Текст книги "Песнь о Нибелунгах"

Автор книги: Старонемецкий эпос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 39 страниц)

Зигфрид сражается с великаном Вульфграмбером за ключи от Драконовой горы

Великан, увидев, что промахнулся, разъярился ещё более и обрушился на витязя с такой силой, как если бы хотел разрубить его на куски Но Зигфрид быстро и проворно отскочил на три пяди назад и выхватил свой добрый меч И в то время как великан от столь сильного удара выпустил жердь из рук, Зигфрид снова прыгнул вперёд и нанёс ему такую глубокую рану, что кровь хлынула из неё ручьём. Тогда великан промолвил, полный гнева: «Эй ты, молокосос, неужели ты отваживаешься сразиться со мной, когда меня убоялось целое войско. Ты бы лучше пожелал оказаться за тысячу миль отсюда, но на это не надейся, – ибо ныне тебе пришёл конец. Я покажу тебе, на что я способен» И с этими словами он снова обрушил на витязя такой могучий удар, что жердь целиком ушла в землю. Он, без сомнения, сразил бы Зигфрида, но тот снова проворно отскочил в сторону, не испытав ни малейшего вреда, и затем, нимало не мешкая, дал великану в свою очередь понять, что и он не младенец – он снова нанёс ему глубокую рану в живот, так что тот чуть было не упал наземь. Это рассердило великана свыше всякой меры. Он спасся бегством за каменную стену и перевязал, как мог, свои раны Зигфрид между тем стоит и размышляет, как бы ему всё же спасти красавицу, и вновь стучится в жилище великана, который ответил ему, что не заставит себя долго ждать, скоро выйдет, и тут ему будет крышка. Тем временем великан надел доспехи – золотой панцирь, закалённый в крови дракона. Шлем же его был сделан прочно и искусно сверх всякой меры. Щит был из доброй стали, толщиной в ступню, а в руках у него была жердь не хуже первой, такая острая со всех четырёх граней, что с одного удара могла расколоть колесо телеги, каким бы прочным железом оно ни было оковано. Сверх того, у него на боку висел огромный, искусно выкованный меч. Вооружённый таким образом, он снова выскочил из-за каменной стены, исполненный гнева и ярости, а когда он носил всё это оружие, то не боялся сразиться с целым войском, и обратился к рыцарю Зигфриду. «Ну-ка, скажи, маленький злодей, какого дьявола ты сюда явился, чтобы убить меня в моём собственном доме?». Зигфрид молвил: «Ты лжёшь, как пёс, я вызвал тебя выйти ко мне». – «Что? – вскричал великан – Так ты ещё и хорохоришься? Ты ещё трижды пожалеешь, что явился сюда Я повешу тебя на первом дереве». – «Ах, злодей, – отвечал Зигфрид – Ты думаешь, я за этим пришёл? Поистине, нет, господь не попустит этого И я говорю тебе прямо, если ты не поможешь мне добыть красавицу из Драконовой горы, я прикончу тебя; и будь ты хоть сам дьявол, господь бог ещё сильнее, он отдаст тебя в мои руки» – «Чтоб я помог тебе добыть девушку? – воскликнул великан – Тому не бывать, ты ещё не знаешь моей силы и мощи, вот погоди, я тебя так проучу, что тебе будет не до женщин» – «Хвастун, – молвил Зигфрид, – помоги мне добыть красавицу, или я проучу тебя и покажу, кто я такой и на что способен». С этими словами они набросились друг на друга с такой яростью что из шлемов и мечей посыпались искры Зигфриду мнилось, что он всё ещё у своего хозяина-кузнеца бьёт по наковальне, он собирался так же точно вогнать в землю великана, и это ему почти что удалось Он нанёс врагу страшный удар, затем вскочил на коня, ибо по сравнению с великаном был слишком мал ростом, и мечом нанёс ему смертельную рану, так что тот упал на землю Затем, после долгого поединка, он нанёс великану Вульфграмберу такой удар, что тот рухнул на землю, и кровь его полилась ручьями.

Когда великан оказался поверженным с шестнадцатью глубокими ранами, он взмолился, чтобы рыцарь пощадил его жизнь и вынужден был, вопреки своей воле, отдать должное отважному рыцарю «Теперь, – сказал он, – ты можешь по праву носить звание рыцаря, ибо ростом ты невелик и по сравнению со мной почитай что дитя, а всё равно ты меня одолел. Если ты оставишь мне жизнь, я отдам тебе все свои доспехи и самого себя в залог своей верности». Зигфрид же молвил «Тебе нечего опасаться меня, если только ты поможешь мне добыть красавицу Флоригунду из Драконовой горы». И великан обещал быть ему верным помощником в этом деле.

Как великан Вульфграмбер поклялся Зигфриду. что поможет ему добыть красавицу из драконовой горы

Тут великан Вульфграмбер поклялся Зигфриду торжественной клятвой, что поможет ему добыть красавицу. «Тогда и я клянусь (молвил Зигфрид) сохранить тебе жизнь», и сам, как мог, перевязал великану раны и сказал ему: «Ты легко мог бы избежать этих ран, ибо если бы мы с такой же силой бились за красавицу, мы, без сомнения, добыли бы её А теперь скажи-ка, друг, – молвил Зигфрид, – как нам лучше всего взобраться на Драконову гору» «Это я тебе покажу», – молвил вероломный великан (ибо, как вы скоро услышите, недолго держал он своё слово) и повёл его в мрачное ущелье, по дну которого протекал бурный поток, так что шум от него отдавался жутким эхом и воем меж скалами и Драконовой горой. И вот, пока они шли этим ущельем и Зигфрид ничего не опасался, а только страстно ждал минуты, когда узрит красавицу и дракона; пока он шёл, погружённый в эти мысли, великан смекнул: «Настал час сквитаться с тобой за нанесённые раны», и тут этот вероломный злодей нанёс рыцарю сзади такой страшный удар, что тот упал на землю и кровь хлынула у него изо рта и из носа Никогда ещё Зигфриду не доводилось получать такой сильный удар кулаком, какой был ему ныне нанесён бесчестным плутовским способом Великан, без сомнения, прикончил бы его, если бы тем временем не появился карлик Эгвадьд и не спас Зигфриду жизнь своим искусством. Падая, Зигфрид, однако, успел прикрыться щитом, чтобы защитить себя от новых ударов, и вот он лежал под ним без чувств и без сознания.

Карлик надевает на Зигфрида шапку-невидимку чтобы великан не увидел его

И вот, когда Зигфрид лежал таким образом на земле под своим щитом, появился карлик и надел на него шапку-невидимку, чтобы великан не увидел его. Тут великан забегал вокруг как бешеный, не понимая, что случилось. «Дьявол, что ли, тебя унёс, – говорил он, – или господь бог? Только что ты лежал передо мной простёртый на земле, а теперь тебя нет, что за чудо?» Тут карлик не мог не посмеяться про себя, поднял Зигфрида, усадил его, и сам сел рядом с ним Придя в себя, Зигфрид от всего сердца поблагодарил карлика «Господь воздаст тебе, – молвил он, – за то, что ты так благородно поступил со мной, между тем как я этого у тебя совсем не заслужил». «Да, благородный рыцарь, – молвил карлик, – тебе есть за что благодарить господа, ибо не приди я вовремя на помощь, тебе пришлось бы совсем худо, но прошу тебя, не думай впредь о красавице и не пытайся освободить её, чтобы с тобой не приключилось ещё что-нибудь похуже Ибо теперь в шапке-невидимке ты можешь, ничего не опасаясь, покинуть это место». Зигфрид молвил: «Напрасны и тщетны твои просьбы, неужто я на – прасно и тщетно потратил столько труда и усилий? Тому не бывать, и будь у меня тысяча жизней, я рискнул бы всеми, даже если бы мне не осталось ни одной». С этими словами он сорвал с себя шапку-невидимку, схватил обеими руками меч и, полный ярости и гнева, мужественно бросился на великана, коему нанёс ещё восемь глубоких ран Тогда великан вскричал: «Ты такой маленький человечек, а бьёшь с такой силой! Что проку тебе в моей гибели, раз после меня не останется никого в целом свете, кто помог бы тебе добыть девицу». Зигфрид вспомнил о великой любви, которую питал к красавице, и оставил великану жизнь, а потом молвил – «Тогда убирайся, но только иди передо мной и показывай мне дорогу к девице, а не то я отрублю тебе голову, даже если весь мир провалится в тартарары заодно с тобой!». Великан, увидев, что Зигфрид не шутит, взял в руки ключ, пошёл перед ним прямо к Драконовой горе и отпер дверь, которая была запрятана под землёй на глубине восьми саженей и замкнута. Когда дверь была отперта, Зигфрид вырвал у него ключ и сказал «А теперь убирайся прочь, низкий вероломный негодяй, и покажи мне дорогу к девице, не то ты заплатишь мне головой за своё предательство»

И вот, пока они подымались на огромную скалу, оба порядком устали, особенно великан; тот охотно присел бы отдохнуть, ибо раны его давали себя чувствовать, но Зигфрид силой подгонял его идти вперёд.

Между тем благородный рыцарь Зигфрид завидел красавицу, чему возрадовался всем сердцем. Флоригунда же заплакала от радости, завидев отважного рыцаря, и молвила: «Этого рыцаря я не раз встречала при дворе моего отца», и она приветствовала его и пожелала узнать, как живётся её отцу, матери и трём братьям в Вормсе.

Коротко сообщив ей, что четыре дня тому назад, при его отъезде, они пребывали в добром здравии, он молвил: «Целомудренная дева, перестаньте печалиться и грустить, собирайтесь в путь-дорогу, ибо нам здесь недолго оставаться» – «Ах, мой благородный рыцарь, – молвила девица, – я весьма тревожусь за вас, что вам не удастся увезти меня отсюда без кровавого поединка, но боюсь, что вам не одолеть ужасного дракона, ибо это сам дьявол во плоти». – «Хоть бы он и был самим дьяволом, целомудренная дева, – молвил Зигфрид, – неужто все мои тяжкие труды и старания были впустую? Тому не бывать Либо я спасу вас, либо сложу голову Уповайте вместе со мной на господа в небеси, воззовите к нему сердцем и устами, чтобы он ниспослал мне силу и мощь».

Девица от всего сердца помолилась господу, дабы он ниспослал рыцарю силу и мощь избавить её наконец от жестокого дракона Она также поблагодарила рыцаря за то, что ради неё он взвалил на себя такие труды и опасности и поклялась ему в верности, если он спасёт её, как оно и случилось на самом деле. Зигфрид успокоил девицу и сказал, что ни в чём не уступит дракону, а, напротив, с божьей помощью одолеет его или расстанется с жизнью.

Тут великан, то бишь Вульфграмбер, говорит Зигфриду. «Взгляни, прямо перед тобой в стене ты найдёшь клинок необыкновенной красоты, выкованный самым искусным мастером на свете, а без него никаким другим тебе не одолеть дракона».

Зигфрид, не подозревая ничего худого, с жадностью протянул к мечу руку, как вдруг вероломный негодяй, чьё имя даже и повторять не стоит, нанёс благородному Зигфриду глубокую рану, так что тот едва удержался на одной ноге на Драконовой горе. Тут витязь, разъярившись, ринулся на предателя, и вновь начался такой бой, что от него содрогалась вся Драконова гора Красавица ломала руки, рвала на себе свои золотистые волосы и из глубины сердца взывала к господу, чтобы он поддержал праведника. Рыцарю же она крикнула «О, смелый витязь, сражайся за свою жизнь, как надлежит мужу, спаси меня, несчастную деву, вспомни о превеликих трудах, которые ты уже вынес ради меня!»

Услышав эти сетования девицы, Зигфрид молвил «Не горюйте, прекрасная дама, тому нет повода» А великан подумал: дело плохо, теперь – или пан, или пропал, и напряг все свои силы, которых, однако же, оставалось совсем немного Тут Зигфрид запустил руку в его раны и разодрал их так, что кровь ручьём заструилась с горы. Великан рухнул на землю, дрожащим голосом умоляя рыцаря дать ему восчувствовать его доблесть и подарить ему жизнь. И признал ещё, что трижды предал его. «Теперь, – молвил он, – когда вы видите, что я лежу обессиленный, вам нечего меня опасаться». Однако Зигфрид видя, что красавица отныне в его власти и ключ от Драконовой горы у него, не обратил внимания на мольбы великана, а сбросил его вниз с горы, так что тот разбился насмерть.

Тут красавица засмеялась и возликовала свыше всякой меры и возблагодарила господа за то, что он ниспослал рыцарю силу и мощь. Рыцарь же, ликуя, подошёл к девице, целомудренно обнял её и молвил: «Утешьтесь, прекрасная дама, ваши страдания скоро сменятся радостью и счастьем». Красавица от всей души поблагодарила рыцаря взволнованными словами, но напомнила ему, что этого ещё недостаточно, ибо она опасалась, что дракон ещё причинит им немало беспокойства. «Это не беда, – возразил рыцарь, – а вот что меня всего более печалит, это то, что я уже четыре дня ничего не ел и не пил, а спал и того менее».

Эти слова услышал карлик Эгвальд и, равно как и девица, испугался свыше всякой меры; он сразу же побежал и распорядился, чтобы витязю принесли поесть, вызвался снабдить его и красавицу едой и питьём по меньшей мере на две недели и сам прислуживал им за столом вместе со своими братьями и товарищами.

Зигфрид сел с девицей за стол, чтобы утолить свой голод и жажду, как вдруг является дракон и с ним ещё семь змеёнышей

Когда подали еду – какую уж могли приготовить в спешке, – Зигфрид сел с красавицей за стол, чтобы подкрепиться и вновь обрести свою прежнюю силу. Но не успел он сделать и глотка, как вдруг, откуда ни возьмись, из-за гор появился в воздухе ужасный дракон, а с ним семь змеёнышей, и горы от этого содрогнулись, словно бы готовы были рухнуть, так что немудрёно было бы и помереть со страху. Красавица страшно испугалась, так что пот выступил у неё на лице, а все карлики, прислуживавшие за столом, разбежались. Зигфрид же взял край своей шёлковой одежды и вместо носового платка вытер им заботливо девице пот с лица и молвил: «Не отчаивайтесь, моя красавица, господь нам поможет». – «Ах, дорогой мой господин, – воскликнула девица, – если бы даже вам помогал весь свет, всё равно теперь нам пришёл конец». – «Господь не допустит этого, моя дорогая, – молвил рыцарь, – это речь женщины, рыцарь же скажет по-иному; пока с вами господь бог и я, ничто не грозит вам, кто посмеет отнять у вас жизнь, которую дал вам господь?».

Пока влюблённые беседовали подобным образом, дракон подлетел совсем близко, извергая перед собой пламя на расстояние трёх копий, так что гора раскалилась, словно горела огнём. Дракон меж тем ударился о гору с такой силой, что она треснула и содрогнулась, как если бы собиралась рухнуть. Зигфрид с красавицей, находившиеся под горой, страшно перепугались, думая, что скала обрушится и завалит их (ибо они укрылись от великого жара внизу в пещере, чтобы выждать, пока пламя, которое дракон принёс с собой, без сомнения, из преисподней, немного не остынет и не угаснет).

Этот дракон некогда был прекрасным юношей и за любовные дела был проклят одной женщиной, так что при нём безотлучно находился сам дьявол во плоти, коему он должен был служить телом и душой. Но он сохранил человеческий разум и обладал дьявольской силой, поэтому он и похитил красавицу, которую собирался по прошествии пяти лет, когда вновь обретёт человеческое обличье, взять в жёны. Хотя красавица и жила надеждой, что он по прошествии пяти лет вновь примет человеческое обличье, всё же она испытывала перед ним такой ужас, как перед самим дьяволом, и легко можно вообразить, что она никогда и вовеки веков его бы не полюбила.

Дракон же разъярился сверх всякой меры из-за того, что у него хотят похитить его красавицу, которую он кормил и поил вот уже более четырёх лет, а зимой согревал своим жаром, защищая от холода, который на Драконовой горе был лютым и нестерпимым. Ибо зимой он ложился поодаль пещеры и удерживал ветер, мороз и холод, чтобы девице не приключилось от этого неудобства (кроме тех случаев, когда он отправлялся на поиски пищи). К тому же он собирался вскоре взять её в жёны, поэтому он чуть было не лопнул с досады.

Как Зигфрид сражался на горе с драконом

Зигфрид не мог долее усидеть в пещере; вооружился как только мог, взял свой добрый меч, на который ему указал великан на Драконовой горе, когда замыслил обманным образом убить его, и отправился с ним на Драконову гору. Едва завидев Зигфрида, дракон набросился на него с такой страшной силой, что и поверить невозможно. Разгорелся такой бой, что гора затряслась, словно готова была рухнуть. Зигфрид мужественно защищался, как только мог, но ничего не в силах был поделать – дракон своими чудовищными когтями вырвал у витязя щит. К тому же он источал вокруг себя такой жар, что скала стала похожа на кузню, и у Зигфрида пот струился градом по всему телу. Когда эти двое затеяли между собой такой жестокий турнир, карлики были вынуждены бежать из горы в лес. Ибо они опасались, что скала рухнет и раздавит их всех. А внутри горы находилось двое сыновей Эгварда, то были братья Эгвальда, которые стерегли там клад своего отца. Когда пришлось им спасаться бегством, они укрыли клад в пещере у каменной стены, под самой Драконовой горой, каковой клад впоследствии нашёл Зигфрид, но, впрочем, это не пошло ему на пользу, как вы со временем услышите. Карлик Эгвальд не знал, что другие карлики бежали, а также ничего не знал о кладе, который они укрыли Ибо он спрятался, чтобы посмотреть, чем кончится страшный бой, дабы в случае нужды послужить Зигфриду своим искусством Ведь если бы Зигфрид потерпел поражение, пришёл бы конец и карликам – дракон ведь знал, что карликам известна дорога в его Драконову гору.

Когда Зигфрид оказался не в силах более выносить нестерпимый жар, источаемый драконом, ибо роговая оболочка на его теле совсем размякла. он бежал вниз к красавице, в глубь горы, чтобы рог вновь затвердел и великий жар на горе немного поостыл Вот тут-то он и нашёл несметный клад, укрытый карликами Он же подумал, что это дракон укрыл свой клад, чтобы забрать его, когда вновь станет человеком, или же что это клад великана, которого он убил. Но что клад принадлежит карлику Эгвальду – этого он не знал.

Тут красавица сказала Зигфриду: от карлика Эгвальда она услыхала, что дракон привёл с собой ещё шестьдесят маленьких драконов, поэтому ей теперь пришёл конец. Зигфрид же подумал «Я должен всё же попытать счастья, кто знает? Когда опасность подступает, тут божья милость помогает. А если я не смогу выдержать жар, я вновь укроюсь в пещере, пока мой рог опять не затвердеет, тогда я снова вступлю в бой – и так, пока хватит сил и пока буду жив». «Если уж нам обоим суждено погибнуть, – сказал красавице Зигфрид, – ну что ж, пусть будет так, но сначала я дам бой, как подобает рыцарю. А вас пусть сохранит господь и молитесь за меня усердно, дабы он ниспослал мне силы и упорства противостоять жестокому дракону». С этими словами он упал на колени и произнёс следующую молитву:

 
Господь мой, в страшном том бою
Яви мне благостынь свою.
Небесной силой осенён,
Я буду жив, а мёртв – дракон
 

Закончив эту молитву, он уверенно и бесстрашно взошёл на Драконову гору, чтобы ещё раз попытать счастья. Едва завидев дракона со всеми его змеёнышами, он схватил обеими руками меч и с такой яростью обрушился изо всех сил на чудовище, словно хотел разрубить его пополам, а молодые драконы во время схватки все разбежались и умчались туда, откуда явились. Но старый дракон остался и продолжал извергать на своей треклятой пасти на Зигфрида синее и красное пламя с такой силой, что несколько раз чуть не повалил витязя на землю. Сверх того. лукавый дракон весьма ловко пользовался своим хвостом, опутывая рыцаря его петлями, так чтобы сбросить его с горы. Но Зигфрид, поручивший себя господней воле, был увёртлив и проворен, подпрыгивая вверх, он ускользал из петли и старался всеми силами отрубить змию хвост; для этого, собрав все свои силы, он схватил меч и нанёс дракону такой меткий удар по хвосту, что отсёк его начисто, как если бы его и вовсе не бывало Как увидел дракон, что нет у него хвоста, разъярился на рыцаря и решил сжечь его своим пламенем; он извергнул на него столько жару, как если бы на горе разложили целый костёр из углей, так что и у дракона и у Зигфрида совсем размякла роговая оболочка Зигфрид же, увидев, что его добрый меч вонзился дракону в самое тело, воспрянул духом, обрёл новые силы и нанёс такой жестокий и меткий удар, что разрубил дракона на две части, и одна половина полетела вниз с горы и разбилась на тысячу кусков. Тогда Зигфрид сбросил в пропасть и вторую, так что она разлетелась на кусочки.

Здесь Зигфрид от жара и сильной усталости падает без чувств

Когда красавица, заслышав у себя в пещере ужасающий вопль, шум и грохот от падения дракона, поняла, что Зигфрид одолел его, она взбежала вверх на гору, исполненная радости, страха и ужаса, и видит – её спаситель лежит простёртый на земле весь бледный, в изнеможении от своих ратных трудов и от жара. А губы у него были чернее угля, так что ни малейших признаков жизни не было заметно. Тут девица хотела было бежать, может, она испугалась, что возвратятся другие змеёныши, или же хотела позвать на помощь карлика Эгвальда, короче – она упала без чувств и, конечно, тут же и скончалась бы, если бы к ней не бросился на помощь карлик Эгвальд.

После того как благородный рыцарь пролежал немало времени без чувств и без сознания, его жизненные силы понемногу стали пробуждаться, и он перевёл дух. Приоткрыв глаза, он приподнялся, а посидев немного и осмотревшись кругом, увидел, что его красавица лежит неподалёку на земле. Он страшно перепугался, вскочил, направился к ней и в отчаянии упал перед ней на колени, охватил руками, стал трясти и теребить её – авось удастся заметить хоть маленький признак жизни, и ударился в горькие сетования: «Ах! Смилуйся, господи, неужели за все мои труды и опасности и тяжкий бой мне достанется всего-навсего мёртвая красавица? Худая это будет радость твоим родителям! Увы! зачем я пришёл сюда!».

И вот, когда уже прошло немало времени в таких сетованиях, на счастье прибежал карлик Эгвальд, принёс с собой корень и дал его Зигфриду, чтобы тот вложил его в рот девице. В то же мгновение она пришла в себя, жизнь помаленьку вернулась к ней, она приподнялась и обняла витязя Зигфрида, с ласковой, но стыдливой повадкой, как ей и подобало.

Тут карлик Эгвальд молвил витязю: «Вероломный великан Вульфграмбер покорил нас в этой горе (а нас тут более тысячи) и заставил отдать ему во владение нашу собственную землю, от этого вы нас избавили, за что мы вас нижайше благодарим и предлагаем вам свою службу; все мы, сколько нас есть, будем сопровождать вас до Вормса на Рейне, ибо нам хорошо ведомы все пути-дороги». За что Зигфрид его весьма горячо поблагодарил. Меж тем карлик пригласил рыцаря купно с красавицей к себе в гору, разделить с ним трапезу, в чём Зигфриду была и вправду превеликая нужда.

А там всё уже было приготовлено наилучшим образом, и пока Зигфрид утолял свой голод и жажду яствами и напитками, карлики суетились вокруг него и подносили самое лучшее, что они могли раздобыть и приготовить в такой большой спешке. Карлик же Эгвальд был весьма озабочен тем, чтобы усладить их слух самой наилучшей своей музыкой, которая доставила им превеликое удовольствие. Когда же трапеза была окончена, кругом стали разносить всевозможные конфеты на золотых блюдах, и карлики не раз и не два выпили за здоровье благородного рыцаря Зигфрида и его любезной. Карлики весьма развеселились, плясали и скакали вокруг них, но рыцарь Зигфрид изрядно устал, ибо вот уже четыре дня и три ночи не ложился спать, посему он попросил, чтобы ему и его красавице дали покой. Услышав это, король Эгвальд распорядился, чтобы витязю и красавице приготовили роскошные постели.

Меж тем Зигфрид удалился с прекрасной Флоригундой и молвил ей: «Прекраснейшая госпожа Флоригунда, скажите же мне теперь, как могли вы столько лет прожить у мерзкого дракона?».-«Мой благородный рыцарь, – молвила девица, – вы можете вообразить, каково мне было. Но скажите же мне и вы, мой досточтимый рыцарь, как случилось, что вы пустились в это странствие и что побудило вас искать столь опасного приключения, поставить на карту жизнь и отважиться на смертельный поединок?». Зигфрид отвечал: «О, добродетельная и высокочтимая дева Флоригунда, к этой опасной поездке и к этому, слава тебе господи, благополучно завершившемуся приключению побудило меня не что иное, как ваша благосклонность и благородная добродетель, вот единственная причина того, почему я невысоко оценил свою жизнь и поставил её на карту, чтобы спасти вашу». Когда он произнёс эти слова, у прекрасной Флоригунды ручьём полились по щекам слёзы, она сняла с руки прекрасный перстень с драгоценными алмазами и надела его на палец рыцарю. Зигфрид также не пожелал остаться в долгу, снял с шеи золотую цепь, которой его наградили на турнире при дворе её отца, и надел красавице на её белоснежную шею, и тем самым была скреплена их любовь и верность.

За всеми этими речами солнце успело закатиться за горы, мало-помалу чёрные тучи застлали ярко озарённое небо, а у Зигфрида начали смыкаться глаза. Увидев это, прекрасная Флоригунда подала знак карлику, королю Эгвальду, и попросила его сделать так, чтобы рыцарь мог удалиться почивать. И тогда рыцарю показали роскошное ложе под прекрасным пологом, на котором был искусно вышит и выткан небосвод со всеми звёздами. Зигфрид молвил: «Доселе я отдыхал под звёздным небом среди листвы и трав, но спалось мне худо, теперь же, под этим бархатным небосводом, на мягком ложе я, с божьей помощью, крепко засну». Флоригунде устроили ложе поблизости от него, но отдельно. Когда они помолились на ночь и препоручили себя господу, оба спокойно заснули и проспали до самого утра.

Когда же настало утро и лучи солнца показались из-за вершины гор, прекрасная Флоригунда пробудилась ото сна, проворно поднялась с ложа, помолилась, умылась и возблагодарила господа за то, что он хранил её эту ночь и всю её прежнюю жизнь и столь милостиво спас от страшной опасности. А потом она подошла к ложу рыцаря, ибо тревожилась за него из-за всех тяжких трудов и опасностей, которые ему пришлось претерпеть. Когда же она увидела, что рыцарь ещё спит, она не стала тревожить его покой, села и запела утреннюю песню, да так чудесно, что рыцарь от этого проснулся и побледнел от смущения, что так заспался. Но это было ему простительно из-за его великой усталости и тяжких трудов.

Флоригунда отошла в сторонку, чтобы рыцарь мог одеться, он же встал, умыл руки и лицо, помолился, а затем смиренно подошёл к девице Флоригунде, пожелал ей доброго утра и спросил, скоро ли ей будет угодно отправиться к своим родителям? «Да, – отвечала красавица, – я хочу того всем сердцем». Тут появился карлик Эгвальд, ласково приветствовал влюблённую пару и спросил, как они спали-почивали? Они отвечали ему: «Прекрасно». Зигфрид пожелал проститься с карликом, карлик просил остаться подольше, от чего Зигфрид учтиво отказался. Посему карлик распорядился поскорее приготовить завтрак. Когда они немного подкрепились, Зигфрид распрощался с королём Эгвальдом и его двумя братьями (которые также были королями) и отправился в путь со своей прекрасной Флоригундой. Король Эгвальд подарил Флоригунде на дорогу коня в роскошной сбруе, просил рыцаря и Флоригунду не забывать его своей благосклонностью, выразил готовность служить им всем, чем может, а потом все три короля, то бишь карлик Эгвальд и его братья, обратились к Зигфриду с такой речью: «Благородный рыцарь, наш отец Эгвард скончался от горя, а потом ваша богатырская рука одолела и прикончила чудовищного великана Вульфграмбера, за что мы вас нижайше благодарим, ибо иначе нам всем пришёл бы конец за то, что мы сказали вам, что у него ключ от Драконовой горы. Так вот, чтоб вы знали, сколь много мы вам благодарны, мы все отправимся сопровождать вас в Вормс, и дабы с вами в дороге не стряслось какой-нибудь беды, нас поедет сотня или поболее того».