Текст книги "Эпоха Свободного моря (СИ)"
Автор книги: tiareth
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Эдмунд! Хоть ты скажи! – взмолилась Певенси, выдергиваясь из хватки Каспиана. – Отпусти меня! Да кто ты такой! Отпусти! Эдмунд!
Решение было принять тяжело, пойти против действующего короля и спасти жизни невинных, либо же пожертвовать последним и вернуться в родные земли. Он спаситель, каель, что послан богами для защиты.
Выхватив свой меч из ножен, Эдмунд наставил острие к горлу тельмаринца, вызвав неподдельное удивление и смешок.
– Отпусти ее, – прорычал грозно король Справедливый.
– Ты же не серьезно? – усмехнулся Каспиан, отпустив Люси. – Что ж, будет по-твоему, Эд.
Завязался поединок, не смертельный, потому что главной задачей обоих было лишь обезоружить противника. Люси вздрагивала от каждого удара, но злилась. Она видела, что Эдмунд несколько уступает по сноровке, потому схватила стеклянную бутылку и ударила тельмаринца по голове. В глазах Каспиана тут же потемнело, а тело ухнуло вниз.
– Не разбилась, – с удивлением глянув на бутылку, произнесла Люси. – Ты со мной?
Эдмунд улыбнулся.
– Всегда.
========== К4.Г4. Рождение феникса ==========
Она взвыла от пронзающей боли, словно в грудную клетку вошло острое лезвие, и упала на колени, прижимая к сердцу новорожденного королевича. Боль пришла мгновенно, так же как и ушла, но вместе с этим Небит почувствовала слабость, словно что-то, какая-то ее часть испарилась.
– Ош! – испуганно прошептала женщина, когда поняла.
Тигр – второй кусочек ее души был убит, и теперь жрица стала уязвима. Лицо еще ныло от ожогов, а сердце от страха пустилось в сумасшедший пляс, потому как теперь ее мог любить любой прохожий.
Ребенок плакал, неистово заливался слезами и хрипел от крика, привлекая слишком много внимания. На улицах Ташбаана только светало, людей еще было не так много, но все они не упустили шанса обернуться на нерадивую мать в плаще, что нервно трясет ребенка. Им было интересно, и в то же время прохожие оборачивались в спешке, правила не позволяли долго смотреть на женщин. Простым торговцам, спешащим на базар, было невдомек, что ребенок – краденый царевич, об этом не знал никто, даже сам тисрок, а потому и колокола спали беспробудным сном.
Женщина петляла, уходила узкими проулками, мелькала то по одну сторону домов, то по другую, стараясь запутать след, но двигалась в направлении к тракту, ведущему на Залиндрех.
– Вы видели женщину в плаще с ребенком на руках? – послышался встревоженный голос совсем недалеко, что заставил Небит развернуться и спрятаться меж плотно стоящих домов из белого камня.
Две женщины, одна из которых была Иллария, бродили по рынку, выспрашивая у прохожих хоть какую-то информацию о бежавшей воровке с царевичем. Они буквально наступали жрице на пятки, но та все равно успевала ускользать.
Послышался плач ребенка, привлекший внимание Илли, душераздирающий такой крик, от чего у любого сердце начнет разрываться. Она стала выглядывать, откуда идет звук и ухватилась взглядом на ускользающий край плаща. Фигура стояла невдалеке к ней спиной и не торопилась убегать, что вовсе не показалось странным царице Калормена. Она остановилась от женщины в плаще на расстоянии пары шагов.
– Верни моего сына. Немедленно! – грубо приказала Илли и удивилась искренне, увидев, что под капюшоном скрывается пожилая тархистанка, а на руках у нее девочка. – Простите, обозналась.
Тем временем Небит направилась к главным воротам, оглядываясь по сторонам. Ей очень не хотелось быть пойманной, она своими собственными глазами видела, что Сет превратился в небольшую горстку пепла, изрядно покорячившись прежде. Она своей кожей ощущала последствия силы, которой обладает царица Калормена, и мысленно ненавидела ту женщину из трактира в Залиндрехе, потому что никакие деньги мира не стоят прекрасного лица жрицы, которое более таковым не является.
Буря в голове успокаивалась только при мысли об Имхотепе, надежда, что великий жрец Хамунаптры вернет ей лицо и красоту, пустила корни внутри нее. Ей нужна была вера во что-либо, как и любому человеку, ведь без веры даже в собственные силы, никто не способен ничего добиться.
А ребенок? Небит допустила мысль, что похищенный младенец мог унаследовать от своей матери дар огня, а вот сама царевна сломается под натиском горя. С последним жрица просчиталась, кажется, она только сильнее распалила огонь, способный сжечь ее дотла.
Небит запуталась в полах своего плаща и чуть не упала, проехавшись коленом по песчаной дороге. Кошачья ловкость, так же как и грация, испарились вместе со смертью последнего тигра.
– Это она! – воскликнул женский голос позади.
Жрица оглянулась через плечо, что стало ее роковой ошибкой, капюшон слетел, открыв миру кошачью маску. Теперь у Илларии сомнений не было, это точно она. Она кинулась бежать за воровкой. Их разделяли десятки метров, что было хорошей форой для жрицы, но Небит несла на руках беззащитное дитя, и это значительно ее тормозило.
Она завернула в проулок, затем еще раз свернула и ещё раз, надеясь запутать след, но малыш продолжал плакать, надрываясь до хрипоты, чем выдавал их местоположение.
Жрица выбежала к главным городским воротам, к этому времени улицы уже заполнились людьми. Ей бы перейти пустыню, но Небит понимала, что такое путешествие не выдержит ребенок, а он ей был нужен.
– Да замолчи ты уже! – шикнула женщина на младенца и, заметив стремительно приближающихся к ней мамашу со служкой, нырнула в очередную щель между домами. – Шакал пустынный! – выругалась женщина, уставившись на высокую стену, что преградила ей путь.
– Ты в западне, – огласила победно, но немного устало Илли. – Отдай моего сына, и я оставлю тебя в живых.
Небит только сильнее прижала королевича к груди и сделала шаг назад. Это был провал, отступать больше некуда, и спорить с этим жрица не могла, как и не могла просто сдаться.
– Тебе больше некуда бежать. Либо ты вернешь мне ребенка, либо я сама заберу.
Руки ее вновь нагрелись, покраснели. Иллария чувствовала как страх, разлившийся будто яд по ее телу претерпевает изменения, исчезает, а на его место приходит гнев. Гнев – отрава еще сильнее, он приносит с собой этот злосчастный огонь и желание убить, с которым спорить бесполезно, будто это часть ее сущности.
Небит отступает еще на шаг, чувствуя спиной, что больше и ступать-то некуда. Позади только высокая стена, а спереди женщина, способная ее сжечь, не моргнув и глазом. А в глазах ее уже заплясал недобрый огонь.
– Не боишься сжечь сына? – коварно улыбнулась жрица, хватаясь за слова, как за воздух. Фраза брошенная невзначай, казалось бы, но попадает в самое яблочко, заставив Илли измениться в лице. – Вижу, боишься. Потому что не имеешь контролировать свою силу.
– Это ты сделала со мной! – выпалила разъяренная царица. – Если бы ты не пришла, то ничего этого бы не случилось. Отдай сына, иначе, я тебе обещаю, ты пожалеешь.
– Так подойди и возьми, – ответила жрица беззаботно, но сама вся тряслась, как осиновый лист. – Нет, не твоя служанка. Сама, – она криво улыбнулась, наблюдая, какой тяжелый выбор стоит перед Илларией, как метаются ее глаза. – Какая же ты мать, раз не можешь приласкать собственное дитя? – издевательски подметила Небит.
Она боялась, блефовала, играла словами так, как было угодно ей самой, чтобы выжить. Раньше подобного не происходило, стоило сказать «фас», и ее мальчики уже разрывали врага на куски, а теперь и говорить некому. Она могла бы сдаться, получить помилование, в чем очень сомневалась, потому что уже очень давно она перестала верить людям и их обещаниям. В отчаянии они могут пообещать все, что угодно, но не сдержать слова.
– Я убью тебя, – прорычала разъяренная Илли, сделав шаг в сторону жрицы, и тут же застыла на месте с распахнутыми глазами.
Слова порой ранят острее ножа, особенно правдивые. Иллария не могла, не посмела бы прикоснуться к сыну, не после того, как спалила тигра. Она переживала, волновалась и теперь была сломлена, как деревянная веточка. Но большее ее ранили не слова жрицы, а свои собственные. Она стала жестокой, такой же, как Рияз, фиаллэ, которого она ненавидела всей душой. Она превратилась в ту, какой не хотела стать.
– Говори, что ты хочешь в обмен на королевича? – с шумом выдохнув свой пар, заговорила девушка.
– Ты забрала у меня мое дитя, кровожадно убила, – Небит вытащила из-за пояса нож и наставила его острие на ребенка, – почему я не могу забрать твоего?
– Ты сама виновата, – ответила ей Илли, прикрыв глаза и стараясь сконцентрироваться на дыхании, чтобы в очередной раз не вспылить. – Мой сын еще младенец, он не пытался тебя убить.
– Зато его мать сделала это! – сдернув с себя кошачью маску, жрица показала свое лицо.
При солнечном свете это зрелище выглядело ужасно. Истекающие неприятно прозрачной лимфой волдыри, глубокие рубцы красного, даже алого цвета. Но лице Небит не осталось живого места, она выглядела словно потекший пластелин.
– Я это сделала, – фиаллэ подняла руки перед собой и сделала полшага вперед, от чего жрица дернулась нервно. – С меня и спрос. Ребенок тут не причем.
– Стой на месте! – прокричала жрица, направив острие ножа на Илларию.
Ей овладело отчаяние, заставляя метаться из стороны в сторону. Ей хотелось всего и ничего одновременно. Небит чувствовала приближение своего конца, она даже допустила мысль, что если Ош мертв, то и ее повелитель тоже, а значит, жизни для нее больше нет. Жрица вдруг заплакала, ощущая, как стянута кожа ее лица и как каждое выражение эмоции отдается неприятным покалыванием. Её душа осталась жива лишь на одну треть, она стала слаба и беспомощна, от того и не могла унять слезы.
Нянька королевича аккуратно забрала младенца из рук воровки и, успокаивая его, ушла прочь. Илли тоже не стала оставаться, она отвернулась, сделала пару шагов и обернулась по наитию, когда отчаяние овладело жрицей полностью и заставило швырнуть нож в спину фиаллэ.
Илларии удалось отскочить, нож зацепил лишь край ее рукава и оставил легкую царапину, а затем со звоном упал на каменную кладку.
Фиаллэ перевела взгляд с орудия на жрицу, что стояла вся в слезах, и тут же вспыхнула еще сильнее от злости. Секунды две назад ей было жаль бедную женщину настолько, что Илли даровала ей жизнь второй раз за этот день. А теперь она, не взирая на жалкий и беспомощный вид кошатницы, подлетела к ней и горячими руками схватила за горло, намереваясь задушить воровку.
С минуту в переулке звучал раздирающий вопль, еще целую минуту Небит корчилась от жгущей боли, извивалась, пыталась выбраться из мертвой хватки, а затем обмякла. Ее кожа была обожжена до угольного черного и стала обсыпаться, а тело рухнуло, как мешок картофеля.
Иллария более не задерживалась в этом месте, поспешила уйти, надеясь, что кто-нибудь найдет труп и похоронит его. Долго еще ее не отпускала злость, и от этого руки горели все сильнее, а жар разрастался по всему телу, что, безусловно, пугало девушку. Все, к чему прикасалась фиаллэ, либо загоралось, либо нагревалось. Даже ледяная вода не способна была потушить этот огонь, от чего Илли злилась пуще прежнего.
Она стояла у колыбели, смотрела на спокойно спящего младенца и плакала. Никогда раньше не было у нее желания сильнее, чем сейчас, взять на руки своего сына и покачать, поцеловать.
– Звали, госпожа? – на пороге нарисовалась няня королевича.
Иллария быстро смахнула слезы, которые тут же высохли на пальцах, и обернулась.
– Садись за стол, будешь писать.
Когда оба письма были закончены, а нянька с трудом сдерживала слезы, чтобы не испортить пергамент, Илли посмотрела на сына в последний раз. Ей хотелось поцеловать своего малыша, но страх, что любое прикосновение принесет ему вред, пересиливал любые желания.
– Письмо тисроку доставь вечером, лично в руки, – строго наказала царица, оторвавшись от колыбели. – Второе для Раниса. Ему отдашь только в том случае, если я не вернусь.
– Но куда Вы пойдете, госпожа? – встревожено поинтересовалась нянька, запечатывая конверты воском.
– Я буду странствовать до тех пор, пока не узнаю, как избавиться от этого недуга, – ответила Илли, тяжело вздохнув.
– А если не сможете?
– Тогда и вручишь этот конверт моему сыну, – невесело отозвалась фиаллэ, вскидывая на плечо подготовленный для похода кисет. – Запомни, твоя задача, во что бы то ни стало защищать наследного принца. Этот дворец таит в себе гораздо больше опасностей, нежели существует за его пределами. И да, ты не знаешь куда я ушла и по какой причине. Смотри в оба и прощай.
Иллария исчезла. Спустилась в свой любимый сад и нырнула в один из потайных ходов, который спас уже несколько жизней от неминуемой смерти, а теперь ведет ее на поиски неизвестного.
========== К4.Г5. Дар убеждения ==========
– Сегодня, – громогласно вещал Барбосса, подняв над своей головой нож и два медальона, – мы, наконец, почувствуем вкус пищи, ощутим морской бриз. Мы освободимся от проклятья и станем свободны!
Толпа пиратов взревела, заликовала, поддерживая сладкие речи своего капитана, пока Уилл и Эделмира, хранители камней солнца и луны, стояли, согнувшись пополам над сундуком с золотом.
– Извините, простите, дайте пройти.
Джек Воробей, именующий себя капитаном, пробивался сквозь столпотворение, распихивая пиратов локтями, чем привлек к себе слишком много внимания. Он остановился у самого возвышения, на котором стоял сундук и Барбосса с Тернером и какой-то девчонкой, которую Джек видел впервые.
– Как ты спасся? – не без удивления спросил Барбосса.
– Когда ты высадил меня на остров, ты не учел одной важной вещи, – лукаво улыбнулся Джек, подогревая интерес, но ответа не последовало, лишь замешательство на лице капитана мертвецов. – Капитан Джек Воробей. – не совсем уверено проговорил пират.
– Молчать! Ты следующий! – скомандовал Барбосса и, схватив за шкирку Тернера, приставил к его шее нож.
– Не стоит этого делать, шкипер, – как бы невзначай заговорил Джек, рассматривая собственные ногти на руках, а лицо его отражало безобразное спокойствие.
– А я думаю, стоит, – прорычал недовольно Гектор.
– Тебе же хуже, – не заинтересованно пожал плечами Джек, ловко манипулируя капитаном жемчужины, и не только им, если быть честным.
Любопытство – один из главных пороков человека, который доставляет немало бед. Любопытство и алчность когда-то привели пиратов на этот остров, но урок они так и не извлекли, попадаясь в новую ловушку.
– Почему мне не стоит это делать?
– Потому что, – Джек сделал шаг вперед, и тут же ударил по руке пирата, который попытался задержать его за плечо. Воробей ловко забрался на возвышение, поравнявшись с предводителем мертвецов. – Потому что корабль тархистанцев, морских волков, уже причалил. И ждет тебя и твоих ребят.
Толпа мужчин удивленно загалдела, словно бабки на базаре.
– Никогда о таких не слышал, – хмыкнул Барбосса.
– Значит ты необычайный везунчик. Они держат в страхе все океаны, а их капитан очень жестокий человек. К тому же лысый и не носит шляпы. Настоящий зверь! – отозвался Джек. – Только вы им мешаете завладеть всеми морями. Справиться с ними будет гораздо легче, пока вы бессмертны. Твои парни подойдут на шлюпках к тархистанцам и устроят резню. – С выражением рассказывал Джек, жестикулируя руками, чтобы рассказ его казался еще красочнее. – Ахнуть не успеешь, как у тебя уже два корабля. Ты можешь строить собственный флот! Тот, что больше, станет флагманским, кто спорит. Но Жемчужина, – Джек вожделенно выдохнул, – дай мне корабль.
Барбосса слушал, воображал картинку так ярко, но смотрел на Джека недоверчиво. Какой пират доверится пирату? Они обманывают, закрывают глаза на кодекс, если это удобно, и во всем ищут свою выгоду. Джек уж точно, как и Барбосса.
– Как я могу тебе верить? – с недоверчивым прищуром спросил Гектор.
– Из нас двоих не я поднял бунт на корабле. Стало быть, и слово мое весомее. – Лукаво улыбнулся Воробей, схватив из сундука несколько монет. – Убить этих двоих вы сможете и после того, как разберетесь с тархистанцами. Иначе, все было напрасно. – Джек стал выкидывать монеты по одной, за чем наблюдали, казалось, все вокруг, но самым внимательным оказался Тернер.
– Ты с самого начала это запланировал? – резко выпалил Уилл.
– Да, – не скрывая, без зазрения совести ответил Воробей и вновь вернулся к разговору с Барбоссой. – Я стану ходить под твоим флагом и отдавать десять процентов от добычи, – продолжил Джек, заметив, что слова его действуют как опиумный цветок, затуманивают разум. – И ты станешь зваться командор Барбосса. Смекаешь?
– И взамен ты хочешь, чтобы я не казнил паршивцев? – скептично спросил Гектор.
– Нет-нет, казни паршивцев, но чуть позже! – Воскликнул тут же Джек. – Снять проклятье нужно в подходящий момент.
– Пятьдесят процентов добычи! – согласился Барбосса.
– Пятнадцать!
–Сорок!
–Двадцать пять, – Джек внимательно смотрел на капитана мертвецов, – и вместо этой огромную шляпу. Командор.
– Тогда по рукам, – наконец сдался Барбосса и развернулся к команде. – Друзья, идем вброд!
Они мертвецы, не могут утонуть, даже если очень захотели бы, но могут незаметно прокрасться на корабль. Только двоих балбесов, вечно вытворяющих странные, несуразные вещи заставили переодеться в женские платья, чтобы создать отвлекающий маневр. Барбосса не был глуп настолько, чтобы полностью довериться Воробью, он не был глуп, чтобы хоть во что-то поверить, да и обещание свое сдерживать не намеревался.
Часть пиратов-мертвецов пробрались на тархистанское судно, а другая отправилась на Покоритель зари, что стал совершенное неожиданностью. Только успел зазвучать колокол, предупреждая об опасности, как началась настоящая резня. Фиаллэ, что сидели около входа в грот в засаде, вынуждены были вернуться на корабль. Сначала Имхотеп собирался в одиночку отправиться внутрь, его силы были велики, он бы одним взмахом руки добрался до нужного ему камня, но магия этого места не пускала его. Большая волна омыла палубу тархистанского корабля, и жрец Хамунаптры решил вернуться на корабль.
Джек разглядывал сокровища, пока оставшиеся в гроте пираты ожидали, сидя в тишине.
– Я думал, что раскусил тебя Джек. – Заговорил Барбосса, нарушая тишину. – Но тяжело разгадать твои намерения.
– Я же бесчестный, – пожал плечами Воробей, взяв в руки небольшую золотую статую, и тут же выкинул ее в сторону, направляясь в сторону Гектора. – А от них нечего и ждать. Серьезно. Остерегаться надо людей честных, – философствовал Воробей, что все больше и больше подогревало интерес у капитана мертвецов, – ты даже не заметишь, когда они сделают, какую-нибудь глупость.
Воробей многозначительно посмотрел на Тернера, надеясь в душе, что мальчишка не так глуп, как кажется, и понять его намек сможет. Пират тут же вытащил у стоящего в шаге от него саблю, уронил его в воду, а оружие кинул прямо в руки Уильяму.
Барбосса не сразу понял, что происходит, еще пару секунд смотрел по сторонам, и только осознав, что Джек в очередной раз обвел его вокруг пальца, кинулся с рыком на Воробья.
Люси и Эдмунд зашли с другой стороны острова в самое его сердце. Спрятав весла неподалеку, чтобы на их шлюпке никто не смог сбежать, они стали петлять между каменными стенами, пока не вышли к сокровищнице.
Джек и Барбосса дрались на саблях, временами перекидываясь словами, Воробей ловко отскакивал, уворачивался, парировал удары, пока капитан Черной жемчужины не воткнул в его грудь острие. Люси вздрогнула, застыв на месте, это было неожиданно, ей казалось, что этот пройдоха умеет выживать в любой ситуации. Рука ее потянулась к бутыльку с соком огнецвета и застыла на половине пути.
Джек пошатнулся, сделал пару шагов назад и, оказавшись под лунным светом, стал с интересом рассматривать свои руки. Его тело было костлявым, таким же как у Барбоссы в свете луны, а меж пальцев поблескивала перекатывающаяся монета. Два капитана вновь зашлись в схватке.
Уильям схватил Эделмиру за руку, намереваясь бежать, но путь ему преградили два пирата, а саблю свою он уронил по неосторожности. Парень оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь мало-мальски напоминающего оружие.
– Сейчас ты узнаешь, что такое боль, – с гадкой улыбкой произнес пират и, получив тяжелым канделябром по затылку, упал.
– Поносил бы корсет! – фыркнула недовольно Люси и тут же кинулась к Тернеру.
– Люси! – воскликнул восторженно и удивленно кузнец и только потом он заметил сражающегося с двумя пиратами Эдмунда. – Пригнись!
Девушка тут же наклонилась инстинктивно, а Уилл, моментально выхватив из рук упавшего разбойника саблю, одним махом снес голову другому.
Эдмунду досталась не легкая ноша, сразу два бессмертных пирата, которые по какой-то странной причине (Певенси посчитал, что это отсутствие мозгов сказалось) нападали по очереди. Вся пещера заполнилась лязгающими звуками, затем взрыв небольшой, но часть камней из-за него все-таки обрушилась. Ночь предстояла быть долгой.
– На чьей он стороне? – поинтересовался освободившийся на пару секунд король Справедливый.
– В данный момент? – Тернер пожал плечами, и парни снова разошлись.
Эделмира спряталась за один из камней, на котором стояли, точно как и везде, сундуки. Ей было страшно, вокруг то и дело мелькали мечи и сабли. Все дрались друг с другом, даже Люси, а ведь она была одного возраста с тельмаринской принцессой. Мире совершенно не хотелось находиться здесь, она не обладала такой отвагой, только могла мечтать. Девушка вновь зажмурилась, когда в опасной близости от лица нарнийского короля пролетел кончик сабли. Ее сердце замирало от страха, потому что, и это было совершенно точно, Мира влюбилась.
========== К4.Г6. Питер и Сьюзен ==========
Сьюзен прогуливалась по саду перед Кэр-Паравелом, держа за руку принца Рилиана. Мальчику нужно было гулять на свежем воздухе, а королеве Великодушной было полезно отвлечься от постоянных переживаний и управленческих тягот. Не этого она ожидала по возвращении в Нарнию. Теперь идея остаться здесь навсегда казалась не такой уж хорошей, они ведь совсем забыли какого быть правителем. Романтизировали страну, вспоминая лишь захватывающие приключения и счастливые моменты, а теперь, когда Нарния стала их единственной реальностью, Сьюзен поняла, что все далеко не так радужно.
Войны, стрессы, похищения – все это только малая толика того, что выпало на ее нелегкую долю. Подати, прошения, налогообложение, постройка новых городов и флота, судебные решения. У Сьюзен шла кругом голова, потому что среди всех этих важных дел ее волновала лишь пара самых важных, что не давали ей спокойно спать по ночам.
Питер все еще числился пропавшим, от Каспиана не было ни одной весточки, и чем чаще Сью оставалась наедине со своими мыслями, тем сильнее ее поглощали депрессия и отчаяние.
Тиарет тоже не отвечала на письма уже как две недели, что не сулило ничего хорошего. Эльфийка уезжала, будучи очень мрачной, подавленной, без надежды на волшебное возвращение Питера, из-за этого Певенси волновалась. Переживания за всех вокруг, кроме себя самой, кажется, стали частью самой сущности королевы Великодушной, лишая хоть какой-то возможности расслабиться.
Начало апреля подарило удивительно красочные пейзажи и теплую погоду. Деревья уже почти полностью покрылись листвой, хотя траву все еще покрывал тонкий слой снега. Солнечные лучи, отражаясь от подтаявшего белоснежного ковра, слепили, заставляя жмуриться.
На тракте, ведущем из нижнего города во дворец, появился всадник. Он был настолько далеко, что Сьюзен не сразу поняла, кто это, лишь по мере приближения незнакомца, девушка разглядела эльфийскую одежду. Ей подумалось, что прибыл гонец из Валинора, потому Сью помахала рукой, привлекая к себе внимание. Всадник сошел с тропы, направив своего рысака к девушке с ребенком, и, остановившись в ярдах двадцати, спрыгнул на землю. Он подошел к девушке и только после того снял глубокий капюшон, изрядно подогревающий интерес королевы, чем заставил Сьюзен ахнуть.
Перед ней стоял Питер, слегка похудевший, и глаза его не искрились огнем влюбленности, но живой. Ей захотелось визжать от радости, прыгать, как это делают маленькие девочки, но все, что Сьюзен себе позволила, это крепко обнять брата, не сдерживая слез.
– Где ты был? – слова звучали с волнением.
Она горячо поцеловала Питера в щеку, от чего он расплылся в улыбке. Сьюзен еще раз заглянула в его лицо, не силясь поверить, будто убеждая саму себя, что перед ней не видение и не сон. Рилиан, увидев, что его Сьюзен, а он был уверен, что Сьюзен именно его (в четыре года дети те еще собственники), сильно пнул Питера по ноге, показывая свое недовольство. Маленький принц слишком мало общался с Питером за все это время, он его не помнил совсем, а потому его сильно расстраивало, что королева плачет.
– За что? – со смехом спросил старший Певенси.
Было ни капельки не больно, плотные штаны заправленные в высокие сапоги удар сделали едва ощутимым, а вот Рилиан отшатнулся и тут же спрятался за Сьюзен.
– Так, где же ты был все это время? – утерев слезы, повторила Сьюзен. – Я чуть с ума не сошла!
– Это не очень долгая, но страшно скучная история, Сью. – Питер перевел взгляд с ребенка на сестру, несколько нехотя ответив ей. – Лучше пойдем поскорее в замок, не терпится увидеть остальных.
– Да, конечно, – сестра сдержанно улыбнулась.
Она не стала сразу говорить Питеру о том, что Люси похитили пираты, и о том, что Эдмунд под предводительством пирата отправился спасать сестру, не предупредив остальных. И, конечно же, о том, что Каспиан поплыл на Покорителе за ними следом. Она решила, что старший брат устал с дороги, а новости могут подождать хотя бы до утра. Однако Питер был совсем не глуп.
Они сидели в трапезной за большим обеденным столом втроем: Питер, Сьюзен и Меон. Последний мало волновал Верховного короля, а вот отсутствие младшего брата и сестры напротив.
– Где все? – полюбопытствовал Питер.
– Они уехали в Порт-Роял, – отрапортовала младшая, встретившись встревоженным взглядом с Меоном. Десница счел тактичным промолчать.
– Все разом? – удивленно уточнил Верховный король, делая вид, что его хоть как-то интересует еда.
После длительного заточения, и как бы сильно его не старались откормить эльфы, Питер ел мало, желудок до сих пор не привык, будто бы ссохся и уменьшился в размерах. К тому же от него не укрылись переглядки сестры с десницей, а от напряжения, возникшего в его теле и духе тотчас, как известно, кусок в горло не лез.
– И по какому же поводу?
– Ну, Люси поехала на церемонию повышения капитана Норрингтона до командора. – Начала неохотно Сьюзен, решив, что стоит сказать правду. Врать она все равно не умела складно. – Эдмунд поехал для спуска нового корабля на воду. А Каспиан поехал за ними.
Питер внимательно посмотрел на сестру, отложив столовые приборы. Ему что-то подсказывало, что Сьюзен не договаривает, и это было не какое-то чувство, а скорее мимика и жесты. Королева Великодушная никогда, а Питер знал ее целую вечность, не была такой зажатой, когда что-то рассказывала.
– И когда они вернутся?
Сьюзен тяжко выдохнула, опустив взгляд. Ей больше всего не хотелось сейчас расстраивать брата, и самой не хотелось думать об этой ситуации. Звучало, конечно, эгоистично, но Великодушная так устала от вечных переживаний и треволнений, что надеялась хотя бы сегодня просто радоваться возвращению брата. Она ведь уже почти отчаялась.
– Я не знаю. – Неохотно ответила девушка.
Она тут же отодвинула тарелку от себя подальше, вытерла губы салфеткой, как полагалось по этикету, и виновато посмотрела на старшего брата.
– Ваши Величества, разрешите откланяться.
Питер кивнул деснице в ответ на просьбу. Тельмаринец не желал становиться свидетелем семейных разговоров, а они совершенно точно были таковыми. К тому же, его ждала прекрасная Жозефина, согревающая десницу холодными ночами в его покоях.
– Я подозреваю, что дело совсем плохо. – Недовольно прищурившись, предположил Питер, сложив руки в замок. – Выкладывай.
– Я уже все сказала.
– Не юли, Сьюзен, – взгляд его сделался таким строгим, что королева невольно съежилась. Да и полным именем Питер называл ее только в очень серьезные минуты.
– Люси украли пираты, а Эдмунд вместе с другим пиратом и каким-то кузнецом отправились на ее поиски. – Быстро протараторила девушка, ощущая, как тяжесть ее сердца исчезла. Она посмотрела на брата, пытаясь уловить его реакцию, но Питер так и оставался сидеть с суровым выражением лица, очень сильно напоминая отца. – Они угнали наш бриг. Мы не сразу узнали о произошедшем, пытались тебя найти. К тому же, Эд написал чудесное письмо с извинениями, что они с Люси не появятся на весеннем балу, так как вынуждены задержаться в Порт-Рояле. Я ведь как дурочка повелась.
– Каспиан поплыл за ними, – задумчиво протянул Певенси.
Он был расстроен, даже очень, потому как не ожидал, что возвращение домой преподнесет подобный сюрприз. Одни только мысли о корабле полном грязных и развратных пиратов, на котором оказалась его младшая сестра, заставляли кулаки сжиматься.
– Да, – не уверенно тихо отозвалась девушка. – Я бы тоже поехала, но ты пропал, нужно было делать хоть что-то! Где же ты был?
– В Валиноре, – коротко и без особого энтузиазма ответил король Великолепный.
Ему не хотелось рассказывать о том, как на пути из Нарнии, через горный перевал, называемый Тропой мертвых, он повстречал двух призраков. Не хотелось рассказывать, что он узнал в них Гортаура и Руатера, и что все их убеждения насчет первого были правильны лишь отчасти. Так же делиться тем, как королева Наанис приказала кинуть Питера в темницу, и он пробыл там только Аслану известно сколько. Вся эта история стала для него отпечатком собственной беспомощности, стыда, о чем лучше бы молчать до скончания лет.
– Но Тиарет была так удивлена, когда не обнаружила тебя в Нарнии.
– Она и не знала, что я был у нее под носом. Ладно, Сью, я не хочу говорить об этом. – Питер устало потер переносицу. – Давай завтра обсудим все. Я слишком устал, чтобы думать.
Сьюзен улыбнулась.
– Ты прав. Спокойной ночи.
Ночь, действительно, выдалась спокойной. Сьюзен спала младенческим сном, и снились ей яркие красочные видения, которые исчезли из памяти вместе с лучами солнца, впущенным через раздернутые служанкой портьеры.
На удивление, Питер не кинулся спасать младшего брата и сестру, отмахнувшись тем, что они достаточно взрослые, чтобы выпутываться из ситуаций, в которые сами себя втянули. Сьюзен не сразу поверила словам старшего брата, даже поинтересовалась, не подменили ли его в Валиноре, на что брат лишь улыбнулся.
Несколько недель промчались, как будто их и не было вовсе. Королева Великодушная позволила себе расслабиться, так как Питер взял на себя львиную долю обязанностей, пытаясь полностью уйти в работу, как говорят в Англии, нырнуть с головой. Свободное время девушка решила посвятить себе, а не принцу Рилиану, как обычно. Она даже не подозревала, что Питер отдал приказ готовить корабль для долгого путешествия. Старший брат не делился своими планами с Сьюзен, он избегал любых разговоров о Тиарет и Валиноре, делался очень мрачным и переводил тему разговора на что-то менее значимое.
