Текст книги "Путешествие за счастьем (СИ)"
Автор книги: Стипа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Путешествие за счастьем
Стипа
ПРОЛОГ
Легким ветром, каплей дождя,
радугой с солнечным зайцем,
Утром морозным со скрипом от снега
ярким, что людям так нравится...
Счастье на крылышках, пусть неуверенно,
в доме неслышно проявится.
(Lady Fenix)
Глава 1
«Сегодня в актовом зале Главного Присутственного места Солодовой Пустоши состоялось важное событие – молодые феи получали свое первое назначение. Каким энтузиазмом горели их юные глаза, сколько восторга испытало подрастающее поколение – теперь они полноценные члены общества, теперь и их скромный труд вольется в реку преуспевания всего королевства!»
Из передовицы «Солодовопустошной правды»
. Какой у Королевы Розы был чудесный цвет лица! Конечно, нельзя сказать, что в фигуре, лице, волосах, или, допустим, в ногах королевы был хоть малейший изъян, нет, королева от кончиков ногтей до кончиков волос была само совершенство, но восхищаться именно ее цветом лица считалось в приличном фейском обществе особенно утонченным. Этот изумительный цвет, с мягкой белизной и нежным румянцем выгодно подчеркивался волшебным платьем королевы. О, королевское платье! Гладко-атласное, и в то же время матовое, тончайшее и плотное, снежно-белое, а может и желтое, розовое, алое, переходящее из глубокого пурпура в черный, зеленоватое и лимонное. Каждый смотрящий видел свой цвет, и, говорят, что встречаются романтические чудаки, которые видят платье голубым. Из вороха юбок кокетливо выглядывал зеленый башмачок, а правая рука королевы в зеленой перчатке величественно покоилась на золоченой ручке кресла. Левая рука была доверчиво вложена в руку супруга – принца Пиона. И хотя злопыхатели утверждали, что роза с пионом ну никак не сочетаются, слишком они оба роскошные, брак королевы был на редкость счастливым, и даже нарисованный принц не отводил влюбленных глаз от жены. Королева же, вот великое мастерство художника, королева смотрела и на супруга, и в то же время искоса поглядывала – ласково, но требовательно, на подданных. И даже копии картины, развешанные во всех присутственных местах королевства, сохранили это удивительное свойство. Как вот и эта картина, висящая в актовом зале Главного Присутственного места Солодовой пустоши.
А смотреть в огромном зале, кроме как на портрет королевы, больше было не на что. Еще можно было рассматривать сцену, трибуну, большой стол и вслушиваться в бубнеж ораторов, но Ясколке этого совсем не хотелось. Было откровенно скучно. Распределение молодых фей – событие, волнующее только первые двадцать лет, а потом оно становится обыденным и скучным. Конечно, феи из королевского дома, или феи из старинных цветочных семей каких-нибудь Тюльпанов или Гиацинтов, отправлялись во внешние миры. Их ждали приключения, интриги, и очень много счастья. Счастье, конечно, с помощью фей, проливалось на подопечных; но счастье, оно такое – как свет, как дождь, его брызги попадали и на феечку-благодетельницу, и превращались в волшебство. И фея становилась сильнее и могущественнее, она могла легче и быстрее осчастливливать подопечных, а возвращаясь домой, она делилась волшебством с семьей, ну и налог государству платила. Так и получалось, что некоторые феи и их семьи возвышались, блистали при дворе, а некоторые, некоторые, почти никогда не получали назначение во внешние миры и оставались навсегда в прозябать в неизвестности. Да и что им, крошкам без особых магических сил, делать во враждебном страшном мире? Им полагалась трудиться сто лет после завершения образования на благо королевства внутри страны: в государственных больницах, школах, на транспорте и в библиотеках. Ну и еще, конечно, тихо сидеть в конторе и аккуратно подшивать отчеты о настоящих приключениях в архив.
– И таким образом, вредоносная политика государства гремлинов, направленная на подрыв благосостояния королевства фей привела к тому... – привычно бубнил с трибуны оратор. Градоправитель Полимониум был давно в опале, и даже подчиненные его иначе как Синюхой не называли. Ясколка чувствовала, что глаза неудержимо слипаются. К чему эти долгие речи? Все и так ясно: в первые десять лет молодых выпускниц-феечек отправляли в библиотеку, потом десять лет в больнице – все известно и предсказуемо. Ясколке оставалось последние десять лет, и она твердо знала, где их проведет – в городском архиве, перебирая пыльные бумажки.
И вдруг привычное и размеренное течение собрания нарушилось. Ясколка все же придремала и вздрогнула, услышав громкую финальную фразу:
– Итак, наш уважаемый гость из столицы – господин Каллистефус.
На трибуну вышел высокий кудрявый красавец в пышных многослойных одеждах и со старомодным свитком в руках. Красавец тряхнул головой, профессионально просиял улыбкой и развернул свиток:
– Вредоносная политика государства гремлинов, направленная на подрыв устоев нашего светлого королевства и расшатывание гармонических скреп благочестивого фейского общества, привела к тому, – и, хотя он почти слово в слово повторял слова Синюхи, слушали его не в пример внимательнее, – количества маны стало катастрофически не хватать даже на самое необходимое...
– Все ясно, принц устроил Большой Весенний бал и сделал его таким роскошным, что теперь королеве не хватает маны на Летний бал, – прошептала сидящая рядом Синнингия. Она была из старинного, экзотического, но обедневшего семейства. Семейство давно жило в Солодовой пустоши, но откуда-то знало все великосветские сплетни.
– Для развития возможностей подрастающего поколения и создания необходимых государству социальных лифтов, – на этом месте Ясколка задумалась и стала вспоминать, что такое лифты, а Каллистефус с энтузиазмом продолжал, – принято решение отправлять юных фей и из простых семейств во внешние миры.
– Да нас там просто растопчут! – ахнула Синни.
– Разумеется, это будут уже взрослые феи, последних десяти лет отработки!
– Клоп, это ж по нашу душу! – пробурчала Одуванчик, сидящая справа.
– Мы понимаем, что одна фея, не прошедшая предварительной семейной подготовки, – тут в голосе столичного гостя проскользнуло легкое пренебрежение, – не сможет справиться с жизнью во внешнем мире, поэтому отправлять будут четверки. О составе этих четверок вам расскажет господин Дурнишник.
Господин Дурнишник был лыс, стар и толст. Тихим и гнусавым голосом он стал вещать о временах года, течении лимфы и желчи, и о темпераментах.
– Этот, Каллистефус, он из Астр, – зашептала Синни в левое ухо Ясколки, – говорят, на Осеннем балу астрочки так блистали, так блистали, что просто затмили всех. И принц Пион обратил на них пристальное внимание, а потом пристальное внимание на них обратила королева, и говорят теперь астры уходят из милости. Столько отставок! Столько отставок!
– Ну, ни фига себе, мы и в миры, вот мои от зависти облетят все! – бурчала в правое ухо Одуванчик.
– Таким образом, флегматический темперамент уравновешивает порывы сангвиника, а холерическая энергия благотворно действует на романтическую натуру меланхолика, – доносилось с трибуны.
– А настоящие Астры, ведь такое семейство вредное, когда астрочек стали с мест снимать, сразу вспомнили, что это феи пришлые, и вообще родня дальняя, сводная. Как связями пользоваться, так близкая, а как что случилось, так чужие, – темпераментно сплетничала Синни.
– Офигеть, я, и во внешние миры! А может я и настоящего эльфа увижу! Или дриаду! – потрясенно бормотала Дуня.
– Таким образом, единое составляет суть целого, и разум единого не может ошибаться, в то время как часть, по природе своей существующая с изъяном, судит неверно и предвзято... – все тише и увлечённее продолжал Дуришник.
Яся делала вид, что внимательно слушает престарелого философа, иногда даже вежливо кивала в конце фразы. А когда Дуришник утыкался носом в свиток, она косила глазами в сторону господина Каллистефуса. Пришлось Ясколке согласиться с Синни: столичный гость при внимательном рассмотрении был не так уж и роскошен – пышные одежды щеголя полиняли, и среди крупных локонов поблескивала лысинка. А в душе Ясколка повторяла за Одуванчиком: "Офигеть, ой, ну совсем офигеть!"
Глава 2
«Одна шоколадка, вовремя подаренная секретарше, равна бутылке, подаренной столоначальнику».
Из учебника взяткодателя для второго класса.
Какие бы важные и серьезные вещи не обсуждались на больших собраниях, по-настоящему судьбоносные решения принимаются в маленьких кабинетиках. И вот, в небольшом кабинетике напротив куратора господина Бальзамина, устроились Ясколка, Одуванчик и Синнингия.
– Ну что, барышни, вот ваше направление, – пробурчал Бальзамин и промокнул мокрый лоб платочком, – Степи орков. Вот задание.
– Задание? – переспросила Яся.
– Конечно, а вы как думали? Не менее семи осчастливленных за год.
– В степи орков? – недоверчиво протянула Одуванчик, – там за год если семеро проскачут, и то счастье!
– Ванечка, а ничего нельзя сделать? – глаза Синни стали такими огромными, такими печальными.
Господин Бальзамин посмотрел на Синни, молча вынул из рук Ясколки направление и вложил в руки Синни другое.
– Магическая академия, Мир Кленового листа, – прочитала Синни и улыбнулась, – Ой! Как чудесно!
Господин Бальзамин приосанился.
– Теперь вам надо выбрать четвертого напарника, – важно произнес он, – выбор большой: Осот, Репей, Повилика и Хрен.
– Хрен не цветок! – дружно воскликнули феи.
– После успеха Гадючьего лука цветком себя считает всякий хрен, – под нежным взглядом Синни господин Бальзамин решился на шутку, – но если честно, не советую такого напарника, очень уж он ....
– Амбициозный? – пришла на помощь Ясколка.
– Можно и так сказать, словом, не советую таким нежным, ранимым барышням его в напарники.
– Осот гадина еще та, – проговорила Дуня, и сразу поправилась, – то есть эгоистичная и грубая особа.
– А Репей приставала, надоедливый просто жуть, – с грустью сказала Ясколка.
– С Повиликой лучше не связываться – это уже решили все трое, вспомнив совместную работу с этой феей в больнице.
– Ванечка, миленький, а можно мы втроем пойдем? А этих Осотов как раз четверо. А нам будто не хватило.
– А отчет? Нужно писать четыре отчета, прямо по ходу осчастливливания наговаривать на пыльцу четыре отчета: от философа-флегматика, романтика-меланхолика... – Бальзамин запнулся, вытащил бумажку и зачитал, – здравомыслящего сангвиника и генератора идей холерика.
– Так мы за всех и напишем, и за генератора, и за сангвиника, – заверила куратора Дуня, – все по очереди писать будем. Вы нам, главное, ману на четырех выпишите, мы вам и четыре отчета предоставим.
Господин Бальзамин поморщился от такой бесцеремонности, но кивнул.
– Можете идти.
Феечки выскочили за дверь, правда, только две. А Синни задержалась. Дуня развернулась было к двери, но услышала из-за нее: "Синни, а вы не хотите сходить в вечером в театр? Там новый спектакль...". Услышала, ухватила Ясколку за руку и потащила ее на улицу.
– Пошли скорее, нам еще собираться надо.
Фея Одуванчик твердо помнила главное правило цветочных фей: "Фея должна делать все, чтобы вокруг нее было как можно больше счастья". И была готова ради этого даже пострадать от неудовлетворенного любопытства.
Глава 3
"У пункта премещения стояли три цветка
Прощался со мной милый на долгие года"
Из старинной фейской песни
Сборы были бурными и суетливыми.
– Ой, да на кого же ты нас покидаешь!
– Да ты, что, старая, как над покойником! Это ж радость такая, наша девочка, и во внешние миры! Первая из Одуванчиков! ,
– Дунька, ты там не подведи! Не посрами, Дунька!
– Дунюшка, ты кофточку одевай, и супчик, супчик не ленись варить.
– Мам, а где мое платье, то лиловое? Одя! Ты его, что брала? И не постирала потом? Зараза, пятно посадила! Мам, вот ты скажи ей! Я же просила, я просила, не брать мои вещи!
– Дуня, пирожки я тебе в корзинку положу, смотри, с картошкой внизу, потом с капустой, а это сверху с яблоками.
– Ну что, отец, сядем? Нет, по такому поводу надо выпить! Дунь, ну ты там смотри! Покажи им всем, что значат Одуванчики! Ну, за Одуванчиков!
В доме Одуванчиков было суетливо и шумно. Гости и родня, соседи и провожающие, длинные столы, стоящие под деревьями. Вот отец, деды и прадед и несколько очень уважаемых соседей разливают по маленьким стопочкам вино, пьют за род Одуванчиков, его несомненные заслуги, и вообще ведут очень серьезные разговоры про политику внешних миров. Вот соседки и тетушки лихорадочно собирают на столы, режут салаты, мечутся, злословят и смеются. Вот потерянная матушка тихо сидит на кровати, смотрит на дочку, плачет, иногда срывается и бежит за чем-нибудь совершенно необходимым и чуть не забытым. Например, за валенками. Дуня лихорадочно перебирает сумку, выкидывает то, что украдкой в нее положила мать, целуется с приходящими гостьями, ругается с сестрами, всхлипывает и смеется.
– Дунь, а Дунь, а ты эльфа увидишь? Дунь, а ты принеси мне волос эльфа! – ходит хвостиком за сестрой младший брат.
И, сознаемся честно, в этой суете, шуме и хлопотах, толкового было очень мало. Разве что бабушка, которая обняла Дуню и протянула ей записку.
– В мире Кленового листа подруженька моя жила, вышла она замуж за тамошнего Подорожника, осталась там. Не знай, жива ли еще, а в прошлом году весточку присылала, вроде ничего, бодра была.
– Бабушка! Да как же это?
– Да так вот, милая, ты об этом не особо болтай, сама понимаешь, как у нас тут к внешнемирцам относятся, а все ж вот тебе адресок, привет от меня передашь, гостинчик. Все не так страшно на чужбине будет.
И маленький узелочек и запиской потихоньку легли в рюкзачок феи Одуванчика.
В доме Синни было совсем не так.
Там был стол, покрытый белоснежной хрустящей скатертью, и старинный сервиз, увы, уже не полный, но все равно красивый, гордые родители, и родня, потихоньку умирающая от зависти.
– Девочка моя, мы никогда не сомневались в тебе! Я верю, что ты возродишь наш род, и мы снова будем при дворе. И снова на каждом подоконнике будут стоять наши цветы, и снова наш цветок обретет свое значение на языке цветов... – речь папеньки была долгой, невнятной и прочувствованной, гости внимательно слушали, сдвигались бокалы, звякали ножи и вилки о фарфоровые тарелки. Синни мило краснела, господин Бальзамин, с которым не пошли в театр, но которого пригласили на семейное торжество, промокал платочком лицо, маменька в нарядном платье с одобрением поглядывала на молодых людей, а вот бабушка со стороны отца, та наоборот, подумывала о том, что стоит подождать и поискать более выгодную партию.
– Счастья! Счастья всем!
– Да, да, и чтобы и фее-благодетельнице его хватило! – подхватывали тост гостьи.
– Хотя бы налоги заплатить, – а это, очень тихо, жена дяди – ее мальчик получил распределение в городской архив в прошлом году, и она была несколько выведена из себя несправедливостью жизни.
– Синни, запомни, самое выгодное приложение усилий – это свадьба. Это еще мой дед говорил, а он был знаток, он был ходок! – давал наказ папенька, – он говорил, что на свадьбе всегда есть кто-то счастливый.
– Хотя бы один, например, портниха, – раздражение тетушки требовало выхода.
– Ну и что, – господин Бальзамин блеснул служебными сведениями, – ответственно вам заявляю, что счастье портнихи ничем не хуже счастья принцессы.
– Значит, решено, Синни, все усилия на любовь. Любовь и сразу свадьба!
– Экие невероятные вещи вы рекомендуете Синни искать, так она быстро вылетит с практики, – бурчала тетка. Но папенька ее уже не слушал, и дядюшка ее не слушал, они наперебой вспоминали истории деда о приключениях в мире болот, и в горном мире, где живут горгульи, и его совершенно жуткие рассказы о мире, населенном одними людьми.
Синни улыбалась родителям, улыбалась Ванечке, даже улыбалась вредной тетке и понимала, что собирать рюкзачок она будет глубокой ночью.
А у Ясколки было тихо.
В маленький домик не пригласили гостей. Родня жила далеко, с друзьями Яся встретилась днем, и вечер принадлежал только семье.
Посвистывал чайник, пахло мятным чаем и яблочным пирогом, негромко тикали часы – обычный вечер, только глаза у мамы грустные и испуганные, а отец без конца поправляет очки. Уже три раза перебран рюкзачок, и составлен список того, что не влезло, но о чем стоит подумать, и, может, все же впихнуть? Уже висит на плечиках отглаженное платье, уже начищены до блеска башмачки. Трое сидят за столом и пытаются шутить.
– Ну что вы, не волнуйтесь, это же только на год, а потом я вернусь, – утешала Ясколка, – у нас после года будут целых три дня отпуска.
– А если?
– Мамочка, не волнуйся, если что, нас снимут с практики. И если у нас не будет получаться, то нас не заставят десять лет отрабатывать. Нам господин Бальзамин рассказал. И опасности никакой нет. Нас трое, осчастливить надо всего семерых и все, план выполнен. Я буду очень осторожной. Будем искать влюбленных и устраивать их счастье, все просто.
– Доченька, я, наверное, не должен тебе это говорить, но понимаешь, – и отец снял очки, – я думаю, что это может даже и тайна, и сведения непроверенные...
– Папчик, не тяни, – не выдержала мама, – начал говорить, так договаривай.
– Понимаешь, вот великие семейства, они возвышаются, а потом раз, и уходят из милости... вот смотри, они же все время во внешние миры ходят, у них много маны с собой, значит должны все больше и больше приносить, а они вдруг беднеют, хиреют.
– Не поняла, это ты к чему? – занервничала мама.
– Счастье, оно не радость. Нельзя их путать, бывает, подопечного легкомысленная фея подводит не к счастью, а к радости, тогда тоже мана идет. Фея-лентяйка ману собирает и домой, а подопечный понимает, что ошибся и становится несчастным. И волшебство обманное тоже уходит. Вот Гвоздики, помнишь, в какой силе были?
– Да, Синни говорила, что...
– Да не слушай ты эти сплетни, – рассердился папа, – на ревность принца Пиона так легко списать собственную лень. Дело в том, что молодые гвоздики стали слишком много врать. Вроде творили любовь, уважение, подопечный счастлив, а на деле ложь это. Лицемерие сплошное, формальность. Гвоздички полные закрома маны набили, гордые ходили, а теперь все их волшебство утекает. Им теперь ждать надо будет, пока все забудется и заново начинать. Ты внимательно смотри, чтобы счастье долгое, сильное было, верное. Если брак, то так что бы оба счастливы были, и дети их тоже счастливы.
– А тогда волшебство у феи тоже увеличится? – почему-то шепотом спросила Яся.
– Не знаю, но почему бы и нет? Да, надо над этим подумать, интересная мысль, – и отец снова стал вертеть в руках очки.
Глава 4
"Разрешены к провозу:
Рюкзак – 1 шт., весом не более 15 кг
Корзинка с продуктами – 1 шт., весом не более 5 кг
Сумка-пакет – не более 2 шт., весом не более 3 кг каждая
Сумка дамская -1 шт., весом не более 36 кг"
Из правил для отбывающих во внешние миры.
Утро было серым. По всем правилам провожать героев должно было яркое солнышко, восторженные толпы, плачущие старушки и детишки с воздушными шарами. Но солнце досыпало за серыми тучами, детишки тоже спали, а толпы собирались на работу, и поэтому были суетливыми, торопливыми, раздраженными, словом, какими угодно, только не восторженными. Из всего набора были одни плачущие старушки и прочие родственники, но они остались за оградой – в маленький двор конторы Перемещений пускали только отбывающих. Молоденькие феи переминались с ноги на ногу, поправляли лямки рюкзачков и робко пододвигали к себе корзинки, сумочки и пакетики. Один Хрен стоял с независимым видом, облокотившись на огромный чемодан на колесиках. Было зябко и тревожно. Дуня побежала здороваться с Ромашками, Синни взобралась на крылечко и высматривала кого-то, вытянув шею, Яся внимательно смотрела по сторонам. Вот сестры Незабудки подпрыгивают от волнения, вот Васильки кокетничают с Дуней, а вот в калитку, поеживаясь от сырости, входят Синюха, Бальзамин и кругленький невысокий господин. Феечки засуетились, собрались по четверкам и выстроились перед крыльцом. Бальзамин со значением дернул головой, и Яся, Дуня и Синни постарались встать немного позади всех, так, чтобы перед ними стояла четверка Репейника. Градоправитель окинул начальственным взором фей, сосчитал: "Одна, два, три, четыре, пять, шесть. Шесть четверок!" И прошествовал на крыльцо. Яся выдохнула – за их четвертую фею Синюха посчитал хреновый чемодан.
– Господа путешественники, ходоки! – начал торжественную речь градоправитель, но тут на нос Синюхи упала первая капля дождя, он запнулся и скомандовал, – Четверки! По одной заходим в комнату перемещений. Господин Лютик настроит кристаллы переноса и отправит вас в путь.
Господин Лютик вытащил большой ключ, открыл дверь и пропустил в дом Синюху и Бальзамина.
– Господин Полимониум, вам срочно надо согреться, такой дождь, еще простудитесь, – торопливо говорил Бальзамин.
– Да, надо бы, надо бы, – басил Синюха.
– По одной четверке заходим, – проворчал Лютик и тоже прошел в дом, следом за ним пошли Незабудки. У крылечка разгорался спор за право идти следующим.
Яся, Дуня и Синни вошли последними. Маленькая прихожая была пуста, дверь кабинета с надписью "Начальник отдела" была закрыта, и из-за нее слышались голоса Синюхи и Бальзамина и позвякивание бутылок. Дверь другого кабинета была открыта настежь. Господин Лютик стоял у стены, на которой были закреплены множество разноцветных кристаллов, не глядя на входящих, он буркнул:
– Направление.
Синни протянула листочек, господин Лютик подхватил бумажку, проверил назначение и полез в шкафчик.
– Мана, – в подставленные руки Дуни легли золотистые пластинки.
– Инструкция, – толстый томик достался Ясколке.
– Пыльца для записи отчетов, – Синни получила жестяную коробочку.
– КЖО, – Дуня выхватила из рук Лютика коробку с надписью на боку "КЖО– 15П"
Лютик сердито посмотрел на феечек и велел:
– Становитесь в красный круг, рюкзаки за плечи, корзинки и пакеты в руки. Держитесь друг за друга. По прибытию ищете безопасное место, прячетесь и читаете Инструкцию. Все остальное открываете потом. Понятно?
Феи дружно кивнули, послушно сгрудились на красном кругу, и вот на них упал свет одного кристалла, второго, третьего....
Вспышка. Круг был пуст. Перемещение состоялось.
