Текст книги "Смерть планам не помеха.Часть первая: Человеческое лицо (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Пчхи!– чихает Нетсуден.– Так ведь и простуду подхватить можно.

– Согласен,(хлюп), я её уже подхватил.– пробубнил Заэльапорро. Единственные, кому здесь было хорошо, сейчас плавали в море и питались рыбой. Аарониро и Арруруэри явно готовились к размножению. Кажется, Рингоноки подала им хороший пример.

– Возвращайся в Готей 13. Все...ну, кроме Кучики, тебя все ждут.

– Я не люблю менять своё решение.

– Я мог тебя потащить туда силой, но...честно говоря, я плохо помню дорогу назад.

– Понятно. Хорошо, я изменю своё решение. Но за Готеем 13 долг. Когда придёт время, я пойду против Главнокомандующего. И у него не будет надо мной власти.

– Да хоть прибей его, мне-то что? Мне приказали вернуть тебя в Готей. Муж твой, кстати, обещал сменить мне пол, если я не приведу тебя назад.

– Маюри может выполнить свою угрозу. Пошли. Я пойду вперёд.

Встречала её вся семья – Маюри, Нанао, Нему с Еленой, Рекко. И очень злая Донохане.

– Ты где шлялась? Капитан Унохана вернулась, Хинамори вернулась, а ты почему задержалась?

– Было стыдно.

– А чего стыдится-то?– Донохане не знала, что её подруга теперь не синигами, не Пустой, а нечто среднее. Даже не вайзард. Арранкар без дыры.

А Рингоноки рассказала. Где-то к середине рассказа (к моменту, когда Заэльапорро начал проводить свои опыты) пришли остальные капитаны и лейтенанты. Рингоноки выпустила Эспаду из головы, заверив всех в их безобидности. Ну, насчёт Улькиорры она не стала ничего говорить – тот уже успокоился и не собирался выпускать серо, но в глазах явно читалось недовольство. Рингоноки, правда, не знала, чем: морозом, похищением, ею? Скорее всего, Шиффер был недоволен ею.

А Улькиорра не был недоволен. Просто у него были немного иные проявления эмоций. Сейчас, например, он был просто спокоен. Эти синигами не боялись его – они боялись угловатую женскую фигурку с очень выразительными глазами. Да и не все, а только капитан первого отряда. Эмоции остальных тяжело поддавались расшифровке. Кроме одной.

Капитан Бьякуя стоял рядом с генералом. Он не смотрел на Рингоноки, как все остальные. Он видел её реацу и ненавидел её обладателя.

====== День испытания. ======

С момента возвращения Рингоноки в Готей 13 прошло несколько недель. Эспада удобно устроилась среди синигами. Незаметно для себя и других, их перестали считать чужими, особенно когда Рингоноки сняла с каждого из них маску и шепнула что-то каждому на ухо. Непонятно, что они сделали дальше, но их дыры Пустых начали затягиваться. Кроме дыры Улькиорры – он не терял надежды вернуться к Айзену. Или терял…

Как теряла своё тепло Рингоноки. Температура внутреннего мира продолжала понижаться. Нетсуден всё чаще вылезал оттуда и грелся на солнышке. Офицерам двенадцатого отряда было его жалко, и Рин однажды предложил Нетсудену батарею для внутреннего мира. «Лучше уж кипятильник.»– без тени улыбки ответил дух меча. Во внутреннем мире холод шёл от воды, покрывавшей почти весь внутренний мир Рингоноки. Вода ещё не покрылась льдом, но температура медленно приближалась к нулю. Хорошо, что не к абсолютному. Нетсудену не нравилось похолодание, он очень любил тепло, но почти не жаловался хозяйке. Почти. Иногда он всё-таки не сдерживал недовольное бурчание.

Рингоноки решила пойти к капитану Укитаке за советом. Она рассудила, что в четвёртом отряде лечат синигами, а не их внутренний мир. С другой стороны, эти изменения явно что-то значат, и явно что-то нехорошее. Во всём Готее 13 был лишь один синигами, который мог её понять.

Её приняли с радостью – она была нечастым гостем в тринадцатом отряде, а отношение к ней было очень положительным. Особенно капитана – он всё ещё не доел ту банку варенья (ту самую, подаренную год назад). И теперь, когда Рингоноки сама пришла за помощью, её просто нельзя отпустить без обеда.

Тем временем Маюри собирался проверить, что из того, чем владеет Рингоноки, передалось Елене. Хорошо было бы, если бы сыворотка, с таким трудом ставшая частью жены, передавалась по наследству. А если бы все синигами обладали регенерацией? Стольких бы смертей удалось бы избежать! Столько подопытных пережило бы его эксперименты! В общем, далеко шли мысли Маюри. Очень далеко.

– Да, я однажды сталкивался с этим. Четыреста лет назад один мой подчинённый пожаловался на резкое похолодание в своём внутреннем мире. Невыносимый холод не чувствовался им, но был ясно виден. Потом этот холод начал просачиваться в реальный мир…всё происходило так стремительно, что мы не успевали отреагировать. Это состояние длилось лет пять или шесть. Но он развивался почти как Ичиго! Достиг шикая на третьем году обучения, ещё через год достиг банкая. И он продолжал развиваться и дальше.

– Он стал капитаном?

– Нет, не стал. Тогда его силы не требовались, никто из капитанов помирать или оставлять пост не собирался, потому он просто стал моим лейтенантом. Он не был на тебя похож…ну, разве только немного. – неожиданно добавил Джуширо,-. Его меч тоже повелевал погодой – Юкидори, снежный буревестник.

– А как его звали?

– Риндоу. Он не имел фамилии, как и ты. Пришёл из ниоткуда. И он тоже никогда не плакал…

Капитан прикрыл глаза, вспоминая бывшего лейтенанта. На бледном лице была какая-то странная отрешённая улыбка. «Наверное, с тем лейтенантом у доброго капитана было связано много приятных воспоминаний.»

Неожиданно Рингоноки почувствовала себя нехорошо. Температура повысилась сразу на несколько градусов (так ей показалось), в глазах поплыло, мысли начали путаться…

– Добрый капитан…Маюри сюда…быстрее…

– Маюри? Не Унохану?

– Капитан, у вас всё в порядке? – забеспокоилась Кионе. Она заглянула всего одним глазом в комнату и чуть не задохнулась от возмущения: капитан пятого отряда нагло домогалась её капитана! В данный момент капитан пытался держаться на расстоянии от явно сдвинувшейся по фазе Рингоноки, а та…

– Маюри сюда. – Он почувствовал прикосновение чего-то влажного к своей щеке и непроизвольно повысил голос. – БЫСТРО!

– С-сию минуту! – И Кионе побежала к Маюри. Перелетела через забор, через второй, через открытое окно в кабинет Маюри и повторила слова своего капитана. Перед тем, как пойти к Укитаке, Маюри схватил со стола свёрток с чем-то. «Пыточный набор? Верёвки? Еда?» – подумала Кионе. Но она была неглупой, и потому не стала спрашивать Маюри. Вдруг это новое изобретение нуждается в тестировании?

Маюри прибежал вовремя – Укитаке ухитрился закрыть сбрендившую Рингоноки в шкафу, но она явно собиралась выбить дверь. Таких посягательств на свою честь Укитаке ещё не испытывал. Увидев подмогу, седой капитан исчез в шунпо. Оказавшись у двери, он схватил за шиворот любопытную (Варвару) Кионе и закрыл за собой дверь. Маюри же на шею кинулась Рингоноки, ведомая лишь инстинктами.

– Надеюсь, здесь хорошая звукоизоляция…– пробормотал Маюри, доставая из свёртка контрацептив.

Капитаны восьмого и тринадцатого отряда сидели в соседней комнате и пили (Укитаке – чай, Кьёраку – саке). Из той комнаты, где находились Рингоноки и Маюри доносились понятного рода звуки. Уже полчаса не стихают.

– Это как-то связано с экспериментами Заэльапорро Гранца?

– Очень может быть. Половой цикл у животных проходит иначе, чем у людей…и синигами. Кто знает, как действие этой гадости (имеется в виду сыворотка Гранца) наложилось на обычное тело.

– Вот именно. Хм, а ведь она так похожа на него.

– Ничуть не похожа! Мой лейтенант был весёлым и эмоциональным, он интересовался только женщинами, я даже хотел сделать его своим родственником.

– Ты кое-что забываешь. Ты забываешь его последние слова. Мы могли понять их неправильно. Он умел говорить загадками. Некоторые из них я до сих пор не могу понять. А его письмо? Ты ведь до сих пор хранишь его. И его заколку…Я бы тоже хотел себе такого лейтенанта.

– А кто же не хотел? – усмехается Укитаке,– не будь у него кидотипный занпакто, его бы сделали капитаном одиннадцатого. Он был вполне достоин…если бы не та странная болезнь.

Рингоноки же слышала этот разговор. Она не владела собственным телом, но она всё слышала и всё чувствовала. Ничего не видела, ничего не говорила, но всё слышала. Рингоноки заинтересовалась этим синигами. Но Укитаке чего-то не договаривал. Не потому, что хотел скрыть какую-то важную информацию, а по какой-то иной причине. «Не хочу отправляться в прошлое и менять что-то. Я хотела бы просто посмотреть на него. Может, так бы я узнала, как излечиться.»

Через несколько часов Рингоноки отпустило. Она очнулась в той же комнате, где и «выпала из реальности». Рядом лежал и отдыхал Маюри. Он хорошо был подготовлен к этой ситуации – заранее вколол себе кое-каких препаратов. Но даже с ними он не планировал такое долгое «улаживание проблем». А с Заэльапорро он, пожалуй, поговорит получше – надо же знать, что конкретно он собирался сделать с его женой.

– Почему вы не рассказали об этом мне?

– А что бы это изменило? Каждые восемнадцать – двадцать пять дней будет вот такая ситуация. Поэтому советую вести календарь. А теперь пошли, я должен поговорить с причиной твоих проблем.

– Со мной?

– Со своим шестым офицером. Я должен знать, что, когда и куда он тебе вколол, в каком количестве и зачем. Тебя спрашивать бесполезно – тебе могли сказать всё, что угодно. Я поступил бы точно так же.

– Прошу извинить за неподобающее поведение днём, добрый капитан. Я вела себя недостойно.

– Ничего страшного, я знаю причину этого поведения. Я бы тоже не смог себя контролировать.

– Добрый капитан, я слышала ваш разговор с Кьёраку Шунсуем. Можно мне прочитать его письмо? Или посмотреть на его заколку?

Укитаке вздохнул, но всё же пошёл куда-то в дом. Вскоре он вернулся со шкатулкой, в которой лежала особой формы заколка, какой обычно закалывают волосы. И перевязанный особой ленточкой свиток. «Да, Риндоу был очень хорошим лейтенантом. Сделать своим родственником – женить на ком-то из своих родственников? Да, наверное.» – Рингоноки взяла в руку заколку, посмотрела на неё – абсолютно обычная, деревянная, только с какими-то мелкими камушками по краю. Рингоноки ещё раз провела рукой по гладкой полированной поверхности и занялась письмом. К сожалению, она смогла разобрать лишь одно слово: «Клятва». Это много о чём говорило, на самом деле. Например, это заставило вспомнить три её клятвы. Первая – она никогда не солжёт. Вторая – она исполнит всё то, что хотела сделать при жизни. И третья – она никогда не заплачет. Может, он тоже давал подобные клятвы?

Рингоноки вздохнула и вернула шкатулку с памятными вещами Укитаке, поблагодарила за информацию и пошла прочь. День был тяжелый (не сказать, чтобы уж очень, но Маюри настоял, чтобы она тоже легла спать). Покормив Елену, Рингоноки разделась и скользнула под одеяло. Сон накатил внезапно. Рингоноки подумала было, что она увидит предсказание, но…

Комментарий к День испытания. В следующей главе (или через главу) всё будет объяснено.

====== В памяти его такая скрыта мощь... ======

На тренировочной площадке упражнялся с боккеном высокий стройный юноша. Длинные чёрные волосы зачёсаны на правую сторону и собраны в хвост. Серые тёплые глаза сосредоточенно смотрели вперёд. На руке был лейтенантский шеврон.

– О, Риндоу, тебе уже лучше?

– Кто бы говорил, капитан. Мне не было плохо. А почему вы вышли на улицу без хаори, сейчас же холодно! – Парень отбрасывает в сторону тренировочный меч и исчезает в шунпо. Появляется уже с капитанским хаори и быстро одевает своего капитана. Укитаке лишь горестно вздыхает.

– Капитан, вам холодно? Мне отойти?

– Нет, холод уже ушёл. А как у тебя во внутреннем мире?

– Всё покрыто льдом, мёртвая тишина, небо закрыто тучами. Как обычно. Юкидори плачет. – грустно добавляет Риндоу. Неожиданно на его бледном лице появляется шальная улыбка.

– Капитан, а чего я тут стою? Работы-то небось видимо-невидимо скопилось, кто же всё делать будет, кроме меня?

– Не стоит беспокоится, работа может ещё немного полежать.

– Нет, не может. Я всё сделаю в лучшем виде. – Парень быстро кланяется и снова исчезает в шунпо. Укитаке качает головой, но не кидается останавливать. Попробуй останови этого бойкого парня – даже капитан второго отряда пару дней назад не смог его догнать. «Риндоу становится сильнее с каждым днём.»

– Капитан, у вас опять был приступ? – Внимательные серые глаза были первым, что увидел Укитаке, когда очнулся после очередного приступа. К слову, их он видит каждый раз, когда просыпается после вот таких внезапных приступов.

– Да. Миссия в мире живых выполнена?

– Да. Всего трое сильных Пустых. Справился без банкая, одним шикаем. Остальных уничтожил своей реацу.

Укитаке решил не говорить своему лейтенанту, что те трое сильных Пустых были Вастер Лордами, а остальные – Меносами Гранде. Незачем лишний раз напоминать Риндоу о его суперскоростном развитии. Тем более, что его лицо стало ещё бледнее, если такое возможно. Только глаза – яркие, тёплые, живые,– ещё сияют. Как в тот день, когда только вышедший из Академии парень, подающий большие надежды, робко постучался в дверь его поместья. Это потом он понял, что немного ошибся, а тогда его приняли с радостью. Уже тогда Укитаке понял, что этот парень будет в его отряде. Так и получилось. Уже три года Риндоу является лейтенантом, на него с восхищением смотрят младшие по званию почти всех отрядов, в него влюблены по крайней мере три девушки, а он никого, кроме капитана своего, и не замечает. Ну, может ещё и генералу подчиняется, хотя сам Джуширо в этом очень сомневается.

– Капитан, я всё сделал правильно? Можно возвращаться к своим обязанностям? – Риндоу умеет как-то особенно смотреть на капитана, так что Укитаке разрешает вернуться к обязанностям, всё подтверждает, но мысленно всё же даёт себе задание – тайком исправить отчёт лейтенанта. Те Пустые, кого приняли за Вастер Лордов, оказались лишь гиллианами. Да, так написать лучше. Незачем лишний раз напоминать генералу, что скоро какой-то недавний выпускник (три года – не время) будет сильнее трёх-четырёх тысячелетнего синигами. Не только физически – любой другой бы уже свихнулся из-за постоянного холода и периодических болей. А Риндоу держится. Хотя и его силы уже покидают.

– Рядом с Риндоу уже не просто цветы мёрзнут, рядом с ним горячее саке заледеневает. Неужели ты этого не чувствуешь?

– Нет. Рядом с ним мне не холодно. Шунсуй, неужели это такая уж неизвестная болезнь?

– Унохана говорит, что да – никто ещё с этим не сталкивался. Она в том числе. – Лучший друг недоговаривал. Унохане стало интересно, почему все, кроме самого Риндоу и его капитана, чувствуют рядом с прекрасным лейтенантом холод. Кьёраку понял причину, а вот Джуширо ещё нет. Из окна было видно тренировочное поле. Около дюжины синигами пытались одолеть Риндоу. От некоторых ударов он увернулся, несколько отбил, остальные парировал. Потом он нанёс несколько размашистых ударов – и у него больше не осталось противников. Юноша почувствовал, что за ним наблюдает его капитан, обернулся и помахал рукой.

– Так что, Шунсуй? Может ли она определить, почему только я не чувствую себя плохо рядом с Риндоу?

– Нет, не может. Но она очень этим интересуется.

Однажды ночью Укитаке приснился странный сон. Бесконечное чистое небо, земля где-то внизу, а наверху светит, но не греет странного лимонного оттенка солнце. И его лейтенант висит напротив.

Глаза у Риндоу невероятно грустные – впервые Укитаке видит своего лейтенанта таким грустным. Он распускает свой забавный и такой привычный хвост, коротко целует свою заколку и протягивает её своему капитану. Укитаке ничего не понимает, но принимает необычный подарок. Лейтенант становится полупрозрачным. Перед тем, как полностью исчезнуть, он подплывает к своему капитану и негромко говорит:

– До встречи, капитан. Хоть я сейчас и должен уйти, знайте: ни время, ни пространство, ни даже смерть – ничто не сможет помешать мне снова встретиться с вами. Вы прекраснейший человек из всех, с кем мне довелось познакомится. Я…я счастлив, что служил вашим лейтенантом, капитан Укитаке!

Когда Укитаке проснулся утром, он не поверил своим глазам – рядом с ним лежала та самая заколка из сна. А потом Риндоу не пришёл на построение. Тогда-то Укитаке и заподозрил неладное…

– Риндоу? –в комнате лейтенанта было очень тихо. И очень пусто. На голом полу лежало письмо. «Капитану Укитаке Джуширо лично в руки» – гласила подпись. Укитаке развернул письмо и начал читать.

«Дорогой мой капитан,

Я знаю, что Вы удивлены моим исчезновением. Но я прошу Вас – не надо паниковать. Произошло то, что должно было произойти, и это уже не изменишь. Клятва дана, и не в наших силах повернуть время вспять.

Во время моей первой тренировки с Вами, как Вы помните, со мной произошёл неприятный и непонятный тогда случай – сильный приступ резкой и колющей боли в груди, совсем рядом с сердцем. Такие приступы уже случались – но во времена учёбы в Академии они были слабыми и быстро проходили. Примерно после того приступа холод, что до того времени был в моём внутреннем мире, начал просачиваться в реальность. И, мне кажется, лишь Вы не стали отдаляться от меня после начала этого процесса.

Со временем приступы начали повторяться всё чаще. От меня начали отдаляться такие, казалось бы, близкие люди, как моя девушка (мы планировали пожениться) и мой лучший друг, но Вы ничего не чувствовали. Тогда я начал понимать, с чем связана эта болезнь.

Постепенно Вы стали единственным, кто мог меня понять и утешить. Может, Вы и не знали, но мои умственный способности так же начали увеличиваться после начала этих приступов. Я смог три раза подряд выиграть у Вашего друга, капитана Кьёраку Шунсуя, в сёги. Я начал изучать поэзию, достиг немалых успехов в стихосложении. Но я чувствовал, что с каждым придуманным хокку, с каждым решённым кроссвордом из моего тела уходила энергия жизни.

Банкай стал точкой обратного отсчёта. Юкидори назвал мне точное время, когда нас не станет, и советовал мне отказаться от того, что даёт мне смысл жить! Я же не послушался его, оставил всё как было, и не жалел об этом не единого момента. Я становился всё бледнее, всё слабее – но моя сила приблизилась к бесконечности, моя реацу стала разрушительной, а скорость – к субсветовой. Но я скрывал это, не желая быть капитаном – ведь тогда я должен был бы покинуть тринадцатый отряд навеки.

Я знал, что Вы придёте сюда, в эту комнату, сегодня, поэтому пишу без сомнений – вчера моя грешная душа отправилась на перерождение. Но если мне будет предоставлен выбор, я без колебаний вернусь к Вам в любом виде, каким бы неприемлемым он не был для меня – главное, чтобы он не был омерзительным для Вас. И, быть может, однажды Вы встретите меня и пройдёте мимо, не узнав, а я пойду прочь, не решившись напомнить.

С уважением и слабой надеждой, Риндоу.»

Нетсуден задумчиво смотрел в прозрачную холодную воду. Он видел то же, что и хозяйка, и прекрасно понимал, что хозяйка поймёт скрытый смысл письма. Не сегодня, но завтра, когда эта болезнь проявит себя явнее.

– Эй, а ты чего погрустнел? Тебе жалко этого несчастного юношу? – насмешливо спросила Кинушикую из своей шахты.

– Нет, мне не жалко. Я просто увидел то, что заставило меня кое о чём вспомнить.

– О чём-же?

Нетсуден не ответил. Не говорить же этой Пустой, что во всём виновато горячее сердце, которое так некстати напомнило о своём существовании. Он уже давно забыл о прошлом, но какая-то часть его сердца ещё помнило что-то, ещё ждало чего-то…

Комментарий к В памяти его такая скрыта мощь... Если вы найдёте здесь слеш (яой), то это ваши проблемы.

====== Хозяйка, я влюблён! ======

Шёл второй час восстания занпакто. Синигами пока что ничего не заметили. Кроме Рингоноки, Донохане и Момо. Тобиуме материализовалась, но от хозяйки не ушла – села на диванчик и начала вышивать. Хогэн тоже не ушёл – оккупировал подвал с коллекционным саке капитана Кьёраку (сам капитан пошёл вести переговоры и до сих пор не вернулся). А вот Нетсуден ушёл. Тихо, по-английски. Рингоноки заметила это не сразу – только когда Кинушикую сообщила. С Пустой Рингоноки на удивление быстро нашла общий язык – разрешила ей иногда приводить своего любовника в шахту, а та взамен ведала всем организмом и сообщала об изменении привычного состояния.

Рингоноки подозревала, почему Нетсуден мог уйти. Она относилась к нему лучше, чем остальные синигами к своим мечам, но не как к равному себе – это было очень тяжело. Может, он давно скрывал своё недовольство своей хозяйкой, а теперь нашёл удобный способ сбежать?

– А что здесь делает это убожество?

– Он тоже хочет отомстить своему хозяину, не оскорбляй его!

В чём-то и Рурирокуджаку был прав – Нетсуден заметно отличался от большинства мятежников. Он был очень похож на человека – только влажные перчатки и нечеловеческий оттенок волос выдавали в нём духа меча. Но он был и неправ – на Нетсудена с восхищением и завистью смотрела большая часть мятежников. А тот смотрел лишь на неё…

– Чего ты пялишься? Что, нравлюсь? – язвительно поинтересовалась Хайнеко, более соблазнительно изгибаясь.

– Очень. – честно ответил Нетсуден, заметно напрягаясь.

– Ты уверен? И почему же ты теперь так усиленно разглядываешь не меня? – в той стороне, куда смотрел Нетсуден, стоял занпакто Хитсугаи. Тут уже все обратили внимание на покрасневшего от стыда Нетсудена, который сжался в компактный комочек от этих взглядов. И в особенности – от взгляда Хайнеко.

– Нет, мы не против таких отношений, разумеется, но только после победы над синигами. И незачем использовать прикрытие. – на этом Хайнеко посчитала инцидент исчерпанным и вернулась к рассматриванию своих ногтей. К Нетсудену же подошёл Хьёринмару и попросил на пару слов в сторонку. Через пару минут, обсудив кое-что, Нетсуден и ледяной занпакто вышли из тени и отправились к что-то заподозрившей Хайнеко.

– Ты его оскорбила. Он смотрел в мою сторону, чтобы скрыть своё смущение.

– Э? А почему он мне сам этого не сказал?

– Я стесняюсь. – прошептал Нетсуден, закрывая лицо руками.

– Донохане, не беспокойтесь: Нетсуден не мог предать нас!

– А если он действительно предал Рин? Она же сбрендит! Она впадёт в депрессию и сбежит, мы её потом не найдём!

– Найдётся, найдётся! Я служу Рингоноки-саме больше трех месяцев, её меч не мог предать свою хозяйку. Он обязательно найдётся.

Рингоноки не верила своим глазам – её меч стоял рядом с этим мятежником – Мурамасой. Глаза Нетсудена были полны решимости и злости.

– Уходишь?

– Я верен клятве. – будто бы невпопад отвечает меч. Но Рингоноки неожиданно успокаивается – лицо принимает прежнее спокойное выражение. Никто не понимает причин этого спокойствия.

– Рин, ты сбрендила?

– Да, уже давно. Причём тут это?

– От тебя ушёл меч, а ты спокойно его отпускаешь?

– Да, ушёл. К завтрашнему вечеру вернётся. Я в этом практически не сомневаюсь. – Рингоноки спокойно сделала ноги. Несмотря на видимое спокойствие и даже безразличие, Рингоноки была напряжена. Что-то должно было вот-вот случится. Но что? Когда? Она спряталась в самый тёмный угол и приготовилась к предсказанию.

– Хайнеко!

– Ась?

Нетсуден нагнал девушку и сунул ей в руки букет полевых цветов. Было видно, что он очень стеснялся её, и долго собирал волю в кулак, чтобы так вот просто подойти и подарить цветы.

– Ну…это…извини, что обозвала извращенцем.

– Ничего страшного. Меня часто принимают за такого из-за моей внешности. А мне с первого взгляда в душу запали…влюблён я, и уже не первый день!

– Как влюблён? В меня влюблён? Я действительно тебе понравилась? – Хайнеко была, мягко говоря, слегка удивлена. А вообще – ошарашена. Отказывать такому прекрасному (а главное – воспитанному) мужчине было как-то неправильно. Но и сразу соглашаться было довольно глупо. «Я немного подожду.» – решила Хайнеко.

На следующий день Хайнеко проснулась и обнаружила перед собой Нетсудена. Он стоял на коленях и протягивал поднос с едой! Рыба, мясо, фрукты, чай. Всё как положено. Не хватает только белого передника. Нетсуден даже не прикоснулся за всё это время к возлюбленной – ждал позволения. Всё-таки он был очень стеснительным.

Мурамаса как-то так сделал, что с момента объявления о начале восстания до основных действий должно было по идее пройти несколько минут, а проходил уже второй день. Нетсудену это было на руку. Ему даже не пришлось использовать шикай. С самого утра он выглядел чрезвычайно задумчивым (ну прямо как его хозяйка), но порой на красивом лице проскальзывала загадочная полуулыбка, совершенно Рингоноки не свойственная. Или в глазах проскальзывал какой-то особенно живой огонёк. Очевидно, что он что-то задумал. Но что? И как на это все отреагируют? Таких вопросов не стояло – он задумал в одиночку разгромить мятежников. Его сила никуда не делась, он по-прежнему сильнейший – сильнее их всех, по крайней мере. А уж теперь, когда он встретил свою любовь, он вообще голыми руками всех передушить готов.

Только надо пока что помалкивать. Кто знает, что на уме у остальных? Вдруг кто-то ещё, кроме него, сумел преодолеть гипноз Мурамасы? Кто знает, какую цель преследует этот предполагаемый «кто-то»? И сможет ли Нетсуден в действительности ему противостоять?

– Рингоноки-сама, вам принести чаю?

– Нет, не нужно.

– Как вы думаете, почему ваш занпакто от вас ушёл?

– Он не уходил. Неужели ты…а, ты не знаешь.

– Что я не знаю, капитан?

– Нетсуден поклялся мне однажды, что никогда не предаст нас с ребёнком. Он верен клятве. Это значит, что скоро Мурамаса понесёт большие потери. А зная Нетсудена, я могу сказать наверняка: если он решил быть верным клятве, его уже ничто не остановит…кроме, разве что…

– Слушай, ты так и будешь мне подарки носить?

– А…вам хочется чего-нибудь другого?

– Ясен пень! Для начала – не выкай. Лучше на ты.

– Да, Хайнеко!

– Затем – возьми меня хотя-бы за руку.

Нетсуден послушно берёт девушку за руку. Рука у него мокрая, но очень тёплая. И перчатка такая бархатная…

– И, наконец, поцелуй. – Хайнеко сама тянется к Нетсудену. Нетсуден незамедлительно отвечает, не переходя, впрочем, рамки приличия. В данном случае они просто соприкасались губами. Он был очень доволен и этим.

– Та-ак, а дальше? Неужели ты не знаешь, что обычно идёт за поцелуями?

– Почему это не знаю? Прекрасно знаю! – обиделся Нетсуден. Он знал, что обычно идёт дальше. Проблема была в том, что он нечётко знал, что должен в таких случаях делать мужчина. Хозяйка была весьма похожа в некотором плане на мужчину, но в главном она всё-таки оставалась женщиной. А он – нет.

– Ну так пошли, покажешь. Или ты…– Хайнеко выразительно посмотрела на Нетсудена,-…меня обманываешь?

Это было последней каплей. Он решительно поднял на руки восхищённо мяукнувшую Хайнеко и на руках понёс в ближайшие кусты.

На экстренном собрании (тема была понятна) Рингоноки неожиданно улыбнулась. В этот момент шло перечисление убытков, которые Готей уже понёс по вине восставших, так что её эмоция не прошла незамеченной.

– Тебе смешно, что Готей в руинах? – спокойно спросил Бьякуя.

– Нет. Просто мой меч и я связаны ментально…он сейчас занимается кое-чем…– Рингоноки кидает взгляд на заинтересовавшуюся Ячиру и замолкает.

– Ноки-ноки, чем он занимается?

– Ты знаешь, откуда берутся дети?

– Разумеется! Какой из двух способов пересказать?

Рингоноки вздыхает. Дети в Обществе душ появлялись двумя способами – традиционным и нетрадиционным. Их могли принести Пустые, аисты, они могли найтись в подвале, в канаве, в закоулке, в той же капусте, в кустах, в крапиве, у реки…да где угодно, в общем.

– Никакой. Они этим и занимаются, в общем.

– А Нетсуден девственница? – задаёт неожиданный вопрос Шухей. Рингоноки в недоумении смотрит на него.

– Нетсуден – мужчина. Неужели не видно было? Фигура мужская, голос мужской, лицо мужское...

– Блин. Ладно, Ренджи, ты выиграл. – как Момо позже объяснила, два лейтенанта спорили о поле Нетсудена. Оба видели его только один раз, и Ренджи показалось, что это он, а Шухею – что это она. Поспорили. Теперь Шухей целый месяц будет обстирывать шестой отряд. М-да, не повезло парню.

– Сам виноват. –заключила Рингоноки.

====== Чужой среди чужих. ======

– Ну хорошо, мужчиной ты оказался весьма хорошим. Я бы даже сказала, прекрасным. А что будем делать с Мурамасой?

Нетсуден опешил. Неужели то, чем они минуту назад закончили заниматься, вправило мозги Хайнеко? В его голове невольно сложился план выведения всех занпакто из-под контроля, но план быстро исчез – мечей женского пола было несоизмеримо меньше, чем мужского. Да и желания изменять своим (как и хозяйка, он в этом плане был очень жадным) у него не было. Вообще. Но и оставлять всё просто так он не мог – зачем он тогда изображает из себя предателя? Нет, он должен как-то помочь своей хозяйке…ну хоть как-то…

– Эй, Катен?

– Чего тебе? – спросила одна из занпакто Кьёраку.

– Мы с Нетсуденом тут саке добыли…может, отметим начало боевых действий? – Бутылка так привлекательно выглядела, а Нетсуден выглядел так интеллигентно, что Катен Кьёкотсу старшая подставила чашу.

Это потом, когда ей захотелось спать, она заподозрила что-то неладное, но было уже поздно – саке со снотворным подействовало хорошо. Младшую из занпакто восьмого капитана Нетсуден скрутил тут-же, а Хайнеко вырубила её точным ударом груди по затылку. Катен Кьёкотсу стали четвёртыми, которых они вернули на путь праведный. Ну, как вернули? Собираются вернуть: Нетсуден их связывал (шибари они с хозяйкой учили вместе) и складывал в общий с хозяйкой внутренний мир, а там их встречала добрая Кинушикую с реактором. Пять секунд – и просветление обеспечено. Дольше – слишком много реацу заберёшь. Меньше – не подействует.

Но оставался один занпакто, встречи с которым Нетсуден боялся.

– Рюджин Дзякка мне не по зубам, боюсь. Я не смогу его победить, даже если использую банкай на полную.

– Да не волнуйся ты так! С Мурамасой-то ты справишься. А не станет его, больше не придётся драться ни с кем.

– Я знаю…Но мне очень страшно. За тебя, за хозяйку, за её семью, за себя. Я ведь однажды уже проиграл и подвёл того, кого считал своей семьёй…

– Но…ведь Ашисоги Джизо говорил, что ты не проиграл ни разу. А он-то хорошо знает обо всех твоих битвах!

– Обо всех. Кроме одной. – Нетсудену было тяжело вспоминать об этом моменте. Но Хайнеко не отставала, поэтому он решился.

– Знаешь, а ведь я не всегда был занпакто. Четыреста лет назад я служил у капитана Укитаке лейтенантом. Шесть лет. А потом я проиграл самому себе.

– Против тебя восстал твой-же меч?

– Нет. Я сам вырыл себе могилу, дав одну клятву…не могу сказать, какую. Не могу и не хочу. Но я не переродился – клятва держала меня между мирами. А не так давно, лет пять назад, одна преставившаяся душа дала ту же клятву. И только тогда мне дали возможность начать жить сначала. Так я стал занпакто. Пожалуйста, не рассказывай хозяйке. За эти пять лет я действительно стал её мечом – частью её души. А тем, кого я подвёл, был мой собственный капитан. Четыреста лет прошло, а он всё ещё помнит меня. – На лице Нетсудена появилась тень улыбки.