Текст книги "Последний Эсхатон (СИ)"

Автор книги: Спутник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 17: Альма-матер

Забвение и упадок, смерть и разрушение. Почти полностью затопленный Эсхатон, темный, в котором нет ни единой души. Даже былые, скитающиеся по нему монстры уже мертвы, и по его пустым коридорам теперь будет гулять лишь Эмелис, но и та всё равно скоро его покинет. Тогда до самого последнего конца он останется гнить и медленно разлагаться под толщей воды, пока полностью не исчезнет.

Девушка осмотрелась, и увидела, что находится прямо в самом сердце Эсхатона – в комнате, где ранее сдерживалось Вечное сердце, откуда из него выкачивали, как казалось на тот момент, бесконечную энергию. Теперь же стало понятно, что эта самая энергия вполне себе конечна, и запас её можно легко израсходовать, даже не используя само Вечное сердце.

Стало плохо. Закружилась голова. Это помещение давило на Вечное сердце, а Вечное сердце в свою очередь давило на внутренности Эмелис, поэтому она быстро выбралась отсюда в помещение с большими вратами. Здесь девушки пытались открыть врата. Здесь Сол взял найденную Дейнис книгу. Здесь тот же Сол поссорился с Зейдом.

Помня, что в Эсхатоне время движется иначе, Эмелис поторопилась найти вход на самый нижний этаж. Но её внимание отвлек проход, куда удалились Зейд и Дейнис незадолго до отключения Эсхатона. Надежда на их выживание уже давно пропала, но по крайней мере она бы хотела найти их и посмотреть на их лица в последний раз в этой жизни. Она даже не смогла попрощаться, она и не знала, что как только врата в темницу Эсхатона будут открыты, то судьба всего отряда решится без её непосредственного участия. Она всё ещё держала зло на Сола, хотя и понимала, что он, в целом, был прав.

Эмелис проверила работоспособность внешнего интерфейса гидрокостюма. Он работал, и это было хорошо. К тому же, по всей видимости, это был именно её гидрокостюм, который откуда-то достало то существо на борту «Голиафа II». А значит на нем была установлена и программа по открытию дверей Эсхатона.

Она прошла туда, где в последний раз видела своих друзей. Эта комната не была слишком сильно затоплена, однако именно из дыры в её потолке с верхних этажей на этот этаж прорывалась вода. При этом эта комната никуда не вела, и была тупиковой, то есть возможные тела Зейда и Дейнис, в теории, должны были оставаться здесь, если они не были вымыты течением в другие комнаты. Ответ не заставил себя долго ждать, и в углу комнаты под водой она опознала белый гидрокостюм с пробоинами по всему материалу, через которые алая вода буквально разъела тело, которое находилось внутри костюма. Девушка не могла испытать ничего, кроме самой откровенной скорби. Однако она осознала то, что второго гидрокостюма здесь не было. Значило ли это, что кто-то из её друзей всё-таки смог спастись?

Она проверила идентификационный номер найденного гидрокостюма. Этот костюм принадлежал Зейду, пока поток воды не сшиб его с ног, разодрав его, и пропустив внутрь алую воду. Девушка вспомнила то, как во время путешествия в Эсхатоне она спасла Зейда от такой же участи некоторым временем до того, как она поглотила Вечное сердце. И теперь он умер именно той смертью, которая ему и была предначертана, если бы его не спасла Эмелис. Жестокий рок неизменяемой судьбы. Девушка содрала идентификационный номер Зейда для того, чтобы почтить его память по возвращению в космос.

Но если здесь был Зейд, то куда же делась Дейнис? Ответ не заставил себя долго ждать, когда Эмелис посмотрела статус каждого гидрокостюма поблизости. Тау, Трефор и Зейд, очевидно, были мертвы. А вот Дейнис всё ещё была жива, и Эмелис даже могла посмотреть на её показатели. Всё было в норме.

Эмелис отправила Дейнис сообщения о просьбе отправки её локации для того, чтобы она добралась к ней. Несмотря на то, что Эмелис несколько раз спросила о её самочувствии душевном и физическом, в ответ она получила лишь молчание, и единственное сообщение о том, где нужно её искать. Что-то было не так, но Эмелис думала об этом в последнюю очередь. Она надеялась на то, что сможет помочь её подруге, и объяснить всё то, что вообще произошло. По быстрым расчетам за две недели в реальном мире внутри Эсхатона прошло всего лишь три земных часа. Значит Дейнис всё ещё отходила от того, что произошло.

Дейнис оказалась на одном из нижних этажей Эсхатона. Прямо там, где ранее находился его искин.

Всё вокруг было затоплено девушке по пояс, а в некоторых комнатах, в которые она прокладывала путь, даже по грудь. Эмелис так и продолжала двигаться до ближайшего лифта, и всё-таки вышла на него. Вернее, вышла на то, что от него осталась, а осталась от него одна лишь дыра. Черная, агрессивная, невозмутимая дыра. Самая настоящая дыра. Добавить нечего. Для того, чтобы попасть на нижний этаж, сначала нужно было спуститься по этой дыре, именуемой шахтой лифта. Сам лифт, наверное, застрял на одном из более верхних этажей. «Лишь бы он не упал».

В шахту постепенно вливалась вода. Эмелис, конечно, могла бы спрыгнуть вниз, и не боятся быть разбитой, но даже малейшая царапина гидрокостюма привела бы её к гибели. Вечное сердце на этот раз не содействовало.

Девушка проследовала к затопленной лестнице, что вела вниз. Это могло значить либо то, что нижние этажи затоплены полностью, либо то, что затоплена только лестница, и Эмелис могла попытаться запастись отвагой и проплыть в алой воде до самого нижнего этажа. Первый исход мог принести ей множество непредвиденных трудностей, но она решила не гадать, а просто начать спускаться. Эмелис медленно погрузилась под воду, свыкаясь со своим страхом. Одна царапина, и она мертва. Одна царапина разгерметизирует гидрокостюм, и под океанским давлением её просто разорвет на части. Это ужасная участь, и даже смерть от рук исполинского Уробороса для Эмелис представлялась менее тревожной и страшной.

Она плыла и плыла, плыла и плыла, пока совсем не устала перебирать всем телом. Наконец она, кажется, доплыла до самого нижнего уровня, и позволила себе сомкнуть глаза на секунду. Дверь открылась, и держась за какую-то выступающую балку, она боялась того, что бурный поток алой воды с силой вышвырнет её наружу. Но этого не случилось, и произошла вещь значительно хуже. Оказалось, что нижние этажи и правда были полностью затоплены. То есть её опасения оправдались, и теперь ей пришлось бы плыть под водой и слабым светом фонаря пистолета, прокладывая себе путь. Было как минимум страшно. Очень страшно. Эмелис даже физически ощутила съеживание Вечного сердца, будто и ему тоже стало страшно. Хотя подобный физический отклик, возможно, произошел из-за чего-то другого.

Время от времени она сверялась с голографической картой, которая под водой была практически не видна. Но чем ближе она начала приближаться к системной шине Эсхатона, тем меньше становилось воды, пока её не стало настолько мало, что она ей была по колено. Вода в этой области куда-то делась, однако не было сомнений, что недавно тут было затоплено вообще всё.

Центр управления Эсхатоном, системная шина, к которой она уже подобралась, была также закрыта, однако что-то подсказывало, что там было сухо. Эмелис постучалась в двери, но ей не ответили. Затем постучалась ещё раз, но ответа также не последовало. Она написала Дейнис о том, что прибыла к месту назначения, но даже так ответа не было. Тогда Эмелис просто открыла эту дверь через программу, боясь, что обнаружит девушку мертвой.

Дверь открылась, и вода из соседней комнаты начала вливаться внутрь. Здесь действительно было сухо. Как только Эмелис вошла в комнату, двери внезапно закрылись, и поступление воды прекратилось. Здесь находились широкие сливные решетки, куда и устремилась красная вода. Теперь было объяснение тому, почему всё кругом было затоплено, а вокруг системной шины воды было меньше.

А ещё здесь было светло, пусть и в таком большом помещения работала лишь одна лампа дневного света.

Мониторы, свисающие с потолка, постоянно транслировали чье-то жутковатое и черно-белое лицо. Это был искин Эсхатона, каким-то чудом сохранившийся в строю. Эмелис даже не боялась его. Она уже привыкла к подобным вещам.

– Ты захватил гидрокостюм Дейнис. Взломал его, и вывел ложный статус о том, что она жива. Ты отправил мне сигнал от неё, чтобы я до тебя добралась. Так как я до тебя всё-таки добралась, теперь ты заставишь меня выполнить какое-нибудь задание. Например, перезагрузить систему Эсхатона и вернуть его к жизни для того, чтобы ты меня отпустил. Я угадала твой план? Этот ход уже кажется мне слишком заезженным… – скептически сказала Эмелис, отряхиваясь от красной воды.

Лицо искина смутилось. Он был удивлен.

– Эмелис. На самом деле перезагрузить Эсхатон невозможно. Дейнис и так ели как смогла запустить меня повторно, пожертвовав большей частью моей базы данных, не говоря уже о запуске всего Эсхатона. Зачем же мне просить тебя о том, что выполнить невозможно? Я бы попросил сделать это саму Дейнис, если бы в этом был смысл.

– Ты шутишь, верно? Её ведь здесь нет.

Но Дейнис здесь была. Печально сидела у стены, и мастерила что-то на полу. Когда Эмелис её наконец заметила, то не смогла сдержать слез радости. Она подбежала к ней, и также присев на пол, обняла её всей душой. Но никаких ответных эмоций не последовало.

– Пожалуйста, не мешай мне. Занимайся тем, зачем сюда пришла. Мне от тебя ничего не нужно, – сказала Дейнис, отвернувшись от неё, и продолжая что-то делать.

– Но Дейнис… что с тобой случилось? Мне нужно так много тебе рассказать! Я помогу тебе выбраться отсюда, клянусь, я больше никогда тебя не брошу!

– Не нужно ни о чем рассказывать. Наратион итак рассказал мне обо всем, что творилось в стенах Эсхатона после того, как ты поглотила Вечное сердце. Я спаслась чудом, Эмелис. Чудом искин смог мне помочь. Но он не смог помочь Зейду, и его смерть теперь лежит на твоих руках. А теперь отойди от меня, я делаю специальные силиконовые заглушки, которые могут защитить Наратиона от воды. А ты вся мокрая, и можешь все испортить.

– Дейнис…

– Она не хочет с вами разговаривать, Эмелис. Теперь с ней всё хорошо, и она хочет остаться здесь. Вы тоже можете остаться здесь, если пришли сюда не за ней.

– Дейнис, ты и представить не можешь, что творится снаружи Эсхатона и Земли! Вселенная вот-вот умрет, а ты даже не хочешь меня слушать!.. Почему ты вообще желаешь остаться здесь?

Девушка игнорировала Эмелис.

– Наратион… это ведь твоё имя? Неужели ты согласен с тем, что она должна остаться здесь? Она ведь не выживет! Она ведь не робот и не искин!

– Это её личное право и выбор. Она сможет выжить, мы договорились во всем друг другу помогать. Понемногу мы собираемся восстановить Эсхатон, подключив меня к базе данных настоящих нижних этажей.

– Настоящие нижние этажи?

– Наратион находится в середине Эсхатона. Доступ к нижним этажам закрыт для того, чтобы алая вода туда не пробралась, ведь там находится основная база данных всего Эсхатона, а не её укороченная версия, что предоставлена здесь. Эсхатон – не пирамида, а октаэдр, то есть ромб в трехмерном виде, – вмешалась Дейнис. – И да, я собираюсь оставаться здесь жить. Всё не так плохо, как кажется. Красные водоросли по биохимическому анализу вполне съедобны, а из ста литров алой воды можно делать по литру пресной воды, как только я доберусь до фильтров Эсхатона. Правда те находятся именно на нижних, закрытых этажах…

– Дейнис, может ты всё-таки выслушаешь меня?

– Нет. Мне предстоит ещё много работы. Я бы хотела оставить тебя в прошлом. Моя новая жизнь начинается здесь.

– Против кого ты бунтуешь? Неужели ты действительно думаешь, что тебе здесь будет лучше, нежели чем в обществе людей? Я тебя совсем не понимаю…

– Эмелис, ты не понимала меня никогда. У нас всегда были разногласия, а ты даже не замечала, насколько огромна, между нами, пропасть. У меня иные ценности. У тебя иные. На этом прошу закончить наш диалог. Общайся с Наратионом, если тебе так хочется с кем-нибудь поспорить. А затем уходи и больше здесь никогда не появляйся.

Эмелис сдалась. Видимо, у Дейнис действительно всё было под контролем. Никакие слова не могли образумить её. Быть может, здесь ей будет лучше, нежели чем на поверхности. Свой выбор она уже сделала. Компания Наратиона ей заменяет компанию любого человека, а Наратиону, в свою очередь, тоже нужен какой-нибудь человек для беседы. За эти пару часов внутри Эсхатона они уже успели сладить друг с другом.

– Мне нужно на нижние этажи. По некоторым данным, там живет существо, знакомство человечества с которым помогло бы Вселенной выжить. Наратион, ты случайно не знаешь, так ли это?

Лицо Наратиона стало каменным. Он что-то анализировал.

– Извините, Эмелис, но даже если бы я вам разрешил с ней встретится, я всё равно не могу открыть барьер между верхней и нижней частью города. Механизм, что отвечал за это, теперь навеки сломан.

– Значит туда нельзя пробраться? Что если попытаться пробить барьер?

– Исключается.

– Но что тогда делать?

– Эмелис, вы пришли не в то время, чтобы задавать подобные вопросы. У нас с Дейнис есть вещи поважнее, – сказал Наратион. Дейнис молча кивнула, увлеченная своим делом. Но затем она обернулась, дабы что-то сказать девушке.

– Ты можешь проверить заброшенную церквушку недалеко отсюда. Она не отмечена на карте, и была замурована. Может ты найдешь там что-нибудь интересное, но кроме пустой книги я там ничего не нашла. Может она как-то связана с тобой, раз Сол её отобрал… – сказала Дейнис, и отвернулась.

Эмелис развернулась, открыла дверь через программу, и ушла. Она не могла поверить, что Дейнис отнеслась к ней так холодно и жестоко. Впрочем, чего она могла ожидать? Она лишь надеялась на то, что в будущем она образумится. По крайней мере она была жива, и это было главное. Теперь девушке необходимо найти ту церквушку, о которой и шла речь. К счастью, Дейнис прислала её местоположение, и сразу вышла из сети.

Девушка проследовала к указанному месту. Действительно было странным то, что на карте этой церкви не было, а вместо стены там было просто пустое место. К этому пустому она наконец и пришла, и действительно увидела здесь протараненный проход и церковь за ним. Эмелис вошла внутрь.

Церковь была мрачна, и затоплена не меньше всего остального Эсхатона. Здесь царила атмосфера отчужденности и неизвестности, давящей на разум.

На фресках многочисленных колонн упоминались совсем другие имена, принадлежащие совсем другим мифическим богам, как показалось Эмелис. Здесь не было ни одного упоминания Альфарага, зато упоминались другие боги. Кроме того, в конце этой странной церкви прямоугольной формы она обнаружила алтарь с престолом, на котором лежала книга. Книга найденная Дейнис. Книга, отобранная Солом. Без названия на обложке, без упоминания автора. «Сангвине Деум», кажется.

Книга лежала плотно на престоле, будто была приклеена к нему. По всей видимости Сол знал об этом секретном молитвенном зале, и вернул книгу туда, где и было её место. Зачем он это сделал Эмелис даже не знала и могла только предположить. Когда она взяла книгу в руки, она поняла, что алая вода на неё не оказывает совершенно никакого воздействия. Был бы тут Сол, узнав бы он о том, что Эмелис нарушила покой книги, и взяла её с престола, то он непременно обозвал бы её переменной.

Внезапно на обложке засиял яркий свет, выведя на ней имперские буквы. «Сангвине Деум» – прочитала Эмелис, и убедилась в знаниях Сола. Почему книга отреагировала на прикосновения Эмелис, но никак не реагировала на прикосновения к ней рук Сола и Дейнис? Ещё один вопрос без ответа. К тому же внутри пустой книги проявился и небольшой текст:

ВСЕЯ

Печать порочная снята

Темница вновь разрушена

Отныне чтим мы лишь тебя

Ты наша мать, прошедшая невзгоды

Но вечности тебе не отыскать

Ведь жизнь твоя лишь капля в море

Девушка положила книгу на место. Она не и не могла понять, что пугало её больше: что книга оказалась на самом деле не пуста, или то, что выступившее стихотворение было написано на имперском языке, и переводить его не требовалось.

За алтарем открылся проход, в который начала заливаться вода. Эмелис опасливо подошла к нему. За проходом виднелся тусклый свет. Эмелис решила пройти внутрь, и вдруг поняла, что это было что-то вроде большой вентиляционной шахты, так что она просто свалилась в воду.

Приходя в себя, она быстро провела диагностику гидрокостюма. С ним всё было нормально, и с самой девушкой ничего не случилось, но подняться наверх она уже не могла. Значит был лишь один путь – вниз. Девушка нырнула под воду, и сразу увидела люк, через который аккуратно пролезла. Она оказалась на одном из нижних этажей Эсхатона, как ей подсказывало Вечное сердце. Люк за ней закрылся намертво.

Эта комната была чем-то вроде дезинфекционной комнаты, однако Эмелис не обстреливали горячим водяным паром. Комната лишь нагревалась до такой степени, что остатки красной воды на гидрокостюме начали высыхать.

Всё и везде функционировало, и было такое ощущение, что в этой скрытой части Эсхатона каким-то образом сохранилась вся энергия. Затем она разглядела небольшие скопления биомассы, связанные между собой одной сетью. Это внушало надежду.

Автоматические двери открылись, и Эмелис прошла через них в колоссальную по размерам комнату, занимающую целый этаж. Вся она была усеяна биомассой и огромным серверным оборудованием в несколько десятков рядов, в который эта сама биомасса и пролезала, будто что-то ища внутри. На секунду Эмелис ощутила головокружение и тошноту, но всё сразу прошло.

А потом на неё уставился глаз, выросший из отростка биомассы, который почти сразу затянулся обратно вовнутрь. Мать живого фитоценоза всей галактики была жива, и обосновалась в этом странном месте, которое было основной базой данных Эсхатона. Эмелис заметила вдали шевеление, и направилось к нему. Ряды серверного оборудования начали становится всё многочисленнее и многочисленнее, а сама комната, как потом оказалось, и вовсе имела форму правильного треугольника, и это самое шевеление происходило в одном из его углов.

Наконец Эмелис смогла разглядеть Мать. Существо было втрое больше того, которое она встретила на безымянной планете после битвы с Уроборосом, и оно почти не помещалось в этот угол. Чем ближе к Матери – тем более твердой и многочисленной становилась биомасса.

Эмелис стояла очарованная. Несмотря на то, что она не знала, что будет в дальнейшем, она ощущала небывалое спокойствие, словно прямо сейчас летит в небесах, и ничто её не тревожит.

– Человек! Я любезно тебя приветствую, здравствуй! Искреннее почтение сосуду Вечного сердца, спасителю своего и моего вида! Ещё раз привет! – зазвучало в голове у Эмелис. У Матери был женский голос, что было неожиданно.

– Мать…

– Нет, зови меня Альма-матер. С латинского языка это словосочетание означает «кормящая мать». Ведь дети мои всё ещё несмышлены.

– Альма-матер…

– Да. Альма-матер. Хорошо, что ты всё-таки пришла ко мне. Ты ведь не против, что я просмотрела всю твою память, и прожила всю твою жизнь?

Эти слова вернули Эмелис на землю. Теперь ей стало беспокойно.

– …Что вы сделали?

– Ах, извини. Возможно, это прозвучало слишком резко или агрессивно. У тебя, должно быть, по прибытию сюда, закружилась голова. Вот в этот момент я и проникла в твой разум, вытащила из него всё, что могла осознать сама, скопировала всю твою сущность и прожила твою жизнь как свою собственную.

Эмелис неловко промолчала.

– Ну хорошо. В следующий раз я так делать не буду, прости. Я посчитала что это сблизит нас двоих, и я смогу адаптироваться к предстоящему диалогу более просто. Всё-таки я находилась в основном архиве уже миллионы лет, и никогда не говорила с живыми людьми. Тебе, наверное, хочется есть? Ты можешь откусить кусочек от меня.

– Я не настолько голодна…

– Ах, да, ты не голодна. Вечное сердце утоляет твой голод за счет собственной энергии, но хоть если и можно обмануть твою душу, разве можно обмануть твоё тело? Оно то знает, что питается не тем видом энергии, которым питаться бы следовало.

Эмелис было крайне неловко. Ей стоило продумать ход диалога заранее, но Альма-матер отнеслась к этому с юмором, и дала понять Эмелис, что она находится в безопасности. Так и было.

– Я, видишь ли, намного более развита интеллектуально, нежели мои дети. Это и понятно, ведь я могу дать им лишь крупицу той информации, что знаю сама. Мои ресурсы ограничены, и на Земле уже давным-давно нет воды, которая могла бы утолить мою жажду и дать мне возможность разрастись больше.

– Вы назвали это место основным архивом. То есть, фактически, вы так умны из-за того, что просто собираете всю информацию с этих серверов, и напрямую направляете её в себя?

– Да. Я знаю, что ты не глупа. Но в последние пару сотен тысяч лет я не могу достать самые дальние сервера, так что моё умственное развитие остановилось до лучших времен. Мне бы очень сильно помогло Вечное сердце, да вот только я прекрасно знаю о том, что оно гораздо нужнее всей Вселенной, чем мне самой. К тому же я не могу быть полноценным сосудом, как ты.

– Спасибо за откровение… Однажды ваш ребенок…

– Не продолжай, я уже пережила этот момент твоей жизни. Повторю, что дети мои несмышлены, и даже не знают о том, что космос состоит не только из двух планет. К сожалению, развиваться как я они не могут, поэтому они проводят свою жизнь, на мой взгляд, в страшной скуке, культивируя планеты и делая бессмысленную работу.

– Альма-матер… Но зачем тогда вы отправляете семена со своими детьми во все уголки галактики?

– Ах, это была моя ошибка, которую я сделала много-много лет тому назад. Используя свою силу, я одновременно оторвала большое количество маленьких кусочков из своей системы, и разослала их по каждой планете для того, чтобы на них выросла новая я. Но, как оказалось, эти кусочки, семена, полностью уникальны, и на самом деле не содержат в себе моей личности, но в них есть другие, автономные личности. Поэтому я и называю их своими детьми. Припомни моего сына, захваченного на «Голиафе II». Он был отделен от своего брата, и возымел свою собственную личность. Фактически, мой сын, отправленный на Альтру, стал отцом, когда от него отделили этот кусочек, а я стала бабушкой, а не только Альма-матер.

– Это очень сложно воспринять. На самом деле я даже не могу поверить тому, что сейчас происходит… Всё кажется нереальным. Я говорю о вашем… существовании, так скажем. Что вы такое?

Тем же временем Вечное сердце почти ликовало. Даже, казалось, что оно испытывает какие-то добрые чувства к этому существу.

– Это и вправду сложно воспринять, но может быть, ты захочешь пережить пару воспоминаний из моей жизни, как я пережила твои? Фрагменты моей жизни дадут тебе более широкое представление того, что же всё-таки произошло на этом корабле. А после этого я готова ответить тебе на вопрос, за ответом которого ты ко мне и пришла, но так его и не озвучила.

Девушка улыбнулась, озвучив немое согласие. Раз Вечное сердце доверяло Альма-матер, значит и Эмелис могла ей доверять.

Всё произошло быстро. В реальном мире все события заняли лишь одну секунду, тогда как для Эмелис должна была пройти вся жизнь Альма-матер, пусть она и не покажет всех своих воспоминаний. Её сознание отключилось, и мир превратился в черную пелену.

***

Она начала жизнь Альма-матер её глазами. Ощущать себя в её теле было, мягко говоря, странно. Эмелис, точнее Альма-матер находилась, кажется, в месте, где ранее было заточено Вечное сердце, но сейчас вместо него была она сама. Первым делом, когда черная пелена исчезла, перед собой она увидела божественное воплощение, которое она не забудет никогда. При этом с этим божественным созданием она ощутила неподдельное родство, будто она видела перед собой старого родственника, связь с которым оборвалась кучу лет назад. Неужели другие миры действительно существуют, и неужели в них есть существа столь могущественные, что вполне могут именоваться богами?

Это был Альфараг. Стройный, красивый, выглядящий не глупо, но и не совсем мудро. Он искренне улыбался, смотря на какой-то механизм, в котором очнулась Альма-матер. Одежда его во многом была похожа на раскинувшееся космическое полотно, и своим величием он вселял скорее надежду и счастье, нежели страх и повиновение. Но на человека он похож не был. Это было космическое божество, что в какой-то дальней Вселенных создало целый космос.

– Ты моё лучшее творение… Величайший живой организм, перед которым нет никаких преград. Арете мне бы позавидовал сполна, хотя ты едва ли превосходишь её идеальнейших созданий, – усмехнулся он.

– Альфараг? – робко спросила Альма-матер, но затем обнаружила, что у неё нет рта. Тогда она впервые поняла, как пользоваться своей врожденной способностью передавать свои мысли другим живым существам.

Но Альфараг уже не ответил, отвлекся на что-то и позабыл о своём величайшем творении. Альма-матер ощутила грусть, но вмиг её окружили его подданные. Это и были Первородные, как их называют во Вселенной Эмелис. В их же измерении они именовались лацертидами. Это были существа гуманоидной внешности, но от внешности человека у них была лишь фигура тела. В сущности, они были созданы из обломков метеоритов и звездной пыли, и были в каком-то смысле маленькими звездами в человеческом виде. Их бог и первосоздатель для них был самым большим объектом для почитания.

– Приветствуем новую форму жизни в нашем милом, странствующем по космическим просторам корабле «Астро Мегасити». Мы ведем свой курс из нашего места рождения до нового дома, ведь прошлый, к большому несчастью, был разрушен неподвластным нам и нашему богу силам. Ко всему прочему, быть может, вы готовы на сотрудничество? Ведь для сотрудничества вы и созданы.

Альма-матер ответить не успела. Вернулся Альфараг, а за ним хвостиком шли трое лацертидов, неся на своих руках подушки с чем-то вроде осколков на них.

– Вновь приветствую, – начал Альфараг, – Обряд завершения цикла из разрушений и перерождений уже почти начался.

Альфараг обернулся к своим поданным.

– Будьте добры, покажите ей грани, – сказал он уже им, и отошел в сторону.

Лацертиды встали полукругом около механизма, в котором находилась Альма-матер, презентуя ей какие-то осколки, которые Альфараг и назвал гранями. Хотя это скорее были небольшие пирамидки, объемом в три кубических сантиметра каждая. Все три из них выглядели одинаково, но лацертиды назвали их по-разному.

– Это грань души, любезно предоставленная Осмысляющей. Она согласилась с нашей идеей по восстановлению Вечного сердца.

– Это грань тела, отвоеванная у Фукуши. Не мало пало лацертидов, пока мы не отобрали эту грань.

– Это грань сути, выторгованная у Эскулапа. Наш народ и наш бог заплатили за него не малую цену для его земель.

Грани поблескивали на свету, и Альма-матер видела то, как они прямо-таки источали божественность из себя.

– Сейчас мы дадим тебе возможность поглотить их, а дальше мы можем рассчитывать только на удачу… наш мир стремительно погибает, и никто не может понять, как остановить этот процесс.

«Их мир тоже погибает… Сол, кажется, говорил об этом» – подумала Эмелис.

– Что я должна сделать? – спросила юная Альма-матер.

– Поглотить эти грани и попытаться оживить Вечное сердце, сосудом которого ты должна стать…

«Сосуд для Вечного сердца… Грани – его части? Подумать только, так вот для чего кем была создана Альма-матер. Для создания… или скорее восстановления Вечного сердца».

– Это и есть упомянутое вами сотрудничество? В чем же моя выгода?

– Мы вложили в тебя бесконечную и неутолимую тягу к знаниям. Понемногу мы будем рассказывать тебе всё из нашей и соседних культур, а ты в свою очередь продолжишь быть сосудом для Вечного сердца. Права выбора у тебя нет, но я посчитал слишком ужасным факт того, что мы должны эксплуатировать живое создание, поэтому и тебе от этой сделки есть выгода, – насмешливо ответил Альфараг.

В Альма-матер поступил импульс, который рассказал ей о том, что происходит с миром вокруг. Тогда она без вопросов дала своё согласие.

– Нескончаемая череда смертей и перерождений должна быть уничтожена. Да здравствует космос! – воскликнул Альфараг, подняв руки к потолку.

– Ура! – воскликнули уже его поданные, поднявшие уже свои руки к потолку. – Нескончаемая череда должна быть разрушена! Да здравствует Альфараг!

Трое лацертидов, держащих подушки с гранями, передали их другим лацертидам, которые, в свою очередь, осторожно и одновременно начали вводить грани внутрь механизма, в котором сидела Альма-матер. Альфараг наблюдал за этим событием с неподдельным интересом. Что может пойти не так? Оказалось, что вообще всё.

Едва появившаяся на свет Альма-матер, ставшая продуктом термоядерного коллапса сразу нескольких десятков тысяч звезд одновременно, и не успевшая найти своё место в мире, сразу стала сосудом для столь важного артефакта, как Вечное сердце. На все измерения, на все многочисленные пространства есть лишь одно единственное Вечное сердце, которое на тот момент находилось в разобранном состоянии. Дабы собрать его в единое целое, и при этом удержать его в физической форме, не дав ему просто исчезнуть и забрать за собой десятки миров, нужен был специальный сосуд. Но Альфараг допустил грубую ошибку, дав эту задачу, казалось бы, его высшему творению.

Альма-матер начала видеть мир сквозь любую материю. Она видела всё, что происходит за миллиардами километров отсюда, она видела всё, что происходит в мозгу у каждого живого существа в этом же радиусе, она видела всё, чего никакой живой организм не видел буквально ни разу. Она увидела то, чего даже не видела Эмелис, как только поглотила Вечное сердце.

Бесконечная энергия, сила и мощность. Бесконечный источник чистейшего света. Бесконечный генератор для поддержания вечной жизни всех существующих измерений. Бесконечная рекурсия пронизывающих всё живое и неживое лучей. Альма-матер почувствовала эту ещё не угасшую силу Вечного сердца, и сделалась на короткий миг сильнее самого Альфарага, сильнее любого иного божественного создания в той Вселенной. Но Вечному сердцу нужен был не синтетический, а полностью живой сосуд. Со своей душой, собственным телом и сутью его жизни.

Вечное сердце соединились из трех граней, однако по прошествии короткого мига, оно моментально отвергнуло Альма-матер, и вырвалось из неё, словно пуля, насквозь прошедшая через тело. Оно устремилось в своем лучезарном виде вверх, но остановилось в верхней части механизма.

Альфараг скомандовал срочно эвакуироваться всему гражданскому населению Астро Мегасити, а бойцам и ученым остаться здесь. Он выстроил барьер из звездной пыли вокруг механизма, и вмиг защитил своих подопечных, хоть и знал, что это поможет лишь на время. Лучи Вечного сердца начали становится похожими на молнии, что били по барьеру, и пытались его пробить. Тогда Альфараг на самом деле понял, насколько огромную ошибку допустил. И не отмыться ему от его деяния больше никогда, и будет его имя порочно до конца всех времен. Забудут его на собственной же родине, и сделают из него жестокого тирана, которым он никогда и не был.