Текст книги "Лабиринт (СИ)"

Автор книги: Terra 33

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Мисс Хартфилия, вы пришли раньше назначенного часа. Вам придётся подождать.

– Я… мне… – сделала слабую попытку объяснить своё внезапное вторжение Люси и осеклась, заметив на диванчике щуплого, болезненного вида мужчину. – Извините, – пробормотала она, пятясь спиной к выходу.

Томиться в приёмной пришлось минут сорок. Всё это время секретарша бросала на неё недовольные взгляды, не предложила ни воды, ни других напитков, хотя обычно бывала гораздо любезнее. Доктор Редхед тоже был строг и холоден, по крайней мере, до тех пор, пока они не скрылись в кабинете. Тогда он попытался приобнять её, якобы желая проводить до диванчика, но тут же резко отстранился, брезгливо поморщившись.

– Тебе было… нехорошо? – процедил он сквозь зубы.

– Да, – не стала скрывать правду Люси. – Можно мне воспользоваться вашей уборной? – и, не дожидаясь разрешения, скрылась за спасительной дверью.

Плескалась Люси долго, тщательно моя лицо и руки жидким мылом с приторно-сладким ароматом персика. Даже набралась смелости и почистила им зубы. Лучше не стало, потому что теперь начало тошнить от запаха ненавистного с детства фрукта, как раньше от кислого привкуса во рту. Кажется, сейчас она согласилась бы и на горький кофе, которым её так усиленно пичкал психотерапевт, лишь бы избавиться от лёгшей на язык сладковатой плёнки.

Доктор Редхед нервно расхаживал по кабинету и не терпящим возражения жестом указал на диванчик, стоило ей покинуть туалет. Люси послушно опустилась на жёсткое сиденье, вцепившись пальцами в коричневый плюш обивки – надо было держаться хоть за что-то, чтобы не потерять остатки разума.

– Я не хотел говорить об этом, но, видимо, должен, раз ты сама не понимаешь элементарных вещей, – начал очередную лекцию психотерапевт, не замечая её состояние. – Нельзя подобным образом врываться ко мне в кабинет и прерывать сеанс – это вредит не только моим пациентам, но и моей репутации…

– Простите. Мне правда жаль, но, пожалуйста, не сейчас, умоляю, – почти застонала Люси, сжав ладонями виски – у неё было ощущение, что ещё пара таких фраз, и её голова просто взорвётся.

– Что случилось? – раздалось рядом и совсем другим тоном.

– Я увидела этот журнал в парке, – руки лихорадочно искали нужный разворот, пролистывая его несколько раз и снова возвращаясь. – Эта заметка. О смерти Миражанны Штраус. Я вспомнила.

Полминуты на рассказ, ещё столько же – на прочтение статьи. И в десять раз меньше на ожидание ответа.

– Вздор, Люси. Штраус певица, она могла сняться в кино или клипе, где и предстала именно в таком виде. Не отрицаю, ты вспомнила кое-что, но это вряд ли имеет какое-то важное значение. Так что выбрось весь этот бред из головы, поезжай домой, прими лекарство и ложись. Я вызову тебе такси.

Она не стала спорить ни с одним пунктом столь немудрёного плана. И даже жалела, что вообще пришла сюда и всё рассказала доктору Редхеду – он не воспринял её слова всерьёз, а значит, и помогать распутывать это клубок не будет. Поэтому только молча кивнула, но, когда психотерапевт вышел в приёмную, чтобы позвонить, предварительно выбросив журнал в мусорную корзину под столом, вытащила печатное издание из урны, вырвала из него страницу с заметкой о Штраус и сунула свёрнутый в несколько раз листок в сумочку.

Доктор Редхед проводил её до машины, придержал дверцу, оплатил поездку. Люси не сомневалась – вечером он обязательно позвонит, поэтому всю дорогу продумывала, что сказать матери, чтобы ей самой избежать этого разговора и при этом не сильно распространяться об истории с журналом. К счастью, объяснять ничего не пришлось, достаточно было предстать перед миссис Хартфилией, и та, увидев поникший вид дочери, немедленно напоила чаем и уложила в постель, пообещав, что никто не станет её беспокоить. А Люси мгновенно отключилась, едва коснувшись головой подушки.

Зато на следующий день развила бурную деятельность, закопавшись в Сеть в поисках информации о Миражанне Штраус. При этом она не столько читала, сколько смотрела – клипы, концерты, выложенное в Интернет домашнее видео. И везде искала только одно – то самое, пришедшее к ней в парке видение. Бесполезно. Как Люси не пыталась, она так и не смогла найти Миру такой – беспомощной, грязной, растрёпанной, мёртвой. В кино певица не снималась, предпочитая и на людях, и в привычной обстановке носить исключительно платья и быть ухоженной до самых кончиков ногтей.

Поэтому, закрывая поздно вечером последнюю вкладку, Люси была уже абсолютно убеждена: мелькнувшая перед её мысленным взором картинка не могла быть не стоявшим внимания бредом. Она точно это видела! Вот только где и когда?

Комментарий к Глава 2. Первые воспоминания

Для авторов канонов, которые наделяют своих персонажей только именем, должно быть отдельное место в Аду – замучилась уже подбирать рыжику фамилии.

*Redhead – рыжеволосый

Для тех, кому приглянулся образ Локи-“плохиша” из “Репортажа” вот такой небольшой подарок. Ну а что касается автора, он любит его любым))

========== Глава 3. Видения ==========

Разверзшаяся у ног пропасть казалась живой: она мерно пульсировала в такт дробящего секунды сердцебиения, развивая, словно змея, бесконечные кольца, готовая в любой момент принять в свои распростёртые объятия зазевавшуюся жертву. Горячий воздух, плотно забивший горло каменной крошкой, со свистом утекал в чёрную бездну, грозя в скором времени оставить вместо себя смертельный вакуум. Зрение резко село, позволив проступить в чётком фокусе лишь голодному, испещрённому острыми треугольными зубами зеву истекающего слюной монстра. Но всё это не шло ни в какое сравнение с тихим ласковым шёпотом, прогоняющим по телу ледяные, больно жалящие мурашки: «Почему ты всё ещё здесь, девочка? Беги! Бе-ги-и-и!».

– Люси, давай скорее! Шарли хочет мороженого!

Пальцы вслепую нашарили на полу упавшую ручку, крепко сжали холодный металлический корпус. Подрагивающие ноги медленно, явно с неохотой, распрямились, веки устало опустились, отгоняя пригрезившийся наяву кошмар.

– Ну, идём, идём же! – тёплая мягкая ладошка обхватила запястье, неожиданно сильно потянула в сторону. – Сегодня Шарли попросила купить ей клубничного. Как думаешь, у них есть? Себе я возьму фисташковое. А ты какое будешь?

Люси послушно сделала шаг вслед за тараторящей Венди, но, не выдержав, обернулась, с трудом сдержав вздох облегчения. Лестница. Это всего лишь обыкновенная, уходящая вниз лестница, на которую она посмотрела с высоты третьего этажа, где проходили групповые занятия. Как можно было увидеть в ней чудовище?

Их любимый столик оказался занят. Пришлось располагаться за крайним, у самого входа, рядом со стилизованным деревянным заборчиком, отгораживающим пространство кафе от остальной улицы. Люси подошла самая последняя и уже собиралась опуститься на оставшийся пока свободным стул, но Венди прикрыла его ладошками:

– Не садись сюда. Это место Шарли.

Люси не стала возражать, хотя теперь вынуждена была сесть на угол и постоянно всем мешала – то обслуживающему их официанту, то остальным посетителям. Это окончательно испортило и так сошедший в последнее время почти на нет аппетит: к ночным кошмарам присоединились дневные, ещё более пугающие видения, выбивающие её из реальности на несколько опасно долгих секунд. Дней пять назад она зазевалась на пешеходном переходе и только чудом не попала под машину, вчера – едва не обожглась кипятком, а сегодня только благодаря Венди не упала с лестницы. Если так пойдёт и дальше, ей и дома будет опасно находиться одной, не говоря уже про улицу. Но рассказывать о том, что творится с ней, Люси боялась – тогда её наверняка начнут пичкать таблетками, а то и вовсе запрут в какой-нибудь клинике, где старательно примутся лечить как обычного пациента, которого врачи признали сумасшедшим. Она же себя таковой не считала. То, что происходило с ней, больше походило на возвращение памяти, кем-то (или чем-то) заблокированной. Кто это сделал с ней? Почему? Чего она не должна вспомнить? И что произойдёт, если память всё же вернётся? Эти вопросы изводили похлеще набивших оскомину ухаживаний доктора Редхеда, да и отмахнуться от них было в разы труднее.

– Тебе тоже кажется, что она не переворачивает страницы? – раздался над ухом излишне громкий шёпот.

Люси попыталась сфокусировать взгляд и поняла, что, снова задумавшись, уже довольно долго неотрывно пялится на раскрытую книгу второй её спутницы, Леви МакГарден. Та всегда таскала с собой огромных размеров фолиант с исписанными непонятными закорючками страницами и при любой возможности утыкалась в него, напрочь игнорируя происходящее вокруг. То, что Леви не листает книгу во время чтения, она поняла уже давно, но лишь недавно начала подозревать, что и разворот всегда был один и тот же – объём страниц ни слева, ни справа не менялся, да и странное пятно в низу страницы всё время оставалось на месте.

– Не понимаю, зачем делать вид, что ты читаешь, если это совсем не так? – уже в полный голос спросила Венди, нахмурив лоб. – Это же глупо.

– Не глупее, чем кормить свою воображаемую подружку мороженым, – раздражённо парировала Леви.

Венди, обиженно поджав губы, что-то горячо зашептала, поглаживая воздух над так и оставшимся пустым стулом. Люси немедленно придвинула к себе блюдечко с десертом – уж лучше давиться пирожным, чем оказаться втянутой в чужие разборки. К счастью для неё, случались они крайне редко: Леви предпочитала сидеть, уткнувшись в книгу, Венди сама по себе была довольно отходчива, а единственный, затесавшийся в их тесный девичий кружок парень, Эригор, вообще первое время казался Люси немым, настолько он не любил говорить, даже на занятиях общей терапии обходясь исключительно жестами.

Посещать группу посоветовал всё тот же доктор Редхед. «Тебе следует активнее общаться с людьми, – пояснил он. – При этом не ограничиваясь безликим „Здравствуйте-спасибо“ в магазине или кафе. Общение должно быть адресным – выслушать чью-то историю, рассказать свою, поучаствовать в каком-то общем деле. Пора выходить из своей скорлупы». Последние слова, как ей показалось, имели несколько другой подтекст, судя по последовавшему за ними рукопожатию. Чем лишь подкрепили её скептицизм – Люси с трудом представляла, чем ей может помочь общение с такими же, как она, оторванными от реальности личностями. Однако психоаналитик вполне ожидаемо нашёл себе поддержку в лице миссис Хартфилии, и встречи по четвергам стали обязательным пунктом её немудреного расписания.

В группе было пятнадцать человек примерно одного возраста. Исключение составляла лишь Венди Марвелл – ей совсем недавно исполнилось двенадцать. Именно она первая подсела к Люси и начала разговор, правда, лишь за тем, чтобы познакомить со своей невидимой подружкой Шарли, появившейся у девочки из-за большой нагрузки – родители, начитавшись новомодных педагогических методик, всерьёз решили сделать из своей дочери вундеркинда. И после занятия не отставала от неё, крутилась рядом, хватала за руку, угомонившись только выйдя на улицу. Тут-то они и заметили стоящую рядом с ними Леви. Венди, зыркнув на МакГарден, словно зверёк на притаившегося в сторонке хищника, снова подёргала Люси за рукав:

– А куда ты сейчас пойдёшь?

– В кафе, – привычка забегать туда после сеансов у доктора Редхеда грозила плавно перетечь и на групповую терапию.

– Здорово! – захлопала в ладоши Венди. – Мы с тобой – Шарли просто обожает мороженое.

Как выяснилось несколькими минутами позже, «мы» включали в себя не только мисс Марвелл и видимую исключительно ей любительницу сладкого молочного десерта, но и Леви – та, не говоря ни слова, доплелась с ними до кафе, так же молча съела пиццу, предварительно тщательно выковыривав из неё оливки, и ушла, не попрощавшись.

А через неделю ждала их внизу, у подъезда, нетерпеливо притопывая ногой.

– Где вы ходите? – заворчала она, с грохотом захлопывая книгу. – Ещё минута, и я бы ушла.

– Прости, – спокойно, как если бы подобное случалось уже не раз, ответила Венди. – Сначала мы зашли в туалет, а потом у Шарли развязался шнурок.

– Купи ей ботинки на липучках, – раздался за их спинами хриплый голос. – Или научи в конце концов завязывать шнурки, это не трудно.

– Тебе, может, и нет, – возразила девочка. – А у Шарли лапки, она же кошка! Как, по-твоему, она будет это делать?

Люси не знала, чему удивляться больше: внезапно исчезнувшей немоте Эригора или тому факту, что подружка Венди оказалась не человеком. У других оба эти события не вызвали сколько-нибудь сильной реакции, поэтому она тоже постаралась сделать вид, что ничего особенного не произошло, и робко предложила выдвигаться в сторону кафе. Эригор, как и Леви семью днями ранее, присоединился к ним и даже сказал несколько фраз помимо заказа.

Когда ещё через неделю, выходя из зала для групповых занятий, Люси наткнулась на три выжидающих взгляда, она первым делом торопливо осмотрелась по сторонам: никого больше не потянуло продолжить общение в неформальной обстановке? Коридор оказался пуст, видимо, приток жаждущих закончился. Люси искренне надеялась, что эта беспардонная троица тоже в конце концов оставит её в покое. Но вскоре вынуждена была признать: ей нравятся и походы в кафе, и почти силком навязанная компания. Леви, из-за смерти матери и скоропостижной женитьбы отца отгородившаяся от всех толстенной книгой; переживающий в виртуальном мире бурный развод родителей Эригор-молчун-без-фамилии (да, он так и не назвал её, столь нехитрым способом показывая, что не хочет иметь с окончательно сошедшими с ума взрослыми, дерущимися за каждую безделушку, ничего общего) и, конечно же, Венди, исправно покупающая придуманной её уставшим мозгом кошке мороженое. Может, они и не подходили на роль полноценных друзей, зато имели одно неоспоримое преимущество – не лезли к ней с расспросами и нотациями, пребывая каждый в своём мирке, просто были рядом, служа своеобразной ширмой, за которой оказалось так удобно прятаться.

От приторной сладости заказанного десерта начало подташнивать. Люси отодвинула блюдечко, невольно пробежав взглядом по тарелкам остальных. Всё как всегда: сырная пицца, две порции мороженого, горка солёных орешков. Она, кажется, даже по минутам могла сказать, что будет происходить за их столом в течение ближайшего получаса.

Леви старательно вытащит из пиццы оливки, сложит их на салфетку, чтобы потом забрать с собой. Венди, съев своё мороженое, непременно потянется за второй креманкой, предварительно рассыпавшись в извинениях и благодарностях перед пустым стулом. Эригор, медленно цедя воду со льдом, выложит из орешков какой-то одному ему понятный символ, после чего, облизав пальцы от соли, деланно безразличным тоном попросит у них телефон – его, по рекомендации врачей, заперт в домашнем сейфе, как и прочие гаджеты. «Тебе же нельзя», –непременно напомнит ему Венди, болтая ногами. Леви, не отрываясь от книги, бухнет на стол смартфон с покрытым тонкой паутинкой трещин экраном – подарок отца, почти отшвырнёт его от себя, как мерзкое насекомое. Эригор ухватится за него, словно клещ, и зависнет в интернете, пока за Марвелл не приедет машина. Это станет сигналом – все тут же шустро разбегутся каждый в свою сторону, не посчитав нужным бросить на прощание даже короткое «Пока». А она ещё долго будет сидеть за столиком над едва надкусанным кремовым эклером, раз за разом прокручивая в голове зачастившие к ней видения.

– Как можно вернуть память?

Пожалуй, реши Люси устроить стриптиз посреди улицы или скажи, что тоже видит Шарли, она не смогла бы добиться такого же по силе эффекта, как этими четырьмя словами: её спутники застыли с открытыми ртами, уставившись так, будто у неё на лбу выросли рога.

– Зачем? – отмерла первой Леви, запив соком разжёванную в ступоре оливку.

– Иначе я сойду с ума, – честно призналась Люси – здесь, среди этих людей, можно было не лгать.

– А этот, твой врач, как его? У него что, не получается?

– Иногда мне кажется, – тщательно подбирая слова, словно идя по тонкому льду, ответила Люси, – что доктор Редхед не хочет, чтобы я вспоминала.

Она уже давно заметила: психотерапевт старательно обходит в их беседах некоторые темы, при этом неустанно настраивая её на то, что с таким небольшим провалом в памяти можно спокойно и полноценно жить дальше. «Это всего лишь один день, Люси, – с лёгким раздражением объяснял он. – День, который принёс тебе эмоциональную и физическую боль. Нет ничего необычного в том, что мозг заблокировал эти воспоминания. Такое часто случается, и это вполне нормально». Доктор Редхед был прав – она много читала в интернете о потери памяти после серьёзных аварий, болезней и даже продолжительного стресса, и все статьи едва ли не слово в слово повторяли то, что неустанно говорил врач. Так что стоило прислушаться к его словам. Если бы не одно «но»: Люси была почти абсолютно уверена – она забыла гораздо больше, чем один день.

– Тогда, может, и не надо? – неуверенно спросила Венди, прижимая к груди крепко сжатые кулачки. – Вдруг тебе станет хуже?

«Хуже, чем есть, уже не будет», – мысленно возразила Люси, вспоминая лестничное чудовище. Ведь она готова была добровольно шагнуть в раззявленную каменную пасть, загипнотизированная чернильным провалом бездонной глотки. И в другой раз ей может не повезти так, как сегодня. Объяснять холодному трупу об опасности восстановления памяти будет несколько поздно.

– Мне надо, Венди.

Получилось почти зло, и Люси даже ощутила лёгкий стыд за резкий тон, но ни извиняться, ни переводить тему не стала, надеясь получить хоть какой-то ответ на свой вопрос – её спутники ходили на терапию дольше и могли что-то слышать от врачей или других посетителей групповых занятий.

Увы, девочки её разочаровали: Леви лишь пожала плечами, Венди отчаянно замотала головой, так, что длинные хвостики отхлестали её по лицу. Люси, поджав губы, перевела взгляд на единственного в их компании парня.

– Эм-м-м… – задумчиво протянул тот. – Может, холодная вода? Ну, я просто в одном фильме видел, – начал объяснять он, увидев непонимание на лицах своих слушателей. – Там чуваки ванны со льдом принимали* – то ли третий глаз хотели открыть, то ли силы увеличить, не помню уже. Может, и здесь сработает? Это же стресс для организма, вот он и активизируется так сказать.

Ванна. Огромная, наполненная водой ёмкость. Это точно пострашнее каменного монстра.

Люси боялась воды. Она не знала, откуда взялся этот страх, просто в первый же день после выписки из больницы захотела принять ванну и… не смогла заставить себя переступить через бортик. Так и стояла, отбивая зубами нервную дрожь, пока в дверь не постучала мама и не поинтересовалась, всё ли с ней в порядке и не нужна ли помощь. И мылась с тех пор исключительно под душем. На её робкие расспросы, не тонула ли она когда-нибудь, миссис Хартфилия с охотой рассказала, как сильно Люси любила воду, даже плавать сама научилась, и во время поездок к морю требовалось немалое терпение, чтобы заставить её выйти на берег. А теперь Эригор предлагает ей добровольно окунуться в свой кошмар. Хотя идея не лишена смысла – стресс получится отменный.

Был и ещё один аргумент в пользу подобной «терапии»: когда начали появляться видения, ужасу перед любыми более-менее глубокими водоёмами нашлось, как ей показалось, вполне логическое объяснение – страх воды из этой же области. Тогда почему бы и в самом деле не попробовать?

Однако Люси потребовалось несколько дней, чтобы окончательно решиться. Естественно, рассказывать о предстоящем эксперименте она никому не стала: постаралась вести себя днём как обычно, дождалась глубокой ночи, чтобы точно быть уверенной, что родители спят и не помешают ей, и, заперев дверь в комнату, шмыгнула в ванную. Там всё было готово заранее, оставалось лишь раздеться и забраться в ненавистную ёмкость.

Холодная вода заставила задохнуться неприятно влажным воздухом. Зубы клацали так, что Люси всерьёз начала опасаться за их сохранность. Понимая, что долго не продержится, она, сделав несколько глубоких вдохов, задержала дыхание, зажмурилась и опустилась на дно с головой. И только под водой открыла глаза.

В ванной было темно, но проникающий через прикрытое жалюзи окно свет уличных фонарей, отражаясь от поверхности воды, бросал на потолок причудливые блики. Люси заворожённо следила за ними, словно пытаясь разгадать спрятанную в их безостановочном танце какую-то очень важную для себя тайну, даже забыв, где находится – тишина и темнота, заполнившие комнату, укутали её непроницаемым коконом, погрузив в некое подобие транса. Время и пространство перестали существовать, такие же бесполезные сейчас, как и доводы вопящего об опасности разума – лишённый нормального дыхания организм срочно требовал новую порцию кислорода. Не в силах сопротивляться этому желанию, Люси рефлекторно слегка приоткрыла рот, чтобы сначала выдохнуть собравшийся в лёгких углекислый газ. Вырвавшиеся на свободу пузырьки воздуха рванули к поверхности воды, заставив её на мгновение очнуться, чтобы буквально тут же поддаться отбивающей последние здравые мысли панике. Люси забилась, словно выброшенная на берег рыбёшка, в тщетной попытке ухватиться хоть за что-то, но руки лишь колотили по гладким бокам ванны, пока каким-то чудом не смогли слегка подтолкнуть тяжёлое, непослушное тело вверх. Пальцы судорожно вцепились в бортик и не отпустили его даже тогда, когда Люси, наконец, села, откашливая проглоченную воду, ещё не совсем понимая, где находится.

«Дыши, девочка, дыши».

Она подавилась очередным вдохом, замерев в напряженной позе, боясь сделать малейшее движение. Вода в ванне колыхалась, выплёскиваясь на пол. По стене от окна в сторону дальнего угла скользнула серая размытая тень. Люси невольно проследила за ней взглядом и зажала рот ладонью, едва не завопив от ужаса – там кто-то стоял, бесформенный и жуткий.

«Не сдавайся».

По спине будто провели горячей ладонью, но это необычайным образом придало ей сил. Кое-как перевалившись за бортик, Люси упала на пол, больно ударившись о кафель коленями и запястьем, и на негнущихся ногах побежала в комнату. Не вытираясь, скользнула под одеяло, закуталась в него с головой, до хруста прикусив угол подушки, чтобы заглушить рвущийся наружу крик.

Комментарий к Глава 3. Видения

* намек на эксперимент героев сериала Волчонок

========== Глава 4. Поиски ==========

– Я бы рекомендовал оставить её на пару дней в больнице. Ничего особо серьёзного нет, но нужно последить за динамикой, чтобы не пропустить возможные осложнения. Пока можете оформить бумаги, медсестра вас проводит, а я закончу осмотр, – врач, передав миссис Хартфилию в руки младшего персонала, вернулся в палату, поправил очки и, проведя ладонью по гладкой, тщательно выбритой голове, спросил, обращаясь скорее к себе, чем к своей пациентке: – Ну-с, на чём мы остановились?

Люси не стала отвечать – трахею словно драли дикие кошки. Говорить было больно, поэтому она, как Эригор, старалась обходиться жестами. Доктор Нанагир, впрочем, вполне справился и без её помощи, просто пробежав глазами карту.

– Итак, – подвёл он итог безмолвному диалогу с самим собой, который выражался в довольно забавной мимике, – с твоим горлом мы разобрались. Я назначу лекарства и процедуры, просто выполняй мои рекомендации и всё пройдёт. А теперь расскажи, что с твоими коленями.

Люси, засмущавшись, потянула вниз край больничной рубашки, стараясь прикрыть два лиловых пятна на ногах.

– Упала. Поскользнулась на полу в ванной.

– А рука? – врач, осторожно покрутив пострадавшую конечность, внимательно осмотрел опухшее запястье. – Там же? Сильно болит? Пальцами шевелить можешь? – забросал он её вопросами, требующими однозначных ответов типа «да» или «нет», видимо, желая избавить от необходимости лишний раз напрягать горло. Получив три утвердительных кивка, что-то быстро черканул в карте, после чего пояснил: – Думаю, перелома нет, но всё же сделаем рентген, чтобы исключить трещину в кости. Что-нибудь ещё беспокоит?

– Тянет, – немного поколебавшись, Люси продемонстрировала шрам на левом боку. Неприятные ощущения были нечастыми, зато довольно сильными. Тревожить лишний раз своими проблемами родителей она не хотела, но раз есть повод, почему бы не заняться и этим?

– Приляг, – попросил доктор Нанагир. Жёсткие пальцы профессионально чётко ощупали бок, заставив невольно напрячься в ожидании новой порции боли. Обошлось.

– Что там? – очень хотелось верить, что ничего серьёзного, однако, судя по бойко застрочившему в её карте карандашу, надежды на это было немного.

– Спаечный процесс, – не отрываясь от писанины, бросил врач. – Попробуем сначала обойтись консервативными методами. Как давно появился дискомфорт?

– Всегда был, – честно призналась Люси.

Шов начал давать о себе знать вскоре после возвращения домой. Занятая послебольничной адаптацией, она не обращала внимания на сначала едва ощутимые, а потом всё более сильные спазмы. Появившиеся видения и вовсе отодвинули все вопросы физического здоровья на второй план, заставив в первую очередь озаботиться сохранением душевного равновесия.

– Почему ты не сказала об этом своему лечащему врачу? – недовольно нахмурился доктор Нанагир. – Спайки не шутки и сами по себе не пройдут. Чем раньше начать лечение, тем больше шансов избежать хирургического вмешательства. Шрам-то от чего? Операция? Ранение?

– Не знаю, – совсем тихо ответила Люси.

– Не понял, – тёмные брови врача удивлённо поползли вверх. Маленькие, подслеповато прищурившиеся глазки, смотрящие поверх узких стёкол без оправы, наполнились детским азартом, словно она пообещала ему, как заправский фокусник, вытащить из-за пазухи живого кролика.

– В октябре прошлого года я попала в аварию и частично потеряла память. Мне удалось вспомнить практически всё, кроме этого шрама.

«Фокус» явно не удался – доктор Нанагир, разочарованно хмыкнув, пообещал посмотреть её карту из архива больницы, удостоверился, что на этом список повреждений закончен, и оставил одну, сославшись на должностные обязанности. Правда, одиночество продлилось недолго. Сначала заглянула медсестра с назначенными лекарствами, потом мама, которая, сетуя и охая, пробыла с ней ещё несколько часов, пока Люси не смогла убедить её, что в такой доброй, но несколько навязчивой опеке не нуждается. Миссис Хартфилия пообещала наведаться на следующий день прямо с утра и уехала, наконец, домой.

Теперь можно было спокойно вспомнить свои ночные приключения и подивиться собственной глупости. Эксперимент с ледяной ванной провалился по всем пунктам: память возвращаться и не подумала, зато обиженный таким варварским отношением к себе организм ответил острой болью в горле и сильной слабостью, несмотря на которую пришлось, едва проснувшись, убирать потоп в ванной. Заходить туда было неимоверно страшно – перед глазами всё ещё стояла бесформенная тень в углу. И только перспектива объясняться с матерью, если она увидит учинённый ночью разгром (впрочем, вряд ли миссис Хартфилия стала бы единственным слушателем, а повторять эту историю психоаналитику не было ни малейшего желания), заставила Люси переступить через порог. А через мгновение уже не знала, плакать или смеяться: страшным полуночным посетителем оказалась… стоящая в углу вешалка, на которую она же сама и повесила халатик, прежде чем выключить свет.

После ужина к ней заглянул доктор Нанагир. Дежурно справившись о самочувствии, он огорошил её известием, что ничего о шраме найти не смог.

– Возможно, ты проходила лечение в другой клинике, – высказал предположение он. – Поэтому никаких данных об этом повреждении у нас нет – ни в архивной карте, ни в сопроводительных документах.

– Каких документах? – не поняла Люси.

– Тех, что были с тобой при переводе, – пояснил врач. – После аварии к нам в больницу тебя привезли за сутки до того, как ты пришла в себя. Так что о шраме придётся расспросить твоих родителей.

– А это так необходимо? – поражённая ещё одним фактом из своей биографии, Люси мечтала уже поскорее закончить их диалог и остаться одной, чтоб тщательно переварить новую информацию – об этих странных перемещениях она слышала впервые. Может, это было и не сильно значимо, но в свете всех событий последнего времени все, даже такие мелкие на первый взгляд детали, казалось подозрительным и требующим объяснения.

– Чем больше мы будем знать, тем лучше, – попал в унисон с её мыслями врач.

Именно его слова Люси и решила использовать на следующий день в качестве важного аргумента в разговоре с матерью – всё, что касалось её здоровья, для родителей всегда было крайне важно. Но в этот раз миссис Хартфилия отнеслась к этому вопросу слишком спокойно.

– Ты была совсем крошкой, – отмахнулась она, старательно разглаживая складки на одеяле. – Бегала, как и все дети, не смотря под ноги, и напоролась на ветку.

– А почему я об этом ничего не помню? – не отставала от неё Люси.

– Говорю же – ты была маленькой, – в голосе матери прорезалось настолько явное раздражение, что стало понятно – дальше расспрашивать бесполезно.

Люси сделала вид, что ответ её удовлетворил, но при первой же возможности тщательно просмотрела все семейные фотографии, особенно те, что были отсняты на море. Ракурс везде оказался не очень удачный, но один снимок, где она стоит к объективу левым боком (фото было сделано в последнее лето перед аварией, буквально в конце августа), в конце концов всё же удалось найти. Шрам на боку отсутствовал, значит, мама сказала неправду. Чем не повод начать собственное расследование?

Первой на очереди стала клиника, в которой её «лечили» после аварии. Кое-как узнав через доктора Нанагира телефон больницы, Люси попыталась туда дозвониться, сразу же потерпев полное и безоговорочное фиаско. «Набранный вами номер не существует», – холодно ответил ей механический голос в трубке. Поиски в Интернете (а вдруг клиника просто сменила номер?) тоже ничего не дали.

Пришлось переключиться на саму аварию. С ней шансов что-либо узнать должно было быть больше – о любых происшествиях на мосту Дьявола всегда сообщали в местных новостях, желая таким образом предостеречь жителей от необдуманных поступков и напомнить об осторожности в этом, крайне неблагополучном месте города. Но и здесь Люси ждало разочарование: ни в Сети, ни в СМИ, ни даже в полиции об аварии не нашлось никаких маломальских упоминаний. Значит, мама и здесь ей солгала, вот только в чём? Неправильно указала место? Но Люси отчётливо помнила, как напряглась миссис Хартфилия в тот единственный раз, когда они проезжали по мосту. А может, произошла не авария, а что-то другое? Могла она стать свидетелем чего-то, что случилось там, и пострадать уже за это? Тогда все детальки складывались идеально: погибшая Мира, утопление, шрам, несуществующая клиника. Её могли попытаться устранить – ударить ножом или просто сбросить с моста в реку, где она уже и пропорола бок. Стресс и ранение привели к амнезии, поэтому, даже придя в себя, ей сложно было бы назвать своё имя. Так она и оставалась неизвестной, пока её не нашли родители и не перевезли в Центральную больницу города.