Текст книги "Парный танец (СИ)"

Автор книги: Tau Mirta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Поймав себя на таких мыслях, Гарри шёл просить у хозяйки очередную порцию мази, она здорово отвлекала. А как-то утром его разбудило хлопанье крыльев. Гарри поднялся и увидел за окном Элоизу – взлохмаченную, тощую и злую, как банда пикси.

– Как ты меня нашла??? – он отбросил москитную сетку. – И зачем… Ай!

Элоиза не стала тратить время и сразу объяснила хозяину, что уезжать боггарт знает куда без неё не стоит. Правда, отцепившись наконец от потрёпанного гарриного уха, она подлезла ему под руку – гладь, мол, хоть ты и подлый.

– Прости, девочка, я не хотел тебя расстраивать, – Гарри не знал, смеяться ему или плакать. Даже совы страдают, когда от них вот так убегают. Хотя Люциус-то не сова. И вообще, он сам отказался. Может, надо было его предупредить заранее?

Но он же ничего такого не сказал, не объяснил.

Но ты и не спрашивал…

Гарри обнаружил, что бормочет себе под нос. Элоиза смотрела с интересом. Он в последний раз пригладил ей сиреневые пёрышки и поднялся.

– Давай-ка лучше тебя покормим, подружка.

– Уррр, – согласилась та.

*

На следующий день Гарри вернулся на пляж. Элоиза категорически отказалась отпускать его одного и гордо восседала на плече, давая понять, что это именно её человек. К счастью, Альваресы сделали вид, что носить с собой сову посреди бела дня – вполне нормально.

Типичный для Коста-Дорады песчаный пологий пляж простирался на десятки миль, а отдыхающих почти не было. Гарри облюбовал участок возле рыбацкой деревни. Он устраивался на перевёрнутой лодке – древней, поседевшей от соли, и наблюдал за уходящими на промысел катерами и за детьми рыбаков, которые плескались в море часами, точно русалята. Появление Элоизы произвело фурор: детишки облепили Гарри и восторженно таращились на необыкновенную птицу. Та воспринимала внимание благосклонно, позволяла гладить себя и осторожно склёвывала со смуглых ладошек подношения в виде кусочков устриц и других вкусных моллюсков. Гарри молчаливой галлюцинацией валялся на песке, с наслаждением сдирал тонкую плёнку с поджившей кожи, вслушиваясь в шелест волн и восхищённый гомон детей. В голове было легко и пусто, и это его вполне устраивало. Ближе к вечеру на берег выходили крикливые рыбацкие карменситы и разбирали детей по домам, а Гарри волок объевшуюся Элоизу в пансион.

– Похоже, скоро ты не сможешь летать, и мне придётся разносить почту самому, – ворчал он. Элоиза в ответ выразительно смотрела на поднос с обедом, на котором громоздились тарелки, – после дня на пляже аппетит у Гарри был просто нечеловеческий.

Словом, отдых шёл полным ходом. Но однажды вечером он опять услышал хлопанье крыльев. За окном восседал до боли знакомый чёрный филин, малфоевский Гаспар. Гарри оставил его миловаться с Элоизой, а сам взялся за плотный конверт. Он мгновенно узнал чёткий, с нажимом почерк. Что-то подсказывало, новости там недобрые. Помедлив, Гарри вскрыл конверт, достал сложенную вчетверо газету и развернул, уже догадываясь, что увидит.

Колдография занимала почти всю первую полосу «Пророка»: Гарри и Люциус лицом к лицу у камина. Люциус касается его щеки, Гарри подныривает под ладонь носом, точно ластящийся щенок. Внизу страницы ютилась статья в несколько строк с чудовищным заголовком «Герой и Пожиратель: проклятие или запретная страсть?». Гарри мельком пробежал её глазами (несколько предположений, одно бредовей другого) и вновь вернулся к колдографии. Н-да. У Люциуса вид слегка удивлённый, но в целом невозмутимый, как всегда. Что же касалось его… Гарри опустил газету и риторически простонал:

– Неужели когда я с ним у меня всякий раз такое лицо?

Двое на колдографии недоумённо посмотрели на него, а потом нахально обнялись. Гарри отбросил газету.

– Я на пляж. Впрочем, вам всё равно.

И действительно, в этот раз Элоиза предпочла остаться с сердечным другом.

*

Гарри пробежал по улочкам, пенящимся лиловой бугенвиллией, мимо пирса и открытого кафе, мимо деревни, к «своей» лодке. День был пасмурный, прохладный, и всё белопесчаное пространство пляжа оказалось в его единоличном распоряжении. Гарри глубоко вздохнул, успокаиваясь, и побрёл вдоль кромки пустынного берега.

На самом деле, странно, что этого не случилось раньше. Они ведь и не прятались особо. Правда, что делать в случае огласки, тоже не обсуждали. А что вообще можно сделать? Гарри пнул подвернувшийся камень. Можно всё отрицать. Шум уляжется через месяц, ну, два. Журналисты, утки, известным людям всегда достаётся. Гарри так и представил себя дающим интервью или ещё хуже – на пресс-конференции. «Известным людям всегда достаётся, вы знаете…» «На самом деле мистер Малфой просто поправил мистеру Поттеру воротник мантии, как тут можно увидеть что-то ещё?» Бред, но ведь прокатит. Люди поверят тому, что им скажут. Особенно если повторить много раз. А есть и вовсе беспроигрышный вариант – посмеяться над этим, как над милой шуткой. «Ну конечно, мы собираемся пожениться, просто никак не определимся с датой…» Тогда точно никто всерьёз не воспримет, и автору статьи останется только утопиться со стыда. После войны Гарри начал разбираться в этой кухне, жизнь заставила. Статья – не проблема. Зато чёртово «что дальше?» никуда не делось.

Набежавшая волна захлестнула берег, и Гарри остановился. А вода-то тёплая. Древний, дышащий солью беспокойный зверь шумно вздыхал у его ног, ласкался, жался к подошвам промокших кед. Гарри сбросил одежду, уложил вместе с палочкой под камень и вошёл в воду. Серое небо угрюмо всматривалось в море, отчего оно тоже становилось пасмурным, свинцовым и неизбежно напоминало об Англии. Гарри отплыл подальше и лёг на воду. На глубине волн почти не было, море тихо качало его в своих ладонях, но Гарри всей кожей чувствовал его силу. Солёное и горькое, непредсказуемое и иногда жестокое, но такое большое и тёплое. Манящее. Он отпустил свои мысли, бездумно вглядываясь в плывущие тучи, и вдруг представил кафе на пирсе. Там уютно и чисто, и можно сидеть с комфортом, посматривая на беснующиеся волны. Официант подаёт меню – всё, что захочет Великий Герой, выбирайте. Перспективная профессия, блестящая репутация, дом – полная чаша, эталонная жена, эталонная семья – пример всем. Что-то ещё? Детишки. Двое? Лучше трое, так почтеннее. Как вам будет угодно. Только будьте уютным и чистым, будьте комфортным, не смущайте, не разочаровывайте, и вы получите свой заказ. Ведь это – правильно, это то, чего вы хотите и чего хотят все, не так ли?

То, чего все должны хотеть.

А ещё есть море. Здесь нет никаких правил, только волны, с которыми ты остаёшься один на один. Они могут швырнуть тебя о скалы, выбросить на берег, словно разбитую рыбацкую лодку. Но могут и подчиниться, принять на гребень, на ту высоту, которую ты выберешь. Сам.

Гарри перевернулся, глянул на размытый акварельный горизонт и пробормотал:

– Да какого, собственно, хрена?..

Потом развернулся и быстро поплыл к берегу, рассекая волны уверенными гребками.

Путь назад показался вдвое короче, но в комнате ему на глаза попалась газета и изрядно поубавила решимости. Гарри взял конверт, заглянул в него на всякий случай. Всё-таки Люциус мог бы хоть записку приложить, намекнуть, что думает. Разве что решил предоставить право выбора ему? Ладно, некогда тут шарады разгадывать, да он никогда и не был в них силён. Лучше спросить. Гарри взмахом палочки испепелил газету и, закинув сумку на плечо, обратился к пернатой парочке:

– Вы со мной?

Пока Гарри рассчитывался, Альваресы изо всех сил старались не глазеть на сову и филина, чинно сидящих у него на плечах. Сеньора обняла его и расцеловала в обе щёки. Её муж степенно пожал Гарри руку, а потом вдруг склонился и шепнул:

– Buena suerte!(2)

«Не немой!» – неизвестно чему обрадовался Гарри и поспешил к выходу, нащупывая в нагрудном кармане порт-ключ до дома.

Он думал, что окрестности вокруг дома будут кишеть совами, но нет; кажется, Магическая Британия ещё не оправилась от шока. Гарри расстегнул куртку, под которой во время переноса прятал Гаспара с Элоизой, и выпустил слегка помятых птиц.

– Гуляйте.

Потом вбежал наверх, бросил вещи и тут заметил свои очки – они так и лежали на столе, брошенные. Он надел их, морщась от рези в глазах, и глянул в зеркало. Собственное лицо показалось смешным и детским, почти чужим; неужели он настолько от них отвык? Гарри стянул очки и небрежно засунул в ящик стола, подумав: может, просто вырос? Он решил не ходить в душ – нечего откладывать неизбежное, спустился в гостиную и там обнаружил пару писем. Одно было коротким и эмоциональным: «Ого!!!», подпись – Лорна и Марита. Гарри улыбнулся – спелись, ведьмы! Второе от Андромеды, тоже очень краткое: «Это правда?» Гарри вспомнил её серьёзные усталые глаза и шагнул к камину. Вот и проверим, что там правда, а что нет.

Выйдя из камина в Малфой-мэноре, он чуть не врезался в чью-то тощую спину.

– Поттер?

Сильно удивлённым Драко не казался. Гарри проследил за взглядом: на столе Люциуса лежал сенсационный выпуск «Пророка». Значит, Малфои тоже в курсе.

– Привет, Драко, – он дружелюбно улыбнулся. – Мне нужно поговорить с твоим отцом, поэтому выйди.

Вид у младшего Малфоя был такой, словно на него наорал домашний эльф. Он обернулся было к отцу, но тот кивнул и показал глазами на дверь. Драко вылетел, не оглядываясь.

– Всегда хотел сказать ему нечто такое, – удовлетворённо протянул Гарри. – Привет.

– Привет, – Люциус, по обыкновению, разбирал какие-то документы. – Как отдохнул?

– Отлично, – Гарри стянул со стола газету. – Вы, смотрю, тоже не скучали. Кстати, кто автор статьи?

– Некий Билл Джордан.

– Джордан, Джордан, – Гарри задумчиво помахивал газетой. – Кажется, кого-то с такой фамилией Рон однажды спустил с лестницы. Сразу после войны дело было.

– Значит, этому репортёришке не везёт, – Люциус с преувеличенной тщательностью обмакнул перо в чернильницу. – Должен признать, в ситуации со статьёй есть доля моей вины.

Гарри изумлённо посмотрел на него.

– Я бы сказал, мы оба в некотором роде виноваты.

– Да нет, я не о том. Дело в том, что этот, – Люциус брезгливо скривился, – Джордан приходил ко мне с колдографиями. Предлагал сохранить всё в тайне за незначительную компенсацию.

– Знаем мы эти компенсации, – Гарри швырнул газету в урну и деловито спросил: – Ты ему навалял?

– Мерзавец показал хорошую скорость, – в голосе Люциуса слышалось сожаление. – Но я планирую отыграться на продавце.

Гарри кивнул: он тоже узнал лавку пряностей, где их, судя по всему, настигла колдокамера. Повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом пера по пергаменту. Гарри здорово раздражало, что Люциус сидел, уткнувшись в документы. Он безо всяких церемоний подошёл и плюхнулся на край стола. Люциус покосился, но ничего не сказал, лишь чуть отодвинулся.

– Люциус.

Тот поднял глаза.

– Я не хочу, чтобы это заканчивалось. А ты?

Люциус придвинул следующий пергамент и принялся черкать на нём с самым деловым видом.

– Ты хорошо подумал? – сказал он наконец. – Объявить себя геем – полбеды, но признать, что ты любовник Пожирателя? Моей-то репутации ничто не повредит, даже сожительство с гиппогрифом.

– Твоя фантазия меня немного пугает, но да, я хорошо подумал.

– Что ты скажешь десяткам репортёров?

– Что моя личная жизнь их не касается.

– А друзьям?

– То же самое, только более вежливо.

– А твои сокурсники и преподаватели в Университете? Ты ведь надежда нации, символ молодого поколения…

– Значит, найдут себе новую надежду и символ! – Гарри разозлился и спрыгнул со стола. – Я не понял: ты что, придумываешь отговорки?!

– А ты что, предъявляешь мне претензии? – прищурился Люциус.

– Да, – сказал, подумав, Гарри. – Да, предъявляю! Ты можешь хоть раз ответить прямо на вопрос?

– На какой из них?

– Опять??? Вопросом на вопрос? И убери уже этот чёртов пергамент, всё равно ты просто рисуешь на нём пикси. Не похож, кстати.

– Подкорректировал зрение? – весьма кисло спросил Люциус, откладывая исчёрканный пергамент.

– Угу, – от такого редкого зрелища – смущённый Люциус – злость Гарри улетучилась. – Так почему ты не поехал со мной?

Тот фыркнул и откинулся в кресле.

– Я что, должен был бросить все дела? То есть я мог бы, но нужно было предупредить заранее.

– А сказать?

– Ты не мог этого не понимать. Я подумал, ты хочешь таким образом прекратить отношения, – Люциус с таким вниманием разглядывал подлокотник кресла, что Гарри тоже невольно к нему пригляделся – ничего особенного. – И я решил облегчить тебе задачу.

– Разве было похоже, что я хочу всё прекратить?

– А разве было похоже, что я хочу?

С минуту они молча смотрели друг на друга.

– Ладно, – сказал наконец Гарри. – Ты, значит, решил уйти первым?

– Вроде того.

– Ага. Но я так и не услышал ответа на свой вопрос.

Люциус удивлённо поднял бровь.

– Разве?

– Люциус!

И тогда он рассмеялся.

– Иди сюда.

Насупленный Гарри не тронулся с места. Люциус подался вперёд, обнял его, притянул к себе, легко поглаживая по спине. От прикосновения тёплых рук Гарри стало физически больно – настолько ему этого не хватало, но он сдержался, не стал прижиматься к нему. Тогда Люциус выпустил его и серьёзно сказал:

– Я скучал по тебе. И нет, я не хочу, чтобы это заканчивалось, – он склонил голову на плечо и лукаво улыбнулся: – Так вам нормально?

– Пойдёт, – Гарри шагнул ближе и, опёршись на сиденье, уселся на колени Люциусу, лицом к лицу: – Может, со временем вытяну из тебя ещё что-нибудь.

– Надеюсь, ты не ждёшь мадригала(3) в свою честь?

– Ой, да не ругайся ты…

А их руки уже вели свой разговор. Нежные прикосновения, осторожные поглаживания – они вспоминали друг друга, зная, что некуда торопиться, что эти ласки не украдены, не взяты взаймы у времени. Гарри закрыл глаза и прижался к нему, обвивая руками шею. Он не отказался бы просидеть так всю оставшуюся жизнь. Люциус что-то забормотал ему в плечо.

– Что?

– Говорю: я пожилой человек…

– Пф!

– …и хочу покоя. Я заслужил. Надеюсь, не будет метаний между мной и друзьями, истерик и терзаний?

– Не будет.

– Точно?

– Я постараюсь, – Гарри улыбнулся. – Только за своих поклонниц не ручаюсь, среди них встречаются буйные. Если официально объявить о таком…

– С поклонницами я как-нибудь разберусь, – заверил его Люциус.

– А что твоя семья?

– Всё в порядке. Нарцисса уже давно в курсе.

– О, – Гарри почувствовал себя и смущённым и обрадованным. Он давно рассказал ей, надо же.

– А Драко успокоится.

– Сейчас он не кажется спокойным.

– Поймёт, не маленький. И вообще, я никому не позволю давить на себя.

– Какой ты грозный, – Гарри тронул губами гладко зачесанные волосы и тут же ощутил ответный влажный поцелуй в шею.

– А ты – солёный, морем пахнешь. Прямиком с пляжа?

– Угу. Не помнишь, кстати, чего меня туда понесло?

– Кажется, ты хотел разобраться в себе. И выкупать дельфина, наверно.

– Кого? – не понял Гарри, но рука Люциуса уже нырнула под футболку и кончики пальцев скользили по рисунку над пупком. – А-а, да… – он нервно поёрзал. – Слушай, если ты не прекратишь, я потеряю голову.

– Может, я этого и добиваюсь?

– Ну, не здесь же…

– Да, – Люциус спихнул его с коленей и мягко подтолкнул к камину. – Иди, я сейчас. И не вздумай смывать с себя соль.

– Э-э… Хорошо.

– Отрадно видеть, что ты не разучился краснеть.

– Да ну тебя! – Гарри, смеясь, шагнул в камин.

Много позже они лежали на развороченной постели в очень неудобной позе, но ни один не пытался отодвинуться. Люциус целовал Гарри в местечко, где шея переходит в плечо, а тот даже поёжиться от щекотки не мог, сил не осталось. Кожу обожгло горячим дыханием – Люциус что-то сказал.

– М?

– Я спрашиваю, тебя не огорчает, что ты всегда, хм, снизу?

Гарри изумлённо распахнул глаза и даже попытался обернуться.

– Что это на тебя нашло?

– Просто подумал. Так что?

– Конечно, огорчает, – Гарри всё-таки собрался с силами, повернулся к нему и сонно ткнулся носом в ключицу. – Я прямо кричу всякий раз от унижения и горя.

– О, так это от горя?

– А ты что себе возомнил?

Засыпая, Гарри слышал его смех.

Вечером они выбрались в Эмералд-парк. Люциус поупирался для порядка («Опять тебя оттуда не вытащишь!»), но Гарри его уговорил. Парк, казалось, стал ещё прекраснее, словно лето решило в конце вложить все силы в тепло, краски и запахи. Когда стемнело, в деревьях и траве зажглись огоньки гирлянд. Гуляющие остановились и начали аплодировать. Буквально через минуту зазвучала музыка, и они начали танцевать – все, включая совсем ветхих стариков и мамочек с детьми.

– Что это? – Гарри удивлённо оглядывался.

– Как же я не подумал, – Люциус выглядел раздосадованным. – В последний вечер августа всегда так. Пойдём отсюда.

– Хм…

– О нет. Ты шутишь?

– Пасуешь?

– Но это же глупо.

– Ещё как, – довольно кивнул Гарри. – Но может всё-таки?..

– На нас все будут смотреть.

– На нас и так все смотрят – мы единственные, кто не танцует.

Тут музыка зазвучала громче, и спорить дальше стало невозможно. Да и не о чем.

Ещё одно лето уходило в прошлое. Танцующие провожали его без сожаления, а некоторые из них – по крайней мере, двое точно – совершенно не боялись ни настоящего, ни будущего.

Конец?

(1)– «мой хорошенький американец»

(2)– «Удачи!»

(3)– небольшое музыкально-поэтическое произведение, обычно любовно-лирического содержания.

Песня для желающих: Radiohead – Let Down

и стих (представляете?) от волшебной AXEL F:

Когда лето приходит, влюбленность нам кажется танцем,

в чью мелодию солнце и звезды порой вплетены.

Будто яблоки с медом, твои поцелуи вкусны.

Ты уходишь уже? Уходи. Но ты мог бы остаться...

Нам кукушка в часах накукует секунд и минуток,

чтобы пальцы сплетались и губы касались ресниц.

В зажигательном танце ты мне поскорее приснись,

будь со мною нежней. Ты жесток, но бываешь и чуток.

Парных танцев пора, ускользнет своенравное лето.

Ведь еще не конец?.. Притаился сентябрь впереди,

говорить о дожде ты ко мне поскорей приходи.

Как мне хочется осени, только тобою согретой!