Текст книги "Путешествие за счастьем (СИ)"
Автор книги: Стипа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Блондинка подошла к поступающим и объявила:
– Проходите по одному к столу комиссии, берите билеты и рассаживайтесь. Экзамен начинается. Для всех кроме вас, – она повернулась к Тише. Феи замерли от ужаса, – Вы уже приняты.
– Я... почему?– растерялась Тиша.
– Из-за этого, – на ладони магистра была знакомая баночка, – Потому что не прошли мимо больного. Могу научить правильно ставить диагноз, могу научить лечить, а вот неравнодушное сердце – большая редкость, этому не научишь. Поэтому у вас будет бесплатное обучение и стипендия. Но это не значит, что можно расслабиться! С вас спрос в десять раз будет больше! И у моего мужа не ишиас, а его укусила болотная нигра...
Но феи ее уже не слышали, потому что вокруг Тиши выросло огромное золотистое облако. С каждым словом целительницы оно становилось все больше и плотнее. Счастье накрыло Тишу, и феи спорхнули к ней поближе. Счастье ластилось, счастье пузырилось, счастье поднимало ввысь.
Как они оказались у своего домика феи и сами не поняли.
– Дуня, а у тебя нос светится! Все светится, но почему нос сильнее всего? – смеялась Синни.
– Не знаю! Ой, как же я с этим мэтром лопухнулась? Я просто не подумала, что он может быть женат. Вот чего он один по дорогам ездит, от такой жены?
– А я всегда думала, что на первом осчастливливании я буду красивая. Платье, локоны, волшебная палочка, я речь говорю торжественную, а получилось – сумка через плечо, платье как из... помятое платье, – поперхнулась Яся, – и на люстре, как муха вишу.
– Ага, и сама думаю, куда бы мне провалиться, – закончила за нее Дуня.
А потом феи писали отчет. Фея командир решительным голосом сообщила, что благодаря наведенным чарам смелости объект смог проявить себя как настоящий целитель, Яся вдохновенно пищала: "И тогда его рука дрогнула, а девушка не стала ждать благодарности, подобно лани она ускользнула в ночь. И мэтр остался, крепко прижав к груди баночку с целительным снадобьем". Дуня хрюкнула: "Со снадобьем от ишиаса". А Синни зажав нос важно продекламировала: "Прекрасно, когда душевные порывы согласуются с природой личности и служат к общественной пользе, потому что только тогда душа может найти свое надлежащее место в общем мироустройстве".
– Чего? – не поняла Дуня.
– Это философия – так и должно быть: красиво и непонятно. Спать пора, – вздохнула Яся, – поздно уже.
Спят феи, и золотистый свет, окружающий их, потихоньку меркнет. Вот он уже не освещает весь чердачок, вот он уже только немного виден в окнах дома. Черный кот не торопясь спрыгивает с картины, потягивается, проходит по чердаку и смахивает когтистой лапой паутину со слухового окна. А потом усаживается у домика, поджимает лапки, хвост и замирает, глядя в окошко. Спят феи, и счастье потихоньку становится волшебством, собираясь под подушкой в кружок маны.
А тем временем...
Четверка Репейника выследила старого шамана и увязалась за ним.
Дом и чемодан Хрена остались в степи.
Королева Роза провела внеплановое совещание.
Пауки провели внеплановое заседание.
Ганик поступил на артефактора, а Белка провалилась на экзамене, но зато у нее завязались очень романтические отношения с тем самым блондином из трактира.
Глава 9
«Кура породы черный ландскон достигает веса в восемь унций, кура пароды мохнатая зеентальская приносит одно яйцо ежедневно, петухи же породы бангальский бойцовый столь свирепы, что иногда заменяют своим хозяевам на дневное время сторожевых псов».
Из реестра продовольственных и служебных пород кур.
– Вот никаких больше любовий! Никаких свадьб! Не в этом счастье! – уверенно вещала Дуня.
– Да врешь ты все, все вы, девчонки, так говорите, а потом: "Ах, как он на меня посмотрел", "Ах, колечки", "Ах, свадьба". У вас у всех одно на уме, – Клев был снисходительно-насмешлив и всем своим видом выражал непоколебимую мужскую уверенность в том, что счастье женщины заключается только в нем. Или в каком-нибудь другом мужчине, на крайний случай. У Дуни даже кулаки чесались от желания изменить его мнение.
– Тиша, знаешь, как была счастлива, поступив учиться?
– Так Тиша, она совсем другая, – задумчиво согласился Клев.
– Вот и посоветуй нам еще такую, другую, – вмешалась Синни.
– Любовь штука нежная, – вздохнула Яся, – а нам бы так, чтобы желание исполнить и не навредить.
– Линга лесовичка! – вмешалась Лера, – вот поймает она рыжего лиса, и точно будет счастлива.
Феечки переглянулись. Намечалось верное дело.
После возвращения в Академию они долго отсыпались, отдыхали, а когда вылетели на разведку, оказалось, что они опоздали. Экзамены кончились, и начались каникулы: поступившие и не поступившие, адепты и преподаватели – все разъехались по домам, Академия опустела. Нет, службы по-прежнему работали, книги писались, опасные эксперименты проводились, а кое-где даже делался ремонт, но не было толпы адептов, не было их волнений, надежд, разочарований и радости. Со скуки феечки даже стали следить за стариком-ворчуном из оранжереи, но, кроме того, что все адепты неряшливы, неуклюжи и глупы, ничего от него не узнали. Разве еще то, что самый неуклюжий, глупый и неряшливый – Касим, адепт третьего курса кафедры древоведенья. И тогда феечки решили снова обратится к Клеву и Лере, может, они посоветуют кого. Главное условие было простым – объект должен любить свое дело и иметь цель. А уж исполнить мечту они ему помогут.
В лавке меховщика было темно и на редкость неуютно. Шкуры зверей, оружие, капканы, удочки, сети – все, что лавочник Хрип покупал и продавал охотникам и рыбакам, было разложено на полках за прилавком, развешано по стенам, расставлено по углам, а странные сачки то ли для рыб, то ли для зверей, были привешены на крюках к потолку. Если бы не чахлая фиалка на окошке с одним единственным цветочком, феи и не пробрались бы сюда. Но фиалка не подвела, и теперь три подруги лежали на самой верхней полке, на шкуре снежного лора, и ждали лесовичку. От шкуры резко пахло зверем, а длинный ворс лез в глаза.
– Кажется она, – зашептала Яся, – ой, ну какая-то она... не такая.
Дуня внимательно осмотрела крепкую широкоплечую девицу и сомнением спросила Ясю:
– А что не такая? Коса русая, глаза голубые, нос курносый – все как Клев описывал.
– Ты не понимаешь, она все же у нас героиня. Должна быть ну... изящной, милой.
– Ясь, она же серьезная женщина, у нее дело, а не всякие там шуры-муры.
Серьезная женщина тем временем выгружала из мешка сети, силки и капканы.
– Вот, господин Хрип, принимайте. Сети все целые, капканы тоже, а один силок порвался. И вот о чем эти пни думают? Нельзя в заповедном лесу в это время охотиться, а все равно лезут, – Линга привычно ворчала, лавочник так же привычно принимал капканы и совершенно не удивлялся, что ему принесли такую добычу.
– Восемь серебряных и четыре медяка, – быстро подсчитал он.
– И двадцать медяков, – возразила Линга.
– Этот капкан совсем ржавый. Его теперь только в кузню нести.
– Конечно, ржавый, я его уже четвертый раз приношу. Не жадничайте, он себя уже полностью окупил.
– Ну ладно, – Хрип с сомнением повертел капкан, вздохнул и отсчитал недостающие гроши. И в это время откуда-то из глубины лавки появился рыжий молодой человек. Молодой человек совершенно неромантично повел носом, а Линга при виде него фыркнула.
– Что, чудище лесное, принесла капканчики? А себе сколько оставила?
– И на тебя тьфу двадцать раз. А отличие от тебя, я и без капканчиков хорошо охочусь. Руки у меня не только пивные кружки поднимать могут.
– Ой-ой-ой, бедняжка, а женихов как ты ловить будешь без капкана? Смотри, убегут.
– Кому суждено, тот не убежит.
– Бедняга, наверное, он хромой будет! – но тут Хрип так глянул на парня, что тот запнулся, засмеялся, поднял руки и продолжил совсем другим тоном, – да ладно, Линга, я пошутил, пошли лучше на танцы.
На такое предложение Линга только еще раз фыркнула, сгребла деньги и попрощавшись с Хрипом ушла.
Как только за ней закрылась дверь, лавочник развернулся к парню и спросил:
– Ты чего носом шмыгаешь?
– Да запах какой-то чужой. Цветами что-ли пахнет?– с сомнением протянул юноша.
– Запах! Капкан чужой, вот о чем надо думать! Я этот капкан не продавал, значит пришлые. Проследи Ларс!
Странный разговор и парень странный, смог унюхать фей. Эх, проследить бы за ним самим, да времени не было. Как только Ларс ушел, и Хрип отвернулся, феи выбрались из лавки и пустились в погоню за Лингой. Линга зашла еще в пару лавок, купила ткани, меду, сладостей и у толстой бабки пару кур.
– Что, охотница, кур хорек перетаскал, пока ты в лесу была? – рыжий парень опять стоял рядом с Лингой.
– Лис, – буркнула она, – такой же гадский, как ты!
– Нету в нашем лесу лисиц, лесовичка. Вылезай из своей берлоги, перебирайся в село, а то уже от одиночества мерещится всякое.
Линга молча села на лошадь и не обращая внимания на Ларса, тронулась в путь. А за нею следом, перелетая с цветка на цветок, отправились феи.
В глубине леса, у реки, стоял хутор. Большая изба, крепкий сарай, конюшня, коровник, баня, птичник, огород, сад, сеновал – все обнесено высоким забором. Линга чистила лошадь, крепкая высокая старуха топила баню, а феи лежали на сене, лениво наблюдали за суетой и писали отчет.
"ФК. Объект: Линга. Пол: женский. Раса: человек. Занятие: Лесовичка." К отчету добавился скрипучий голос ФС " Если кто не понял, то в приличных местах таких людей называют лесниками, или егерями, а тут, ну совсем деревня". Томным голосом Синни, которой выпало быть феей романтиком, пропела: "Шелест зеленого океана, вечный и неумолчный зов леса, вечно юная и прекрасная природа, неизменная в своей переменчивости – вот страсть нашей героини. А еще она докажет всем, и этому противному рыжему нахалу, что она прекрасная охотница, и поймает рыжего лиса!" Дуня зажала нос и приготовилась говорить философские мысли, как тут раздался крик старухи:
– Лиса, Линга, лиса!
Линга, которая несла охапку травы в курятник, повернулась – напротив нее сидела большая рыжая лиса. Линга выронила траву, а лиса вдруг бросилась на девушку. Линга от неожиданности отскочила – вроде не бешеная лиса, а ведет себя странно. Лиса замерла, Линга стала искать, чем бы запустить в наглую тварь, но лиса исчезла. И тут же опять раздался крик бабки и громкое кудахтанье. Из курятника выскочила лиса с курицей в зубах, а за ней бабка с корзинкой. Бабка кинула в лису корзину, лиса кинула курицу и прыгнула на бабку. Старуха завизжала и отскочила. Курица закудахтала и побежала, прибежал петух и заорал, лиса схватила петуха и пустилась наутек. Вокруг сарая бежала лиса, за ней старуха, за старухой Линга с поленом.
– Бабуль пригнись! – Линга метнула полено, но лиса, бросив петуха, увернулась. Бабка кинулась к петуху, подхватила его – крылья птицы бессильно повисли, голова свесилась
– Ох, бедненький, загрызла, да как же так, загрызла! – запричитала старушка, – такой петушок был хороший. Супчик надо сварить, чтоб не пропало.
На деловое предложение бабки петух дернулся, открыл глаза и попытался кукарекнуть.
– Линга, живой! Смотри-ка, живой!
Но радостный крик бабки перекрыло отчаянное куриное кудахтанье, из сарая стрелой метнулась забытая лиса, а в пасти у нее была свежекупленная белая курица.
Вечер был грустным. Бабка обнаружила, что курица, первой подранная лиэсой, пострадала слишком сильно и зарубила ее. Теперь она сидела на крылечке, ощипывала мокрое перо и причитала: "Какая курочка была, да она же каждый день и яичко, каждый день и яичко". Линга мрачно бродила за забором и настораживала капканы. Все три капкана и еще один самострел соорудила.
А вечером за чаем Линга расплакалась:
– Лесовичка! Какая из меня лесовичка, надо мной даже драная лиса смеется. И все надо мной смеются. Брошу все! Переедем в село жить. Может Ларс и прав, буду по танцулькам ходить, вот все деревенские с парнями, а я с капканами.
– Был бы жив твой отец ... – и бабка заплакала о своем рано погибшем сыне, и теперь уже Линга бросилась ее утешать.
Дуня вытирала слезы, Синни шмыгала носом, Ясколка тихо спросила:
– И что, теперь из-за этой противной лисы Линга все бросит? Не будет охотницей? Надо поймать рыжую гадину.
– Как? – у Дуни быстро высохли слезы.
– Там во дворе осталась шерсть. Связующее заклинание на лису и капкан повесим, Линга утром встанет, а у нее добыча!
Линга брела по мокрой от утренней росе траве вдоль забора и проверяла капканы. Добычи не было и капканов не было, так, как будто и не устанавливала она их вечером. А вот самострел был разряжен. Короткая тяжелая стрела кого-то задела и этот кто-то уходил в лес, иногда оступаясь и слегка сминая траву. По ломкому неверному следу Линга дошла до звериной тропы и там остановилась, пристально рассматривая землю. По тропке недавно прошли пятеро. Мужчины – крепкие, сильные и не местные. Шли по-волчьи, след-в-след, и мокрая земля глубоко продавилась под их ногами сохранив следы чужой обуви. Линга вытащила из-за сапога охотничий нож и пожалела, что оставила дома лук. Через десяток шагов на истоптанной поляне она нашла свой капкан, переломанный, окровавленный. Перед глазами встало, как толпятся около попавшего в беду попутчики, как разжимают палками стальные зубья, вот они вытаскивают раненого, вот его прерывистый след, обрывающийся у кустов орешника. Раненый был там, Линга тихонько окликнула: "Эй, не бойся." Но лежащий не пошевелился. Линга подошла поближе – мужчина в солдатской форме смотрел остекленевшими глазами в небо. Капкан раздробил ему ногу, а попутчики перерезали горло. Стало жутко. Что за люди прошли по ее лесу? Кто мог так легко убить? Просто, чтобы не тащить товарища, ставшего обузой. Почему они прячутся? Страх схватил за горло, лес стал чужим. Казалось, что за каждым кустом стоит по разбойнику и смотрит на нее. Линга выдохнула и решила пройти по следу дальше. Она не будет идти долго, проследит осторожно, куда пошли лихие люди, и домой. Или лучше идти сразу в село, поднимать мужиков? Не дело, чтобы рядом ходили такие звери. На тропу Линга больше не вышла, шла рядом, скользила тенью от дерева к дереву, так, как учил ее отец. В овраге за ельником она нашла еще один капкан и еще одно тело. Этого спутники даже не стали вытаскивать из капкана. Линга не стала подходить близко, посмотрела издали на лужу крови, на руки со следами кандалов и пошла дальше. У поваленной березы тропу пересекал лисий след. Ровный мужской след распался, лесовичка увидела поломанный куст, еще один и еще. Линга слишком хорошо знала наглую лису, изучила ее за два года, и не удивилась, что разбойники кинулись за ней. Удивительно было, что лис повел их вправо, к осиннику. Уже не таясь, лесовичка вышла на опушку. Кочковатая земля заканчивалась, и начиналась ровная зеленая полянка. И если бы не три темные промоины на месте гибели разбойников, и не догадаешься, что это не луг, а топь.
Издали донеслось тихое поскуливание. Линга выскочила на тропинку – в ее пропавшем третьем капкане лежал лис. Грязный, весь в тине, он дернулся при виде лесовички и затих.
– Миленький, ты не помирай, хороший мой, сейчас я тебя освобожу, – Линга плакала и причитала, и просила лиса так, как будто он понимал. Она вытащила лапку, но лис даже не пошевелился. Тогда она подхватила тяжелое тельце и понесла домой.
Феи легли поздно, потом долго ворочались, вскакивали, чтобы лететь и проверить капкан, но боялись спугнуть зверя и опять ложились. И проспали. С сеновала выпорхнули только тогда, когда в ворота хутора вошла рыдающая Линга с лисой в руках. Бабка подбежала к внучке, а та захлебываясь и путаясь, рассказывала о разбойниках, о трупах, о болоте, о том, что лис их спас, всех спас, а теперь... Бабка слушала, охала, ахала, пыталась забрать лису, а потом присмотрелась к обмякшему зверю и как-то ловко выдернула три волосинки с его затылка. Умирающий лис взвизгнул, и на руках у Линги оказался большой голый мужик. От неожиданности она упала, парень свалился на нее, бабка закричала, феи дружно покраснели и закрыли глаза.
– Ларс?
– Ну да, я же говорил, чтобы ты капкан оставила, женихов ловить. Надо же, послушалась!
– Ах ты гад!
По большому двору хутора бегал Ларс, сверкал белой голой попой и кричал:
– Нельзя девушкам так за парнями бегать, неприлично, вот дикая какая!
За ним следом бежала Линга с криком: "Да я же тебя, сволочь, от трясины на руках тащила!" А следом за ними спешила простоволосая старуха с платком в руках и голосила:
– Срам хоть прикрой, охальник!
За ними летели три феи, забыв даже о необходимости прятаться. Они отчаянно смущались и отводили взгляд, когда Ларс на бегу поворачивался к Линге.
У бани Линга все же догнала оборотня, вот только стукнуть его не удалось, Ларс извернулся, схватил девушку в охапку и прижал к стене.
– Поймала. Опозорила ты меня, – с показной печалью покачал головой Ларс, – теперь все! Придется тебе за меня замуж выходить. Грех прикрыть.
– Замуж, за тебя! – Линга задохнулась от возмущения.
– За меня. Аль не люб я тебе? – Ларс вроде как всегда смеялся, а глаза смотрели серьезно и немного испуганно, – ты не вздумай отказывать, а то я тебе всех кур изведу.
А Линга покраснела, опустила взгляд и тут вспыхнула еще больше. "Люб", – прошептала она. И закрыла глаза, потому что целоваться удобнее с закрытыми глазами.
-Ох! – платок выпал из рук бабки.
-Ой!– Яся всплеснула руками, – целуются.
– Надо же, а у них оказывается любовь, – завороженно прошептала Синни, глядя на разгорающееся золотое пламя.
– Вот так лис! – с восторгом воскликнула Дуня. Бабка вскинула голову на странный писк, но феи уже спрятались в золотом облаке.
Так и закончилась история о поимке лиса. Но потом тоже было интересно, и феи не зря остались на хуторе. Видели, как приходили охотники, потом староста, потом староста соседнего, оборотнического села, того самого, куда и шли разбойники. Оказывается, Ларс тоже лесник, только с той, оборотнической стороны, и давно следил и за своим участком и участком Линги. Потом на хутор прибыл очень важный королевский следователь, с ним десяток стражников и худой сутулый некромант. Мертвецов подняли и опять упокоили. Феи подслушали, что это преступник был один – бежавший с тюрьмы какой-то опасный маг, а остальных он держал колдовством в подчинении. Взял их как охрану и кабанчиков, но при чем тут свиньи, феи так и не смогли догадаться.
После всех этих визитов и приемов важных гостей бабка устроила страшный скандал, потому как кур на хуторе совсем не осталось, и староста, хоть и жался, но компенсировал убытки, и в птичнике опять появилось два десятка кур и петушок. Но и их скоро извели, потому что свадьба – это всегда большой расход. А уж когда на свадьбе гуляют два села, то тут все запасы в ход идут!
– Сработал наш капкан, как же хорошо он сработал! – умилялась Ясколка, глядя на жениха и невесту, – только что в отчете писать – не понятно!
– Вот прав был папа, свадьба это столько счастья! – радовалась Синни и летала от счастливой Линги к еще более счастливому Ларсу, а от них к бабке, которая хоть и ворчала, скрипела, бурчала, но тоже была очень счастлива.
– Красота-то какая! Как здорово у нас все получилось! – Дуню от счастья даже шатало.
– Ну, я же говорил, все вы девчонки одинаковы, только о женихах и думаете, – глубокомысленно изрек Клев. Он с сестрой прилетел посмотреть на свадьбу, – У вас этот, инстинкт, гнездо вить, а для серьезных дел женщины не приспособлены.
– Сам ты не приспособлен! – Дуня все же не сдержалась и стукнула Клева по макушке кулачком. И ушла одуванчиком домой. А за нею ушли Синни и Яся.
Клев потирал макушку, а Лера вздыхала:
– Совсем ты братец, не умеешь ухаживать за девушками.
А тем временем...
На чердаке прошел мирный митинг пауков за объявление военных действий захватчикам.
Госпожа Сининнгия разочаровалась в родне, и госпожа Одуванчик осталась при прежнем мнении о родственниках.
Старый шаман орков путешествует по степи в сопровождении четверки Репейника.
Черный кот с портрета совершил небольшой вояж на академическую кухню и счел, что качество сливок не ухудшилось.
Глава 10
«Сколько будет два плюс два – только для школьников простой вопрос, для настоящего бухгалтера это вопрос сложный, можно даже сказать философский»
Из интервью с победителем конкурса «Предприниматель года»
– И что ты будешь делать с этой паразиткой? Двадцать лет растет, и хоть бы яблочко, хоть бы одно яблочко! Мне для смеху, попробовать. Так нет, растет дурища. Вот срублю тебя, точно срублю осенью, – дед Зосим ходил вокруг яблони и ворчал. Хотя, он всегда ворчал.
Феи лежали на крыше его домика и загорали. Возращение с хутора получилось просто триумфальным. Маны стало столько, что теперь можно было не бояться ни холодных ночей, ни уплаты налогов. Даже серьезное волшебство стало доступно феям. Но... Дуня загрустила. Она решительно отказалась обращаться еще раз к Клеверам, твердила о самостоятельности, пыхтела и фыркала, когда Ясколка или Синни рассуждали о прекрасных принцессах или сиротках, которым просто обязаны помогать приличные феи.
– Как это банально, полюбил и счастье. А остальное что, все остальное не счастье? Дом хороший – счастье или нет? Дело любимое? Путешествия? Или что, старики счастья не достойны?
Дуня горячилась, нервничала и подруги с ней не спорили. И старики, и дети, и даже сильные крепкие семейные мужчины достойны счастья, решили они. Теперь осталось найти самого достойного. В поисках подходящего объекта феи облетели всю Академию, тщательно изучили расписание, даже в отдел кадров влезли и список сотрудников раздобыли. Имена молодых, холостых и незамужних Ясколка тайком переписала в записную книжку. Свободное время все чаще феи проводили у деда Зосимы. Жил старик совсем рядом с Академией в крошечном домишке, на подоконнике у него стоял горшок с глоксинией, в саду росла ясколка, ну а одуванчики, одуванчики росли везде сами . А самое удобное для фей было в том, что он был одинок, подслеповат и глуховат, поэтому можно было не очень прятаться.
– Не веришь, дура сучковатая? А вот не буду под тобой одуванчики полоть! – продолжал бранить дед яблоню.
– А вот дед Зосим, чем он хуже принцессы! – воскликнула Дуня. У Яси и Синни были по этому поводу некоторые сомнения, но вслух их они высказывать не решились, – вот он с этой яблоней каждый день возится, давайте ему поможем!
– Хорошо, – согласилась Яси, – подсыплем немного маны к корням, яблоня будет плодоносить. Только урожай не скоро будет, осенью. А сейчас чем займемся?
– Не можем же мы целое лето загорать, пока яблоки созреют? – поддержала Ясю Синни, – может, пока поищем молодых девиц на выданье?
– А еще и эта леди Нианг приехала. И ходит, и вынюхивает все и считает, и считает! Не бабское это дело, считать. Вот я так думаю, что если родилась ты леди, то и сиди у себя в замке, вышивай там, по балам прыгай, нечего хвататься за дело мужское. А она то в войска, то в Академию, и считает все, и вынюхивает, – продолжал бубнить дед.
– Леди Нианг! Вот! Мы полетим к ней и будем помогать ей вершить справедливость! – воодушевилась Дуня.
– Только отчет напишем в конце дела, чтоб не получилось как в прошлый раз, – рассудительно заметила Яся.
Леди Эленору Нианг феи нашли в бухгалтерии. С фантастической скоростью она просматривала бумаги, откладывала одни в ящик, другие в мешок, третьи в сторону.
– Объясните, господин Лакр, почему у вас на балансе стоят двадцать антизомбиевых клеток для вивария, а я видела только семнадцать. Двенадцать собственно в виварии и пять в аудиториях некромантии, – голос леди тих и спокоен, господин Лакр, главный бухгалтер Академии тоже был уже тих. Он молча забрал из рук леди листок, сделал пометку и положил в большущую стопку на краю стола.
– Сад, парк, четыре оранжереи, аптекарский огород, огород при кухне, зеленые насаждения между корпусами, клумбы – и за всем этим ухаживают всего двадцать садовников? Один из них недавно отметил свое стопятнадцатилетие.
– Господин Зосима опытный сотрудник и он ... – начал было господин Локр, но осекся под суровым взглядом леди.
– У меня нет претензий к возрасту господина Зосимы. Но у меня есть сомнения. Этот объем работы невозможно выполнить таким количеством работников.
– Магия, – небрежно пояснил главный бухгалтер.
– Остаточный магический фон, даже учитывая поправочный коэффициент нахождения волшебных существ и использования в стенах заведения заклинаний вплоть до пятого уровня, не превышает 15 триксов, а при целенаправленном использовании магии на садовые насаждения он должен составлять не менее 23, 7 триксов, – голос леди был так же ровен.
– Адепты, – предположил бухгалтер.
– Каникулы, – возразила леди Нианг.
– Благоприятный климат, – сделал последнюю попытку господин Локр.
– Использование труда садовых гномов со схемой прямой оплаты без отчисления налогов, – припечатала леди.
– Перейдем к расходам, – леди Эленора кивком поблагодарила охранника-орка, подтащившего к ее ногам коробку с бумагами. Главный бухгалтер отхлебнул из фляжки и уселся поудобнее. В помещении остро запахло настойкой валерьяны и пиона.
– Это она! – запищала от восторга Дуня, – вот наша новая героиня! Мы поможем ей в ее делах, мы будем выводить на чистую воду всяких негодяев, и ей будет счастье.
Яся внимательно оглядела худое, бледное и несомненно породистое лицо леди Эленоры, ее безупречную осанку, строгий гладкий пучок и протянула:
– Если только в делах.
Синни с сомнением посмотрела на бледного главного бухгалтера, на трясущихся рядовых бухгалтеров, на пятерых орков-охранников по бокам леди и проговорила задумчиво и очень тихо:
– А нуждается ли она в нашей помощи?
В конце рабочего дня леди Эленора попрощалась с главным бухгалтером и сообщила, что проверка закончена.
– Завтра едем в Латибор, – объявила она к охранникам. Вечером леди поужинала – очень скромно, посетила спортивный зал Академии, где провела несколько тренировочных боев со своими охранниками, приняла ванну, поправила себе – очень ловко – маникюр, и легла спать с книжкой в руках. Через пятнадцать минут она уже крепко спала и маленький томик "Аудит и налоговая проверка в магических и темномагических заведениях" соскользнул с кровати на пол. Тяжелый день наблюдений закончился, феи отправились домой, собираться.
Дуня ходила с прямой спиной, составляла список вещей и к подругам обращалась исключительно на "Вы". Синни выразительно вздыхала, Яся ей тихо жаловалась:
– Еще один день в бухгалтерии я не выдержу! Я умру там от тоски! Я завяну!
Большой черный кот сидел у фейского дома и внимательно смотрел в освещенные окошки. А потом он завел свою кошачью песню: муррррр...тихо-тихо, почти неслышно, и суета затихла, Дуня сказала просто:
– А давайте спать, девочки. Завтра трудный день.
Свет в домике погас. Кот поднялся, потянулся, и легко прыгнул в каминную трубу. На чердаке осталась ночь, черная, как кошачья шерсть.
А тем временем...
Господин Бальзамин дал первое в своей жизни интервью, а господин Ясколка перестал верить в здравый смысл своего начальства.
Пауки взялись за восстановление разрушенного хозяйства.
Старый орк и команда Репейника едут по степи.
