Текст книги "Принцип Парето (СИ)"

Автор книги: Ulla Lovisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Ну к черту! – вырвалось раздосадованное, и Анету вдруг охватило неуместное чувство стыда за это ругательство в переполненном в послеобеденный час кафетерии, и когда под расстегнутым пальто и теплым свитером притаился восприимчивый микрофон. Она подхватила свой кофе и торопливо вышла.

Снаружи солнечный ясный день сменился серой тяжестью низко повисших туч, грозящих снегом и скорыми сумерками. Запахнувшись поплотнее и зарывшись носом в воротник, Блага порывистым шагом направилась к пешеходному переходу. Она зашла так далеко не для того, чтобы сдаваться. Так или иначе она уже была надежно и глубоко втянута в эту историю, и хотелось ей этого или нет, это был единственный разумный и навскидку действенный способ выбраться.

Анета пока имела смутное представление, как сможет добиться личной аудиенции у Марцела Ржиги. Работать в открытом для аккредитованных СМИ здании Парламента или на официально созванных пресс-конференциях было вовсе не тем же самым, что выманивать на провокационное интервью руководителя, засевшего в частной неприкосновенности офиса своего предприятия. Она перебежала дорогу на последние секунды зеленого сигнала светофора, так же стремительно пересекла тротуар и вошла в прозрачные раздвижные двери, перебирая в голове варианты. Настаивать на том, что ей назначена встреча или пробраться на административный этаж тайком, соврать о цели своего визита: притвориться не журналисткой, а прибывшим на собеседование кандидатом или представителем компании – поставщика каких-то канцелярских товаров или услуг по техническому обслуживанию принтеров – Анета отвергала все эти идеи одну за другой. У неё иссякала фантазия, решение принято не было, а двое девиц за стойкой рецепции и склонившийся к ним охранник в темной униформе уже устремили на неё взгляды.

Растянув губы в наиболее лучезарной улыбке, на которую сейчас была способна, Блага подошла к стойке и, упершись в неё локтями, бойко заговорила:

– Добрый день! Хотя там, – она махнула рукой себе за спину, в сторону двери, и обе девушки рефлекторно туда посмотрели. Охранник продолжал её разглядывать. – Кажется, что уже вечер. Такую темноту надуло!

Помещение было просторным и пустым. Помимо приемного островка тут был диван, одиноко приставленный к низкому окну, в углу между стеклом и обитой светлым глянцевым камнем стеной в массивном горшке возвышалось пышное растение, в проходе к лифтам было установлено несколько турникетов. Между стенами, высоким потолком и полом, выложенным фигурной плиткой, голос Анеты отражался звонким эхом. Она кривилась в каком-то глупо неестественном веселье и говорила вещи, которые, казалось, рождались уже на кончике языка, совершенно минуя мозг.

– Меня зовут… Адела Бартошова, – соврала Блага, слабо понимая, что будет делать, если у неё попросят – а так непременно и будет – документы. – Я из Интернет-сообщества «Молодой успех». Наш ресурс размещает примеры многообещающих стартапов и истории вдохновляющих больших бизнесов. Мы хотели бы взять интервью у господина Марцела Ржиги, задать несколько вопросов о его пути к успеху в промышленности и спросить совет для начинающих или лишь собирающихся начать свой путь. Это займет всего несколько минут.

Она улыбалась внимательно ей кивающим девицам и отчаянно надеялась, что на её лице не отображается глубочайшее удивление такой многословностью и объемностью вранья. Анета давила на гордость и самолюбие Ржиги, но эта работающая с большинством политиков тактика в этом случае не имела под собой никаких оснований; Блага не имела представления о том, какой Марцел человек, – кроме того, что очевидно бессовестный, прущий напролом и не гнушающийся никаких методов – а потому выбор был сделан совершенно на авось.

– Вы договаривались о встрече? – спросила одна из сотрудниц.

– Нет, а так надо было сделать? – с наивно округленными глазами осведомилась Анета. В своём возрасте, нынешнем состоянии и соответствующем ему внешнем виде она вовсе не походила на молоденькую, глупенькую и неопытную репортершу любительского онлайн-ресурса, но ей поверили. Девица добродушно ей улыбнулась и ответила:

– Да, обычно так и делают. Присядьте, пожалуйста, – отработанным изящным жестом она указала в сторону дивана. – Я сейчас свяжусь с приемной господина Ржиги и узнаю, на месте ли он и имеет ли время для встречи с Вами.

– Спасибо! – восторженно пискнула Анета и поспешила отвернуться и направиться к дивану, выдыхая. Она отчаянно надеялась, что ни сотруднице рецепции, ни личному секретарю председателя правления не придет в голову элементарно проверить Интернет на предмет существования сообщества «Молодой успех», столь искромётно родившегося в её неспокойном воображении. Но к невероятному везению Благи, ложь ни насчет ресурса, ни насчет имени – документов на удивление у неё так и не спросили – не была раскрыта, в графике Марцела Ржиги оказалось небольшое окно, и после непродолжительного ожидания её провели на восьмой этаж, в приемную главы компании. Здесь ей пришлось ещё несколько минут провести на очередном диване, а затем секретарша, приняв короткий телефонный звонок, пригласила Анету войти в высокую хромированную дверь.

Марцел Ржига, невысокий и худощавый мужчина, со смуглым морщинистым лицом и коротко подстриженным ежиком седых волос, встретил её сразу возле входа. Он смерил её цепким взглядом водянистых глаз и, вероятно, оказавшись довольным увиденным, приветливо ей улыбнулся идеально ровным строем белоснежных зубов.

– Здравствуйте, – зычно произнес он, услужливо прикрывая за ней дверь. – Так Вы, стало быть, госпожа Бартошова, из…

– Меня зовут, – решительно и твердо прервала она. – Анета Блага.

По тому, как стремительно он переменился в лице, она поняла: Ржига совершенно точно её знает, пусть не в лицо, но заочно наслышан о ней, о роде её деятельности, о её связи с Геленой, и ему понятна причина её появления; он видел оба её письма и именно он устроил взлом её квартиры. Он даже не пытался отобразить непонимание или удивление, и лишь коротко недовольно выпалил:

– Что Вам надо?

Анета фыркнула и злобно осклабилась.

– Господин Ржига, почему Вы так яро сопротивляетесь слиянию с «Глобал Минерал Капиталгезельшафт»?

В ответ он нахмурился и сухо бросил:

– Не представляю, о чем Вы.

– Да? А представляете, как Вашей компании удается столько лет работать без соответствующего разрешения от департамента энергетики? Или когда в бизнес вкладываются люди вроде министра промышленности, господина Кадлеца, такие бюрократические мелочи уже не нужны?

Марцел Ржига подался к ней, и Анета торопливо сунула руки в карманы. В одном из них, заполненном теплом её тела и горсткой мелочи, лежала выданная Милославом ручка. Обхватив её тонкий гладкий стержень, она отыскала пальцем кнопку и приготовилась нажать.

– Что Вы имеете в виду? – упрямо разыгрывал он, но лицо налилось злостью, и на лбу вздулась гневно пульсирующая вена.

– Вы так же ответили Гелене Марешовой, когда она пришла к Вам с подобными вопросами?

– Да что Вы себе…

– Именно поэтому Вы её и убили?

Анета не успела даже понять, как его руки железной хваткой сомкнулись на её локтях, и он резким сильным толчком отбросил её к двери.

– Уберите от меня руки! – пугливо взвизгнула она. В кармане задребезжала выпавшая из оцепеневших в страхе пальцев ручка. Блага в панике начала снова её отыскивать, а тем временем Марцел Ржига приблизил к ней пылающее яростью лицо и процедил сквозь плотно сжатые зубы:

– Слышишь ты, сучка газетная. Мелковата удалась, чтобы предъявлять мне такие обвинения. Пошла вон отсюда, подобру-поздорову, не то охрана вышвырнет!

Ей казалось, она тонет. Что-то давило на горло и голову, в глазах все рябило, а воздух застревал в легких, но она заставила себя выговорить:

– Может, сразу вызовем полицию? И обсудим с ними точное количество людей, которых Вы приговорили на смерть из-за нелегальности Вашего бизнеса.

Сердце судорожно сжималось где-то в желудке, отдаваясь тупой болью и тошнотой. Анета едва совладала с собой. Марцел Ржига лишь отталкивал её к выходу, но она боялась так, – до оцепенения, до полной потери самообладания – словно угрожал наведенным на неё пистолетом. Подобная агрессия, проявленная кем-либо другим, не доводила бы её до такого исступления, но Ржига был виновен в смерти не менее чем восьми человек, и это было весомым аргументом в пользу паники.

– Это всё наглая клевета! – взревел он, резко распахивая дверь. В приемной показалось вытянувшееся в удивлении лицо секретаря. – Продолжите в том же духе – я подам на Вас в суд!

Блага, не сопротивляясь и лишь непослушными пальцами пытаясь отыскать в кармане ручку, выталкиваемая за порог и напуганная, ощетинилась и выплюнула в ответ:

– О, именно в суде мы с Вами как раз и встретимся.

Не помня себя, она выбежала на улицу, и только тут смогла глубоко вдохнуть. Её трясло от избытка противоборствующих эмоций: страха, ненависти и отвращения, нездорового удовлетворения тем, что открыто заявила Ржиге, что не спустит ему всего содеянного. Тело пульсировало адреналином и одновременно казалось неподъемно тяжелым. В голове гремел ураган мыслей, торнадо разрозненных обрывков вращалось вокруг одного четко сформированного решения: каким бы ни был исход этой полицейской операции в частности и всего расследования в целом, если она останется в живых, – а она приложит к этому усилия – так или иначе добьется наказания для обезумевшего в своей алчности создателя «CNR Mining Group». Она поднимет на уши Чехию – всю Европу – и втопчет Марцела Ржигу вместе с его власть имущими подельниками в грязь. Она добьется наказания тем, кто вдруг возомнил себя уполномоченными вершить – и обрывать – человеческие жизни. Торжество справедливости как идея и конечная цель проходило красной основополагающей чертой через всю её журналистскую карьеру, и теперь ей предстоял решающий бой во имя этого принципа. Расследование и следующая за ним статья – к черту Эрика и его мнимое право на эксклюзивность, она собрала большую часть материала самостоятельно без его помощи и даже ведома – есть конечная цель, есть апофеоз всей её работы, всего существования. Она отомстит за Гелену, за её несостоявшуюся вечеринку ко дню рождения, за горе её родителей, за их так и не произошедшую встречу.

Анета поймала себя на том, что сжала челюсти до болезненного спазма в скулах и предельного напряжения в шее. Она пылала такой бесконтрольной злостью и яростной решительностью потопить «CNR» в резонансном бурлении разоблачения, что едва сдерживалась, чтобы не закричать об этом, чтобы не броситься обратно в офис компании с кулаками и рычанием. Она почти утратила связь с реальностью, и только вращающийся в голове автомобильный номерной знак удерживал её в некоем подобии понимания, что следовало делать дальше.

– 4А2 2871. – Комбинация звучала в мыслях Анеты голосом Милослава Войтеха. Сидя на своём столе, устало уронив руки на обтянутые джинсами бедра и ссутулив плечи, он отчеканивал каждое слово. – Найдите на стоянке такси у торгового центра машину с таким номером и садитесь в неё.

Это оказалась старая желтая «Шкода» с шашкой на крыше. Перейдя дорогу к указанной парковке у находящегося чуть выше по улице универмага, Анета наткнулась на автомобиль сразу у шлагбаума. За рулем виднелся силуэт. Блага открыла заднюю дверцу, покосившись на причудливо подсвеченный мерцанием приборов профиль водителя, – изогнутый козырек низко натянутой кепки и тонкая металлическая оправа узких очков – и неспешно, с некоторой опаской села. Таксист повернул зеркало заднего вида, и в нём возникли отражающие зеленоватые огоньки стекла и темнота океанской глубины внимательных глаз.

– Госпожа Блага, – произнес детектив, опуская руку на рычаг переключения передач. – Вы в порядке?

– Да, – слабо ответила Анета и протяжно выдохнула, откинувшись на спинку. Какое же это было облегчение, – с долей невнятно горькой радости – что водителем оказался именно Войтех. Ей даже казалось, что она, направляясь к стоянке, где-то в дальнем уголке сознания слабо надеялась на то, что встретит его в такси. Она не доверяла полиции, – никому, кроме следователя криминального отдела – но это было лишь отчасти причиной. Что-то в том, как он испытующе смотрел и подолгу молчал, было необъяснимо комфортным, словно он многое понимал и не нуждался в лишних объяснениях. А ей хотелось именно тишины. Но детектив, повернув ключ зажигания, – «Шкода» задохнулась чередой громких покашливаний – снова заговорил:

– Он Вас ударил?

– Нет.

Милослав несколько продолжительных мгновений всматривался в лицо Анеты через зеркало, а затем обернулся, устремляя на неё прямой взгляд поверх непривычных – и странно его искривляющих – очков.

– Вы молодец, госпожа Блага. Отлично сработано: Вы не просто ему на глотку наступили, а буквально потоптались по яйцам.

У неё вырвался истеричный смешок, и Войтех коротко улыбнулся такой её реакции, а затем отвернулся к рулю и медленно покатил машину к выезду.

В салоне был слышен резкий бензиновый аромат, сидения были потертыми и на обивке передних кресел виднелись темные полосы следов от ботинок и багажа многочисленных пассажиров. Исцарапанная пластмасса была укрыта ровным плотным слоем пыли, а на резиновых ковриках виднелись грязные отпечатки обуви, песок и рассыпавшаяся в крошку высохшая листва. Но всё это не имело значения. Такси увозило Анету от монструозного офиса «CNR Mining Group», уверено мчало через редкий дневной трафик к её дому, где под чутким присмотром полицейских – самого Милослава Войтеха в первую очередь – она сможет скрутиться вокруг пушистого клубка Петрарки и забыться сном.

Детектив вел автомобиль быстро, но уверено и плавно, и в этой мягкости хода Блага начала проваливаться в дремоту. Из тела испарился адреналин, а в голове под давлением перенапряжения и усталости осели все неприятно яркие эмоции и острые мысли, и теперь Анете хотелось уснуть. Тяжелые веки опускались на глаза, затылок уперся в жесткий подголовник, пейзаж за окном сменялся обрывисто: строй однотипных многоквартирных домов, поросший высохшим сорняком склон и исполосованная граффити опора эстакады, головокружительная высота сгрудившихся вокруг стройки подъемных кранов. Её начала окутывать уютная теплота сна, когда в размеренном гудении двигателя и приглушенном шуме колёс внезапно заскрипел незнакомый голос, и Блага резко распахнула глаза.

– У вас на хвосте серый минивэн «Рено», – раздалось сквозь легкие помехи. Анета подалась вперед, ухватившись руками за переднее сидение. На торпеде сразу под решетками кондиционера был прикреплен приемник, на нем на спутанном спиральном проводе висела рация. Милослав Войтех подхватил её и, поднеся ко рту, ответил коротко:

– Вижу.

В широко растянутом зеркале заднего вида Анета заметила, как быстро и цепко взгляд детектива переметнулся с одного бокового зеркала в другое, а затем устремился прямо, на дорогу. Она обернулась и выглянула через заднее окно. В нестройном потоке за ними указанный «Рено» удалось рассмотреть не сразу, он ехал в соседней полосе, заметно отстав, и на незначительных изгибах дороги даже пропадал из виду или скрывался за соседними автомобилями. В каком-то из них, предполагала Блага, находилась группа захвата, также неотступно, как и минивэн, следовавшая за ними и сообщившая о слежке. Но на таком расстоянии и в движении, когда лобовые стекла отражали редкие проглядывающие сквозь тучи предзакатные солнечные лучи, рассмотреть кого-либо внутри было невозможным.

– Госпожа Блага, – окликнул детектив, в голосе металлически звенело напряжение. – Перестаньте вертеться и лучше пристегнитесь.

Анета послушно отвернулась и потянула темную ленту залапанного до противного жирного блеска ремня безопасности. За окном под возвышающимся над старым городом Нусельским мостом мелькали горчичные крыши. Ей никогда не нравилась эта эстакада, она нависала над домами бетонным шумным гигантом, пугала длиной своих опор, и порой – если смотреть снизу – на фоне плывущих облаков, казалось, шевелилась. Мост, особенно местность под ним, навевали какие-то неприятные ассоциации с хаотичностью и мрачностью антиутопического мира из футуристических фильмов. Теперь, когда на стыках «Шкода» оглушительно громыхала подвеской, Анета и вовсе скривилась этому виду. Обнаружение хвоста вполне соответствовало её восприятию моста: только в таком неприятном месте и могли возникать столь напрягающие новости.

На разветвленном съезде привычно образовалась тянучка, а впереди, в узком коридоре старых зданий движение, похоже, и вовсе прекращалось. Блага хмуро выглядывала в лобовое стекло, и ритмичное вспыхивание красных стоп-огней предыдущей машины отдавалось в её мозгу пронзительной болью. Краем глаза она заметила короткое быстрое движение – Милослав Войтех убрал руку с коробки передач и сомкнул пальцы вокруг темного силуэта прикрепленного к поясу оружия. Проследив за поворотом головы детектива, она со стремительно нахлынувшим ужасом увидела, как слева с ними поравнялся серый «Рено». Сзади раздался возмущенный клаксонный гудок, и Анета пугливо дернулась, отчего на плече резко натянулся ремень. А затем в минивэне открылась дверца.

========== Глава 11. ==========

Пожалуй, впервые в жизни Анета настолько отчетливо поняла, как равнодушны окружающие к чужим бедам. Когда из минивэна вышли двое – в бросающих на лица тени капюшонах и с правыми руками, сунутыми в карманы вместе с чем-то отчетливо и резко очерченным, – и насели на всё ещё притворяющегося таксистом Милослава Войтеха, люди в соседних машинах, спрятанные за надежно затемненные и плотно поднятые стекла, старательно делали вид, что ничего не происходило.

– Эй, дружище, ты меня так некрасиво подрезал! – заявил один из серого «Рено», лениво постукивая в водительское окно и заглядывая в салон.

Детектив размял пальцы на рукояти своего пистолета, снова крепко её обхватил и, опуская стекло, недоуменно переспросил:

– Это я-то тебя подрезал?

У него была мощная шея, надежно сильная и широкая, с рельефно перекатывающимися под бледной кожей мускулами. Блага – избегая смотреть на две навалившиеся на такси темные фигуры – уперлась взглядом в тонкую светлую полоску оголенного тела между куполом опущенного капюшона и постепенно сгущающейся дымкой коротко выбритых волос на затылке. Если бы не Милослав, если бы она отправилась домой на случайно пойманном такси, сейчас оказалась бы совершенно одна. Никто в этой почти недвижимой плотной автомобильной тянучке не оказал бы помощи, и Анету бы выкрали – или убили – прямо посреди Праги, в белый день и с десятками свидетелей. Возможно, кто-то – например, сам таксист – вызвал бы полицию или – что стало особо популярным с развитием технологий и легкостью доступа к Интернету – снял бы произошедшее на видео, но от этого, вполне вероятно, уже не было бы проку. Блага преисполнилась многократно усиленной страхом перед непосредственной близостью угрозы благодарностью к детективу криминальной полиции. Она вовсе не чувствовала себя в безопасности, но не ощущала обреченной безысходности. В ней образовалась непоколебимая уверенность в том, что Милослав и его группа захвата – должна же она быть где-то рядом – сработают точно и быстро, подпустив нападающих – как и было оговорено – достаточно близко к Анете, чтобы безапелляционно инкриминировать им покушение на убийство или попытку похищения, но схватив их до того, как они успеют причинить ей какой-либо вред. Что это было, если не доверие?

– Не бойтесь, – коротко, не оборачиваясь, проговорил детектив, когда в минивэне «Рено» только открылась дверца.

Анета, конечно, всё же боялась. Она боялась неизвестности, боялась боли, боялась смерти, боялась двух склонившихся к «Шкоде» верзил и множества равнодушных людей вокруг, но не боялась того, что Войтех её подведет. Она ничего о нём не знала, она встретила его на лестничной площадке своего подъезда всего пять дней назад, но казалось, что намного раньше; и казалось, что – пусть и несколько безосновательно – Милослав из тех людей, у которых слово и дело не расходятся. Он был надежным, считала Анета. Пусть отстраненным, пугающим своими повадками и гипнотическими способностями, неочевидностью и действенностью уловок, физической мощью и пронзительной темнотой глаз, но надежным.

Второй выбравшийся из «Рено», не принимавший участия в препирательстве касательно того, кто кого подрезал и подрезал ли вообще, задумчиво тарабаня пальцами по желтой металлической обшивке, – эти глухие удары отдавались в салоне едва различимым резонансом на фоне двух разозленных голосов – двинулся вдоль машины. Анета вжалась в спинку, плотно скрестив пальцы в замок и до судорожного покалывания напрягая ноги, и краем глаза наблюдала за его нерасторопным перемещением. Он поравнялся с задней дверцей, коротко заглянул через стекло и, не замедляясь, прошел дальше: к багажнику, вокруг него и к другой пассажирской двери. Рядом с ней – справа на продавленном заднем сидении – мелко дрожала и до металлического привкуса крови во рту закусывала губы Блага. Она вздрогнула, когда массивная фигура в капюшоне резко наклонилась и впилась в неё взглядом, приблизив грубое лицо к окну. В скрытых за пыльной пластиковой обшивкой внутренностях раздался щелчок, но дверь была заблокирована и не поддалась. Верзила снова пригнулся и, выудив правую руку из кармана, постучался в стекло черным продолговатым стволом пистолета.

– Нет, ты сюда смотри! – послышалось раздраженное спереди. Анета Блага судорожно сглотнула. Похоже, это было замечание Милославу, обернувшемуся на звук, но она и сама хотела бы посмотреть «сюда», туда, куда угодно, только не в непроглядно черную узкую глубину дула. Но взгляд прикипел именно к этой точке. Её глаза неотрывно проследили за двумя резкими покачиваниями пистолета – фигура в капюшоне жестом, не оставляющим шанса на отказ, приглашала открыть дверь. Анета смотрела на пистолет и не имела ни малейшего сомнения в том, что он настоящий, заряженный и бескомпромиссно смертоносный. Прежде никто и никогда не направлял на неё оружие, – огнестрельное или холодное – и её охватило немое оцепенение, в котором она не была способна мыслить или действовать, и лишь инстинктивно – вопреки всем своим прежним убеждениям – и неумело молилась. Не кому-то конкретному и вовсе не по религиозным канонам, но отчаянно и сосредоточено.

Это длилось каких-то полминуты или ещё меньше, но ощущалось бесконечно и безнадежно долго, и когда в стоящем справа от «Шкоды» черном остроугольном джипе резко распахнулись двери, отталкивая вооруженного верзилу, Анета почувствовала себя предельно истощенной. В то же мгновенье внутри такси глухо послышался удар, а за ним свистящий короткий вздох, и Блага неосознанно в своём испуге наклонилась вперед, упираясь лбом в колени и обвивая себя сверху руками. За рулем завязалась непродолжительная потасовка, а затем передняя дверца распахнулась, и «Шкода» ощутимо качнулась, когда Милослав Войтех с оглушительным криком – смысл его слов, как и всего происходящего, не достигал понимания Анеты – выскочил наружу.

Блага сидела, скрутившись в мелко дрожащий клубок, и старалась уговорить себя не слушать происходящее снаружи. Там слышалась громкая брань, раскатистые крики, несколько ударов, – характерно глухие и приглушенные звуки драки – металлический скрежет, гулкий топот и хлопанье дверцами машин. А затем послышался пронзительный визг, и Анета удивленно выпрямилась, не понимая: кричит она или кто-то другой. Она безотчетно подняла руку и прислонила ко рту – губы были плотно сжаты и саднили после сильных укусов; только ощутив это, Анета смогла осознать, насколько приглушенно внутри запертого такси звучал отдаленный женский крик. Она оглянулась.

Впереди «Шкоды» всё выглядело почти как прежде – минуту или целую вечность назад – плотная мерцающая красными стоп-сигналами тянучка лишь немного сдвинулась вперед, образовав перед такси и брошенными по обе стороны от него машинами – черным джипом и серым минивэном – небольшое пустое пространство. Слева две темные фигуры в обычных джинсах и темных куртках, но с масками на лицах и автоматами в руках осматривали салон и багажник «Рено». Анета привстала и, опершись локтем в спинку сидения, выглянула через заднее стекло. Там кишело темное неспокойное море бойцов, скрытых за балаклавами и с оружием наперевес. Некоторые из них склонялись и методично обыскивали распластавшихся на асфальте верзил в капюшонах, другие – навскидку бесцельно – похаживали вокруг. В оттесненной ещё одним черным внедорожником, брошенным поперек двух полос, – и стройным рядом «Рено», такси и джипа – обездвиженной на выезде с моста пробке раздалось несколько возмущенных гудков клаксона.

В хаотично движущемся столпотворении Анета с легкостью отыскала детектива. Милослав Войтех был единственный с непокрытой головой – на нем не было маски, и куда-то исчезла кепка. Он присел рядом с одним из задержанных и вымахивал у него перед носом массивным складным ножом, аккуратно подхваченным носовым платком за край рукояти. Блага дернулась на заднем сидении такси и подалась вперед, насколько это было возможно под полым сводом крыши. Гелена Марешова погибла – как и Давид Барта – от ножевого ранения. Было ли это орудием убийства? Удалось ли им вот так неожиданно быстро – детектив в разъяснительной беседе в своём тесном кабинете предупреждал Анету, что ловля может длиться до недели или более, а не заняла и двадцати минут со встречи с Марцелом Ржигой – схватить исполнителя?

Милослав Войтех повернул голову и прицельно точно посмотрел на Благу. Она безотчетно поежилась. У детектива, казалось, на затылке была ещё одна пара бдительных глаз. Он резко поднялся, быстрым точным движением складывая нож, сунул его одному из бойцов группы захвата и направился к такси. Внутри Анета сползла обратно на сидение и торопливо подняла пластмассовую защелку блокировки двери. Детектив дернул ручку, как раз когда глухо щелкнул отпираемый замок, распахнул дверцу и заглянул в салон, едва не ткнувшись носом в Благу. Она пугливо отшатнулась.

– Это он? Это наемник Ржиги? – осведомилась она.

– Ещё не знаю, – коротко ответил Милослав. Он хмурился и выискивающим, цепким взглядом исследовал её лицо. Анета рассматривала его так же внимательно: на лбу между глубоко запавших мимических морщин затерялся красный горизонтальный след от кепки, на переносице виднелось пятно от очков – самих очков не было, а на левой скуле посреди наливающегося синевой пятна был глубокий порез, из которого на бледную небритую щеку неторопливо вытекала тонкая красная струйка.

– Всё хорошо? – произнес Войтех. Его интонация была слишком неуверенной для утверждения, но слишком ровной для вопроса, а потому вместо ответа Блага сообщила:

– У Вас кровь.

Детектив рассеяно прислонил к лицу пальцы и посмотрел на оставшийся на них багровый след.

– А… да, – выдохнул он. – Это очки… разбились. Ничего серьезного.

Он растер кровь между пальцами и ладонью и, опустив руку, снова устремил в Анету прямой твердый взгляд.

– Мы сейчас здесь закончим, и я отвезу Вас домой.

Когда Милослав снова сел за руль такси, уже начало смеркаться. Тянучка перед ними полностью рассосалась, пробка за ними тоже постепенно начинала шевелиться, осторожно пропускаемая прибывшими патрульными по одной освобожденной полосе. Двух напавших – водителя и пассажира «Рено» – затолкали в угловатые темные джипы и увезли, серый минивэн обнесли светоотражающими дорожными конусами в ожидании криминальных экспертов. На тротуарах по обе стороны дороги заметно поредели столпотворения зевак. Маски-шоу было закончено, и Анета начинала успокаиваться.

Дорога заняла несколько минут. Это был хорошо знакомый и милый ей район: здесь не было серого унылого аскетизма советских построек и модернизма бесконечно высоких ледяных глыб из стекла – только старые дома с большими окнами и фигурно вылепленными фасадами кремовых оттенков, узкие улицы с односторонним движением и сплетения трамвайных колей. Это была Прага, которую Анета любила, – лишенная внимания вездесущих туристов, но обладающая своей неподдельной магией. Она влюбилась в эти кварталы, приехав в Прагу молоденькой неопытной студенткой, преисполненной напрасными надеждами и нелепыми иллюзиями; она мечтала жить тут неподалеку, гуляя жаркими летними вечерами по здешним тенистым переулкам. И с момента, когда въехала в квартиру на Польской, в каком бы ни находилась состоянии и настроении, всегда, оказываясь рядом с домом, испытывала приятно щекочущее тепло удовлетворения. Даже вечером – вдоль дороги зажглись фонари, и в их свечении мерцал осевший на газоны бледный иней – среды, восемнадцатого января, после почти бессонной ночи, проведенной в терзаниях, сомнениях и страхе, после нервного напряжения в офисе «CNR Mining Group» и пронизавшего насквозь испуга последовавшего преследования, Анета выглянула в окно и коротко улыбнулась.

В машине царила полная тишина, нарушаемая лишь монотонным гулом двигателя и периодическим тиканьем поворотников. Милослав Войтех думал о чем-то, напряженно морща лоб и хмурясь, нервно постукивая пальцами по рулю; Блага поглядывала на него с заднего сидения, то разглядывая подсвеченный приборной панелью профиль, то в отражении зеркала смотрела на его сосредоточено суженые темные глаза. Она не нарушала их молчания, ей нечего было сказать, но отчего-то хотелось податься вперед, перегнуться через потертый подлокотник и коротко обнять детектива. Это возникло из ниоткуда, как невнятная потребность проявить благодарность за то, что он был рядом и всё выполнил, как и обещал: быстро и безболезненно. Мотнув головой, Анета прогнала щекочущий позыв.

Она молча вышла из такси, когда детектив припарковался у подъезда, и поднялась следом, разглядывая его широкую спину, на четвертый этаж. По установившейся в последние дни привычке она отперла дверь и первым в квартиру впустила полицейского. Дожидавшийся её в коридоре Петрарка враждебно выгнул спину и недобро мерцал в темноте глазами, пока Милослав искал на стене включатель, а когда под потолком вспыхнула лампочка, кот, недовольно и утробно заворчав, попятился. Он недоверчиво следил за передвижениями Войтеха, пока тот шагал – широко переступая через сваленные на полу груды вещей – по комнатам, щелкая включателями и внимательно осматриваясь, и недовольно поглядывал на переминающуюся у порога Анету. Для Петрарки это было слишком: каждый день новые люди, рыщущие по его дому и оставляющие повсюду новые неприятные запахи. Детектив криминальной полиции вызывал у кота особую неприязнь. Блага зашла в коридор и наклонилась, чтобы утешительно почесать Петрарку, но тот брезгливо отпрянул от её руки и трусливо посеменил прочь.