Текст книги "Принцип Парето (СИ)"
Автор книги: Ulla Lovisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
– Вам холодно? – спросил Милослав Войтех. Анета с удивлением перевела на него взгляд и поняла, что и в самом деле безотчетно дрожит, сложив руки в замок и спрятав их между колен. – Включить обогреватель?
Не дожидаясь ответа, он завел машину и крутанул шайбу регулировки температуры на печке, и из решеток кондиционера с нарастающим шумом подул горячий воздух.
– Спасибо, – отозвалась Анета, коротко улыбнувшись и поежившись.
– Хотите кофе? – предложил детектив, отворачиваясь к окну и выдыхая сигаретный дым. Блага кивнула.
Когда машина сдвинулась с места, скатилась с тротуара на асфальт дороги и набрала скорость, увозя её прочь от дома и сулящих надежду на спасение полицейских, тревога Анеты заметно усилилась. Если рассуждать трезво, думала она, в полиции не могли не предположить, что инцидент 31 декабря мог быть запланированным убийством конкретного человека – или нескольких людей – и не могли не разрабатывать эту версию. Но либо такая догадка не получила доказательственных подтверждений, либо следствие от этой версии кто-то уводил. Неспроста прессе полиция так ничего внятного и не сообщила. А раз так, внутри правоохранительных органов был кто-то, связанный с виновниками напрямую. Почему бы Милославу Войтеху не быть этим кем-то?
Улицы были пустынными, на многих перекрестках отключенные светофоры мигали желтым, машин – за исключением парочки поздних такси – на дорогах не было. Они ехали быстро, и Анета стремительно накручивала себя, убеждая в том, что передряга, которую она ещё не успела понять, закончится для неё уже этим утром. Её почти охватила паника, готовая вырваться наружу, но детектив, проехав железнодорожный вокзал и непривычно пустую площадь – никаких автобусов, никаких толп туристов с рюкзаками и камерами наперевес – перед ним, свернул на Вацлавскую и остановился перед круглосуточным Макдональдсом, прямо под запрещающим парковку знаком.
Внутри было пусто, только за кассой стоя дремал угрюмый официант. Он нарочито медлительно подал им два бумажных стаканчика с невнятной черной жижей, не имеющей ни запаха, ни вкуса кофе. Выбранный ими столик в дальнем углу, одиноко зажатый между лестницей на второй этаж и витринным окном, оказался шатким и грязным. Милослав Войтех опустился в низкое кресло, отчего его обтянутые джинсами колени остались неловко остро торчать вверх, и рассеянно смахнул со столешницы на пол несколько крошек.
– Итак, – заговорил он, разламывая над стаканом пакетик сахара. – Кому и зачем могло понадобиться врываться в Вашу квартиру?
Анета повела плечом.
– Откуда мне знать?
– Завязывайте мне врать, госпожа Блага, – недовольно ответил детектив, упирая в неё цепкий взгляд.
Над их столиком низко свисала в прозрачной колбе лампа, и в её холодном свечении Анета рассмотрела глаза полицейского. Они были какого-то изменчивого, непостоянного цвета, сочетания тускло-зеленого и насыщенно-синего; они отсвечивали темнотой морской глубины и казались такими же бездонными. Милослав смотрел устало, но твердо, слегка сосредоточено прищурившись и приподняв брови, отчего на лбу мелкие мимические полосы приобрели рельеф.
Блага кашлянула, собираясь с мыслями и отгораживаясь от обуревавших её ещё несколько минут назад тревог. Хоть в Макдональдсе и было безлюдно, она сомневалась, что Милослав – будь он тем, за кого она вдруг начала его принимать – рискнет нападать. Здесь был бариста и – что куда главнее – камеры наблюдения. Одна висела прямо над головой детектива. Анета взвешивала все за и против. Если он лишь добросовестно расследует убийство Гелены, она, возможно, сможет сообщить ему что-то важное; если он замешан в происходящем куда глубже, чем просто детектив, она – Блага – и так обречена.
– «CNR Mining Group», – произнесла она и сделала глоток горячей невкусной жидкости. Милослав Войтех вскинул брови.
– Вы утверждали, что не знаете, над чем работала Гелена Марешова, – с упреком проскрипел он.
Анета кивнула, не столько соглашаясь с утверждением детектива, сколько с тем, что взяла правильное направление. Сам того не заметив, Войтех подтвердил её догадки: Гелена увидела во взрыве целенаправленное убийство заместителя председателя совета директоров и, похоже, сумела вплотную приблизиться к истине.
– Я и не знала. Уже после Вашего визита мне сообщил Эрик Фолькман.
– Эрик Фолькман? – переспросил Милослав. – А как же Ваша… – он щелкнул пальцами, вспоминая. – Профессиональная журналистская этика?
– Нам не чуждо ничто человеческое, – недовольно наморщившись, ответила Анета. – Гелена была моей подругой. Эрик помог, чем смог.
Она вдруг поняла, что её подозрения бессмысленны. Милослав Войтех имел доступ к материалам Гелены, главред «Файненс» сам говорил ей о том, что полицейские основательно обыскали её кабинет и заодно перевернули весь офис. Войтех знал совершенно точно, кому и что именно было известно, будь у него такая необходимость, он бы подчистил всех вмешанных прицельно и быстро. В то время как проникший к Анете не имел полной информации о том, что сама Марешова, а следом за ней и Блага успели раскопать. В квартире пытались найти то ли копию наработок Гелены, то ли самостоятельное, но аналогичное расследование. Кто-то приценивался: стоит ли убирать Анету.
– Так выглядит сочувствие по-журналистски: Фолькман просто выложил Вам закрытые материалы следствия и наработки Марешовой? – лицо детектива напряглось, он недобро смотрел исподлобья.
– Лишь намекнул, – возразила Анета. – Он назвал мне отправную точку – взрыв на Староместской.
– И Вы сами за ночь обо все догадались, – с резкой усмешкой подсказал Милослав Войтех.
– Не обо…
Она вдруг замолкла. Конечно, как же она могла так сглупить!
– Не обо всем, – повторила Анета и наклонилась вперед, понижая голос. – Тадеаш Седлак и Камил Гавел, финансовый директор и заместитель председателя совета директоров, умершие неестественной смертью с промежутком в два месяца. В обед я обратилась в «CNR Mining Group» за комментарием по этому поводу.
Детектив разочаровано цокнул языком и сокрушенно качнул головой.
– А вечером ко мне наведались, – добавила она едва слышно.
– Я надеюсь, Вы понимаете, что сегодня едва не стали трупом, – прошипел Милослав злобно, отставляя стакан и оттуда на и без того укрытый пятнами стол выплеснулось немного кофе. – Если Вы немедленно не остановитесь, то к середине следующей недели я буду расследовать ещё и Ваше убийство, госпожа Блага!
========== Глава 5. ==========
Анета заверила детектива в том, что больше ей ничего не известно, но уже утром – приняв душ и предприняв непродолжительную безуспешную попытку убраться после того, как ушли полицейские и криминалисты – она отправилась к Леошу Новотному. Он, как и Милослав Войтех, работал в криминальном отделе, но в отличие от детектива, весьма охотно делился информацией за соответствующее вознаграждение. Его было так просто – и так сравнительно недорого – подкупить, что как человек он почти вызывал у Анеты отвращение, но был весьма ей ценен как источник.
Ни с расследованием убийства Гелены, ни уж тем более с делом о взрыве 31-го декабря Леош, конечно, помочь не мог. Но ему было вполне по силам найти номер телефона и адрес Давида Барты, администратора «Эль Торо Негро», встреча с которым у Гелены так и не состоялась. Анета попробовала позвонить в ресторан, но там его снова не застала – он взял очередной отгул; и не отвечал по личному номеру. На полученной от Леоша Новотного записке было указано: «район Зличин, улица Лесковецкая 10, квартира 1», – и Блага вызвала такси. В ожидании машины она открыла почту, и среди 18 новых входящих обнаружила ответ от «CNR Mining Group».
«Уважаемая Анета Блага,
Коллектив компании глубоко поражен и огорчен столь скоропостижными смертями наших коллег…» – и прочая подобная многословная, но малозначимая вода. Вопрос о том, считают ли в руководстве смерти Камила Гавела и Тадеаша Седлака каким-либо образом связанными, в официальном ответе энергетической компании проигнорировали. Зато выразили благодарность за проявленный интерес и предложили обращаться снова. Анета сомневалась, что в ближайшее время совершит подобную оплошность. Она, конечно, не могла с уверенностью утверждать, было ли руководство – кто-либо в компании «CNR» – связанно с этими происшествиями напрямую, или кто-то извне вел против крупнейшего в Чехии топливно-энергетического предприятия столь грубую кампанию, но одно было очевидно: за входящей корреспонденцией следили исключительно чутко.
По найденному Новотным адресу оказалось двухэтажное строение на несколько квартир. Дом находился на узкой тихой улочке посреди частного сектора, был обнесен невысоким проволочным забором, а на входной двери был установлен домофон. Кнопка вызова первой квартиры не была подписана в отличие от трех других, и Анета не сомневалась, что никого тут не найдет. Но всё же позвонила. Повторив попытку несколько раз и так и не получив ответа, она попробовала набрать квартиру номер 2. Из динамика послышался детский голос.
– Привет, – наклонившись к домофону, громко и медленно выговорила Анета. – Есть кто-то из родителей дома?
– Нет, – вдумчиво ответил ребенок. – Только старший брат.
– Сколько брату лет?
– Семнадцать.
– Замечательно! Позови его, пожалуйста.
– Хорошо, – пискнуло в ответ, и трубку домофона повесили. Анета снова вжала кнопку, гудок вызова повторился несколько раз и детский голос по другую сторону двери сменился уверенным басом:
– Слушаю.
– Привет. Я ищу Давида Барту. Не знаешь, он ещё живет тут?
Повисла короткая пауза, а затем неуверенное:
– Да, наверное да. Кажется, его так зовут.
– Он из первой квартиры, верно?
– Да, точно!
– Отлично. Его, похоже нет дома и по телефону он не отвечает, но мне нужно с ним срочно связаться, – Анета выхватила из блокнота клочок бумаги и стала царапать на нем свой номер. – Если я оставлю записку, сможешь предать её Давиду, когда он вернется?
– Думаю, да. Обойдите дом сзади, я открою окно.
Оставив свои контакты соседу Давида Барты и поблагодарив за помощь, Анета поплелась к ближайшей остановке. Отсутствие администратора «Эль Торо» дома говорило в пользу одной из трех версий: либо он был слишком напуган и бежал из Праги, либо с ним что-то случилось, либо она напрасно сгустила краски, неправильно поняла записи Гелены, и парень просто загулял где-то на выходные. Как бы там ни было, она временно уперлась в тупик, не особо представляя, в какую сторону ей двигаться, чтобы выбраться из него, и была слишком уставшей после длинного дня накануне и тяжелой бессонной ночи, чтобы заниматься этим.
Обессиленная, она вернулась домой, сгребла с собой под одеяло кота и завалилась спать. Тело требовало отдыха, мозг опустел от перенапряжения – Анета уснула, стоило ей опустить голову на подушку. Ей приснилась какая-то тревожная путаница обрывков мыслей и воспоминаний, она неспокойно ворочалась во сне, и проснулась уже затемно. В квартире царила кромешная тьма, Петрарки на кровати не оказалось, в дверь кто-то настойчиво постучался. Она села и прислушалась. Стук повторился требовательнее и за ним последовал голос:
– Госпожа Блага! Открывайте. Не вынуждайте меня выбивать дверь!
Это был Милослав Войтех, и Анета молниеносно вскочила с кровати. Вдобавок ко всем разрушениям в квартире ей вовсе не хотелось ещё и проблем со свежо отремонтированным замком. Кроме того, любопытство проснулось быстрее её самой: если детектив приехал к ней второй раз за сутки, случилось что-то из ряда вон выходящее, и ей не терпелось это узнать.
– Иду! – крикнула она в коридор и, натянув поверх пижамы растянутый свитер, двинулась по заваленному проходу к двери. Когда та открылась, из ярко освещенного подъезда на Анету грозно шагнул криминальный следователь.
– Я Вас к чертовой матери арестую за воспрепятствование следствию и сокрытие доказательств! – гаркнул он прямо в разгоряченное после сна лицо Анеты, и она оторопело попятилась назад. На полу за ней грудилась вываленная из шкафов одежда, – она собиралась её всю перестирать, испытывая какую-то болезненную брезгливость и не желая прикасаться после пролезшего к ней преступника и всего столпотворения полицейских и экспертов – и Анета оступилась. Милослав Войтех больно ухватил её за плечо, удерживая от падения, а другой рукой сотрясал перед её носом. В темноте, спросонья и от испуга она никак не могла рассмотреть, что было зажато между пальцами, и хрипло спросила:
– Что это?
– Что это?! – возмущенно задохнулся детектив. – Цитирую: «Давид, меня зовут Анета Блага, я журналистка и подруга Гелены Марешовой. Вот мой номер. Свяжись со мной, пожалуйста. Срочно». Это Вы мне скажите, госпожа Блага, что это такое!
Она растеряно хлопнула глазами, всё ещё пытаясь найти равновесие в кипе вещей и выворачивая из железной хватки Войтеха своё плечо.
– Где Вы это нашли? – спросила она слабо, хотя уже догадывалась, какой получит ответ.
– У соседей Давида Барты, сегодня в полдень нашедших его убитым в своей квартире! – злобно сообщил Милослав.
– Но…
– Никаких «но», госпожа Блага. Никаких «но»! Прекратите мне врать, черт бы Вас побрал. Выкладывайте всё – абсолютно всё! – что Вам известно, иначе, клянусь Богом, я засажу Вас за решетку.
Из квартиры напротив насторожено показался сосед. Он через очки нахмурился в полумрак коридора Анеты и встревожено поинтересовался:
– У Вас всё в порядке, госпожа Блага?
После ночного происшествия все в доме заметно напряглись. На доске объявлений внизу даже появилось отпечатанное кем-то из жильцов предложение завести в подъезде консьержа.
– Вызвать полицию?
– Не стоит, – Анета потянулась и щелкнула включателем, все ещё удерживаемая за плечо и наполовину скрытая от соседа массивной фигурой детектива. – Это и есть полиция. Спасибо за беспокойство и извините за шум.
Сосед кивнул и скрылся.
– Почему они вчера такими внимательными не были? – вполголоса раздосадовано пробубнил Милослав Войтех, отпуская Анету и толкая дверь. С мягким щелчком нового замка та захлопнулась. Он проследил за ней взглядом, а потом обернулся. – Давайте, начинайте говорить. Как Вы вышли на Барту?
Они стояли в заваленном грудами вещей коридоре: он нависал над ней в своей куртке, превращавшей его в необъятную черную скалу, и сверлил её гневным взглядом, она в пижаме и бесформенной кофте, с пустой головой и неприятным привкусом во рту отклонялась назад. С порога спальни за ними, припав к полу и навострив уши, с подозрением наблюдал Петрарка.
– Простите, офицер. Я только что проснулась, и чтобы ответить на Ваши вопросы, мне нужен кофе. Вы будете?
Он ответил коротко и сухо:
– Да.
От исключительной вежливости первого допроса и раздраженной сдержанности ночного разговора в Макдональдсе не осталось и следа. Милослав Войтех был взбешен и всем своим видом отчетливо это транслировал. Анете пришлось сварить им кофе, и подробно рассказать обо всём, что смогла узнать, как она это сделала, с кем связывалась – конечно, умолчав о купленном Леоше Новотном – и как намеревалась действовать дальше; она показала детективу свою таблицу со скупыми данными и полученный автоматической рассылкой календарь Гелены Марешовой. Даже взвинченный и злобно играющий желваками, детектив криминального отдела и без каменной бледной маски и неподвижно вперившегося взгляда заставлял говорить, как под гипнозом. Он выслушал Анету, сосредоточено прищурившись и прокручивая по столу чашку, а затем проскрипел:
– Это всё?
– Да.
– Точно?
– Точно.
Милослав склонил голову набок, прицениваясь к её словам, и сообщил:
– Если я ещё раз уличу Вас во лжи – будете арестованы, так и знайте.
Анета кивнула. Ей не терпелось избавиться от детектива. Нужно было срочно поговорить с Эриком Фолькманом – она окончательно и безнадежно уперлась в угол и не намеревалась больше вслепую тыкаться носом. Словно читая её мысли, Войтех осведомился:
– Вы ведь не остановитесь, верно?
Он выглядел уставшим. Похоже, после ночного вызова к Анете он не смог поспать, и в полдень был выдернут к обнаруженному трупу. Под глазами запали глубокие темные тени, кожа казалась мертвенно серой, а на щеках и подбородке проступила щетина. Одет он был во всё ту же скомканную водолазку. Уже было около восьми вечера, а детектив, очевидно, с глубокой ночи не был дома.
– Хотите кушать? – вдруг выпалила Анета, игнорируя вопрос. Сама она была жутко голодной, и ей несложно было представить, каково было Милославу Войтеху. Он удивленно поднял брови и улыбнулся. В этом доселе незнакомом Анете выражении его лицо озарилось, а глаза утратили неуютную колкость.
– Это лишнее, госпожа Блага, – ответил детектив и поднялся из-за стола. – Спасибо за кофе. У Вас есть мой номер телефона.
Она кивнула. Полученная от него визитка на всякий случай постоянно хранилась у неё под рукой.
– Звоните мне, если что-то раскопаете… или что-то случится, – он накинул куртку и упер в Анету быстрый твердый взгляд. – Сразу звоните мне, понятно? В любое время.
Она снова утвердительно качнула головой, но полицейский ей очевидно не верил. Он поджал губы и нахмурился, добавив:
– Но мой Вам совет: бросьте это, пока не поздно.
Защелкнув за Войтехом замок входной двери, она бросилась к телефону. В редакции «Файненс» наверняка знали, чем Гелене мог быть полезен Давид Барта и за что он, как и Марешова, поплатился жизнью, иначе откуда это было бы известно следователю. От самого Милослава ни прямо поставленным вопросом, ни обходными путями, ни уловками нельзя было ничего добиться. Он лишь просверливал взглядом голову Анеты насквозь и засыпал её вопросами, из его визита она смогла вынести только одно: администратора ресторана «Эль Торо Негро» убили, перерезав горло, чуть более суток назад, и полиция напрямую связывала его смерть с гибелью Гелены. Это означало, что, во-первых, масштабы происходящего превосходили все рамки разумного, список трупов стремительно рос, а раз так – на кону стояло нечто невообразимо массивное; во-вторых, Давид мог быть убит из-за того, что на него вышла Блага; кто-то опасался, что он передаст ей определенную информацию, и поспешил его устранить, а затем проверил, не успела ли Анета уже заполучить эти данные; и в-третьих, она не продвинулась вперед ни на шаг.
Эрик Фолькман ответил на звонок сдавленным, приглушенным голосом:
– Да? Что-то случилось?
– Давид Барта мертв, – сообщила Анета, и в трубке повисла короткая растерянная пауза.
– Это… Откуда ты знаешь о нем?
Она поставила встречный вопрос:
– Что ему было известно?
– Я не могу сейчас это обсуждать, Анета, – отчеканил главред. – Это вообще не телефонный разговор.
– Давай встретимся, – предложила она. – Через час.
– У нас собрание редколлегии. Встретимся завтра.
Но Анета не намеревалась сидеть в полном неведении – и раскуроченной квартире – и ждать, пока вокруг и над ней самой сгущались темные тучи. Какой бы ни была первопричина и кто ни был бы инициатором и исполнителем, это многослойное и ужасающе в своей бесстрашной решительности преступление набирало обороты.
Она наскоро собралась и уже через полчаса шла по улице Добровскего, где на верхнем этаже – остроугольно достроенном над старым, расчерченным лепниной, зданием – восьмого дома находилась редакция «Файненс Нью Юроп». Строение – как и большинство в этом квартале – вмещало в себя разнообразные офисы, а потому в этот воскресный вечер на вытянувшихся вдоль тротуаров парковках было пустынно, в окнах – темно, двери были плотно закрыты и над ними помигивали лампочки сигнализаций. Перед массивной дверью подъезда дома номер восемь стоял серебристый «БМВ» – Эрик Фолькман всё ещё был на работе.
Анета поравнялась с автомобилем и остановилась. Запрокинув голову, она посмотрела на ряд светящихся окон последнего этажа. На фоне физического истощения и нервного напряжения, ставших перманентными, она прочно заблокировала свои эмоции и, казалось, только сейчас, у крыльца, где часто встречала засидевшуюся допоздна над последними правками Гелену, всецело осознала, что её подруги не стало. Понимание – и принятие этого понимания – расползлось внутри Анеты холодной тяжелой ртутью. Что-то надавило на диафрагму, сбивая дыхание, сковывая спазмом горло и заполняя глаза слезами.
В последний раз они виделись ещё за несколько дней до Нового года. За поздним плотным ужином в их любимом ресторане, удаленном от туристических маршрутов и заполненном негромкой музыкой, они долго разговаривали обо всём сразу и ни о чем, методично приговаривали бутылку вина и заливисто хохотали над пьяными оговорками друг друга. Они обменялись рождественскими подарками, а затем, согретые едой и алкоголем, долго гуляли по морозной ночной Праге, украшенной ёлками и яркими гирляндами. Настрой у них был праздничный и веселый, они обходили рабочие темы стороной и планировали вместе позавтракать первого января. Но Гелена оказалась занятой, – теперь Анета понимала, чем – и им так и не выпало шанса увидеться снова.
Теперь оставалось только довести её расследование до конца, остановить этот безумный маховик смертей и придать резонансной огласке имена виновных. Решительно утерев предательски сорвавшуюся с век каплю, Анета взбежала по лестнице наверх и требовательно вжала кнопку звонка в двери редакции. Какое-то время ей пришлось продолжать настойчиво звонить прежде, чем дверь открылась и оттуда показалась удивленная секретарь.
– Я к Эрику, – опережая вопрос, сообщила Анета и решительно шагнула в офис. Секретарь предприняла невнятную попытку возразить и задержать, ухватив за руку, но Блага увернулась и направилась – через безлюдное открытое помещение редакции, заставленное столами и заваленное кипами бумаг – к огражденному стеклом кабинету главного редактора. Внутри помимо самого Фолькмана было ещё трое членов редакционной коллегии: двое репортеров и дизайнер. Они хмуро оглядывались со своих мест, наблюдая за приближающейся Анетой и торопящейся за ней секретаршей.
– Это зашло слишком далеко! – без приветствия и паузы заговорила Блага, войдя в прозрачную дверь. – Семеро убито, множество ранено, мою квартиру этой ночью взломали и перевернули вверх дном – не время для жадности.
На лицах отразилось удивление и беспокойство. Эрик округлил глаза и открыл рот, намереваясь что-то сказать, но промолчал.
– Ситуация слишком серьезная, – продолжала Анета. – Нам нужно объединиться и довести это до конца прежде, чем пострадает ещё кто-то. Возможно, кто-то из нас. Если вы так печетесь об эксклюзивности материала – ладно, я подпишу отказ от права публикации чего-либо связанного с этой темой. Только поделитесь информацией.
========== Глава 6. ==========
Вокруг головы сомкнулось тугое кольцо пульсирующей боли, в глазах щемило от усталости, шея затекла, желудок саднило от голода. За окном уже начинало несмело сереть утро понедельника, а Анета Блага ещё не ложилась спать. Она сидела на кухне, согревая в ладонях опустевшую чашку кофе, и невидящим взглядом смотрела прямо перед собой.
– Нам известно не много, – вздохнул Эрик Фолькман. – Только те наработки, которые Гелена хранила в своём рабочем столе и на компьютере. У неё должно было быть больше материала, она даже начала составлять черновик текста, но его, похоже, унёс с собой убийца.
Главред пригласил её присесть и после непродолжительного размышления – коротко переглянувшись с коллегами, подавленными несокрушимой тяжестью нависшей угрозы и утратившими в страхе своё упрямство в сохранении эксклюзивности – заговорил. Картина начала обретать внятные очертания, плоскость имен преобразовывалась в объемность информации, догадки замещались подтвержденными данными.
Вечером 31-го декабря в ресторане «Эль Торо Негро» вокруг заранее зарезервированного на имя Камила Гавела столика собралось трое: сам господин Гавел – первый заместитель председателя совета директоров топливно-энергетической компании «CNR Mining Group», Штепан Блажек – ведущий частную практику юрист, владелец консалтинговой компании «Блажек и Валента», чех; и немец Хансль Бирман. О последнем было достоверно известно только то, что он поездом прибыл из Дрездена утром 31-го декабря и при прохождении пограничного контроля целью визита указал туризм. Тщательно оберегаемый Геленой даже от коллег из «Файненс» анонимный источник внутри «CNR» сообщал, что Бирман – аудитор, присланный в Прагу компанией «Глобал Минерал Капиталгезельшафт». В пользу этого утверждения говорило то, что некоторое время уже курсировали слухи о том, что «Глобал Минерал» настроена на слияние с «CNR Mining Group», часть руководства которой выступала за объединение активов, в то же время некоторые акционеры – в том числе основатель компании и председатель правления Марцел Ржига – были решительно против.
Давид Барта – как буквально накануне своей смерти Гелена в телефонном разговоре сообщила главреду «Файненс» – мог предоставить запись камер видеонаблюдения ресторана, подтверждающую связь между тремя из четырех жертв взрыва, которую полиция и представители самой «CNR» решительно отрицали. Молодая студентка, украинка Анна Гавриленко, согласно записям Марешовой, и в самом деле оказалась в эпицентре происходящего совершенно случайно.
В заметках Гелены также значилось имя Тадеаша Седлака, финансового директора «CNR Mining Group», по официальной версии совершившего суицид в ноябре ушедшего года, застрелившись прямо в штреке основной угольной разработки компании. Марешова выяснила, что господин Седлак, обвиненный главой правления, Марцелом Ржигой, во множественных махинациях и нанесении компании значительных убытков, был однокурсником Камила Гавела, заместителя председателя совета директоров. И, похоже, как и друг студенчества, выступал за слитие с немецким энергетическим концерном.
Анете казалось совершенно невероятным, что причиной всех этих трагических событий являлось упрямое нежелание Марцела Ржиги терять контроль над собственноручно созданной компанией. Она считала, – как и вся редколлегия «Файненс» – что должно было быть что-то ещё, но среди материалов Гелены ничего подобного не было. Зато числилось ещё одно имя – Любомир Кадлец.
– Сейчас уже пенсионер, – опуская руку, на которую полвечера упиралась подбородком, сообщила одна из репортеров. – Но с 98-го по 2002-й при правительстве социал-демократов был министром промышленности и торговли.
– Как он связан со всем этим?
Эрик пожал плечами и предположил:
– Датами? В 2001-м Марцел Ржига реорганизовал своё небольшое металлургическое предприятие в «CNR Mining Group» и вместо варить сплавы, начал добычу угля.
Блага отставила чашку и поднялась со стула, потягиваясь всем телом. Оно отдалось хрустом суставов и ноющим покалыванием в мышцах. Нужно было начать с начала. Успела Гелена вместить свои находки и основанные на них выводы в первоначальный вариант текста или нет; забрал ли этот черновик убийца или его ещё не было вовсе – так или иначе ни Анета, ни кто-либо в «Файненс Нью Юроп» не мог знать наверняка, но мог проследовать по тому же пути. Новой деталью в этом сложном пазле о компании «CNR» оказался бывший профильный министр, и Анета намеревалась выяснить, почему его имя вообще возникло в этой истории. Для этого она собиралась начать с министерства промышленности и торговли, а именно с архивов департамента энергетики.
Но прежде следовало поесть. Анета Блага никогда не придерживалась здорового образа жизни, включающего в себя правильное питание, распорядок дня и сна, физические нагрузки. Она привыкла к бессонным ночам, к длительному голоданию и жажде, когда допоздна засиживалась в ложе для прессы во время заседания Сената или изнывала от жары под зданием суда, дожидаясь итога закрытого процесса над пойманным на взятке депутатом. Но за последние несколько суток она сумела истощить себя – физически и морально – до прежде неведомого ей состояния. Она время от времени ловила себя на том, что реальность раздвоившимися силуэтами людей и размывшимися очертаниями предметов медленно выскальзывала у неё из-под носа, и она оказывалась на грани обморока. Анета попыталась вспомнить, когда в последний раз ела – подсунутый Эриком в редакции накануне вечером крекер не в счет – и пришла к выводу, что позавчера.
В холодильнике нашлось несколько куриных яиц и обветрившийся в надорванной упаковке последний тонкий кусочек сырной нарезки. На кухонном столе среди так и не вернувшейся на свои места груды посуды черствел хлеб. Блага как раз сосредоточено поджаривала на сковородке тосты и яичницу, когда зазвонил мобильный телефон.
Экран сообщал: входящий звонок от Леоша Новотного; в верхней строчке часы мелким шрифтом показывали 6:41. Анета нахмурилась. Звонок от её источника в криминальной полиции всегда означал только одно – информация. И прежде она взяла бы трубку без промедления в любое время дня и ночи, стремясь быть первой, к кому попадут свежие новости; но утром шестнадцатого января она в нерешительности замерла. Её голова была переполнена данными, датами, именами и названиями; внимание было всецело сконцентрировано на расследовании Гелены, повлекшему за собой её гибель. Анета не собиралась отвлекаться на другие темы, какими бы горячими они не оказались, но и остаться в неведении ей не позволяла привычка к любознательности, въевшаяся настолько глубоко, что уже ставшая основным инстинктом.
– Слушаю.
– Есть информация по корреспонденту из твоей газеты, Виту Элинеку. Интересует?
Анета замерла с занесенной над сковородкой рукой, в кулаке подрагивала деревянная лопатка; в висок прямо из телефонной трубки вонзилось остриё резкой боли. Это ещё что такое?!
– Ты там? – нетерпеливо отозвался Леош Новотный, и ей пришлось кашлянуть, чтобы придать голосу силу:
– Да. Интересует. Говори.
– Полчаса назад во время прогулки со своей собакой недалеко от дома был насмерть сбит машиной. Автомобиль скрылся, свидетелей почти не было, но на перекрестке установлена камера дорожной полиции, и запись скоро появится у нас.
– Сможешь раздобыть мне копию?
– Это обойдется дороже, чем обычно.
Анета вздохнула, борясь с резко нахлынувшим раздражением.
– Сколько скажешь.
– Ладно, – заметно приободрившись и повеселев, ответил Новотный. – Тогда пришлю всё как обычно. Отбой.
Она отняла телефон от уха и задумчиво прислонила к подбородку. Что-то в ней – вряд ли интуиция, это понятие было знакомо Анете лишь как термин и чуждо в практических проявлениях – подняло тревожный набат. Вит Элинек, ведущий криминальной хроники в «Сегодня», написавший три статьи – и с легкой подачи самой Блага вернувшийся к этой теме в новом ракурсе – о происшествии 31-го декабря на Староместской площади, погиб под колесами случайной машины. Могло ли это быть совпадением?
