Текст книги "See Who I Am (СИ)"

Автор книги: the_city_sleeps

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Нет, Драко, – негромко ответил Дамблдор. – Сейчас в счет идет мое милосердие, не ваше. И Камия и так находится под достаточной защитой.

Малфой молчал. Рот его был приоткрыт, волшебная палочка по-прежнему дрожала. Мне показалось что его рука опустилась, но возможно виной тому было что Драко стоял уже долго, держа ее напряженной.

Но тут на лестнице загремели шаги, и через секунду Малфоя оттолкнули в сторону четверо в черных мантиях, выскочившие из двери. Меня они не зацепили, ибо я стояла чуть дальше.

Грузный колдун со странно перекошенным ртом одышливо захихикал.

– Дамблдора приперли к стенке! – сказал он и повернулся к приземистой женщине, судя по внешности, его сестре, и та алчно улыбнулась. – Дамблдор без волшебной палочки, Дамблдор в одиночестве! Отлично, ребята, отлично!

– Добрый вечер, Амикус, – спокойно произнес Дамблдор, словно приветствуя гостя, явившегося на чашку чая. – Вы и Алекто с собой привели… очаровательно…

Колдунья издала сердитый смешок.

– Что, думаете, шуточки помогут вам и на смертном одре? – глумливо поинтересовалась она.

– Шуточки? Нет-нет, это всего лишь проявление воспитанности, – ответил Дамблдор.

– Давай, действуй, – сказал крупный, поджарый мужчина с всклокоченной седой шевелюрой и усами, черная мантия Пожирателя смерти была ему тесновата. От него исходил тяжелый запах крови и давно немытого тела.

– Это вы, Фенрир? – спросил Дамблдор.

– Я самый, – проскрежетал мужчина. – Что, рады нашей встрече, Дамблдор?

– Нет, этого я не сказал бы…

Фенрир Сивый улыбнулся, показав заостренные зубы. Кровь стекала по его подбородку, он медленно, непристойно облизывался.

– Вы же знаете, как я люблю малых деток, Дамблдор.

– Следует ли понимать это так, что вы нападаете теперь и не при полной луне? Весьма необычно… Ваш вкус к человеческой плоти раз в месяц удовлетворить уже невозможно?

– Совершенно верно, – подтвердил Сивый. – Вас это шокирует, Дамблдор? Пугает?

– Ну, не стану притворяться, некоторое отвращение мне это внушает, – ответил Дамблдор. – И, признаюсь, я немного удивлен тем, что Драко пригласил именно вас в школу, где проживают его друзья…

– Я его не приглашал, – прошептал Драко. На Сивого он не смотрел, да, похоже, и смотреть не хотел. – Я не знал, что он явится…

Боится. Я уже ничего не боялась. Ветер холодил мои мокрые от слез щеки. Хорошо никто не заметил вроде. Пусть думают что я потею от страха, чем плачу.

– Не мог же я упустить возможность побывать в Хогвартсе, Дамблдор, – проскрежетал Сивый. – Здесь столько еще не порванных глоток… Вкуснятина, вкуснятина…

И он, оскалясь на Дамблдора, поковырял желтым ногтем в передних зубах.

– А на десерт я мог бы пустить вас, Дамблдор.

– Нет! – резко осадил его четвертый Пожиратель смерти, колдун с тяжелым, жестоким лицом. – У нас приказ. Это должны сделать они – мужчина показал на нас палочкой – давайте кончайте старика, да поживее.

Однако решимости в Малфое явно поубавилось. Он с ужасом смотрел в лицо Дамблдора, побледневшее еще сильнее, опустившееся еще ниже, так сильно сполз старый волшебник по стене. Я понимала Драко. Я тоже не могла пойти на это. Было страшно и больно. Если я убью Дамблдора, то я никогда себе этого не прощу.

– По-моему, он и так не задержится на этом свете надолго! – сказал криворотый, и его сестра снова одышливо захихикала. – Посмотрите на него! Что с вами такое, Дамблдор?

Мерзкие, гнилые твари.

– О, пониженная сопротивляемость организма, Амикус, замедление реакции, – ответил Дамблдор. – Короче, старость… когда-нибудь она, возможно, постигнет и вас… если вам повезет…

– Что такое, а? Что такое? – закричал обозлившийся вдруг Пожиратель смерти. – Вечно одно и то же, а, Дамби? Вы только болтаете и ничего не делаете, ничего. Не понимаю, зачем Темному Лорду вообще понадобилось вас убивать! Ну же, детки, займитесь им!

Но в этот миг с лестницы снова донеслись уже совсем громкие звуки схватки, и чей-то голос прокричал:

– Они перекрыли лестницу! Редукто! РЕДУКТО!

– Ну же, поторапливайтесь! – сердито воскликнул жестоколицый.

Однако рука Малфоя тряслась так сильно, что он не мог толком прицелиться. Я же просто не могла ее поднять. Только не на Дамблодра. Перебить бы их… всех пожирателей… прямо тут. Такая шальная и сладкая мысль с ароматом безумия.

– Давайте-ка я, – прорычал Сивый и шагнул к Дамблдору растопырив руки и оскалив зубы.

– Я же сказал – нет! – рявкнул жестоколицый; блеснул свет, и оборотня отбросило в сторону, он ударился о стену и застыл у нее, пошатываясь, гневно тараща глаза.

– Действуйте же, или отойдите и дайте сделать это одному из нас… – визгливо вскрикнула колдунья, но в этот миг дверь башни опять резко распахнулась и на пороге ее возник Снейп с волшебной палочкой в руке. Черные глаза его стремительно обежали всех, кто был здесь, от припавшего к стене Дамблдора до Пожирателей смерти, обозленного оборотня, Малфоя и скользнув по мне

– У нас тут заминка, Северус, – сказал грузный Амикус, и взгляд, и волшебная палочка которого были неотрывно наставлены на Дамблдора. – Эти детки, видать, не способны…

Однако имя Снейп произнес и другой голос, еле слышный.

– Северус…

Волна душевной боли пробежала по моему телу и замерла в ногах, обдавая их холодом и ослабляя колени. Сколько просьбы было в этом голосе…

Снегг ничего не ответил, он сделал несколько шагов вперед, оттолкнув с дороги Малфоя и задев меня плечом так, что я пошатнулась. Хотя это было просто, ибо мои ноги и так меня слабо слушались. Липкий страх завладел моим нутром. Страх неизбежности… Трое Пожирателей смерти безмолвно отступили назад. Даже оборотень выглядел испуганным.

С мгновение Снейп вглядывался в Дамблдора, резкие черты его лица казались протравленными отвращением и ненавистью.

– Северус… прошу тебя…

Снегг, подняв палочку, направил ее на Дамблдора.

– Авада Кедавра!

Струя зеленого пламени вырвалась из волшебной палочки Снейпа и ударила Дамблдора прямо в середину груди. Меня словно током пронзило, я конвульсивно дернулась от боли и слезы брызнули из глаз.

– Мерлин – неслышно прошептала я, падая на руки едва успевшего меня подхватить Драко. Сознание упорно не хотело гаснуть и я поймала на себе взгляды пожирателей полные отвращением к моей слабости. И краем глаза увидела мелькнувшую мантию падавшего вниз тела Дамблдора.

– Уходим, быстро, – сказал Снейп.

Он схватил Малфоя за шиворот и протолкнул его перед собой в дверь, Драко тащил меня буквально на себе, я чувствовала как его трясет и неслышно рыдала от боли; Сивый и возбужденно пыхтевшие низкорослые брат с сестрой последовали за нами.

– Петрификус Тоталус!

Пожиратель смерти нырнул вперед, будто его ударили в спину чем-то твердым, и повалился, точно восковая фигура, но еще до того, как он ударился об пол, я едва узнала перескочившего через него Гарри.

– Где же ты был, ублюдок избранный? – на грани слышимости прошептала я, давясь слезами.

– Бежим – шепнул мне на ухо Малфой и я найдя в себе последние силы последовала за ним, тянущим меня за собой словно на автопилоте. В коридорах которыми мы пробегали было видно что Пожиратели терпят поражение. Но мне было все равно. Глухая тоска и боль поселились у меня в сердце. Я не могла унять слезы, что текли и текли у меня из глаз.

Мы бежали за Снейпом, когда нас нагнал Гарри. Я не разобрала что он кричал, но Драко удвоил силы. Мы неслись к проходу в хижину. Я на мгновение обернулась и увидела начинающееся сражение между Гарри и Северусом и загоревшийся дом Хагрида.

Я почти не помню как мы оказались в хижине. Я ничком упала на деревянной пол, как только мы в нее вошли и дала волю слезам.

– Тише… Тише… – Драко сидел на полу рядом и пытаясь успокоить гладил меня рукой по спине.

Я стряхнула руку и села на пол, преисполненная еще не оформившейся мрачной задумкой.

– я хочу избавиться от этого – сквозь слезы сказала я, нащупав в кармане рукоятку позабытого в суматохе ножа.

– От чего? – удивленно спросил Малфой.

– Для начала от метки – усмехнулась я и закатав рукав примерилась ножом к руке.

– Не смей! – Руки Драко метнулись ко мне, но я выхватила палочку раньше.

– Петрификус Тоталус – сказала я и равнодушно встретила умоляющий взгляд Драко.

В Хогвартсе полным ходом шли действия по изгнанию Пожирателей.

А я сидела и крича от боли и чуть не теряя сознание срезала с руки проклятую метку.

========== Право на исправление ==========

Я показалась только ко дню похорон. В больничное крыло я не ходила. Рука до сих пор болела. Драко я тоже не видела. После случая в хижине когда я срезала метку он исчез.

Сейчас в моей груди липким комом застыл страх перемешанный со странным безразличием. В груди моей была пустота, словно вместе с меткой я вырезала часть себя. М не нужно было некоторое время побыть наедине с собой, со своими мыслями, эмоциями, чувствами.

Все уроки были отменены, экзамены отложены. В следующие два дня родители кое-кого из учеников поспешили забрать их из Хогвартса: близнецы Патил покинули школу на следующий после смерти Дамблдора день, еще до завтрака; Захарию Смита увез из замка его надменный отец. С другой стороны, Симус Финниган напрочь отказался уехать с матерью домой, они долго и громко переругивались в вестибюле и в конце концов решили, что она останется в школе до похорон. Найти в Хогсмиде свободную постель ей оказалось трудновато – Симус сказал Гарри и Рону, что в деревню съезжаются волшебники и волшебницы, пожелавшие проститься с Дамблдором.

Среди учеников помладше, еще не видевших этого дива, немалое волнение вызвала белая с синим карета величиною с дом, запряженная дюжиной огромных крылатых коней с белыми гривами; она прилетела вечером накануне похорон и опустилась с небес на опушку Леса. По ее ступеням сошла огромная, красивая женщина с черными волосами и оливковой кожей – сошла и бросилась в ожидавшие ее объятия Хагрида. Тем временем в замке разместилась делегация чиновников Министерства во главе с самим министром магии.

Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и я в эти дни почти не разлучались. Чудесная погода словно смеялась над нами. Гарри был погружен в мрачные мысли в прочем как и все мы. Но он над чем-то упорно думал и глядя на них с Джинни мое сердце упорно сжималось.

Про повязку на руке никто со мной не заговорил. А зачем? Все было и так понятно. И после этого мы словно еще больше сплотились. Они заменяли мне отсутствующего Драко. То что его нет рядом я ощущала особо остро и в душе моей копилась злость. Как он посмел меня бросить? Да, я его шокировала избавившись от метки. Но будь он взрослее, он бы понял.

Дважды в день мы навещали больницу: Невилла выписали, однако Билл так и оставался на попечении мадам Помфри. Шрамы его лучше не стали – Билл приобрел явственное сходство с Грозным Глазом Грюмом, хоть и сохранил, к счастью, обе ноги и оба глаза; впрочем, внутренне он остался, судя по всему, прежним. Только одно в нем изменилось – Билл проникся любовью к непрожаренным бифштексам.

– Значит, и хо’гошо, что он на мне женится, – радостно щебетала Флер, взбивая подушки Билла, – я всегда гово’гила, б’гитанцы пе’геде’гживают мясо на плите.

– Похоже, мне придется просто смириться с тем, что он и вправду на ней женится, – вздохнула под вечер этого дня Джинни, сидя с нами у открытого окна гостиной Гриффиндора, глядя в окутывавшие замок сумерки.

– Не так уж она и плоха, – заметил Гарри. – Некрасивая, правда, – торопливо прибавил он, увидев, как поползли вверх брови Джинни; она неохотно улыбнулась в ответ.

– Ладно, если маме удастся это пережить, переживу и я.

– Что, еще кто-нибудь из знакомых помер? – спросил Рон у Гермионы, просматривавшей «Вечернего пророка».

Натужная грубость его тона заставила Гермиону поморщиться.

– Нет, – сердито ответила она и сложила газету. – Снегга ищут, но никаких результатов…

– Ну еще бы, – сказал Гарри, выходивший из себя всякий раз, как всплывала эта тема. – Чтобы найти Снегга, нужно сначала найти Волан-де-Морта, а поскольку они за все это время так и не смогли…

– Пойду-ка я спать, – зевнула Джинни. – Никак не высплюсь с тех пор, как… ладно… в общем, поспать не помешает.

Она поцеловала Гарри (Рон демонстративно отвернулся), помахала рукой брату и Гермионе и удалилась в сторону девичьих спален. Как только за ней закрылась дверь, Гермиона с самым что ни на есть гермионистым выражением лица склонилась к Гарри.

– Гарри, я этим утром кое-что откопала в библиотеке…

– Р.А.Б.? – вытягиваясь в струнку, спросил Гарри.

– Нет, – удрученно ответила она. – Я старалась, Гарри, но так ничего и не нашла… Есть парочка довольно известных волшебников с подходящими инициалами – Розалинда Антигона Бочкис и Руперт «Ампутатор» Брукстэнтон, но они нам не подходят. Судя по записке, похититель крестража знал Волан-де-Морта, а ни малейших доказательств того, что Бочкис или Ампутатор когда-либо имели с ним дело, я не нашла… Нет, если честно, я говорю… ну, в общем, о Снейпе.

Даже упоминание этого имени явно заставляло ее нервничать.

– И что? – горько осведомился Гарри, снова оседая в кресло.

– Ну, я вроде как была права в той истории с Принцем-полукровкой, – осторожно произнесла Гермиона.

– Тебе обязательно тыкать меня в это носом? Ты что, не понимаешь, какие чувства она у меня теперь вызывает?

– Нет, Гарри, я о другом! – торопливо воскликнула Гермиона и поозиралась вокруг, проверяя, не слышит ли их кто. – Права я была в том, что книга когда-то принадлежала Эйлин Принц. Понимаешь… она была матерью Снейпа!

– А мне казалось, на нее и смотреть-то было противно, – сказал Рон. Гермиона оставила его без внимания.

– Я перерыла все остальные старые номера «Пророка» и наткнулась на крошечное объявление о том, что Эйлин Принц выходит замуж за человека по имени Тобиас Снейп, а несколько позже сообщалось, что она произвела на свет…

– …убийцу! – выпалил Гарри.

– Ну… да, – подтвердила Гермиона. – Так что отчасти я была права. Снейп мог гордиться тем, что он «наполовину Принц», понимаешь? Судя по напечатанному в «Пророке», Тобиас Снейп был маглом.

– Да, все сходится, – сказал Гарри. – Он разыгрывал чистокровного волшебника, чтобы втереться в компанию Люциуса Малфоя и прочих… совсем как Волан-де-Морт. У матери кровь чистая, отец – магл… оба стыдились родителей, старались внушить людям страх, пользуясь Темными искусствами, выдумали для себя звучные имена – лорд Волан-де-Морт, Принц-полукровка… Как же Дамблдор не догадался?..

Гарри замолчал, глядя в окно.

– Я все-таки не понимаю, почему он не выдал тебя, никому не сказал, что ты используешь эту книгу? – произнес Рон. – Он должен был знать, откуда ты все берешь.

– А он и знал, – с горечью сказал Гарри. – Понял, когда я ударил Малфоя Сектумсемпрой. Никакая легилименция не потребовалась… А мог понять и раньше – по рассказам Слизнорта о моих блестящих успехах в зельеварении. Не стоило ему оставлять свой старый учебник в том шкафу, верно?

– Да, но почему он тебя не выдал?

– Думаю, не хотел, чтобы его как-то связали с этой книгой, – сказала Гермиона. – Услышь о ней Дамблдор, ему бы это очень не понравилось. И даже если бы Снейп сделал вид, что не имеет к ней отношения, Слизнорт мигом узнал бы его почерк. Да и в любом случае – книга лежала в шкафу прежнего класса Снейпа, а Дамблдор, готова поспорить, знал, что фамилия его матери Принц.

– Я должен был отдать книгу Дамблдору, – сказал Гарри. – Сколько раз он показывал мне, что Волан-де-Морт уже в школе был олицетворением зла, а я держал в руках доказательство, что и Снейп таков же…

– «Зло» слишком сильное слово, – негромко произнесла Гермиона.

– Ты же и твердила мне, что эта книга опасна!

– Я о другом, Гарри, ты чрезмерно винишь себя. Я считала, что у Принца отвратительное чувство юмора, но мне и в голову не приходило, что он – потенциальный убийца…

– Да и никто из нас не догадывался, что Снейп… ну, сам знаешь, – прибавил Рон.

Они замолчали, каждый ушел в свои мысли.

Утром следующего дня я встала пораньше, чтобы уложить вещи, – «Хогвартс-экспресс» уходил через час после похорон. Сойдя вниз, я нашла Большой зал притихшим. Все надели парадные мантии, голода никто не испытывал. Похожее на трон кресло, что стояло в середине преподавательского стола, профессор МакГонагалл оставила незанятым. Пустовало и кресло Хагрида: Зато в кресле Снейпа бесцеремонно восседал Руфус Скримджер. За столом Слизерина негромко переговаривались Крэбб с Гойлом. При всей их массивности, в отсутствие сидящего между ними заводилы – высокого, бледного Малфоя – оба выглядели странно одинокими. О Малфое никто из компании в эти дни почти не вспоминал. Я тоскливо бросила еще один взгляд на стол и уселась рядом с троицей. Джинни посмотрела на меня и покачала головой.

–тебе его не хватает? – тихо спросила она у меня

– а ты сама как думаешь? – горько ответила я вопросом на вопрос – когда вы все от меня отвернулись думая что я окончательно перешла на темную сторону, он был рядом. Он любил меня.

– и в итоге все же показал свою сущность – тихо ответила Джинни глядя в сторону – Ками, это не та партия что тебе нужна. Фред..

– Ни слова. Пожалуйста – я сглотнула ком в горле и поморщилась неаккуратно положив руку на стол.

Профессор МакГонагалл встала из-за стола, и нестройное, скорбное перешептывание, наполнявшее зал, мгновенно стихло.

– Пора, – сказала профессор МакГонагалл. – Пожалуйста, выходите из замка следом за своими деканами. Гриффиндорцы, за мной.

Все покинули свои скамьи почти в полном молчании. Во главе колонны слизеринцев шел Слизнорт, одетый в величественную изумрудно-зеленую мантию с серебряным шитьем. Да и профессора Стебль, декана Пуффендуя, никто никогда еще не видел так чисто одетой: ни единого пятнышка не сидело на ее шляпе. В вестибюле мы обнаружили мадам Пинс, стоявшую рядом с Филчем, – она в густой черной вуали до колен, он в стареньком черном костюме и галстуке, от которого веяло нафталином.

Выйдя из парадных дверей на каменное крыльцо, мы направились к озеру. Я бессильно кусала губы и сжимала пальцы в рукавах мантии, пока все безмолвно следовали за профессором МакГонагалл туда, где были рядами расставлены сотни стульев. Посередине ряды разделял проход, а перед самым первым возвышался мраморный стол. День выдался самый что ни на есть прекрасный, летний.

Половину стульев уже заняли люди самые необычайные – старые и молодые, кто в сильно поношенном, кто в щегольском платье. в том числе члены Ордена Феникса: Кингсли Бруствер, Грозный Глаз Грюм, Тонкс, чьи волосы чудесным образом превратились в ярко-розовые, Римус Люпин (он и она держались, кажется, за руки), мистер и миссис Уизли, Билл, которого осторожно поддерживала Флер, а сразу за ними Фред и Джордж в куртках из черной драконовой кожи. Я встретилась глазами с Фредом и отвела взгляд, не в силах выдержать. Здесь были и мадам Максим, занявшая сразу два с половиной стула, и Том, владелец «Дырявого котла», и соседка Гарри, сквиб Арабелла Фигг, и волосатый басист из волшебной группы «Ведуньи», и водитель автобуса «Ночной рыцарь» Эрни Прэнг, и мадам Малкин, торгующая в Косом переулке мантиями, и еще какие-то люди, которых большинство из нас знало только в лицо – бармен из «Кабаньей головы» или волшебница, возившая по «Хогвартс-экспрессу» тележку с закусками. Присутствовали и замковые привидения, едва различимые в ярком солнечном свете, увидеть их можно было, лишь когда они шевелились, нереально мерцая в сверкающем воздухе.

Мы уселись в конце одного из рядов, ближе к озеру. Люди перешептывались, отчего казалось, будто легкий ветерок ворошит траву, однако громче всего звучало пение птиц. Толпа продолжала разрастаться; мы увидели Невилла, помогавшего усесться Полумне, и я почувствовала прилив нежности. Из всего ОД только эти двое и откликнулись в ночь смерти Дамблдора на призыв Гермионы. именно им ОД не хватало больше всего, только они, быть может, раз за разом проверяли свои монеты, надеясь, что отряд соберется снова…

Направляясь к передним рядам, мимо прошел Корнелиус Фадж – лицо жалкое, в руках его обычный зеленый котелок; была там и журналистка Рита Скитер что ее пальцы с красными ногтями привычно сжимаюли блокнот; самое мерзкое что там была и Долорес Амбридж с притворно горестным выражением на жабьей физиономии, с черным бархатным бантиком на отливающих сталью кудряшках. Заметив кентавра Флоренца, застывшего, точно часовой, у кромки воды, она дернулась и поспешила занять место подальше от него.

Наконец расселись и преподаватели. в первом ряду рядом с профессором МакГонагалл с мрачным видом сидел Скримджер, и подумалось мне: так ли уж сожалеет министр да и все эти важные шишки о смерти Дамблдора? Но тут заиграла музыка, странная, неземная, и мы с Гарри заозирались по сторонам отвлекшись от Министра, пытаясь понять, откуда она доносится. Не только мы – многие беспокойно вертели головами, отыскивая источник музыки.

– Вон там, – шепнула нам Джинни.

В нескольких дюймах под поверхностью чистой, зеленоватой, просвеченной солнцем воды хор водяного народа, жутко похожего на инферналов, пел на странном, неведомом нам языке. Мертвенно-бледные лица певцов были подернуты рябью, вокруг плавали лиловые волосы. От музыки у меня да и наверное у многих здесь присутствующих волосы встали дыбом, однако неприятной она не была. Музыка ясно говорила об утрате и горе. И, глядя в нездешние лица певцов, было понятно, что уж они-то, по крайней мере, о гибели Дамблдора горюют.

По проходу между стульями медленно шествовал Хагрид. Лицо его блестело от слез, он безмолвно плакал, неся в руках, как сразу стало понятно, тело Дамблдора, завернутое в темно-фиолетовый с золотыми звездами бархат. От этого зрелища мое горло сдавила острая боль; странная музыка и сознание того, что тело Дамблдора находится от меня, косвенно виновной в смерти профессора, так близко, казалось, на миг лишили летний день всякого тепла. Рон побелел, выглядел потрясенным. На колени Джинни и Гермионы падали слезы. Я тоже с удивлением отметила что по моим щекам потекли слезы. Казалось за эти дни я начисто утратила способность плакать

Что происходит впереди, ясно видно не было. Вроде бы Хагрид осторожно опустил тело на стол. Потом отступил в проход и трубно высморкался, заслужив несколько возмущенных взглядов, одним из которых, наградила Хагрида Долорес Амбридж. Думаю что Дамблдор на него не обиделся бы. Гарри ласково кивнул Хагриду, когда тот проходил мимо, возвращаясь назад, но глаза лесничего опухли настолько, что оставалось лишь удивляться, как он вообще что-нибудь видит перед собой. Я обернулась к задним рядам стульев посмотреть куда направляется хагрид и увидела что там сидел великан Грохх, облаченный в пиджак и брюки размером с большой шатер; он смиренно, почти по-человечески склонил огромную, уродливую, похожую на валун голову. Когда Хагрид примостился рядом со сводным братом и Грохх похлопал его по голове, ножки стула под Хагридом провалились в землю. Музыка смолкла

Маленький человечек с клочковатыми волосами и в простой черной мантии поднялся на ноги и встал перед телом Дамблдора. Что он говорит, слышно не было. Лишь отдельные слова долетали к нам поверх сотен голов. «Благородство духа»… «интеллектуальный вклад»… «величие души»… – все это мало что значило. К Дамблдору, которого знала наша четверка а особенно Гарри, больше всех общавшийся с волшебником при жизни, слова эти почти никакого отношения не имели.

Я посмотрела на Гарри и сквозь слезы с дивлением заметила как уголки губ парня дрогнули, в успешной в прочем попытке скрыть улыбку.

Слева донесся тихий плеск. Водяной народ повысовывался из озера, чтобы тоже послушать прощальное слово. У кромки леса я заметила движение. Кентавры… Они тоже пришли проститься с Дамблдором. Из-под деревьев кентавры не вышли, но было видно, как они тихо стоят, опустив луки и глядя на волшебников.

Человечек в черном наконец-то умолк и вернулся на свой стул. Ожидалось, что кто-то еще встанет у тела, кто-то еще, быть может, министр произнесет речь, но нет, никто не двинулся с места.

Потом вскрикнуло сразу несколько голосов. Яркое белое пламя полыхнуло, охватив тело Дамблдора и стол, на котором оно лежало. Языки пламени вздымались все выше и выше, заслоняя собой тело. Белый дым винтом поднялся в небо, создавая очертания странных фигур. В следующую секунду огонь погас. Там, где он только что бился, стояла белая мраморная гробница, укрывшая в себе и тело Дамблдора, и стол, на котором оно покоилось.

Снова испуганные крики – целая туча стрел взвилась в воздух, но все они упали на землю, не долетев до толпы. То было, последнее прощание кентавров: повернувшись к волшебникам спинами, они уже уходили в древесную прохладу. И подобно им, водяной народ тоже медленно опустился в зеленоватую воду и скрылся из глаз.

Рон морщился, словно ослепленный солнечным светом, лицо Гермионы блестело от слез, но Джинни больше не плакала.

– Джинни, послушай, – негромко произнес рядом Гарри, надеясь что его больше кроме нее никто не услышит, не зная что я сижу рядом и я невольная свидетельница их разговора.– Я не могу быть рядом с тобой. Нам нельзя больше встречаться. Мы не можем быть вместе.

Она ответила со странной, кривой улыбкой:

– И все это по какой-то дурацкой, возвышенной причине, так?

– Последние несколько недель, проведенных с тобой, были… они словно принадлежали другой жизни, – сказал Гарри. – Но я не могу… мы не можем… есть вещи, которые я должен сделать один.

Она не заплакала, просто смотрела на него. Мое сердце сжималось и я старательно делала вид что ничего не слышу и ничего не вижу.

– Волан-де-Морт использует людей, которые дороги его врагам. Один раз он уже сделал из тебя приманку, и только потому, что ты сестра моего лучшего друга. Подумай, какая опасность будет грозить тебе, если все между нами останется по-прежнему. Он ведь узнает, он выяснит это. И попытается добраться до меня, воспользовавшись тобой.

– А если мне все равно? – с силой спросила Джинни.

– Мне не все равно, – ответил Гарри. – Что, по-твоему, я чувствовал бы, если бы это были твои похороны… и по моей вине…

Джинни отвернулась, взглянула на озеро.

– Я никогда не переставала думать о тебе, – сказала она. – Просто не могла. Всегда надеялась… Гермиона твердила мне, что я должна жить собственной жизнью, может быть, встречаться с другими, что так я смогу почувствовать себя рядом с тобой более свободной, я ведь и рта в твоем присутствии открыть не могла, помнишь? Она считала, что, если я стану, ну хотя бы немножко, собой, то и ты будешь обращать на меня чуть больше внимания.

– Гермиона у нас умница, – попытавшись выдавить улыбку, сказал Гарри. – Как жаль, что я не подошел к тебе гораздо раньше. У нас было бы столько времени… месяцы… может быть, годы…

– Так ты же был занят, ты все спасал и спасал волшебный мир, – чуть усмехнувшись, отозвалась Джинни. – Ладно, не могу сказать, что ты меня удивил. Я знала, рано или поздно это произойдет. Знала, что ты не будешь счастлив, пока не настигнешь Волан-де-Морта. Может быть, поэтому ты так мне и нравишься.

Рон уже обнимал Гермиону, плакавшую на его плече, – слезы капали с конца ее длинного носа. Махнув Джинни на прощание, Гарри встал, повернулся спиной и к ней, и к гробнице Дамблдора и пошел вокруг озера.

– Гарри! – я сорвалась с места с острой необходимостью с ним поговорить.

– да? – он обернулся

– прости за все что произошло, прости мою резкость и то, что я позволила вам подумать что я предатель – я стояла в метре от Гарри, баюкая руку. – прости…

– Забудь – Гарри тепло улыбнулся мне – мы все знаем что к смерти профессора ты не имеешь никакого отношения. Ты была подневольным человеком. И я горжусь твоей смелостью, Ками – он кивнул на мою пострадавшую руку.

Я улыбнлась в ответ, чувствуя что с души падает один из больших камней. И поняла что пора заканчивать разговор. По берегу к нам торопливо приближался, припадая на трость и прихрамывая, Руфус Скримджер.

– Я надеялся, что смогу переговорить с вами… Вы не против, если мы немного пройдемся вместе?

– Нет, – безразлично ответил Гарри и я удивляясь, ибо и я была приглашена на прогулку двинулась с ними дальше.

– Ужасная трагедия, Гарри, – негромко произнес Скримджер. – Даже сказать вам не могу, как напугало меня известие о ней. Дамблдор был великим волшебником. Мы не во всем с ним сходились, вы это знаете, однако никто лучше меня не понимал…

– Чего вы хотите? – уныло спросил Гарри. Скримджера этот вопрос немного раздосадовал, но он быстро вернул своему лицу выражение скорбного понимания.

– Разумеется, вы подавлены, – сказал он. – Я же знаю, вас связывали с Дамблдором очень близкие отношения. Думаю, вы были самым любимым его учеником. Узы, которые соединяли вас…

– Чего вы хотите? – повторил Гарри и остановился.

Скримджер тоже остановился, оперся на трость и уставился на нас, теперь лицо его выражало лишь трезвую расчетливость.

– Говорят, когда он в ночь своей смерти покидал школу, вы были с ним?

– Кто говорит? – спросил Гарри.

– После гибели Дамблдора кто-то поразил на башне заклятием одного из Пожирателей смерти.

А кроме того, метел там было две. В Министерстве умеют считать, Гарри. И по нашим же данным там были и вы, Камия, и вы стали свидетелем того, кто же именно убил профессора.

– Рад слышать об этом, – сказал Гарри. – Ну так вот, где я был с Дамблдором и чем мы там занимались, это мое дело. Он не хотел, чтобы об этом кто-либо знал.

– я не думаю что что-либо запомнила. – Слава Мерлину, гари даже бровью не повел на мое высказывание. Наконец-то он начал понимать что не во всех делах и высказываниях требуется его участие. Я была благодарна парню за это.

– Подобную преданность можно только приветствовать, – сказал Скримджер, который, похоже, с трудом сдерживал раздражение, – но Дамблдор мертв, Гарри. Он нас покинул. А ваша забывчивость, юная леди меня огорчает. Мне кажется что вы мне лжете.

–вам слишком много кажется – холодно сказала я. Страха не было, только вскипающая в груди злость на этого напыщенного старика.

– Дамблдор покинет школу, только когда в ней не останется никого, кто ему предан, – невольно улыбнувшись, ответил Гарри. И я мысленно его поддержала.

– Дорогой мой, даже Дамблдору не по силам возвратиться из…

– Я и не говорю, что ему это по силам. А, ладно, вы все равно не поймете. Ну так вот, сказать вам нам по-видимому нечего.

Скримджер поколебался, потом произнес тоном, который ему, надо полагать, представлялся деликатным:

– Министерство готово предложить вам любую защиту, Гарри и Камия. Я с удовольствием отдал бы в ваше распоряжение пару моих мракоборцев…

Гарри рассмеялся, я сама невольно сдержала улыбку.