Текст книги "Путешествие за счастьем (СИ)"
Автор книги: Стипа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
А тем временем...
Паучихи чердака выткали на паутине «Вон подлым захватчикам» и завесили транспорантами весь потолок.
Масик отказался от курицы, но согласился поесть рыбу.
Гер из рода Пеларгонии впал в депрессию.
Старый шаман решил, что раз он заблудился в дневном переходе от стойбища, то надо передавать власть. Теперь шаман его ученик. Он очень счастлив, и его жена счастлива, и его тесть, вождь племени тоже очень счастлив.
Глава 15
«Очковая змея, очковый медведь и очковая акула развенчивают миф о высоком интеллекте безобидности очкариков»
Из лекции знаменитого ходока во внешние миры г-на Паслена
Утром под подушкой феи нашли ману, совсем немного, но она была. Дуня вздохнула с облегчением – она очень переживала из-за разбитого кусочка.
– Я все равно не пойму, почему все путали очки? – проговорила она, – ну ладно, оправа одинаковая, но диоптрии, они же разные?
– Я думаю, очки магические, просто исправляют зрение и все, – предположила Яся.
– Магические очки! Здорово! – восхитилась Дуня.
– Ха, я по магическим очкам диплом писала, – похвасталась Синни, – там весь фокус был в том, чтобы заклинание, позволяющее видеть линии чужемирной магии, наносить не на глаза, а на очки. Потому что если на глаза нанести, как все делают, то очень трудно ориентироваться в пространстве. Магия же проникает всюду, можно в стену врезаться или еще куда. А с очками очень удобно – надо посмотреть, надел их, потом снял и дальше полетел.
– И что? Теперь все с очками? – заинтересовалась Яся.
– Угу, держи карман шире. Сказали: "Нет свободной маны". Так что работа чисто теоретическая, – поморщилась от неприятных воспоминаний Синни.
– А у нас как раз есть свободная мана. И у меня даже очки есть. Правда они с минусом, – Яся была слегка близорука, очки у нее были, но она их стеснялась носить.
– У меня тоже есть, солнцезащитные, – Синни вытащила из сумки очки с темными стеклами.
– И у меня есть, – засмеялась Дуня, – только они без стекол. Игрушечные. Мне их племяш перед отправкой в сумку впихнул. И когда только успел... – всхлипнула Дуня.
– Так, не реветь! – Синни была строга, – Раз на улице сыро и холодно – занимаемся научной работой!
На следующий день выяснилось, что самая важная тетрадка с расчетами не влезла в сумку и осталась дома. Через два дня нашли ошибку и переделали полработы. Еще четыре дня искали необходимые ингредиенты для зелья. Редкую пыльцу кошкиных слезок стрясли в кастрюльку за минуту. А вот добыть корень одуванчика оказалось настоящим подвигом – попробуй выкопать такого гиганта. Паутину набрали на чердаке.
– Сколько паутины везде, совсем недавно же убирались, – ворчала Синни, сматывая в клубочек серебристую нитку.
Котел кипел, в него загружали, опускали, крошили, засыпали. Потом зелье настаивалось, опять кипятилось, остужалось и, наконец, в него торжественно опустили очки Яси. Потом очки Синни, а потом, будь что будет, и игрушечную оправу Дуни. Когда вытащили, оказалось что все они одинаковые – розовые и выпуклые.
– Я похожа на стрекозу, – вертелась около зеркала Синни.
– И я, – засмеялась Яся, примеряя свою пару, – с крылышками и в этих очках вылитая стрекоза.
– И какой день нормально не ели. Настоящие тощие стрекозы, – вздохнула Дуня.
Феи выпорхнули на крышу оранжереи.
– Ой! – воскликнула Дуня, – сколько всего!
– А я вижу только тонкие зеленые ниточки, – призналась Яся.
– Где?
– Да вот, под ногами. А остальное сплошной туман.
– Ничего не вижу, – поделилась Синни, – только над зиккуратом столбы: голубой, алый, бирюзовый, темный.
– А для меня это сплошной яркий столб, даже смотреть на него больно.
Проведя сложное научное исследование и сравнительный анализ – путем обмена очками, феи выяснили, что: солнцезащитные очки Синни теперь показывают только очень сильные потоки магии, очки с диоптриями Яси показывают мелкие магические плетения, а вот точнее и полнее всего показывают магию очки Дуни, в которых никогда не было стекол.
Пара кругов над Академией, и феи устали – столько магии было вокруг. Следы старых заклинаний прятались в переплетениях новых, мощные источники фонтанировали силой, охранная система опасно поблескивала – феи очутились в ярком, бушующем хаосе магии.
– Нужно лететь в спокойное место. Там, где магии поменьше, – решила Дуня.
– А рядом с Академией город, – предложила Синни, – полетели?
Сегодня город был удивительно шумным. Спешили прохожие, громко переговаривались торговки, восторженно вопили дети и не менее громко орали: "Тише!" их родители. Бежали по своим делам собаки, чирикали воробьи, курлыкали голуби, грелись на солнышке коты. В этой суете опасно было расслабляться, поэтому пришлось лететь под покровом невидимости и без очков, и только усевшись под козырьком крыши, феи смогли осмотреться. В очках Синни было видно только столб света над Академией. В очках Дуни было гораздо интереснее: почти над каждой дверью свивалась спиралью охранка, мелькали искорками в сумках прохожих магические вещички, иногда таинственно вспыхивали украшения-артефакты, а бывало, что и над головами идущих вились магические вихри. Через время мельтешение магии утомило фей, и они сняли очки.
– Мам, Кирик капризничает, мы пойдем домой, – на крылечко булочной вышла молодая женщина в лиловом вдовьем платье с ребенком на руках.
– Иди, доченька, я к обеду приду, – булочница быстро поцеловала ребенка и поспешила обратно в торговый зал.
Дуня посмотрела вниз на хнычущего ребенка.
– Надо же, такой большой, а все на ручках у мамы, – осуждающе пробормотала она.
– И ноет, фу, – поддержала ее Синни.
– Ой! Что это? Что у него на спине? – прошептала с ужасом Яся, которая так и не сняла свои очки. Дуня и Синни быстро нацепили очки на носы.
– Пятно, черное! – Ахнула Дуня.
– Там паук! – воскликнула Синни.
– Паук! Только ножек не восемь, а двадцать. Ох, и гадость какая!
Дуня поднялась, спрятала свои очки и махнула феям рукой:
– Летим за ними!
Женщина прошла по улице, свернула в небольшой переулочек и подошла к красивому чистенькому домику. Навстречу ей вышла старушка. На ходу она вытирала мокрые руки о передник.
– Нитали, деточка, давай мне Кира. А ты, маленький, не хнычь, ну идем ко мне, солнышко мое, – пожилая женщина протянула руки, но ребенок заревел и отвернулся, уткнувшись лицом в плечо матери.
– Сегодня рано капризничать начал, – вздохнула Нитали, – ну, ну, все, сейчас домой пойдем, все уже пришли, – успокаивала она малыша.
Феи с ужасом смотрели на черного паука на чпине ребенка. Казалось, что он даже начал шевелиться. Мальчик поплакал, потом немного успокоился, и только тихо поскуливал. Есть не стал, и мать вынесла его в сад. На толстом одеяле, под ажурной тенью от яблони он затих и задремал. Нитали села рядышком с вязанием. Через полчаса Синни не выдержала и подлетела поближе. За ней на землю спустились и Дуня с Ясей. Дуня подлетела к мальчику.
– Я помню, темное колдовство убирает заклинание "Ликус маготир", – и с этими словами Дуня храбро дунула на паука маной. Паук не изменился. Дуня повторила – паук не заметил ее попыток. Тогда Дуня со злости чиркнула по спине паука кусочком маны. Со спины твари посыпалась черная и золотистая пыль. Нитали дернулась, накололась спицей, ахнула и Дуня отлетела подальше.
– Так, летим домой. Надо поискать толковое заклинание в конспектах.
– И Рейга спросить, он же Академию основал, значит, знает, – добавила Яся.
– И Рейга обязательно спросим, и госпожу Подорожник, и даже Гера этого противного, всех спросим, – закивала головой Синни.
После летнего солнечного дня на чердачке было темно и прохладно. Синни сразу бросилась к записям, а Дуня задумчиво сказала:
– Может, действительно, к госпоже Подорожник сходить?
Яся сбегала к портрету – Рейга не было. Она потерла изображение кота, но холст оставался холстом, пальцы скользили по краске, по трещинкам лака – кот по-прежнему спал.
За следующие три дня феечки по очереди просмотрели все конспекты, расспросили всех знакомых и ничего не узнали. И каждый день они летали к дому Нитали и наблюдали.
Утром Нитали с Киром шли в булочную. Кир сидел в маленьком уголочке, огороженным для него, пока Нитали помогала родителям. Когда Кир начинал вздрагивать и плакать, Нитали подхватывала его и спешила домой – покормить, уложить спать. А еще каждый день к Киру приходил лекарь. Слушал, смотрел, разминал скрюченные ножки, тер спинку мазями и паук на время съеживался и замирал. И Нитали грустно улыбалась. Лекарь тоже улыбался ей, гладил Кира по щеке и уходил.
– Хороший дядька этот лекарь, – задумчиво проговорила Дуня, – а Нитали на него даже не смотрит.
– Да она ни на кого сейчас не смотрит, – поддержала ее Синни, – хорошо хоть дела в булочной идут неплохо, и ей есть на что жить и ребенка лечить.
Когда вечер бережно укутывал в сиреневые сумерки солнышко, в дверь домика фей вежливо постучали.
– Рейг! – Ясколка распахнула дверь, схватила фея за руку и потянула внутрь, – входите быстрее, мы вас так ждали!
Рейг вертел в руках очки.
– Очень хорошая работа. Полезная и нужная, – похвалил он, – когда вернетесь, обязательно запатентуйте. Видеть не только фейскую магию – очень полезно, а заклинание на глаза ужасно неудобно. Я бы такие очки в экипировку всех фей включил.
– А мы вернемся? – дрогнул голос Синни.
– Обязательно. Это не первый прорыв, и вероятно не последний. Ваши семьи заранее эвакуированы, вас спрятали, значит, он не был внезапным, к нему готовились, и очень скоро гремлинов отбросят обратно. А когда будет восстановление страны, очень пригодится ваша мана.
– Вот, про ману. Мы такое нашли – маленький мальчик... – и Яся торопясь стала рассказывать о Кире.
– Да, подожди, ты не так рассказываешь, – перебила Ясю Дуня, – мы очки сделали, надели их и полетели в город. А там увидели Нитали, она дочка булочника...
– Дуня, долго– то как, – вздохнула Синни, – у Кира, сына Нитали, на спине черный паук, он только магическим зрением виден...
Феи, перебивая друг друга, затараторили о маленьком больном мальчике, о том, как они пытались применить заклинания, о том, как жалко малыша. Рейг становился все мрачнее и мрачнее. И Яся вдруг поняла, что она отчаянно надеялась на фейское чудо, на то, что взрослый, опытный Рейг махнет рукой, произнесет заклинание и паук исчезнет. И еще она поняла, что простого и легкого волшебства не будет.
– Это дом с таким смешным флюгером? Играющий котенок?
– Да, там еще старый сад с большими грушами и яблонями.
– Нужно слетать туда завтра. Когда Кира выносят в сад?
– Утром, когда раскрывается календула.
– Я зайду за вами в это время, – Рейг поднялся, – а сейчас, позвольте откланяться.
Ясколка сидела на крылечке домика и думала, думала... Ну почему она была такая дура и не послушалась маму? Почему она оставила синее платье дома – теперь совершенно непонятно, в чем лететь завтра.
А тем временем...
Пауки расценили уничтожение транспоранта как официальное объявление войны .
Черный кот проинспектировал преподавательский состав Академии и нашел, что дамы, вне зависимости от расы, так же, как и много лет назад, не могут устоять перед его обаянием.
Тюльпан зачитал свиток Репейникам и сразу спрятался под орочий котел. Его ищут.
Глава 16
«Главный камердинер подает его Величеству воду для умывания, первый камергер тапки, а главный камергер халат. Держать подсвечник имеет право только первый гофмейстер, или же принц крови».
Из придворного этикета времен царствования Пузыреплодника III
Календула раскрылась. Птицы пели, нянюшка выбивала ковер, на толстом одеяле под грушей лежал Кир, а рядом с вязанием сидела Нитали. Кир перебирал страницы большой книги с картинками, Нитали иногда отвлекалась от работы и поглядывала на сына, феи сидели под кустом и внимательно смотрели на паука.
– Что вы скажете? – не выдержала Синни.
– Это проклятье. Старое родовое проклятье. Наверняка отец этого мальчика нашел то, что находить совсем не следовало... – Рейг помолчал и продолжил, – убрать его можно, но дело это очень не быстрое.
– Это заклинаниями нельзя!
Дуня храбро выскочила из-под куста и подлетела к малышу – в ее руке блестел кусочек маны. Кир лежал на боку, и паук был так близко, он так удобно повернулся черной глянцевой тушей. Чирк, и со спины паука полетела черная и золотая пыль. Рейг мгновенно очутился рядом, взмахом руки создал воздушный мешок, собрал туда пыль и сбросил ее на траву.
– Смотри, – остановил он Дуню.
Трава, в том месте, куда попала пыль, пожелтела, пожухла и осыпалась. Феи замерли потрясенно.
– Так его не уничтожишь, – грустно объяснил Рейг, – если его взорвать, распылить, разрушить – высвободится столько зла, что разнесет весь город.
– Что же делать? – спросила Синни.
– Я буду делать ловушку. Это долго, к сожалению, но тут уж ничего не поделаешь. А потом мы засадим туда паука.
– Но мы же не можем оставить Кира просто так? – на глазах Яси блестели слезы.
– Есть одно заклинание, но пообещайте мне, что применять его будете не чаще, чем раз в неделю. Хорошо?
– Обещаем, – закивали подруги.
– "Лакипа олавпани", и нужно тереть маной только ножки твари, там где они соприкасаются с телом ребенка, вот так, – Рейг, бормоча потер черные лапки.
Кир заснул, и во сне улыбался. Феи с умилением смотрели на него.
– Интересно, чем бы нам пока заняться? – задумалась Синни, – что-то у нас все волшебство какое-то долгоиграющее. Пока яблоки созреют, пока ловушки сделают, чем бы заняться.
– А не хотите спасти принцессу? – предложил Рейг.
На балконе дворца стоял принц-регент, справа от него стояла его супруга, очень красивая блондинка, а слева бледная худенькая девушка.
– А на нас возложена великая миссия, мы должны вернуть в этот мир традиционные ценности! Семья, религиозность, союзная солидарность, вот что отличает наше общества от насквозь прогнившей плистонской клики! – речь принца была вдохновенной и возвышенной.
Народ на дворцовой площади слушал и гудел. Под балконом гудел согласно и организованно, в особо патетических местах граждане дружно орали и аплодировали. Те, что стояли подальше, в центре, гудели организованно и несогласно. Они просто стояли, переминаясь с ноги на ногу, и обсуждали свои дела: как всегда выросшие цены, как всегда упавшие заработки и жен, которые, как всегда были всем недовольны. Те, что стояли дальше всех гудели совсем неорганизованно и совсем несогласно. Непатриотично можно сказать, гудели.
– А на нас, а на нас, – ворчал дедок с тросточкой и в очочках, – и чего опять наш ананас на плистонцев взъелся? Чего ему тихо не живется? Вот страной за племяшку правит, жена красавица, повар с меню рядом стоит, и лекарь с клистиром, опять же, всегда наготове – живи и радуйся.
– Экий вы не догадливый, – усмехнулся в усы дядька в ливрее королевского кучера, – потому и не живет тихо, что жена красавица. Нашу-то крысу плистнийский посол обидел – не поклонился, вот она и плешь ему ест.
– Кому ест? – не понял дедок.
– Ну не послу конечно, у нее для этой цели муж законный есть. Как принято в простонародье, пилит его каждый день. А лингурский посол ей подпевает.
– От ведь, шала..., – дед закашлялся и оглянулся, рядом были только понимающие лица, но продолжил дедок уже вежливее, – вот ведь, как бы ты хороша ни была, а ум тоже надо иметь.
– Да это не ей, а мужу надо, пора бы ему из-под каблучка вылезать! – заржали рядом.
Три феечки и Рейг сидели на водостоке над головой болтунов.
– Пять лет назад господин Пеларгоний был в этом королевстве, и увидел, что принцу очень нравится пастушка. И пастушке, конечно, очень нравится принц. И господин Гер связал их узами любви. Принц был так настойчив, что женился. Был он младший, ненаследный, балованный – вот и разрешили ему родители такой брак. Полагаю, что не без помощи господина Гера было получено это согласие, – начал рассказ Рейг, – вот только быть королем очень опасная профессия. Король умер, потом погиб на охоте средний брат, а потом новый король, старший брат этого Ананаса, погиб. Несчастный случай. Королева умерла родами, рожая наследника-мальчика – и все. Остались от большой семьи юная принцесса, которая скоро станет совершеннолетней и принц, женатый на пастушке. Он теперь регент, а бывшая пастушка теперь носит титул герцогини и почти королева.
– Вы против, чтобы пастушка становилась королевой? – Яся была неприятно удивлена. В ее любимых романах все героини становились королевами, даже если они были рождены в сточной канаве. А сословная спесь была верным признаком отрицательного героя.
– Я – нет, а вот народ против, – развел руками Рейг, – стать королевой только начало дела, надо еще добиться народной любви. А бывшая пастушка очень стесняется своего происхождения, поэтому стала чванливой и надменной.
– А что же с принцессой? – поинтересовалась Дуня, – дядя хочет ее убить?
– Нет, что вы, дядя ее очень любит! Он и править не хочет, – запротестовал Рейг. – Планирует выдать племянницу за лингурского принца, младшего, конечно. Принц станет консортом и будет править за принцессу и династия сохранится на троне.
– А сама принцесса?
– А принцесса собирается в монастырь, и совсем не хочет замуж. Сами понимаете, если народ недоволен, а будущая королева отказывается от короны, значит дело не чисто.
– Может этот принц такой ужасный? – предположила Яся.
– Да нет, самый обычный принц, ничего ужасного в нем нет.
– Тогда почему?
– А вы попробуйте, разберитесь, – улыбнулся Рейг, – а так как я вас в это дело втравливаю, то от меня вам подарки – новые заклинания. Вы их точно не знаете, я их когда-то сам придумал. "Болпра нежедрант" – это заклинание истины. Требует очень мало маны. Подопечный начинает говорить честно и искренне, даже ту правду, которую он скрывает от себя самого. "Лемпусрртиан" – это заклинание, чтобы ослабить любое прежнее. Например, страсть станет симпатией, а предельная откровенность станет, ну... ваш подопечный не будет врать. И "Чуливстамп набвле", заклинание-пробуждение чувств. Если двое друг к другу равнодушны, то после заклинания увидят друг в друге хорошее, и не забудут это. Хорошее заклинание, дает шанс подопечным полюбить самим, а не кидает их в роковую любовь.
– Спасибо! – дружно сказали воспитанные феи, и Рейг ушел цветком. А феи полетели во дворец, знакомиться с удивительной принцессой, которая не хотела замуж.
За неделю, проведенную во дворце, феи убедились, что жизнь во дворце имеет свои плюсы. Красиво, богато, цветы всюду, все ходят торжественно и чинно, грубых слов не услышишь почти негде. Вот от прислуги во дворце их точно не услышишь, дворцовая прислуга народ с большим чувством достоинства, им ругаться невместно. А если кто-то что-то лишнее скажет, то сразу натолкнется на такой осуждающий взгляд дворецкого или госпожи Главной Экономки, что уж лучше бы из жалования вычли. Принц-регент со своей Анфигиэллой, к сожалению всего дворца, дворецкому не подчинялись, и ругались громко и не выбирая выражений каждый вечер.
– Опять зарядили, – камердинер его Высочества мог позволить себе некоторую вольность, – вот помяните мою слово, скоро мы будем свидетелями драки.
– Увы, некоторые женщины, – камеристка ее Высочества брезгливо поджала губы, всем видом давая понять, что она-то уж к некоторым женщинам не относится, – некоторые женщины, в силу своего происхождения, понимают только такой язык, язык кулака.
– Подождите, рано еще, – камердинер поставил на поднос бутылку коньяка и пузатый бокал, – еще минут через пять надо будет идти.
– Да, пожалуй, – камеристка прислушалась к крикам, доносящимся из спальни, и поправила стакан воды и капли на своем подносе.
Через пять минут прислуга, тихо позвякивая стаканами, удалилась в сторону спален. Феи вылезли из-под комода.
– Теперь я понимаю, почему Гер осчастливливал пастушку, – пробормотала Синни, – в эти дворцы только в гости ходить хорошо, а жить или тем более работать совершенно невозможно.
Увы, она была совершенно права. В прекрасной анфиладе комнат был жуткий сквозняк, и фей все время сносило, море цветов, украшавших комнаты, были срезанными, а чаще всего искусственными, поэтому в них можно было только прятаться, и то на время. Растения в горшках садовник постоянно переставлял, и попасть с их помощью в определенное место было невозможно. А уж эта прислуга, которая в несусветную рань принималась за уборку и не ленилась смахивать пыль даже со шкафов! Пару раз феи чуть не разбились, когда их сонных стряхнули вниз.
– Ну что, к Лери полетим, или к этой реве-корове? – разминая затекшую спину спросила Дуня.
– Давайте сначала к Лериэлле, – решила Яся.
– Опять в молельную, скука, – зевнула Дуня, но послушно полетела. Принцесса действительно сидела в молельной и слушала монаха. Отец Спиридониус дребезжащим тенорком тянул псалом, рядом сидела монашка и вязала чулок, принцесса благочестиво кивала головой. Тихий стук в дверь заставил присутствующих вздрогнуть.
– Лери, милая, я хотел бы с тобой поговорить.
– Проходите, пожалуйста, дядюшка, – наследная принцесса вежливо привстала. Монахи, поклонившись вышли, и принц остался наедине с племянницей.
– Милая, ты понимаешь, что каждая девушка должна выйти замуж. А долг принцессы просто обязывает заключить брак. С равным, с достойным. Вот посмотри, какой замечательный кандидат младший принц Лингурии. К тому же войска его отца...
– Милый дядюшка, выше долга принцессы, выше долга женщины, стоит перед каждым долг перед своей душой! Вы понимаете, что спасение души я смогу обрести только в монастыре. А права на корону я передам вам. Или, если вы этого не хотите, вашему будущему ребенку.
– Лери!
– Дядюшка!
– Ну вот, опять затянули, – фыркнула Дуня, – Полетим к Финьке, что-ли.
Прекрасная герцогиня Анфигиэлла, супруга принца-регента, оставалась красивой даже с распухшим носом и покрасневшими глазами.
– Идиот, ну неужели он не видит, что тут все, все против нас! – Анфигиэлла швырнула в стену томик стихов, – не беспокоить меня! Дайте мне побыть одной!
Она захлопнула дверь перед носом камеристки, прошла ко второй двери спальни и закрыла на ключ вторую дверь, соединяющую покои супругов. Трех фей, проскользнувших за ней в дверь, она и не заметила.
– А давайте ее заклинанием истинности долбанем, – предложила Дуня.
– А ее-то зачем? – удивилась Синни, – мы же Лери осчастливливаем?
– Ну, проверить на ком-то надо, – призналась Дуня.
Синни поморщилась, а Яся неожиданно согласилась. Во всех книгах именно мачеха была главной злодейкой и Яся ожидала, что услышит чистосердечное признание.
– "Болпра нежедрант", – выдохнула Дуня.
Анфигиэлла подхватила с подноса бутылку коньяка и пошла к окну. Из окна ее спальни была видна дворцовая площадь. Не вся, только маленький кусочек, и именно на этом пяточке комедианты давали представление. Анфигэлла отсалютовала бутылкой своему отражению в темном стекле и отхлебнула прямо из горла.
– Герцогиня... черт, вот сказали бы мне еще семь лет назад, что быть замужем за принцем такая мука, ни за что бы не поверила. Корсет, манеры, послы... Послала бы я этих послов, а сама пошла бы вот , театр смотреть. И не этих кривляк во дворце, а настоящих артистов, на площадь, – герцогиня еще раз отхлебнула, – ну, твое здоровье Анфигиэлла. Убила бы эту сволочь, что мое имя так исковеркала! " Имя члена королевской семьи должно соответствовать высокому назначению и входить в реестр королевских имен". Тьфу! Улыбаться и молчать, улыбаться и молчать. Они все за спиной надо мной смеются и нос воротят. Да плевала я на них, – герцогиня прислонилась лбом к холодному стеклу, – но пусика жалко. Пропадет он без меня. И со мной пропадет. Я же все вижу, все. И как фрейлины косоротятся, и как собственная камеристка нос воротит. Ей-то, дуре, какая разница кому капли носить, за деньги же носит? Нет, и ей не та. Ах, баба Мотя, как ты была права: "Не в свои сани не садись". Не мое это все. Сбежать бы, и пусика забрать с собой. Выдать бы Лери замуж за принца, а самим уйти. Я бы и одна ушла, только как он без меня, он же за мной уйдет, искать будет. И королевство погибнет. Лучше бы я умерла! – и Финька заплакала, так отчаянно и горько, что феи дружно прошептали: "Лемпусрртиан".
Герцогиня, пошатываясь подошла к кровати, прилегла не раздеваясь и быстро заснула.
– А вы заметили, – прошептала Синни, – что связь между принцем и ней стала тусклее?
И действительно, фейская золотая цепь, натянутая между принцем и его женой померкла, стала слабее и теперь стала больше походить на веревочку.
– Ух, думала, что она над собой ...– потрясенно пробормотала Яся.
– Полетели, на принца посмотрим?
– Полетели.
Принц был в своем кабинете, спал за столом, положив голову на руки. А перед ним стояла почти пустая бутылка коньяка. Синни плавно перелетела на стол и не торопясь подошла к бутылке.
– Да, пристрастие этой семьи к алкоголю меня пугает, – задумчиво произнесла она.
– Феечка, ик, – принц неожиданно поднял голову.
– "Болпра нежедрант" , – от неожиданности выпалила Синни.
– Феечки, вот зачем вы меня заколдовали? – задумчиво спросил принц. Феечки замерли от неожиданности. Как он их обнаружил?
– Вот ведь, маленькие какие, как муравей, – принц стукнул пальцем по столу рядом с Синни, – и не попадешь. А врееееедные. Заколдовали. А мне говорят фей нет, и фейское проклятье сказки, а я знааааю! – и принц неуверенно помахал пальцем в воздухе, – я всегда знал. А я сегодня пришел к племяннице и говорю: "Долг, жениться надо на достойных", а она молчит. Молчит. Воспитанная. А сама смотрит и думает, я же знаю, думает: "а сам то?" Не, Финька она достойная! Она хорошая! Только ни рода, ни приданного, ни воспитания. Финька, она бы не смолчала. Она, Финька, не молчит, она орет каждый вечер. И рыдает. И я разогнал половину двора, и посла этого плистонского тоже выгнал. А что делать? Финьке не поклонился. А они вообще только матери кланяются, а больше никому. Мне не поклонился, а я что? Я же не обиделся, а она обиделась. И плакала. Прогнать бы ее, да только не могу, я ее лучше убью. И сам убьюсь, – принц вздохнул. – Только жалко ее, она сладкая, и книжки читает, старается. И это... красивая, и хорошо...
Тут принц уронил голову, и феи так и не узнали, что хорошо делает Финька.
Синни потихоньку отползла от руки принца и стрелой взлетела вверх. Дуня шептала отменяющее заклятье, и Яся с удивлением увидела, что связывающая двоих веревка превратилась почти в нить.
– Ух, и испугалась, – призналась Синни. Полетели к Лери? Только так больше рисковать не будем, в комнату влетели, шарахнули заклинанием и спрятались.
В спальне принцессы не оказалось.
– Небось, опять молится, – фыркнула Дуня.
Дверь в молельную была слегка приоткрыта, феи протиснулись, пригляделись: в тусклом свете единственной свечи был едва различима коленопреклоненная фигура. Синни быстро произнесла заклинание. Дверь позади них дрогнула и феи мигом спрятались за стул. В молельную вошла Лериэлла.
– Ой, а это кто был? Синни, ты чего, не видела в кого кидаешь?
– Так темно же было, я подумала это принцесса, – стала оправдываться та.
– Тссс, не шумите, – шикнула на них Дуня и кинула в Лериэллу заклинание.
– Ваше Высочество, – поднялся с колен отец Спридониус, – поздно уже, вы должны идти отдыхать.
– Да, да, конечно, – рассеянно произнесла принцесса, – я молитвенник тут забыла. Возьму, почитаю перед сном.
Лери взяла со столика книгу и направилась к двери.
– Ой, уйдет, уйдет, и мы ничего не знаем, – причитала Яся. Но отец Сприридонус, словно услышав фей, спросил:
– Скажите, ваше Высочество, и зачем вам, молодой красивой девушке, идти в монастырь? Разве вам там место?
Лериэлла запнулась, остановилась и села на маленькую скамеечку.
– Хочу ли я в монастырь? Ну да... вы как монах обязаны это спросить. А я отвечу искренне – не хочу. Я хочу веселиться, танцевать, носить красивые платья, украшения. Духи хочу. Чтобы за мной ухаживали молодые красавцы и стихи читали. Замуж хочу, и чтобы мой муж смотрел на меня так, как дядя смотрит на свою ... Анфигэллу, – молитвенник со стуком выпал из рук Лери, – нет, как дядя не надо... Он поглупел, совсем поглупел. Он все твердит про этого лингурского принца. Неужели он не понимает? Не понимает, что как только лингуриец посватается ко мне, на следующий день приедут сваты из Плистона. И я должна буду выбрать жениха. А отверженный получит хороший повод напасть на нас. Две большие страны по соседству, богатые, сильные, они давно готовятся к войне. И будут рады, если эта война будет идти в нашем королевстве. По моей земле пройдут войска, мой народ будут убивать, мои богатства грабить! – принцесса судорожно сжала в руках грубую ткань коричневого платья, – И если ради мира мне надо будет уйти в монастырь – я уйду. Да я за черта лысого замуж пойду, лишь бы все было мирно!
Лери закрыла лицо руками и вздрогнула. Но когда она опустила руки, ничего не говорило о том, что совсем недавно она почти кричала. Снова ее голос был спокоен и мелодичен:
– Давно хотела вас спросить, почему вы носите кольцо. Разве монахам можно носить украшения?
Отец Спиридонус поморщился, будто борясь с собой, но все же нехотя произнес:
– Это не кольцо, а амулет личины, милая принцесса. Вы забыли, что у вас есть еще одни соседи? Не запада, не с востока, а снизу.
– Снизу? – голос Лери дрогнул.
Отец Спиридонус повернул кольцо и толстый старый монашек исчез. Перед наследницей сидел демон. Блеснули в свете свечи глаза с вертикальным зрачком, ударил по полу хвост. Феи ахнули и отшатнулись, хотя их-то демон разглядеть не мог, а вот Лери не дрогнула.
– Генерал Ронгус?
– К вашим услугам, принцесса. Как вы меня узнали? По шрамам?
– По лысине, – нехотя призналась Лери, – у вас очень большая слава и очень примечательная внешность.
– По лысине? – генерал усмехнулся, и, наклонившись поближе, прошептал:
– А прозвище у меня – Лысый Черт. И вы только что собрались за меня замуж.
– А вы спасете мою страну? Или передадите под власть демонов? – Лери тоже наклонилась к генералу, – не хотелось бы стать подданной императора демонов. Зачем вам брак со мной?
– Лучше быть первым в ... маленьком королевстве, чем вторым в империи. Да и старший братец не слишком рад моей популярности. Братская любовь пока сильнее любви к власти, но я же вижу, ему легче, когда я ухожу наверх. Будет у меня свое королевство, и тогда он поверит, что на его императорский венец я не претендую. Мне нужен дом, свой дом для меня и моих ветеранов. Я устал воевать. Никто не верит, что демон может устать воевать. Мне надоело воевать за кого-то, теперь я согласен воевать только за свое. И ни один сосед не сможет забрать у меня мою землю.
