Текст книги "Долг крови (СИ)"

Автор книги: Tau Mirta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Письма. Переписка погибших женщин могла содержать отгадку или хотя бы подсказку. Правда, в бумагах Нарциссы они ничего не нашли, но то были письма за последние два года. Остальные, по мнению Люциуса, она уничтожила ещё до начала аврорских обысков. Что ж, остаётся надеяться, что её предшественницы были более сентиментальны.

Через некоторое время Билл ошарашенно разглядывал шкаф, под завязку забитый письмами, – копиями отправленных и, разумеется, полученными. Хорошо хоть, что они разобраны по именам. Он аккуратно снял верхнюю стопку, потом ещё одну. Вскоре на стол перекочевали несколько увесистых пачек и пара тетрадей. Билл уселся в кресло, разглядывая всё это великолепие. Не хватало самых старых писем, но зато нашёлся дневник Глэдис Малфой, одной из безвременно ушедших. Посмотрим. Так, сразу откладываем добрачную переписку и всякие приглашения-соболезнования… Он перебирал листы, заполненные изящным паутинным почерком, изредка делая пометки на очередном пергаменте. Письма, казалось, хранили запах духов отправительниц – золотоволосых женщин, которые умерли так рано, и о гибели которых стыдливо молчала летопись. Билл устало потёр глаза и взялся за очередную стопку. В голове роились подробные описания приёмов и светские сплетни трёхсотлетней давности, но он упрямо вчитывался в очередное письмо Дионы Малфой. Должно быть что-то общее между ними, какой-то признак, событие…

Сквозь сон он ощутил лёгкое прикосновение к волосам. Много лет назад, когда количество отпрысков в семье Уизли ещё не зашкаливало, Молли именно так будила сыновей по утрам – гладила по голове и тихонько звала по имени. Но в этот раз она почему-то молчит. И подушка такая странная… Билл шевельнулся, просыпаясь, и пробормотал:

– Ага, мам, сейчас…

– Так меня ещё не называли, – задумчиво протянул мужской голос.

Билл подпрыгнул в кресле, сонно моргая. В кресле? Да он заснул в библиотеке, уткнувшись в ворох писем. Билл помотал головой. Люциус, непринуждённо присевший на край стола, никуда не исчез. Наоборот, сочувственно улыбнулся и невинно спросил:

– Не выспался?

Но Билл уже пришёл в себя.

– А то сам не знаешь, – невозмутимо ответил он.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом рассмеялись. Утренняя неловкость ушла.

– Что ты ищешь? – Люциус соскользнул на пол и потянулся к письмам.

– Хотел бы я знать, – Билл энергично растёр лицо, подавив зевок. – Но если они все пострадали от проклятия, то что-то должно быть.

Люциус перебирал пожелтевшие листы, искоса поглядывая на него.

– Здесь много. Давай помогу.

Тот глянул на часы.

– Я сейчас ухожу, мне нужно в Министерство.

– А.

– Ну, я решил проверить кое-что по нашему Архиву. Пока не знаю, будет ли результат, – Билл замялся, – в общем, это по поводу Хьюго Малфоя.

– Не даёт он тебе покоя, да? Видимо, все Уизли такие упрямые, – Люциус вновь обернулся. – Хорошо. Мне и самому интересно, вдруг что-то всё же найдётся, – он отложил письма. – Но неужели пойдёшь, не пообедав?

– Ладно тебе, – отмахнулся Билл, поднимаясь. – Я же не маленький.

– Да, я знаю, – сказано это было абсолютно нейтральным тоном, но он почувствовал, что краснеет. И как Люциусу это удаётся?

– Ты надолго?

– Нет. Наверно, нет. Но если задержусь, не волнуйся.

Билл прикусил язык. “Не волнуйся”, додумался тоже. Добавь ещё: ужин оставь на плите. Но Люциус лишь кивнул. Он смотрел на него с непроницаемым выражением, а потом, взяв за рубашку, притянул к себе. Помедлив, склонился к его губам. В этом не было обжигающей ночной страсти, но было что-то иное, ещё более интимное – неторопливые, ленивые прикосновения и мягкое объятие, прямо здесь, в библиотеке, днём. Отстранившись, Люциус всмотрелся в его лицо и довольно усмехнулся.

– Удачи.

И вышел. Билл, отдышавшись, поспешил к себе. Накинул куртку, вышел на лестницу. Вспомнил, что забыл удостоверение, вернулся. Да, атмосфера тут теперь не рабочая. Подавив улыбку, он сбежал вниз и аппарировал к Министерству.

– Данного имени мы не нашли, – прокомментировал архивариус, протянув ему пару исписанных листов. – Но имеется один маг, который вполне может оказаться тем, кого вы ищете.

– Спасибо. Я могу прямо здесь?..

– Да, конечно, – он взмахнул палочкой, и над одним из столов зажёгся свет. Билл устроился на высоком неудобном стуле и принялся за чтение. Закончив, некоторое время сидел неподвижно. Прочитал ещё раз. Потом вздохнул, нацарапал на клочке пергамента пару названий и вновь подошёл к стойке.

– Вот эти, пожалуйста. И англо-французский словарь.

В Мэнор он вернулся уже поздно вечером. Остановился у кабинета, не решаясь войти. Ужасно не хотелось сообщать обо всём этом, но чёртовы бумаги огнём жгли сквозь нагрудный карман. Наконец он собрался с духом и толкнул дверь. Люциус сидел в кресле у камина, держа на коленях раскрытую книгу, и, казалось, размышлял над чем-то. Завидев Билла, улыбнулся.

– Наконец-то. Астория спрашивала о тебе.

Билл молча уселся в соседнее кресло, не зная, как начать. В наступившей тишине тревожно потрескивали дрова в камне.

– Нашёл что-нибудь? – спросил Люциус, прерывая затянувшееся молчание. Билл кашлянул. Всё равно придётся рассказать.

– Когда ты говорил о предприимчивых людях, ты забыл упомянуть ещё одну категорию – духовенство.

– Духовенство? – Люциус покивал головой, словно припоминая. – Но там, кажется, в основном попадались безумные сквибы? Основывали ордены и искали артефакты в надежде заполучить магическую силу?

– Не только сквибы, – рассеянно возразил Билл, доставая сложенные листы. – Многие великие магистры были магами и преследовали вполне конкретные цели – деньги и власть, – он разгладил пергамент. – В общем, в летописях доминиканцев я нашёл упоминание об одном человеке по имени Гуго. Он не был монахом, но считался “богоизбранным”, потому что умел творить чудеса.

– Какие же? – прищурился Люциус.

– Не сказано. Но он пользовался большим авторитетом, хотя и был, по словам летописца, “тишайшим и смиреннейшим из всех братьев”. Через несколько лет доминиканцам были вверены инквизиторские обязанности, и этот смиреннейший стал первым специалистом по преследованию еретиков. И он… – Билл помедлил, – занимался этим именно во Франции.

Люциус слушал, барабаня пальцами по мягкому подлокотнику.

– Что интересно, в наших книгах о нём ничего нет, хотя фигура была значимая. Он успевал участвовать в половине инквизиционных судов в качестве свидетеля, обвинителя или же… палача, – нервно поправив листы, Билл заговорил быстрее. – Как ты знаешь, настоящие маги на костёр попадали редко. А если и попадали, то благополучно избегали гибели. Однако, был период, когда многие из них приняли смерть от маггловских инквизиторов…

– Дай угадаю, – перебил Люциус. – Период, когда там служил этот… Гуго?

– Именно. В наших книгах упомянуты народные восстания во Франции, вызванные крайней жестокостью инквизиции, а также тем, что погибали настоящие маги. Тогда в каждой мало-мальски крупной деревне был свой колдун или ведьма, которых жители прятали от инквизиции любой ценой, потому что те лечили их и заговаривали погоду. Но за несколько десятилетий практически все поселения лишились магов. И, похоже, в этом была немалая заслуга Гуго. Он служил главным помощником генерального инквизитора от доминиканцев.

– Два вопроса: почему ты думаешь, что он был волшебником и как он связан с моей семьёй?

– Ты сам знаешь, что только волшебник способен почувствовать наличие магической ауры, – тихо сказал Билл. – Кроме того, есть упоминание о том, что он мог исцелять людей от чумы. В основном, правда, он лечил своих братьев и членов королевской семьи и наверняка получал за это вознаграждение – отсюда богатство. И ещё одно. В Ордене его называли Целителем или Святым, а вот среди простых людей он был известен как Гуго Кровавый или… Вероломный.* Таким прозвищем его вполне могли наградить маги. И в наших книгах о нём ничего нет просто потому, что некому было рассказать. А инсценировать свою смерть и потом возникнуть в Англии – раз плюнуть…

Люциус резко встал, позабытая книга с глухим стуком хлопнулась на пол.

– Дай взглянуть.

Билл протянул бумаги, и он пробежал их глазами, напряжённо хмуря брови.

– И всё же это вполне может быть совпадением, – он прошёлся по кабинету. – Здесь ведь стоит пометка “Предположительно”. И вообще, всё это… смутно, – он с отвращением швырнул бумаги на стол.

– Есть и ещё кое-что, – вздохнул Билл. Поднявшись, достал из кармана уменьшенный свёрток и тронул его палочкой. Тот развернулся с тихим шелестом, и в воздухе повисли рисунки Нарциссы.

– Взгляни сюда. Видишь, это толпа. А вот здесь…

Изломанные силуэты обрели вполне конкретный смысл. Люди, распятые на механизмах. Люди, привязанные к столбу, стоящему в куче хвороста. И всегда рядом с ними возвышалась фигура – святой инквизитор в чёрном или палач в красном. Безликий человек с крестом в руках. Люциус медленно прошёлся вдоль рисунков.

– И на всех такое?..

– Нет, но на остальных просто линии.

– И что же? – Люциус резко развернулся. – Ты думаешь, что она узнала о прошлом моего предка и так огорчилась, что выбросилась из окна?

– Нет, но… – Билл провёл рукой по волосам. – Он явно связан с проклятием. Такой человек наверняка имел врагов, или он сам был не вполне адекватен и проклял свой же род.

Люциус промолчал, его лицо было непроницаемо, но Билл знал, о чём он думает. Ему самому во время войны приходилось сражаться с магами, а в Последней битве – убивать. А магия даёт определённое родство, где-то на уровне инстинктов. Или же это связано с тем, что магов немного… Как бы то ни было, даже защищаясь, трудно заставить себя прервать жизнь волшебника – всё внутри восстаёт против этого. Обезвредить – да, но убить… Словно от тебя отрезают кусок. Возможно, у Пожирателей было проще, но почему-то Биллу казалось, что с лёгкостью убивать могут только психопаты или садисты. Всегда есть сопротивление магии. А год за годом истязать магов, сжигать на кострах – кем надо быть? Это, наверно, сродни каннибализму – нарушение основного табу.

– Итак, Хьюго занимался тем, что поил магов расплавленным оловом, – Люциус наконец отвёл взгляд от рисунков. – Но если он по понятным причинам хотел скрыть своё прошлое, то зачем взял фамилию, основанную на прозвище?

– Полагаю, ему это всё нравилось.

Люциус рассмеялся холодным безжизненным смехом и вновь опустился в кресло.

– Наш предок – маньяк. Маг-инквизитор. Отличная новость для “Ежедневного Пророка”, – он вновь усмехнулся. – И всё же: какая может быть связь между ним и гибелью женщин?

– Я не знаю, но эти рисунки… Слишком странное совпадение, согласись.

– Да-да, – Люциус рассеянно смотрел куда-то поверх его плеча. – Lucerna extincta…**

– Что?

– Я говорю: ты прав, едва ли это совпадение, – он вновь взглянул на рисунки. – Лучше бы он был пиратом, да?

Что тут можно ответить – чёрт его знает.

– Я постараюсь выяснить, откуда пришло проклятие.

Люциус промолчал, устало спрятав лицо в ладонях. Билл, помедлив, собрал полученные в Архиве пергаменты и двинулся к выходу.

– Билл, – голос звучал глухо. – Тебе ещё нужны эти рисунки?

– Нет, – ответил он, не оборачиваясь. Уже на выходе услышал яростный шёпот:

– Инсендио!

Дом постепенно погрузился в сон, но сон этот был беспокойным. Стёкла дрожали под напором осеннего ветра, шторы колыхались от сквозняка. Потрескивали висящие на стенах маленькие светильники, а ночная тьма злобно крысилась на них из углов. Двое людей, разделённые несколькими ярдами коридора и парой дверей, смотрели в пустоту, становясь лёгкой добычей бессонницы.

* (ст.-фр.) mal foi, mal foy – если верить википедии

** “погашенный свет”, одно из стандартных обвинений, выдвигаемых инквизицией колдунам и ведьмам

========== Глава 10 ==========

Билл отложил последнее письмо и откинулся в кресле. Поёрзав, устроил гудящую голову на спинке и закрыл глаза. Он торчал в библиотеке с раннего утра и досконально изучил всю переписку. Но пытаться сейчас разобрать мешанину найденных фактов – гиблое дело. Завтра он посмотрит на это свежим взглядом. Мысли вернулись к тому, что он обнаружил в Архиве. Мгновенно вспомнилось и застывшее лицо Люциуса, но он усилием воли заставил себя сосредоточиться на фактах. По-прежнему не было полной уверенности в том, что проклятие связано с Гуго. И всё же Билл не сомневался, что нюх его и в этот раз не подвёл. Да и в любом случае нужна какая-то версия.

Итак, Гуго. Два варианта: проклятие пришло со стороны, или же он сам его наложил. Первое так и просится: маги должны были его ненавидеть. Но… Ни одного упоминания в книгах – похоже, свидетелей не осталось. Некому мстить. Конечно, кто-то мог уцелеть, но Гуго-то в конце концов исчез, а в Англии появился уже под другим именем. Но и Франция отсюда недалеко. Если его узнали… Билл покачнулся в кресле, устраиваясь поудобнее. Здесь новоявленный Хьюго наверняка жил уединённо – по крайней мере, первое время. Не совсем же он был идиот, чтобы светиться. Жил себе в башне, строил дом. Башня. Что-то с ней связано такое… Билл потёр лоб. Ладно. Допустим, что кто-то его проклял. Мог ли он не заметить? Человек такого типа должен был обладать невероятным умом, изворотливостью и силой. Иначе бы не протянул столько. Стоп. А сколько, собственно…

– Акцио.

Летопись ленивым кашалотом проползла по бумажному письменному морю. Полистав тяжеленный том, Билл обнаружил искомую дату. Припомнил архивные материалы. Ага. По самым скромным предположениям Гуго прожил сто тридцать лет. А может, и больше. Даже по нынешним меркам это много. В основном жизнь мага длится сто – сто десять лет. Ну, сто двадцать. Долгожительство же – редкость и признак большого магического потенциала. А если вспомнить, что он лечил от чумы… Сомнений нет: Гуго был очень сильным магом. Такого не проклянёшь. Или всё же кто-то смог? Почему-то Билл в это не верил. “Посторонние тут не замешаны”, – подумал он, отодвигая летопись. Но если так… Он вспомнил изображение зловещего старика в галерее. Каким он был? Жестоким, расчётливым, хитрым. Одержимым? Может быть. Неизвестно, как складывалась его жизнь до вступления в орден. Возможно, он ненавидел магов и потому преследовал их. Но если подумать, вряд ли им двигала одна лишь слепая ненависть. На службе он обрёл власть, положение, деньги и при этом умудрился получить прозвище “Святой”. Изощрённый ум. Предприимчивый человек, чтоб его. На психа, пожалуй, не тянет. И даже если предположить, что под конец жизни он всё-таки спятил, спятил настолько, что проклял собственный род… Должна быть причина. “Сумасшедший” вовсе не значит “идиот”. Наоборот, такие люди зачастую очень хитры и умеют логически мыслить – по своим понятиям, конечно. А какая у Гуго могла быть логика? Чего он хотел? Было ли это местью за обиду? Хм… Такого обидишь. В своей семье он наверняка был настоящим…

Семья.

Вот оно! Он приехал в Англию, чтобы основать род. Дал ему имя, землю, построил дом, оставил завещание потомкам. Да… завещание. А что ещё он мог для них сделать?

Вот зараза.

Не может быть.

Дверь приоткрылась, и Люциус, шагнув внутрь, замер.

– Что случилось? – он быстро подошёл к застывшему в кресле Биллу. – Ты словно боггарта увидел.

– Я… да. То есть, нет. Просто задумался, – Билл тряхнул волосами. – А ты что-то хотел? – спросил он и тут же сообразил, что звучит это не слишком вежливо. Люциус смерил его задумчивым взглядом.

– Просто хотел извиниться. Вчера я среагировал несколько…

– Всё нормально, – поспешно ответил Билл. – И… мне жаль. Ну, что всё так… с твоим предком.

Повисло неловкое молчание. Наконец Люциус опустился в кресло и неожиданно улыбнулся.

– А я сейчас навещал Скорпиуса. Он укусил меня за палец, представляешь? Постоянно лепечет что-то, но моё имя так и не выговорил.

– И как же он зовёт тебя? Дедушкой? – Билл тоже не смог сдержать улыбку. – Дедулей?

Люциус, глянув на него, рассмеялся.

– Тут ты меня поймал. Нарцисса, к примеру, запрещала называть себя бабушкой. А я всё никак не могу решить, что же делать: гордиться внуком или терзаться по поводу подступившей старости.

– До старости тебе ещё далеко, – заверил его Билл.

– Ты думаешь?

Вот, опять. Пауза, короткий взгляд и нейтральный тон, от которого начинают гореть щёки. И почему рыжие так легко краснеют? Люциус искоса смотрел на него, поигрывая стянутым со стола пером.

– А ты пропустил завтрак, – он кивнул на разбросанные по столу письма. – Нашёл что-нибудь?

Билл помрачнел, но мысленно поблагодарил Люциуса за возврат к реальности.

– Может быть, может быть, – он вытянул из вороха пергаментов свою палочку. – Ты не мог бы показать мне… Хм. Лучше так: давай сходим в башню. Надо кое-что проверить.

– Давай, – Люциус, не задавая лишних вопросов, легко поднялся из глубокого кресла и скользнул к выходу.

“Нет, старостью тут и не пахнет”, – Билл последовал за ним, пытаясь отделаться от мысли, что его собственная осанка не так безупречна. По мере приближения к башне он всё же сумел сосредоточиться на главном. На входе Люциус посторонился, пропуская его вперёд, и Билл двинулся к центру. Остановился, посмотрел вверх, в темноту купола, а потом обвёл башню изучающим взглядом. День выдался ветреный, и в наступившей тишине слышалось посвистывание сквозняка в черепице.

– Активируй родовые чары, – сказал Билл.

– В смысле? Они всегда активированы.

– Призови, как если бы ты собирался что-то изменить.

Люциус подошёл к стене, прижал к ней раскрытую ладонь и пробормотал что-то. Чары были невидимы, но воздух мгновенно завибрировал от магического напряжения. Люциус вопросительно посмотрел на Билла, и тот, кивнув, поднял палочку. Под действием египетского Выявляющего стены замерцали бледно-голубым свечением, в котором кое-где вспыхивали красные искры.

– Ты же знаешь, что все древние чары дают такой эффект, – поспешил с объяснением Люциус, и Билл вновь кивнул. Правда, долговременные заклятия в какой-то мере близки к стихийной магии и на выявление реагируют как тёмные. Искры ещё не показатель. Интереснее другое…

– Фините инкантатем. Покажи мне завещание. Чары оставь.

Люциус глянул на него, но от расспросов удержался, лишь тронул палочкой одну из деревянных панелей. На ней тут же проступили знакомые огненные буквы. Билл шагнул ближе.

– Отойди-ка.

Он взмахнул палочкой и во второй раз произнёс заклятие. Струя голубоватого пламени ударила в завещание. Оно зашипело, точно сотня рассерженных змей, буквы запылали сильнее, сливаясь в ослепительной вспышке. Люциус зажмурился, а когда открыл глаза, то вздрогнул и отшатнулся от стены. Башня полыхала густо-багровым. Жуткое сияние растекалось по стенам, пульсируя, точно живое.

– Что это? – вполголоса спросил он, неверяще оглядываясь. Билл медленно, словно нехотя, поднял палочку и наложил Распознающее. Вгляделся в получившийся символ и вздохнул.

– Охранные чары. Настолько мощные, что просто не могут быть светлыми.

– Но это… Они никогда себя так не проявляли!

– Гуго обеспечил маскировку. Защиту защиты. Я лишь предположил, что он использовал какие-то особые чары. Но если б не завещание, то искать бы мне их до старости.

– Думаешь, чары завязаны на нём? – напряжённо спросил Люциус.

– Нет. То есть, я не уверен. Но обычно магия такого уровня держится на чём-то большем. Где его могила?

Тот помолчал.

– Нигде. Тело предали огню, как он и… завещал.

Они невольно покосились на потрескивающие буквы. Люциус взмахнул палочкой. Вместе с завещанием исчезло и красное свечение.

– Значит, что-то не так с нашей защитой, – он устало потёр лоб. – Но почему погибла Нарцисса? И остальные?

– Возможно, они сделали нечто такое, что чары восприняли как угрозу. Или же… – Билл замялся.

– Или что?

– Есть вариант, что заклятие… ну… забирало их.

– Заби… Что? – Люциус потрясённо уставился на него. – Ты думаешь, он наложил чары, которые требуют человеческих жертв? Из собственного рода?

– Они не принадлежали к его роду, – тихо возразил Билл. – И вообще, дело может быть и не в этом, а в том, например, что они женщины. Или что чистокровные. Не знаю пока. Это всего лишь версия.

– Но это ужасно, – так же тихо сказал Люциус. – Как тебе такое в голову пришло?

– Но он и был ужасным, разве нет? – тот сумел выдержать его взгляд. – Я всего лишь попытался думать как он. Попытался представить, чего он мог хотеть. Например, защиты для своего рода. Магия крови – самая древняя и самая мощная. И я вспомнил про его исчезнувших жён. А ваши Охранные… Мне часто приходилось иметь дело с этими чарами, но ваши совершенно ни на что не похожи . Он мог создавать их годами и использовать при этом всё, что угодно.

Люциус молчал, и Билл знал, о чём он думает. Кровь. Абсолютный ингредиент, который теперь практически не применяется – слишком сильный, непредсказуемый. Опасный. Основа дикой, первобытной магии, магии тех времён, когда ещё не было разделения на тёмное и светлое. Даже у магглов осталась смутная память о некоторых обрядах: человеческая жертва как залог того, что урожай будет богаче. Или фундамент здания крепче. Что уж говорить о крови мага, да ещё взятой насильно. Сильнейшее тёмное волшебство.

– А ведь это похуже любого проклятия, – отрешённо проговорил Люциус.

– Это и есть проклятие – если не формально, то по своей сути.

– Что ты намерен предпринять?

– Не знаю, – Билл потёр ноющие виски. – Я даже не уверен, что прав. Давай уйдём отсюда.

В коридоре он было остановился у библиотеки, но Люциус буквально потащил его дальше, в свой кабинет. Там он порылся в баре и, плеснув в стаканы немного виски, отлевитировал один Биллу. Тот подхватил его и опустился на софу; глотнул и чуть поморщился, машинально отметив, что за эти дни отвык от крепкого алкоголя. Короткая прогулка в башню измотала его до крайности, но он знал, что разговор ещё не закончен.

– Ты когда-нибудь сталкивался с жертвенной магией? – Люциус водил пальцем по ободку стакана, и голос его звучал ровно, но Билл всей кожей ощущал, как он напряжён.

– Нет, о ней мало данных. Слышал кое-что.

– Да, я тоже. И если я хоть что-то понял, жертвы должны быть… регулярными. Но женщины погибали через разные промежутки времени, так?

– Верно, – кивнул Билл. Он успел подумать и об этом. – Тут, по-моему, могут быть два варианта: либо чары не цикличны, а реагируют, скажем, только на опасность, либо же… я не прав.

Люциус наконец поднял на него глаза.

– Ну да, я могу и ошибаться, – Билл пожал плечами. – Просто меня беспокоит природа этих чар. Да ты и сам их видел. Так что постараемся выяснить, что мог натворить твой симпатичный родственник. Возможно, всё не так мрачно, как кажется, – он неуверенно улыбнулся Люциусу.

Тот, склонив голову набок, смотрел на него со странной смесью удивления и признательности.

– Но в любом случае, эту версию ты намерен изучить до конца, так?

– Ну… да. Понимаешь, если возникла идея, то надо разобраться. Иначе потом мысли возвращаются к ней, и ты не можешь толком…

– Ладно, ладно, – улыбка Люциуса была усталой, но вполне искренней. – Вот что: я просмотрю бумаги хозяев Мэнора. Помимо документов там есть всякого рода заметки; кто-то из них наверняка интересовался родовыми чарами. Мне кажется, я даже припоминаю такую статью у Кассиуса Малфоя.

Билл изумлённо воззрился на него.

– Ну что? По-твоему, среди Малфоев не может быть учёных?

– Я думал, вы всё больше по политическим интригам, – преувеличенно серьёзно сказал Билл.

– Много ты знаешь, – фыркнул Люциус. А потом поднялся, подошёл к софе и сел рядом, почти вплотную. Билл покосился на него, но тот лишь задумчиво смотрел перед собой, катая в ладонях стакан. Тогда он откинулся на спинку и закрыл глаза. Ни один из них не сказал ни слова, но было что-то странно успокаивающее в том, чтобы вот так сидеть и молчать. Головная боль потихоньку отступала, и Билл даже задремал, как вдруг противно задребезжали сигнальные чары.

– Кажется, хозяйка недовольна, – Люциус вскочил на ноги и потянул за собой полусонного Билла.

– А?

– Пойдём, мы опоздали на обед.

*****

– Не знаю, где вас носило, но мы уже начали, – Астория смерила их недовольным взглядом и энергично принялась за отбивную.

– Не мы, а ты, – ехидно поправил Драко, беря салфетку.

– Ну и что? Я есть хочу.

– Ты всегда есть хочешь, – не успокаивался тот. Люциус глянул на него с укоризной, но Астория в защите не нуждалась.

– Вот что, дорогой, – с олимпийским спокойствием сказала она, – давай договоримся: следующего вынашиваешь ты.

Драко поперхнулся и с ужасом посмотрел на жену. Люциус с Биллом переглянулись и, не выдержав, расхохотались – очень уж потешный у него был вид.

– Побойся Мордреда, женщина! – скорбно начал тот. – Говорить такие мерзости, да ещё и за столом! Я же теперь ни крошки съесть не смогу.

– А, хорошо. Тогда я заберу оливки из твоего салата, можно?

– Ты и так их всегда забираешь, – буркнул Драко, но смиренно принялся вылавливать оливки на краешек тарелки.

– Спасибо, дорогой, – она отложила наконец вилку и нежно погладила мужа по руке, заговорщицки подмигнув остальным. – Билл, а ты почему такой грустный?

– Я? Вовсе нет. Просто задумался.

– О чём же, позволь узнать?

– О том, какой будет моя дочь в твоём возрасте.

– Как мило! – заулыбалась Астория. – А сколько ей?

– Почти три, – Билл тоже не смог сдержать улыбку.

– Она у тебя одна?

– Одна. И других не предвидится. Я в разводе, – пояснил он, предвосхищая возможные вопросы. Астория, однако, решила выяснить всё до конца.

– И больше жениться не намерен?

– Нет, – решительно ответил Билл, припомнив безжизненный ракушечный шорох за стенами опустевшего дома. Он ощутил взгляд Люциуса, но когда обернулся, тот уже внимательно изучал этикетку на бутылке вина.

– Понятно, – Астория, что-то почувствовав, не стала развивать тему. – Но у тебя, кажется, есть братья?

– Пятеро… м-м… четверо братьев и сестра. Все младшие.

– О-о, – уважительно протянула Астория, – тогда понятно, почему тебе достаточно одной дочки. А я – единственный ребёнок в семье и поэтому, наверно, хочу иметь много детей. Хорошо, что Драко согласен. Мы планируем четверых.

– Шестерых.

– Четверых, я не железная!

– Шестерых, чтоб составить команду для квиддича!

– Квиддич твой…

Они принялись азартно спорить. Люциус, поглядывая на это с философским спокойствием, констатировал:

– Ну вот, теперь можно поесть спокойно.

Билл рассмеялся. В данном случае фраза «чувствовать себя как дома» не была бы формальной: ему и впрямь было уютно за этим столом. Но вот приятный обед закончился, и он вновь очутился в библиотеке, наедине с грудой пожелтевших писем. Люциус, как и обещал, отправился на поиски заметок о родовых чарах, а Билл вновь устроился в полюбившемся кресле, размышляя. Версия о жертвенной магии совершенно чудовищна, что и говорить. Но почему же мысли возвращаются к ней снова и снова? Ведь есть вероятность, что те женщины просто сделали что-то не то и были наказаны. Может, супружеская измена? Вот Нарцисса, к примеру, после войны уже не была с Люциусом и вполне могла… Билл поморщился от отвращения к самому себе. Нет. Да и стоило ли творить чары такой силы и сложности, чтобы наказывать за измену? Не могли же все сгинувшие жёны наставлять Гуго рога. Только не ему. И в письмах остальных нет ни малейшего намёка. Письма… А если наоборот: женщины погибали потому, что не совершали чего-то. Из всего нагромождения фактов, почерпнутых из переписки, один настойчиво напоминал о себе: погибшие имели проблемы по, так сказать, женской части. Плохо переносили беременность, имели тяжёлые роды и не могли (или же не хотели) забеременеть повторно. Билл никогда бы не придал значения подобным деталям, но почти треть переписки была посвящена именно этой теме – рецептам зелий, советам, поиску целителей. Вообще, логично: женщина, не желающая или неспособная дать наследника, должна уйти, ведь роду нужно продолжение. В такое проклятие можно поверить. Но. Эти-то женщины как раз исполнили миссию и родили сыновей. Отпадает. Билл вздохнул. Подумав о детях, он вспомнил беседу с Асторией. Похоже, они с Драко нарушат традицию и станут первыми многодетными родителями за всю историю рода. Дай-то Мерлин. Он улыбнулся, но тут же вновь заставил себя вернуться к делу. Ладно, письма – завтра. А сейчас надо бы почитать побольше о жертвенной магии. Всё же мысль о ней плотно засела в сознании. Почему? Что он упустил? Билл напряжённо думал, но так ничего и не вспомнил. Так, хорошо. Нужно отвлечься, и оно само придёт. Он встал и потянулся, расправляя косточки. Нужная информация есть в антологии, но там немного. Может, смотаться в Архив? Хотя, и здесь, кажется, имеется пара подходящих источников. Ну-ка, поищем…

Тщательно выбрав несколько книг, он вернулся за стол, сгрёб в сторону письма и погрузился в изучение древних тёмномагических обрядов. Внимательный взгляд скользил по убористым строчкам, перо поскрипывало, фиксируя нужные факты. Вскоре он отложил одну книгу и принялся за следующую. Страницы порхали под его пальцами – в этой нет ничего нового. Посмотрим третью. За окнами совсем стемнело, и он зажёг свечи. К ужину Билл спустился с гудящей головой, ощущая себя придавленным массой информации и странным чувством безысходности. Оно трепыхалось внутри, точно ленивая глубоководная рыбина, ухудшая и без того дурное настроение. Наверно, последствия усталости. Люциус тоже выглядел утомлённым, и даже Астория помалкивала, изредка бормоча что-то успокаивающее в ответ на вопросы Драко о её самочувствии. После ужина все так же молча разошлись по своим комнатам. Билл, прихватив выписки из книг, тоже ушёл к себе в спальню. Необходимо было поискать прецеденты подобных чар в антологии проклятий.

Он как раз дочитывал последнюю страницу, когда раздался лёгкий стук, и в комнату вошёл Люциус с тонкой пачкой пергаментов в руках.

– Вот всё, что я нашёл о родовых чарах. Оказывается, многие интересовались ими, но… – он неопределённо взмахнул рукой.

– Ничего?

– Не совсем так. Просто в основном описаны следствия, а не причины, – он уселся в кресло, стоящее у кровати, и протянул пергаменты Биллу. – Например, защита от чужаков. Ты как-то сказал, что любые чары можно обойти…

– Угу, – Билл перебирал листы.

– Так вот: наши – нельзя. Попыток было предостаточно, и там подробно описано, что стало с теми, кто был особенно настойчив.

– О.

– Именно. Чары невероятно сильны и, как утверждает Кассиус, уникальны. Он ставил эксперименты, сравнивая их с защитой других семейств, и не нашёл ничего похожего.

– Вот как, – Билл пробежал глазами подвернувшиеся результаты экспериментов. – Действительно.

– Даже странно, – Люциус невесело усмехнулся. – Я к ним так привык, что никогда не замечал ничего подозрительного. А ведь захоти мы – и сюда бы даже Лорд не вошёл. Стоило задуматься.