Текст книги "По следу невидимки (СИ)"

Автор книги: Ulla Lovisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Рассчитывать на легкий путь – находку, непосредственно указывающую на убийцу – не приходилось, а потому Дженис обложилась снимками и протоколами осмотра квартиры Сандры Чейз, собственными записями после разговора с её близкими, её вещами. В полиэтиленовом пакете с наклейкой полицейского департамента лежал черный прямоугольник мобильного телефона Сандры.

Дженис поверхностно проверила его ещё в субботу, просмотрев последние звонки и смс, пролистнув несколько последних фото – преимущественно ценники в магазинах, артикулы товаров из каталогов и два размазанных заката. Сейчас она собиралась погрузиться в него глубже, стоило только дождаться, когда уйдет лейтенант. Но он продолжал стоять у её стола.

Фрэнк Линч был бессменным главой отдела расследования убийств уже двадцать лет. И многие острые на язык называли его тупоголовым бюрократом, не способным на дальнейший карьерный рост; другие считали кровожадным психопатом, испытывающим удовольствие от своей грязной работы. Но за те четыре года, что Дженис проработала под его началом, она не заметила в нём ни малейших признаков ни первого, ни второго.

Напротив, Линч был одним из очень немногих, кто отнесся к приходу Уокер в отдел с должной терпимостью и уважением. Он был добр с ней в личных беседах, но никогда не вступался за неё во время нападок других детективов – не усугублял её непростое положение новенькой и зеленой своим заступничеством, позволял ей отстаивать своё место самостоятельно. Поначалу Дженис слепо злилась на него за это, но постепенно поняла, что он был прав. Хуже, чем новичком, можно было только слыть любимчиком шефа.

– Я серьезно, Уокер. Вали домой. Тебя ждёт сын.

– Не ждёт, – глухо возразила Дженис, упрямо не поднимая взгляда от материалов.

– Он с отцом? – спросил Линч и, не дожидаясь ответа, добавил: – Моя Эмили сегодня приготовила отличное овощное жаркое. Поехали ко мне. Поужинаем, потолкуем над делом.

– Пока не над чем толковать, Фрэнк, – качнула головой Уокер. – Спасибо за приглашение и привет жене. Но я ещё посижу здесь.

Функция автозаполнения пароля на сайтах и приложениях телефона Сандры Чейз сэкономила Дженис Уокер целые дни бюрократической тягомотины и ожидания результатов из технического отдела. Вместо составлять запросы и напоминать о себе в лаборатории с некоторой периодичностью, Уокер прошерстила телефон за несколько часов.

К утру вторника у неё имелось имя – Оливер Паркер. С ним Сандра сошлась через приложение для знакомств, у них оказалась довольно длинная история переписки, ведущая к обсуждению возможности встретиться, но за четыре дня до убийства Сандры, Оливер исчез. На сообщения он не отвечал и согласно его собственной странице в приложении, с тех самых пор даже не появлялся в сети.

Весь вторник и часть среды ушли на то, чтобы добиться от судьи ордер получить с сервера приложения доступ к личным данным Оливера Паркера. Те оказались скудными: номер мобильного и адрес электронной почты. А потому остаток среды ушел на отслеживание частых точек использования этого номера. За одним из адресов, оказавшимся офисом, где работал Оливер, утром четверга его удалось задержать.

Дженис позвонили, чтобы сообщить, что патрульные везут Паркера в участок, как раз когда она отъезжала от здания детского сада Эмори. Ему было всего три, и Уокер стала постепенно приучать его к школе с лета. Поначалу она завозила его туда всего на час, отправляя за ним Блэнкеншипа или няню; теперь Эмори оставался вместе с группой до обеда. И Дженис не могла не отметить положительного влияния такой социализации – он стал намного внятнее разговаривать, быстрее учить новые слова, увлекаться новыми темами.

Обычно у них не возникало никаких проблем со сборами и дорогой к садику, но этим утром Эмори вел себя предельно капризно, закатив истерику сначала за завтраком, потом в машине и в завершение не желая уходить в класс вместе с учительницей. В какой-то момент гулкий коридор заполнился одновременно визжанием Эмори, успокоительно-монотонным голосом учительницы и требовательной мелодией телефонного звонка. Дженис показалось, у неё взорвется и без того пульсирующая болью усталости голова. А в добавление ко всему на пути к главному управлению из школы трижды позвонили, чтобы сообщить, что Эмори Блэнкеншип всё никак не успокаивался, и советовали за ним вернуться. Дженис сделать этого не могла, не дозванивалась к няне и вслух проклинала Оуэна вместе с его командировкой.

Потому, войдя в комнату для допросов, где обычный офисный обитатель в белой выглаженной рубашке и тонком темном галстуке боязливо ссутулился на стуле, Уокер была распалена до смертоносно красного сжидившегося металла.

На высоком лбу Оливера Паркера от брови и до самых коротко подстриженных и тщательно уложенных волос протянулась затянувшаяся коркой несвежая царапина. Одной из плотно сомкнутых наручниками рук он нервно теребил край пластыря, наклеенного на ладонь второй.

– Сандра Чейз, – громко сказала Дженис, подходя к столу с материалами её дела, зажатыми в подмышке.

Оливер Паркер неразборчиво пошевелил головой.

– Ты знаешь её?

– Лично мы не встречались, – ответил Паркер сипло, нервно сглотнул и стал ещё активнее дергать пластырь.

– Правда? – скривилась Дженис, направляя палец прямо ему в лицо. – А вот это случайно не она тебе оставила, отбиваясь?

– Это? – переспросил Оливер и резко вскинул руки, пытаясь поднять их к своему лбу, но пристегнутые к столу наручники по инерции одернули его руки вниз. – Ах, блин. Это… я с велосипеда упал.

– И рана на ладони тоже от велосипеда? Или это от шнурка, которым ты несколько часов кряду душил Сандру?

– Что-о-о?! – выпячивая глаза, затянул он.

И Уокер решила ответить исчерпывающе. Она молча выхватила из папки снимок верхней части тела Чейз, где отчетливо были видны борозды на её шее, и бросила на стол. Оливер Паркер сначала инстинктивно подался вперёд, заглядывая в фотографию, а затем дёрнулся в сторону. Одним резким судорожным толчком его вырвало прямо на собственные брюки с тонкой стрелкой.

========== Глава 5. Компромиссы. ==========

Худшим в тюрьме были непроглядно грязные окна в камерах. И единственным хорошим в Фелтонвиль-Хауз был вид, открывающийся из окна одной из общих спален второго этажа. Ему не досталась койка рядом с окном, но он взял за привычку по вечерам усаживаться на чужую кровать и наблюдать за течением жизни снаружи и стекающим за осенний парк закатом. К счастью, в спальню все возвращались только ко сну – тут было тесно, затхло и нечем себя занять.

Но последние три вечера он проводил в своей койке, быстро перелистывая фотографии, так, что плоская картинка оживала в короткое подвижное видео. Детектив шла порывисто, отчего её лицо медленно поднималось с каждым новым снимком вверх, а мелкие русые пряди, выбившиеся из хвоста, плавно взлетали.

Он пересмотрел в ларьке с прессой все свежие газеты, перепробовал все поисковые запросы, пересмотрел все новостные сайты Филадельфии – убийство на Харви-Стрит почти везде упоминалось вскользь, будто малозначимое происшествие и нигде не было указано имени ведущего дело следователя. А это было важно. Ему было важно узнать о ней две вещи: её имя и цвет глаз. Иначе она так и оставалась кем-то далеким и недоступным.

На площадку перед домом с размеренным хрустом щебня закатился автомобиль. Он резко поднялся с кровати и шагнул к окну. На своём старом сером джипе с крылом контрастного вишневого цвета приехала к ночной смене Дайна.

– Привет. Нужна помощь? – окликнул он её, сбегая вниз как раз когда Дайна, балансируя на колене одну картонную коробку, пыталась вытянуть из багажника вторую.

– Привет. С этим? – уточнила она, кивая подбородком на коробку. – Нет. Они объемные, но легкие. Там туалетная бумага и салфетки.

– И всё-таки я помогу, – настойчиво повторил он, спрыгивая с крыльца и проходя вплотную к машине. Он коротко заглянул в салон и раздосадовано скривился. Между двух передних сидений торчал потертый рычаг механической коробки передач. Прежде ему приходилось водить только автомат, но всему, в конечном итоге, можно было научиться.

Он потянулся за первой коробкой, действительно оказавшейся невесомой, и поднял взгляд на Дайну. Её лицо даже в тусклом сумеречном свете выглядело ярче, чем обычно. На ресницах собралась густая тушь, на губах была яркая помада.

– Тебе идет этот цвет.

***

– Мы не можем его задержать дольше, чем на сутки, если у тебя нет ничего кроме догадок, Уокер! – строго проговорил Линч.

Дженис не стала отвечать, ведь понимала это и сама. Оливер Паркер мог быть убийцей, потому что не имел алиби на ночь убийства Сандры, был с ней знаком и резко оборвал общение с ней незадолго до её гибели. А ещё эти царапины. Но каким бы подозрительным или совпадающим это ни казалось, прямых улик, связывающих его с преступлением, не было. Даже если Сандра Чейз отбивалась и поцарапала убийцу, если это и был Оливер Паркер, или если кто-то другой – под её ногтями эксперты ничего не нашли.

От самого Паркера она могла добиться немногим больше, чем от собственного раскапризничавшегося трехлетнего сына.

– У него кишка тонка, – бросил сидевший через проход от Дженис детектив. – Я слышал, этот ваш парень блеванул на допросе. Был бы это он, обделал бы всё и на месте преступления.

Но для Уокер это не было доказательством его невиновности. Паркер мог действовать в состоянии аффекта, под влиянием наркотиков или алкоголя. Мог довольно точно играть испуг и отвращение, или просто в день ареста страдать от пищевого отравления.

Дженис никогда не стремилась к статистике раскрываемости ради самих показателей. Ей претила мысль, – и такого рода сомнения часто лишали её сна – что по её вине мог пострадать невиновный. Ей пока везло избежать спорных судебных приговоров, где жюри выносили обвинительный приговор, основываясь лишь на догадках и слабых доказательствах. Каждый посаженный Дженис убийца или признавался в содеянном сам или был осужден на основе надежных улик.

Оливер Паркер оставался в слепой зоне между отрицанием своей вины и всяким отсутствием вещдоков. А главное, Уокер никак не могла понять его мотив. То, как убили Сандру Чейз, – изнасилование и удушение – в плоскости своей формулировки говорили о страстном и интимном. Но то, как на самом деле методично, холодно и долго это делали, придавало убийству оттенок жестокой расчетливости. К тому же, преступник не оставил никаких следов, ничего не украл, почти ничего в квартире не повредил и даже орудием убийства использовал подручное средство из спальни. Ему либо очень повезло, во что верилось с трудом. Либо он был в себе уверен, опытен и спокоен.

– Я запрошу данные по насильникам, – со вздохом проговорила она, и Фрэнк Линч одобрительно закивал.

– Паркера выпустишь?

– Пусть посидит до утра.

Подавляющее большинство пойманных ею убийц признавались сами. Некоторые приходили в участок с поличным, некоторых арестовывали во время их судорожной попытки скрыться. Преимущественно они совершали грязные бытовые убийства ножами, битами, надбитыми бутылками или хранящимся в доме оружием. Всё вокруг себя помечали собственными отпечатками пальцев, слюной и даже кровью. Эти дела были быстрыми и относительно простыми к раскрытию, но несущими темную мораль о том, насколько опасными и зверски жестокими могли быть самые близкие люди. Сыновья убивали родителей, мужья – жен и наоборот. В каждом из этих случаев был ясный мотив, и отталкиваясь именно от почему и как, Дженис находила, кто совершил убийство.

Чаще всего мотив был в личных взаимоотношениях между жертвой и убийцей: денежная выгода, гнев, ревность. Если же он отсутствовал, под подозрением мог оказаться кто угодно. Прямая связь между убитым и убившим обрывалась. Жертва становилась случайно выпавшим жребием. Убийца оказывался непредсказуемым, а оттого неуловимым. С такими Дженис ещё не приходилось сталкиваться. Она надеялась, что и в этот раз не придется, что она просто пока не рассмотрела чего-то значимого.

***

– Не кури здесь, – сказала Дайна, оглядываясь поверх плеча.

Это впервые он оказался в небольшом сарайчике на заднем дворе, где хранились инструменты и непортящиеся запасы бытовой химии. Внутри было много коробок, сложенных в плоские листы и объемными стопками прислоненные к стенам и полкам. Стояли большие пластиковые ведра с краской и целые батареи бутылок с дешевым средством для стирки, от которого отдавало химически-складкой отдушкой от постели и полотенец.

Он остановился на пороге и раскуривал сигарету, пока Дайна доставала из коробок упаковки туалетной бумаги и расталкивала по свободным щелям на полках. Ему сложно было понять, сколько Дайне лет. У неё было ровно подстриженное и всегда тщательно, очень гладко уложенное, будто пластиковая насадка на голову, каре. Волосы были густого черного цвета, ровная челка скрывала лоб и брови, оттеняя выглядывающие из-под неё серые глаза. В носу взблескивала золотая пуговка пирсинга. Кожа была неровной, со старыми рубцами, похожими на наркоманские язвы, а над верхней губой белесой линией тянулся шрам. Она предпочитала носить кроссовки, плотные темные джинсы и затертые толстовки. Из-под их воротников иногда показывались потускневшие завитки татуировки.

– Как давно ты здесь? – спросил он, послушно делая шаг наружу и сопровождая его долгой, глубокой затяжкой.

– Давно, – уклончиво ответила Дайна.

– Ты когда-то была в самой программе?

Она резко обернулась, концентрируя на нём невеселый взгляд, и сухо сообщила:

– Я никогда не сидела.

– В тюрьме – нет. Но на игле – да.

– Что ты хочешь?! – вспылила она, и он улыбнулся, смягчая тон:

– Узнать тебя.

Повисла пауза, в которой он мог услышать тихое потрескивание жара в кончике своей сигареты. Дайна смотрела на него вполоборота, её руки замерли над коробкой. Очень тихо она спросила:

– А ты мне расскажешь о себе?

– Всё, о чем ты спросишь.

========== Глава 6. Связь и её отсутствие. ==========

– Нет! Дай сюда. Дай сюда ногу! – давясь смехом, проговорила Дженис, пытаясь ухватить выворачивающуюся маленькую стопу в полосатых носках. Эмори валялся на полу своей комнаты, заливисто хохоча и извиваясь так, чтобы не дать себя обуть. А Уокер сидела рядом, с кроссовком в одной руке и второй взмахивая в воздухе.

– Перестань. Нам пора идти. Ну, Эмори!

Он перекатился со спины, встал на четвереньки и торопливо пополз в дальний угол, продолжая тонко подвывать от упоения.

– Эмори, – серьезно проговорила Уокер, наблюдая за его отдаляющейся маленькой попой в растянутых спортивных штанах. – Сейчас я позову руку-клешню и тебе не поздоровиться!

– Не-е-ет! Лука-кесня! – взвизгнул Эмори, развернулся и пополз к двери. А добравшись до порога, встал прямо и побежал, повторяя всё громче и пискливее: – Кесня. Кесня!

Дженис отставила кроссовок и упала на пол. Когда Эмори был грудным, ей наивно казалось, что, стоит тому немного подрасти, и ей станет легче, руки станут свободными, он не будет нуждаться в ней сутки напролет. Но происходило всё совершенно наоборот. Он занимал собой всё её внимание, время и пространство.

Чем взрослее и активнее он становился, тем изворотливее Дженис приходилось быть, чтобы всё успеть. Если раньше, чтобы собраться на работу, ей самой требовалось около часа, то с появлением Эмори, необходимостью его покормить, перепеленать и уложить спать снова, это стало занимать два часа. А теперь, чтобы успеть к назначенному времени хоть куда-нибудь, Дженис приходилось начинать готовиться за три часа до выхода. Сначала она полностью собиралась сама, на что тратила считанные минуты, и всё оставшееся время оставляла Эмори, чтобы он вот так убегал от неё по утрам.

Она закрыла глаза, прислушиваясь к топоту полосатых ног в гостиной и примыкающей кухне. Ранние сборы означали ранние подъемы, но ложилась Дженис по-прежнему поздно. А потому сейчас, лежа на мягком ковровом покрытии детской, ощущала стремительно набегающую на неё дремоту.

– Эмори, пожалуйста. Мама опоздает на работу, – со слабой надеждой проговорила Уокер не столько, чтобы договориться с сыном, сколько для того, чтобы не уснуть.

Она пообещала себе несколько минут, чтобы самой побыть в тишине и дать Эмори немного успокоиться перед очередной попыткой одеться, но как только она удобно примостила голову на сгиб локтя, в кармане джинсов зазвонил мобильный.

– Слушай, Уокер. Меня тут вызвали на труп, – без приветствия и малейших пауз заговорил один из её коллег-детективов. – Но вот так навскидку всё тут кажется похожим на твоё дело недельной давности. Подъедешь?

Дженис резко села. На пороге комнаты возник Эмори, но шаловливая улыбка помрачнела и сползла с его лица, когда он сосредоточил взгляд на матери. Она коротко кашлянула.

– Поясни.

– Тут молодая женщина. Похоже, изнасилованная и удушенная, как твоя субботняя жертва.

– Говори адрес.

Мало что могло по-настоящему задеть Дженис Уокер за живое. Она не была ни брезгливой, ни пугливой, но густой трупный запах после нескольких дней разложения каждый раз прошибал её до тошноты.

Она почувствовала его, едва выйдя из лифта на десятом этаже многоквартирной высотки в центре – ещё не сильный, но резкий. Вязкий, сладковатый, с гнилой остротой, этот ядовитый букет просачивался отовсюду: через вентиляцию, щели и даже стены. Сколько раз подобная вонь, обнаруженная соседями, приводила вызванных ими мастеров или домоправителей к разлагающимся телам.

Некоторые из коллег Дженис для таких случаев носили с собой пузырек остро пахнущей травами лекарственной мази, которую растирали под носом, пытаясь замаскировать вонь. Но сама Уокер предпочитала абстрагироваться и дышать сквозь натянутые на лицо шарф или воротник одежды. Ничто на самом деле не могло заслонить от запаха трупного разложения, а смесь этой вони с чем-то травянистым только доводила Уокер до полного исступления.

Она остановилась на мгновенье, сглатывая подступившую к корню языка желчную горечь и пытаясь дышать коротко и неглубоко, а затем направилась к двери, у которой происходило суматошное движение. В квартире её настигло неприятно отдавшееся морозом под кожей чувство дежавю. В небольшой аккуратной квартирке – за вычетом вони и столпотворения из криминалистов и полицейских – всё будто было в порядке.

На полке узкой этажерки в прихожей лежали с заботой разложенные наручные часы, золотая вязь браслета и объемные серьги. Сбоку от входной двери стояла пара замшевых ботинок с высохшей россыпью дождевых брызг на задниках, а рядом с ними приготовленными к чистке лежали щетка и средство для ухода.

Как Сандра Чейз, не зная, что это был последний вечер её жизни, следовала привычной рутине, заваривая после возвращения с работы чай, так и вторая жертва в обычной скрупулёзности откладывала вещи на свои места. Заметив эту параллель, Дженис резко обернулась на распахнутую входную дверь. Квартира Сандры находилась всего в двух метрах от земли, эта же квартира была как минимум в тридцати метрах от тротуара. Но невооруженным взглядом Уокер не заметила никаких следов грубого взлома – замок был на месте, оставленных отмычкой царапин на нём не виднелось.

– Ах вот ты где! – Показался из-за угла вызвавший Дженис детектив. – Пока тебя дождался, думал, что сам в труп превращусь. Я думал, вы, патрульные, должны быть оперативными.

Уокер в ответ только скривилась.

– Ладно, значит… Убитая – Зои Хаббард, 25 лет. Работала личным секретарем финансового директора страховой компании «Сигна». В последний раз появлялась в офисе в понедельник. С тех пор не выходила на связь. Жила сама.

Дженис торопливо записала себе эти сведения и двинулась дальше по квартире. Густая вонь усиливалась до тревожного шума в ушах и жжения в глазах, чем ближе Уокер подходила к спальне. Внутри, усевшимся прямо на свой пластиковый чемоданчик, она увидела того же патологоанатома, что приезжал вместе с ней на Харви-Стрит. Он, коротко на неё оглянувшись, приглушенно из-за двух надетых друг поверх друга масок, сказал:

– А, Уокер. Заходи. Это я попросил тебя набрать. Тут похожий характер увечий. И, возможно, такое же диковинное орудие убийства.

Плотно обтянутым перчаткой пальцем он указал на валяющуюся в углу комнаты тугую эластичную резинку для тренировок, вроде тех что в разноцветных наборах по несколько штук разной сложности и интенсивности упражнений продавались будто волшебная замена тренажеров. Рядом стоял желтый пластмассовый номерок, которым криминалисты помечали улики.

– Окно вы открыли? – заметив щель шириной в ладонь, спросила Дженис, но патологоанатом пожал плечами.

– Не знаю, – отозвался он. – Я не трогал. Но, может, патрульные, прибывшие первыми…

Она шагнула за порог спальни и крикнула, никому конкретному не адресуя свой вопрос:

– Кто открыл окно?

В ответ долетело со смешком:

– А что, дует?

Другой голос из коридора добавил:

– Иначе ведь задохнуться можно.

– Нет, серьезно. Кто-то открывал окно в спальне? – повторила Дженис, но все замолчали, переглядываясь, кривя губы и поведя плечами. Она вернулась в комнату, обошла кровать и приблизилась к окну. Глупость, конечно, кто смог бы забраться на десятый этаж, но она открыла его шире и выглянула наружу. Внизу был только ряд таких же окон девяти остальных этажей и улица. Сбоку тянулась отвесная пожарная лестница. От неё до окна было не меньше полуметра голой кирпичной кладки.

– Так что, мы ищем чертового спайдермена? – раздалось ехидное сзади.

========== Глава 7. Ближе. ==========

– Ты уверена в том, что связь есть?

– Я… – Дженис вздохнула, заглянула в собственную ладонь, будто там надеялась увидеть подсказку, но только уронила туда голову. Устало прочесала пальцами волосы. – Я не знаю, Фрэнк.

В свой кабинет Линч вызывал крайне редко. Ещё реже он закрывал дверь кабинета. Сидеть в этой заставленной бумагами коморке, больше похожей на запущенный архив, нежели на рабочее место главы отдела убийств, было странно. Уокер оказалась здесь впервые со дня своего поступления.

– Не знаю, – тихо повторила она. – Они обе белые, одинокие, молодые. Без вскрытия пока сложно сказать, но, похоже, обе изнасилованные и убитые одинаково. Чушь, конечно, но мне кажется… он ждал их внутри. Забирался в квартиры через окна и ждал, когда они вернутся.

Лейтенант выразительно округлил глаза, будто напоминая, что речь всё ещё шла о десятом этаже. А вслух сказал:

– Ладно. Тогда забирай Зои Хаббард себе.

Уокер кивнула, продолжая массажировать голову. Было кое-что, очевидно витавшее в воздухе догадками, но что произнести вслух она до позднего вечера не решалась:

– Мне объединить эти дела и переквалифицировать в серийные?

– Нет, – спешно ответил Линч. – По крайней мере до отчета патологоанатома и лаборатории не стоит.

Они снова помолчали.

– Что с Оливером Паркером? – прервал паузу Фрэнк, когда Дженис стала неуютно елозить на стуле.

– Выпустила утром. Связи с Зои я пока не нашла. И на ночь с понедельника на вторник у него есть алиби.

***

Ноябрь в Филадельфии отличался от того, к чему он привык. Деревья стояли ржавыми, наполовину осыпавшимися. Их опавшую листу ветер топил в лужах и разгонял те густым гнилым потоком вдоль тротуаров. Он не должен был здесь оказаться, всё должно было обернуться совершенно иначе, но теперь днями напролет он без дела слонялся по площади Независимости, наблюдая за снующими по экскурсионным маршрутам группами туристов. Мёрз, промокал насквозь и шарахался от синих мигалок. В последние недели он хотя бы нашел себе занятие, а до этого целый месяц с освобождения только впустую сжигал дни.

Четыре года в тюрьме длились будто вечность. Когда он вышел, то не узнал ничего вокруг. Страной заправлял олигарх-придурок, во Флориде и Неваде десятками уличные стрелки расстреливали людей, Калифорния выгорела дотла. Ощущалось как-то… несправедливо отсидеть четыре года за взлом и ограбление, когда мир семимильными шагами направлялся прямиком в пекло.

Заправить бак стоило почти столько же, что и то же количество чистой бутилированной воды. Он не мог позволить себе даже самую простую медицинскую страховку, не говоря о том, чтобы подыскать жилье после того, как его курс в Фелтонвиль-Хауз закончится. Как возвращались к обычной жизни те, кто отсидел десятки лет кряду, он совсем не понимал. Но постепенно начал находить резон в том, что некоторые из сокамерников стремились попасть обратно за решетку. В тюрьме было чудовищно сложно, но понятно. Снаружи её глухих стен и замыленных окон было запутаннее.

– Слышь, дружище, – раздалось за его плечом. – Сигаретка найдется?

Он обернулся на невысокую щуплую фигуру с невнятным хриплым голосом, наполовину обритой головой и иссиня-черной челкой, низко падающей на часть лица.

– Тебе лет-то сколько? – спросил он в ответ.

– А ты чё, коп, что ли?

– Я похож на легавого?

Бесполый подросток шагнул поближе, склоняя голову набок и будто прицениваясь.

– Не-а, – ответил он. – Мне шестнадцать. Так дашь закурить?

– Нет тебе шестнадцати.

– Ну ладно, четырнадцать. Чё прицепился-то?

– Это я прицепился?

– Ну да, – загоготал подросток, шмыгая носом и утирая его пальцем с черным грязным ободком вокруг ногтя. – Ну дай, жалко тебе?

Он опустил взгляд на наполовину скуренную сигарету в собственной руке и протянул её вперед.

– На. Можешь докурить.

– Фу, – скривился подросток. – Шизонутый, что ли?

***

За выходные – и Дженис с недовольством наблюдала за этим, переключая каналы – пресса и Интернет раздули новость о двух убитых молодых женщинах до масштабов плохо сдерживаемой общественностью истерии. Когда в понедельник утром Уокер свернула к полицейскому управлению, на тротуаре возле главного входа толпились журналисты. Небольшая группка толкалась и у ворот служебной стоянки. На короткое мгновенье Дженис даже задумалась о том, чтобы позвонить лейтенанту и взять отгул, развернуть машину, поехать за Эмори в сад и провести остаток дня на диване, избегая новостных каналов – только мультики.

Но на ней и в самом деле висели два трупа, а так, расследование должно было продолжаться. Помедлив, она всё же толкнула рычажок поворотника, мягко надавила на газ и медленно, будто стараясь подкрасться незамеченной, свернула к парковке.

– Эй, Уокер! – раздалось из кучки операторов и телерепортеров у пропускной будки. – Детектив Уокер!

Они одной сильной волной хлынули к ней. Кто-то подошел так близко, что на дверцы и стекла пришлось несколько глухих ударов.

– Детектив, это правда, что в Филадельфии орудует серийный маньяк-убийца?

Дженис закатилась мордой под опущенный шлагбаум и нетерпеливо ударила по клаксону. Дежурный в объемной зимней куртке с поднятым воротником неторопливо шагнул наружу.

– Детектив Уокер, будет ли полиция делать официальное заявление? Что горожанам следует предпринять, чтобы себя обезопасить? У Вас есть подозреваемые?

Вопросы сыпались на неё, ослепляющие лампы, нависающие над объективами видеокамер заглядывали в салон. Один особенно любопытный оператор улегся прямо на капот, нацеливая камеру просто на Дженис. Она пригнулась, тщетно пытаясь спрятаться за рулем, и снова посигналила. Длинная стрела шлагбаума наконец стала медленно подниматься, а двое из куривших на крыльце служебного входа патрульных двинулись к заезду, чтобы оттеснить журналистов.

Мысленно она сделала себе заметку обратиться к отделу по связям с общественностью. Светить лицом на пресс-конференциях было не её работой. Да и сказать ей было нечего. Пошла вторая неделя с момента убийства Сандры Чейз, а ни по поводу неё, ни уж тем более о Зои Хаббард узнать ничего нового не удалось. Единственной предполагаемой связью между ними считался убийца, других точек пересечения Уокер не видела. Чейз и Хаббард, казалось, были незнакомы, работали в разных местах на разных должностях, жили далеко друг от друга, общих друзей или родственников не имели. Всё ещё цепляясь за единственного сформировавшегося подозреваемого, Оливера Паркера, Дженис проверила личный и рабочий телефоны, домашний и офисный компьютеры Зои Хаббард, но того же приложения для знакомств, которым пользовалась Сандра Чейз, не нашла.

***

– А её имя кто-нибудь знает?

– Джейн, кажется.

– Не-а, Дженис. Дженис Уокер.

Он кивнул, коротко приподнимая уголки губ, и попятился. Было что-то до смешного удивительное в том, как легко он растворился среди журналистов. Никто не обратил на него внимания, никого не заинтересовало, откуда он такой один без техники и фирменной куртки с эмблемой телеканала. Всем было дело только до детектива. Впрочем, его тоже интересовала она.

Дженис Уокер. Он повторил это имя, пробуя его на вкус. Да, оно, наверное, ей подходило.

Ему удалось подобраться к ней очень близко. Так близко, что он различил название недорогой сетевой кофейни, чей большой одноразовый стаканчик стоял у неё в машине. Что он рассмотрел детское автокресло на заднем сидении. Что он поймал на себе её беглый, неспокойный взгляд. Но недостаточно близко, чтобы рассмотреть глаза.

Он накинул на голову капюшон. Влажный ветер последних недель сменился первым по-настоящему морозным, остро скребущимся по коже. Оглянулся по обе стороны дороги и перебежал к припаркованному у тротуара между двух фургонов телевизионщиков джипу. Внутри него тоже оказалось холодно. Печка работала с перебоями, а если и выкашливала горячий воздух, то вместе с резким запахом сгоревшей пыли.

Ключи от машины обошлись ему в две смятые десятки за бензин и обещание Дайне вернуться в Фелтонвиль-Хауз до заката. Цена была совсем невысокой, но он собирался взять за неё по полной. Так быстро справиться у полицейского департамента он не надеялся, потому попросил фору в целый день, но теперь собирался провести его остаток катаясь по городу. Он мало что знал в Филадельфии и хотел это наверстать, а заодно попрактиковаться в езде на механике.

И ему, конечно, нужно было подумать. Так, чтобы никто не отвлекал, не опускал горько пахнущую дешевым лаком для волос голову ему на плечо, не звал попинать мяч на заднем дворе. Так, чтобы он и Дженис Уокер остались наедине.

Дженис. Он представлял, как могло бы измениться её строгое, собранное лицо, если бы она задержала на нём взгляд и поняла, на кого смотрит. Если бы остановила машину просто посреди обступившей её толпы, открыла дверцу и вышла, если бы подошла к нему и позволила к себе прикоснуться. Оба раза, когда он её видел, она была в этой громадной куртке, застегнутой до самого подбородка, а ему так отчаянно хотелось увидеть линию её шеи. Он надеялся, она длинная и гибкая, с теплой, нежной кожей, не потревоженная чернилами татуировки. Он хотел, накрыв её ладонью, отчетливо ощущать пульсацию.

========== ЧАСТЬ 2. Глава 8. Замылившийся глаз. ==========