Текст книги "На дне глубочайшей из впадин (СИ)"

Автор книги: Susan Stellar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 3. Отдел писцов

Мягкие шаги Дэраэля скрадывали темнота, обволакивавшая обиталище писцов гуще, чем в любой другой точке Сектора, и шум, царствовавший здесь вне зависимости от времени суток и года. Сезоны здесь практически не отличались друг от друга и назывались тёплым и холодным лишь условно, в дань прошлому, когда, как говаривали хранившие изустные легенды старики, всё было по-другому: даже солнце светило и растения процветали не благодаря особым ультрамощным колдовским лампам, а из-за подлинного тепла, которое могло дать только настоящее светило. Дэраэль редко задумывался над тем, какова жизнь за пределами Стены и почему Город обнесён ею, почему никому не дозволяется пересекать черту. В реальной жизни хватало своих забот.

Он свернул направо, в один из широких, неопрятных, как рукава ленивой хозяйки, слабо освещённых коридоров. Здесь посетителей было меньше, и бродили они от одного стеллажа к другому с таким потерянным видом, точно не знали, что именно они ищут. Дэраэль оправил высокий шейный платок так, чтобы тот надёжно укрыл нижнюю часть лица, и смело двинулся к стойке дежурного. По выходным здесь должен был находиться сонный Асимато, который, как и следовало ожидать, в данный момент нагло дремал, уронив растрёпанную голову на раскрытую тетрадь с именами постоянных клиентов. Дэраэль бесцеремонно щёлкнул Асимато по выпуклому, как у телёнка, лбу, и Асимато немедленно вскинулся за стойкой. Вначале на его лице отобразился ужас, затем – полный изумления вопрос.

– Лепат?

– Я, – сухо подтвердил Дэраэль. – Мне нужно к Касиаду, как обычно. Он на своём месте?

Асимато дробно кивнул. Его пухлые короткие ручонки со смешными сарделькообразными пальцами обнимали трясущиеся плечи, блёклые круглые глаза неопределённого цвета слишком часто моргали.

– Он… он на посту, разбирает старые хозяйственные записи, – пробормотал Асимато, не прекращая трястись. – Господин Лепат, прошу, не рассказывайте Старосте о том, что видели…

Дэраэль холодно оборвал его излияния:

– Не скажу только в одном случае: если ты приведёшь Касиада на его рабочее место так, чтобы это не вызвало особенных подозрений.

– Но он не один…

– Я не стану повторять дважды, – с угрозой в голосе промолвил Дэраэль, – приведи Касиада, ты знаешь, как это сделать, и знаешь также, что с тобой случится, если ты вздумаешь спорить.

Асимато тщетно силился проглотить застрявший в горле комок. Покачав головой ещё раз так, что лохматая неровная чёлка рассыпалась по его лбу и прилипла к вспотевшей коже, он выскользнул из-за высокой стойки дежурного и отвесил Дэраэлю почтительный поклон. Асимато казался неправдоподобно маленьким и кругленьким на фоне длинной и узкой стойки; тот, кто видел его на работе впервые, мог бы подумать, что такой толстяк и вовсе там не поместится, а его короткие ножки не сумеют забраться наверх по плохо отшлифованным деревянным ступенькам. Наклонив голову, Асимато покорно шепнул:

– Сейчас сделаю, господин.

– Буду надеяться, – прохладным тоном сообщил Дэраэль и неспешно направился к рабочему столу Касиада – тот располагался в соседнем помещении.

Это помещение представляло собой огромную полукруглую комнату с высокими куполообразными потолками и редкими крошечными окнами, похожими на тюремные окошки. Сходство усиливалось и из-за наличия на окнах помещения крепких решёток. Вдоль стен высились стеллажи, заполненные пыльными книгами и свитками, к которым наверняка уже не один десяток лет не притрагивалась рука человека; под потолком висели, изредка покачиваясь, будто в плавном танце, несколько небольших заколдованных шариков, наполненных горючим веществом, и напротив каждого стеллажа стоял громоздкий стол, заваленный бумагами и перегруженный письменными ящиками. Предполагалось, что к этим столам прикреплено отдельное собрание книг, расположенных на стеллаже, но, конечно, эта прекрасная идея жила лишь на бумаге. Книги были разбросаны в хаотичном беспорядке по всему залу и иногда даже забредали в другие залы, где им вообще не следовало находиться, а писцы примерно представляли себе содержимое лишь первой пары полок своего шкафа.

Именно поэтому Дэраэль так стремился уцепиться за Касиада – тот был, пожалуй, единственным образованным писцом в Отделе. Однако очередей у его стола никогда не наблюдалось, ибо Касиад не демонстрировал своих способностей непроверенным личностям, а если и демонстрировал, то за свою помощь всегда требовал огромной награды. Это правило распространялось на всех – кроме Дэраэля. Они с Касиадом давно знали друг друга; если бы Дэраэль верил в человеческие привязанности, он сказал бы, что считает Касиада своим рассудительным братом-близнецом.

Мягкая поступь, послышавшаяся сзади, известила его о приближении писца. Касиад всегда ходил очень тихо и плавно, будто женщина или подкрадывающаяся пантера, а с его лица никогда не сходила неестественная бледность. Большими, вечно печальными и ищущими что-то глазами Касиад сканировал лицо собеседника, но никогда не выражал своего мнения ни единым изменением в мимике. Он владел собой превосходно, если можно было счесть проявлением сдержанности маску спокойной снисходительности. Уцепившись белыми пальцами за кромку стола, Касиад остановился и тихо сказал:

– Очень глупо было приходить сюда сегодня, друг.

– Мне нужна твоя помощь, – глухо сказал Дэраэль, – я должен разобраться в том, что случилось две недели тому назад.

Касиад устало вздохнул, ероша непослушные тёмные волосы.

– И ты пришёл сюда, – сказал он, – ещё до того, как все, кто пытался тебя убить той ночью, погибли? Ты совсем не похож на себя нынче.

– Мне нужно знать, – упрямо повторил Дэраэль, – я не мог ждать больше. То, с чем я столкнулся… удивительно. Я впервые это увидел. Поэтому я пришёл к тебе. Не считай меня идиотом; я принял меры предосторожности.

– Те самые меры, которые ты всегда принимаешь. – Голос Касиада по-прежнему оставался мягким. – Ещё есть люди, которые хорошо помнят твоё лицо. Ты можешь прятать его под шейным платком и менять голос, можешь прятаться под фальшивыми именами и посылать ко мне своего друга с зашифрованными записками, но ты не отведёшь от себя подозрений. Для всего этого Сектора такой человек, как ты, сейчас выглядит по меньшей мере странно. Не надо спорить со мной и утверждать, что я ошибся.

– Просто помоги мне, – настаивал Дэраэль, – чтобы не получилось так, будто я проделал такой опасный путь зря.

– Я не хочу подвергать риску ещё и себя, – отрезал Касиад всё тем же ласковым мягким голосом, – занимаясь в рабочее время противоправными вещами. Зайди в мою каморку и пережди до тех пор, пока не начнут разжигать свет. Думаю, тебе не стоит напоминать, что тебя никто не должен видеть?

– Достаточно зубоскальства, Касиад, – сурово сказал Дэраэль, – вспомни хоть на секунду, с кем ты разговариваешь.

– Я разговариваю с тем, кто нагло подставляет мою жизнь под удар. Спасение Асиэли я не могу счесть хорошей услугой, потому что эта шлюха пятнает мою репутацию, и мне не было бы ни на йоту её жаль, если бы ты не пленился ею и не спас её от головорезов Сетарана. Я говорю это совершенно искренне и не стыжусь, хоть я ей и брат.

– Меня не волнует Асиэль, – отмахнулся от него Дэраэль, – меня волнует другая услуга, о которой ты постоянно забываешь. Я помог тебе пробраться в Отдел писцов, я не хуже тебя знаю каждый уголок здесь, и единственное твоё преимущество в том, что ты…

– Что я знаю язык древних, верно, – негромко рассмеялся Касиад, хотя его лицо не поменяло выражения, – о да, Дэраэль, именно поэтому мы друг другу полезны. Я расшифровываю для тебя письмена, а ты охраняешь меня от убийств, чтобы ты и дальше мог получать информацию. Ты очень полезный друг, Дэраэль.

– Равно как и ты, Касиад, – спокойно ответил Дэраэль.

– Итак, жди меня в моей комнатушке. Вечером я принесу тебе свитки, если мне удастся что-либо найти.

Ожидание казалось для Дэраэля томительным. Так как он был похож на Касиада лицом и сложением, ему без особенных затруднений удалось пробраться в комнату писца и запереться там наедине с горой свитков, заполнявшей всё крошечное помещение от одной до другой стены. Свитки лежали даже на постели – трёх старых одеялах, наброшенных друг поверх друга. Дэраэлю ничего не говорили значки, которые он обнаруживал на пергаменте, и для него эта комната была такой же пустой, как и какой-нибудь старый туалет на задворках Сектора. Он в нетерпении расхаживал от кровати к двери и часто выглядывал в окно – то тоже было забрано решёткой, как, впрочем, и в любой другой писцовой комнате. Из этого Отдела ничто не должно было пропадать: ни знания, ни люди. Дэраэлю вспомнилось вдруг, что ночью ему придётся возвращаться домой и проходить мимо правительственных комнат – там его легко сумели бы поймать, ведь в первые часы после разжигания факелов чиновники начинали покидать свои рабочие места. Касиад опять подвергал его опасности, но, как это водилось в его привычках, не заострял на своём необдуманном поступке внимания. Касиад мало ценил человеческие жизни, даже те, что обороняли его собственную. Он с детства был самоуглублённым и в высшей степени эгоистичным… но кто в Секторе отличался бы от него?

– Соскучился?

– Не успел, – сказал Дэраэль, оборачиваясь на скрип двери.

Нагруженный свитками, Касиад стоял у порога, прижимаясь к дереву спиной. Вопреки обыкновению, он не хранил вид отрешённого достоинства; напротив, его глаза так сверкали, а губы так неистово дёргались, что он мог бы показаться помешанным. Дэраэль резко спросил, подаваясь вперёд:

– Что ты нашёл?

– Вот.

Касиад бросил пергаментные свитки на пол, разворачивая их в полёте. Эти листы были очень старыми: наверняка Касиаду пришлось с величайшими предосторожностями вытаскивать их с отдалённых полок запретной библиотеки, куда разрешалось входить лишь управляющим отрядами писцов. Краски поблекли от времени, но рисунки, занимавшие, вопреки всем известным Дэраэлю правилам иллюстрирования, всю страницу, ещё оставались довольно чёткими. На каждом из них было изображено одно и то же: золотистые лучи, пробивающиеся сквозь толстую чёрную стену с угрюмыми башнями за ней. Со стороны стены выступали люди в одеждах, похожих на одежды древних обитателей Города, они были бледны и казались мерзкими молями. На стороне солнца стояли люди со странного цвета кожей, а их наряд…

– Как, говоришь, выглядел тот мужчина, которого ты хотел спасти? – спокойно и мягко поинтересовался Касиад.

Он уже пришёл в себя. Его глаза больше не горели, но в уголках губ ещё проскальзывали следы недавнего яростного любопытства. Он наклонялся вперёд так, что достаточно было бы только одного незаметного движения, дабы он рухнул. Его взор безудержно носился от одного рисунка к другому, особенно выделяя солнечных людей, вскинувших вверх свои доисторические копья.

– Именно так, – Дэраэль покачал головой и коснулся пальцем одного из нарисованных много лет назад солнечных мужчин. – Может, какие-то детали и отличаются, но в том, что фасон одежды тут схож, сомневаться не приходится.

– Так я и знал, – Касиад вскинул растрёпанную голову и сдавленно хихикнул. – Дэраэль, друг мой, ты столкнулся с человеком извне. Много лет нам внушали, что разумной жизни за пределами Стены не существует; много лет я сомневался в этом, искал доказательства, но ничего не мог найти. Теперь, благодаря тебе, я уверен, что есть и другие цивилизации, помимо нашей.

– Хуже всего то, – вздохнул Дэраэль, – что правительство об этом тоже теперь знает.

– У правительства нет того, что есть у нас, – фыркнул Касиад, – свободы действий и информации. В любом случае им придётся действовать исподтишка и выманивать сведения об этих легендах. Мы же с тобой можем делать, что захотим, в пределах разумного. Всё это дело представляется мне куда интереснее, чем прежде.

– Если б ты знал, как мне стало интересно… – пробормотал себе под нос Дэраэль.

Глава 4. В поисках зацепок

– Ты не должен никому показывать, что нам известно о существовании жизни за Стеной, – твердил Касиад, – никому!

– Кому, на милость богов, – ядовито огрызнулся Дэраэль, – я буду об этом рассказывать?

– Твой дружок уж очень любопытен, а ты идиотически сильно ему веришь, – совершенно серьёзно промолвил Касиад, торопливо сгребая с пола все разбросанные по нему свитки. – На твоём месте, Дэраэль, я был бы намного осторожнее. Он не должен ничего знать о нашем с тобой интересе. В Кодексе секторианца такое любопытство карается смертной казнью.

– Я отлично знаю Кодекс секторианца, – возразил Дэраэль, – и я нарушил все его положения, кроме этого. По мне давно уже плачет длинная верёвка, так что твои слова меня не особенно пугают.

– Зато по мне она пока ещё не плачет, – сказал Касиад, – и если ты хочешь удовлетворить своё любопытство, то будешь вести себя намного тише! Правительство и так уже наверняка выведало от того мужчины всё, что ему требовалось; оно опережает нас на несколько шагов, и мы должны следить за каждым своим движением, Дэраэль.

– Я знаю, – поднявшись, он ещё раз проверил мечи под плащом. – Я не собираюсь бездумно рисковать своей головой, Касиад, но и сидеть в тени, дрожа за свою жизнь, я тоже не намерен. Я терпеть не могу неизвестность. Если меня что-то интересует, я должен получить ответ на свой вопрос…но к чему мне это тебе объяснять, ты и сам меня неплохо знаешь.

– Будь осторожен, – ещё раз промолвил Касиад, – не приходи больше сюда днём, старайся пробираться ко мне в каморку ночью. Не забывай, что стража и полиция в твоей смерти не уверены. Они будут проверять всех, кто с тобой связан, меня в том числе. Таинственный господин Лепат, скрывающий своё лицо, выглядит очень подозрительно.

– Не беспокойся, я знаю множество тайных ходов, – сказал Дэраэль с улыбкой, – и некоторые из них проводят прямиком в Отдел писцов. Преступники Сектора старались вовсю, и плодами их труда могут пользоваться такие, как я.

– Такие же преступники? – иронично осведомился Касиад.

– Такие же любопытные – в данном случае, – уклончиво ответил Дэраэль. – Ты, может быть, не знаешь, но правительственный сектор тоже оплетён тайными ходами, опутан ими, как паутина. Правда, многие из этих ходов известны политикам, поэтому я не рискну пробираться по ним, чтобы как можно быстрее добыть нужную информацию. Так вот, тот ход, которым я намерен воспользоваться, начинается около пристани, на южной оконечности внутренней стены, и проводит он прямиком в третий зал, где занимаются переписыванием старых исторических свитков.

Глаза Касиада заинтересованно заблестели. Он подобрал с пола последний свиток и заткнул его за пояс, не намереваясь ничем прикрывать, поскольку это была всего лишь подробная карта Отдела. В далёкие времена, когда Сектор только создавался, правительственные помещения и комнатка писцов были неделимым целым и занимали всего несколько метров. С течением лет накапливались свитки с бесценными данными, которые необходимо было где-то хранить, политическая машина укрупнялась, и двенадцать писцов уже не могли поспевать за её работой. Вдобавок члены правительства желали окутать тайной свои махинации, что они и сумели сделать, постепенно отдаляясь от писцов и воздвигая между собой и ними бесчисленное множество дверей и официальностей. Внутренность здания сделалась настолько запутанной, что даже те, кто прожил там всю свою жизнь, частенько терялись – да так и не находили обратной дороги. Байки, которые писцы распространяли в среде новичков, дабы вызвать в тех священный страх, гласили, что и по сю пору изредка обнаруживаются чьи-нибудь заплесневелые скелеты в наиболее отдалённых и глухих уголках отдела.

– Неплохо, – сказал Касиад, – мне нравится ход твоих мыслей, Дэраэль. Ты прав, после тушения факелов в этом зале практически никого не бывает, кроме сторожихи.

– Неужели ты не знаешь способа задурить ей голову?

– Она меня не воспринимает, – Касиад погрустнел, – что хуже всего, она меня ненавидит. Всегда стремится огреть метлой и прогнать с глаз долой, хотя прекрасно знает, что я тут работаю, и часто получает выговоры от начальства за своё самоуправство.

– Я беру девушку на себя, – сказал Дэраэль решительно.

– Не прибегай к смертоубийству! – воскликнул Касиад, вскидывая кверху руки. – Ты сразу испортишь всё дело, если…

– Я давно живу вне закона, – перебил его Дэраэль, – я знаю, как делаются дела, не пугайся. Просто с наличием этой бдительной сторожихи нашу встречу придётся отложить на некоторое время.

– Неужели нет хода, который мог бы вести… скажем, в зал шестой? Ты же помнишь, это зал, где переписывают население… там практически никого не встретишь даже в разгар дня, – голос Касиада звучал практически умоляюще, что было для него удивительным.

Дэраэль сокрушённо покачал головой.

– Нет, такой ход есть, и я даже знаю, как в него пробраться, но он начинается прямо напротив здания полицейского управления, и из левого переулка он хорошо просматривается стражей. Я не хочу рисковать понапрасну. Раньше я пользовался этим ходом, но сейчас, когда весь Сектор стоит на ушах, лучше не подавать виду, будто он существует на самом деле.

– Значит… надеюсь, что ты всё-таки сумеешь справиться с этой женщиной. Она сущая демонесса, ты просто её ещё не видел…

Дэраэль молча завернулся в плащ и выбрался из молчащей каморки. Глаза его, еле видные под низко надвинутым капюшоном, решительно горели.

* * *

Майту повертела в руках свою грубую глиняную миску. Улыбающаяся старуха-раздатчица, вопреки своему обыкновению, смотрела на неё практически с нежностью, и это выражение странно смотрелось на её затонувшем среди глубоких извилистых морщин лице. Майту неуверенно приняла миску и смерила ту оценивающим взглядом. В нос ей ударил неаппетитный запах плохо проваренной рыбы, крупно нарезанные куски которой тошнотворными комками возвышались среди ярко-красного соуса. Но в Отделе писцов такой обед был привычным; далеко не каждому удавалось получить и это: чтобы выбить себе место в бесплатно кормящихся, нужно было доказать свою крайнюю бедность, отстоять в очереди года два и основательно полизать башмаки вышестоящим особам. Майту согласилась и на такое унижение: с её точки зрения, лучше было бы перетерпеть пресмыкание в чужих ногах, чем постоянно бегать по помойкам с бурчащим животом, надеяться, что хоть сегодня попадётся съедобный огрызок или не совсем разложившийся труп животного.

– Порция больше обычной, – сказала она, глядя на старуху Масе, – ты точно хочешь отдать мне эти пятьдесят граммов?

Масе молча покачала головой. Майту глядела на неё с возрастающей подозрительностью.

– Может, ты хочешь какую-то услугу взамен? Или мне нужно тебе заплатить? Да говори же! – она закусила губу и сжала руки в кулаки. – Ты же точно чего-нибудь от меня потребуешь сейчас, я тебя знаю!

Толстые губы Масе отлепились друг от друга и снова шлёпнулись, соединяясь.

– Нет, – глухо сказала она, – иди, не задерживай очередь.

Позади Майту исходили от гнева пеной несколько писцов, девушка-уборщица и пожилой охранник. Она состроила им всем милую, слегка виноватую рожицу, поклонилась ниже принятого и поторопилась убраться, пока один из писцов не запустил в неё хлипкой табуреткой, которую он уже оторвал от пола. Она забежала за угол, прильнула к стене и схватилась за сердце. Миска с вонючей похлёбкой дрожала в её руке.

Майту всегда ела в зале, который охраняла: она не желала оставлять его без присмотра даже ненадолго, помня, как однажды Кайла вышла за похлёбкой, осталась в столовой, а, вернувшись, обнаружила в помещении разгром. Несколько весьма ценных документов были утеряны. За такое полагалась смертная казнь, ведь Кайла, подписывая трудовой договор, знала, что обязана защищать государственные бумаги ценой собственной жизни. И её действительно казнили: расстреляли, как только взошло солнце на третьи сутки после её ареста, а вор так и не вернул украденного. Майту не уставала напоминать себе об этом случае, ведь в то время, когда Кайла работала сторожихой, она была второй охранницей этого же зала. Её не наказали только потому, что в тот день её смена ещё не наступила.

Майту затворила за собой дверь и уселась на пропахший плесенью пол. Здесь уже сутки никого не было, как будто бы Правительству вдруг расхотелось переписывать старые свитки и сохранять историю государства. Майту не слишком интересовала политика, она хотела жить спокойно и ни во что не ввязываться. Но следовать своему плану не всегда удавалось.

Она опустила кусок хлеба, украденный на кухне, в миску и тяжело вздохнула. Желудок бурчал отчаянно, его глухие стоны разносились по всему гулкому пространству зала, хотя она уже съела всё, что дала ей бабушка. И тем не менее, хотя его вопли действительно были громкими, Майту всё же услышала тихий отзвук, похожий на шелест, за своей спиной. Это были шаги. Приближающиеся к ней мягкие, кошачьи шаги.

Она обернулась, инстинктивно хватаясь рукой за перевязь. Но та была совершенно пуста: ни свистка, с помощью которого она могла бы известить об опасности, ни короткого кинжала, ничего… Она увидела торжествующий блеск в тёмной глубине глаз склонившегося над нею человека – тот сжимал в руках её кинжал.

– Не это ли потеряла? – мягко спросил он, и лезвие осторожно коснулось её шеи.

Слёзы покатились по её щекам. Она вздрогнула на своём месте и ахнула, набирая в грудь воздуха.

– Помо…

А затем на неё навалилась темнота.

* * *

– Где Майту? – испуганно поинтересовался Касиад, пробираясь внутрь зала. Его глаза настороженно ползали по оплетённым паутиной стенам. – Неужели ты её?..

– И не думал, – Дэраэль спокойно махнул рукой влево, в наиболее густое скопление мрака, – она там, присмотрись внимательнее.

– Ты её отключил?

– Усыпил. Скажем так, нынешняя раздатчица работает на меня. На того меня, что носит фальшивое имя, – коротко пояснил Дэраэль. – Итак, что ты успел обнаружить? Касиад? Касиад!

Касиад осторожно подкрался к лежащей на боку Майту. Со стороны она напоминала просто тюк грязного белья, сваленный кем-то из неаккуратных писцов, проведших всю ночь за работой, и даже с близкого расстояния в ней трудно было угадать человека. Она практически не шевелилась: единственными её движениями были равномерное поднятие и опускание грудной клетки. Касиад осторожно дотронулся рукой до её бока и тут же отшатнулся.

– Она не встанет, – проинформировал его Дэраэль, наблюдающий за этими телодвижениями искоса, – в течение этого дня – уж точно.

Касиад тревожно поглядел на него.

– Ты показывал ей своё лицо?

– Да. Но она его не вспомнит: снотворное было уж слишком сильным; все недавние воспоминания вылетят вон из её пустой головки. Но к делу, Касиад, время работает против нас. Что тебе удалось раздобыть?

Лицо Касиада тут же преисполнилось гордости. Он отвернулся от лежащей на полу Майту, мгновенно забывая об её существовании, и извлёк из-под просторного плаща несколько свёрнутых пополам свитков. Свитки были жёлтыми от старости и очень хрупкими, поэтому Касиад, чтобы не повредить их, опутал их тонкой плёнкой, которая несколько смягчала травматизацию от трения о живое человеческое тело. В течение нескольких мгновений Касиад разобрал свитки по одному и расстелил их перед Дэраэлем снова. Тот подступил ближе; мерцающая в его руке свеча отбрасывала пляшущие оранжевые отсветы на тянущиеся по бумаге иероглифы. Это и был таинственный, притягательный и недоступный язык древних, которому обучали только наиболее способных детей в специализированных школах. Попасть в такие школы было невероятно трудно, но подготовка в них вызывала зависть. Выпускники Древней языковой школы могли отправляться на средние правительственные должности безо всяких рекомендаций; из них вырастали хозяева жизни. Касиад представлял исключение, исчисляющееся всего несколькими десятками энтузиастов, которых правительственная рутина не интересовала. Касиада куда больше устраивал контакт с древностью, а не с настоящим, которое он всегда клеймил как подлое отступление от изначального свода Секторианских правил. Этот свод давно уже был забыт и упразднён, но Дэраэль знал о нём от своего товарища и тоже считал, что он был намного справедливее.

Почему же, когда всё пошло не так, когда мир стал… таким?

– Что это? – отвлекаясь от своих невесёлых мыслей, спросил Дэраэль.

Касиад самодовольно суетился вдоль своих свитков. Один из них изображал уже знакомого Дэраэлю мужчину в костюме, напоминающем костюм того незнакомца, которого схватила стража; другие два были испещрены непонятными иероглифическими значками.

– Это довольно интересная информация, – сообщил Касиад, – пока мне не удалось раздобыть больше, но и это… захватывает дух. Слушай, что здесь сообщается…