Текст книги "Кукла (СИ)"

Автор книги: Stashe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16

16 глава

Охота на драконов

Это была охота на драконов.

Мы находились в хорошо знакомом секторе «О». Цель была замечена в старом трехэтажном здании музея. Такого разрушенного временем сооружения я давненько не видела. Дом был собран из каркасных балок и обшит плитами. Не самые худшие технологии, учитывая химический состав стройматериалов, но внешне он выглядел гораздо хуже, чем полагалось зданию его возраста. Почему, я не знала. Всегда существует несколько вариантов, и позже мне придется перебрать их, чтобы докопаться до причин эрозии, трещин и разрушений фасада, стен облезших так, словно краску с них смывали кислотой. Вверх, по плитам грязно-оранжевого цвета вились дикие лианы, черничные лозы которых, толщиной с мою руку, стискивали дом со всех сторон подобно натянутым канатам. Выглядели они весьма эффектно, украшенные густо растущими на стеблях крошечными белоснежными бутонами. Лианы не относились к ядовитым растениям, но как я помнила, числились живучими сорняками, мгновенно заполонявшими любое пространство по горизонтали и вертикали. Истребить их невозможно. Мы обошли здание вокруг, обследуя фасад. По пути отметили гнездо синих жуков. Мелких тварей, от укусов которых надувались болезненные шишки, сходившие до месяца. Благо, жуки эти нападают лишь в брачный период, а в остальное время почти не опасны. Разве что по дурости сунешь руку в гнездо. Миа, второй охотник, облил гнездо горючим и поджег.

В командах редко бывает больше трех человек, только в периоды крупных облав команды могут объединяться. В остальное время нерационально. Люди начинают мешать друг другу. Конечно, лично я предпочитала одиночество, но теперь оно стало слишком опасным.

Мы с Табат зашли с главного входа, Миа остался снаружи, продолжая методичное уничтожение чужеродной флоры и фауны. Он был на связи, поэтому я не волновалась. Парень умница, у него хорошая реакция и есть мозги. Если он почувствует опасность, не станет соваться один, подождет нас. Внутри оказалось немногим лучше. По полу сквозь расколотые плиты вылезла грибница. Красные и ядовито желтые пушистые шарики плотно устилали пол, занимая площади по два-три метра сплошным ковром. Ягоды диаметром около шести-семи сантиметров выглядели мило, игрушечно плюшево, но их пыльца вызывала анафилактический шок. Мы натянули маски и двинулись к центральной лестнице, ведущей на второй этаж, стараясь как можно аккуратнее обходить полянки грибниц. Перед подъемом остановились, проверили пространство сканнерами и осмотрелись еще раз, внимательнее. Легко упустить мелочь, которая покажется незначительной, а окажется глобальным просчетом. Так бывало, поэтому я никогда не ленилась. Обычно в местах, где растут грибницы, никто не живет и почти ничего не растет. Музей не составил исключения. На первом этаже мы видели лишь бесконечные грязно-серые стены, на которых висели вышедшие из строя экраны для галопроэкций, а с потолка опускались люстры «под старину», увенчанные ползучей сеткой. Издали складывалось такое впечатление, что на люстры и часть потолка накинули потрепанную шаль с дырками, лохматую и неопрятную, пришпилив парой шпилек, чтобы не свалилась на пол. Вблизи растение выглядело ячеистой сетью из светло-зеленых стеблей-сосисочек, испускающих легкое голубоватое свечение. Люминесцентный эффект их был явно заметен лишь в темноте. Стебли густо покрывали наросты, похожие на нежную розоватую бахрому. Совершенно неопасно, но и не слишком приятно. В одном углу Табат разглядела гниль. Прозрачное, студенистое существо-цветок. Выглядело, как размазанные по стене сопли. Зато цвело это малоаппетитное нечто пурпурными кристалликами, чем издали напоминало россыпь самоцветов.

– Чисто, – прокомментировала я. Табат согласно кивнула. Можно подниматься выше.

Оружие мы держали наготове. Второй этаж мог запросто оказаться ловушкой. Возможностей замаскироваться, затаиться тут множество. Выставочный павильон – несколько помещений связанных общим коридором. Предположительно, раньше здесь выставлялись коллекции для демонстрации или продажи. Сейчас сказать точнее уже невозможно. Выглядел этаж, как барахолка древностей. Мы с Табат поглядывали на рухлядь, иначе не назовешь, со смешанным чувством любопытства и удивления. Большинство предметов когда-то находились в приличном состоянии. «Раритет» – вспомнила я старинное слово. За ними следили, видимо, оберегали, но теперь, увы... Коллекции напоминали горы мусора. Хотя некоторые из образцов по-прежнему привлекали внимание. Но мы быстро потеряли к ним интерес. Зазеваешься, пялясь на куски пластика, металла или стекла, быстро станешь жертвой нападения какой-нибудь твари. Так что, не до эстетических изысков. История, лежащая передо мной в руинах, угнетала. В покинутых людьми местах редко бывает уютно. Я ощущала глухую тоску и раздражение.

Как же так вышло, что наша раса вошла в конфронтацию с целой планетой? Зачем вообще мы пришли сюда, если не сумели приспособиться к местной среде? Я ведь каждый день наблюдала войну, из века в век ведущуюся самыми жестокими средствами и все они, в конце концов, оказывались бесполезными.

От лестницы в обе стороны от стены шли коридоры, выводящие в большие захламленные помещения, наполненные истрепанными, разбитыми, пожранными плесенью, временем и агрессивной флорой предметами. Мы внимательно изучали пространство, иногда делая поражающие открытия: изящные скульптурки местных животных, чудом уцелевшие и практически без повреждений, миниатюры, потемневшие, побитые бляшками плесени и эрозии зеркала, но выполненные с мастерством, с которым не могли поспорить никакие известные мне пластиковые уродцы из пентхауса.

Табат с любопытством разглядывала эти вещицы. Думаю, ей хотелось бы прихватить что-нибудь с собой, но она знала, что я не позволю. На них мы могли протащить в чистую зону споры или мелких существ, умеющих быстро приспосабливаться и сжирать все вокруг. Табат подталкивала носком ботинка очередную находку и шла дальше.

Сюрприз поджидал нас в одной из дальних комнат, сплошь завешанных непонятными тряпками. Я даже не стала пытаться понять, что это. Прошлась сканером и обнаружила движение. Подав знак Табат, осторожно двинулась вдоль стены, вглядываясь в складки полотнищ, обветшалых и потускневших от времени.

Вот он! Размером около метра в длину и сантиметров тридцать в холке, неподвижно висит на ткани, спрятавшись за свисающим до пола куском. Мы называли таких существ – драконами. Они не были ни особо ядовитыми, ни агрессивными, но люди отчего-то боялись их сильнее многих по-настоящему опасных тварей. Короткое мощное тело, покрытое яркой желтой чешуей, очень блестящей и словно бы мокрой на вид. Вытянутая узкая морда с прорезями ноздрей и выпуклыми синими глазами. Взгляд их, немигающий и неподвижный действительно пугал, но чем? Человеческой осмысленностью или необычайной, красотой сапфировой радужки с узкими зрачками? Драконы смотрели на тебя так, словно читали мысли, думаю это и приводило людей в ужас. Существо близкое по интеллекту потенциально куда более опасно. Человек всегда всех меряет по себе. Не думаю, что теория выдержит критику. Те, кто хоть раз встретился с мороком, поддержал бы меня.

Еще, у драконов длинный, мощный и гибкий хвост, которым они пользуются как дополнительной конечностью. По хребту, начиная от впадины в основании черепа и до начала хвоста, у них растет чудный, золотисто-оранжевый гребень. Когда драконы атакуют, он поднимается над телом как парус, а острые колючки на его концах защищают от укусов противников не хуже ядовитых зубов. Лапы драконов с семью пальцами и присосками на их подушечках, приспособлены чтобы ходить или лазать, ловко цепляясь за любые поверхности. Сдвоенные пальцы на их передних конечностях гораздо длиннее остальных и оснащены отличными когтями. А еще эти животные умеют проделывать немало фокусов стоя на задних лапах. Драконы – хамелеоны. Они шустры, активны и хитры. Но все-таки, убить их не так уж и сложно.

Пока Табат изучала перемещение других драконов, наблюдая за ними на мониторе сканера, я медленно передвигалась вдоль другой стены. На охоте существует только охота, и если изначально нет командного духа, ничего не получиться, как не старайся. Кто-то рано или поздно слажает. Мы притерлись, поэтому хорошо чувствовали намерения и действия друг друга. Я не собиралась убивать дракона красиво. Просто прицелилась и прожгла маленькую дырочку в висящей тряпке. Пятно у меня на сканере дернулось и под ноги с глухим стуком упало желтое тело дракона. Его хвост несколько секунд судорожно подергивался, а затем замер. На теле осталась аккуратная дырочка с запекшейся по краю кровью. Вот и все.

Я повернулась к Табат. Ее охота также оказалась удачной. В комнате мы насчитали трех убитых драконов. Поскольку других тварей не обнаружилось, можно сказать, нам повезло. Музей как видно, не слишком понравился хищникам покрупнее, а вот для драконов он служил идеальным убежищем. Я знаю людей, для которых охота нечто сродни вкусному десерту. Они наслаждаются выслеживанием. Они осторожны, внимательны, терпеливы, но весь смысл происходящего можно описать тремя словами – им нравиться убивать. Мне никогда не доставляла удовольствия эта часть работы. Защищаться одно, но методично уничтожать, совершенно другое. Конечно, я не была идеалисткой, но смерть ради смерти казалась мне грязной. Я любила ту часть своего ремесла, где оставалась один на один с миром, наблюдать и изучать, быть может, даже любоваться разнообразием и хитростью живых существ. Где могла научиться чему-то полезному для выживания. Я почерпнула немало полезного, наблюдая за теми, кого не всегда считала врагами. Они тоже хотели жить и просто занимали ту нишу, которая начала освобождаться.

– Таб, – тихо позвала я девочку, задумчиво смотрящую на мертвую ящерицу. Она повернулась, и я увидела в ее глазах печаль. Это меня порадовало. Я не хотела, чтобы Табат наслаждалась смертью.

– Нам нужно проверить остальные комнаты. – Сказала я и добавила, поразмыслив, – Я проверю две по левой стороне, а ты правую. И будь настороже. Здесь могут оказаться неприятные сюрпризы.

Она молча кивнула.

Мне снова повезло. Кроме роскошных зарослей совершенно безобидных растений, чьи споры занесло ветром сквозь выбитые окна, ничего и никого не встретилось. Я даже позволила себе немного полюбоваться вьющимися по стенам и полу серебристо-оранжевыми лианами. Там, где пространство не заполоняли узкие сиреневые листья, пучками покрывающие стебли, цвели цветы самых разнообразных оттенков. От бледно розового, лилового, до цвета фуксии, темно-фиолетового, сиреневого, белесого, оливкового и даже пронзительно синего, как глаза драконов. Тугие бутоны, раскрывающиеся одиночно или соцветиями цвели столь ярко и были так прелестны в своей дикости. Их не сдерживали рамки газонов, селекция или точно подобранные оттенки, и в этой неуправляемой красоте было что-то завораживающее.

Мне захотелось привести сюда Табат, и я вышла в коридор, чтобы позвать ее. На удивление, в коридоре девочки не оказалось. Встревожившись, я осторожно подошла к комнате, которую она должна была проверять и заглянула внутрь, держа оружие наготове. Помещение, которое я послала проверять Табат оказалась, пожалуй, самым странным из обследованных нами. В нем, развешанные на стенах или стоявшие на полу, в совершенном беспорядке, находились зеркала всех форм и размеров. Огромные и маленькие, узкие и широкие, фигурные, перегруженные деталями и лаконичные, потемневшие от времени, покрытые мусором, грязью, пятнами и плесенью. Многие разбиты, иные заплетены серебристыми или черными лианами. Я на мгновение растерялась, не сразу увидев среди многочисленных полотнищ, отражающих нас и друг друга, Табат. Но когда увидела, в сердце словно вонзили раскаленную иглу.

Табат стояла напротив большого, узкого зеркала, похожего на прямоугольник в рост человека. Она замерла, словно увидела в отражении что-то необычное, пугающее. Во всей ее позе читалась плохо скрытая беззащитность, как будто нечто в зеркале застало ее врасплох. Казалось, отражение притягивает ее и отталкивает одновременно. В безвольно повисших руках, опущенных плечах, в напряжении спины и откинутой назад голове, я видела желание бежать прочь и невозможность сделать это. Не зная, что так напугало Табат, я снова бросила взгляд по сторонам, и не увидела ничего опасного. Именно отражение приковывало ее к месту, там и нужно искать ответы. Быстро приблизившись к зеркалу, я оттолкнула Табат в сторону и направила в него оружие, ища угрозу.

Из глубины мутного пространства на меня смотрела Алиса:

– Какого черта? – Прошептала я, обращаясь не к кому-то конкретно, а просто растерявшись от невозможности происходящего.

Она улыбнулась:

– Красивая девочка. Совсем взрослая.

– Что это такое? – Придя в себя, я одной рукой продолжала направлять на нее оружие, а другой постучала по зеркалу.

– Не зеркало, – Алиса резко приблизила лицо и я отпрянула. Показалось, еще немного и она шагнет прямо в комнату.

– Табат, – резче, чем надо сказала я, – все в порядке?

– Да, – раздалось совсем рядом.

Краем глаза я различила движение. Зачем она встала рядом? Что за глупое любопытство?

– Вызови Миа, – приказала я, прекрасно понимая, что могу сделать это точно также. Глаза мои были прикованы к Алисе, расслабленной, чужой Алисе, с таким искренним недоумением наблюдавшей за нами.

– Это она? – Вместо того чтобы выполнять приказ, спросила Табат.

– Да. Я, – ответила Алиса, и ладони ее прижались к стеклу с той стороны.

В тот момент, я легко признала бы, что мы стали жертвами ядовитого растения, вызывающего галлюцинации, потому что никакого другого рационального объяснения не находилось.

Табат снова заговорила:

– Почему ты в зеркале?

– Я не в зеркале, – также туманно, как и в первый раз ответила Алиса, а затем постучала пальцем по стеклу, – Ингирит попросила передать кое-что. Тебе.

Мне вдруг страшно захотелось приказать ей заткнуться и не произносить ни слова. Но я промолчала.

– Ингирит сказала, – мягкий голос Алисы зазвучал сухо, равнодушно, – все готово. Пора умирать.

Глава 17

17 глава

Проклятая дыра

Мы прибыли к планете Капао в начале универсальных суток, и сейчас вращаясь на ее орбите, ожидали подходящего момента для посадки челнока с грузом.

Так звучала официальная версия событий. Неофициальная отличалась лишь большим количеством деталей. Велимир старался быть честным со своими людьми, но так как на борту, вполне вероятно, находился лазутчик, вынуждено скрывал часть информации. Его доверием пользовались только старые члены экипажа. Остальные, даже те, кто находился на виду двадцать четыре универсальных часа, все равно оставались под подозрением. Режим «опеки» одних людей над другими никто не отменял. Волей неволей, я оказалась в курсе всех новостей, ведь Бус был помощником капитана. За последнюю неделю мы так много времени провели вместе, что порядком надоели друг другу. Бус даже порыкивал, когда я мешалась под ногами. Удивительно, какой объем работы ежедневно проворачивал такой дружелюбный и сильный человек. Терпеливый, ответственный, улыбчивый, он ни разу не повысил на меня голос, не разозлился на нерасторопность, а я ведь очень мешала ему жить в обычном жестком режиме. В конце недели я сделала вывод, что Бус мне весьма симпатичен.

Общая проблема экипажа «Астры» заключалась в том, что во всем происходящем оставалось слишком много неопределенности. Неизвестный корабль все еще преследовал нас и по-прежнему не подходил достаточно близко, чтобы его можно было расценивать как угрозу. При том он не отвечал на запросы и не поддавался идентификации. Мы не смогли связаться со станцией, оказалось, все передатчики сектора давно вышли из строя. Вчера, помню, Бус по этому поводу помянул «проклятую дыру» много раз. И сигнал с Капао шел только в автоматическом режиме, подтверждая устаревшие координаты для посадки, не сообщая по существовавшей проблеме ничего полезного или нового для нас. Велимира больше всего напрягало то, что мы не имели возможности поговорить с живыми людьми и оказались в подвешенном состоянии.

Непростая ситуация.

– Итак, что мы имеем в сухом остатке? – капитан обвел нас внешне спокойным взглядом. Он вообще отлично держался, наш капитан. Если бы мне утром не повезло услышать его разговор с Бусом в крайне мрачных тонах, я без труда поверила бы исходящей от Велимира самоуверенности.

На кубрике собрались те, кому было разрешено покинуть посты и оставить выполнение своих задач. Проще говоря, получившие прямой приказ капитана. Собрались немногие, но учитывая режим повышенной боеготовности, это было вполне разумно. Естественно, присутствовал сам капитан, Бус, я, Марат и Марта, Кира, Гай, Оливия и Гектор, а также Кабо. Мы сидели полукругом и внимательно слушали Велимира. Задача, которую он поставил перед нами, выглядела непростой, а для кого-то, судя по выражению лица Киры еще и сомнительной:

– Неизвестный корабль висит на дальней орбите. Чего они там выжидают нам неизвестно. Вполне возможно, именно того, что вы предлагаете, капитан, – произнесла Кира.

Я заметила, как посмотрела на нее Оливия. Ей приходилось несладко в компании суровой женщины. Может быть, я неправильно истолковала взгляд или мой личный опыт общения с Кирой действовал так угнетающе, но мысленно я порадовалась тому, что не состою с ней в паре. Ужасающая перспектива.

Капитан кивнул, соглашаясь с доводами Киры и ответил:

– Ситуация такова, что мы не смогли развеять собственных сомнений, получить живой сигнал с Капао или связаться со станцией. Проблемы связи может создавать корабль, что по-прежнему болтается у нас на хвосте, или устаревшее, поломанное оборудование. Так решил Бус и причин не доверять его выводам, я не вижу. Он отправил к спутникам-передатчикам разведывательные модули. Три из них подтвердили поломку, а один сообщил о сильных помехах. Варианты: проблема передатчика из-за истекшего срока службы или кто-то гасит сигнал извне. Опять-таки. Но подтвердить догадку на сто процентов мы не можем, у нас нет технических возможностей. Мы имеем обычное подтверждение координат для посадки челнока с грузом. Из-за последних событий возникает резонное опасение, если и это ловушка?

– Капитан, – произнесла удивительно долго молчавшая до сих пор Марта, – но мы же не можем болтаться на орбите до посинения? Как я понимаю, через несколько часов самая благоприятная позиция для входа челнока в атмосферу? Не воспользуемся и застрянем в долбанной дыре еще на сутки. А главное, мы как сидели на жопе, так и сидим. Будем ждать, пока тот гребанный корабль почешется и ушлепки на его борту начнут действовать? Давайте, сами применим тактику неожиданности. Мы и так и так в ловушке, капитан. Делать, все одно, хоть что-то придется. У нас безвыходная ситуация, мы по уши в дерьме. Я предлагаю самим пошевелить задницами. Невыносимо просто сидеть и ждать.

– А если на твою тактику неожиданности расчет? По тебе, Марта, вляпаться в еще большее дерьмо лучше? Просто потому, что ты поспешишь и сделаешь какую-нибудь свою обычную глупость, по привычке не думая? – Резко возразила Кира.

Марта взвилась:

– Пошла бы ты, Кира! Так лучше? Как наживка на удочке? Мы теряем время непонятно на что. Нужно получить хоть какие-то доказательства, понять что здесь, хрен его дери, происходит? А мы просто посидим, подождем подарка из великого космоса?

– Тихо, – осадил их Велимир, – не базар. Мы рискнули и не попали. Теперь перед нами выбор, рискнуть еще раз? Проблема в том, что мы уже потеряли больше чем достаточно. Если сейчас развернемся и улетим, проблемы это не решит. Если попытаемся предпринять активные действия, вполне возможно кто-то пострадает. Мы понятия не имеем, чего ждать на планете. Один из вариантов, действительно, сидеть тихо. Просто покрутиться на орбите с пару недель.

– Ну и чем нам такой вариант поможет, капитан? – Бус пожал плечами, – мы делали ставку на то, что на корабле как-то проявят себя, когда мы приблизимся к Капао. А они так и наблюдают, не предпринимая ровным счетом никаких действий. Мы ничего не теряем, но и не приобретаем. Мы возле Капао, груз при нас и он не вскрыт. Что если попробовать доставить его по назначению?

Велимир молчал.

Меня никто, естественно, не спрашивал, но если бы спросили, я сказала бы, что у меня плохое предчувствие. Очень плохое. Я сказала – а давайте улетим, капитан, как можно дальше отсюда! Но какое будущее ждало нас? Банкротство. Продажа имущества с молотка. Расформирование команды. Что ждало меня? Я полюбила «Астру», она стала моим домом, а ее экипаж – семьей. Пусть отношения с людьми непростые, там, за бортом ждала худшая неизвестность.

Бус закончил фразу:

– Нам надо доставить груз. Мы могли бы спустить не весь, а половину. Если внизу все в порядке, довезти остальное. Если нет, улететь и продать половину груза по неустойке. Заработать не получится, но зато мы не обанкротимся и сможем перебиться до следующего заказа.

Бус облизнул губы. Это была его собственная идея. Я знала, что он вынашивал ее последние три дня. И помнила, кто бы что ни предложил, последнее слово всегда за капитаном. Я ожидала решения Велимира, а чувство дискомфорта внутри медленно и верно нарастало.

Капитан кивнул:

– Сделаем так. Бус, Табат, Марта и Гектор, Марат и Гай с частью груза отправятся по указанным координатам. По прибытии держать связь и рапортовать обо всем, что увидите и услышите. По итогам разведки будем решать, что делать дальше.

– Капитан, – Кира в напряжении стиснула руки в кулаки, – почему именно такой состав? Я могу внести предложения по его коррекции?

– Нет, – Велимир спокойно смотрел на Киру, – вообще, я удивлен, что этот вопрос поднимаешь именно ты. Я мог бы ждать недовольства от новичков, но не от тебя. Разве непонятно, почему я сделал такой выбор?

Кира покраснела, но кулаки не разжала. Ее глаза были черными и страшными, от снедавшего ее разочарования:

– Все просто, – капитан был тверд и спокоен, – Я выбираю тех, без кого мы сможем улететь, случись что. Я не могу послать одних новичков. Во-первых, мы не уверены в их лояльности. Во-вторых, не слишком правильная тактика, кидать в топку тех, кто еще не пророс корнями в палубу «Астры». Знаю, ты не задумываясь, сделала бы для корабля и нашего общего благополучия абсолютно все. Но дело в том, что есть эмоции, а есть рациональный риск. В данном случае, задача – правильно распределить человеческие ресурсы по взаимозаменяемости. Бус должен лететь, он мой зам и в мое отсутствие исполняет обязанности капитана, передает волю и принимает ответственные решения. Остальные выбраны по принципу качественных характеристик, приспособляемости и заменимости. Кроме того, я не могу оставить «Астру» без защиты и специалистов. Поэтому я и принял такое решение. Выбранные люди умеют выживать, вести переговоры и случись что, позаботятся о себе какое-то время. Наша задача, если до того дойдет, помочь им. А значит и на борту должны остаться сильные и умелые спецы. Понятно?

Кира промолчала, ограничившись кивком. Больше спорить с капитаном она не рискнула. Велимир окинул нашу компанию суровым взглядом:

– Тогда разговор окончен. В отсутствие Буса, Кира назначена моим помощником. Через три часа отбытие. Получите инструктаж у Буса и займитесь подготовкой и погрузкой половины груза. Кэбо, ты нужен в моей каюте через двадцать минут. Все свободны.

Я была напугана. Нет. Я была очень напугана! Первая операция, в которой я должна участвовать, как полноправный член экипажа. Все мои поездки, исключая самую последнюю, торжественный выход на поводке. Когда мы посещали проходные станции, построенные на пересечении популярных звездных трасс, то Сневидович красовался, изредка таская меня с собой в кабаки или на встречи с потенциальными заказчиками. Поглазеть на чудо – живую куклу собирались многие. Именно тогда я научилась не замечать взглядов и не слышать слов. Только теперь понимала, те прогулки проходили под официальной защитой хозяина. Мало кто рискнул бы в открытую связываться со Сневидовичем. А один он никогда никуда не ходил. Многие ошибочно полагали, что при нем мощное оружие, дрессированная кукла. Никто не спрашивал, сколько мне лет, насколько я сильна или как опасна. Меня вообще воспринимали как неживую, но крайне опасную вещь и все вопросы адресовали хозяину. Сневидович же не спешил раскрывать секреты, корчил дурня, нес чушь про силу и сверхреакцию, а потом обхохатывался на корабле, называя меня миленьким сюрпризиком, который еще проявит себя.

А сейчас я лежу в эргокресле и меньше чем через двадцать минут отправлюсь на планету, в составе команды, с настоящим поручением, с настоящей ответственностью. И пусть поездка рассчитана лишь на несколько часов, неважно. В жизни наступили огромные перемены. Но внутри кипел страх и словно водяной пар рвался наружу. Мысли о несостоятельности, боязни не справиться, оказаться недостойной доверия. Или то было предчувствие, затопившее тревожным ожиданием беды, требующее немедленно отказаться, прокричать, что внизу нас не ждет ничего хорошего? Я промолчала. Решила, не стоит кошмарам и видениям позволять брать над собой верх. Люди обсмеют и будут правы. Суеверия, фу, как безумно и глупо!

Я боялась, что тогда больше меня не позовут.

Бус, получал какие-то инструкции от капитана, и подошел последним. Прежде чем расположиться в своем кресле, рядом с пилотом, он наклонился ко мне. От улыбки мне стало немного легче:

– Ну, как ты тут? – бодро спросил Бус и легонько похлопал меня по плечу.

Наверное, ему хотелось подбодрить меня. Я не решилась признаться в своих страхах, тем более теперь, когда до старта оставались считанные минуты:

– Все в порядке.

Бус наклонился ниже и нахмурился:

– Точно?

– Я немного мандражирую, – повторила я услышанное от Марты словечко, но улыбаться в ответ не стала. Улыбающаяся кукла скорее наводит на ненужные размышления.

Бус тихонько рассмеялся:

– Ладно уж, Таб. У меня подарочек от Кабо. Он просил вручить его тебе непременно сегодня, до старта. Мы только что столкнулись у каюты капитана.

Он присел на корточки и вложил мне в руку прохладный, серебристый брусок металла, размером примерно десять на пятнадцать:

– Это походный синтезатор. Он маломощный. Знаешь, Кабо тоже хотел лететь на Капао, но капитан отказал ему. Не нравится мне эта мышиная возня, но…

Бус резко замолчал, оборвав фразу на полуслове, улыбнулся рассеянной улыбкой и, снова похлопав меня по плечу, поднялся:

– Готовность к старту! – Громко произнес он, направляясь к креслу рядом с Маратом, который сегодня пилотировал челнок.

Я убрала синтезатор в карман комбинезона и вздохнула. Все. Назад дороги нет.