Текст книги "Эпоха Свободного моря (СИ)"
Автор книги: tiareth
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– Я надеюсь, что к моему возвращению, Вы решите проблему с нехваткой воды в западном районе, Меон.
– Да, государь.
Сьюзен застала лишь конец разговора, когда Меон, заметив ее крайне удивленный взгляд, спешил ретироваться.
– Уезжаешь? – не сдерживая недоумения, спросила девушка. – И когда собирался сообщить?
– Сегодня, как раз хотел к тебе наведаться. – Спокойно произнес Верховный король. Это был уже совсем не тот мальчишка, которого когда-то знала Сьюзен. Ребенком Питер вел себя крайне не сдержанно, и почему-то она ожидала увидеть такую реакцию, ведь он всегда был защитником семьи. А теперь он другой, взрослый. – Я разобрал почти все, что касается градостроительства и законодательства. Остальное поручил Меону, тебе нужно будет только проследить за тем, чтобы он не отклонялся от моих указаний.
Хоть что-то в ее брате осталось знакомое, от чего королева Великодушная даже обрадовалась.
– Я думала, тебе разонравился Валинор.
– Я плыву не туда, – буркнул Питер.
– Тогда не понимаю. Ты же сказал, что Люси и Эд должны сами выпутаться из своей истории. Изменил свое мнение? – вновь предположила младшая сестра.
– И не за ними, – покачал головой Певенси. – Вообще-то, это очень не правильно с моей стороны, но я плыву на остров, который, возможно, поможет решить одну проблему.
Сьюзен вся натянулась, точно тетива ее лука, и превратилась в слух. Очень уж ее заинтересовало то, что казалось брату неправильным.
– Мать Тиарет сказала, что я принесу одни страдания её дочери. – Грустно начал Питер, раскалываясь как орешек под пытливым взглядом сестры. – Эльфы живут в сотни раз дольше, чем люди. И ни о какой семье речи быть, конечно же, не может.
– Вот оно что, – протянула девушка, – и как это связано с твоим плаванием?
– Мне рассказали историю об одном острове, где люди и эльфы жили вместе. У них даже были дети, вот я и подумал…
– Думаешь, там могут помочь? – Питер кивнул. – Когда ты стал таким доверчивым. Я имею в виду, тебе сначала сказали, что ты не можешь быть с Тиарет, потом рассказали об острове, чтобы быть с ней, и ты во все это слепо веришь.
– Мы живем в мире, где пророчества и легенды сбываются. Почему бы мне не верить в слова эльфов? – пожал плечами мужчина.
– Это крайне не логично и безрассудно. Я понимаю, ты влюблен, но с чего ты взял, что у вас не может быть семьи. Вы ведь даже не пытались.
– Я умру, не сегодня, так лет через шестьдесят, обрекая на вечные страдания ее. Будь ты в такой ситуации, ты бы поступила так же, забыв раз и навсегда о логике.
Сьюзен печально вздохнула. Она знала, что не сможет переубедить его, да и он оказался прав на все сто процентов, будь Великодушная на его месте, то непременно бы зацепилась даже за самую жалкую веточку надежды.
– Что ж, тогда плыви, но пожалуйста, не пропадай. Я с вами всеми поседею раньше времени! – шутливо отозвалась королева. – Я так понимаю, что корабль уже ждет, да?
Питер кивает согласно, не скрывая своей неловкости.
– Мы отплываем через два дня.
========== К4.Г7. Тысячелетнее разочарование ==========
Тысячу лет назад, когда еще Нарния не знала своих королей, а столетняя зима только вошла в свое правление, за южным высокогорьем Орландии стоял город. Это был один из забытых в данное время священных городов, похожих на Хершид. В нем собирались все фиаллэ под предводительством эмира, и жрецы приносили богу Таш дары и жертвы. Тот город назывался Хамунаптрой.
Имхотепу было около двадцати шести лет от роду, молодой, рослый мужчина, которого всегда манило море. Надобно сказать, что сам священный город находился почти у самого Стеклянного залива, путь до него пешком занимал сутки, а потому не составляло труда юному жрецу добираться до берега.
В те давние времена он был еще наивным мальчишкой с чистой душой, который верил в искреннюю волшебную любовь. Еще те времена у пустынного народа назывались «солнечными», потому что оазисов было достаточно, с соседними народами они жили в согласии, и еды хватало на всех. Бог Таш благоволил, насыщаясь щедрыми подношениями жрецов.
Имхотеп покинул родные края, повинуясь зову сердца, и на двенадцатый день пути поднялся сильный шторм, что у корабля сломалась мачта, а сам он перевернулся на бок. Судьба распорядилась так, что из всей команды в живых остался лишь жрец. Волны его выкинули на остров, где он повстречал девушку.
Любовь.
Имхотеп не сомневался, что влюбился с первого взгляда. Хрупкая, тоненькая девушка, с загорелой кожей, изумрудными чуть раскосыми глазами и очаровательной улыбкой. Ее волосы были похожи на тину, спутанные, мокрые, отливающие зеленым. Она представилась как Калипсо.
Годы летели незаметно, оно и понятно, влюбленные обычно не замечают ничего и никого вокруг. По истечению трех лет, Имхотеп наткнулся на один из тех сундуков с сокровищами. Золото его не прельщало, однако в этом сундуке было кое-что поинтереснее. Жрец выудил из кучи вещей письмена на древнем языке и два медальона с камнями разных цветов. Он спросил у Калипсо, что это за безделушки, и океанида поведала мужчине историю своего заточения. Ей необходимо было разделить свое бессмертие с истинно полюбившим ее человеком, у которого сердце не знает ни алчности, ни жеманства, ни тем более зла, чтобы покинуть остров. И выбор ее пал на Имхотепа, кого временем океанида проверила и удостоверилась, не рассчитав, что сердце человека переменчиво и очень легко впускает в себя мрак.
В свои двадцать девять Имхотеп уже боялся смерти. Он был фиаллэ лишь на половину, мать тархистанка, а потому его отдали в услужение богу Таш, а не стали тренировать как одного из своих. По меркам своего народа Имхотеп был дефектным, не правильным, да и старился он гораздо быстрее остальных. Потому страх смерти опутал душу жреца своими щупальцами, а, как известно, страх способен на самые ужасные поступки.
Имхотеп не мог читать манускрипты, найденные в одном из сундуков, а потому и не знал, что именно от него требуется. Не ведал он, что ему придется навсегда остаться рядом с океанидой, которая теперь его больше пугала, чем восхищала. Ее нрав был отнюдь не кроток, Калипсо представляла собой воплощение водной стихии, бушующая, страстная, иногда несдержанная в высказываниях. Она была заточена на много лет на острове, но не лишена своих особенных сил. И в минуты раздоров делалась страшнее, чем сам кракен.
Обряд должен был быть проведен на закате, когда появится зеленый луч. Довольно редкое явление, по поверьям разных народов его появление означало либо возвращение души из загробного мира, либо перемены, несущие безграничное счастье. Лунный камень забирал жизненные силы и должен был находиться всегда у Калипсо, а солнечный – отдавал, и принадлежать должен был Имхотепу.
Они сделали все, как было написано в манускриптах, и легли спать. Не знала океанида, что отсутствие страха у человека позволяет ему делать все, что вздумается. Имхотеп бежал с острова глубокой ночью, на плоту, который смастерил заранее, и прихватил с собой пару манускриптов.
Еще пару десятков лет Имхотеп жил припеваючи в Хамунаптре, служил Таш и переводил древние письмена, на которых была записана древняя магия. Он не знал, что предав Калипсо, подписал себе приговор, продал свою душу и стал обреченным на вечность в муках.
Муки начались, когда жрец влюбился в жену эмира. Ему, служителю храма с грязной кровью, нельзя было просто семью заводить, а смотреть на женщину вождя вождей тем более. Но жена эмира тоже воспылала страстью к бедному Имхотепу, чем погубила их обоих.
Жреца заживо мумифицировали. Это были еще те времена, когда в песках делались захоронения, а тела не сжигали на кострах. Его погрузили в каменный ящик и накрыли тяжелой плитой сверху на пятидесятом году жизни.
А Калипсо так и осталась пленницей проклятого острова на тысячу с лишним лет. Возненавидев всех людей, она связала все свое богатство, попавшее к ней с приливами, с камнями луны и солнца, и прокляла. И каждый, кто посмел взять хоть одну бляшку, был обречен на вечные муки и скитания.
Она ступала босыми ступнями по скрипящим половицам. С верхней палубы доносились крики, лязг клинков и выстрелы, но все эти мелочи были такими незначительными. Она прошла в пустую каюту, предназначенную капитану, огляделась и стала ждать. Он должен был придти, она чувствовала.
Тысячу лет она ждала этого дня, когда свершится час расплаты. Ей не было знакомо чувство усталости, холода и голода, только жажда отмщения за убитую любовь. Что делает эта чертовка с девичьими сердцами? Сначала укрощает, приручает, заставляет полностью раскрыться и довериться мужчине, а затем пылает от гнева и ярости, испепеляя все те светлые воспоминания, не оставляя от них ничего, кроме ненависти.
Имхотеп появился на корабле в весьма плохом расположении духа. Он по каким-то причинам не мог самостоятельно войти в пещеру, будто что-то или кто-то ему запрещал. Магия, не иначе. Раскидав пару-тройку мертвецов, жрец прошел в свою каюту и оторопел, застыв в дверях.
Перед ним в свете ночных ламп стояла она, богиня и повелительница океана, хозяйка острова мертвых, ведьма – у нее было много имен. Перед ним была Калипсо.
– Тысячу с лишним лет. Я ждала этого дня тысячу лет, – заговорила богиня. – И вот, мы снова встретились, моя любовь.
– Калипсо, – с придыханием прошептал мужчина, когда она подошла к нему слишком близко.
Калипсо не была просто женщиной, она лишь предстала в этом человеческом обличии, в каком помнил ее Имхотеп, если помнил. Он был тогда человеком, жрецом, служившим самому жестокому богу из всех, а у людей, как известно, память с годами пропадает. Теперь же он человеком не являлся, Калипсо и сама понять не могла кто он. Не живой, но не мертвец, словно подаренное ему бессмертие смешалось с проклятием и превратило его в чудовище. Либо же боги сжалились над бедной океанидой и выявили истинную сущность Имхотепа.
– Ты ведь не думал, что будет так просто попасть в мою обитель? – она обошла жреца кругом и стала напротив. – А если думал, то ты глуп. Один раз я уже впустила тебя, и второй раз не посмела бы.
– Зачем ты пришла?
Калипсо улыбнулась, ласково проведя рукой по щеке мужчины, спускаясь к сердцу.
– Чтобы забрать то, что по праву мое. – Она прислушалась, и тут же лицо ее стало недовольным и печальным. – Только ты не принес его с собой. Хотя какой толк от твоего сердца, если оно не способно любить. Ты стал чудовищем.
– Ты меня сделала таким!
– Твое предательство тебя сделало таким! – резко ответила океанида, сверкнув злым взглядом. – Я любила тебя, подарила вечную жизнь…
– Ты обрекла меня на вечные муки! – протестовал Имхотеп.
– Нет, – она помотала головой отрицательно, – я лишь дала тебе желаемое, взамен попросив о малом. Только твое сердце, но ты пошел на поводу страхов и алчности. Ты ничем не отличался от других людей, такой же монстр.
– Я любил тебя, – Имхотеп сделал шаг к ней и, не касаясь, провел ладонью перед лицом океаниды. – Lerato la ka (сесото. Моя любовь.). Но тот, кого ты видишь перед собой, тебя не любит. – Жрец крепко схватил Калипсо за шею, и протащил по каюте, пока она не оказалась прижата к стене. – Зачем ты пришла?
Океанида бы начала задыхаться, будь она простой смертной, заключенной в теле женщины, но растянувшись в коварной улыбке, она схватила за запястье жреца и, с силой надавив, заставила его ослабить хватку.
– Я намного сильнее тебя. Или ты забыл, – глаза ее стали темными и злыми, а сама женщина чуть подросла, нависая сверху над жрецом. Лицо ее вытянулось, а зубы заострились, превращая Калипсо в невиданного монстра, – какой я бываю в гневе?
– Я повторю еще раз, – он не отступал и не испугался. Имхотепу нечего было бояться, он распрощался с этим чувством еще, будучи человеком. – Зачем ты явилась?
Океанида вновь стала маленькой хрупкой девушкой, но не было в ней больше того пленительного очарования.
– Чтобы увидеть твой конец, – океанида растянулась в коварной улыбке, а глаза ее сверкнули в темноте победным огнем. – Он совсем близко.
– Мы связаны, или ты забыла? – жрец подошел к ней очень близко, устрашающе глядя в ее невинное личико. – Умру я, умрешь и ты. Обряд связал нас навечно.
– Я смерти не боюсь, моя любовь. Лучше стать морской пеной, нежели оставаться заточенной на треклятом острове, в надежде, когда-нибудь еще увидеть тебя. – Калипсо обошла стороной Имхотепа и, оказавшись у него за спиной, продолжила. – Этот день должен был настать рано или поздно. За то, что нарушили естественный круг жизни, мы обречены на скорую гибель. Но я ни капли не жалею, что отдала когда-то свое сердце тебе.
– Ты меня ненавидишь.
– Да, – отозвалась она шепот уверенно. – Но ненависть лишь обратная сторона любви. Они идут рука об руку. Я ненавижу тебя так сильно, что желаю тебе смерти. Но и люблю настолько, что уйду за тобой следом.
========== К4.Г8. Конец наконец ==========
На острове в самом разгаре шла битва между живыми и мертвыми. Джек и Барбосса все так же резво скакали, не обращая внимания на остальных, они были заняты лишь друг другом. Эделмира пряталась за горами золота, а Люси, Эдмунд и Уилл пытались разобраться с оставшимися пиратами.
– И что дальше, Джек Воробей? Мы, двое бессмертных, так и будем рубиться, пока не настанет судный день? – усевшись на минутную передышку, хотя она и не была нужна, насмешливо спросил Барбосса.
– Да, если ты не надумал сдаться, – пожал плечами Джек и тут же напал, продолжая этот бессмысленный и беспощадный бой.
Они кружили бы так, как и сказал Гектор, до скончания времен, если бы Тернера не осенило, что остановить всю эту бессмыслицу могут лишь он и Эделмира, которая, как нельзя кстати, попалась кузнецу на глаза.
– Идем!
Уилл схватил тельмаринку за руку, надеясь, что она беспрекословно послушается, но вышло все как раз наоборот. Принцесса недовольно посмотрела на грубо схватившего ее парня и сильно ударила по его руке каким-то кубком, валявшимся в куче золота.
– Да дурная ты, нам проклятье разрушить надо! – прошипел, тряся конечностью, чтобы унять боль, Тернер, и тут же пригнулся чисто инстинктивно.
Пират, подлетевший к Тернеру, чуть было не отсек ему голову. Кузнецу пришлось отбиваться, пока Мира, поджав колени к груди, вжималась в сокровища. Было жутко неудобно и страшно, и потому, когда Уилл скомандовал, девушка кинулась бежать, закрывая голову руками. Почему-то голова ей казалась самым важным, ведь если ее отрубят, то она умрет, а Мира умирать не хотела.
Она подлетела к сундуку, наполненному золотыми монетами. На каждой из бляшек был узор в виде черепа, сверху лежали два медальона. Тот, что передал ей принц Тибальд, отличался изящностью, а второй напоминал бляшку ацтецкого золота, коими был заполнен сундук.
Уильям подбежал спустя пару минут, дезориентировав пирата тем, что надел на его голову какую-то вазу. Дальше все происходило слишком быстро, чтобы можно было что-то понять. Тернер бросил одну окровавленную монету, которую ему кинул Джек минутой ранее, в сундук. Он протянул девушке ее медальон с лунным камнем, а сам взял свой, и, выплатив кровавую дань, двое хранителей соединили амулеты в свете полной луны.
Раздался выстрел.
– Ты хранил эту пулю десять лет, и потратил ее зря! – с некоторой досадой произнес Барбосса.
– Нет, не зря! – громогласно заявил Тернер, заставив обернуться капитана Черной жемчужины.
Они выпустили амулеты из рук, и когда оба камня оказались в сундуке, проклятие пало. Не было теплых волн, подтверждающих, что магия совершилась, да и никто из живых не понял, что произошло. Только Гектор и его пираты. Грязная рубаха Барбоссы окрасилась в бордовый, и он упал с застывшей улыбкой на лице.
– Покойся с миром, друг. – С грустью произнес Воробей.
Он грустил недолго и через несколько секунд уже рылся в сокровищах, выискивая то, что придется по нраву.
На Покорителе зари не сразу поняли, что произошло. Сначала зазвонил колокол, а затем на них набросились скелеты, притом не убиваемые.
Каспиан очнулся в самый разгар битвы, когда лорд Дриниан вылил на его Величество ушат воды. Сначала он не понял, почему с палубы раздаются крики и звуки битвы, голова немного побаливала от удара. Последнее, что он видел, это Эдмунда, с которым сражался. Очень коротко капитан корабля объяснил, что творится, и Каспиан, решив не терять ни единой минуты, кинулся на помощь своим товарищам.
Удача была далеко не на стороне нарнийцев, пока вдруг напавшие на них разбойники не стали скидывать оружия и поднимать руки. Пираты сдались, как только поняли, что снова смертны, без боя, потому что теперь им всем было что терять. И теперь им грозил срок длиною в жизнь провести в тюрьмах Нарнии.
Сначала на тархистанском судне стихли крики и любые звуки, напоминающие драку. Те фиаллэ, кому повезло остаться в живых, стояли, молча и совсем не понимая, почему скелеты, которые только что с ними дрались, стали настоящими людьми. Кто-то из пиратов смеялся от счастья, кто-то ощупывал себя, пытаясь удостовериться в правдивости случившегося, но драку продолжать не осмеливались даже самые ярые бойцы. Они сложили оружие точно так же, как собратья, находившиеся на нарнийском судне.
Старпом тархистанского корабля поспешно закрепил саблю на портупее и спустился в каюту командира, чтобы доложить обстановку. Он постучался прежде, чем открыть дверь. Каюта, освещенная парой масляных ламп, пустовала, лишь неприятный сквозняк гулял из-за открытого окна. Мужчина недоверчиво огляделся, затем закрыл оконный засов и, предположив, что Имхотеп должно быть поднялся на капитанский мостик, сделал пару шагов. Под ногами что-то захрустело, заставив старпома остановиться и посмотреть вниз.
– Откуда здесь песок?
Бессмертная жизнь жреца Хамунаптры унеслась подобно самой быстрой лани в пучину морских вод, оставив после него напоминание о пустыне, из которой пришел. Проклятие разом снялось со всех мертвецов, и Имхотеп, желавший отчаянно бессмертия и весь остальной мир, превратился лишь в песок под ногами фиаллэ. А Калипсо, как и говорила, ушла следом за любимым, превратившись в воду.
В тот день народ огня не нашел своего нового бога, и под предводительством старпома, решившего взять на себя капитанскую участь, они возвратились в свою пустынную обитель.
В пещере была лишь одна лодка, на которой они могли покинуть остров. Эдмунд, Уильям, Люси, Эделмира и, конечно же, капитан Джек Воробей. Последний лишь попросил об услуге, докинуть его до Жемчужины, вернувшейся к нему после смерти Барбоссы. Пират до конца оставался верным себе в своем странном поведении, набрав золота столько, сколько помещалось в его руках, и, водрузив поверх треуголки корону, он залез в шлюпку.
– Мне очень жаль, Джек, – сочувственно проговорила Люси, легонько коснувшись его плеча.
Пират покосился на прикосновение. После того, как эта ненормальная, по его мнению, спалила весь ром на острове контрабандистов, он ее немного побаивался. Женщины в принципе были страшными существами, обладающими всеми инструментами для управления мужчинами, а порой бывали жестоки в своих решениях. И Джек знал это не по наслышке.
– Сделали, как лучше им. Что еще от них ждать? – разочаровано пожал плечами Джек, поправив съехавшую на бок корону. – Мерзкие пираты.
Черная жемчужина со всей сворой освобожденных пиратов покинула остров еще до того, как закончился бой. Тельмаринцев, которые остались верны короне, погрузили в шлюпку и оставили качаться на волнах. Тархистанское судно тоже отчалило спешно, скрываясь в густой ночи, а шлюпка с Джеком Воробьем взяла единственно верный курс.
Они поднялись на Покоритель зари, где матросы пытались привести корабль в порядок, хотя бы чисто визуально. Каспиан встретил Люси и Эдмунда без особого удовольствия, у него вновь засаднил затылок, отозвавшись памятью об ударе.
– Пирата в кандалы, а вы оба…
– Прости, – протянула жалобно Люси, схватившись за руку Каспиана. – Я, правда, не хотела, но выбора не было. Ты бы нас ни за что не отпустил!
– Извините, что прерываю, – вмешался Воробей, распихав Тернера и Эдмунда. – Но я бы хотел сказать, что этой мадам самое место в трюме. Она спалила весь ром!
Люси не сдержала улыбки, на замечание, хотя уже давно признала себе, что идея эта была не такой уж и замечательной. Не разожги она огромный костер, они бы не попали на тархистанский корабль. Хотя это тоже сыграло своего рода важную роль. Каспиан смерил пирата тяжелым и недовольным взглядом, от чего Джек тут же съежился.
– Знаю, – он протянул руки вперед, скорчив недовольную гримасу, – в карцер его?
– Прежде, чем ты что-то скажешь, – тут же заговорил Эдмунд, – хочу напомнить, что мы бы не спасли Люси без него.
Король Справедливый закинул одну руку по-свойски на плечо Джека, который, ни на секунду не растерявшись, согласно кивнул.
– Мистер Воробей, – не без отвращения в голосе произнес Каспиан. – Мы с моей невестой премного благодарны, что Вы помогли спасти Люси.
Круг лиц, состоявший из значимых персон, Воробья и Тернера, переглянулись между собой, но больше всего удивлены были, конечно же, Люси и Эдмунд. Младшая Певенси перевела слегка недоуменный взгляд на Каспиана, и в ответ на его смущенную улыбку, просияла.
– Вы с Сьюзен женитесь? Я так рада за вас!
– Оу, свадьба! Обожаю свадьбы! – перебив общее ликование, закричал Джек, вальяжно размахивая своей шляпой. – Налить всем по чарке!
========== К5. Г1. Путь домой ==========
Обратный путь до Нарнии был намного спокойнее, особенно после того, как остров мертвецов ушел под воду. Признаться, когда вода и все вокруг начали дрожать, команда Покорителя не сразу сообразила, что происходит. А потом, когда остров начал погружаться, и стала образовываться воронка, пришлось быстро сниматься с якоря и уплывать, покуда корабль снова не оказался в пучине морских вод. Этот факт расстроил только Воробья, который, по всей видимости, собирался вернуться на остров позже, чтобы забрать сокровища.
Каспиан галантно предложил свою каюту единственным девушкам на всем корабле, и в отличие от давнего их плавания, когда Люси, Эдмунд и их кузен Юстас вспыли прямо-таки из морских глубин, лорд Дриниан возмущаться не стал. Сам же Каспиан предпочел ночевать вместе с остальной командой в не очень удобных гамаках, где во время штормов спать было невозможно.
К своему удивлению Эделмира очень быстро подружилась с Люси, хотя ее терзали некоторые сомнения. Дело в том, что королева Нарнийская показалась очень сильной, отважной и смелой девушкой, которая прямо выражает свои чувства и мысли, не боится, что на нее посмотрят как-то не так, а Мира была совершенно другой. Воспитываясь в замке тельмаринцев, она всегда должна была держать язык за зубами, и говорить в основном о неважном, вроде погоды или чая. Ее растили неженкой, словно тепличный цветок, и теперь, когда принцессе удалось увидеть реальную жизнь далеко за пределами замка, она поняла, что не готова взять бремя правления на свои плечи.
– О чем задумалась?
Люси выдернула тельмаринку из глубоких раздумий. Она сидела на палубе и наблюдала за капитанским мостиком, где помимо лорда Дриниана находились еще Каспиан и Эдмунд.
Первые несколько дней их пути Мира не покидала каюты, только в случае крайней нужды. Вообще-то ей было сложно отойти и переварить все увиденное. Не каждый день видишь мертвецов, не каждый день сталкиваешься с пиратами, и уж тем более не каждый день видишь трупы. Теперь, когда все напасти были позади, Мира вспоминала все произошедшее. Она смогла оплакать своего погибшего друга, двенадцатого принца Теревинфии, Тибальда.
На третий день под самый вечер она вышла на палубу, решив все-таки подышать свежим воздухом, к тому же одиночество и жалобные взгляды Люси душили похуже сильно затянутого корсета.
– Да так, – отмахнулась Мира, чувствуя, как жар поднимается к ее щекам. Ее застали врасплох и, почему-то казалось, что за чем-то непристойным. А тельмаринка всего лишь наблюдала за капитанским мостиком. – А ты разве не должна быть с Уильямом?
Люси смутилась, но быстро взяла себя в руки, присаживаясь рядом.
– С чего бы мне?
– Обманывай всех, сколько хочешь, – усмехнулась Мира, – я-то вижу, как ты на него смотришь.
Ей было шестнадцать, столько же, сколько и Певенси, и в любви тельмаринка не очень разбиралась, но в романах, которые она читала в библиотеке своего замка днями напролет, подобные взгляды были, чуть ли не ключевой подсказкой. И Эделмира была абсолютно уверена, что Люси влюбилась. Как и она сама.
– Точно так же, как ты на моего брата? – лукаво улыбнулась Люси, и после этих слов щеки тельмаринки действительно налились румянцем.
– Ничего подобного! Разве я могу влюбиться в того, кто ненавидит тельмаринцев? – возмутилась девушка.
Отчасти она была права, но лишь отчасти. Ей как-то раз выпала возможность подслушать разговор Каспиана и Эдмунда ночью, когда Мира решила прогуляться в тишине. Естественно слышала она не много и отнюдь не с самого начала, иначе бы поняла, что парни делились воспоминаниями о битве с Миразом за бутылкой эля, когда они в действительности не любили этот народ. Но прошло уже много лет с тех времен.
– Тельмаринцы доставили нам много хлопот, – пояснила Люси несколько мрачно, – но мы не ненавидим их, скорее недолюбливаем. Хотя это тоже не совсем так.
– Легче от этого не становится, – буркнула Эделмира.
– В Нарнии один из королей – тельмаринец, причем очень хороший король. Мы не можем ненавидеть твой народ. Тем более, не принадлежность к народу решает хороший ты человек или нет. А Каспиана любят все.
Люси мечтательно вздохнула и устремила свой взгляд на капитанский мостик.
– Даже ты? – ехидно сверкнув глазами, поинтересовалась Мира.
– И такое было, – ответила с такой же мечтательной улыбкой Люси, вспоминая, как пыталась впечатлить Каспиана во время ее третьего путешествия в Нарнию. Славные были деньки, не смотря на то, что ей было всего четырнадцать. – Правда это было давно, и у меня никогда не было шансов, ведь он окончательно и бесповоротно влюблен в мою сестру.
Эделмира в задумчивости прикусила губу. Она слышала истории о том, что в Нарнии появились вновь два брата и две сестры, короли и королевы прошлых времен, но она не верила в эти сказки, пока не довелось увидеть одного из них. Король, который, казалось, сошел со страниц прекрасной истории, но вообще не заинтересованный в общении с принцессой. Теперь Мира видела, как Люси похожа на того короля.
– У тебя же есть еще один брат?
– Да, Питер, самый старший из нас, и больше всех подходящий на роль правителя. – Люси усмехнулась и, подтянув колени к груди, продолжила. – Вот по кому я сильнее всех соскучилась.
– До Нарнии еще пара дней пути, думаю, вы скоро увидитесь. – Мира улыбнулась, чуть склонив голову в бок. Ей и самой хотелось увидеть еще разок его, хотя бы украдкой, хотя девушка понимала, что ей нравится Эдмунд.
– Это вряд ли, – ответила ей Люси и, заметив удивление, пояснила. – Питер пропал по пути в Валинор.
– Зачем ему понадобилось ехать в это место? – с ужасом воскликнула Мира.
Тельмар находится по соседству с Валинором, границы их разделены непреодолимым горным хребтом, и единственный путь, пролегающий через Бескрайний лес и Тропу мертвых, был слишком опасным. Каждый житель Тельмара знал об этом, потому и в леса дальше озера не уходили, в страхе пропасть без вести и сгинуть. Эделмира тоже знала эти истории, хотя король строго наказал прислуге, чтобы при его дочери подобные разговоры не велись. А после того, как Мира сама побывала в лесу и встретилась с кентаврами, ее еще сильнее напугала весть о пропаже старшего брата Люси.
– Затем, что там живет его любимая. – Люси тяжко вздохнула и поникла. – Я должна была поехать с ним в тот день, и тогда бы он не исчез.
– Думаю, если бы поехали вместе, то и пропали бы вместе. И тогда горе было бы в два раза тяжелее, – Мира взяла Певенси за руку и чуть ее сжала, выказывая свою поддержку.
– Возможно. Мы, к сожалению, не можем знать, что было бы, поступи мы по-другому. – Она пожала плечами и грустно взглянула на тельмаринку, вспоминая свой давний разговор с Асланом.
Иногда Люси казалось, что все умные мысли, которые ей приходят в голову, были сказаны Асланом. Он всегда помогал, когда того требовали обстоятельства, всегда приходил. И почему-то ей было очень стыдно за то, что они попросили остаться в Нарнии, ощущение странное снедало изнутри. Будто бы сейчас совсем не то время, в котором они должны были оказаться, отсюда и проблемы в виде мертвецов, пиратов и пропажи Питера.
А потом ее мысли унеслись в другое русло. Ей стало обидно, что в последнее время старший брат будто бы забыл о семье. Он видел перед собой только Тиарет, и Люси с одной стороны была счастлива, а с другой немного ревновала. Питер всегда был рядом, всегда можно было опереться на него и даже спрятаться, он всегда защищал их с Сьюзен, даже когда знал, что ситуация может обернуться против него. Люси слышала, что любовь превращает людей в слепцов и глупцов, но не думала, что настолько.
– На что только не пойдут мужчины, ради любви. Бьюсь об заклад, что Каспиан поплыл спасать нас только из-за Сьюзен.
– Разве только мужчины? – изумилась Эделмира. – Ты ведь тоже поплыла на остров ради Уильяма.
– Это другое, – отмахнулась Певенси. – Это мой долг, как королевы. Уилл мой подданный, а мы должны заботиться о них.
– Насколько мне известно, участь королевы сидеть в замке, пока спасением занимаются мужчины. К тому же, ни один король не станет рисковать своей жизнью ради одной жизни простого кузнеца.
Мира проследила за взглядом подруги и увидела Тернера, который сидел на ступеньках и натачивал оружие, полностью погрузившись в свои собственные мысли. Тельмаринская принцесса сразу поняла такой взгляд, что заставило ее улыбнуться.
– Какие жестокие тогда должно быть короли, раз не хотят рисковать ради своего народа, – парировала Люси. – Но давай не будем обо мне. – Девушка лукаво улыбнулась. – Если хочешь, я поговорю с Эдмундом о тебе?
– Нет! – быстро, чуть повысив голос, ответила Эделмира. – Пожалуйста, не надо.
Люси засмеялась.
– Вот ты себя и выдала.
С этого разговора прошло два дня, и тогда показался берег Нарнии, и блистающая его жемчужина – Кэр-Паравел. За все эти два дня Мира старалась как можно меньше пересекаться с Эдмундом, потому что она ожидала, что Люси, которая постоянно ее подтрунивала, все-таки рассказала ее секрет брату. От того и взгляды короля Справедливого казались тельмаринке косыми и странными, пугающими даже.
Надо бы отметить, что они не совсем казались таковыми. С Эдмундом действительно поговорили, но не Люси, как ожидала девушка, а Каспиан, который за несколько прошедших дней заметил, что принцесса Тельмара не спускает глаз с друга.
