Текст книги "Брикстонская петля (СИ)"
Автор книги: Ulla Lovisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Холмс выдвинула нижний ящик шаткого комода и, на долю секунды задумавшись над вмещавшимся в нем ассортиментом париков, выбрала кучерявый платиновый. Подхватив его просто за выбившийся локон, она затолкнула ящик ногой и вынула изо рта сигарету. Убийца был постоянным клиентом брикстонских девочек по вызову, и на остаток этой ночи Мелинда собиралась стать одной из них. Более действенного способа выведать что-то у проституток не существовало.
***
Джон опер «Бонневиль» о подножку, поддел пальцем заедающее крепление на багажнике, вытянул оттуда пакет из супермаркета «Теско», в который заехал на пути из больницы, отыскал в кармане косухи ключи и шагнул к двери 221Б. Он был уставшим, едва ощущающим реальность, но довольным. Первый рабочий день – ночь – прошел хорошо и ещё лучше закончился: Ватсон и медсестра из реанимации Мэри договорились вечером вместе прогуляться. Все, чего сейчас хотел Джон, был душ и кровать, но мысленно с нетерпением забредал в грядущую встречу.
Он вошел в дом, и прихожая встретила его кромешной темнотой и оставленным в углу сразу рядом с дверью пылесосом миссис Хадсон. Джон натолкнулся на него, от неожиданности выронил связку ключей, а когда потянулся к включателю, вспомнил, что свет не работал – электрик так и не явился на вызов. Ему пришлось отставить пакет и присесть, кряхтя от боли. Нога устало ныла, пол был пыльным, ключи нашлись у первой ступеньки. Утирая руку просто о джинсы, он поднялся на второй этаж и свернул к двери, ведущей на кухню. Всё здесь было таким же пустым и необжитым, как и в прилегающей гостиной: на полках стояло несколько разномастных запыленных тарелок и чашек, вокруг крана над раковиной запуталась паутина, холодильник стоял выключенным с распахнутыми дверцами. Джон шагнул к нему и потянулся в пакет за упаковкой яиц, и тогда заметил гостью.
Белокурая кучерявая девушка в короткой искусственной шубке невнятного блеклого цвета, в узко обхватившей бедра юбке, колготах в сеточку и высоких сапогах с тонкими каблуками, на один из которых нанизался пожелтевший листок. Она развалилась в кресле Холмс у камина, перекинув ноги через один подлокотник и опустившись спиной на второй. Она энергично жевала резинку, затем надула из неё большой белый пузырь и с громким хлопком лопнула.
– При-у-вет! – сказала она, с любопытством разглядывая Джона.
– Доброе утро, – ответил он сухо, прячась за дверцу холодильника. Не успели они въехать, как Холмс уже воплотила свое предупреждение о том, что в гостиной станет принимать клиентов. И вот теперь эта девчонка, единственной ассоциацией с внешностью и поведением которой была работа по вызову, заявилась в их дом с утра пораньше. И ещё заняла место Мелинды. Джону стало как-то злорадно весело оттого, что блондинка проявила такую наглость, и он понадеялся, что это разозлит Холмс.
– Что-у прине-ус? – поинтересовалась, снова хлопая жвачкой, гостья. Она коверкала слова на ливерпульский манер – Ватсон знал это, потому что один из его близких сослуживцев разговаривал так же. Он выудил из пакета бутылку молока, поставил её на полку в дверце, а затем оглянулся на ведущий к спальне соседки проход. Дверь в её комнату была приоткрыта достаточно широко, чтобы он рассмотрел, что не засланная кровать была пустой, а шторы плотно задернуты.
– Вы пришли к Мелинде Холмс? – задал он встречный вопрос, оглядываясь на гостью. Она оскалилась ему, обнажив зубы и зажатый между ними смятый комок жвачки, опустила ноги на пол и встала, нетрезво покачнувшись на каблуках и широко взмахнув руками, чтобы удержать равновесие. Она тонко хохотнула и упрямо повторила:
– Что-у прине-ус? Есть что-у-то вкусное? Пе-у-ченье?
Пальцем с длинным черным прямоугольником ногтя она подхватила край жвачки и тягучей белой лентой стала наматывать вокруг фаланги. Несколькими широкими шагами она пересекла расстояние от кресла до холодильника и, деловито отвернув край пакета, заглянула в то, что Ватсон ещё не успел достать: пачку сливочного масла, упаковку сахара, бутылку средства для мытья посуды, коробку новых бритвенных касет для станка и тюбик лосьона после бритья.
– Скучно-у! – раздосадовано выдохнула она, капризно морщиня брови. Джон раздраженно одернул пакет, борясь с острым желанием оттолкнуть блондинку – она остановилась слишком близко к нему.
– Кто Вы такая? – отчеканив каждое слово отдельно, с натиском спросил Ватсон. Гостья закатила глаза. Те были карими, и в тени низко нависших густых накладных ресниц он рассмотрел ободок линз, а в этом их движении перехватил что-то неуловимо знакомое. Джону были знакомы и её острые скулы, на нижней губе он рассмотрел белесый шрам.
– Мэл? – выговорил он удивленно прежде, чем успел внятно в мыслях сформировать эту догадку. – Холмс, это Вы?
Блондинка вытянула жвачку изо рта, зажав её между пальцев, и резко изменившимся голосом – приобретшим сиплую бархатистость – совершенно без акцента ответила:
– Хвалю за наблюдательность. Сегодня она Вам ещё пригодится. Сколько времени Вам нужно, чтобы отоспаться?
Ватсон растеряно заглянул в темный, нуждающийся в подключении к розетке холодильник, словно в нём помимо только что возникших там молока и яиц могло оказаться что-то, вносящее ясность в происходящее.
– Что… за маскарад?
– Шести часов хватит? – стояла на своём Холмс. Она скосила взгляд на наручные часы Джона, а затем заглянула ему в лицо, и его поразило то, насколько неизменно – вне зависимости от цвета глаз и общего облика – холодно и цепко она смотрела. – В три по полудни я жду Вас в гостиной.
– Зачем?
Но Мелинда не ответила. Она между пальцами скатала жвачку в плотный шарик, метко забросила его в раковину и, крутнувшись на пятках – тонкие каблуки с надрывным скрипом проехали по паркету, оставляя на нем две отчетливых изогнутых царапины – пошла в свою комнату.
– Холмс! – крикнул ей вслед Ватсон, и она захлопнула за собой дверь своей спальни, оставив его стоять в недоумении. Их сожительству пошли вторые сутки, наметившаяся в их взаимоотношениях тенденция усиливалась.
Он поднялся к себе, смыл с тела дезинфекционную отдушку формы и резиновую горечь перчаток, тщательно побрился и улегся в кровать. Сон пришел мгновенно и был на удивление спокойным, пока в него не ворвался настойчивый голос:
– Джон! Просыпайтесь.
Одеяло обволакивало его мягким коконом. Ватсон подогнул ноги и попытался зарыться лицом в темноту и тепло одеяла, но голос пробрался и туда:
– Вставайте!
Ему не хотелось ни открывать глаза, ни говорить, ни вообще шевелиться, но в сознании всплыло четкое осознание, что проснуться всё же придется. Спросонья он не понимал, почему, но точно знал, что этот голос никуда не денется.
– Ну же, Джон!
Ватсон сдернул с головы одеяло и посмотрел на Мелинду Холмс. Уже без парика, искусственной шубы и каблуков, в привычной толстовке и длинном темном пальто она сидела на стуле у его письменного стола. На его краю паровала чашка.
– Что вы здесь делаете? – хрипло ото сна спросил он. – Как Вы вошли? Я же запер дверь.
– Разве? – удивленно вскинула брови Холмс и оглянулась на вход. Дверь оказалась распахнутой. Комната была заполнена серым холодным светом, во внутреннем дворике была слышна частая дождевая капель, ударяющая в жестяную кровлю хозяйственного сарая миссис Хадсон.
– Который час?
– Половина четвертого. Вставайте, нам пора.
– Нам? Или просто Вам опять нужен транспорт?
Мелинда изогнула тонкие губы в недовольной гримасе.
– Нет, – со скрипом в голосе ответила она. – Мне нужны Вы.
– Зачем?
– Окажете мне помощь в расследовании серийных убийств, – Холмс подхватила горячую чашку со стола и протянула Джону. – Вот, чай.
Он привстал на локте и недоверчиво покосился на протянутый напиток, а потом снова посмотрел на соседку. Без капли яркого утреннего макияжа, без карих линз, с туго стянутыми в косу иссиня-черными волосами она хищно нависла над ним.
– Вы заварили мне чай? – насторожено уточнил Ватсон, всё же забирая у неё чашку. Выпуклые бока той оказались обжигающими, а жидкость внутри непроглядно темной.
– Миссис Хадсон заварила. Я только принесла.
Джон сделал небольшой осторожный глоток. Чай оказался крепко заваренным и сладким. Ватсон предпочел бы разбавить его молоком, но решил не говорить об этом вслух. Он считал, что факт того, что она сама принесла ему напиток, а не потребовала у него спуститься за чашкой к миссис Хадсон или в кафе к Спиди, уже был значительным прогрессом. Стоило сделать накануне вечером замечание, как Холмс вынесла из этого правильный урок. Это обнадеживало.
– Что Вы собираетесь делать? – сев в кровати и опустив ноги на пол, спросил Джон.
– Сужать круг подозреваемых.
Мелинда дала ему несколько минут на сборы, а когда он спустился, то обнаружил её курящей на крыльце. На одном плече у неё тяжело повис затертый рюкзак, воротник пальто был поднят, капюшон накинут на голову. Под дождем они торопливо дошли до станции метро Мэрилебон, в полном молчании проехали несколько остановок, перешли на другую ветку и по ней доехали до парка Кеннингтон, где снова вышли на поверхность.
– Вот, – нарушила почти на час установившуюся между ними тишину Холмс. Она выудила из кармана увесистый комок мятых купюр, перетянутых эластичной резинкой, и протянула Ватсону. – Возьмите.
– Зачем?
Она закатила глаза и раздраженно рявкнула:
– «Зачем» официально определен Вашим девизом сегодняшнего дня, Джон. Возьмите!
Улица была узкой и запруженной машинами и людьми. Несколько прохожих оглянулись на них в ответ на возглас Мелинды. Торговец из овощной лавки, заботливо поправляющий целлофановое полотно, накинутое поверх вынесенных наружу ящиков, вслед им двоим запричитал:
– Возьмите-возьмите. И у нас тоже возьмите! Сочные, сладкие помидоры, острый перец…
– Мы идем в одну захудалую гостиницу, сдающую комнаты почасово проституткам и их клиентам и просто другим нуждающимся в такой кратковременной кровле, – заговорила Холмс, когда Ватсон всё же нехотя принял у неё деньги. – Мне нужно раздобыть записи их камеры наблюдения, но просто выкупить их в таком месте почти нереально. Я пробовала. Нам с Вами придется разыграть спектакль, в котором мы ввалимся в гостиницу, притворившись срочно нуждающейся в сексе парой, Вы снимете номер на час и отвлечете администратора, вызвав его к комнате с какой-нибудь просьбой – сломался сливной бачок унитаза, заело замок, захотите купить презерватив, что угодно, – а я тем временем внизу умыкну записи. Ясно?
Джон перевел взгляд со свертка потрепанных фунтов в своей ладони на Мелинду. Её капюшон намок и потемневшей тяжелой тканью свисал надо лбом, пряча лицо в зловещую тень.
– Вы ведь сотрудничаете с полицией, Холмс, – выговорил он, пряча деньги от дождя в кармане куртки. – Если это часть расследования, почему не обратиться к тому же… инспектору Лестрейду, чтобы он изъял записи?
Её глаза враждебно блеснули сталью.
– Потому что это долго, скучно, бюрократично затянуто и непросто, – будто заученной скороговоркой выдала она и остановилась. – Слишком много отпугивающего шума.
Над неприметной затертой дверью между круглосуточной забегаловкой с восточной кухней и магазином обуви с разрисованной граффити стеклянной витриной висела выгоревшая на солнце вывеска «Отель «Нью-Доум». 2 звезды. Посуточно. Почасово. Долгосрочная аренда комнат. Прачечная»
– Готовы, Джон?
И когда он кивнул, она вдруг взяла его за руку, протискивая свои горячие тонкие пальцы между его холодными и влажными от стекающих по рукавам дождевых капель. Холмс шагнула ко входу в гостиницу, толкнула дверь и втянула Ватсона следом за собой в тесное, пропитанное горьковато-кислым запахом пролитого пива, сигарет и травки фойе. На полу лежал затоптанный ковер, в месте стыков его края растрепались в неаккуратно оборванные нити, в углу возле автомата с шоколадными батончиками край ковра оказался загнутым и торчащим кверху. Тут стояли два обтянутых красной потрескавшейся кожей кресла и разросшееся в большом надтреснутом горшке пышное дерево. Из-за высокой стойки за ними наблюдал щуплый седоволосый мужчина в толстых очках, увеличивающих его глаза и отбрасывающих на его морщинистые впалые щеки блики свечения ламп.
– Здрасьте! – новым, не похожим ни на её настоящий, ни на утренний «блондинка в искусственной шубе», голосом воскликнула Мелинда. Она пересекла фойе, уволакивая за собой Ватсона и совершенно беззастенчиво осматриваясь.
– Добрый день, – сказал Джон, останавливаясь перед стойкой и коротко вежливо улыбаясь. – Будьте добры, нам нужна… – Холмс, описав цепким внимательным взглядом весь периметр помещения, прижалась к нему и обняла. От неё повеяло дождевой сыростью и чем-то неуловимо химическим, похожим на средство для стирки, дезодорант или своеобразный парфюм. – Нужна комната… – продолжил Джон, осторожно обвивая плечи Мелинды, – на час. Если у Вас имеются свободные.
Мужчина-администратор скупо кивнул.
– Имеются, – бесцветно ответил он. – Паспорт с собой есть?
Его взгляд, искривленный и выпуклый за очками, безразличный и усталый, неподвижно уперся в Ватсона. Тот усмехнулся.
– Нельзя ли как-то обойтись без этого?
– Можно, – коротко подтвердил администратор и красноречиво замолчал.
Бывать в подобных местах прежде Джону не доводилось, но раньше у него не раз пытались выманивать деньги, и эта выжидательная пауза в ночлежке посреди Лондона ничем не отличалась от паузы в лавочке где-то на старом шумном рынке Киркука. Он вытянул из кармана сверток купюр и, зажав в кулаке так, чтобы его было видно, оперся о стойку. Взгляд администратора скользнул на руку Ватсона, а затем опустился куда-то на стол.
– Тридцать пять фунтов, – сказал он.
– За час? – искренне возмутился Джон. – Да это грабеж!
Холмс, на мгновенье замершая под его рукой, зашевелилась, привстала на носках ботинок, пытаясь дотянуться до него и что-то шепнуть, но её выдохнутые ему в шею слова перебил администратор. Он нахмурился поверх очков.
– А она несовершеннолетняя, – проворчал он. – Привел её прямо со школьного двора. Нужна комната – тридцать пять! Или проваливай.
Ватсон от неожиданности подавился воздухом. Тридцати пяти фунтов этому морщинистому хрычу было достаточно, чтобы лишиться всякой здравой порядочности. Заподозрив Джона в своеобразной любви к школьницам – пусть это и не было правдой – администратор не собирался ни вызывать полицию, ни просто прогонять странную парочку. Работая здесь, он, похоже, видел не одного подобного извращенца и каждому из них позволял делать в своей гостинице всё, что им вздумается. Просто всему здесь была своя отчетливо выраженная в фунтах цена. Ватсон едва сдержался, чтобы, протянувшись над стойкой, не заехать прямо между двумя толстыми стеклами очков. Он крепко сжал кулак с мотком денег, от напряжения побелели костяшки и взбугрилось сплетение вен. Он сомкнул челюсти, пытаясь удержать всплеснувшуюся в нем волну злости, и вдруг ощутил на коже щеки, где под ней напряженно заиграли желваки, тепло дыхания Холмс, и услышал её сдавленный шепот:
– Дайте ему, что хочет.
– Ладно, – сперто ответил Ватсон и отсчитал тридцать пять фунтов. Пока мужчина в очках старательно распрямлял каждую купюру и внимательно рассматривал против света, Мелинда скользнула губами по уху Джона и проговорила:
– Успокойтесь.
Он раздраженно мотнул головой, пытаясь стряхнуть её неуместное прикосновение. А когда администратор положил на стойку ключ с повисшим на нём затертым брелоком, торопливо его подхватил и резко повернулся к лестнице, задев плечом Мелинду.
– Двести четырнадцатый, – недовольно проговорил ему вслед администратор. – Второй этаж налево. Никаких наркотиков! И не смывайте презервативы в туалет! Задержите комнату хоть на пять минут – насчитаю как за дополнительный час!
Последнее уже едва различимо достигло слуха Ватсона, когда он, тяжело переваливаясь с правой, остро ноющей ноги, взбежал первый пролет ступеней. В голове красной густой пеленой пульсировала ярость. Мелинда порывисто шагала сразу за ним, и острый залом её тонких губ выражал схожее недовольство.
– Успокойтесь, – проговорила она.
– Я спокоен, – буркнул Джон. – Простите, что толкнул.
Вместо ответа Мелинда лишь осторожно сомкнула пальцы вокруг его локтя. Так они поднялись на второй этаж, коридор здесь был узким и темным, со скрипящим полом и таким же густым сигаретно-алкогольным запахом, въевшимся в неравномерно покрашенные стены. Свет проникал только сквозь узкое окно в самом конце, и чтобы отыскать дверь с номером 214, Джону пришлось подсвечивать себе телефоном. Замок устало заскрипел и подался только со второго раза, комната оказалась маленькой, затхлой, с втиснутым в узкий проход между входом в номер и дверью туалета шкафом, с задернутым короткой красной шторой окном, криво повисшей над изголовьем фотокартиной и застеленной посеревшей постелью кроватью. Та вздохнула старыми пружинами, когда Мелинда бросила на неё рюкзак. Она расстегнула его молнию, вытянула оттуда плотно подвязанный сверток темной ткани, вмещающий что-то остроконечное и металлически перестукивающее, сунула в карман толстовки и сняла пальто.
Джон остановился у оставшейся распахнутой двери, наблюдая за точными быстрыми движениями Холмс. Её лицо было сосредоточенным, губы свирепо поджаты, и оттого скулы казались ещё более заточенными, выпирающими.
– Задержите здесь администратора минут на семь, не больше, – проговорила она. – И не меньше.
– Как?
– Не знаю. Как угодно. Придумайте, – Мелинда прошла мимо него обратно в темный коридор, а, перешагнув порог, остановилась, оглянулась и добавила: – И Джон. Это мы тоже остановим, не сомневайтесь. У Вас появится отличная история, чтобы рассказать сегодня на свидании.
Она хитро сверкнула глазами и оскалилась. Ватсон опешил.
– Как Вы…?
– Лосьон после бритья. У Вас уже есть один, но без отдушки, а Вы сегодня купили новый, ароматный, и воспользовались им. Такое делают, только собираясь на свидание, желая кому-то понравиться… – Холмс вдруг запнулась и изогнула бровь. – У Вас ведь встреча с кем-то вечером, правда? Вы не считаете это, – он подняла руку и неопределенно описала пальцем круг в воздухе, – свиданием, да?
– Я не…
– Потому что мне чуждо всё романтическое и такое прочее…
В коридоре и комнате 214 повисла физически ощутимая неловкость. Джон смотрел в лицо Мелинды и впервые за всё их яркое знакомство различал там замешательство. Серые глаза вместо смотреть прямо и твердо, растерянно искали на грязном полу подсказку.
– …и если у Вас вдруг возникли на меня какие-то виды, или симпатия – как это называется? – то я не…
– Мэл! – оборвал её Ватсон и вдруг развеселился её смущению. – У меня свидание с коллегой из больницы. А Вам я просто помогаю в расследовании, помните?
– Хорошо, – с облегчением ответила она, крутнулась на пятках и направилась к лестнице. – Семь минут, Джон. Семь! – напомнила она и, вместо спуститься по ступенькам, поднялась на ведущий к третьему этажу пролет. Ватсон проследил за ней взглядом, а затем сверился с наручными часами и осмотрелся в комнате.
– Отвлечете с какой-нибудь просьбой: сломался сливной бачок унитаза, заело замок, захотите купить презерватив – что угодно, – сказала ему Мелинда, когда они только шли к гостинице. Джон отмел первый вариант, потому что отсутствие Холмс в комнате, чтобы не насторожить администратора, можно было скрыть шумом воды в душе. А значит, ванную комнату нужно запереть. Это было бы логично. Последний вариант сложно было растянуть по времени, даже если администратор согласится подняться и продать презервативы у самого номера, а не упрется в то, чтобы Ватсон сам спустился в фойе. Джон посмотрел на ключ с затертым брелоком, который держал в руке. Заевший замок был единственной выполнимой – и весьма правдоподобной – идеей, которая у него имелась. Он вышел в коридор, сунул ключ обратно в скважину и несколько раз резко прокрутил, пока замок не заклинило, и наполовину провернутый ключ не застрял. Тогда Джон вернулся в комнату, поднял перепачканную во что-то отталкивающе скользкое трубку телефона на прикроватной тумбе и набрал написанный маркером прямо на пластмассе номер. Администратор недовольно запричитал, что возьмет с Ватсона за эту поломку штраф и что казенным имуществом нужно пользоваться аккуратнее, но, шаркая ногами и кряхтя, поднялся к комнате, вынес из неё продавленный стул и уселся на него перед дверью. С собой он взял обернутую в несколько слоев скотча старую обувную коробку с инструментами, россыпью разномастных гвоздей и двумя мотками изоленты. Администратор то дергал ручку, то пытался прокрутить сам ключ, то маленькой крестовидной отверткой пытался выкрутить закрашенный болт замочного механизма – всё безуспешно. Так прошли три, четыре, шесть минут. Джон постоянно поглядывал на лестницу, и когда секундная стрелка прокрутила последнюю седьмую минуту, данную ему Холмс, та проскользнула по ступенькам из фойе на третий этаж мимо второго, а карман её кофты выразительно остроугольно топорщился.
– Ну всё! – раздраженно рявкнул Ватсон. – Всё-всё, хватит тут ковыряться. Безнадежное дело – очевидно. Пока Вы тут расселись, время моего часа на эту комнату, небось, тикает. А я доплачивать не намерен. Убирайтесь. Убирайтесь немедленно! Мы уйдем – тогда почините.
Администратор невнятно предложил перейти в соседний номер, но Джон, беззастенчиво выплескивая возникшую к нему неприязнь, отмахнулся:
– Что то – поганый клоповник, что это – один черт! Какая разница?
Гнев Ватсона, похоже, был очевидным и весьма убедительным – ушлый старик в толстых очках, недовольно бормоча что-то себе под нос и оставив Джону заносить стул обратно в комнату, ушел.
– Неплохо сыграно, – сказала Мелинда, подходя к номеру, когда на лестнице затихли шаркающие шаги. – Пунктуально. Вы совершенно определенно мне нравитесь.
– Спасибо, – удивленно ответил Джон. Она смерила его взглядом, горящим привычным чудаковатым азартом и подошла к кровати. Вытянула из рюкзака тонкий исцарапанный ноутбук, за изогнутый толстый провод выудила черную плоскую коробку, оказавшуюся дисководом, и подключила их друг к другу. Достала из кармана кофты стопку дисков, а из джинсов пачку сигарет и зажигалку. Пока Ватсон вносил стул и пытался прикрыть дверь, из-за заклинившего замочного языка не закрывающуюся полностью и со скрипом ржавых петель медленно открывающуюся обратно в коридор, Холмс прямо в обуви забралась на постель. Вместо пепельницы она подставила стакан, один из двух стоявших на прикроватной тумбе, и закурила. Скрестив перед собой ноги и упершись локтями в остро торчащие в стороны колени, ссутулилась над ноутбуком и запустила первый из дисков.
Ватсон сел на край кровати и с интересом наблюдал, как на экране в очень ускоренном воспроизведении отражалась мутная, почти лишенная цвета и немного идущая рябью запись установленной в фойе камеры. Мелинда торопливо ударяла пальцем по кнопке, перематывая места, где в гостиницу никто не входил; всматривалась в неестественно дерганные, резкие движения людей, несколько раз замедляла воспроизведение до обычной скорости и лишь дважды ставила на паузу. Тогда она склонялась прямо к экрану, замирала так на несколько секунд, и снова ускоряла картинку. Один за другим – все шесть дисков.
– Как Вы это делаете? – проведя почти час в молчаливом задымленном наблюдении за Холмс, спросил Джон. – Что вообще Вы делаете? Кого Вы ищете?
Она оглянулась на него через плечо и качнула головой, приглашая подвинуться ближе.
– Сначала девушек, – двумя зажимающими тлеющую сигарету пальцами она ткнула в экран, когда Ватсон сел рядом с ней – пружины тонко взвизгнули под его весом. Балансирующий на матрасе стакан с пеплом и окурками пошатнулся. – Наш серийный убийца их постоянный клиент и имеет четко выраженные предпочтения; я высматриваю подходящих под его параметры проституток. Затем изучаю мужчин, которых они приводили. Для начала нам нужен высокий, крепкий левша с обсессивно-компульсивным расстройством – первичный отбор.
– Для начала?
– Да, когда я найду такого среди посетивших это место за прошедшие два месяца, пропущу его фотографию через все доступные мне базы – полицейскую, дорожного управления, миграционную, банковскую, профсоюзы, социальные сети. Тот, кто убил этих троих, наверняка местный. Не просто из Лондона – из боро Брикстон. Работает медбратом или санитаром в больнице, доме престарелых или частном доме. Каждую жертву он убивал во время секса, но всех их нашли полностью одетыми и даже обутыми. Вероятно, он вымыл каждую из жертв – на них не нашли ни отпечатков, ни слюны, ни спермы, ни даже остатков смазки с презерватива – абсолютное стерильное ничего. И каждой он зачесал волосы и обрезал ногти, даже если те были накладными. Всё это требует значительной физической силы – мертвое потяжелевшее тело сложно поддается на подобные манипуляции, не говоря уже о том, что он переносил их с места убийства туда, где их позже находили – и опыта в таком тщательном уходе.
Звучание её голоса было похожим на какой-то быстрый марш с частым четким ритмом и особой холодной мелодичностью. Договорив, она вскинула подбородок, словно задавая безмолвный вопрос: ну как? Ватсон был поражен. Он ничего не знал об этих убийствах кроме того немного, что сообщали в прессе и того, что утром накануне он услышал от самой Холмс и полицейских у магазина «Каррис», и его поразила её методичная последовательность. То, что она говорила, было абсолютно логичным, но совершенно неочевидным для самого Ватсона. Он вспомнил, как она в первые минуты их знакомства по одной только его одежде и обуви смогла считать то, чего он не успел бы ей рассказать в светской беседе и за несколько часов. Вспомнил, как у тела третьей жертвы она за полминуты рассматривания и копания в сумке назвала её настоящее и вымышленное имена и сообщила о двух работах. Холмс обладала каким-то совершенно необъяснимым для него талантом, и тем, что использовала его во благо, подкупала Ватсона. Он сам следовал принципам, кажущимся многим нелепо непоколебимыми и преувеличено, неприменимо в современном мире правильными, и то, что Мелинда Холмс разделяла некоторые из них, отменяло в его глазах всякую её заносчивость и бытовую невыносимость.
– Тут закончили, – объявила она, закрывая ноутбук и засовывая в рюкзак. Диски и наполовину заполнившийся окурками стакан она оставила валяться на смятой, перепачканной её грубыми ботинками постели. – Нужно проверить ещё одну похожую точку в двух станциях метро отсюда. Вы со мной, Джон, или спешите на свидание?
Его часы показывали почти семь, встреча с Мэри была назначена на восемь у моста Миллениум. Прогулка через Темзу обещала удивительные виды города, на ближайшее время превратившегося в его дом, и компанию миловидной девушки. Холмс была права – эту историю из «Нью-Доум» точно можно было очень увлекательно рассказать на свидании, но Джон подумал, что вместо рассказывать про это одно приключение, сейчас он мог оказаться втянутым во второе. И неожиданно для себя предпочел именно это.
– Нет, ещё не спешу, – ответил он, вставая следом за Мелиндой с кровати. – Я с Вами.
И когда они вышли на улицу, где стремительно темнело, в окнах зажигался свет, загорались фонари и в лужах отсвечивали автомобильные фары, отправил Мэри Морстен сообщение:
«Прости. Боюсь, никак сегодня не смогу вырваться. У нас с соседкой возник форс-мажор.»
========== Глава 5. ==========
Всю вторую половину недели беспрерывно дождило. Лондонский влажный холод через щели высоких французских окон просачивался в комнату и промозглым сквозняком стелился по полу. Субботним утром Джон наконец выкроил время, чтобы растопить камин. И хоть огонь в нём, жадно облизывая поленья, умиротворительно потрескивал, комната пока не заполнилась теплом. Ватсон переступил с ноги на ногу, перенося вес тела с правого бедра на левое, и протянул руки над сковородкой. Восходящий над ней пар горячей влагой оседал на замерзших ладонях.
После трех подряд отработанных смен в Бартсе* – один из травматологов ушел на больничный, и все его дежурства отдали работающему на полставки Ватсону – суббота была первым настоящим выходным днём. Её Джон начал неспешно: наносил из заднего двора любезно одолженных миссис Хадсон дров, прочистил и растопил камин; разложил на полу ковры, снял с обеденного стола стулья и расставил их; снёс из спальни две коробки не уместившихся в его комнате книг; готовил завтрак. На плите в турке, найденной среди сдаваемой вместе с квартирой посуды, бурлил кофе, на тарелке остывали тосты с растаявшим на них сливочным маслом, в сковороде зажаривалась яичница.
«Уже трое – всё ещё никакой связи? Мнения полиции, общественности и благотворительных организаций, заботящихся о сотрудницах сферы сексуальных услуг, разошлись. Орудует ли в Брикстоне серийный маньяк?», – было размашисто напечатано на первой полосе вчерашнего номера «Дэйли Телеграф».
Свернутая газета лежала поверх груды вещей Холмс, занимавших собой почти весь кухонный стол, и которые Ватсону пришлось сдвинуть, чтобы втиснуть тарелку. Здесь были свертки и других газет, уже знакомый Джону внешний дисковод с длинным спутанным хвостом черного провода, моток изоленты, несколько батареек, две упаковки лапши быстрого приготовления, фонарик, пустая смятая банка энергетика, отключенный роутер и пустая надтреснутая пепельница. Эта хаотичная кипа, пачка сигарет в кресле у камина и скрипка со смычком на полу рядом были единственными вещественными доказательствами проживания Холмс в доме 221Б. Со среды, когда поздним вечером они вдвоем вернулись на Бейкер-Стрит после вылазки в брикстонские ночлежки, и на лестничном пролете второго этажа Джон пожелал Мелинде спокойной ночи, а она только мотнула головой ему в ответ и растворилась в кромешной темноте гостиной, он не видел её и лишь изредка слышал. В четверг вечером она играла что-то надоедливо монотонное на скрипке, и Ватсон, пытающийся отоспаться перед ночным дежурством, боролся с собой, раздумывая: спуститься и сделать замечание или стерпеть, ведь она заранее предупреждала о привычке музицировать, и сам факт того, что Джон занимал вторую спальню, означал его согласие с этим. Но, к собственному удивлению, он довольно быстро оказался убаюканным ритмично повторяющейся мелодией. Поздним вечером накануне Холмс неспокойно вышагивала по гостиной и то ли тихо разговаривала с кем-то по телефону, то ли бормотала себе под нос, а затем уже за полночь вдруг собралась и ушла – входная дверь за ней захлопнулась с такой силой, что на третьем этаже в окнах комнаты Ватсона задребезжали стекла.
Этим поздним субботним утром он как раз подхватывал яичницу лопаткой, когда услышал скрип половиц в ведущем к спальне Мелинды проходе, а затем шлепки её порывистых босых шагов на кухне. Не оборачиваясь, Джон произнес:
