Текст книги "Навеки связанные (СИ)"
Автор книги: Valine
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
– И что Вы хотите сделать, мой король? – дрогнувшим голосом спросила эльфийка, едва сдерживая возмущение и гнев, которые готовы были в любую секунду вырваться наружу. Она никогда не видела принцессу Нуалу, но уже ненавидела ее всей душой.
Селин понимала, что, если все же слухи, которые дошли до нее несколько месяцев назад, правдивы, значит, она могла в ближайшее время лишиться всего: положения, достатка, статуса и, главное, своего короля. Это предположение не только неприятно кольнуло фейри, но и натолкнуло ее на мысль о том, чтобы лично посетить комнаты, в которых была заключена принцесса Нуала.
Желание Селин увидеть «любимицу» короля, унизить ее, указав на то, кем она теперь является в этом мире, новом мире, было почти осязаемым: оно наполняло сердце темной густой смолой, заставляя его гореть злым огнем, обжигающим и смертельным. И фейри желала сегодня же удовлетворить свою жажду.
– Я не могу отказать своему давнему другу в его просьбе, к тому же, в столь незначительной, – скучающе ответил Нуада, желая побыстрее избавиться от навязчивого общества наложницы, которое в данный момент не приносило никакого удовольствия, наоборот, оно сбивало от мыслей о более интересных вещах.
– Вы считаете разумным отпускать предательницу, давая ей при этом свободу действий? Мой король, это был Ваш приказ заключить сестру, ограничив ее перемещение вне отведенных для нее комнат до минимума. Если Вы нарушите это условие, поставите под сомнение саму суть наказания, подчиненные подумают, что Вами руководит не разум, но чувства, – закончить Селин не смогла, так как Нуада, резко обернувшись, обжег ее гневным и злым взглядом янтарных глаз.
– Не смей так говорить со мной! – Селин передернуло от его голоса, который сейчас был подобен раскатам грома. – Этот приказ был отдан мной, и мне решать, что делать с сестрой… И никому я не позволю диктовать, что мне делать с принцессой: ни тебе, ни кому бы то ни было другому. В этом вопросе мне не нужны советчики, – сказав это, Нуада отвернулся от эльфийки, всем своим видом показывая, что не намерен более терпеть ее присутствия в своих покоях.
Селин, поняв это, поспешила удалиться, чтобы от злости и ревности, что сейчас окутали ее нутро посильнее любой паутины, не совершить необдуманного поступка. Поступка, который мог стать ее смертным приговором.
– Прошу извинить, Ваше Величество, – коротко сказала она напоследок, перед тем как выйти из покоев своего короля.
Нуада ничего не ответил, погрузившись в собственные мысли, которые вновь вращались вокруг образа сестры. Эльф думал о ней, вспоминал каждую ее черту и внутренне трепетал от мысли, что вновь увидит ее. Он не знал, насколько эти месяцы изменили Нуалу, что сделали с ней его отчужденность и пренебрежительность.
Все это время Нуада ни разу не видел ее, не пытался даже мысленно воззвать к ней: стена, которую он выстроил в своем сознании, была так же непробиваема, как и раньше. Оставалось неизменным и его всепоглощающее чувство, питаемое к сестре: оно все также будоражило кровь, сводило с ума, заставляя эльфа мучиться, страдать каждый раз, стоило его мыслям вновь вернуться к образу гордой и прекрасной в своей чистоте Нуале.
Нуада знал, что сестра никогда не будет испытывать к нему то же чувство. Для Нуалы, как и для всех эльфов, такая связь была аморальна, недопустима, греховна. Нуада и сам понимал, что его чувства к собственной сестре являлись последствием безумства, о котором тогда, перед смертью, сказал король Балор. Но эльф не принял всерьез слов отца тогда, не хотел верить в них и сейчас.
Теперь его ничего не держало, а потому он не собирался страдать, сжигая себя изнутри: на этот раз Нуада возьмет то, что желал более всего на свете, возьмет без остатка. Эта мысль ураганом пронеслась в голове эльфа, подтолкнув на очень интересную и волнующую идею.
– Коргул! – громко позвал Нуада слугу, который стоял за дверью. В эту же секунду в покои зашел немного выше человеческого роста тролль, который промычав что-то отдаленно напоминавшее приветствие, встал у двери, ожидая указания.
– Я хочу, чтобы ты передал мое распоряжение портным: пусть они изготовят два парадных одеяния, мужское и женское. Скажи им, что эти одежды должны быть выполнены в цветах нашей королевской династии: красном, золотом и черном, – Нуада закончил говорить, и хищная улыбка-оскал тронула его губы.
– Мой король, с кого прикажете снимать мерки для пошива? – пробубнил басистым голосом тролль.
– Не с кого, у вас уже есть мерки. А одежда должна быть выполнена для меня и моей сестры, – сдержанно, скрывая довольную улыбку, ответил Нуада, отходя к письменному столу.
– Для принцессы Нуалы? – не скрывая удивления в голосе, спросил тролль.
– А у меня что, много есть других сестер? – с иронией ответил вопросом на вопрос Нуада, отрываясь от только что начатого письма и смотря исподлобья на нелепую фигуру тролля.
– Нет, извините меня, – растерянно ответил Коргул. – К какому дню изделия должны быть готовы, Ваше Величество?
– Ко дню Звездного света, через неделю, – коротко ответил Нуада, вернувшись к письму, но, немного подумав, добавил. – И, Коргул, я хочу, чтобы эти одеяния были достойны представителей королевской крови.
– Само собой, мой господин, – довольно ответил тролль. – В этом Вы можете не сомневаться. Что-то еще?
– Нет, благодарю тебя, – недолго подумав, ответил эльф, не отрываясь от листа пергамента. Тролль неуклюже поклонился и вышел, а Нуада продолжил красивыми и немного резкими буквами покрывать бумагу.
Однако мысли эльфийского короля были далеко за пределами покоев, они витали там, где сейчас сидела в темноте и одиночестве его сестра. ” Не беспокойся, сестрица, недолго тебе еще терпеть холод этого склепа. Скоро мы с тобой увидимся» – с наслаждением подумал Нуада, жалея о том, что Нуала не услышит его.
========== Глава 4. ==========
Был уже вечер, когда Селин, пройдя несколько отдаленных от главной части дворца коридоров, свернула в сторону крыла, где, по ее предположению, находилась в «заточении» принцесса Нуала. Эльфийка подумала о том, что уже скоро здесь должна будет пройти одна из приставленных к сестре короля служанок, которая принесет ужин. Селин решила подождать возле одного из окон, выходивших на самые унылые и мрачные пейзажи.
Мысль о том, что король настолько отдалил свою сестру даже от самых мелких и незначительных радостей жизни приятно удивила эльфийку, заставив ее желчно и презрительно улыбнуться.
«Что ж, даже если Нуада что-то и питает к собственной сестре, то ему не составляет труда умело это скрывать от посторонних глаз» – подумала Селин, рассматривая виды за окном, которые не приносили никакого удовольствия, только навевали тоску.
Послышались быстрые и уверенные шаги, и эльфийка, оторвавшись от созерцания унылых пейзажей, обернулась, встретившись взглядом с удивленной служанкой, державшей в руках поднос с фруктами, небольшим кувшином вина и блюдом со свиным мясом. Селин непроизвольно хмыкнула, подумав о том, что для пленницы Нуала очень хорошо и сытно питается, однако ее мысли прервал немой вопрос в глазах пришедшей, который она, однако, поспешила задать.
– Вы что-то здесь искали, Селин? – не скрывая любопытства в голосе, спросила служанка.
– Не стоит играть со мной, Луна, я хорошо тебя знаю, чтобы поверить в то, что ты не догадываешься, зачем я здесь, – наслаждаясь своим положением в этой ситуации, уверенно ответила Селин, подходя ближе к эльфийке.
– Само собой, я знаю, зачем ты пришла, однако не могу тебе помочь. Король запретил водить к принцессе посетителей, – спокойно ответила Луна и уже хотела пройти дальше, однако Селин преградила ей рукой путь.
– Я знаю, что он запретил это, однако король ничего не говорил о тех посетителях, которые служат принцессе и приносят ей любезно каждый день пищу и питье, – лукаво проговорила Селин и, увидев в глазах подруги понимание, продолжила. – Неужто я даже не могу послужить сестре своего короля?
– Что ты задумала? С чего это вдруг тебя так заинтересовала сестра короля. Несколько месяцев ты вполне спокойно жила и без ее общества, – иронично заметила Луна.
– Скажем так, я ни разу не видела принцессу Нуалу, а потому меня просто распирает от любопытства. Хочу узнать, как же выглядит та, что предала своего брата, предпочтя помочь жалким смертным, – ответила Селин. Губы Луны тут же растянулись в понимающей и снисходительной улыбке, которую она даже не пыталась скрыть.
– Конечно, ради такого стоит пренебречь приказом короля, – с напускным видом проговорила служанка, передавая Селин поднос. – Прошу только тебя не особо верить в правдивость всех сплетен, что витают в этом дворце, многие из них – плод чьего-то больного воображения.
– Учту твои слова, дорогая подруга, – так же театрально ответила служанке Селин.
– Желаю приятно провести время, – бросила напоследок Луна, удаляясь от подруги.
Селин же приблизилась к темной деревянной двери и, открыв ее, зашла внутрь. Комната, в которой за письменным столом сидела сама принцесса Нуала, показалась эльфийке такой же мрачной и тоскливой, как и виды, открывшиеся ей из окна.
Сестра же короля в первые секунды не произвела на Селин какого-то сильного впечатления, наоборот хрупкая и ссутулившаяся фигура эльфийки показалась любовнице короля сначала слишком жалкой и непримечательной, однако, когда Нуала подняла на вошедшую свой взгляд, преисполненный удивления и недоверия, фейри пришлось признать, что сестра Нуады имела поистине чистую, ничем не опороченную красоту.
Селин поняла, что именно могло так понравиться королю в этой эльфийской девушке, а потому ей с еще большой силой захотелось сделать ей больнее. Нуала же, смотря на вошедшую, никак не могла понять, отчего та столь внимательно изучает ее, даже не пытаясь этого скрыть. Тишину и неловкость момента первой решила нарушить Селин, которой хотелось больше узнать о предполагаемой сопернице.
– Ваш ужин, Миледи, – выразительно проговорила Селин, театрально отточенными движениями проходя к небольшому столу и кладя поднос на него. – Надеюсь, блюда Вас впечатлят.
Нуала, все это время не сводившая удивленного взгляда янтарных глаз, прикрыла начатую книгу, пряча обложку под широким рукавом. Однако от Селин не ускользнуло, что читала принцесса какие-то любовные стихи.
«Какая наивная, верит в любовь. Она само очарование: такая чистая и мечтательная» – издевательски подумала наложница короля, испытывая, однако, при этом черное чувство зависти. Ей было неприятна сама мысль о том, что перед ней сидела сестра Нуады, от которой даже за мили «несло» благочестием и невинностью.
Селин никогда не была такой, как Нуала, и никогда не стала бы подобной ей. Это значило, что ждать от короля того, что он посмотрит на нее как-то иначе, нежели как на любовницу, не стоит в ближайшие сотни тысяч лет.
Это осознание заставило возненавидеть сестру Нуады с новой силой: теперь Селин намеревалась не просто поговорить с принцессой – она желала унизить ее, запятнать чистый образ Нуалы хотя бы в своих мыслях.
– Надеюсь, Вам нравится книга, – с напускным интересом спросила Селин, остановившись недалеко от принцессы. Нуала вновь посмотрела на нее, и на этот раз к удивлению во взгляде прибавился и испуг: будто бы эльфийка видела в вопросе какой-то подвох, скрытую угрозу.
– Я думала, что король Нуада запретил слугам говорить со мной… – недоверчиво ответила принцесса, расправляя плечи, словно стараясь придать своей фигуре внушительность, показать, что она все еще сестра короля, потомок благородного эльфийского рода.
– Да, запретил, – довольно ответила Селин, будто бы только и ждала этого вопроса. – Однако я не служанка, а потому имею больше привилегий.
– И кто же тогда Вы? – удивленно спросила Нуала. В ее голове пронесся целый рой предположений и догадок, которые она поспешила отбросить: все они по-своему неприятно ранили. – Вы супруга моего брата? – стараясь сохранить равнодушие в голосе, спросила принцесса, внутренне надеясь на отрицательный ответ. Нуала не знала, почему ей так не хотелось услышать обратное. Более того, она даже не желала думать о причинах, побудивших ее на эти мысли.
– Нет, пока что не супруга, – довольно ответила Селин, видя в глазах принцессы бурю эмоций, которые с поразительной скоростью сменяли друг друга. – Я наложница вашего брата, – закончила свою мысль эльфийка, видя, как в глазах Нуалы промелькнула тень огорчения.
«Неужели слухи, которые я старалась пропускать мимо ушей, правдивы? Неужто король действительно опустился до того, что влюбился в собственную сестру?» – тут же пронеслось в голове Селин, которая теперь стояла, впившись ногтями в ладони.
– И зачем вы пришли ко мне? – из гневных размышлений Селин вывел спокойный, полный гордого достоинства голос теперь уже ненавистной сестры Нуады.
Такое поведение никак не вязалось со всем ее видом: с хрупкой фигурой, старавшейся держаться прямо, с худыми пальцами, мертвой хваткой вцепившимися в обложку книги, и с прекрасными большими глазами, которые с удивлением смотрели на нарушительницу покоя.
– Я пришла потому, что пожелала, – невозмутимо и нагло ответила Селин, насмешливо смотря на принцессу. – Пожелала увидеть эльфийку, которая когда-то была принцессой, однако стала пленницей в доме собственного брата. Мне захотелось узнать, что из себя представляет фейри, которая предпочла помочь жалким людишкам, а не тому, кто в ней нуждался и ждал от нее поддержки. Я желала увидеть сестру короля Нуады, ту, которую он когда-то любил… – на этих словах Нуала с неподдельным страхом посмотрела на Селин, отчего та лишь самодовольно усмехнулась.
– А вы и не знали, что всем уже известно это, – с напускной жалостью проговорила эльфийка. – Ничего страшного, Нуала, когда король женится, все забудут об этом недоразумении. Никто и сейчас полностью не верит в эти слухи, считают, что это невозможно…
– Но ты так почему-то не считаешь? – более не скрывая возмущения в голосе, спросила Нуала, которой от всей этой ситуации хотелось спрятаться, исчезнуть раз и навсегда.
Если все это время на нее давили одиночество, отчужденность брата и понимание собственной ошибки, приведшей ко всему тому, что произошло, то теперь к этому прибавились еще и воспоминания, которые она желала бы навсегда забыть, похоронить под землей, глубоко-глубоко.
– Я так считала. Всего сутки назад и я считала, что это невозможно, – на этих словах Селин резко замолчала, осознав, что сказала лишнее, однако принцесса Нуала, погруженная в собственные мысли, не заметила этого.
– И что же изменило отношение к этим слухам? – тихо, словно боясь получить ответ, спросила Нуала, из-под опущенных век смотря на дерзкую посетительницу. Из-за того, что ее «гостья», в отличие от нее, стояла, принцесса чувствовала себя меньше, беззащитнее, однако старалась сохранить гордый и уверенный вид, лишь голос и глаза выдавали истинные чувства и эмоции.
– Интуиция, – только и ответила Селин, желая скрыть от принцессы истинные причины. Она не хотела, чтобы та одержала хотя бы одну, даже самую маленькую победу. – Женская интуиция – замечательная вещь.
– И только? – удивленно спросила Нуала, внутренне желая, чтобы этот разговор закончился как можно быстрее.
– Интуиция помогла мне предположить, а вот уже вы рассеяли все мои сомнения, подтвердив своими словами и жестами правдивость этих «беспочвенных» слухов, – наслаждаясь собой, ответила Селин, видя, как лицо принцессы отразило смущение и беспомощность.
– Это произошло очень давно, – сохраняя спокойствие в голосе, начала Нуала, надевая на себя маску холодной сдержанности. – И касается это только меня и моего брата, но никак не вас. Если бы король посчитал нужным, он бы сам рассказал вам об этом.
– Вы думаете, что король бы рассказал? – с усмешкой спросила Селин: наконец ей представилась возможность сильнее уколоть невинную до невозможности сестру короля. – Нуада даже ни разу не говорил о вас, будто и не существует вовсе никакой принцессы. Я думала, что хотя бы из докладов слуг узнаю что-нибудь о сестре короля, однако вскоре поняла, что Нуада никого не принимает из тех, кто прислуживает вам…
– Довольно! – прервала речь Селин принцесса, еле сдерживая слезы, готовые вот-вот предательски потечь по бледной нежной коже. – Я не желаю более слушать вас и терпеть ваше присутствие в этой комнате. Может, я и не принцесса больше, но у меня все же есть право выгнать вас из покоев, отведенных мне.
– Как вам будет угодно, принцесса, – сделав акцент на последнем слове, ответила Селин, которой сейчас было до невозможности хорошо. – Приятно было познакомиться с вами, – бросила она напоследок перед тем, как закрыть дверь.
«Оказывается, принцесса – всего лишь простая и наивная эльфийка. Не думала, что сломать ее будет легче, чем сухую хворостину» – идя по темному коридору, думала Селин, испытывая прилив неописуемой радости, которая была подобна темной густой смоле, заполняющей каждую клеточку тела.
Это ощущение нравилось фейри, которая теперь всеми фибрами души ненавидела принцессу. Ее чистую красоту, невинность и благородную гордость, которая являлась обязательной для всех представителей королевского рода. «Господи, а как упрямо она старалась делать вид равнодушной и спокойной принцессы» – Селин не могла перестать потешаться над поведением Нуалы, которой, наоборот, было вовсе не до смеха.
Стоило незваной гостье уйти, как принцесса с силой бросила недочитанную книгу в сторону двери, не беспокоясь, что эльфийка может услышать. Ей уже было все равно: она и так разоблачила всю себя перед незнакомкой, которая только и ждала этого. Нуала показала себя не просто запуганной и растерянной, принцесса предстала перед «гостьей» слабой и не способной достойно ответить на оскорбления и недостойные намеки.
Теперь же фейри, сидя за письменным столом, с силой сдерживала готовые хлынуть в любую секунду предательские слезы. Она не знала, что именно стало причиной внезапно возникших боли и безумной тоски, что окутали ее сердце, словно длинные щупальца, до боли сжав его в своей хватке.
От этого ощущения хотелось выть, кричать, рвя на себе одежду, но Нуала лишь глубоко дышала, удерживая надрывный плач. Принцесса задавалась внутренне вопросом: неужто новость о безразличии брата и его ненависти к ней так подействовала на нее, или же это было заявление наглой гости о том, что она является наложницей и любовницей короля?
Нуала не знала точного ответа, однако внутренне признавала, что обе эти новости неприятно и больно ранили ее, заставив еще сильнее вкусить горечь одиночества и непонимания. Принцесса не понимала, как может брат быть столь жесток в своей мести, как он может так ненавидеть ту, которую когда-то считал своей единственной любовью, и которая была с ним с самого рождения единым целым. Все эти месяцы Нуала страдала, однако только неделю назад ей открылось, что более всего ее мучило отсутствие рядом Нуады, ее Нуады.
Принцесса не знала, как могла ей открыться эта истина, истина, которую она предпочла бы никогда не знать, навсегда забыть. Нуала корила и винила брата, она ненавидела его за все то зло, что он совершил: за убийство их отца, Эйба, Хеллбоя, Лиз, за пробуждение Золотой Армии, за уничтожение миллионов невиновных в преступлениях предков людей.
Но вместе с тем фейри отчаянно нуждалась в Нуаде, ведь теперь, когда он полностью закрыл себя от нее, Нуала будто бы утратила очень важную часть самой себя, став слабее и уязвимее. Принцессе хотелось бы никогда не признавать этого, делая вид, что брат не имеет никакой власти над ней, вот только это вовсе не так.
Связь, соединявшая близнецов с самого рождения, стала для них общим проклятием, единственным спасением от которого была смерть, однако Нуада никогда бы не пошел на столь отчаянный шаг, не пожелал бы прервать жизнь любимой сестры, Нуала же боялась совершить это преступление.
Жизнь для эльфийского народа была благословением, и никто не имел права прерывать ее по своей воле – это считалось страшным грехом против Великого Создателя. Нуала же, уважавшая законы фейри, просто не смогла бы наложить на себя руки: страх наказания был сильнее желания избавиться от связывающего их с братом проклятия.
И теперь близнецы были вынуждены иметь одни на двоих страдание, боль, физическую и душевную, мысли и даже чувства. С самого детства они делили друг с другом не только игрушки, сладости и другие вещи, но и самих себя-он принадлежал ей, как и она ему. И ничто не могло сравниться со связью, делавшей близнецов единым целым.
Теперь Нуала как никогда сильнее ощущала зависимость от брата, от их единства. Принцессе понадобилось лишь несколько бессонных ночей, чтобы понять, что не только Нуада безумен, но и она, его послушная и благочестивая сестра. Нуале необходимо было так мало времени, чтобы почувствовать к брату то, что когда-то он сам испытывал к ней.
И теперь, когда принцесса «обезумела» от собственных питаемых к Нуаде противоречивых чувств, к ней явилась незваная гостья, эльфийка, имени которой принцесса так и не узнала. Она пришла, уверенная и гордая, лишь для того, чтобы жестоко и больно ранить Нуалу, показав тем самым, что сестра короля более не представляет для него никакой ценности.
Эльфийка резала своими словами, словно острейшим кинжалом, оставляя на теле принцессы невидимые, но глубокие и кровоточащие раны. Нуала более не могла слышать «любовницу» короля, даже видеть ее, ведь вся фигура фейри была теперь для нее доказательством того, что брат отрекся от нее и от своих чувств к ней, предпочтя другую.
От одной мысли, что Нуада делил свое ложе с этой эльфийкой, Нуале захотелось рыдать с новой силой, выплескивая тем самым все те эмоции, которые она копила многие недели, и которые буквально разрывали ее изнутри, подобно бурлящей в вулкане лаве. Не выдержав нового прилива душевной боли, Нуала со всей силы толкнула письменный стол, который с грохотом упал на пол.
Но этого показалось принцессе недостаточно, а потому она, поднявшись со стула и схватив его за ножки, бросила предмет мебели в висящее недалеко небольшое зеркало, которое тут же упало, разбившись на десятки мелких кусочков. Нуала же, увидев разбросанные по полу стекляшки, взяла одну и уже хотела провести ею по нежной бледной ладони, чтобы сделать себе больно, почувствовать хоть что-нибудь, кроме безумного отчаяния, как вспомнила, что такой же порез останется у Нуады, который сразу поймет, что его сестра уже физически не может терпеть заточение, что она теперь слаба.
Осознание этого отрезвило Нуалу посильнее хлесткой пощечины, заставив ее бросить осколок со всей силы в стену.
«О, Создатель, что со мной произошло? Как я допустила это?» – с ужасом подумала принцесса, смотря на последствия своего гнева. Нуала тут же принялась ставить на место мебель и аккуратно поднимать разбросанные по полу куски зеркала: она не могла поверить, что, будучи всегда сдержанной и спокойной в проявлении эмоций, допустила такое, поддалась приступу обиды и злобы, показав тем самым, что новость о связи брата с той эльфийкой для нее стала сродни предательству, измене.
Это было ужасно неправильно и глупо, учитывая, что Нуада ничего не должен был ей, особенно после ее предательства, однако сердце Нуалы все равно неприятно ныло.
«Создатель, я не желаю, чтобы брат хоть когда-нибудь узнал о моем чувстве. Я не хочу, чтобы новость об этом принесла ему хотя бы малейшую радость. Это будет означать мою смерть» – подумала Нуала, почувствовав, как по телу пробежали мурашки, заставившие ее непроизвольно вздрогнуть.
Сама мысль о том, что Нуада может узнать о ее теперешним жалком положении привела принцессу в ужас. Ведь она должна ненавидеть его, презирать, считать тираном и убийцей, однако вместо этого ее бесконечно тянет к нему.
Это не любовь, это просто не может быть ею. Чувство, которое она испытывает к Нуаде, можно назвать одержимостью, проклятием, но точно не любовью. Именно поэтому Нуала никогда и ни за что не откроет брату свое сердце, чтобы не произошло, она не позволит ему одержать еще одну победу, – уж лучше умереть, унеся с собой память о недостойном и неправильном для эльфов чувстве.
========== Глава 5. ==========
Шли последние приготовления к приезду принца Акэла и долгожданному дню Звездного света, который волшебные создания долгие годы были вынуждены игнорировать, находясь в тени, прячась от людских презрительных взоров. Сейчас же никто не мог помешать сказочным существам вспомнить старые традиции и вновь почувствовать, каково это, быть свободным. Именно поэтому целую неделю до этого торжественного дня не прекращались возня, хлопоты и разговоры, что становились все оживленнее и активнее, показывая тем самым общее предвкушение.
Тем временем залы дворца приобретали все более и более торжественный вид, который им придавали усердные и благодарные слуги. Они украсили стены коридоров длинными цветочными гирляндами, которым маленькие феи с помощью магии каждый день возвращали свежий вид, на каменном полу были постелены длинные темно-бордовые ковры, а с потолка свисали огромные люстры, представляющие собой переплетения массивных золотых ветвей, на каждой из которых располагалось несколько белых хрустальных бутонов пионов, внутри каждого из них горел магический огонек.
По приказу короля в главном зале были повешены большие красные и белые бархатные шторы, а в центре комнаты поставлена три трона: два крупных, выполненных из черного дерева, с резной спинкой, напоминавшей крупные рога, уходящие ввысь, и один меньше размером, который был сделан из белого дерева и представлял из себя переплетенные друг с другом ветви с небольшими золотыми листьями.
С другой же стороны зала располагался массивный каменный фонтан, в котором играясь и плескаясь, плавали маленькие подводные создания различных цветов. Подпрыгивая над прозрачной гладью воды, эти существа создавали иллюзию радужных мостов, восхищавших своей необычностью и красотой.
Король Нуада, который всю неделю следил за приготовлениями к торжеству, теперь стоял над широким деревянным столом, на котором аккуратно лежало два наряда: мужской и женский.
Праздничное платье было выполнено из тонкого шелка, который и раньше являлся редкой тканью для волшебных созданий, теперь же ценился на вес золота. Низ наряда, сделанный из багровой ткани, напоминавшей цветом кровь, был покрыт золотым узором, представляющим собой переплетение стеблей роз с черными вышитыми бутонами, в середине каждого из которых красовался средних размеров рубин. Черный корсет платья покрывали тонкие причудливые узоры, выполненные золотой и красной нитями, а длинные шелковые рукава, расширяясь, спускались до середины юбки.
Платье выглядело поистине красиво и роскошно, чему был крайне рад Нуада, желавший выделить сестру среди толпы, показав тем самым, что она принадлежит только ему и никому более. Именно поэтому его наряд так же, как и платье Нуалы, представлял из себя сочетание красного, черного и золотого цветов.
Сюртук эльфийского короля, доходивший ему до колен, был выполнен из багровой бархатной ткани. Его покрывал вышитый золотой и черной нитями узор, точно такой же, как на корсете принцессы. Рядом с сюртуком лежали темные, почти черные, шелковая рубашка и штаны и кожаный пояс с ножнами.
Оба наряда смотрелись по-королевски роскошно и дорого, не уступая друг другу ни в чем, и Нуада был безмерно доволен проделанной верными мастерами работой. Король нежно, почти невесомо, провел бледной ладонью по юбке платья принцессы, ощущая приятные касания шелковой гладкой ткани, что струилась по столу, словно кровь, и хищно улыбнулся собственным мыслям.
Мастера-портные, которые все это время стояли рядом с господином, мяли себе пальцы, ожидая того, что скажет им эльф. Нуада, заметив это боковым зрением, вновь улыбнулся, однако теперь снисходительно, по-доброму, хотя его улыбку трудно было назвать иначе, чем оскал.
– Вы на славу потрудились, мои дорогие мастера, – одобрительно произнес Нуада, смотря на портных, на лицах которых в ту же секунду расцвели благодарные и довольные улыбки.
– Благодарим, Ваше Величество, – ответил один из мастеров, старый и полный гном с длинной бородой в колтунах, которая спускалась у него до колен. – Надеемся, что Вашей сестре ее платье понравится так же, как и Вам.
– О, я в этом не сомневаюсь, – тихо, почти про себя проговорил Нуада, вновь проводя ладонью по багровому шелку, затем уже громче произнес. – Вы можете просить за вашу работу достойную награду.
– Милорд, для нас нет большей награды, чем служить своему господину, – гордо и с некоторой обидой произнес все тот же старый гном, и Нуада заметил, как и другие мастера согласно закивали своими лохматыми головами. – Вы заплатили нам достаточно.
– Хм… Мне приятно слышать это, – спокойно ответил эльф. – Тогда позвольте еще раз выразить свою благодарность за ваш труд.
– Хороший мастер всегда рад, когда его работу хвалят. Достойная оценка нашего труда для нас выше, нежели золото, – довольно произнес гном и, поклонившись, продолжил. – Позволите нам вернуться к своей работе, господин?
– Не смею более задерживать, – снисходительно улыбнувшись, ответил Нуада, движением руки приказав слуге открыть двери. Гномы вновь поклонились и, взяв с собой свои небольшие кожаные мешки, вышли из покоев короля.
Нуада же, немного постояв у деревянного стола, подозвал к себе стоящего рядом с дверью молодого слугу-эльфа, который в миг оказался рядом с королем.
– Я хочу, чтобы сегодня же принцессу Нуалу перевели в это крыло дворца в отведенную для нее комнату, – сказал Нуада, в упор смотря своими янтарными глазами на эльфийского юношу. – Приставьте к моей сестре одну из служанок, желательно ту, которая не питает к ней ненависти.
– Будет исполнено Ваше Величество, – уверенно произнес эльф. – Что-нибудь еще?
– Да… Прикажи служанке, которую к ней приставишь, посвятить принцессу во все то, что должно произойти завтра. Я не желаю, чтобы моя сестра была на празднике, как потерянный ребенок.
– Конечно, Ваше Величество, – понимающе ответил юноша, мысленно жалея сестру короля, которой пришлось все эти месяцы провести в заточении.
– Если больше у тебя нет вопросов, можешь быть свободен, – сделав жест рукой, сказал Нуада, отходя к письменному столу. Слуга же, поклонившись, поспешил выйти из комнаты.
Когда юный эльф вышел, закрыв за собой дверь, Нуада оторвался от письма, что уже три дня лежало недочитанным, и, довольно улыбнувшись, откинулся на спинку стула, блаженно закрыв глаза. Несколько дней назад он приказал приготовить для его сестры комнату, которая находилась совсем недалеко от его личных покоев.
