Текст книги "Путешествие за счастьем (СИ)"
Автор книги: Стипа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Глава 12
«Новый пушечно-зенитный комплекс „Фунгицид“ с системой ауро-наведения поступил в ВВС КР. Комплекс полностью защитит воздушные границы королевства и позволит обеспечить политику невмешательства, неругательства и несоветовальства нашего Королевства»
Из военного вестника «Сук и Шип»
Дни текли один за другим, летние, жаркие, похожие. После возвращения феи ленились, загорали и гоняли гусениц от дедовой яблони. А еще испекли пирог и сходили в гости к госпоже Подорожник, встретились там, совершенно случайно конечно, с Клевом и его сестрой. Дуня вежливо кивала, держала спину и на фея почти не смотрела.
– Ну как осчастливили всех? Всех поженили? – ехидничал Клев.
– Да, мы хорошо выполняем свою работу, – соглашалась Дуня и отворачивалась.
Как то утром сонные Синни и Яся толклись на кухне. Яся варила кофе, Синни размешивала тесто для блинчиков.
– Тебе не кажется, что Дуня как-то странно себя ведет, – начала разговор Яся. Синни открыла рот, чтобы ей ответить, но вдруг замигали все лампочки в доме, зазвенели все будильники, захлопали дверцы шкафов.
– Что случилось? – с лестницы кубарем скатилась Дуня.
– Тревога? Точно, тревога! – Яся подскочила к камину и хлопнула по трубе, по ярко-красному кирпичу, – я в Инструкции читала, что такое начинается, если рядом фея попала в беду, и включила тревожный маячок.
– Собираемся, – скомандовала Синни. Через пару минут на крылечке стояла Синни с дедушкиным мечом и мотком веревки, Дуня с корзинкой с пирожками, фляжкой и одеялом и Яся с сумкой с лекарствами.
Феи быстро пролетели вниз, выпорхнули в оранжерею и увидели , что около большого горшка стоит юноша-фей. У него были блестящие крылья, модная одежда и высокомерный взгляд – на попавшего в беду он совсем не походил.
– Привет, – равнодушно-снисходительно процедил он, и барышни как-то разом смутились. Ясколка пригладила волосы, Синни постаралась незаметно оттереть тесто со щеки, а Дуня опустила на пол корзинку, – вы по направлению тут?
– Ну, – лаконично ответила Дуня. Она начинала злиться.
– Синнингия, Исколка и ... прочие? Письмо вам из министерства, – объявил модник и протянул свиток с висящей на шнурке печатью.
– А сам-то из каковских будешь? Это в каком роду такие вежливые и галантные молодые феи растут? – старушечьим голосом проскрипела Синни.
Фей дернулся, слегка смутился, но взял себя в руки, преувеличенно торжественно поклонился и надменно произнес:
– Гер из рода Пеларгонии.
– В связи со сложившейся серьезной внешнеполитической ситуацией министерство внешнемирских сообщений предписывает всем отправленным по программе "четверная гармония" во внешние миры феям находится в мире, к которому прикомандированы до получения других инструкций. Феям необходимо самостоятельно и автономно обеспечить свое пребывание в мире, для чего дозволяется в крайнем случае использовать ману предназначенную на выплату налогов, с тем, чтобы в дальнейшем .... мы рассчитываем что количество добытой маны будет увеличено... понадобится для восстановления разрушенных и частично пострадавших в результате нашествия территорий... – стала зачитывать свиток Яся, – я ничего не понимаю...
– Да что тут понимать – нашествие гремлинов. Оборона прорвана, – пояснил Гер.
– Как прорвана? Нам надо срочно домой! Мы дома нужны! – всполошилась Дуня.
– Вам же предписано здесь сидеть, что, и читать не умеете? А вы вообще откуда?
– Из Солодовой пустоши, – Синни уже составляла план, как вернуться домой.
– А... Тогда тем более, тут сидите. Нет больше Солодовой пустоши, – с напором произнес Гер.
Синни замерла. Яся с кулаками набросилась на Гера, крича: "Дурак, ты все врешь!" Дуня упала в обморок.
В маленьком домике на чердаке, за кухонным столом, накрытым клетчатой скатертью, сидел Гер. Одной рукой он прижимал к глазу холодный половник, другой пытался подцепить блин. Блин соскальзывал, шмякался на тарелку с вареньем, Гер морщился и опять тыкал вилкой. Еще сложнее было подхватить чашку с горячим чаем, так, чтобы не задеть тарелку с блинами. От пара половник нагревался и запотевал. Синни вытащила из таза с ледяной водой другой половник, вытерла его и протянула Геру, тот благодарно кивнул, взял холодный и приложил к наливающемуся под глазом синяку.
– Нет, ты еще раз скажи, – стонала Дуня.
– Все живы! Я что, совсем что ли, так говорить, если погибшие есть? – бубнил с набитым ртом Гер, – их заранее всех эвакуировали.
– Заранее?
– Заранее.
– А куда?
– Не знаю.
– Все равно, мы должны как можно скорее вернуться! Мы должны помочь! Мы пойдем воевать с гремлинами! – голос Синни звенел от напряжения.
– Вот ведь... – Гер осекся под строгим взглядом Яси, – вы что, ничего не поняли? Вас специально услали во внешние миры! Чтоб под ногами не путались! Потому что вы уже взрослые и старших не слушаетесь, но еще молодые ду.... кхм, и приказов не понимаете! Вы что, действительно думали, что королеве маны не хватает? Ах, принц потратился на весенний бал, теперь у королевы на летний не хватает!
Тут Синни покраснела.
– Или поверили про эти социальные лифты? – теперь покраснела Дуня, а Гер, ничего не замечая, язвительно продолжал, – Что вы можете хоть одну ману добыть?
– Мы вполне успешно добыли..., – тут Яся запнулась и решила цифр не озвучивать, – много маны. И провели три осчастливливания. Хотя и не учились этому специально.
– И кого же вы осчастливили?
– Мы помогли поступить в Академию талантливой девушке.
– И соединили пару оборотня и лесовичку, а там все счастливы были, даже бабка, – поддакнула Дуня.
– И последнее, мы осчастливили орка и одну леди, а главное, трех малышей, и теперь у них будет мама.
– Уй, тоже мне, осчастливливание – лесовичка и лесной житель, ха! Девушка учиться пошла, сколько там маны с ее счастья набралось? Или это – нашли мачеху деткам, да еще небось строгую? Там маны с горсть! То ли дело я, я пастушку за принца замуж выдал, вот там счастья было, только успевай перекладывать. К профессору-зануде лаборантку молоденькую привязал, молодого ученого заведующим кафедрой сделал. Вот там результат!
За хвастовством молодого фея через окошко неодобрительно наблюдал черный кот. Он молча отошел, вспрыгнул на портрет и требовательно царапнул хозяина за рукав. Мужчина на портрете нагнулся, заглянул в глаза кота и нахмурился.
А тем временем...
Пауки провели мирный митинг за объявление войны захватчикам.
Молодой Тюльпан прибыл с информационным свитком в Орочьи степи, но команду Репейника не нашел, зато нашел дом и чемодан. Теперь он обживает дом и ждет хозяев. Пока ждет, в соседнем селении осчастливливает дочь вождя и молодого шамана.
Глава 13
«Если на картине изображен фей – это несомненно портрет. Кроме случаев, когда на картине изображен еще и конь. Если есть конь – то это батальное полотно»
Из учебника «Искусство внутреннего и внешних миров»
Духота сгущалась, давила и собралась в грозу. Молнии рвали небо, гром громыхал, ветер гнул деревья, капли дождя прыгали по листьям. Потом ветер оттащил грозу подальше и дождь один остался отвечать за непогоду. К делу он подошел очень ответственно: из всех сил лупил по земле, хлестал по лужам, барабанил по крышам. Гер давно ушел. Синни сидела на диване и в восьмой раз перечитывала отобранную у Гера газету. На второй странице некая Фуксия брала интервью у господина Бальзамина. Тот бодро рапортовал, как замечательно была организована эвакуация, как радостно и энергично собирались на новые места жители Солодовой пустоши. О подвиге господина Лютика, сжегшего контору перемещений и чуть самого при этом не погибшего, подробно рассказывал. Куда уехали ее родители и родные Дуни и Ясколки, понять из этой статьи было невозможно. Дуня обложилась конспектами и тетрадями и пыталась рассчитать, сколько нужно маны, чтобы совершить перемещение домой. Получалось семь тысяч осчастливливаний.
– Вот ведь, клоп вонючий! – в сердцах выругалась Дуня, – глупости мы делали! Надо было осчастливливать всех без разбору. Как этот Герань. Чтобы счастье большое, чтобы маны много. Сейчас бы домой ушли.
– Да! И с маной мы бы быстро этим гремлинам наподдавали. Все, никаких выслеживаний. Выскочили, осчастливили и домой, без всяких старушечьих бредней, – соглашалась с ней Синни, – а то слушали всяких... невозвращенцев.
Ясколка хотела им возразить, но, поняла, что сейчас ее не услышат. Она решила пойти погулять, пусть не на улице, так хотя бы по чердаку. На чердаке было сыро и зябко, по слуховому окошку сплошным потоком текла вода, по крыше стучал дождь. Ясколка озябла и уже хотела идти домой, но совершенно случайно подняла взгляд и замерла в удивлении. Картина изменилась. По-прежнему на ней был маленький стол, шкаф с книгами и кресло. Вот только мужчины на картине больше не было. В кресле вольготно расположился один черный кот.
– Но как же это, – прошептала Яся, – тут же был... тут же был ...
– Тут был я, – негромкий голос заставил Ясю обернуться. Недалеко от нее стоял высокий черноволосый мужчина. Он немного торжественно поклонился:
– Рейг, к вашим услугам, юная леди.
Поклон был так изящен, сюртук незнакомого фея так старомоден, что Яся, сама не зная зачем, сделала книксен. Первый раз в жизни. А когда подняла взгляд, наткнулась на такую веселую мальчишечью улыбку, что не выдержала и рассмеялась.
– А я Яся. А вы фей? Вы местный? А как вы попали на портрет? Ой, я тараторю всякие глупости. Я приглашаю вас в гости к нам, – и Яся махнула рукой в сторону домика.
– Я несомненно фей, живу тут так долго, что уже местный. В портрете я спал. Спасибо за приглашение, – Рейг поднялся следом за Ясей на крыльцо.
– Как же давно я не был в фейском домике! А в таком уютном, вот просто никогда, – смеялся Рейг, и феи вместе с ним. За те два часа, что новый знакомый провел у них в гостях, феи успели его постеснятся, с ним пококетничать, а еще покормить и пожалеть Рейга. И рассказать ему о себе. И это оказалось так здорово, когда рядом есть кто-то опытный, знающий, кто может хотя бы выслушать.
– Когда-то, очень-очень давно я тоже попал в мир Кленового листа из Обители фей. Так же как вы, сначала думал, что мне повезло и я совершу много подвигов, соберу много маны, все будут мной восхищаться. Потом узнал, что меня просто выслали.
– Как нас?
– Как вас. Потом я понял, что меня спрятали. Сам пытался выбраться. Сколько я глупостей наделал, сколько бед натворил, вот в точности как этот молодой Герань.
– Но ведь ману собрали?
– Нельзя так счастье делать. Исчезает счастье и мана исчезает. Пока я это понял, пока исправил все... Ману я собрал, переместился, но было уже поздно. Слишком многое изменилось дома, да и я прикипел душой к этому миру. Так я и остался тут. С маной изменил свой рост и стал одним из местных великанов. Очень интересно оказалось не наблюдать, а жить. Вот, Академию основал.
– А потом?
– Потом? Скучно стало потом, слишком много веков я жил, устал. Я ушел в портрет и заснул. И кот мой заснул вместе со мной. А вы нас разбудили. И теперь мне опять очень интересно посмотреть, во что превратился мир без меня.
– Ничего не понимаю, – призналась Дуня, – стали великаном, а теперь? Теперь же вы нормального роста?
– Чтобы заснуть в портрете на много веков, нужно быть самим собой, настоящим. А настоящий я именно фей.
– А я не понимаю другого, – неожиданно зло сказала Синни, – нас спрятали или нас выслали, какая разница? Нас считают бестолочами? Или слабаками? Никчемными? Вы с этим смирились так легко?
– Не легко, – Рейг помрачнел, – есть вещи, которые не говорят молодым феям. Считается, что темное знание запятнает душу, и вы не сможете легко нести счастье. И я сомневаюсь, вправе ли я вываливать на вас всякие мерзости.
– Говорите, мы должны знать, – потребовала Синни.
– Гремлины убивают захваченных фей. Просто убивают. А вот фей вашего возраста приносят в жертву. Это очень темное колдовство. И смерть ваша будет не только мучительной, но и принесет много силы врагу. Вы этого хотите?
Феи промолчали.
– Я вас очень прошу, подумайте над моими словами про ваше возвращение в Обитель фей. Не тратьте на это силы сейчас. Когда опасность минует, вас обязательно вытащат.
– Но вас же не вытащили? – иногда Синни была очень упряма.
– А у меня была совсем другая ситуация, – грустно вздохнул Рейг.
– Скажите, а где вы будете жить? Чем будете заниматься? – Яся попыталась перевести разговор.
– Не беспокойтесь обо мне, милая барышня. Для начала мне нужно посмотреть на Академию, а потом все же проследить за осчастливливанием, совершенным Гером. Не вызывает у меня оно доверия.
Яся пошла провожать гостя.
– Яся, вы позволите еще раз когда-нибудь вас навестить?
– Я буду очень рада, – проговорила Ясколка, и поняла, что в этой вежливой фразе гораздо больше правды, чем она сама ожидала.
– Тогда, вот, – на ладони Рейга лежал маленький розовый лепесток. Если я вам понадоблюсь, то разорвите его, и я приду. А так планирую вернуться через неделю, надеюсь, вы будете меня ждать.
И Рейг растворился в темноте чердака.
– Все равно это очень странный тип, – пробубнила Синни и отправилась спать. Всю ночь она ворочалась и думала о доме , и перемещениях, и снились ей то Бальзамин, в обнимку с корреспонденткой Фуксией в омерзительном розовом платье, то гремлины, которые хотели принести в жертву Гера, а тот кричал и отбивался от них половником.
И Ясколка плохо спала, она думала, что, наверное, Рейг проверит и их работу. А вдруг он решит, что они все сделали плохо, как же стыдно тогда будет. А еще она думала, что "Обителью фей" их королевство называли давным-давно, еще при прежней династии.
И Дуня спала плохо. Она поплакала еще раз, позлилась, попереживала, а потом ударила кулаком подушку:
– Весь день готовили, весь день гостей принимали, а с этими нервами я вообще целый день голодная проходила! Даже не поужинала толком.
Только черный кот на портрете спал хорошо. Наконец-то, впервые за много веков, он отвоевал себе кресло целиком.
А тем временем...
Крысы Академии объявили чрезвычайное положение в связи с появлением слухов о возвращении Черного кота, впрочем, молодежь в эти стариковские байки не верит.
Старый шаман, несмотря на помощь фей, нашел таки дорогу домой и теперь очень счастлив.
Пауки совместными усилиями затянули паутиной всю левую часть чердака.
Это победа, господа!
Глава 14
«Если смотреть на жизнь сквозь розовые очки, можно увидеть много интересного»
Из «Сказок дедушки Крота»
Гроза прошла, а тучи остались, и день был серым. Дуня перебирала конспекты, Синни зарылась в записки. Яся выскочила на минутк в сад, убедилась, что их подшефная яблоня не пострадала от грозы, и увидела деда Зосиму. Старик снял зеленый фартук, перчатки, и даже неизменную шляпу с большими полями, взял огромную сумку и куда-то отправился.
– Полетели за ним? – предложила Яся высунувшейся Синни.
– Дунь! – крикнула Синни, – с нами полетишь?
Дуня выглянула, потерла красные глаза и кивнула.
Дед Зосима пошел по тропинке, вышел в город, и очень скоро свернул на рынок. Ах, рынок! Ровные ряды прилавков под навесами, а на столах чего только нет – корзины ярких фруктов, лукошки ягод, разноцветные пирамидки овощей, чудно пахнущая зелень, глиняные горшки и стеклянные бутыли, ведра с рыбой и клетки с птицей, полотенца, рушники и снова лотки с абрикосами. Дед протопал к концу ряда и остановился около прилавка с большими и маленькими бочонками, банками, наполненными медом и сотами. Пронзительно и сладко пахло медом. Яся и Дуня хотели было подобраться к деду поближе, но Синни дернула их за руки.
– Смотрите, кто там! – над прилавком кружили огромные, лохматые и даже на вид ужасно злые пчелы, – Давайте лучше издали посмотрим.
Феи уселись на полотнище крыши прилавка напротив. Очень удобно – мягко, пчелы на них внимания не обращали, видно было все, но слышно плохо. О чем Зосима говорил с лысым продавцом, феи так и не узнали, только видели, как два старика вертели какие-то странные брусочки, нюхали их, мяли. Потом оба полезли в карманы, оба вытащили совершенно одинаковые очки и водрузили их на носы. Снова вертели, мяли бруски, сняли очки, положили их на прилавок. Зосима что-то недовольно пробурчал и ушел. А очки остались лежать.
– Что делать? – занервничала Яся. – Дед очки забыл. Как ему напомнить?
– Легко, – важно проговорила Синни, – накинем петлю притяжения, пока его видим. Один конец на очки, другой на деда. Тогда он про очки вспомнит и вернется. Только как к очкам подобраться, там же пчелы?
Отважная Дуня хмыкнула, вытащила из кармашка ману и лихо подлетела к очкам Зосимы. Пчела, размером с хорошего пса, поднялась с бочонка и бросилась на фею. Дуня взвизгнула, увернулась, уронила кусочек маны на очки и улетела обратно, а пчела, сделав над прилавком победный круг, снова села на медовую соту. Мана стукнулась об дужку, разбилась и засыпала очки золотистой пылью.
– Как ты, Дунечка? – переполошились подруги.
– Ничего, – вздохнула Дуня, – ману жалко.
К прилавку медовика подошли двое новых покупателей. Один, высокий и худой как жердь, и второй, маленький и ужасно суетливый. Они тоже выбирали брусочки, мяли их, рассматривали сквозь очки. Вот только продавец взял свои, а невысокий покупатель схватил очки деда Зосимы, лежащие на прилавке. Повертел, нацепил на нос, снял, еще раз повертел и сунул в карман. Купил брусок и ушел с чужими очками.
– Ворюга! – возмутилась Дуня, – за ним!
– Он, наверное, случайно, – засомневалась Яся, которая всегда старалась видеть во всех только хорошее.
Похитители прошли весь рынок, вышли на маленькую улочку, засаженную тополями, и остановился у лавки.
– Цвет, цвет имеет значение! Глубокий фиолет! Цвет раздумий и философов, цвет меланхолии, – вдохновенно вещал коротышка.
– Да, да, тоскливый конечно, цвет, – поддержал его высокий, – то ли дело зелененький.
– Глупости! Банальщина! Зелененький! Нет, нет и нет! Таинственный лиловый, цвет сумерек и загадок, вот каким будет мой дом. Таинственным! Покрасьте мне дом в тайну!
– Ну а если с цветом того..., не угадаем с колером? – замялся маляр, – уныло будет. А вот если в зелененький, да желтенького добавить. Весело будет.
– Что весело?! – от возмущения коротышка подпрыгнул. – Примитивно! Пусть не лиловый, тогда сиреневый, знаете, такой с оттенком розового. И дом будет заметен.
– Ну а будет ли такой цвет? Не ходовой, да и маркий он.
– Что! Не будет? Как не будет?! А мы сейчас все и узнаем! – и коротышка заскочил в лавку.
Из открытой настежь двери лавки на фей неслась просто удушающая волна запаха – краски, лака и еще чего-то ужасно едкого. Чихая, феи подлетели поближе и робко заглянули внутрь.
– Воск добавим и хорошо будет, дождь по краске скатываться будет, проверено. А вот с цветом... – высокий просительно заглянул в глаза низенькому.
– Я все уже знаю, все решено! Лиловый. Дом будет лиловый или фиолетовый, – похититель очков подпрыгнул и взмахнул руками, – или фасад нежно сиреневый, а торцы пепельно-розовые. Мне бы определиться с оттенком. Милейший, – повернулся он к лавочнику, – покажите нам самой лучшей краски. Я буду красить дом.
– Я буду красить дом, – вздохнул высокий, и протянул жалобно, – может все же оливковый? Зелененький такой?
– Это пошло. Глициния! Изящно и со вкусом, в тренде!
Лавочник посмотрел на покупателей строго и печально, отодвинул несколько коробок от стены и открыл дверь, ведущую в подсобку. Дверь с изнанки была лиловой, а может сиреневой, а может даже светло-фиолетовой. Унылой и грязной. Высокий вздрогнул, суетливый лихорадочно захлопал по карманам руками, вытащил очки, нацепил на нос и замолчал, глядя на дверь.
– Мдяяяя, – протянул он через некоторое время, – а вот оливковый, это как? И этот, зелененький?
Лавочник так же печально вытащил большую фанерку, выкрашенную в серовато-зеленый цвет, потом положил еще фанерку, и еще, и еще, пока сверху не лег золотистый квадратик с легким зеленоватым отливом.
– Это оно! – воскликнул суетливый! – Оно! Теперь я вижу. А глоксинию мы пустим по стене. Живую!
– Ну вот, этож таким цветом одно удовольствием красить, – пробормотал маляр и просиял счастьем. На бреющем полете феи влетели в облачко и вылетели из лавки, чихая и отплевываясь.
– Жуть, ну и вонь! – раскашлялась Дуня, – только я не поняла, чегой-то это тощий так обрадовался, до счастья просто?
– А ты представь, красить неделю в лиловую тоску дом. – объяснила Синни – То ли дело зелененький!
Феи рассмеялись. Маляр с заказчиком вышли из лавки, но очков с ними не было – очки, поблескивая маной, остались лежать на прилавке. Впрочем, лежали они там не долго. Задумчивый мужчина в берете вышел из лавки со свертком в руках и очками Зосимы в кармане.
– Это город каких-то воришек! – простонала Синни.
– Наверное, у них в городе мастер один, и он делает всем одинаковые очки. Вот и путают, – придумала объяснение Яся.
– Ну-ну, – скептически протянула Дуня.
Господин в берете долго шел по городу и вышел к самому центру, туда, где старинные дома стояли за кованными фигурными оградами, где благоухали левкоями клумбы и около каждой калитки стояли вычурные топиари. Вор остановился у большого каменного дома с барельефом, изображающим кувыркающихся в воздухе дракончиков. У пузатых малышей были крошечные крылышки, длиннющие хвосты и круглые удивленные глаза. Господин в берете постоял, посмотрел на драконов, вздохнул и стукнул медным кольцом на двери. Почти сразу же ему открыли. Феи влетели за ним в дом.
– Проходите, проходите мэтр Парв, мастер Осинг сейчас подойдет.
Мэтр Парв пошел по узкому темному коридору, феи поспешили за ним и неожиданно влетели большую светлую комнату. Три окна от потолка до пола, сияющий паркет, стулья с резными кривыми ножками, выстроившиеся у стен, – комната казалась просто огромной. Посередине стояло роскошное кресло, а у окна картина на мольберте, стул, и еще какие-то ящички и коробочки. Мэтр прошел к мольберту, снял берет, сдернул с картины простынь в мелкий цветочек и стал доставать из принесенного с собой свертка краски.
– Я уже тут, мэтр, – толстяк в голубом атласном костюме важно уселся в кресло, – вы помните, что этот сеанс последний? Хотелось бы посмотреть на работу.
Мэтр поклонился:
– Добрый день, мастер Осинг, как ваше здоровье?
– Не жалуюсь. Мэтр, вы помните уговор, я не заплачу, если картина мне не понравится?
– Ну что вы такое говорите? – мэтр нервно потер переносицу, – как это не понравится? Понравится обязательно. Голову, пожалуйста, левее, вот так.
Феи подлетели к окну и с любопытством уставились на холст. Не заплатит – поняли они. Видимо, эта же мысль посещала и художника, потому что он долго смотрел на заказчика, потом на картину, потом снова на заказчика, но кисти в руки не брал. Мэтр вытащил из кармана очки деда Зосимы, надел их и совсем загрустил. Нет, картина была очень не плоха. На полотне весело блестел паркет, таинственно темнели складки бархатного задника, а костюм мастера Осинга получился вообще выше всяких похвал. Гладкий атлас мерцал на боках и круглом животике, делая брюшко мастера солидным пузом, нежное кружево подчеркивало синие венки на носу, в голубой цвет придавал взгляду Осинга какое-то нелепо-восторженное выражение. Словом, это был очень хороший портрет, но не тот, за который заказчики платят деньги.
И тут дверь скрипнула и в комнату зашел рыжий кот. Кот презрительно дернул хвостом, вальяжно подошел к креслу, поточил когти о дорогую обивку и запрыгнул на колени к мастеру.
– Масик, ну у меня же сеанс, – голос мастера стал удивительно жалобным. Кот дернул ухом. Мастер занес было руку, чтобы спихнуть кота с колен, но тут раздался еще один голос:
– Масик, солнышко, где ты? – и в комнату вплыла хозяйка, – зайчик, у папы сеанс, нельзя. Мэтр, котик вам не помешает?
– Пусть сидит! – мэтр был тороплив и резок, а еще облачко счастья поднималось от его плеч. – Да, да, погладьте кота, вот так!
Карандаш замелькал в руках, мэтр схватил одну кисть, вторую, третью, и скоро пять кистей танцевали над картиной. Иногда мэтр выхватывал одну из них, макал в краску, и безумный танец источек продолжался. Рыжий кот возникал на картине. Очень удачно он прикрыл пузцо хозяина, яркая шерсть приковывала все внимание, и лицо мастера теперь приобрело вполне приятный розовый цвет, а главное взгляд. Взгляд стал лукавым и добродушным. Картина и гонорар были спасены.
– Мы продолжим классическую традицию. Это будет такая остроумная и изящная отсылка к знаменитому портрету "Ректора с котом". О! Знатоки умрут от восторга. Этакий символизм, заказчик суровый мужчина, но дома, в кругу семьи, он окружен уютом и покоем.
Госпожа Осинг при этих словах расплылась в самодовольной улыбке.
– С другой стороны, – продолжал мэтр Парв, – кот показывает и характер мастера. За расслабленностью и кошачьей безмятежностью скрываются железные когти и хватка хищника...
– Да, – самодовольно хмыкнул мастер, – я еще тот кот.., – и нежно погладил кастрированного еще в ранней кошачьей юности Масика. И забеспокоился, – а это в одну цену?
– Из уважения к вам, – с должной печалью произнес мэтр.
Хозяйка подошла к картине, заглянула через плечо художника, нацепила его очки и пробормотала.
– Мэтр, потом мне нужен еще и отдельный портрет Масика.
– Мэрм, это сложно, рисовать кота.
– Дорогая, – начал было прижимистый мастер, но хозяйка его оборвала:
– Вот умрет кот, и я буду плакать, глядя на его портрет. Ты же не хочешь, чтобы я плакала, глядя на ваш с Масиком портет?
Мастер испуганно замотал головой, закивал, и мэтр вздохнул с облегчением – он понял что у него будет, вот совершенно точно, еще парочка заказов.
А хозяйка, все так же в очках деда Зосимы поплыла на выход.
– Я на рынок, сыночек, не скучай. Куплю тебе курочки.!
Кот проводил ее скучающим взглядом. Феи покрутились в облачке счастья художника и полетели за хозяйкой и очками.
– Вот точно, это город мелких воришек, – всплеснула руками Дуня, когда на рынке в сумку госпожи Осинг полезла чумазая рука. Госпожа Осинг в это время увлеченно торговалась с продавщицей зелени и ничего вокруг не замечала. Так же, не замечая ничего кругом, она всплеснула руками и вот совсем случайно ее рука опустилась на ухо юного воришки.
– А кто это у нас тут? И что это мы тут делаем? – с любопытством посмотрела она на маленького оборванца.
– Тееетенька, я больше не буду, – заныл пойманный мальчишка.
– А зачем полез? Зачем я тебя спрашиваю полез в чужую сумку? – госпожа Осинг потрясла пойманное ухо.
– Я... я есть хотел, я больше не буду! – зарыдал воришка.
Госпожа Осинг вытащила из сумки волшебные очки, нацепила их и внимательно посмотрела на вора.
– Не похож ты малыш на голодающего. Да и на бродяжку не похож. А, ну правду говори! – прикрикнула она на мальчишку. Такого крика боялся сам мастер Осинг, да что мастер, любимый кот и то пугался его, и мальчишка струхнул.
– Яяя, из дому ушел, – провыл он, – я есть хочу...
– Ешь! – дама порылась в сумке и нашла на самом дне пирожок. Пирожок когда-то, неделю назад, был завернут в салфетку, а то что он в сумке немного развернулся – не страшно. Госпожа Осинг вытащила пирожок, стряхнула с него кошачью шерсть и сунула в руки воришке. Под строгим взором дамы воришка стал жевать.
И тут феи заметили удивительную вещь. Очень благопристойный, солидный даже господин, глядя на маленького бродяжку просто светился счастьем. Впрочем и госпожа Остинг его тоже заметила.
– Господин бургомистр! – позвала она его, но рассказать ничего не успела.
– Так, так, кто это у нас? Бродяжничаем? – господин бургомистр был строг, – попрошайничаем? Госпожа Осинг, вы доверите мне разобраться с этим вопиющим случаем?
Госпожа Осинг кивнула, мальчишка запихнул последний кусочек пирожка в рот и икнул, бургомистр взял вора за руку и повел его с собой. Толпа почтительно расступилась.
– Ой, что делать! Почему он так обрадовался, увидев мальчишку? А вдруг он его... чего-нибудь плохое сделает? – занервничала Дуня.
– Что?– испугалась Яся.
– Ну не знаю, троллям скормит, – предположила Дуня.
– Полетели посмотрим? А очки по мане найдем? – Синни про троллей не поверила, но ей тоже было интересно.
А бургомистр довел икающего мальчишку до своей кареты, усадил его на сиденье и захлопнул дверь. Но разве это препятствие для трех любопытных женщин. И феи, подлетели к карете, прижались ушками к закрытому шторкой окошку...
– И это мой сын! Мой сын! Мой единственный сын! Ну что, хорошо в разбойниках? Пирожки у старушек воровать хорошо? – гневную речь прервал звук затрещины, – мать ночь не спала, записку твою читала. Под замок! На неделю! А потом в кадетский корпус! Трогай!
Бургомистр стукнул в стенку кареты, кучер хлестнул лошадей, карета тронулась, фей снесло порывом воздуха.
– А вы заметили, что при словах о кадетском корпусе мальчишка обрадовался? – Яся вспомнила икающего вора и засмеялась.
– А где же очки? – Дуня взлетела повыше, – а вот они!
Очки нашлись на том самом прилавке, на котором они потерялись утром. Рядом стоял дед Зосима и выбирал воск. Бубнил, ворчал, вертел воск, взял с прилавка свои очки, посмотрел на воск через них и все же сделал покупку. Очки сунул в карман и пошел домой. А за ним домой полетели феи.
Пролетая по маленькой улочке они увидели смешной домик с яркой вывеской: "Лучшие магические очки". На витрине было множество одинаковых очков в роговой оправе.
– Ясь, а может ты и права, может они все случайно очки путали? – пробормотала Дуня.
Вечер улыбнулся солнышком, золотые лучи осветили чердачок, домик и пробрались в маленькую кухню, где сидели три усталые и довольные феи.
Нежные героини в любимых книжках Яси, получив печальное известие, долго и самозабвенно страдали. Они плакали, сидели в темноте и ни с кем не разговаривали. Если героиня была решительная и отважная, то она ругалась, стучала кулаками и проклинала окружающих. Героиня рассудительная сразу брала себя в руки и составляла планы по исправлению и преодолению. Но, даже самые уравновешенные, начинали есть не раньше, чем через три дня. Именно сейчас Яся поняла, что на героиню любовного романа она не годится. И ее подруги тоже. Потому что три феи, забыв обо всех печалях, с большим аппетитом ели пшенную кашу и, хихикая , обсуждали портрет кота и неудачливого воришку. Они были слишком легкомысленными феями.
