Текст книги "Смерть планам не помеха.Часть первая: Человеческое лицо (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– О, а вон и замок Айзена! Спасибо, что проводила – дальше сами дойдём.– Ичиго не боится незнакомой арранкар, но её боятся его друзья. Кроме Донохане – она ничего не боится. Рингоноки не стала спорить – она поклонилась и пошла прочь.

Она решилась на безумие, причём полнейшее. Среди арранкаров она нашла много хороших нелюдей, чьи смерти она просто не могла допустить. Один уже сидел у неё в голове и охотился на Нетсудена. Ещё несколько ждали её помощи. У Рингоноки сжималось что-то в желудке, когда она вспоминала Эспаду. Сердце у неё сжималось при мысли о людях, живот – когда вспоминались синигами. Путём нехитрых вычислений она пришла к выводу, что сердце у неё человеческое, реацу – как у Пустых, а синигами ей...толи в печёнках засели, толи приходятся ей кровными родственниками. Ни желудок, ни сердце она терять не хотела – поэтому решилась на безумие.

– Старк, зови Лиллинет. Пора отсюда бежать.

– Куда нам бежать? – ответила пришедшая Лиллинет.

– В Сейретей. И не только вам. Собирай Эспаду и побыстрее. Мы должны уходить отсюда.

– Ты хочешь спасти нас от Айзена? А зачем?

– Не знаю. У меня желудок словно перекручивается, когда я о вас думаю. Моя реацу теплеет, когда я рядом с вами. Я буду вам помогать, даже если меня за это возненавидят свои.

Койот Старк понял, что Рингоноки хочет этим сказать. Он поднялся с подушек и пошёл созывать Эспаду. Рингоноки же пошла совсем в другую сторону. За пазухой она несла главное – С-4 и два детонатора. Она прочитала в той книге, как сделать настоящую бомбу. Айзена в тот момент в зале заседаний не было, поэтому Рингоноки вошла беспрепятственно. Неизвестно пока, что она там делала, но потом она пошла в подвал. Вышла она оттуда уже без бомбы. У неё было время – у неё были шансы. А потому она превратилась в Пустого и снова побежала на помощь своим. Свои – Ичиго, Донохане и прочие. Чужих, правда, тоже нет. Сердце кольнуло. Нетсуден чихнул. “Странно.”

Рингоноки боялась встретить Ннойтру Джиругу. Он ей...не то, чтобы совсем уж не нравился...скорее, он просто был для неё не самым приятным в общении Пустым. Они не враждовали, как ни странно – просто старались не пересекаться. После родов Ннойтра явно изменил своё отношение к Рингоноки (перестал считать стельной коровой, стал считать дойной коровой), но общее отношение к девочкам, девушкам, женщинам, старухам и древним развалинам женского пола не изменилось. Орихиме, впрочем, он называл просто животным, не уточняя вид. Значит, одну женщину он всё-таки выделил из общего числа животных. А может, и не одну.

– Ицуга, а где та?

– Не называй меня Ицугой! О ком, кстати, ты говоришь?

– Ну, я видела какую-то логатую около вас всех. Она была похожа на тебя!

– Ну, она нам очень помогла. А почему ты решила, что она на меня похожа?

– Не знаю. Вы чувствовались абсолютно одинаково. О-ди-на-ко-во!

– Хм...– Ичиго задумался. Если прислушаться, то можно было услышать, как у него шевелятся мозги. О чём-то слова Нелл напоминали...но о чём? Ичиго не мог вспомнить. Надо было ещё раз увидеть ту девушку-арранкара. Может, она даст подсказку?

Очень-очень далеко, где-то между мирами, Король Душ наблюдал за Куротсучи Рингоноки. Он не ненавидел её, не любил...Она была статична, как человек, и сильна, как синигами. Он не мог предугадать её действия, как и действия Мори Донохане. Было очень опасно оставлять Рингоноки в живых – она нарушала порядок вещей. Но Король видел черноту, зарождающуюся в организме предсказательницы. “У неё не больше двух лет.”– подумал Король. И решил оставить всё как есть. Два года – это очень мало для синигами. Она не успеет наделать глупостей. Как же Король ошибался.

Волна смутно знакомой реацу донеслась до Ичиго. Хозяин этой мощи был совсем недалеко...а потом исчез. Но появилась девушка-арранкар с очень выразительными глазами. “Ты знаешь меня. Ну же, вспомни меня! Я ведь столько для вас сделала!”– прозвучали в голове мысли. И Ичиго был почти уверен, что это были не его мысли. Его мысли никогда не были настолько чёткими. Хотя содержание было похожим. Но он не обращался к себе как к девушке. Ну, такого греха за собой не замечал, по крайней мере. “Блин, ну почему я не могу её вспомнить?! Знаю ведь, и хорошо знаю, а вспомнить не могу!”

Ннойтра тоже чувствовал, что где-то видел эту девушку. Но где – то не мог вспомнить. Он женщин принципиально не запоминал. Хотя что-то знакомое в конкретно этой было. Грудь, например, ему вполне понравилась. Как и то, что баба молчит. По этой же причине он не ругался с Тией – грудь видно, голоса не слышно. К сожалению, большинство баб, которых видел Ннойтра, были точной противоположностью его идеалу – грудь закрывают, нервируют своей болтовнёй. Но желание подраться с таким хорошим животным было сильнее. Ннойтра широко улыбнулся и поднял Санта Терезу. Арранкар всё оценила верно – в её руках появился серп. Обыкновенный такой серп, им пшеницу срезают. Только вот этот серп не сиял – он был специально шершавым, чтобы враг получил большие повреждения. Похоже на пилочку для ногтей...если бы Рингоноки знала, зачем она используется.

Шла третья минута боя. Ннойтра понял, что противник не из самых слабых. Это ему напоминало о прошлой Трес Эспаде, которую он сумел победить лишь с помощью Заэльапорро. А потом случилось то, что проявило личность таинственного соперника.

У Рингоноки задралась юбка. До пояса. А нижнего белья, очевидно, ни в одной из форм предусмотрено не было. Но Ннойтру и Телсу привлекло не это.

– Ннойтра-сама, я её где-то видел.

– Я тоже её где-то видел. Знакомый шрам...– оскал медленно исчез. Он понял, кто перед ним. Арранкар быстро прикрылась, хотя Тесла и Ннойтра уже разглядели всё, что им надо было увидеть,-...так это ты, корова. *****, ты действительно корова!

Рингоноки ненавидела мат. Поэтому она резко кинулась на Ннойтру, наклонившись и начав собирать энергию. “Кажется, сейчас будет серо” – подумали одновременно Нелл, Ичиго и приближающийся Зараки Кенпачи. Серо запаздывало. И тут произошло непредвиденное: рога из горизонтального положения приняли вертикальное. Только Ннойтра не сразу понял, что происходит. И прежде чем Тесла опомнился от секундного ступора, Ннойтру пронзили два острых рога. А потом ударило серо. Синее, совсем как у...

– Куротсучи Рингоноки!

Ннойтра исчез. Девушка повернулась к Ичиго и сняла повязку с лица. Под правым глазом полукругом располагались пять фиолетого-синих капелек. В остальном лицо не изменилось.

– Зараки Кенпачи, Клубничка...пожалуйста, не говорите об этом остальному Готею 13. Никто не должен знать об этом.

– Так за превращение в вайзарда уже не ругают!

– В вайзарда – может. Но я не вайзард. Не арранкар. Не синигами. Не Пустой. Это что-то другое. Я не знаю, кто я теперь. И меня будут бояться. Поэтому молчите. А теперь извините, я должна кое-что сделать.– Рингоноки бежит в замок. В комнате Старка и Лиллинет многие. Нету только Сексты Эспады, Септимы и Зеро. Даже Улькиорра пришёл – не знает ещё, небось, зачем их всех здесь собрали. Рингоноки это на руку. Первым она забирает именно его. Остальные несколько ошалело смотрят на неё.

– Пора валить из этого замка.

– Согласен, но куда?– спрашивает осторожно Аарониро. И добавил уже другим голосом,– А если нас поймают?

– Пока что я вас спрячу туда, докуда никто не сможет добраться. В моём внутреннем мире много воды и мало суши, но денёк-другой пересидеть сможете?

– Много воды? Мне подходит! И мне подходит, не сомневайся!– проблем вроде не возникло. Как Рингоноки и предполагала, Айзену никто служить не хотел. Кроме Улькиорры. Он уже принял второй релиз и собирался пальнуть мощнейшим серо. К счастью, он не попал в шахту Кинушикую, а уж Люппи и Нетсуден спрятались от него под водой, на время прекратив игру в прятки – догонялки. Желание жить – лучший примиритель, как известно. Если бы он попал в шахту, то составил бы компанию Ннойтре, который уже находился в механизме. Кинушикую была примерно такой-же кровожадной, как и Хичиго. Если бы ей дали волю, она бы половину Готея за одну ночь убила. А другую половину – за следующий день. Поэтому у неё остаётся лишь два способа утолить кровожадность – растворять врагов и встречаться с Хичиго. Интересно, а Пустые в принципе могут иметь детей? Если нет, то волноваться не о чем. А если да...то удивительно, что она до сих пор не беременна.

У Кинушикую появилась безумная, как и она сама, идея. Растворённую душу и реацу Ннойтры она отправила не в “закрома”, а в тело “Ноки-Ноки”. Её реацу отрицательно отнеслась к идее слияния с чужеродной силой, попыталась избавиться от ненужного. И сила направилась в грудь...

Рингоноки об этом ещё не знала. Пришло время кормить Елену. Девочка спала большую часть времени, это был прекрасный возраст, а когда она просыпалась, то рядом всегда была либо Тия, либо мама. Все счастливы, особенно Елена. Она даже не мешала спать Старку, что не могло не радовать его. В этот раз Рингоноки поторапливалась – время поджимало. И потому она сначала впустила в свой внутренний мир всех, кого надо (и кого не надо тоже впустила), а уже потом занялась дочерью. Хотя последнюю она явно берегла больше. Кинушикую открыла гарганту, Рингоноки успела в не войти, а потом услышала мощный взрыв. Прибавила скорости. И уже через несколько десятков секунд она была уже в Каракуре. Садилось солнце.

Минуты назад в замке Айзена.

Айзен сидит на троне. Собрание Эспады по поводу вторжения Ичиго в мир Пустых должно начаться через минуту. Никого. Стоит и чего-то ждёт Канаме, сидит и радуется Гин, сидит и пускает слюни Вандервайс. Десять секунд. Канаме шепотом уточняет время у Гина. Тот говорит точное. Канаме хватает оцепеневшего Владыку, стаскивает с кресла и кидает под стол, после чего лезет туда сам. Только Айзен пришёл в себя после такого коварного нападения, как трон взлетел на воздух. И половина зала вместе с ним. Улыбка Гина стала нервной, а волосы непроизвольно встали дыбом. “Чёрт, ну почему Айзен не сидел на этом троне?! Избавился бы от него, не замаравшись...”

– Спасибо, но как?

– Рингоноки, это всё Рингоноки, Айзен-сама.

– Я понимаю, что это дело рук Рингоноки, но почему ты не предупредил меня до собрания?

– Она надавила на моё чувство справедливости! И мне пришлось дать ей установить бомбу, иначе никак нельзя было!

– Как глупо, Рингоноки-тян. Я бы на твоём месте заминировал не один трон, а всё здание.

Повисло молчание. Гин почувствовал, что глаза непроизвольно открываются. Тоусен же кинулся к двери. Айзен же пытался понять, где Эспада, где Лоли-Меноли, где Улькиорра, мать его, когда он так нужен?! Раздался ещё один взрыв, который потряс здание до основания. Как-то Айзен понял, что Рингоноки уже нет ни в его замке, ни в мире Пустых вообще. Раз – и нету. “Надеюсь, она всё-таки помнит, что должна мне предсказание?”

Рингоноки всё-таки помнила. Она исполнит своё обещание, но позже. Сейчас она превратилась в человека и в своём посмертном зелёном платье гуляла по городу. Медленно темнело. “Отправлюсь в Сейретей утром. Нетсуден, предупреди наших о моём приближении.”

“Да, хозяйка. Кстати, а почему вы называете это прекрасное платье посмертным?”

“Я умерла в нём. Оно прекрасно, но служит напоминанием того, что не так давно я ходила по этой земле праву живущего. Мне неприятно говорить с кем-либо на эту тему...даже со своим мечом. Думай обо мне всё, что хочешь.”

“Как же не думать? Знаете, хозяйка, я поговорил с Кьёкой Сугетсу. Есть один избавить Пустого от дыры.”

Рингоноки не ответила, но разговор не прекратила. Просто решила не задавать ненужный вопрос. И начала внимательно слушать ответ.

====== Волшебный колодец – Любовь к правде. ======

Рингоноки встречали с цветами, подарками и едой. Потом пришла Куукаку и организовала такой салют, что Готей не сгорел лишь благодаря вмешательству Хитсугаи. А когда Рингоноки продемонстрировала дочь Куротсучи Маюри, несколько офицеров (и женская часть лейтенантов) тайком плакали от умиления. Наиболее точно общее настроение выразил Кьёраку (в честь праздника – весьма трезвый).

– Какая хорошенькая, какие пухленькие щёчки! И ведь не поверишь, что её отец – сволочь.

– Я всё слышу!

Ещё больше радовался Укитаке. На его памяти ещё не было такого, чтобы женщина, да ещё и капитан, не оставляя должности, родила ребёнка. Да и вообще: во всём мире мёртвых дети рождались очень редко. Семья Омаэда славилась своей плодовитостью – четверо детей в одном браке. Правда, гораздо больше они славились шириной кости и непомерными аппетитами, но это их не волновало. А Рингоноки – высокая, крепкая, слегка упитанная, но на женщину не особо похожа. Пока не вышла замуж. Только тогда в ней начали замечать что-то очень красивое. Непонятно, что же в ней было такого красивого, но она начала нравиться мужской части Готея. Что не могло не нервировать Маюри. Впрочем, Рингоноки не имела дурной привычки гулять налево.

Что капитана пятого отряда особенно порадовало, так это поведение Нанао. Та смирилась и начала находить в замужестве много плюсов. Капитан стал меньше домогаться, но чаще вздыхать и биться головой об стену. Не до синяков, но чтобы прогнать из головы воспоминания о том страшном дне, когда он “обрёк Нанао-тян на жизнь с маньяком и хрен знает с кем”. А теперь Нанао даже выбежала встречать Рингоноки. “Интересно, что Маюри с неё сделал?”

– Маюри, ты её чем-то опоил?

– Нет. Хотя хотелось.

– Она сильно изменилась за эти недели.

– Привыкла, наверное. А теперь скажи, как зовут мою дочь!

– Елена Джируга-Куротсучи.

– А почему Джируга?

– Роды принимал Ннойтра Джируга...не думай, ты его больше никогда не увидишь.

– Устранила сама?

– Да.

– Плохо, я только придумал для него подходящее наказание. А много ли в Лас Ночес осталось арранкаров?

– Вот об этом мне с тобой надо поговорить.– Рингоноки решила не тянуть время. Она не собиралась открывать тайну превращения арракнкаров в синигами, она хотела этих арранкаров спрятать на время. Потом она попробует превратить их хотя-бы в вайзардов. После этого она отправит их в Руконгай, а там они смогут поступить в Академию. Для галочки. Спросить их мнение? Потом спросит, сначала поговорит с Маюри.

До вечера с Маюри поговорить не удалось. Её восстановили в должности, генерал искренне порадовался за благополучно родившуюся девочку и даже не стал принимать во внимание какую-то странную реацу, исходящую от малышки. Но решил лет через десять-пятнадцать отправить девочку в Академию. Потом был праздник. Укитаке притащил кучу еды, сладости, подарки для матери и дочери, за что получил благодарную сдержанную улыбку. Очень редкую на лице Рингоноки. Все знали, что она не бесчувственный кирпич, как Бьякуя, но и не такая эмоциональная, как его лейтенант. Её улыбку редко, но видели. И только Момо и Донохане знали, что Рингоноки может смеяться. И Елена знала, наверное. Но её никто не спрашивал, ведь она ещё не умеет говорить.

Рингоноки устало шла домой – в двенадцатый отряд. На сердце было неспокойно. Душа ждала чего-то странного и непонятного. И гибрид увидела колодец. Обычный колодец, такой же обычный, какой она была когда-то. Рингоноки подошла и заглянула в него. В глазах потемнело, голова стала очень тяжёлой, ноги подкосились – и вот Рингоноки падает в темноту. Примерно то же чувство падения, как и тогда...тогда, когда она поскользнулась. Тогда она тоже падала. Рингоноки часто видела это в кошмарных снах. Снах, где она снова помирала.

Но тогда падение быстро прекратилось, а сейчас она всё падала и падала. Рингоноки видела впереди маленькую точку света, которая постепенно становилась больше и больше. И Рингоноки вылетела из колодца.

Готей 13! Но всё вокруг было незнакомым – другим. Другие здания, другие синигами...Рингоноки сняла капитанское хаори и спрятала в свой внутренний мир. Она увидела какого-то крепкого седого мужчину в хаори капитана девятого отряда. Он ругался с зеленоволосой девушкой. Рингоноки заметила лейтенантский шеврон у той на руке. “Что это за место?”

Рингоноки увидела одно смутно знакомое лицо – мерзкий блондинистый тип с непонятными глазами, узкими губами, ужасным лицом...и в хаори капитана пятого отряда. “Шинджи Хирако, предшественник Айзена.”– понимает Рингоноки. Хирако уже не кажется ей настолько отвратительным. Она сжимает волю в кулак и подходит к нему.

– Капитан Шинджи Хирако?

– Ну я. Привет. Ты новенькая, что ли?

– Не совсем.– Рингоноки достаёт капитанское хаори и надевает на себя. Брови Шинджи поползли вверх. Рингоноки же повела его за угол, где их не могли заметить. Она рассказала о том, откуда она, почему она сюда попала, попросила поверить. Кажется, ей поверили. По крайней мере, не стали обвинять во лжи. Хирако вздохнул.

– И что ты хочешь от меня?

– Как я могу вернуться назад?

– Как попала, так и пропала. Вон колодец-то...эээ...а где он?– колодец исчез. У Рингоноки слегка кольнуло в груди. “Опять это ощущение...в последнее время всё чаще...с момента моего превращения? Нет это было и раньше...С того самого дня, когда я умерла!”

– Хорошо, я попробую побежать по линии времени. Отойдите немного дальше.– Рингоноки пробует бежать, но не может. Не может сделать прыжок во времени. Рингоноки даже обижается.

– А давай мы тебя накачаем снотворным! Проспишь сто лет как миленькая! Пошли, у меня есть на примете одно тайное место, там тебя никто не найдёт.

– А я вообще проснусь?

– Проснёшься-проснёшься, я так уже делал. Наглотался снотворного, проснулся через месяц. Ты бы видела морду Соуске, он меня уже хоронить собирался!

– И сколько я должна выпить?

– Соуске-бо, счёты!

Рингоноки спряталась под столом, Айзен её не заметил. После долгих расчётов выяснилось – триста коробок. Рингоноки велела нести всё ей. Таблетки были маленькими, двести коробок были съедены за полчаса. Судя по всему, капитан Унохана лишилась большей части своих запасов. Ещё девяносто коробок были поглощены через силу – последние десять в желудке уже явно не помещались, но ещё девять Рингоноки смогла как-то запихать. “Ну, несколько недель-месяцев я могу скрываться.”– успела подумать Рингоноки, после чего вырубилась.

Сто лет пролетели подозрительно быстро. Рингоноки очнулась от того, что её кто-то волок за ногу. И кого, думаете, она увидела?

– М-да, не сработало. Ты дрыхла только пять минут.

– Наноассемблеры работают идеально, однако. Нейтрализовали действие смертельной дозы снотворного за несколько минут. Отпусти мою ногу, пожалуйста.

– Блин. Может, увеличить дозу втрое?

– А у вас ещё много снотворного?

– Уже нет. Я тысячелетний запас спёр! Если Унохана узнает, мне придётся доставать свои ноги из...эээ...мягкого места.– Только сейчас Хирако обратил внимание на внешность путешественницы во времени. Не писаная красавица, до Рангику ей далеко, да и Ретсу Унохана покрасивее будет, но...ничего так, пялиться можно. Неестественно-естественная. Вечная мерзлота снаружи, адское пекло внутри. А чем она отличается от него?

– Ладно. Может, запечатать тебя на сто лет? Ну, плюс-минус год-другой. Пошли, запечатаю в подвале. Там у меня лежит старая, никому не нужная колода (давно надо было на растопку пустить), изображение какого-то божества. Подойдёт?

– Нет.– подумав, ответила Рингоноки,– А если я не появлюсь в нужный момент? Нет, нельзя.

Рингоноки обратила внимание на волосы Хирако. Единственная вещь в его облике, которую можно было назвать красивой. Совсем как у неё до недавних пор. У Рингоноки в голове появляется МЫСЛЬ. МЫСЛЬ заставила её достать из внутреннего мира банку варенья и протянуть офигевшему Шинджи.

– Обалдеть. Это...мне?

– Вам...тебе, коллега. Но это не подарок – я хочу заключить с вами договор. Что будет с вашей стороны?

– Стоп-стоп-стоп, какой ещё договор? Зачем?

– Надо.

– Ну, надо так надо. Тогда с моей стороны будет прядь волос.– Хирако отстригает прядь золотых волос и вручает Рингоноки.– Какой договор?

– Слушайте...

Рингоноки выбежала с территории пятого отряда, когда солнце уже час как село. Как она и предполагала, колодец действительно оказался там-же, где должен был быть. Уже менее пугающее падение завершилось в её привычном времени – садилось солнце, слышались радостные крики синигами, какие-то пьяные песенки. “И зачем я это сделала?”– думает Рингоноки, крутя в руках коробочку с прядью золотых волос. Она дала обещание, она его выполнит. И Рингоноки начинает готовиться к завтрашнему собранию. Не физически – моется она быстро – морально. Ей немного страшно от того, что она собирается сделать.

– Генерал, могу ли я сделать важное объявление?

– Вам есть, чем нас удивить?

– Да.– Рингоноки мысленно вызывает Кинушикую. Достаёт обруч и надевает его. “Кинушикую, активация”. Появилось знакомое ощущение растворения собственного тела и переплава во что-то другое. Маюри ахнул. С лица Уноханы исчезла вечная улыбка. Зараки Кенпачи широко улыбнулся.

– Рингоноки-сама?!

– Не бойся меня, Момо. Я не аррранкар. Не вайзард. Но и не синигами. Айзен создал гибрид Пустого и синигами, пятьдесят на пятьдесят. И сделал он это со мной с моего согласия...

– Согласия? Ты добровольно пошла на превращение себя в чудовище?

– Да. Моя бабушка говорила, что чистота “породы” разрушает вид. Лишь смешение нескольких рас способно спасти генофонд. Такие как Садо Ясутора, Канаме Тоусен, вайзарды...они сильнее, ведь в них течёт смешанная кровь...

– Что за чушь ты порешь?

– Чушь? Я когда-нибудь порола чушь? Я продумывала этот монолог всю ночь, генерал. И осторожнее со словами – в этой форме мне тяжело говорить вежливо. Остаётся лишь желание говорить то, что я на самом деле думаю.

– Капитан, пожалуйста, успокойтесь. Никто не осуждает вас, никто ведь...генерал?– Ямамото действительно осуждал Рингоноки. Её взгляд на пустофикацию был слишком отличным от его взгляда...а не он ли в своё время пытался заставить Рингоноки замолчать? Даже Бьякуя Кучики не выглядел злым на Рингоноки сейчас – её слова были обоснованы, точка зрения была ясна, слова были искренними – почему он должен злиться? А Генрюсай неожиданно почувствовал себя виноватым. На него укоризненно смотрели несколько пар глаз: кто-то скрывал недовольство, как Тоширо, а кто-то явно был недоволен, как Укитаке. Даже Комамуру действия генерала повергли в шок. На стороне Ямомото остался лишь Кучики Бьякуя. Дело шло к мордобою...И никто не заметил, как исчезла причина конфликта, её лейтенант и капитан четвёртого отряда. Раз – и нету.

Тем временем рядом с домом Куросаки Ичиго открылась гарганта. Оттуда вышли два синигами и один арранкар. Интересно, кто это?

– Момо, зачем ты пошла за мной?

– Я не могу вас просто так оставить, капитан. Вы ведь не желали никакого зла ни мне, ни Готею 13…Я уверена, нас скоро вызовут обратно.

– Хорошо. А вы?

– Членам медотряда запрещено бывать в мире живых. А я так давно здесь не была...– Рингоноки подумала, что причина, вероятно, не только в этом, но говорить об этом не стала. И превратилась от греха подальше в человека. Так, для галочки. И уверенно позвонила в дверь.

– Здравствуй, Клубничка. Можно нам сегодня у тебя переночевать?

– И где же я вас размещу?

– Меня на чердаке, Момо переночует в шкафу, капитан Унохана...вам придётся переночевать рядом со мной. Я не буду мешать?

– Нет-нет, я переночую на чердаке. Но нарушать режим питания нельзя, вы ведь ещё не полностью оправились от родов...

– Клубничка, а у вас еды много?

Поужинали таки знатно – Рингоноки съела всё, что ей предложила радостная Юзу. Момо ограничилась салатом, Ретсу же на ночь выпила стакан молока. Ужин длился десять минут – если бы сам Ичиго не присоединился к трапезе, уложились бы минут в пять-семь. Момо идеально поместилась в шкафу, давно ставшем спальней для Рукии. На чердаке уютно устроилась Рингоноки. Заснула она очень быстро. А вот Ретсу никак не могла заснуть – до неё только сейчас дошло, почему Рингоноки спрашивала тогда о мешающей близости. А если учесть, что Рингоноки спала всегда голой...

“О Ками, дай мне продержаться эту ночь!”

Комментарий к Волшебный колодец – Любовь к правде. Части идут неохотно – соавтор опять сбежала.

====== Мятежная душа. ======

На следующий день Рингоноки пошла с утра пораньше прогуляться. Погода была не самая прекрасная – чёрные тучи закрывали солнце. Но плохой погода была только для людей – Рингоноки обожала дождь. И когда она была человеком, и сейчас – когда стала мёртвой. На душе спокойно и тепло. Захотелось улыбаться. Но Рингоноки стеснялась. Стеснялась своих кривых зубов, своего широкого рта. Поэтому улыбнулась не во весь рот, а только уголками губ. Возможно, однажды ей будет плевать на кривизну своих зубов, но не сейчас. Она ещё не настолько раскована.

Рингоноки задумалась и не заметила, как вышла за город. Кругом были деревья, кусты, цветы. Красота. Но человеческое сердце хотело вновь вернуться в Готей 13. Рингоноки же хотела сделать кое-что другое...

– О, привет! Вижу, ты тогда благополучно вернулась в своё время!

– Здравствуйте, Хирако Шинджи. Я призналась своим в том, что я вайзард, им будет тяжелее отвергнуть. Либо меня, либо Елену. На ребёнка-то они точно не покусятся.

– Блин...ты замужем...А я уже сказал Хиёри, что ты – моя первая любовь.

– Рада за вас. Но я – жена Маюри Куротсучи...

– Этого страшилы?!

– ...и Нанао Куротсучи. Попрошу не оскорблять моего мужа. Он не страшный.

– М-да. А эта Елена – она точно его ребёнок?

– Точно. У неё – его глаза. А теперь я бы хотела присоединиться к вам. Я ведь тоже стала такой из-за Айзена...

– Ну пошли, познакомлю со своими.

“Свои” явно не хотели признавать Рингоноки. Когда она приняла облик арранкара, Хиёри засмеялась. Девчонка была ниже Рингоноки на две головы, а теперь вообще почти в два раза. Рингоноки не имела привычки бить детей, поэтому не стала обращать на это внимание...пока не начались издевательства.

– ...распутница, распутница...

Рингоноки сжимает правую руку в кулак.

– ...корова стельная...

Кулак медленно заряжается реацу. Но она бы стерпела все эти оскорбления, если бы её не задели за самое главное.

– И кто же мог породить такое чудовище?

Оскорбление своего отца и своей матери нельзя стерпеть – и Рингоноки срывается. Разжимает кулак и даёт пощёчину нахалке. Саругаки со сдавленным писком падает на пол. И в ход идут ноги.

– А сама-то ты кто-такая? Маленькая нахалка, позор синигами, недоросль! Только и знаешь, что язвить, а за свои слова ответ нести не, не можешь?! Да кто ты такая, чтобы оскорблять мать мою и отца моего, достойнейших людей?! Уродина, блондинка, змеюка подколодная, вот ты кто!– Каждые два слова сопровождались ударом ноги. Хиёри успела сто раз пожалеть, что начала издеваться над пришедшей с добрыми намереньями спокойной и невозмутимой женщиной. Коровы не нападают, если их не вывести из себя...

А Хирако улыбался. И даже не думал вмешиваться в избиение Хиёри ногами. “Так ей и надо. Может, это укоротит ей язык, и она будет думать над своими словами?”

– Всё, хватит! Остановись! Остановись!!!– Лиза Ядомару решила, что Рингоноки слишком увлеклась. Но раскалённая реацу, окружающая плотным коконом Рингоноки и Хиёри, растворила кофту и лифчик Лизы, что заставило ту отступить. Но своего она добилась – Рингоноки оставила полумёртвую Саругаки на полу и повернулась к Лизе. В глазах появилось странное заинтересованное выражение. Но оно быстро сменилось ужасом, явственно отразившимся на лице. Рингоноки сняла маску и отправила обратно в голову.

– Из...извините. Я не выдержала. Я сорвалась. Я...я чудовище?!

– Нет, ты не чудовище. Я бы на твоём месте тоже её избил.– Хирако был удовлетворён – он женщину ударить не мог, но хотелось.

– Извините. Я пойду, пожалуй. – Рингоноки не просто уходит – она убегает. Если бы она могла плакать, она бы зарыдала из-за ненависти к себе. Тучи сгустились ещё сильнее. “Мысль материальна...”– проносится в голове Рингоноки знакомая фраза. И с неба полился неестественно холодный дождь, даже с грозой. Рингоноки любила дождь, но не настолько, чтобы находиться под ним во время грозы. “Чудовище...”– проносятся в голове собственные слова. И Рингоноки снова идёт в лес.

– А, вот ты где. Пошли.– слышит Рингоноки мужской голос. Перед ней стоит промокший до нитки, недовольный, но вроде пока не особо агрессивный Зараки Кенпачи.

– Не могу.

– Что, Пустые напали?

– Хуже. Я потеряла над собой контроль. Похоже, я действительно чудовище.

– Правда? Тогда...– Зараки достаёт меч. Рингоноки успевает уклониться, но за первым ударом последовал второй. Ей пришлось обнажить меч.

Зараки был сильнее, опытней, он владел мечом так, словно родился вместе с ним (что могло быть правдой). Но Рингоноки была быстрее из-за замедленного восприятия, она могла быстро сотворить заклинания (не слишком сильные). И она очень, очень хотела жить. Ведь это было её предсмертное желание. Которое не смогли тогда исполнить.

Рингоноки приходится превратиться в арранкара. В этой форме она легче, проворнее и сильнее. В душе нарастает странное ощущение, что сейчас станет лучше, сейчас что-то изменится.

Рингоноки не могла тягаться с Зараки Кенпачи. Её задели уже дважды – неглубокая царапина на правой руке и обломанный кончик левого рога. Эмоции, которые она обычно так хорошо скрывала, нашли выход. Реацу начала увеличиваться. Зараки остановился. Кажется, этого он не ожидал. Реацу всё увеличивалась, а Рингоноки напротив – исчезала. Реацу Зараки Кенпачи столкнулась с какой-то очень странной силой, растворяющей в себе всё, что попадёт в неё. С кислотой.

“НЕТ!”

Реацу снова начала сужаться. Рингоноки же снова начала становиться ярче и чётче. И грустнее. “Кажется, я понял. Когда её реацу высвобождается, её тело растворяется. Когда её реацу сужается, её тело собирается. Да, круто.” А вот Рингоноки было совсем не круто – её тело на несколько секунд стало неосязаемым. Если бы не замедленная реакция на потрясения, Рингоноки бы завопила. А так – лишь тихий испуганный писк. Не было не боли, не неудобства – но было страшно. И хотелось убивать.

Бой продолжался до самого вечера – за это время Рингоноки более семи раз растворялась в собственной силе. Но каждый раз снова становилась материальной. Кенпачи это очень понравилось. Нетсудену же стало ещё холоднее. В данный момент он прижимался к так-же мёрзнущим арранкарам. Температура была не самой приятной – плюс десять градусов. Нетсуден начал чувствовать похолодание с момента своего возникновения – со дня смерти Рингоноки. Но за три с половиной года до становления хозяйки синигами изменения были незначительны. Всё началось с того дня, когда Рингоноки достигла банкая...или когда она стала вайзардом? Когда родила? Нетсуден не знает. “Хозяйка развивается как Куросаки Ичиго – очень быстро и легко. Как он...а ведь у них и реацу одинаковые...”