Текст книги "На дне глубочайшей из впадин (СИ)"

Автор книги: Susan Stellar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 7. Побег

Астаэль хмуро смотрела в грязное окно. Её похитители запрещали ей подходить к стеклу близко, а, тем более, прижиматься к нему, они были бы рады, если бы их пленница вообще не знала, где она находится. Но Астаэль была упрямой, и если она хотела чего-либо добиться, то получала это. Если бы она была слабохарактерной и зависимой, ей не удалось бы взобраться на такой ответственный пост на своей любимой родине. Если бы она струсила от угроз Дэраэля или страшилок Касиада, то собственная мать с презрением отвернулась бы от неё как от слабачки. Астаэль понимала, что её существование скрывают ради её же собственного блага, и всё-таки даже в прибранной, хотя бедной, комнате без всякого собеседника ей было невыносимо тоскливо. Она подкрадывалась к подоконнику, укладывала на него подбородок и пристально начинала рассматривать серую улицу. Здесь, в Секторе, один день был до боли похож на другой, а времени суток практически не существовало: трудно было его определить, так как и днём, и ночью переулки здесь покрывал густой серый туман. Астаэль тем не менее не надоедало это зрелище: всё же она наблюдала за чем-то новым и непознанным, чего она раньше никогда не встречала. Женщины здесь любили выставлять напоказ свои прелести, едва прикрываясь серыми тряпками, а мужчины ходили быстро, опустив головы и ссутулив плечи. У всех у них был тёмный цвет одежды, кроме стражников: те, в ярко-синей форме и с кривыми мечами на боку, в любое время суток стояли на углу улицы, словно два безмолвных болванчика. Астаэль считала, что они спят на работе, поскольку на её появление у Касиада дома они не обратили ни малейшего внимания. Стражники всегда вели себя так, будто бы они находились в глубокой спячке, и за то время, что Астаэль за ними наблюдала, они ни разу не повернули головы, не шаркнули ногой и даже не высморкались, как это любили делать прохожие, хватаясь за крылья носа двумя пальцами и наклоняясь к мостовой.

– Снова смотришь в окно? – сухо спросил её Касиад на своём языке, отворяя дверь.

Астаэль медленно повернулась к нему, облизнула губы и безо всякого стыда в глазах сообщила:

– Мне скучно. Я попала в незнакомое место, так что тебе не следует удивляться моему желанию всё здесь рассмотреть как следует.

– Я и не удивляюсь, – отмахнулся Касиад, – но не могу скрывать, что меня твоё любопытство напрягает.

– Чем? – односложно спросила Астаэль: чтобы выразить свою заинтересованность более полно, ей не хватало слов.

– За нами, скорее всего, уже и здесь следят, – невесело пояснил Касиад, присаживаясь рядом, – просто они не знают, что ты у нас. Они подозревают, но доказать это ничем не могут. Если они заметят странную женщину в окне, то сразу кинутся на штурм, не сомневайся. В этих кварталах часты разборки со стражей: никто не придёт на помощь. Впрочем, здесь вообще не живут такие понятия, как взаимовыручка.

Вздохнув, Касиад покачал головой и опустил подбородок на сцепленные руки. Под глазами у него набухли обведённые синеватой тенью мешки, а кожа была ещё бледнее обычного, с каким-то желтоватым оттенком. Астаэль дала ему разумный совет:

– Вам надо высыпаться лучше, Касиад.

– В такой обстановке как следует не… – он оборвал фразу, усталая улыбка на его лице погасла, и он настороженно повернул голову. – Ты слышала? – в его голосе прозвучала тревога.

– Да, – дрогнув, отозвалась Астаэль и поспешно вскочила.

Касиад встал, загораживая её собою, и опустил руку на рукоять своего короткого клинка. К ним приближались чьи-то громыхающие страшные шаги, это были даже не шаги, а безумный топот, как будто к ним мчался до смерти перепуганный человек. Касиад обнажил сверкнувший в сером свете меч и выставил его перед собой. Шаги приближались, подошвы человека колотились о пол в таком же ритме, в каком прыгало сердце в груди у перепуганной Астаэли, которая инстинктивно шарила мокрой ладонью по своему боку, но никак не могла найти на нём отсутствующее оружие.

Дверь распахнулась так резко, что, казалось, она сейчас сорвётся с петель. На пороге предстал Дэраэль: весь в крови, с безумными глазами, он тяжело дышал, ко лбу его липли спутанные волосы, а зрачки были расширены. На несколько мгновений он замер, ссутулившись и опершись окровавленной рукой о хлипкий, трухлявый дверной косяк. Касиад отступил от Астаэли, опуская меч, и медленно, настороженно приблизился к преступнику.

– Дэраэль? Что произошло? Где твой товарищ?

– Он мёртв, Касиад, – прохрипел Дэраэль, вскинув голову. Глаза его были преисполнены страшного безумия. – За нами идет отряд особого назначения из Отдела… его возглавляет палач Тесоро, а на побегушках у него та девчонка, Майту…

– Чёрт побери! – выкрикнул поражённый Касиад. – Но… но как? Почему? Я… я ничего не понимаю! – и он едва было не выронил из руки вдруг резко отяготивший её меч.

Дэраэль уже выпрямился, откинул со лба волосы и бросился к товарищу и застывшей на месте девушке. Одним резким движением он ухватил обоих и толкнул их на середину комнаты, свежие капли крови размазались по их одежде и лицам.

– Потом, всё потом… они потеряли мой след, но нам надо бежать и отсюда: нас всё равно найдут. У нас есть немного времени, хватайте всё самое необходимое и следуйте за мной.

– Что?! – ахнула Астаэль. – Бежать? Днём? Но меня же увидят?

– Какая разница, они и так знают, куда им идти! – громыхнул Дэраэль и вцепился девушке в запястье. – Послушай, у меня и до тебя бывали неприятности, но в такой переделке я впервые… поэтому, если ты станешь упрямиться, я с радостью брошу тебя здесь и уйду один, мне наплевать, что с тобой станет!

– Не смейте так со мной обращаться! – взвизгнула Астаэль, вырывая у него руку. – Я согласна бежать, но это нереально, люди заметят нас и тут же…

– Это Сектор, а не то место, откуда родом ты, – прорычал Дэраэль, – здесь никто, кроме преступников и стражи, не обращает на других внимания.

Касиад уже был наготове: за плечами его болтался мешковатый серый рюкзак, к боку прицеплен меч и несколько кинжалов. Со своих плеч он сдёрнул лёгкий серый платок и укутал им голову Астаэли, совершенно против этого не возражавшей. Так её кричаще яркого цвета волосы спрятались, а сама она, побледневшая в Секторе и облачённая в традиционные местные одежды, перестала быть такой приметной. Дэраэль не стал тратить лишних слов, он уже тянул всю компанию на выход, грубо, до синяков, сдавливая руку девушки и последними словами подгоняя Касиада. Глаза у него по-прежнему были безумными и пустыми, а присохшие к щекам и подбородку кровавые подтёки вызывали ужас.

Они выбежали из дома так быстро, словно бы их что-то толкало в спину. Не помня себя, трое врезались в толпу, сносили с ног настойчиво пристающих попрошаек и проституток, петляли, кружили и сворачивали то в один, то в другой безликий серый переулок… Двое стражников заметили их, едва они выскочили на улицу, обнажили мечи и засвистели, крича:

– Преступник Таболт жив! Поймать Таболта!

– Убить Таболта! – вторил первому стражнику его спутник.

Люди расставляли перед ними руки, пытались ухватить за край одежды, кричали:

– Он здесь! Он здесь!

– Она здесь!

– Они здесь!

– Пошли вы все… к чёртовой… матери! – кричал Дэраэль, безумно размахивая мечом.

На мостовую летели отрубленные кисти, носы, головы. Касиад не отставал от него, он прокладывал дорогу себе и уцепившейся за него Астаэли. С её головы тащили платок, она размахивала кулаками, пиналась и кусалась, если её пытались ухватить за плечи. Тяжёлая золотистая волна кудрей рассыпалась по её спине, в толпе завопили:

– Это она! Она – та преступница, которую ищет Отдел!

– Поймать Таболта! Поймать девушку!

– Вон и предатель Касиад с ними! Держите его!

А шлюха Асиэль, высунувшись из окна многоквартирного дома с ребёнком на руках, визжала и заливалась, подзуживая толпу, будто её негласный командир:

– Схватить девчонку! Смерть Таболту!

Серая обезумевшая волна надвигалась на них, грозя поглотить в себе и уничтожить. Дэраэль и Касиад мчались по-прежнему без устали, Астаэль начинала задыхаться, но, ловя воздух отчаянно приоткрытым ртом и вздрагивая, она не просила о помощи и вообще ничего не говорила. Один переулок сменялся другим. Они шлёпали по вонючим грязным лужам, расплескивая серые отвратительные брызги, Касиад стукался о плотно подходящие друг к другу стены… Они ползли по какому-то извилистому чёрному тоннелю, к которому их подтолкнул Дэраэль, ползли, натыкаясь друг на друга и издавая злобное, перепуганное ворчание. Они вели себя как звери, рвущиеся на свободу. Это было страшно, это было отвратительно и низко – но, когда они вырвались на поверхность и Дэраэль снова повёл их, они почувствовали радостное, почти возвышенное облегчение. А потом душное, туманное тёмное марево сползло с них, и они обнаружили, что стоят на поросшем невысокой густой травой холме в паре метров от грозной, тёмной, страшной стены, опоясывающей что-то гнусное, как старый жирный паук. Поверх стены просматривались редкие острые шпили наиболее высоких зданий. Это был Сектор – их Сектор…

– Здесь нас искать не станут, – сказала Астаэль и глубоко вздохнула, уточняя: – Пока, к сожалению.

– Ты вела нас? – изумился Касиад.

– Сюда – да, – лаконично подтвердила она и повернулась к преступнику. – Дэраэль, нужно бы разбить лагерь и укрыться от…

Не говоря ни слова, преступник развернулся и медленно двинулся прочь, к мшистой опушке, за которой воздвигался суровый и молчаливый лес.

* * *

Оказалось, что за пределами Сектора существуют ночь, день, утро и вечер. Это казалось странным для Касиада и Дэраэля, привыкших к вечному мраку и суетливой толкотне Сектора, и они ещё долго протирали непривычные к свету глаза, пока Астаэль спокойно бродила по лесу, словно он был для неё истинным домом, собирала веточки, сооружала костёр и ощипывала толстую тушку какой-то неуклюжей птицы, которую она заколола, позаимствовав нож Касиада. Пока Астаэль устраивала то, что она называла лагерем, в полном молчании и непоколебимом спокойствии, Касиад осторожно подполз к своему товарищу. Дэраэль сидел прямо напротив костра, сжавшись, и невидящими глазами смотрел в огонь. Окровавленные пальцы его были туго переплетены между собой.

– Дэраэль, – тихо сказал Касиад, и преступник настороженно вздрогнул.

– Да? – резко, недружелюбно поинтересовался он и отодвинулся от Касиада.

– Что там произошло? Ты так ничего и не рассказал, – негромко промолвил Касиад.

– Я уже сказал, что Картес был убит. Когда я вошёл в дом, Тесоро и Майту уже были там, Картеса они взяли как заложника. Я думал, что смогу его спасти: я неплохо дерусь, а женщина… что может противопоставить мне какая-то стражница из Отдела? Оказывается, они её неплохо натаскали у себя в отряде, – Дэраэль сощурился, поджимая губы, подобрал с земли какой-то камушек и сильно стиснул его в пальцах. – Я смог разрезать верёвки Картеса, но он даже не шаг не успел отойти от Тесоро, как тот его заколол. И при этом ухмыльнулся, сволочь. – Дэраэль ненадолго закрыл глаза и швырнул камушек в огонь, вспыхнул яркий, искристый свет. – Я понял, что меня здесь попросту убьют, а я должен был предупредить вас. Мне удалось оглушить Тесоро и эту его помощницу, надеюсь, что хоть кому-то я всё-таки проломил голову. А всё остальное ты знаешь. – Снова распахнув глаза, он с неугасимой ненавистью уставился в пламя.

Оранжевые языки гибко танцевали, поднимаясь к тёмному небу. Астаэль возилась неподалёку: кажется, она пыталась устроить нечто вроде подстилки из мха, который терпеливо собирала, срезая зелёные мягкие пласты со старых деревьев.

– Теперь мы можем ненадолго расслабиться, – сказал Касиад рассудительно, – вряд ли отряд пошлют за стену. Мы приведём Астаэль к её покровительнице, и, быть может, она учтёт наши заслуги и оставит нас при себе. Мы наконец-то заживём честной жизнью и…

– Достаточно сказочек, – грубо буркнул Дэраэль, – меня этим не проймёшь. Ты и сам неплохо понимаешь, Касиад, что так просто эта шайка нас в покое не оставит. Правительство знает больше, чем мы, и оно наверняка представляет, что скрывается за Стеной. Получается, что отряд вполне могут выслать за нами.

И на эти слова Касиад не смог отыскать утешительного ответа.

Глава 8. Приказ

В тёмной и прохладной комнате трудно скрыться от уничтожающего взора того, кто держит в своих руках весь Сектор. Трудно притворяться, что сердце не замирает в ужасе, в горле не пересыхает, а руки не отказываются работать, когда взор обычного служащего из отряда особого назначения встречается со взором всемогущего, великого Головы Голов. Сердце готово остановиться вовсе, когда – по вполне понятным причинам – глаза сидящего загораются такой злобой, что легче было бы провалиться сквозь землю, чем избежать её, сокрыться от неё, спасая свои жизнь и здоровье.

– Вы упустили беглецов, верно? – негромко поинтересовался человек, и Майту вздрогнула от ужаса.

Она не собиралась притворяться, что ей не страшно, она действительно боялась, но в этом нет ничего удивительного. И более могущественные люди, чем она, жалкая букашка, склонялись, трепеща, перед этим человеком, ведь он держал в своих огромных могучих руках всю секторианскую жизнь, одного движения этой руки достаточно, чтобы раздавить подобное ей ничтожество.

– Да, господин, – пролепетала она и затряслась, прикрывая голову руками. – Прошу, не убивайте…

Негромкое фырканье, полное глубокого презрения, раскатилось по просторному залу. Человек с насмешливой интонацией в голосе поинтересовался:

– Да зачем мне тебя убивать, Майту? Для таких, как ты, хуже жить.

– Да, мой господин, – пробормотала она униженно из-под прикрытия своих дрожащих рук и быстро, проворно облизнула обветренные губы.

Ни она, ни Тесоро, могучий и несокрушимый, не поднимались с колен. В комнате были только они двое, великий повелитель и его охранник, человек с закрытым маской лицом и обнажёнными мечами в руках. Охранник стоял вплотную к креслу повелителя и зорко следил за провинившимися, в его глазах горела ярость ещё большая, чем у самого Главы и Хозяина Сектора.

– Не кажется ли тебе, что ты допустил много просчётов? – не повышая голоса, спросил Великий, и Тесоро пробрала крупная дрожь. Немигающие глаза, полные ненависти, хмуро смотрели на него. – Не кажется ли тебе, что ты не оправдал моего доверия и потому заслуживаешь смерти?

– Я постараюсь…

– Поздно стараться: птички вылетели из клетки, и ты любезно предоставил им ключ, чтобы они сумели выбраться из своей тюрьмы. Не ожидал такого благородства от свиньи вроде тебя…

Губы Тесоро мучительно сжались, и дрогнувшие кулаки его застонали.

– Ты хочешь броситься на меня и убить – после всего того, что я для тебя сделал, после всех моих милостей, – верно угадал его настроение человек. – Действительно, это довольно забавно. Я не стану наказывать тебя за это сейчас, ты мне ещё понадобишься. Что касается Майту, она получит десяток плетей, чтобы не забывать больше об истинном смысле своего существования… ведь так, Майту? – прищурившись, он быстро взглянул на девушку, которая затряслась ещё заметнее и плотнее прижала руки к голове. По исцарапанным в погоне за беглецами щекам её бежали слёзы.

– Простите меня, господин… – лепетала она, – я хотела сделать всё так, чтобы вы были довольны, но я… я не смогла… Я всего лишь хотела…

– Меня не интересует, чего ты хотела, Майту, – размеренно остановил её Великий, потягиваясь в кресле. – Ты знаешь, какую клятву дала при вступлении, я не собираюсь напоминать тебе об этом.

– Но у меня не получилось всего один…

– Это не имеет значения, Майту, – суровым голосом остановил он её.

И Майту снова прижалась к полу, руки её дрожали так крупно, что, казалось, переплетённые на затылке пальцы её танцуют какой-то чудовищный танец. Она сминала собственные спутанные волосы, приближала локти к щекам и кусала до крови губы. Алая струйка неторопливо, вальяжно ползла вниз по её острому подбородку. Тесоро, сидевший рядом, напротив, уже овладел собой и в пристальном ожидании смотрел то на кресло, то на обнажённые мечи охранника.

– Вы знаете, как важно было для меня встретиться с этой девушкой, – негромко сказал Великий, – поэтому, если вы желаете сохранить свои головы, вам придётся постараться и привести её – а также и тех, кто предал нашу родину – обратно. Вы доставите девушку сюда отдельно, остальных можете казнить немедленно, я выдам вам документ, с которым вы обратитесь в Палаческую коллегию. Учтите, я не позволю вам провалиться: я не хочу, чтобы у моих работников была плохая репутация, поэтому, если вы не справитесь, на эшафот поведут вас. Преданность Сектору должна быть безгранична, надеюсь, вы об этом помните.

Майту заскулила, будто побитый щенок, Тесоро же поднялся с колен и, быстро согнувшись в уважительном поклоне, неуверенно протянул вперёд мощную руку:

– Мой господин, мы оправдаем ваши ожидания… прошу лишь…

– Ты ничего не можешь просить, – безжалостно отрезал голос, – отправляйтесь на поиски немедленно. Карта у тебя есть, Тесоро.

– Да, мой господин! – развернувшись к Майту, он сердито встряхнул её за плечо. – Поднимайся, если хочешь жить!

Глава 9. Хозяйка

В тишине и спокойствии начинается утро на родине Астаэли. Она не может видеть свою владычицу, ту, кто является для всех её соплеменников духовной матерью и истиной в последней инстанции, но связь между ними так крепка, что временами девушке кажется, будто она улавливает чувства своей повелительницы, а именно – её беспокойство.

И впрямь, женщина, что сидит сейчас в тихом гроте, лишённая свиты, советников и прочих прихлебателей, которые так необходимы для утверждения авторитета в первую очередь в собственных глазах, чувствует тревогу. Её рука часто нервно вздрагивает, пальцы сминают край пышного одеяния, тоска и боль сверкают в её глазах, и всё-таки она никуда не сдвигается, не пытается сбросить свою тревогу, как сбрасывают тяжёлые мантии. Она пришла сюда одна, без чьего-либо ведома, в курсе насчёт её передвижений только двое: самая преданная её служанка и наперсница и тот человек, которого она ждёт.

Он приходит на закате, когда женщины уже готова подняться и уйти, к каким последствиям ни привела бы её опрометчивость. Он появляется на пороге грота, сливаясь с фоном вечернего неба, и его взгляд, привыкший к полумраку его унылой вотчины, быстро отыскивает женщину. Она поднимается легко, будто бы ничто не тяготит её, и смотрит в его лицо внимательно, спокойно, с лёгкой усмешкой в уголках губ. Он же глядит прищурившись, тоже как будто испытывая её, насмехаясь над нею. Она вздрагивает, когда понимает, что он нисколько её не боится, хотя находится на её территории. Они приближаются друг к другу, словно две враждебные стихии, чьё вечное противостояние поддерживает в обоих жизнь. В паре шагов они замирают и пристально смотрят друг другу в глаза. Тёмный взор встречается со светлым, его бледная кожа выглядит нездоровой на фоне её загара.

– Ты пришёл, брат мой, – негромко сказала женщина, – я не думала, что ты заставишь ждать.

– Не хотелось бы мне устраивать свидание на твоей территории, сестра, – ответил он совершенно спокойно, – мне было бы более приятно, если бы мы встретились на ничейных пустошах…

– Я не могу оставить своих подданных.

– Я оставил своих, лишь бы снова увидеться с тобой, сестра моя. Давно мы не разговаривали в таком задушевном тоне, давно уже не встречались… прошло больше десяти лет с тех пор, – в его улыбке сквозил яд.

– Раньше нам было достаточно только писем, – вздохнула она. – Я не хотела допускать твою отраву в свою обитель.

– Отраву? О чём ты? – его брови приподнялись, а в глазах опять мелькнула усмешка.

– Мы разошлись давно, давно наши государства разделила ссора, и всё это потому, что модели управления у нас различались. Слишком… различались, – женщина сделала паузу. – Вы требовали подчинения, мы давали свободу, и только одного общего качества мы искали – верности – да так и не нашли. Вы насаждали злобу злобой, а мы – мягкостью. Мы были слишком внимательны, и люди рассердились, они потребовали угадывать каждое их желание, ваши были недовольны, потому что не получали даже самого необходимого. И вот теперь мы в одном положении: люди не любят нас, но служат по привычке, порок процветает всюду, и мы ничем не отличаемся от вас. Вот почему я решила встретиться с тобой здесь сегодня.

Мужчина протянул к ней руку, и она не отдёрнула ладони. Они стояли друг напротив друга, чувствуя теплоту пальцев врага, сплетённых со своими пальцами, и молчали.

– Столько лет провести в обычной переписке – и наконец-то встретиться вживую, – негромко сказал он, – в последний раз я видел тебя перед вступлением в должность. Тогда ты говорила много разных глупостей, была такой наивной. И сейчас в твоём взоре мне видится та же самая детская неопытность, правда, сейчас она тебя не украшает, ведь ты взрослая женщина.

– А ты стал ещё большим мизантропом, – выдохнула она.

– Что поделаешь, если живёшь в мире, где любовь – это всего лишь услаждение плоти, где главный двигатель прогресса – деньги и где разврат полностью задушил всё светлое и доброе? – спокойно спросил он. – Мои люди стали слишком тупыми и жадными, их невозможно терпеть без издевательской усмешки!

– Но ведь ты сделал их такими!

– Да, я и многие поколения правителей до меня. Мы это сделали, потому что скотом повелевать легче. И ты недалеко ушла от меня: твои подданные, зовущие тебя матерью и такие предупредительные с тобой, по твоей указке прирежут собственного отца. Разве они не животные?

Голова женщины поникла, светлые волосы разметались по плечам.

– Ты прав. Они животные, и я их ненавижу. Мне некуда деться от своей доли, мне нужен был хоть кто-то, кто сумел бы меня понять, и вот… вот поэтому я сейчас перед тобой. Я прошу твоей помощи. Мы одинаковы, я хочу объединиться.

– Нельзя объединиться, если остаются препятствия, – его голос звучал задумчиво и глухо, – а препятствие – это знание.

По её губам скользнула горькая усмешка.

– Ты знаешь, что я, хоть и зову своих подданных детьми, давно не делаю между ними различий. Одно лицо сегодня, другое – завтра… мне всё равно, кто из них умрёт. Мы ничем друг от друга не отличаемся, и я хочу, чтобы… если это так, я хочу, чтобы я смогла быть ближе к тому, кто меня понимает. Чтобы между нами не было этих стен и недомолвок. Чтобы мы могли обмениваться мыслями и знаниями в живом разговоре, а не в переписке. Я хочу, чтобы твоя безвольная скотина пополняла мои рудники, возрождая мой край, чтобы мои люди помогали тебе, сколько им хватит сил. Я хочу вместе с тобой шагнуть в новый мир, который мы построим вдвоём.

– А жертвы, которые нам придётся принести… – негромко промолвил он, стискивая её руку.

– Разве они имеют значение?