Текст книги "Ультралюбoff (СИ)"

Автор книги: Старки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Сажусь на диван, и Рыся запрыгивает мне на колени, уставился на меня. В кошачьих глазах ни сочувствия, ни понимания, ни ответа.

– Рыся, а тебя-то почему оставили? – шёпотом спрашиваю я животинку. – Что-то случилось? Он не мог просто уйти. Ты же знаешь, никаких причин: мы были счастливы. Смотри, какую штуку я ему купил сегодня. – Я достаю футляр с подвеской, выкладываю на ладони блестящую полоску драгоценного металла. Кот внимательно изучает украшение. – Красиво? И главное то, что здесь написано… Он ведь мне сам сказал сегодня… Стоп!

От моего «стоп» Рыся испуганно дёргается и опять смотрит проницательно мне в глаза. Любка звонил по поводу Светланы и сам признал, что она стоит рядом. Что-то случилось, и это «что-то» связано с его бывшей женой, она его каким-то образом вернула к себе? Заставила? Угрожала? Шантажировала? А вдруг она… беременна? Нет, он просил, чтобы её восстановили на работе. Его «я люблю тебя» было каким-то безнадёжным, отчаянным, прощальным, неправильным. Невежливо сгоняю кота с колен. Надо ехать!

– Рыся! Остаёшься за главного. Жди нас!

На улице метаморфоза: день переродился в мерзкий мокро-снежный вечер. Погода добавляет тревоги. По пути ещё и в пробку попал, на дорогах грязная снежная каша, сверху сыплется добавка к этому неаппетитному блюду. Зима как бы угрожает мне: «Откладывается ваша весна! Не мечтай!» Но я упёртый, я продираюсь сквозь непогоду в Любкин район, лавирую меж натыканных по всему двору машин, взбираюсь практически на крыльцо их подъезда. И бегом, наверх, заберу, не оставлю…

Светка даже не спросила «Кто там?». Открыла и, увидев меня, сразу попыталась захлопнуть дверь. Но я уже вставил ногу в проём, отшвыриваю бледную дамочку в унылом халате той же дверью. Стремительно врываюсь в эту давно знакомую жилплощадь.

– Где он? – рявкаю я. – Люба! Я за тобой!

Так, в гостиной нет. В спальне? Дверь в спальню звонко стукается о шкаф-купе, что пристроился у стены справа. Постель строго заправлена, на покрывале валяется Светкино платье, бельё. С зеркала на меня посмотрел взъерошенный черноволосый мужчина с белыми губами и яростным взглядом.

– Где он? – спросил я своё отражение. Отражение так же вопросительно уставилось на меня.

– Зачем ты пришёл? – Светка делает вид, что она вся такая не в курсе, вся такая ни при чём. Но губёшки дрожат, глаза распахнуты в страхе.

– Где Люба?

– Без понятия! Здесь его нет и быть не может! Я его не видела!

– Врёшь! – Я отодвигаю Светку и лечу на кухню, ведь там Любкина вотчина! Но женщина вдруг вцепляется в меня, не пускает, тащит назад.

– Его там нет! Уходи!

Что такое? Он действительно на кухне? Почему она вдруг оборонительные действия развернула? Разве она может меня удержать? Я, конечно, не Любка, не такой бугай, а вполне себе компактный мужчина, но с женщиной-то всё равно справлюсь! Выворачиваюсь из её захвата, отталкиваю от себя, врываюсь на маленькую кухоньку, прошелестев «бамбуковыми» шторками. Любы нет! На кухне не пахнет выпечкой, на кухне холодно и как-то бесхозно. На обеденном столе открытая бутылка пива, распотрошённая косичка сыра, раскрытая исписанная тетрадь в клетку – Светка упивалась своим торжеством, в одиночку хлестая странный напиток «женского сорта» – со вкусом лайма. Любкина бывшая тут же вбежала в комнату, в глазах паника:

– Видишь, его нет! Уходи!

Что это? С чего ей меня бояться? Светка плохая актриса, весь её вид выдаёт напряжение на грани срыва. И главное: глазёнки беспокойно каждый раз возвращаются на обеденный стол. Тетрадь! Правой рукой останавливаю Светкин рывок, левой хватаю тетрадь… Боже мой! Это же… Непонимающе смотрю на тетрадь с бордовой твёрдой обложкой, на которой написано «Ч. Диккенс. Большие надежды». Тетрадь-обманка, сделанная под книжку так, чтобы удобнее было спрятать в книжном шкафу. Десять лет назад нам девчонки в группе подарили на двадцать третье февраля. Мой старый дневник. Я давно уже не веду его, но выбросить, сжечь юношеские мысли, чувства, мечты не поднималась рука. Тетрадь так и стояла на полочке между словарём иностранных слов и трёхтомником Лукьяненко. Беру тетрадь в руки и изумлённо поворачиваюсь к Свете, которая как-то вдруг ослабла, поникла, сдулась:

– Свет… как это здесь? Я не понимаю… Свет, это же… Ты читала это?

Любкина жена обессилено откинулась к стене:

– Да, читала. Я всё знаю.

– Но как?..

– Я нанимала человека, он должен был нарыть компру, и он нарыл. А заодно принёс эту тетрадь. Сказал, что искал фотографии какие-нибудь или письма в книгах… и вот обнаружил случайно. Принёс на всякий случай.

– Он рылся у меня дома?.. Что за компра?

– Ваши фотки с Любкой.

– Зачем тебе всё это?

– Ты такой недогадливый? – в Светке вновь закипала ярость. – Думаешь, раздавили, унизили меня и останетесь безнаказанными? Я уже почти всё вернула себе с помощью этих фотографий. Захочу – добьюсь большего. Ты же не захочешь, чтобы Ярцев узнал о том, что его правая рука голубым окрашена!

– Ярцев знает, – холодно заявляю я.

– Как? – у Светули вытянулось лицо. – Но ты же флиртовал с его дочкой!

– Ты предъявила фотки Любе и заставила его уйти от меня под угрозой разоблачения моей ориентации?

– И пусть Ярцев знает. Но общественность-то не знает! Красавчик Гольдовский – и вдруг педик! Ха! Да такая информация разотрёт тебя в прах! – у дамочки выступили горячечные пятна. – А Люба… Он же благородный. Он не допустит, чтобы по его вине…

– Где он? – ору я.

– Я не знаю! – крик в ответ. – Правда не знаю! Мы с ним развелись сегодня! Он уволился из вуза! Его нет в городе! Понял? Вы никогда не будете вместе, он не вернётся!

– Стерва! Какая же ты стерва!

– А ты что хотел? Пудрил мне мозги! А сам за Любушкой увивался. Ты хоть знаешь, каково это чувствовать себя такой… такой… дурой! Пресмыкалась перед тобой, а ты смеялся! А ты влюблённо смотрел на это уёбище! Да он студень в постели, он бревно с сучком!..

– Света! – я схватил её за шею. – Как его найти? Если ты читала эту тетрадку, то знаешь, что я уже давно ждал его… И я опять буду искать!

– Да! Читала! Чуть не проблевалась от твоих сладких воспоминаний! Да ты знаешь ли, что всё это было как раз незадолго перед нашей свадьбой? Да ты знаешь ли, что он ни разу мне не сказал, что любит! Он всё это время был снулой рыбой, а тут вдруг выясняется, что… ы-ы-ы… – Светка зарыдала. – Что я не так сделала? За что мне такое?.. ы-ы-ы…

Её лицо некрасиво сморщилось, потекло не только из глаз, но и из носу. Плечи вздрагивают, кулаки упираются в щёки. Нисколько не жалко! Мне нужен Любка. Я не могу потерять его второй раз из-за злобы этой дамочки. Отхожу к окну, листаю свой старый дневник. Записи с Любкой открываются сразу. Я гневно поворачиваюсь на рыдающую и икающую Светку:

– Здесь вырвана страница! Где она?

Зарёванная стерва гордо поднимает мокрое красное лицо и торжественно заявляет:

– А это был сувенир для Любы! Я правильно понимаю, что он не в курсе, что ты…

– Ты отдала ему? – я в шоке. – Зачем?

– А пусть мучится! Не всё мне… ы-ы-ы…

Теперь обессилено сел на табуретку я. Чёрт! Надо было давно рассказать Любке обо всём. Что он там сейчас напридумывает? Где его искать? Куда он мог поехать? Достаю из кармана телефон. Набираю Любку. Вдруг? «Вызываемый вами абонент занят или временно недоступен».

– Он мог поехать к матери? – глухо спрашиваю я Светку.

– Он должен был из города уехать… – Светка сползает по стенке и садится на пол.

– Как его искать?

– Не знаю.

– Свет, я люблю его.

– А я тебя.

– Не сочиняй, ты любишь не меня, а перспективы со мной.

– Люблю, как умею.

– Свет, хочешь, я уволюсь и тоже уеду из города, ты будешь довольна. Только скажи, куда он уехал. Ты же знаешь…

– Ты готов уйти с канала?.. ы-ы-ы…

– Не реви. На черта мне этот канал, если пусто здесь, – и я хватаюсь за грудь.

– Но он же изнасиловал тебя! Как ты можешь?.. ы-ы-ы…

– Свет! Прекрати рыдать, думай, куда он мог поехать? Ведь вы, наверное, договорились, что он позвонит, даст знать…

– Не-е-е… ы-ы-ы… ик… бля-а-ади-ы-ы… ненавижу вас… ы-ы-ы…

Много гласных под сопливые всхлипы минут десять. А в моей голове метроном, он стучит всё громче и громче. Метроном мешает думать, не могу составить мало-мальский план действий по поискам. Ведь он не мог уехать далеко? Наверное, нужно позвонить Васильевичу, моему отчиму, он по своим каналам поищет. Наверное, всё равно нужно съездить к его матери, ведь Любка – нормальный сын, ей-то он позвонит… Вдруг звонок, как сирена, как голос из, оказывается, существующего где-то внешнего мира. Домашний телефон. Мы со Светкой испуганно взглянули друг на друга. Вымотанная рёвом фурия плетётся в коридор к телефону. Слышу:

– Аллё… Да, я… Да, здесь… Д-да, он… Что?.. Где?.. Когда?.. Но, как это может быть?.. Это точно?.. Да, конечно, приеду… Куда?..

Тишина. Деревянное бренчание «бамбуковых» ниточек, Светка появляется на кухне. Красное ещё минуту назад лицо необыкновенно восковое, почти белое.

– Что?

– Дар… Это… Люба…

– Это звонил Люба?

– Нет. Люба… он погиб.

– Ты что несёшь?

– Авария… Машина его… Документы… Позвонили, сказали, что надо ехать к нему…

– Он тяжело ранен? В какую больницу ехать? – у меня в горле разрастается какой-то ледяной ком, а метроном бабахает всё громче.

– Дар, не в больницу… в морг. Он погиб.

Просто стало тихо. Просто выключили метроном и шум на улице стёрли звуковым ластиком, как говорит наш звукоинженер – увели. Оставили только картинку: маленькая кухня, жёлтые обои, шатенка с безумными глазами агрессивно раскрывает рот… она мне что-то говорит? Она меня трясёт, у неё по лицу вода… А потом вода по мне… Уффф…

– Дар! Дар! Слышишь меня? Дар! Прости меня! Это я, это я виновата! Я же видела, что он за сердце схватился! Да-а-а-ар! – звук вернулся, ошеломляя меня смыслом. Это Светка плеснула в меня водой. – Я сейчас! Я переоденусь, вызову такси, надо ехать!

– Да, едем, – выдавливаю я. – Не надо такси, я на машине.

Мы ехали молча. Снег перестал сыпать, он затаился, он присматривался к нам, он был милостив, он не мешал. Я ехал к Любке. Обычно забитые разнокалиберными машинами проспекты были пусты. Все расступились. Езжай, Дар, он ждёт тебя… И я ехал. Морг при второй городской больнице, что на окраине, так же гостеприимно раскрыл двери. Мы со Светкой заторможенно вошли в фойе, нас встретил молодой длинноносый парень в синей униформе.

– Вы куда?

– Нам звонили по поводу Любослава Шереша.

– А! Пойдёмте.

В небольшой комнате с оптимистично-зелёными стенами сидел человек в форме, что-то писал.

– Вот, за Шерешем, – показал на нас длинноносый.

– Капитан Тюкавкин, – представился нам плотный мужчина с глазами навыкате. – Ваш муж не справился с управлением, смерть была мгновенной, удар в голову. В машине нашли документы… Мне жаль… Вам необходимо его опознать. Вы как себя чувствуете?

– Я готова, – мужественно произнесла Светка, – можно мой друг пойдёт со мной?

– Можно. Но вынужден предупредить… лицо… ну… повреждено сильно. Поэтому вы уж настройтесь.

Светка кивнула и вцепилась мне в рукав. Капитан Тюкавкин кивнул длинноносому, и мы пошли вчетвером дальше по коридору, направо, в комнату за железной дверью. В комнате серый цвет, нет окошек, посередине стоят две каталки, на которых под грязными простынями лежат два трупа. Длинноносый, шумно волоча ноги, поплёлся к тому, что слева. Из-под простыни торчали грязные ступни мёртвого человека. Мы медленно подошли к изголовью. Парень вопросительно посмотрел на нас, на капитана. Полицейский кивнул. Работник мёртвого дома приоткрыл простынь, оголяя тело до груди. Светка охнула и привалилась на меня всей спиной, запрокидывая голову. Да, зрелище неприятное. Но я чётко и почти весело заявляю:

– Это не Люба!

– Вы уверены? – расстроенно спрашивает Тюкавкин.

– На все сто! Во-первых, стрижка… её просто нет, а Люба три дня назад был в парикмахерской, во-вторых, уши совсем другие, а на подбородке какая-то ямочка, в-третьих, сегодня с утра вот здесь на шее я оставил некоторую отметину, а её нет… Это не Люба! Он другой. И он жив!

========== 9. Мёртвые сны Любы ==========

Я жив? Да, я жив! Так может болеть только у живого. Болеть то, что недавно стучало в унисон с другим. Как же печёт этот цветок, словно огнём. Вздох даётся с трудом, через силу. Приходится впускать внутрь воздух маленькими глотками-рывками. Боль отдаётся в плечо, шею. Я весь покрыт холодным потом. Слабость. Что со мной? Что ЕЩЁ со мной?

Понимаю, что потерял сознание, которое милостиво отключилось и закрыло от меня всё случившееся. Не могу поверить, что это всё. За какие грехи меня так наказывает судьба?! Хотя, чего кривить душой, я знаю, за какие!..

…Почему я его не узнал? Были волосы другого цвета, он был вертлявей, тоньше, беспомощнее. Но ведь запах-то тот же самый! Этот влажный кедровый аромат, что столько лет снился мне во сне, что мучил меня… Его запах! Как же я не понял? А его глаза? Почему я сразу не узнал? Это он – мой грех… Он настиг меня… Возмездие всё-таки есть…

Я осмотрелся: сижу в машине и в сугробе. Наверное, съехал с дороги, когда отключился. Сколько я был в отключке? Недолго, даже не успел замёрзнуть, мотор уютно урчит. На пассажирском сиденье увидел сложенный листок бумаги поверх конверта с проклятыми фотографиями. Я так и не успел посмотреть, что в том листке. Светка кинула его как козырный туз. Взял трясущейся рукой, развернул. Откуда это у неё? Где она нашла это?.. Понимаю, что этот листок не поможет сердцу, возможно, разорвёт его в клочья. Но приблизив листок почти впритык к глазам в тусклом свете освещения машины, читаю его почерк ещё раз:

«… начале. И он мне не понравился. Здоровый, руки большие, лицо какое-то никакое, только сочно выделяются на бесцветном лице глаза карие. Толкнул меня ещё в гардеробе. Жлоб! Обезьяна! Но я плюнул на качка…

И нахрен пил? Вкачал в себя какого-то пойла! Всё Пашка… Вот это пробуй, вот это пробуй… Девчонки тоже: сю-сю-сю, с тебя тост, и со мной выпей, а поцелуемся?

В какой-то момент пьяного угара я увидел его опять: орангутанг смешно и неловко танцевал. А я-то, блядь, бог танцев! Ноги заплетаются, а я всё дроблю. Понял, что ведь он меня заметил, что смотрит с вызовом, о своей мадаме забыл, танцует на меня. Он тоже то ли пьян, то ли торкнут, рот его стал какой-то красный… Ещё подумал – вампир… Ещё подумал, а если вампир целует, это приятно? Надо было и сматываться на этой мысли… И ведь уже почти пошёл…

Пошёл куда-то, по-моему, за Пашкой и Серёгой, они курить свинтили. И встретил его у гардероба. Как вкопанные встали друг напротив друга… У него взгляд зверский. И он стал наступать на меня. На хрена я стал отступать? Надо было стоять на месте… А я попятился и в какую-то дверь ломанулся, коридоры… Так и шёл задом, куда – не видел… Пока в стену не упёрся и не понял, что это тупик, какая-то подсобка, даже звуки веселья досюда слабо доходили…

А этот качок с безумными глазами так и не остановился… Я в стену, а он в меня… Страх. Я сразу понял, что будет дальше. Дёрнулся было, сразу отрезвел. Был схвачен, прижат, раздавлен по стене. Его руки и дыхание везде. Хотел попробовать вампира, сука – получи! Губы – в кровь, застёжка на джинсах – в хлам. Не рыпнуться, не вырваться, жар по всему телу… Блядь, как это произошло? Почему я? И это больно, это ужасно, хотя он пытался слюнявый палец в меня засунуть, но я шальной, не дался… А он взял! Хоть бы ты надорвал себе что-нить! Ненавижу! Размазал меня по шершавой стене, сделал грязным. Я что, пидор? Нет!

Надо сходить в «Ультру»! Я найду его! Я отомщу! Я убью… он здоровше? Я найду, как убить его… Что он сделал со мной?

Да, найду его. Если он не придёт в клуб, то я всё равно найду эту обезьяну. Я знаю его имя! Я слышал его в клубе. И кто этого орангутанга так назвал? Лю-ю-ю-ба!!!!!!!!!!

Как мне дальше жить? Этот Люба растоптал меня, сделал из ме…»

… Было больно раньше? Брехня! Это было никак. А вот теперь боль пришла, настоящая, злая… И темнота, но уже не ласковая, а словно удушливый морок. Она давит, вползает в глаза, рот, нос, душу, разъедает всё внутри. И нет спасения от давящей боли ни в свете, ни во тьме…

… Нет спасения тем, кто не заслужил этой милости. А я именно что не заслужил. Мой грех неискупим. Неужели один шаг, одна слабость может так ломать судьбу, выкручивать душу, распинать сердце? Проклятый желтоватый тетрадный листок с неровными оборванными краями всколыхнул всех моих монстров. В воздухе словно разлился влажно-кедровый запах, который столько лет сводил меня с ума. Ну почему он не довёл дело до конца? Слабоумие было бы эрзац-спасением. Но мне даже этой милости не дано. Вместо этого судьба-злодейка преподнесла подарочек, Дара. А ведь поначалу я гнал от себя мысли, что Светкин коллега так похож на того парня, которого я не мог забыть. Так и не смог забыть. И этот беспомощный испуганный взгляд преследовал и мучил ночами меня все эти годы. И вот я встретил того, кто смог излечить моё сердце, кто стал моим возлюбленным. Он смог пробиться сквозь мою эшелонированную оборону, нашёл в неприступных крепостных стенах маленькую дверку, о которой даже я давно забыл. Прошёл внутрь, попал в самую мою душу. Сам отдал себя мне в дар так доверчиво и открыто. И что оказалось? Что это он и есть! Дар – мой зеленоглазый грех. Этот дар хуже проклятья. Теперь даже самые светлые для меня мгновения стали запачканными грязью…

А ведь он всегда знал, кто я… Это моё имя – моя метка, моё клеймо. Да и рассмотрел он меня хорошо, не то что я – как в тумане был тогда. Он знал всё это время и молчал. Почему? Готовил убийство мерзкого Кинг-Конга? У него был какой-то план? Он никогда не говорил, что любит. Теперь я знаю почему. Теперь я знаю, и это убивает меня. Ему удалось. Он убил меня…

…Нет сил, как печёт, уже отдаётся и в животе. Нужно в больницу. Сам не доеду. Рука плохо слушается, снова мутится в голове. Надо найти телефон и вызвать скорую. Где мой телефон? Да где же этот проклятый телефон?! Где он?! Нет… Вернусь к базе, она недалеко, попрошу вызвать скорую…

…Я открыл машину и окунулся в мокрый и снежный вечер. От водохранилища тянуло влагой… Было удивительно красиво, гудел ветер, глухо стучали голые ветви деревьев, качающийся фонарь создавал музыке ветра ритмический светофон… В лицо летели крупные, мохнатые и влажные снежинки, которые тут же слёзно таяли. Трудно идти, я как девяностолетний дед, раздавленный годами. Покачиваясь и от боли, и от порывов ветра, всё же иду по направлению к танцующему свету. Только бы дойти, только бы дойти…

Стукнулся в переговорное окно проходной, оттуда выглянул усатый заспанный мужик в ватнике с поднятым воротником. Хриплым прокуренным голосом охранник спросил:

– Чего нужно? Сейчас ментов вызову!

– Открой, мужик, мне плохо…

– Пшёл отсюда, наркоша! Я предупредил! Всё, вызываю ментов!

***

…Где я? Сильно хочется пить. Прохрипел:

– Пить… – сиплю я и сквозь марево полузабытья чувствую вонь, слышу дальний разговор и изредка хохот, рядом кто-то приглушённо переругивается. Разлепляю глаза. Свет тусклый, слабый. Надо мной обшарпанный потолок.

– О, очухался! Ты чё ж, мужик, давно торчишь? Вроде приличный с виду, одежда хорошая, стриженый, бритый. И чего тебе не хватает?! Острых ощущений захотелось?

– Врача, вызовите врача… Где я?

– На месте. В персональной палате, – ответил молодой язвительный голос, и послышалось дружное ржание. – Ща главврач придёт, пилюли принесёт. Или что там тебе надо?

С трудом повернул голову и увидел напротив на скамье двоих мужиков и забулдыгу.

– Врача! – проскрипел я через силу. Снова подступила дурнота. – Я не нарик!.. Сердце… Нужен врач… Плохо…

– Эй, мужик, ты не сечёшь, чё ли? В обезьяннике ты, в ментовском. Уже пару часов как тебя припёрли сюда. А ты чё, не нарик, чё ли? – Ко мне приблизилось прыщавое лицо. – А чего ж тебя так колбасит?

– Слышь, Червивый, – послышался сиплый бас, – он там про сердце чё-то бухтел. Может и правда, костылян? Нахер нам здесь дохляк? Зови ментов!

– Сам зови! – оскалился молодой, который Червивый. – У меня рёбра до сих пор болят, ещё с прошлого раза.

– Да, они сегодня не в духе. Но с ним нужно чё-нить делать. Пусть тогда он зовёт. Синий, давай, ты ещё не звал сегодня! Иди давай, а то ещё окочурится тут, будем с дохляком сидеть.

Видимо, алкаша таки делегировали, так как он дотащился, покачиваясь, до решётки и распространяя бомжацкую вонь. Вцепился в окрашенные болотно-зелёной краской прутья и завопил пьяным гнусавым голосом:

– Господин полицейский, господин полицейский, у нас тут человеку плохо, врач нужен…

– Заткнитесь, уроды! Что, давно кости вам не считали? Затухли, твари, хоть все там передохните, чище в городе будет! – откликнулся один из ментов, и раздался дружный хохот. – И что за чмо, то им в туалет, то им врача!

– И не говори, ваще оборзели! – ответил ему другой мент. – Тут вам не отель «всё включено»! Всё, умолкли, до утра – тихий час!

Снова заржали менты. Отцепившись от заграждения, пьянчужка прошкандыбал к скамье обратно и грузно осел на неё. Старший по нашей клетке неуклюже встал и подошёл ко мне.

– Мужик, ты давай это, держись. Сегодня у них был раздолбай, так они озверели совсем. Чуть что, сразу метелят. Без разбору. У тебя, может, какие лекарства есть с собой?

Я покачал головой.

– Давай, помоги мне, Червивый, чё стоишь?! Нужно снять его дублёнку и подложить ему под голову. – Молодой подошёл ближе, они расстегнули пуговицы и попытались стащить мою одежду. – Приподнимись… Так… Галстук надо ослабить и на рубашке пуговицу расстегнуть. Червивый, у тебя пальцы попроворнее, расстёгивай! Всё, отошли от него! Пусть лежит, может оклемается.

Мне стало немного легче. И пришёл сон – как защита от этой негостеприимной действительности. Только бы в нём не было снова этого, пусть там будет белый коридор… Но защиты не последовало, даже сон не щадит меня, или это не сон?

***

– …Ну чего ты отказываешься? Пойдём! Будет весело!

Светлана канючила уже минут двадцать, так как я сказал, что не хочу идти ни в какой клуб, пусть даже наикрутейший. Чего я там забыл? Да ещё со Светкой! Она мне уже все глаза намозолила. Куда ни кинешь взгляд, везде она. Вот прилипала! Нет, девка она ничего себе, так. Но не сутками же вокруг меня километры наматывать?! Мне ведь свободное пространство нужно. Она эффектная, видная. Мне льстит, что она со мной. Но она мне ещё не жена, чтобы так тотально контролировать! Я жениться пока не собираюсь, что бы она там себе ни напридумывала. Хотя она уже пару месяцев вовсю намекает на прелести семейного очага. Сколько я уже её знаю? Года три. Она появилась на горизонте во время какой-то вечеринки, когда я учился на третьем курсе. Уже и не помню, какой. А она обижается. Типа это так важно знать день знакомства! Она каждый раз умело обижалась, разводя меня на «шаги»: в знак извинения – предложение встречаться, в знак примирения – первый поцелуй, в знак благодарности – остался на ночь, а после этого ещё много всяких вынужденных знаков… Хотя я крепкий орех – никому ничего не обещал. Мы просто хорошо проводили время. Да и просто так должно было быть. Многого мне не надо. Учёба и работа высасывают все силы: до обеда занятия, а после – работа в автосалоне, самом крутом в нашем городе. Мне повезло туда попасть, хорошие деньги платят, да и мужики там нормальные собрались, серьёзные. Думаю, что после универа делать: зовут остаться работать на кафедре, обещают аспирантуру. Мне интересно, хотя и менее денежно. Наверное, так и поступлю. А для этого нужно хорошо закончить учёбу. Какие уж тут вечеринки. Тем более в сессию. Но Светка всё скулит. А может, пойти всё-таки? Один раз ведь можно расслабиться. До экзаменов ещё есть время, зачёты успешно сданы. На работе выходные. Вчера выдали зарплату и даже на годовую премию расщедрились. «Новогодняя вечеринка… Крутой клуб… Будут все наши… Бомбезная программа…» – доносятся обрывки монолога.

– Хорошо, уговорила. Идём, идём уже. Какой там клуб?

– Да я ж и говорю, это новый ночной клуб «Ультра». В торговом центре «Пассаж». Открыли недавно, на четвёртом этаже, самый крутой клуб. Лизка со своим хахалем была там неделю назад, так говорит, что там такой хай тек!.. – Полился на меня поток информации.

– Всё, всё, понял. Я ж сказал, что идём. Во сколько за тобой заехать? К семи?

– Ну что ты за валенок, Любослав! Кто же идёт в ночной клуб к семи? Ну? Вот видишь, надо чаще тебе выбираться на развлечения. А то совсем мхом покроешься. Заезжай за мной в девять. И не на своей машине, а возьми такси.

– Зачем мне такси? У меня ж своя тачка есть.

– Ну ты даёшь! Мы же идём раз-вле-кать-ся! Ведь это новогодняя горячая вечеринка. А это значит, что ты будешь ПИТЬ! И не сухарь, как всегда, а правильные напитки и вкусные коктейли. Понял, дурашка! Так что не капризничай, а давай в девять заезжай за мной на такси. Обещаю, я буду очень красивая и сексуальная.

Я решил тоже подготовиться к вечеру. Сначала зашёл в парикмахерскую, где мне сделали стильную, но непривычную стрижку. Поехал в центр, прошвырнуться по магазинам. Захотелось на этом празднике выглядеть отпадно, чтобы Светке не стыдно было, хотя раньше такого за мной не водилось. Ладно, не до самоанализа! Деньги есть. Выбрал себе тёмно-синие брюки из тонкой шерсти, которые удачно по мне сели. Взял к ним бирюзовый джемпер из кашемира, с имитацией короткого жилета-обманки. Подобрал ремень, туфли. Даже самому понравился результат. Девчонка-консультант в бутике одобрительно поглядывала на меня, когда я изучал в зеркале весь собранный комплект своего праздничного облачения. Заплатил кругленькую сумму – гулять, так гулять. Уже рассчитавшись и забирая пакеты, спросил у продавца, где можно купить приличный парфюм. Не маслом же машинным и бензином от меня будет пахнуть, в самом деле?! Парфюмерный магазин оказался маленьким, но уютным. Перенюхав до одурения всё, что там было, выбрал себе «L’ambre» от «Arche classic» из-за интригующего аромата с тёплыми оттенками сандалового дерева и ванили. Как сказала продавец: «Захватывающие впечатления, загадочность и непреодолимое желание, мужественность в объятиях Вселенной…» Красиво, романтично. Берём, раз «в объятиях Вселенной», хе-хе! Поехал домой, готовиться к вечеринке…

Света расстаралась вовсю. Ждал её полчаса. Оделась не просто провокационно, а на грани приличия. Платье хоть и достигает колен, без глубокого декольте, но облегает её второй кожей и мерцает искрами при каждом движении, а на спине вырез каплей, смотрите все, хороша? Волосы убраны в затейливую причёску со стразами. Макияж яркий, можно даже сказать, хищный. Насыщенно-вишнёвые ногти тоже украшены мелкими камушками. Длинные серьги с крупными камнями-висюльками на золотой нити разной длины. Кольца все, что я подарил, нацепила, как цыганка, честное слово. Цепочку золотую с кулоном в виде хищной кошки с глазами-камушками. Бархатные туфли на неимоверно высоком каблуке в тон маленькой сумочке. И как она на таких ходулях планирует танцевать? Спросила, нравится ли она мне. Покрутилась передо мной, бёдрами повиляла. Ответил, что очень нравится, сказал дежурный комплимент. Победно расцвела, кивнула каким-то своим мыслям.

В клуб приехали к десяти вечера. Там уже вовсю тусили наши общие знакомые из универа. Нашли свободный столик, разместились. Светка помчалась к своим подружкам Лизке и Ксюхе, которых увидела через два стола от нас. Зачем пищать и визжать при встрече, если сегодня они уже виделись на учёбе? Стали красоваться, хвастаться своими нарядами, украшениями, парнями. Мне стало скучно, и я решил пройтись к бару, взять для разогрева бокал «Алиготе». Заодно рассмотрю клуб поподробнее. Бар большой и круговой. Стойка казалась просто-таки космической, словно из фантастического фильма взята напрокат. А может, и взята, давно не смотрел фантастику. Зал выполнен несколько сюрреалистически: практически нет прямых углов, изогнутость, невероятные формы и цветовые пятна. Сцена и танцпол организованы в стороне, есть пилон (куда ж без него!). В левом дальнем углу расположено место диджея. По бокам на тумбах работают go-go танцоры. Свет организован с умом, эффектно подчёркивает изменчивость интерьера. Большие бабки вложили сюда, большие.

В зале было уже достаточно много народу. Пока встречались пустые столики, но самые удобные были уже заняты. Музыка не очень забойная – разогревчик, поэтому танцевали только танцовщицы на тумбах. Все накачивались для разогрева и поднятия настроения. Недалеко от бара гуляла шумная компания студентов. Не наши. Гуляли слишком ярко для этого времени: шумели, кричали, махали руками, громко смеялись. Как в любой группе всегда виден лидер, так и у них был свой центр Вселенной. Тоненький парень, к которому жались с двух сторон яркие блондинки. Как кошки ластились. А он то обнимет, то чмокнет, то вскочит и прокричит тост. Весело гуляют.

Вдруг сбоку ко мне прижалась Светка.

– Голубчик, а чего мы тут сидим и скучаем? – манерно спросила она у меня, повиснув на моём плече. – Идём за наш столик, сделаем заказ, покути-и-им!

– Хорошо, пойдём. – Не стал сопротивляться.

– Ты таки взял своё пойло?! Так дело не пойдёт! Я сегодня помогу тебе расслабиться. – Заставила оставить бокал с вином в баре, схватила за руку и потащила к столику.

Она не обманула, таки взялась за меня всерьёз. Заказывала только коктейли, от которых я пьянел всё сильнее. Периодически выходили танцевать. Атмосфера в клубе становилась всё жарче. Посетители разгорячились. В одном из наших танцевальных сетов со Светланой мы пересеклись с компанией, которая привлекла моё внимание. Ребята были уже хорошо подшофе, поэтому вели себя излишне раскованно, даже развязно. Конечно, и тут их лидер был активнее всех: он танцевал как заведённый, крутился, изгибался, вился. И даже меня смог втянуть в свой безумный танец. Мы сошлись с ним словно в поединке. Глаза держат глаза, дыхание одно на двоих, ритм созвучен с сердечным, внутренний жар одной температуры. Я уже не видел Светлану, а он потерял свою компанию. Моей девушке это не понравилось, и она резко вмешалась в этот морок. С некоторым сожалением вернулся к нашему столику, стал накачиваться спиртным, чтобы погасить внезапно вспыхнувший огонь в крови. Что со мной? Почему я пылаю? На следующие танцы уже я тащил Светку, только хоть и с ней шёл, но к нему. Мы сходились с этим парнем в танцевальных пикировках и расходились, тяжело дыша. Двигались словно по спирали: виток, новый виток, ещё виток. Пружина напряжения закручивалась всё сильнее. Светка злилась. Я соображал всё хуже и хуже. Кровь стучала в висках. Непонятное томление снедало меня. Нарастало ожидание чего-то…