355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Страшный Человек » Caged Hearts (СИ) » Текст книги (страница 1)
Caged Hearts (СИ)
  • Текст добавлен: 19 марта 2017, 05:30

Текст книги "Caged Hearts (СИ)"


Автор книги: Страшный Человек



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Annotation

Данный текст представляет собой мою попытку литературной обработки визуальной новеллы «Katawa Shoujo». Я постараюсь, чтобы получилось достаточно читабельно. Ну и не убегать в сторону от сюжета. Сами понимаете, тут адаптирован только один рут из возможных…

Страшный Человек

Пролог

Глава 1 Вход на сцену слева

Глава 2 Небольшой разговор

Глава 3 Теория эволюции ланчей

Глава 4 Другой зелёный

Глава пятая Превосходя ожидания

Глава шестая Поддержка

Глава седьмая Карнавал

Глава восьмая Да здравствует спорт! А я помираю…

Глава девятая Настоящая Эми

Глава десятая Письмо и пикник

Глава одиннадцатая Кошмар и надежда

Глава двенадцатая Первое свидание

Глава тринадцатая Вверх, вниз и снова вверх

Глава четырнадцатая Кладовка

Глава пятнадцатая Фантомные боли

Глава шестнадцатая Шёпот прошлого

notes

1

Страшный Человек

Caged Hearts[1]

Пролог

Лёгкий ветерок колыхал голые ветви над головой, заставляя их шуметь, словно деревянные колокольчики. По такой погоде звук выходил слегка зловещим.

Летом в этом месте любят уединяться парочки. Густые зелёные своды крон надёжно укрывают их от взглядов учителей и остальных учеников. Но сейчас, в середине зимы, у меня создалось такое впечатление, будто я стою под кучей хвороста. Не самое приятное впечатление, надо признать.

Сложив ладони, я дышал на них и яростно тёр друг о друга, чтобы они не онемели на таком морозе.

– Сколько мне ещё ждать? Я уверен, что в записке говорилось: «В 16:00», – пробормотал я себе под нос.

Записку с просьбой о встрече я обнаружил в своём учебнике по математике, и, честно говоря, был удивлён. Во-первых, я никак не ожидал её получить, а во-вторых – в некоторой степени, это было нарушение традиции. В самом деле, традиционно записки с просьбой о встрече принято подбрасывать в шкафчики для сменной обуви, но в учебник?

Вообще, насколько мне известно, записки подбрасываются обычно в двух случаях. Либо со мной хотят подраться, либо… поговорить о своих чувствах. Человек я неконфликтный, вовсе не какой-нибудь знаменитый на весь район хулиган, так что я склонялся ко второму варианту.

Неужели…?

Да, скорее всего, именно так. Тон записки, место встречи… Вот только подписи не было. Единственное, что можно утверждать наверняка – в этом замешан кто-то из моих одноклассниц. Любой парень в нашем классе не стал бы изобретать такие хитрые ходы и просто отдал бы мне записку из рук в руки. Но учебник – это оригинально. Интересно, это идея автора или гонца, и не являются ли они одной и той же личностью?

Пока я размышлял над смыслом записки, снегопад постепенно усиливался.

Казалось, что весь мир замер в оцепенении, навеки скован холодом, и время остановилось. Всё небо затянуто тучами, непрестанно усыпающими землю, деревья и меня мириадами невесомых снежинок. Только их падение ещё доказывало мне, что время всё-таки движется.

Хруст шагов по свежему снегу нарушил царящую тишину и заставил меня вздрогнуть. Кто-то приближается сзади. Тот (очень надеюсь, что та), кого я здесь жду?

– Хи… Хисао? Ты пришёл?

Неуверенный, едва слышный вопрос, заданный нежным девичьим голосом, звучащим с затаённой надеждой, заставил моё сердце сладко сжаться. Этот голос был прекрасно знаком мне. Сотни раз я слышал, как его обладательница обращается к кому-то другому. А сейчас – ко мне, лично.

Она так часто мне снилась… или это и есть сон? Ведь не может же быть, чтобы…

Чувствуя, как сердце бьётся всё сильнее, я обернулся к девушке:

– Иванако? Я получил записку с просьбой придти сюда… Она от тебя?

Ну, разумеется, от неё, раз она здесь. Ками-сама, ну почему я говорю эту глупость? Ведь с утра старался придумать подходящую моменту фразу – а в итоге вышло только эта банальщина. Туго у меня с фантазией. Но, блин, тут любые слова из головы вылетят, если на встречу тебя позвала самая красивая девушка в классе, к которой, к тому же, ты неровно дышишь уже с полгода!

Остаётся только надеяться, что у меня не слишком идиотское выражение лица.

Иванако смущённо потупилась и тихо произнесла:

– Эм… да. Я попросила подругу передать тебе эту записку. Рада, что ты получил её.

Взволнованный её застенчивой радостной улыбкой, я замер, не в силах пошевелить ни единым мускулом. Только сердце неистово билось, словно стремилось выскочить из груди прямо к ней.

– Ну… э-э… вот мы и здесь. На морозе…

Опять несу всякий вздор. Но я слишком взволнован происходящим.

Ветер вновь принялся качать ветви. Их нестройный шум звучал словно райская музыка для моих ушей.

Иванако слегка вздрогнула от порыва ветра, выпрямилась и глубоко вздохнула. Похоже, она набиралась смелости для того, чтобы что-то мне сказать.

Наши взгляды встретились – и я почувствовал, что теряю голову. Она неспешно играла прядью своих длинных тёмных волос в смущении.

Всё это время тревожное биение моего сердца только усиливалось.

Что за? Я внезапно услышал шум крови в ушах, а со зрением начало твориться что-то странное. Какие нелепые красные вспышки перед глазами, которых тут просто не могло быть…

Горло свело судорогой; и я сильно сомневался, что в тот момент был способен выдавить из себя хоть слово.

– Знаешь… я хотела спросить… Не хочешь ли ты встречаться со мной? – с надеждой спросила девушка, глядя мне прямо в глаза.

Это оно? Неужели это то самое признание, на которое я втайне надеялся, но не смел озвучить даже мысленно?

Я хочу, я согласен, я очень хочу сказать «да»… но мои голосовые связки словно натянуты до предела, и я мог только тяжело дышать, стоя как истукан. Ну почему я замер? Сердце стучит как бешеное, и кажется, даже чуть сильнее, чем должно было бы.

– … Хисао? – осторожно переспросила Иванако.

Пытаясь помассировать горло, я попытался поднять руки, но в них словно впились тысячи игл, отзываясь жгучей болью. Надо что-то сказать. Надо дать ей понять, что я согласен.

– Хисао?! – теперь её голос звучал уже испуганно.

Моё тело словно оцепенело, широко открытые глаза метались в ужасе. Красные вспышки перед глазами уже сливаются в единую пелену…

Что со мной?

– ХИСАО!

Внезапно стук в груди прекратился, и мои колени подкосились.

Что?

Полог из голых ветвей, хмурое зимнее небо, Иванако, бегущая ко мне – весь мир вокруг неотвратимо погружался во тьму.

Последнее, что я запомнил, прежде чем меня поглотило забытьё – плачущий голос Иванако, зовущий на помощь и непрерывный шум ветвей на ветру…

* * *

После моего сердечного приступа прошло четыре месяца.

За это время разы, которые я покидал палату без присмотра медиков, можно было сосчитать по пальцам одной руки.

Четыре месяца – довольно долгий срок, когда остаёшься наедине со своими мыслями. У меня было достаточно времени, чтобы смириться со своим положением.

Аритмия.

Странное слово. Незнакомое, чужое. Такое, с которым не хочется иметь ничего общего. Я, конечно, слышал его раньше, но никогда не интересовался точным значением и уж тем более помыслить не мог о том, чтобы отнести его к себе.

Редкая болезнь. Вызывает перебои в работе сердца, иногда заставляя его биться слишком быстро. Не исключён и летальный исход. Очевидно, что эта болезнь у меня была уже давно. Мне сказали, что это просто чудо, что я смог прожить так долго безо всяких происшествий.

Чудо ли это? Мне кажется, что так врачи просто хотели заставить меня чуть больше ценить свою жизнь.

Однако это нисколько меня не ободрило.

Думаю, мои родители были отрясены куда сильнее меня. Их обоих чуть удар не хватил. Ну, я так думаю. Мне, конечно, ничего такого не говорили, но и отец и мать тогда выглядели довольно неважно.

У меня, по крайней мере, был целый день, чтобы переварить это. Для них же это стало полнейшей неожиданностью. Они готовы были даже продать дом, чтобы заплатить за лекарство от этой болезни.

Но, вот ведь какая штука – лекарства не существует. Такого, чтобы исцелило раз и навсегда. Не лечится аритмия окончательно, а носит хронический характер.

Из-за позднего обнаружения… этого состояния, я должен был оставаться в больнице до полного восстановления.

Вначале, когда ко мне начали приходить посетители, в основном одноклассники, казалось, будто они по мне скучают… Примерно неделю палата была полна цветов, воздушных шаров и открыток. Но вскоре поток навещавших меня людей стал редеть, и все их подарки с пожеланиями скорейшего выздоровления понемногу иссякли.

Я понял, что единственной причиной, по которой я получил так много открыток и цветов, было то, что выражение сочувствия ко мне превратили в задание для класса.

Может, некоторые и правда волновались, но я сомневаюсь в этом. Даже с самого начала ко мне приходили нечасто. К концу первого месяца меня продолжали регулярно навещать лишь родители.

Иванако перестала приходить последней.

Спустя полтора месяца я перестал видеть её в больнице. В любом случае, нам не о чем было разговаривать. Мы никогда больше не касались темы, которая свела нас в тот снежный день.

Больница?

Это точно не то место, где я хотел бы жить.

Доктора и медсёстры казались столь отстранёнными и безликими. Этого как-то не замечаешь, когда приходишь в больницу ненадолго, но стоит здесь задержаться на сколько-нибудь длительный период – и это буквально бросается в глаза. Я понимал, что мой случай уникален только для меня, что у них здесь ещё сотни пациентов с похожими и ещё худшими проблемами, но всё равно, от подобной… профессиональной деформации становилось как-то не по себе, когда я об этом задумывался.

На протяжении первого месяца, каждый раз, когда я встречал главного кардиолога, я спрашивал хотя бы о приблизительной дате, когда я смогу покинуть больницу.

Он никогда не отвечал прямо, говоря только, что надо подождать и понять, насколько эффективно идёт лечение и насколько успешно прошла операция. Поэтому мне оставалось лишь наблюдать, как шрам, оставшийся на моей груди после операции, со временем меняется. Он казался мне клеймом, оставленным судьбой.

Я продолжал спрашивать кардиолога о сроках моей выписки, но уже практически не надеялся услышать ответ, поэтому его отсутствие меня не разочаровывало. То, какие слова он использовал, уходя от ответа, по крайней мере, оставляли мне хоть какую-то надежду. Пусть даже и призрачную.

В какой-то момент я перестал смотреть телевизор. Не знаю почему. Просто перестал, и всё.

Возможно, в моей ситуации это был неподходящий способ ухода от реальности.

Вместо этого я начал читать. В больнице была небольшая «библиотека», которая, впрочем, больше походила на кладовку. Я поглощал книгу за книгой, проглатывая по небольшой стопке, и возвращался за добавкой.

Внезапно я обнаружил, что мне нравится чтение, я даже немного пристрастился к нему. Я стал чувствовать себя голым без книги в руках.

Мне так нравились все эти истории… Японские и зарубежные романы, детективы, фантастика и приключения. Неторопливо-тягучие как патока – и стремительные, как разряд молнии или взмах клинка…

Так я и жил.

Дни становились всё более одинокими, различались только погода за окном и обложка книги у меня в руках. Время словно превратилось в какую-то клейкую массу, в которой я увязал, вместо того, чтобы плыть дальше.

Я не замечал, как пролетают недели. Случалось, я даже не знал, какое сегодня число. Экзамены, выпускной, начало нового учебного года – всё это незаметно прошло мимо меня и осознавалось мной уже постфактум. И то – без особого пиетета. Даже то, что собственный день рождения я провёл в больнице, не вызвало у меня особых эмоций.

Но иногда окружающая действительность вдруг пробивалась через барьер безразличия, которым я себя окружил. Страницы книги начинали казаться острыми и жгли руки, а тяжесть в груди становилась невыносимой. Я вынужден был откладывать книгу и просто лежать некоторое время, глядя в потолок, словно собираясь заплакать.

Но это случалось нечасто.

Да я даже не мог плакать.

* * *

Сегодня ко мне с улыбкой на лице пришёл доктор. Странно, но я постоянно забываю его имя. Он казался слегка взволнованным, словно пытался порадоваться и от моего имени тоже.

Мои родители тоже здесь были. В последний раз они приходили несколько дней назад. Почему они пришли сегодня? Они даже одеты были как-то по-праздничному. Сегодня должно произойти что-то особенное? Не слишком похоже на вечеринку. А вдруг выписка?!

Нет, это слишком уж хорошая новость, чтобы оказаться правдой.

Начался привычный ритуал главного кардиолога: он не спеша разложил бумаги на столе, а затем убрал их в сторону, словно подчёркивая бессмысленность этого действия.

Он небрежно сел на край соседней койки и пару мгновений смотрел мне в глаза.

– Здравствуй, Хисао, – наконец произнёс он. – Как ты себя чувствуешь?

Я промолчал, но слегка улыбнулся в ответ. А то он сам не знает – последний осмотр был всего пару часов назад. Да и вопрос этот, если честно, надоел мне до чёртиков.

– Думаю, ты уже можешь вернуться домой, – продолжил кардиолог. – Твоё сердце стало сильнее, и, если ты будешь соблюдать некоторые меры предосторожности, всё будет в порядке. Мы определились с необходимыми для тебя лекарствами. Я отдам рецепт твоему отцу.

Доктор протянул ему лист бумаги, пока я пытался осознать, что именно она сказал. Всё-таки, меня выписывают? Это правда? Наконец-то моё состояние пришло в норму!

Когда отец пробежался глазами по рецепту, его лицо приняло каменное выражение.

– Так много… – пробормотал он.

Я взял листок у него из рук, чтобы посмотреть самому, и ошеломлённо замер. Как мне было ещё на это реагировать?

Меня будто по голове огрели.

Абсурдно длинный список лекарств, смотрящий на меня с листа бумаги, казался неприступной крепостью. Текст сливался в сплошное море букв.

Это безумие.

Побочные эффекты, лекарства, которые могут заменять друг друга, противопоказания и дозировки перечислены строка за строкой с холодной точностью.

Я пытался разобрать, что там написано, но тщетно. Я не смог понять ни слова. Попытки сделать это лишь вызывали раздражение. И дело было не только в почерке кардиолога – я совершенно не разбирался в фармакологии и названия лекарств для меня были не понятнее, чем абстрактная живопись.

Всё это… каждый день, на всю мою оставшуюся жизнь?

– Боюсь, это всё, что мы пока можем сделать. Однако постоянно появляются новые лекарства, и я не удивлюсь, если с годами список уменьшиться, – вздохнул доктор.

С годами… Каким образом это должно было вселить в меня уверенность? Я бы чувствовал себя спокойнее, если бы он промолчал. Какие ещё годы? Время для меня своё значение как-то подрастеряло, и я не видел особой разницы между «послезавтра» и «никогда».

– И ещё. Я поговорил с твоими родителями, и мы решили, что тебе лучше не возвращаться в твою старую школу, – между тем продолжал говорить доктор.

Что?!

Кровь бросилась мне в лицо. Как это я не вернусь в свою школу?

– Хисао, пожалуйста, успокойся. Послушай, что скажет доктор, – попросил меня отец.

Успокоиться? Раз он попросил об этом, значит, прекрасно понимал, что я буду недоволен. Я что, перевожусь на домашнее обучение? Снова сидеть весь день в четырёх стенах в одиночестве? Нет, не хочу!

Но все мои проявления беспокойства игнорировались.

– Мы все понимаем, что твое образование – это главное. Вместе с тем, оставлять тебя без медицинского присмотра будет неразумным. По крайней мере, пока мы не убедимся, что эти лекарства тебе подходят. Так что я поговорил с твоими родителями о переводе. Речь идёт о школе «Ямаку», созданной специально для учащихся с ограниченными физическими возможностями, – сказал доктор.

С ограниченными возможностями? Что? Получается, я… теперь тоже из этой категории, так?

– Их медперсонал работает круглосуточно, и всего в нескольких минутах находится престижная больница. Большинство студентов живёт в общежитии при школе. Считай это своего рода престижной частной школой. Она организована так, чтобы ученики могли научиться самостоятельности, и при этом помощь всегда находилась неподалёку.

«Самостоятельности»? Это школа для детей-инвалидов. Не пытайтесь это скрыть!

Будь она на самом деле такой «свободной», там бы не было постоянного медицинского надзора, и наличие поблизости больницы не было бы включено в её рекламу.

– Конечно, тебе решать, идти туда или нет. Но… мы с мамой не сможем обучать тебя дома. Мы ездили туда пару недель назад и внимательно присмотрелись к ней. Думаю, тебе там понравится, – подключился к разговору отец, серьёзно и грустно глядя на меня.

Кажется, у меня и правда нет выбора.

– Люди с такой проблемой, как у тебя, обычно живут дольше, чем с другими сердечными заболеваниями. Однажды тебе понадобится работа, и это хорошая возможность продолжить обучение.

Это не возможность, не смейте называть это возможностью. Какая это к чертям возможность? Я плохо понимал, что мне говорят, потому что в тот момент будущее казалось мне туманной и совершенно безрадостной картиной.

Доктор внушал мне:

– Ты должен радоваться такому шансу. Я помню, как ты хотел снова вернуться в школу, и пусть это не та же самая…

Специальная школа… Это же…Оскорбление. Вот что я хотел сказать. Это шаг назад.

– Это не то, о чём ты думаешь, – возразил отец. Кажется, он понял, о чём я думаю по одному моему взгляду. – Все ученики там ведут достаточно активный образ жизни, каждый по-своему. Школа создана специально для ребят, которые продолжают жить свое жизнью и учиться, но нуждаются в небольшой помощи… того или иного рода.

– Твой отец прав. И немалое число выпускников этой школы достигли поразительно многого. Инвалидность не должна препятствовать развитию человека. Один мой коллега из другой больницы – их выпускник, – весомо заметил доктор.

Мне было плевать. Инвалидность не должна препятствовать развитию? Как раз препятствием она и является. Какой ещё коллега из другой больницы? Вы думаете, меня это сейчас волнует?

Меня ужасно разозлило, что столь важное решение было принято за меня. Но что я мог поделать? О нормальной жизни теперь не могло быть и речи.

Забавно: я всегда думал, что моя жизнь довольно скучна, но теперь мне её не хватало.

Я хотел протестовать, но мне оставалось только списать мою вялую реакцию на шок или усталость. Я мог бы закричать что я, несмотря ни на что, хочу вернуться в старую школу. Но нет.

Я молчал, потому что знаю, что это бесполезно.

Инвалид. Я.

Неизлечимо болен.

Школа с постоянным медицинским присмотром.

Я окинул взглядом свою палату, и меня охватила усталость от всего этого. От больницы, от докторов, от процедур – всего. Здесь нет ничего, что заставило бы меня изменить настрой.

Выбора действительно не было. Я знал это, но мысль о том, чтобы пойти в школу для инвалидов… Какая она вообще? Очень трудно было думать об этом в позитивном ключе. Очень трудно было поверить в то, что я больше не нормальный человек.

Но я должен попытаться.

Новое начало – не так уж и плохо.

Это всё, о чём я мог думать, чтобы заставить себя пережить это. По крайней мере, у меня оставалось ещё хоть что-то, даже спецшкола всё же лучше, чем ничего. Это новое начало, не всё ещё для меня потеряно. Я не мог позволить себе думать иначе.

Я хотя бы должен увидеть, на что будет похожа моя новая жизнь.

Я внимательно посмотрел на доктора. На отца. На так и не проронившую ни слова маму, тем не менее, внимательно наблюдавшую за мной во время всего разговора.

Нельзя отступать даже ни разу не попробовав.

– Хорошо. Я всё понял. Я буду учиться в «Ямаку».

Глава 1 Вход на сцену слева

Ворота выглядели слишком напыщенно.

Впрочем, ворота часто производят подобное впечатление, но эти выделялись особенно. Красный кирпич, чёрное кованое железо и серая лепнина составляли, на мой, надо признать, довольно-таки предвзятый взгляд, совершенно негостеприимную композицию. Я задумался над тем, должны ли школьные ворота вызывать подобные эмоции, но не смог придти ни к чему определённому. Наверное, всё же нет.

Конечно, я не собирался вечно тут стоять и думать о воротах. Так что я прошёл в них быстрым шагом, что оказалось довольно приятно. Двигаться по жизни вперёд вообще приятно.

Я направился к главному корпусу интерната «Ямаку», где кто-то должен меня встретить. Один, потому что родители отвозили мои вещи в общежитие. Почему именно так – я не понял, но с родителями решил не спорить, хотя предпочёл бы заселяться сам. Наверное, потому, что выписали меня в субботу, в воскресенье я собирал вещи и готовился к переезду, а сегодня уже понедельник, и с сегодняшнего дня я уже приступаю к обучению в «Ямаку».

Вокруг всё было покрыто пышной зеленью.

На обычные школьные клумбы, к которым я привык, местное окружение похоже не было. Скорее, напоминало парк с чистыми дорожками, вьющимися между деревьев, запахом свежеподстриженной травы – со всем тем, что делает парк парком.

Мне сразу пришли на ум слова «стерильный» и «гигиеничный». И меня передёрнуло от свежих воспоминаний. Сдаётся мне, что ещё долго больницы не будут вызывать во мне никаких светлых чувств.

«Выбрось это из головы. Оставайся непредвзятым. Это твоя новая жизнь – прими её такой, какая она есть», – вот что я говорил себе, шагая по дороге к своей новой школе.

За кронами деревьев виднелись очертания нескольких больших зданий. Их слишком было много, и они были необычайно велики для простой школы.

Зрелище оказалось совершенно непривычным и совсем не соответствующим моим прежним представлениям об учебных заведениях.

Весь этот вид почему-то вызывал у меня неприязнь. Пусть мне и говорили, что это теперь моя школа, но я чувствовал себя здесь чужим. Насильно выдернутым из привычной мне среды обитания и помещённым сюда, как в зоопарк.

Интересно, правдиво ли это впечатление или оно является результатом моего предубеждения?

Кстати, я до сих пор не встретил ни души. Становилось как-то жутковато, как в мистических романах.

Мне уже хотелось увидеть кого угодно, лишь бы избавиться от ощущения, что я попал в другое измерение. Ну, кроме, разве что откровенных представителей того самого другого измерения вроде призраков или гоблинов.

Шумящие на ветру деревья и пышная сверкающая зелень вокруг отвлекли моё внимание. Мне снова подумалось о больницах, где «операционные окрашены в зелёный цвет, потому что он успокаивает». Так почему же, несмотря на всю эту зелень, мне так тревожно?

Уже дойдя до главного корпуса, я внезапно осознал причину заминки у ворот. Там у меня был последний шанс повернуть назад, пусть мне и некуда возвращаться. Но когда я вошёл, пути назад не осталось.

С этой мыслью, по-прежнему волнуясь, я отворяю парадную дверь.

Когда я вошёл, меня сразу заметил высокий, слегка сутулый мужчина. Неудивительно: кроме нас в вестибюле никого не было. Вероятно, это тот самый человек, которому было поручено меня встретить.

– Ты, наверное… Ни… На… Ники? – обратился мужчина ко мне, когда я подошёл к нему. Голос у него звучал хрипловато и слегка отстранённо. Как будто мыслями он был где-то далеко.

– Накай, – уточнил я свою фамилию.

– Да, именно. Отлично, – оживился незнакомец. – Я твой классный руководитель и учитель естественных наук. Меня зовут Акио Муто. Добро пожаловать.

Классный руководитель вышел встретить новичка? Необычно, в моей старой школе такого не было.

Я с интересом посмотрел на своего нового учителя.

Муто был очень высоким и худым человеком для японца. Я и сам немаленький, но он возвышался надо мной примерно на полголовы, если не больше. Пожалуй, его рост составлял около ста восьмидесяти сантиметров. Узкое, вытянутое лицо, лёгкая небритость, чуть рассеянный взгляд… Пожалуй, он лучше смотрелся бы в лабораторном халате, чем в своей нынешней одежде. Тёмные рубашка, брюки и галстук, а также коричный длинный пиджак придавали ему слегка мрачноватый вид.

В целом, учитель мне понравился, хотя и выглядел не как учитель, а, скорее, как усталый частный детектив из какого-нибудь криминального романа.

Мы обменялись небрежным рукопожатием, и он посмотрел на часы.

– Тебе следует зайти в медкабинет, но сейчас на это нет времени.

– Ага. Наверное, я туда загляну попозже?

Не поверите, но я даже обрадовался, что в кои-то веки у меня нашлись более важные дела, чем медицинский осмотр.

– Да, после обеда было бы замечательно, – кивнул Муто. – Сейчас нам нужно представить тебя одноклассникам. Они уже ждут.

Ждут меня? Я не люблю быть в центре внимания, но, в подобной ситуации это неизбежно. Всё-таки не каждый день в классе появляются новые лица, особенно если это происходит не в первый месяц с начала занятий. Впрочем, это же школа для инвалидов, кто знает, как часто не везёт другим ребятам, когда они оказываются здесь. Вряд ли болезни и несчастные случаи любезно ждут до каникул или выходных.

Беспокойство о том, какой мне окажут приём, снова заставило меня нервничать, и в результате я пропустил мимо ушей практически всё, что говорил мне учитель.

– Ты хочешь сам представиться классу? – спросил меня Муто. Судя по интонации, это его действительно интересовало.

– Да, конечно. В смысле, мне кажется, что так принято, – пожал я плечами. На самом деле, разницы я не видел в упор.

– Разумеется. Просто не все любят быть в центре внимания, – пояснил учитель.

Наверное, я один из этих людей, но лучше бы мне произвести первое впечатление самостоятельно. Как говорится, никогда не выпадает второй шанс произвести первое впечатление. Надеюсь, что не налажаю.

– Бывает, но для меня это не проблема, – ответил я.

– Ну, тогда пойдём, – одобрительно кивнул мне Муто. Мой ответ ему явно понравился.

Когда я поднимался за учителем по лестнице, сердце бешеным стуком в груди напомнило о причине моего появления здесь.

Так, спокойно, Хисао. Ты уже в гораздо лучшем состоянии, чем был. Это самое обычное волнение, испытываемое любым человеком, вне зависимости от того, есть у него проблемы с сердцем или нет.

Третья дверь третьего этажа была помечена как класс 3–3.

Муто открыл её и вошёл внутрь. Я же немного замешкался.

– Всем доброе утро, – раздался его голос уже из кабинета. – Извиняюсь, что снова опоздал.

Снова? Интересно…

У самых дверей меня в очередной раз охватило сомнение.

Ну же, соберись, тряпка! Я понимаю, что это важный шаг, но…Наверное, нет причин так сильно переживать, по крайней мере, пока.

Я вошёл в класс следом за учителем и огляделся, стараясь не встречаться с любопытными взглядами моих новых одноклассников.

В классе оказалось довольно просторно: высокий потолок и широкие проходы между партами. Доска занимала всю стену, а из-за больших, старомодного вида окон, расположенных на уровне головы, она казалась ещё больше. Простые деревянные парты с полочками для книг. Простые деревянные стулья с металлическим каркасом. Незамысловато и эффективно.

Я повернулся лицом к ученикам. На первый взгляд они выглядели так же, как и ученики любой другой школы. Но тогда почему они здесь?

Наверное, их недуги не видны на первый взгляд, как и у меня. Потом я заметил, что у одной из девочек не хватает большого пальца на правой руке. Это немного обескураживало. Значит, моё предположение не слишком соответствует истине.

Вопреки нормальной практике слушать, когда кто-то говорит о тебе, примерно с середин речи мои мысли начали заглушать слова учителя, представляющего меня классу.

Я поймал на себе робкий взгляд девочки, сидящей на последнем ряду. Меня привлёк блеск её прямых длинных волос. Заметив, что я смотрю, она быстро закрывает лицо руками, будто пытаясь стать невидимой.

Дальше сидел какой-то парень с тростью, прислонённой к шкафчикам. Странно видеть кого-то столь молодого с тростью.

Другая девочка совершала какие странные движения руками. Язык жестов? Она бросила на меня взгляд поверх очков и снова вернулась к своему занятию. Она довольно мила, как и её соседка – весёлого вида девчонка с розовыми волосами. Её трудно не заметить – не знаю, как я не обратил на неё внимания, когда зашёл в класс…

Розовые волосы? Вы серьёзно?

– … пожалуйста, поприветствуйте нашего нового ученика, – закончил свою речь учитель.

Он начал аплодировать, и все вторили ему, кроме однорукой девочки в первом ряду. Стараясь скрыть свою растерянность, я поклоном поблагодарил всех за эти незаслуженные аплодисменты.

После этого в классе повисла пауза, намекавшая мне, что следовало, наконец, что-то сказать.

– Ну… Я – Хисао Накай.

И что ещё? Как всегда, в ответственные моменты я несколько растерялся.

– Я увлекаюсь чтением и футболом. Надеюсь, что мы поладим, хоть я здесь и новенький.

Увлекался футболом. Спорт для меня теперь под запретом. А к чтению я пристрастился уже в больнице, но пусть лучше меня расстреляют, чем я признаюсь в этом перед всем классом.

А потом что?

Я ужасно скучен. Совершенно типичная презентация. Надо придумать что-нибудь ещё. Что-нибудь поинтереснее. Но в итоге я так ничего и не сказал, и учитель продолжает за меня. Как всегда. Некоторые вещи не меняются, и от этой мысли мне стало немного полегче.

Впрочем, кажется, все удовлетворились и той малостью, что я рассказал. Несколько девочек начали перешёптываться, бросая на меня взгляды. Что ж, могло быть и хуже.

Я слушал, как учитель бубнит о том, что нам стоит подружиться, а сам смотрел по сторонам.

Кажется, все внимательно его слушали, и, когда он закончил, снова раздались аплодисменты, что выглядело довольно странно. В этот раз захлопала даже девочка из первого ряда, ладошкой здоровой руки по запястью другой руки, которая оканчивалась перебинтованной культей.

Меня начало слегка мутить.

Непривычно. Очень непривычно. И зачем я здесь?

– Сегодня мы будем работать в группах, так что у тебя будет шанс пообщаться с ребятами. Как ты на это смотришь? – внимательно посмотрел на меня Муто.

– Отлично.

– Хорошо, ты будешь работать с Хакамити. Она – староста класса. Она ответит на все твои вопросы. Кто бы сделал это лучше неё, верно? – неловко улыбнулся он.

Мне-то откуда знать?

Учитель раздал нам задания и объявил, что мы будем работать в группах по трое.

Внезапно я понял, что не знаю, кто из моих новых одноклассниц Хакамити. Чёрт. Учитель, кажется, заметил мою растерянность и поспешил придти на помощь.

– А, точно. Хакамити вон там. Сидзунэ Хакамити.

Как только он назвал её имя, симпатичная девочка с ярко-розовыми волосами и золотыми глазами энергично замахала мне рукой. Я сел рядом с ней у окна.

– Привет, ты, наверное, Хакамити, да? Приятно познакомиться, – обратился я к ней.

Розововолосая немедленно расхохоталась.

В чём дело? Её смех застал меня врасплох. Что я такого сказал.

– Я тоже рада познакомиться! Но! Я не Хакамити, я Миша. Хакамити – вот! Ситтян!

Хихикая, Миша указала на девочку, сидящую рядом с ней – ту, что пользовалась языком жестов. Похоже, она наблюдала за мной всё это время. Она безразлично кивнула мне, давая понять, что осведомлена о моём присутствии, но это её не слишком волнует.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю