречал кого-нибудь, хоть отдаленно напоминающего ее. Ты можешь сказать, что я чересчур сентиментален и чувствителен, однако мне трудно что-либо поделать с собой, когда речь заходит о представительницах прекрасной половины нашего народа.
– Боюсь, что в этом мы с тобой схожи, с одной лишь разницей в том, что я – не поэт и не романтик, восхваляющий прекрасных фейри, ставящий их на пьедестал и поклоняющийся им, я – тот, кто предпочитает наслаждаться их обществом и тем, что они могут мне предложить, – не скрывая самодовольства и самоуверенности в голосе, проговорил Нуада, подаваясь корпусом вперед и сцепливая руки в замок перед собой.
– Из твоих уст это звучит непривычно и слишком грубо, – смотря на друга, ответил Акэл, отпивая из кубка.
– Как оно есть на самом деле, так и звучит. Что я могу сделать, если сама жизнь такая: грубая, жестокая и пошлая? Невозможно не уподобиться тому, что видишь и что окружает тебя изо дня в день, – задумчиво ответил Нуада, смотря тяжелым взглядом перед собой и уже заметнее постукивая бледными пальцами по столу.
– Никогда не подумал бы, что ты философ, друг мой, – усмехнувшись, проговорил Акэл, отсалютовав кубком Нуаде. – Что ж, тогда предлагаю тост за прекрасных дам, которые помогают сделать наши жалкие и серые будни краше и счастливее. За великолепных и благородных фейри!
– За великолепных и благородных фейри, – не сдерживая веселой и довольной ухмылки, повторил Нуада, театрально чокаясь кубком с принцем.
Однако эльфы успели лишь сделать несколько небольших глотков обжигающего и приятного напитка, когда двери в столовую открылись, и в комнату вошла принцесса Нуала, одетая в то самое бирюзовое атласное платье.
Увидев ее, Нуада и Акэл, восхищенные и удивленные, не смогли скрыть полных чистого восторга взглядов, заставивших принцессу незаметно и сдержанно улыбнуться. Нуала, подобно изящному и грациозному лебедю, скользящему по водной глади, прошла к приготовленному для нее месту, вынудив брата и принца в один и тот же момент встать со своих стульев в знак приветствия и почтения.
– Добрый вечер, брат, – начала Нуала, изящно садясь на свое место напротив Нуады и аккуратно поправляя складки платья. – Добрый вечер, Акэл, – смотря на эльфа и не скрывая очаровательной улыбки, проговорила принцесса, чем вызвала у Нуады неприятное и острое чувство ревности. – Прошу простить меня за опоздание.
– Что ты, сестра? Мы нисколько не сердимся на тебя, – притворно сладким голосом ответил Нуада, однако в его янтарных глазах, направленных на Нуалу, сверкали молнии. – Мы с принцем Акэлом провели довольно интересную и непринужденную беседу, – садясь на деревянный стул и вновь откидываясь на спинку, продолжил эльф, обводя сестру взором, в котором читались довольство и едва заметное вожделение.
Нуада не мог не скользить взглядом по фарфоровым и острым обнаженным плечам сестры, по ее прекрасной шее, по изящной линии ключиц, по линии декольте и по корсету, под которым, как в клетке, скрывалось самое желанное и красивое тело.
Фейри, поймав на себе тяжелый и внимательный взгляд брата, смущенно опустила голову, стараясь скрыть от эльфа свои глаза, которые зеркально чисто отражали все ее внутренние переживания и эмоции, и восстановить дыхание, что стало более учащенным и беспорядочным.
– Кроме этого, я замечу и, думаю, Нуада поддержит меня, что теперь, смотря на тебя, мы понимаем, что ждали не зря, – вставил свои слова Акэл, который все так же восхищенно и с интересом смотрел на принцессу, однако в его взгляде, в отличие от взгляда короля, не было и намека на что-то непозволительное или греховное – только чистый восторг. – Тебе, Нуала, очень идет бирюзовый цвет, он будто создан для тебя, – на этих словах Нуада с подозрением и плохо скрываемым недовольством покосился на принца, отмечая про себя, что тот уже успел перейти на «ты» при обращении к его сестре.
– Синий, – быстро поправила Нуала, не уследив за тем, как это слово само собой вылетело из ее уст, заставив принца Акэла непонимающе посмотреть на нее.
– Что, прости? – неуверенно задал вопрос Акэл, не отрывая взгляда от Нуалы.
– Мне всегда шел синий цвет, – спокойно пояснила Нуала, бросив на брата непродолжительный взгляд.
Нуада, услышав подобный ответ сестры, на секунду опешил, не веря в то, что она буквально пересказала когда-то произнесенные им слова.
– Я в этом не сомневаюсь, Нуала, – очаровательно улыбаясь, ответил Акэл, аккуратно вставая со своего места. – Позволишь мне поухаживать за тобой в этот вечер? – спросил принц, наливая в кубок фейри немного вина.
– Ничего не имею против, – секунды взглянув на брата, одобрительно ответила Нуала, даря принцу нежную улыбку. Нуада же, услышав подобное, недовольным и гневным взглядом посмотрел на сестру, однако фейри лишь непроизвольно пожала плечами, еле сдерживая довольную улыбку.
– Как ты себя чувствуешь после вчерашнего дня, дорогая сестра? – театрально обеспокоенно и заинтересованно спросил Нуада, однако в глазах его отражались недобрые языки пламени. – Наш дорогой гость очень беспокоился о тебе и о твоем душевном состоянии.
– Это действительно так, Нуала, – поддержал Акэл, не понимая, на какой почве был построен данный вопрос и какой истинный смысл он заключает в себе. – Ты вчера так скоро покинула торжество, а позже твой брат сказал мне, что тебе стало дурно, поэтому ты решила вернуться в свои покои.
– Что ж, я думаю нет причин не верить в искренность и правдивость слов моего брата, – ответила Нуала, стараясь сохранить равнодушный тон, на что Нуада только усмехнулся. – Мне действительно стало дурно, Акэл, однако теперь я чувствую себя просто замечательно, поэтому нет причин, чтобы ворошить прошлое.
