Текст книги "Сегодняшний вчерашний день (СИ)"

Автор книги: Stashe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Глава 1

Знать, в этом мире правде не взрасти,

Нет справедливых на земном пути.

Зови свой день сегодняшний вчерашним,

День завтрашний ты первым днем сочти!

Омар Хайам

Пролог

Над головой шуршала трава. Издавала такой неприятный звук, как будто кто-то ехидно, но неразборчиво нашептывает в ухо мерзости. Янат медленно открыла глаза и не смогла сдержать стона. Голова после удара о землю гудела, как, дьявол его дери, церковный колокол из исторических голографических альманахов. Черт, как же больно! Пока еще больно. Но вроде ничего не сломано. Богатый опыт прошлого позволял ей быстро оценивать собственное состояние, за маленьким «но», никаких бонусов за знания не полагалось, а ощущения приятнее не становились. Болючие, гадючие ссадины. Дышалось через силу, легкие еще горели, плечо онемело, а ноги жгуче пульсировали в местах ран.

– Яна! Яна! – послышалось откуда-то сверху.

Подрагивающий, срывающийся голос Янат узнала сразу. Злобно зашипела сквозь стиснутые зубы и попыталась встать. Из глаз брызнули слезы, мир закружился в бешеной пляске, а к горлу подкатила тошнота. Значит, легкое сотрясение, она таки заработала.

– Что же ты делаешь, Инга? – Прошептала Янат и сказала чуть громче, – Не ори, дурочка!

В земляном колодце было прохладно, остро пахло травяным соком и пылью. Янат глубоко вздохнула, осторожно запрокинула голову и прищурилась. Ей открылась круглая дыра ярко-голубого цвета, изрезанная острыми зубцами высокой травы. Да, она с удовольствием сослалась бы на отличную маскировку природной ямы. Той коварной ловушки, в которую грохнулась из-за собственной невнимательности.

Она успела извернуться. Зацепилась руками и съехала по стенке колодца, а не просто рухнула плашмя. Потому травмы оказались не столь серьезными, но сама оплошность едва не стоила ей жизни. Янат сглотнула и вытерла тыльной стороной ладони нос. Кровавый след оставила без внимания. Мало ли, чего не бывает в развеселой жизни.

Медленно, придерживаясь за ближайшую стену расцарапанными ладонями, она, не опуская головы, выпрямилась. Не хотелось лишний раз видеть тех, кому «повезло» чуть меньше, но все равно краем глаза, чисто на автомате, отметила белеющие останки в углу. Мелкое животное еще имело шанс выбраться по уступам, цепляясь когтями за корни или пучки травы, но более крупное наверняка при падении сломало шею или ноги. Тут уж без разницы.

Спина болела ужасно и Янат аккуратно прислонилась к стенке. «Некоторые всегда находят приключения, – мрачно подумала она, – или приключения всегда находят их».

А ведь до этого дня миссия проходила совершенно мирно, да и за прошедшие месяцы с ними не случалось ровным счетом ничего. Вообще ничего. Рутина. Не потому ли поездка грозила стать самым скучным из полученных ею заданий? Янат подозревала, что определение – «завуалированный отпуск» подошло бы гораздо лучше. Так нет же, она сумела внести привычное разнообразие. На этой ноте Янат резко оборвала мысленное бесполезное нытье и, облизнув губы, хрипло выкрикнула:

– Инга, осторожно! Здесь яма, она закрыта травой! – Если напарница присоединится к ней, без вариантов, придется вызывать аварийку. Потому что во второе удачное падение Янат не верила ни секунды. Инга обязательно что-нибудь сломает. А она надеялась обойтись без сигналов на базу. Конечно, им так и так влетит, как следует, но если один из контактеров серьезно пострадает при таких смехотворных обстоятельствах... обеспечен еще и профессиональный позор.

Янат снова глубоко вздохнула и опустила взгляд вниз. Все же необходимо осмотреться. Голова постепенно прояснялась, шуршание осталось где-то на краю сознания, но дурнота до конца так и не прошла. Из носа потихоньку текла кровь, и над верхней губой из-за этого появилось неприятное такое, щекочущее чувство. Она аккуратно вытерла нос, чуть сжав при этом ноздри пальцами. В мозгу слабо пыхнуло болью, но Янат старалась просто не обращать внимания. Затем небрежно вытерла подбородок тыльной стороной ладони и зло улыбнулась. Представила, как сейчас выглядит. Часто поморгала, перед глазами, как назло, периодически серело, и постаралась сфокусировать взгляд:

«Яма. По форме напоминает колодец. Глубокий. Метра три с половиной, не меньше. Стены не особенно гладкие, но не скажу, что достаточно шершавые. Вряд ли удастся взобраться по ним наверх без посторонней помощи. Кое-где наружу торчат корни, толстые, белесые, одутловатые. Земля цвета ржавчины, влажная, но не мокрая, осыпается пухлыми комьями, видны прослойки желтоватой глины. Уцепиться практически не за что. Камней мало. И хорошо и плохо. Хорошо – иначе ссадинами и ушибами не отделалась бы. Плохо – яма может осесть. Масса земли держится только за счет корней. Да, но корни не худший вариант», – мысленно поправилась она, – «это не песок, который мгновенно становится могилой. Пол рыхлый и более влажный, чем стены. Возможно, здесь периодически собирается вода, а потом уходит вниз. Единственный скелет в углу побелевший. Давнишний».

Янат не стала любопытствовать дальше, ей хватало информации. Она снова подняла голову, посмотрела на небо. Оно было такое яркое, голубое, манящее хрусткой лазурью белоснежных облаков. Высокая трава раскачивалась и шуршала, словно насмехалась над ее беспомощностью. Но тут Янат услышала:

– Я вижу твою сумку.

– Осторожно, дуреха! – Заорала она в ответ и зажмурилась, таким огнем полыхнуло в голове. Дурнота стала почти непереносимой, а потом начала спадать мягкими волнами. Янат еле слышно выдохнула. Пальцы дрожали, ноги подкашивались.

Сверху зашуршало сильнее, и света стало меньше. Она неохотно открыла глаза и посмотрела наверх. Лицо Инги показалось ей одним из самых приятных на планете.

Напарница, раздвинув руками траву, осторожно свесилась вниз:

– Я вызову аварийку, – почему-то сдавленным шепотом пробормотала Инга.

– Нет! – в голосе Янат прорезались злые и жесткие нотки.

– Ты бы себя видела, Ян. Это детский сад, ей богу.

– Нет, – тихо и чуть более устало повторила она, облизнув пересохшие внезапно губы. Смешанный с пылью вкус крови показался ей омерзительным, – Нет. У меня ничего не сломано. Пара ссадин. Просто достань, чертов пояс, и скинь мне.

– Ты без пояса? – возмущенно и как-то испуганно переспросила напарница.

Если бы Янат умела краснеть, несомненно, сейчас краска залила бы ее лицо: «Да, я дура», – мысленно согласилась она с Ингой. Излишняя самоуверенность прекрасный дистанционный инструмент в руках врага. Как подножка в самый неподходящий момент.

– А я то подумала, он вышел из строя, – пробормотала себе под нос напарница, но Янат отлично поняла подтекст: «Да, ты на многое способна, подруга, но нельзя же быть настолько самонадеянной. Ты ведь рискуешь нашими жизнями, а не только своей. Эгоистка! Что стоило напялить чертов пояс? Его, как и прочее оборудование перед выходом каждый раз тщательно проверяют. Твоя вина на сто процентов доказана. Ты попала в эту ситуацию из-за пренебрежения правилами. Опять».

Разумеется, Инга ничего подобного не сказала, но посыл был верным. Еще и каким верным. Янат сглотнула и решительно сбросила со счетов мелодраматическую чушь, робко пищащую в голове. На попозже угрызения совести, обиды Инги, словарную лабуду не имеющую веса дел. К тому далекому моменту, когда уже будет написан отчет, задание сдано в архив, а сама она начнет готовиться к криосну. Тогда вспомнить и сделать зарубку на будущее, но никак не раньше.

Сверху опять зашуршало, а затем на дно ямы упал черный, по виду пластиковый антигравитационный пояс. Он был сантиметров семь шириной, с подогнанными под ее физические параметры настройками. Янат аккуратно сползла по стеночке, мимоходом обратив внимание на ряд длинных глубоких ссадин на коленях и бедрах, покрытых капельками крови и пыли. Подтянула пояс поближе, снова поднялась, придерживаясь свезенной ладонью. Раны разом заныли. Предчувствовали скорый финал дурацкой истории? Янат заставляла себя шевелиться, от больной усталости ее немного тошнило. Больше всего хотелось лечь, свернуться калачиком и замереть.

Она надела устройство на талию, защелкнула замок. Поле сразу активировалось, запустившись автоматически, окружило покалывающим секунды три голубоватым туманом. Подстройка, настройка, узнавание – спустя пять секунд зажглась панель управления на коробочке, а-ля пряжка пояса. Туман поблек, больше поле нельзя было почувствовать или заметить, хотя оно никуда не исчезло.

– Вверх, медленно, – подала команду Янат. Постаралась расслабиться, но все равно вскрикнула, когда с мягким толчком ее ноги оторвались от земли.

«Интересно, почему Инга хотела вызывать аварийку, даже не попытавшись разрулить ЧП не по инструкции, а по ситуации? Почему у нее не бывает никакой самостоятельности? – задумалась она, возвращаясь в маленьком вездеходе на базу.

Инга почти сразу задействовала автопилот и занялась оказанием первой помощи. Вкатала укол против всего чего только можно, а теперь пыталась протереть ее раны дезинфицирующими салфетками. Янат сидела, тупо смотря перед собой, почти не чувствуя рук и ног. Морщилась, когда машинку встряхивало на ухабах, стискивала зубы от боли, но молчала.

«Тогда почему, ты, самостоятельная разумница, не надела чертов пояс?» – внезапно возник в голове язвительный голос. Янат в очередной раз вытерла разбитый нос и громко рассмеялась.

1 глава

Посадочные рядки в теплице стройными рядами уходили во влажный туман, из-за чего само помещение казалось больше, чем было на самом деле. Пахло землей. Дурманящий сладостью пряницы, горьким, чесночным ароматом вязьми, остро, неприятным дурманом и цлынью, декоративными цветами, плоды которых использовались в качестве специй.

На двух смежных рядках проходил оживленный диалог. Звучал он громко и порою даже яростно, чем на сто процентов соответствовал настроению одной из говоривших:

– Из-за тебя мы здесь очутились, Яна! А ты знаешь, я терпеть не могу это сельское хозяйство! – раздраженно произнесла Инга, откидывая перепачканной рукой прядь волос. Ее светло-карие глаза гневно глядели на собеседницу.

– Да-да, – рассеянно подтвердила Янат, без особых стараний ковыряясь в земле, – с другой стороны, нам досталось мягкое наказание. Если бы нас отправили в инвентаризацию или отстойник было бы не в пример хуже. Дисциплинарный выговор с направлением на отработку туда, где наблюдается временный дефицит работников, в качестве безвозмездной помощи. Всего-то. Поскольку мы на сорок восемь часов отстранены и наши руки свободны, то…

– Почему именно ты моя напарница? – недоуменно произнесла Инга и снова с раздражением откинула волосы.

– Это, – подняв палец вверх, назидательно ответила Янат, – потому что мы антиподы.

– Нет, – гневно вырвалось у Инги, – это потому, что тебе все сходит с рук из-за твоего отца! – Она осеклась и виновато посмотрела на напарницу. Гнев, стек с нее, словно вода, оставив чувство вины и неловкости.

Янат, сидевшая на корточках, положила лопатку и выпрямилась.

– Конечно, с поясом вышла лажа, – спокойно сказала она, – и, конечно, мне не стоило быть столь беспечной. Все правильно, именно я допустила ошибку. И ты хочешь, чтобы сейчас я извинилась перед тобой?

Инга покраснела, в глазах ее бушевал гнев, вспыхнувший с новой силой:

– Да, черт возьми, хочу! Я очень испугалась, когда ты вдруг просто исчезла. А когда обнаружила, что датчик отключен, решила…бог знает, что я решила! И ты стоишь теперь передо мной тут и позируешь!

– Чего ты злишься? Кажется, я получила по заслугам, – Янат улыбнулась, отчего ее оранжевые глаза засверкали маленькими солнышками. Она дотронулась пальцем до носа, оставив пятнышко грязи, – Видишь?

С ее лица еще не до конца сошли царапины, оставшиеся от падения в земляной колодец. Побледневшие, уже неявные, они стали почти незаметны, но Инга скривилась. В памяти до сих пор было живо воспоминание: Янат, покрытая с головы до ног смесью крови и пыли. Нос разбит, на лбу здоровенный кровоподтек, подбородок, ладони, локти, колени и бедра свезены до мяса.

Всего два дня назад.

Да, Инга злилась. Еще как:

– Ты бессовестная, Янат! Ты эгоистичная сволочь! И плевать на то, что своим поведением ты подставляешь других людей, в том числе тех, кому не безразлична. Заставляешь их переживать стыд и раскаянье. С подобной регенерацией тканей так весело рассуждать о собственных сомнительных подвигах. А будь на твоем месте я, непременно сломала бы шею или пролежала пару недель в госпитале с травмами. Может и вообще, лишилась работы за подобную беспечность. Но о чем это я? Находчивая Янат стоит тут и хохмит, как будто совершила подвиг, а не нарушила все известные инструкции.

– Не ворчи, – улыбка Янат стала чуть более напряженной, но не исчезла. – Порой мы думаем о себе лучше, чем заслуживаем. Когда много лет выступаешь в роли добровольной подопытной крысы, многие вещи кажутся просто глотком свежего воздуха.

Инга отряхнула комбинезон и сурово посмотрела на напарницу. В ее голосе не слышно было и намека на снисходительность:

– Мы вышли из машины на короткую прогулку, Янат. Просто прогулку. Без толкового запаса еды или воды, в коротких шортиках и майках, вдалеке от базового лагеря. Расчет был на – подышать воздухом и вернуться. Да, на Орге, в той его части, по крайней мере, не могло быть ничего угрожающего нашим жизням. Однако, несмотря на это, никто не отменял инструкцию по безопасности. Есть правила. Обыкновенно действенные как для туристов, так и для контактеров на задании. А прогулка не отменяла факта, что мы в служебной поездке на условно изученной территории. Мы оставили вездеход на опушке, уперлись в чащу. И ты не надела чертов пояс. Единственную приемлемую защиту от дурака. Я прикрыла тебя. Еще раз. И как ты объяснила мне свою выходку? «Просто захотелось свободы от условностей» – так, кажется, ты сказала? Ну, как, надышалась свежим воздухом?

– Смени пластинку, – Янат решила, что Инга, обсуждая произошедшее, лишь сильнее распаляется и пора закругляться.

Она совершенно искренне не понимала, с чего так беситься? Все же хорошо закончилось. Отделались выговором, а отличные результаты экспедиции перевесили «последний выверт Янатой» – как передали ей слова непосредственного начальника.

Но вместо того, чтобы успокоиться после ее слов, Инга швырнула лопатку куда-то в сторону и пошла меж рядков прочь. Ее душили ярость и обида. Почему пренебрежение правилами превращались для Янат в удачу в независимости от ситуации? Она всегда выходила сухой из воды. Но во многом благодаря, именно ей, Инге. Молчаливой, терпеливой, прикрывающей, подставляющей плечо. Янат бесила ее своим легкомыслием, эгоизмом. Особенно последним. И в этот самый миг, Инга поняла, что больше не может терпеть. Ее трясло от чувства обиды, пренебрежения ею человеком неспособным в силу характера оценить чужой жертвы. Любой дружбе приходит конец, особенно если игра идет в одни ворота. Отныне, пусть Янат сама расхлебывает ту кашу, которую заварит. Все, хватит!

Янат мрачно посмотрела ей вслед и вернулась на грядки.

Глава 2

сон 1

«Я люблю поезда. Точнее, не поезда, а само движение в них. Запах гари, смазки, монотонный перестук колес. Призрачный, будто бы смазанный свет вечера, скромно льющийся из ламп на потолке. Но самое удивительное не внутри, а снаружи. Эти мелькающие за окном панорамы. Лоскутные одеяла полей, разноцветье на полянках, колоннами марширующих солдат пролетающие рядом лесополосы. Ощущение ирреальности возникающее в эти мгновения, я тоже люблю.

Мгновениями, вспышками, образами – жизнь. Мое время внутри тянется медленно и тягуче, подобно патоке, а снаружи, кажется, мчится стрелой. Мелькает двор, дом, поселок и снова темнота, столбы один за другим и на фоне сине-черного неба зубцами силуэты деревьев.

А утром…что за божественное состояние предвкушения чуда? Идущее изнутри музыкой единственной струны, взявшей высокую ноту бесконечности.

Когда небо меняет цвет, оно словно линяет, слой за слоем, скидывает умершую плоть. А под ней проступает нежность нового мира, переплетаясь в изумительных оттенках лазури, нежно голубого, розового, лилового, цвета золота и вишневой пенки – рождая пласты, уровни, символы.

Облака плывут пушистой армадой удивительных образов. И из-за них слепящее, величественное выступает солнце. Сначала выпускает лучи, прорезающие насквозь саму ткань бытия, рассыпающуюся по земле пятнами золотистого света. А затем рождается из пены облаков, подобно Афродите.

Наступает новый день».

Она хотела бы закричать. Но горло было схвачено судорогой ужаса, беспредельного и всеобъемлющего в тот миг, когда перед ней возникла живая тьма.

2 глава

Янат сцепила руки в замок и опустила голову, свесив меж плеч и зажмурив глаза. Она уже минут пятнадцать сидела перед выключенным экраном. Собиралась силами, желанием или мужеством? Нет, пожалуй. Просто знала, что произойдет, как только она увидит лицо отца.

Девушка тянула с разговором уже сутки, в деталях обдумывая предстоящий диалог. Он был предельно важен для принятия окончательного решения. Но нуждалась Янат не в разрешении, а в чувстве защиты и любви, которых ей, несмотря на видимое благополучие и независимость от внешних обстоятельств, порой очень не хватало.

В свое время Янат вырвалась из одной ловушки и с тех пор, даже чтобы добровольно не попасть в другие, подчеркивала состоятельность своей личности и ее обособленность от прочих, зачастую используя для этого не слишком традиционные и порядочные методы. Но за прошедшие годы человек, которого она каждое утро видела в зеркале, внутри так и не стал черствым как каменный сухарь. Скорее создал вокруг себя роговой панцирь, призванный защищать от неизвестных и подчас просто невидимых врагов.

Янат даже не догадывалась, что слой пустоты, которым она пыталась загородить свое внутреннее «Я», точно так же отделяет от людей ее саму. Одиночество и цинизм незаметно превратились в стиль жизни.

Правда, теперь репутация бежала впереди Янат. Многие, услышав, что Яната будет с ними в команде, сознательно избегали лишних встреч и общения, априори считая ее чокнутой хамкой, которую держат только из-за работы на результат, умения вести сложные переговоры с дикарями, но главное, потому что ее отец не последняя шишка в совете.

А Янат и не пыталась оправдываться. Она действительно была эгоисткой, но это не означало, что она не любила семью, пусть их общение за последние годы свелось к сеансам спецсвязи. Однако путешествие, которое ей предстояло, все меняло. Да, можно повзрослеть, даже постареть, но для родителей ты всегда остаешься ребенком. Поэтому Янат немного трусила. Отец был авторитетом в ее глазах и сейчас, когда она давным-давно от него не зависела.

Она расцепила руки и медленно опустила ладони на стол. Расправила плечи, грудную клетку и позволила выражению уверенного упрямства снова появиться на лице. Потянулась пальцем к кнопке, но сантиметрах в двух от плоского квадрата безвольно уронила руку. Черт! Брови Янат сдвинулись, в глазах проступило серое чувство усталости. Плечи опустились, и она тихонько стукнулась лбом о гладкий пластик стола.

Этот глухой звук – бум – вызвал у нее сдавленный смешок.

Янат сжала ладони в кулаки и несколько раз, с силой, стукнула по черному пластику. У нее не получалось внятно, а главное, достоверно разъяснить себе, ради чего она так затягивает с этим разговором. Янат предполагала, что отец уже в курсе. Знала, беседа ничего для нее не изменит.

Усталость из-за бессонницы – предисловие выглядело дурацки, фальшивой маской, легшей на лицо тенью. Но под ней билась, опаляя кожу, зажигая язычки пламени в глазах, неистовым предвкушением, жажда приключений. Жажда, с которой она никогда и ничего не могла поделать.

Покусывая губы, Янат оперлась подбородком на руки и задумчиво посмотрела на прямоугольник серебристой панели прямо перед собой. Экран прямо таки манил. По лицу ее скользнула быстрая усмешка, и, не давая себе больше времени на раздумья, Янат ткнула в кнопку. Выпрямилась. Пальцы запорхали над выступившей галоклавиатурой, набирая вызов. Поза ее неуловимо изменилась. Сейчас Янат выглядела спокойным и самоуверенным человеком.

Отклик пришел мгновенно. Экран посветлел, и она увидела знакомое, такое дорогое лицо:

– Привет, пап.

Очень светлые и вместе с тем пронзительно голубые глаза смотрели на нее с привычной лаской, но в их глубине она сумела разглядеть то, чего так боялась:

– Здравствуй, Янат. Хорошо выглядишь.

– Как мама?

У нее неожиданно возникло чувство, вот прямо сейчас, они начали игру и только от ловкости игроков зависит, кто станет победителем, а кто проигравшим. Вопросы издалека…мягкое касание хищника когтистой лапой.

Отец улыбнулся:

– Может тебе стоит приехать? Повидать ее. Заодно и сестру увидишь.

– Вы уже знаете, кто у Жданы? Мальчик, девочка или оно?

Она хмыкнула, увидев, как он нахмурил брови. Эта манера у них была одинаковой:

– Янат, ты такая же язва.

– Знаю. Извини, пап. Пока не приеду. И не туда, в любом случае. Двадцать лет в подарок колонии более чем достаточно для меня. Я до сих пор каждые полгода шлю эти их долбанные анализы…

– Не ругайся, – спокойно перебил он.

– Да, папа. – Согласилась она и тут же добавила, – Я просто знаю, как будет. Поживи немного на территории лабораторий, Янат. Давай понаблюдаем смену цикла, Янат. Давай еще пару анализов, Янат. Хре…фиг им! Я полжизни провела подопытным кроликом ради великой и благой цели. Я знаменитость. Меня это бесит. Мне хочется жить, и не зависеть от желаний и настроений людишек в белых халатах. Обезьянка в пластиковой клетке…черт.

В его взгляде она видела тщательно скрываемую грусть, а на губах добрую улыбку снисходительного к шалостям дитяти родителя:

– Ты ведь сама знаешь, почему. И сейчас опять лукавишь. Тебе многое позволено.

– Потому что я наполовину человек и потому что твой ребенок, конечно. В первую очередь из-за этого, не пытаются присвоить мне статус биообъекта и не помещают пожизненно в карантин, как-то пытались проделать с мамой. Если Ждана родит шан-та, у них появится новый подопытный кролик. Возможно, только возможно, тогда они оставят в покое меня.

– Тебе должно быть стыдно, – суше, чем мог бы, произнес отец.

Янат пожала плечами. Ей было больно обсуждать эту тему. Не только за себя. За всех них.

– Папа, – попыталась она сменить тему, – я связалась с тобой не для того, чтобы выяснять отношения.

Ее известный отец, в прошлом инспектор межгалактической службы Богдан Янат, человек, снявший с планеты Янус неконтактный статус и женатый на инопланетянке-аборигенке, медлил с ответом:

– У Жданы есть дефектный ген и, по словам ученых, он гарантирует проблемы ее детям с вероятностью девяносто восемь процентов. Так что никто из них не посетит Янус в ближайшие годы. К тому же, у нее человеческий генотип. А для исследований им необходим тип шан-та. О ребенке пока мало что известно. Он слишком маленький, чтобы с уверенностью говорить о его наследственности. Ты единственная в своем роде, пока. Янат, меня удивляет, с такой легкостью ты в таком тоне говоришь о своей сестре и ее ребенке. Они часть твоей семьи.

Ей стало стыдно. Правда, лишь на мгновение:

– Я помню об этом. Правда. Эта злость не на них, ты же знаешь, – она попыталась сгладить собственную резкость в присущей ей манере. – Надеюсь, карапуз Жданы никогда не попадет в скользкие лапы ученых. Скажи маме, пожалуйста, что я люблю их всех и скучаю.

Янат на секунду прижала ладонь к губам, а затем легонько махнула пальцами в сторону экрана:

– Я приеду после этого задания, обещаю. Но не Эзарус, лучше, если мы сначала пересечемся на Янусе, у деда.

– Какого задания?

Янат с запоздалым удивлением поняла, что хватка то у отца по-прежнему железная. Он либо уже знал что-то еще, либо безошибочно вычислил в ее голосе нужные ударения.

– Ты помнишь Ингу? – спросила она.

Отец откинулся в кресле и прищурился. Его пальцы постукивали по столу, по ту сторону экрана, а Янат по эту, почувствовала в его движениях и мимике воинственный настрой. С чего вдруг, интересно? Он всегда показывал свое отношение к ее профессии однозначно – внешним неодобрением.

«Риски слишком высоки», – как-то сказал он, – «а ты мой ребенок. Мне просто не может быть все равно». Но, тем не менее, в эту часть ее жизни отец не вмешался ни разу:

– Вы около года не работаете вместе. До этого она шесть лет была твоей напарницей.

– Да. Мне сказали, что месяц назад Инга пропала во время экспедиции.

– Ага, – в голосе отца Янат с удивлением услышала неприкрытый сарказм, – помниться, раньше тебя ее судьба особо не волновала. Вы плохо расстались. Она избегала общения. Контактер, по ее же мнению, не может быть совсем без «башни». И дороги ваши из-за такой мелочи разошлись. Все это ты рассказывала мне спокойно, равнодушно и с эдакой гадкой ухмылочкой. И вдруг, ее жизнь в одночасье стала тебе небезразлична?

Янат смутилась, начала было оправдываться, прежде чем почувствовала подвох и оборвала себя:

– Все же шесть лет рядом что-то да значат, пап. Мы же какое-то время были подругами и какого черта? Я что, должна плюнуть, растереть и забыть? Эээ…стоп! Хватит ловить меня на живца. – Она насупилась и скрестила руки на груди, – Я уже достаточно большая девочка, чтобы объяснять мотивы своих поступков. В общем, дело обернулась так. Два дня назад меня вызвал Кривленко, сказал, я получаю новое задание. Вхожу в состав одной внеочередной экспедиции, чья цель найти не только Ингу, но других пропавших при таинственных обстоятельствах людей. К тому же там проводятся обширные научные изыскания, программа рассчитана на много лет. Опыты ассимиляции, контакты. Все мое.

– Планета давно изучается, говоришь? Плюс расследование несчастных случаев? В чем подвох? – внезапно голос отца стал очень напряженным, а в его взгляде (нет, не может быть) Янат разглядела хорошо скрываемый страх.

– В планете. Навь.

– Нет, – сухо и совершенно без эмоций произнес он.

– Я…

– Нет, – перебил отец, и его губы на мгновение сжались так плотно, что превратились в линию, – я приложу усилия и задействую все свои связи, чтобы ты туда не полетела.

– Ты не можешь! – Ее горячей волной накрыли гнев и раздражение. Янат сдержалась и не сорвалась на крик, но голос ее зазвучал ломко, – это моя жизнь! Мне уже тридцать. Пора бы смириться с тем, что по всем законам я сама вольна принимать решения. Папа, я не совета у тебя прошу. Я ставлю тебя перед фактом!

– Нет, – грубо и окончательно.

Вдруг, ее осенило. От понимания и ярости по коже волной побежали мурашки:

– А что ты сделаешь? – тихо спросила Янат.

Отец молчал, но она видела, как от напряжения побелели костяшки его пальцев.

– Пожалуйста, – выдавил он. Но Янат не хотела ни компромиссов, ни доводов логики. Когда на нее давили, ей срывало крышу:

– Что сделаешь? – сердито выкрикнула она, – отдашь ученым? Запрешь в лаборатории? Опять? Почему такая реакция, папа? Я связалась с тобой, чтобы ты помог мне, а не выкручивал руки. Кривленко лгал мне в глаза, говоря о поездке, как о ничего не значащей прогулке под луной. И я впервые видела, чтобы кто-то так откровенно изворачивался, обходя острые углы вопросов. Что там? Что такого страшного находится на этой планете?