Текст книги "Последний Эсхатон (СИ)"

Автор книги: Спутник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Эмелис перебила отца с агрессией.

– Извлечь невозможно. Извлечение приведет к гибели Вечного сердца. Я знаю лучше, отец, – сказала она совершенно серьезно, прислонив ладонь к груди.

– Нет, не делай поспешных выводов, извлечение вполне возможно…

– Нет, невозможно. Я даже обсуждать это не хочу. Для чего нужно извлекать Вечное сердце?

– Как для чего? Для того чтобы остановить всё то, что происходит с нашим миром. На тебе лежит слишком большая ответственность, слишком большой риск. Будет легче, если ты отдашь Вечное сердце…

– Я смогу справиться со всеми напастями сама. Первородный артефакт дает мне силы… я смогу решить все проблемы, если узнаю из-за чего они возникают. Извлечение Вечного сердца приведет к смерти всего человечества…

– Эмелис, ты слишком самонадеянна. Сол знает лучше. Никто кроме него не знает, как сделать так, чтобы Вечное сердце начало содействовать человечеству… активнее.

– Он сам говорил мне, что Вечное сердце необходимо содержать в живом сосуде. Ему необходим контакт с живым человеком. С носителем. Вечное сердце не может содержаться вне живого тела. Я чувствую, как Вечное сердце направляет меня. Я чувствую, что первородному артефакту я не безразлична, ведь существовать она может только внутри меня…

– Сол знает лучше, – повторил отец, взявшись за голову.

– Не знает! Если бы знал, изначально бы захватил Вечное сердце под своё управление, а то в свою очередь отвергло бы его механическое тело…

– Нам всё равно стоит попытаться, Эмелис! Я не могу рисковать тобой во второй раз. Если что-то пойдет не так, то по крайней мере останешься жива ты.

– А не могу рисковать жизнью Вселенной, отец, – парировала девушка. Её настоящее сердце бешено стучало.

– Тогда поговори с Солом. Он здесь, на этой станции, что-то постоянно рассчитывает и проводит тесты над созданной нами машиной. Пожалуйста… может хотя бы он тебя переубедит.

Эмелис поколебалась. Она не хотела видеть ни самого Сола, ни его совместное с её отцом изобретение. Но ей точно хотелось сказать ему пару ласковых слов, или хотя бы понять, куда ей двигаться дальше.

– Я поговорю с ним, хорошо. Но наш разговор должен быть анонимен, и никто не должен нас подслушивать. Прости, но я хочу разобраться с ним лично, и уже в итоге этой разборки я и решу, что я буду делать дальше.

– Будет по-твоему, Эмелис… Будет по-твоему, – ненадолго задумался Савинир, мрачно смотря на настенные голографические часы. Может, Сол действительно был в чём-то не прав. Или где-то врал, приукрашивал. Но его благие намерения были истинны.

Эмелис проследовала за своим отцом из его кабинета. Автоматические двери закрылись за ними, и они вышли из правительственного здания, направляясь к ближайшему лифту. Затем они спустились на пару этажей станции вниз, в неизвестный Эмелис цех сборки летательных аппаратов и прочих странных приспособлений

– Это технологии Изгоев, которые они решили оставить на станции. Вот корабль «Червь II», способный достраивать себе сегменты и недостающие элементы прямо во время эксплуатации, обладающий лазерными клыками для бурения на его лицевой стороне. Его разработали на Альтре для исследования подземных ходов и пещер, а здесь, при помощи Сола, мы его доработали и сделали боевым, на случай если к нам нагрянет «Инквизитор».

– То есть вы хотите пробурить «Инквизитора» насквозь?

– Да, но пока что этого чудовища из мира космических кораблей не видно, и мы его не можем отследить. И не дай бог, если Империя вообще решит его использовать против нас, – задумался Савинир.

– Когда в последний раз они использовали «Инквизитора»?

– В том и дело, что мы не знаем. Поэтому нужно быть на чеку.

И другие судна виделись Эмелис необычными, не от мира сего, с явным вкладом Сола в их разработку. Его желание помочь человечеству даже начинает пугать, при условии того, насколько часто он меняет свою сторону и свои убеждения.

Они прошли ещё некоторое расстояние, прежде чем спуститься на этаж ниже. Савинир приложил свой электронный пропуск к двери какого-то сооружения, что возвышалось на пять метров вверх, и она покорно раскрылась, пропустив Эмелис внутрь. Отец остался снаружи.

Крылья андроида были белыми, а сменились на сероватые. Сол изменил собственный дизайн, подстроился под мировоззрение Изгоев и ополчения, убрав из него все белые элементы. Даже маску сменил, и теперь был похож не на мудрую сову, а скорее на филина. Этот образ ему подходил куда больше, выглядел не почетным, но доброжелательным, и при этом строгим. В некоторых местах его механического тела даже проблескивали светло-коричневые тона, будто он действительно пытался походить на филина.

Он её ждал, определенно ждал. Его новый образ сначала заинтересовал Эмелис, но потом она поняла, что это лишь смена оболочки. Он изменил свою внешность, но его думы, учения… его наполнение осталось неизменным.

– Ваша Светлость, рад вас видеть на «Минтаке», поздравляю с успешной… победой над одной из констант конца света Вселенной.

Выражение голоса Сола было таким же, как и в Эсхатоне, но теперь в нём выражалась щепотка разочарования. Вот эту его интонацию Эмелис не поняла.

За андроидом в маске филина мрачно возвышалась странная конструкция, напоминающая криокамеру, но больше и с более сложным дизайном, проводами и приборами, назначение которых было сокрыто в тайне. Хоть и конструировал эту махину Савинир вместе с Солом, однако Эмелис прекрасно понимала, что большая часть процесса разработки была возложена именно на андроида, все математические расчёты принадлежали ему, и само конструирование этой машины осуществлял именно Сол. Тогда что же делал Савинир в своей части работы?

– Я глубоко недоволен вашими действиями, моя госпожа, но идти против вас не могу.

Его слова едва звучали агрессивно. Эмелис насторожилась, хоть и понимала, что ничего он ей сделать не может.

– В чём же конкретно я тебя не устроила? Почему ты назвал Уробороса константой?

– Я не предполагал, что вы вмешаетесь в естественный цикл смерти Вселенной настолько радикальным образом. Переменная величина, которую я пытался устранить, пока сотрудничал с Империей, оказалась именно вами. То есть, фактически, убив Уробороса, вы и сами стали переменной. Неопределенной. Опасной. Спонтанной. Понимаете?

– Не понимаю. И твоя интонация мне совсем не нравится. Каковы твои намерения?

– Благие, – коротко ответил он, и демонстративно отвернулся от Эмелис, оперившись одной рукой в стол. – Совладать с переменной в данный момент я не способен, и не способен никто, кроме вас самой. Теоретически, именно из-за ваших добрых намерений Вселенная лишь ещё больше страдает.

– Я не понимаю, о чем ты, – повторила Эмелис. – Ты хочешь сказать, что Уроборос…

– Хочу.

Сол реагировал совсем как настоящий человек. В его характере определенно произошли некоторые изменения, и возможно он даже пересмотрел взгляд на некоторые вещи. Значит и истинность благих намерений, возможно, была под угрозой. Но это проверить было невозможно.

– Уроборос был константой. Константой, которая не должна была измениться, он должен был оставаться в живых. Я не мог и предположить, что вам удастся его одолеть. Я даже и не рассчитывал, что вы вообще пойдете против него. Как оказалось, мои базы данных далеко не идеальны, я и сам могу ошибаться, а значит моя теорема предопределения может оказаться пустышкой, которая просто пытается предугадать будущее, но при этом действует как дешевый оракул или гадалка, чьи способности в предсказывании будущего слишком сомнительны, чтобы вообще пытаться их учесть. Развитие и смерть Вселенной отныне идет иначе, и я думаю, что вы и вправду не остановитесь на достигнутом. Конец Вселенной выглядит более размытым, неопределенным, всё более и более хаотичным, дифференциальным. Однако отклонение от предыдущего курса развития Вселенной пусть и велико, но не настолько катастрофично. Ещё есть возможность залатать математическую брешь. Изменить переменную, сделать её константой…

– Изменить меня, – дополнила его речь Эмелис. – Да, я понимаю. Но мои убеждения идут в разрез с твоими. Потому что я не могу быть уверена в твоей честности, ты недосказал о множестве важных… Констант, да, так будет правильнее и понятнее для тебя. Ты не рассказал мне о своих следующих планах. Уклонялся от любых вопросов, которые, скорее всего, задавала тебе не только я одна. А теперь ты и вовсе меняешь свои политические убеждения, переобуваешься, прости за просторечность. Вначале ты был за Империю, предал её, скрылся, вошел в контакт с Изгоями, вновь скрылся, вернулся к Империи и вновь предал её. А теперь мило прислуживаешь моему отцу на пороге создания новой политической системы, которую ты покинешь также легко и быстро. У меня больше нет желания доверять тебе. Его и не было с момента поглощения Вечного сердца мной.

– Вы…

Слишком многое нужно было анализировать Солу. Одна задача перекрывала другую, приоритетность задач менялась в режиме реального времени, ветвилась, перемещалась, старые приоритеты бесследно затухали, исчезали, новые приоритеты двигались неразборчиво. Даже его технологическое превосходство имело сбои, имело некие логические пустоты, которых Сол сильно боится. Для обдумывания всего сказанного девушкой ему нужно было провести десять секунд, уставившись на одну точку мертвым взглядом. Это было для него совершенно не характерно. Это было необычно.

– Я расскажу всё. Я попытаюсь объяснить, и надеюсь, что вы всё-таки поймете меня и вновь склонитесь на мою сторону, – внезапно вернулся он в реальный мир, всё обдумав, и кажется, всё взвесив. Эмелис была слишком напористой, слишком догадливой, слишком более глубокой, чем думал Сол до этого. Более переменчивой.

– Давай начнем с истоков твоего создания. Я хочу узнать, откуда же ты всё-таки пришёл. Кем являешься на самом деле. Какие цели преследуешь, – возгордилась девушка, ведь одержала победу.

– Это будет сложный для вашего понимания разговор, ваша Светлость. Возможно несколько травмирующий, возможно вгоняющий в экзистенциальный кризис… – всё тянул он время. Он знал, определенно знал о том, что творится снаружи оккупированной станции. Он надеялся на то, что беседа с Эмелис закончится как можно раньше.

– Я готова. Посвяти меня в свои тайны.

– Я лгал вам о своем происхождении, – начал он, и заметив небольшую улыбку Эмелис, продолжил, – На самом деле моя родина располагается не в этом мире. Я пришёл из иного пространства, которое в некоторых моментах связано с этим пространством. С этой Вселенной.

– Ты пришёл с другой Вселенной, – удивилась Эмелис. Они с Треей, конечно же, рассматривали варианты того, откуда мог произойти Сол, и она точно знала, что её предположения будут верны.

– Неверно. То пространство не является полноценной Вселенной, оно даже близко не стоит по размерам с этим миром. Однако ваше пространство берет своё начало из моей Вселенной, являясь её продолжением, но немного на другом уровне, не физическом и даже не метафизическом. Связь между моим миром и этим миром всё равно есть, хоть я и сам немного не понимаю, как это работает.

– Наш мир – дочернее пространство вашего мира.

– Верно. Дочернее пространство. Одной из связующих обстоятельств наших двух миров является общая, почти идентичная определяющая форма бытия. Вечное сердце создано в моем пространстве с помощью силы, создавшей мою родную Вселенную. Ваша Вселенная была создана той же изначальной силой, создавшей мою Вселенную и Вечное сердце, однако эта изначальная сила в вашей Вселенной была представлена самим Вечным сердцем.

– Иначе говоря, Вечное сердце создало эту Вселенную такой, какая она есть? Значит ли это, что события твоей Вселенной могут быть связаны со событиями этой Вселенной?

– Не совсем. То есть, да, это так, но всё же с некоторыми оговорками. В моём мире царит разруха. Смерть и увядание. У него нет положительного конца, и так как никто в нём не способен изменить собственное будущее, мой создатель принял решение попробовать внести коррективы в дочернее пространство, в вашу Вселенную, надеясь, что это приведет к благоприятным последствиям для моего мира. До определенного момента история вашего мира является продолжением истории моего мира, то есть все события этой Вселенной привели бы к аналогичному исходу, который ждет и мою Вселенную. Ваша Вселенная и должна была погибнуть точно также, если бы я не ввёл свои коррективы в одну отправную директиву, которая могла бы изменить нашу общую временную линию к лучшему.

– Какие коррективы?

– Видите ли, – насторожился он, застыв на секунду в глубоком анализе, – Определяющую роль играет Вечное сердце, созданное в моей Вселенной на заре её рождения. Я знаю совсем немного в истории о Вечном сердце, однако я знаю то, что именно Вечное сердце, под стать изначальной силе моей Вселенной, как-то связано с рождением и смертью этой Вселенной из раза в раз. Видите ли, в моем мире время движется совсем не так, как движется в вашем мире. Одни сутки в моей Вселенной равняются практически четырем месяцам вашей Вселенной. Поэтому мы наблюдали смерть и перерождение этой Вселенной начиная с точки соприкосновения наших Вселенных уже три раза. Хотя, откровенно говоря, мы располагаем лишь примерными значениями, и не можем узнать, что происходило в вашей Вселенной все эти три раза. На четвертый цикл рождения вашей Вселенной я и решил обуздать Вечное сердце, внеся отправную директиву, которая могла бы сдержать Вечное сердце… Думаю, вы догадываетесь, о чём я намекаю.

По Эмелис пробежались мурашки. Неужели она директива? Что вообще значит то, что её родная Вселенная погибала уже три раза?

– Да. Хоть я и не умею читать мысли, но скорее всего вы пришли к верному выводу. Директивой могу быть и я, однако я являюсь приверженцем лишь собственного пространства, а в этой Вселенной меня никто и никогда создать не сможет, ведь дочернее пространство, к сожалению, находится в постоянном цикле смерти и перерождения, а вот моё пространство однажды умрет раз и навсегда. Когда происходит ваш настоящий конец света, и исчезает всё движение времени и определенная материя, Вселенная перерождается в том же первозданном виде, и в том же виде вновь умирает, перерождается снова, снова умирает. Словно цикл сансары. Именно неизменность цикла жизни и смерти вашей Вселенной и привела меня к теории о том, что в вашем мире всё происходит предсказуемо, и малейшие изменения не могут разрушить мою теорию, мою теорему предопределения. Её могут разрушить только глобальные изменения… например смерть Уробороса.

– Кажется, я начинаю понимать. Однако почему ты назвал глобальным изменением не поглощение Вечного сердца, а смерть змея?

– Потому что и в нашем пространстве Вечное сердце было успешно поглощено другой сущностью инкогнито, которая затем и отправила первородный артефакт сюда, в пространство, созданное самим Вечным сердцем. Если я назову имя той личности, или что с ней стало впоследствии, я самоликвидируюсь. Я не шучу. Поэтому лучше не спрашивайте о ней.

Эмелис улыбнулась уголками губ. Это звучало странно.

– Знаете… на самом деле Вечное сердце металось перед выбором между всеми членами исследовательской операции. Одинаково ему подходили и вы, и Зейд, и Дейнис, и Трефор, и Тау. В нашем мире Вечное сердце сосудом Вечного сердца была лишь та личность, и выбора у артефакта как такового и не было. Он был поглощен насильно… здесь же Вечное сердце было радо иметь призрачный выбор того, что оно вольно иметь любой сосуд из пяти. Мы помогли ему избрать именно вас.

В голове закружилось множество мыслей. Произошло столкновение нескольких внутренних систем и мнений. Коллизия.

– Я не должна была выжить, – догадалась она.

– Именно, ваша Светлость. Поэтому всё это время я покровительствовал вам. Незримо сохранял жизнь. На самом деле мы ни на миг не расставались. Ваша удача искусственна.

– Почему ты выбрал именно меня? Почему именно я из всех других оказалась более лучшим вариантом?

– А вот действительно ли лучшим вариантом – этого не знает никто, – сухо признался Сол. – Мы выстрелили в небо, выбрав вас из пяти человек. И больше, кстати, шансов всё изменить у нас уже не будет. Именно поэтому я так боюсь отклонений от курса, ваших попыток изменить естественную смерть вашей Вселенной. Для сохранения моей Вселенной ваша должна погибнуть ещё раз, но на этот раз Вечное сердце остается не в Эсхатоне, а внутри вас… Смерть времени и пространства естественная, необратимая. Однако носитель Вечного сердца способен пережить её, ведь происходит она именно из-за неизвестных нам процессов внутри Вечного сердца.

– Я запуталась. Какая в таком случае роль Первородных? Почему они обладали Вечным сердцем? Кто они на самом деле?

– Те, кого вы называете Первородными – являются одной из первых рас, что появились в нашей Вселенной. Они нарушили естественное движение нашей родительской Вселенной, и фактически поделили её на двое. Именно поэтому я и говорю, что эта Вселенная – есть продолжение моей Вселенной.

Эмелис ощутила себя брошенной и обманутой. Систем стало ещё больше. Коллизия приобрела новый масштаб.

– Но теперь ты собираешься взять дело в свои руки. Устранить меня как переменную, достать Вечное сердце и попытаться лично вмешаться в будущее?

Сол не стал лгать, и даже по-своему усмехнулся.

– Верно. Вот только устранять вас в общем я не собираюсь. Мне ни к чему ваше убийство или уничтожение. Я привязался к вам, ваша Светлость, – признался он. Тогда его мотивы стали лишь ещё более запутаны.

– Эта машина должна переместить Вечное сердце из меня… в тебя. В механический разум. Это даже звучит глупо.

– Увы, не глупо. Я тоже могу быть сосудом, оцифровав силу первородного артефакта. Это возможно.

– Тогда почему ты вместо того, чтобы поглотить Вечное сердце ещё в Эсхатоне, занялся моим спасением?

– Дело в том, что оно, в общем-то, не слишком сильно хочет, чтобы я стал его сосудом. Мыслящая плоть, скорее всего, ему приятнее, но это не значит, что меня оно отвергнет полностью. Просто нам нужно заставить его принять новые реалии. Сделать меня высшей машиной. Лишь живая машина способна полностью управлять всем потенциалом первородного артефакта, хоть и узнал я об этом слишком поздно. Однако завладеть первородным артефактом я хочу вовсе не из плохих намерений. У вас нет оснований мне доверять, но всё же я рассчитываю на ваше содействие, дорогая Эмелис.

– Я отказываюсь. Многочисленно отказываюсь. Ты становишься ещё более похож на психа.

– Я ожидал такого ответа. Ну, повлиять на ваш выбор я не могу. Пойти против него тоже. Быть может, вы всё-таки сможете построить для нас всех более лучший финал, если сможете. Но если вы измените своё мнение, я приду к вам по первому зову.

Сол обернулся к ней, и девушке даже показалось, что он улыбнулся. Хотя физически не мог.

– Ты обязан прояснить мне ещё множество деталей… – встрепенулась она.

– Увы! Времени больше нет. Империя прознала о вашем местонахождении из-за введенного внутрь вас чипа. Помните его? Внутри «Разрыва» его ввели вам под кожу. Внутри чипа находился небольшой маячок. Империя, к слову, уже смогла пробить защитный купол «Минтаки». Вам пора уходить.

Снаружи прогремел ужасный взрыв, что заставил стены трястись. Точно, чип!..

– А теперь пробит первый слой корпуса этой станции. Полезайте в машину, и тогда я спасу вашего отца и всю станцию. Либо можете не содействовать мне и решать проблему сами, как вы уже привыкли.

– Дьявол…

Эмелис всё для себя уже решила. Плану Сола девушка следовать не хотела. Она выбежала из этого странного здания, и взглядом начала искать поблизости своего отца. Его, как она и опасалась, не было поблизости. Их разговор с Солом затянулся и отец ушёл в неизвестном для девушки направлении ещё даже до того, как прогремел взрыв на станции. Началось вторжение, и уже где-то рядом она слышала приближающиеся шаги. Слишком идеальные. Слишком синхронные. «Светлая гвардия».

Она побежала в противоположную сторону, хотя она и так понимала, что скорее всего её уже окружают. Пока она бежала, на костюм внезапно поступило чье-то сообщение, а через секунду и входящий звонок. И сообщение, и звонок принадлежали разным людям, но сначала она приняла звонок из-за его срочности, кто бы это не звонил.

– Эмелис! Империя пробила все ступени защиты станции! Они играют по-крупному, и даже используют личный корабль Императора! Именно он и нанёс первый удар, разорвавший все наши системы создания силовых щитов. Немедленно беги ко мне, я уже засекаю, как «Светлая гвардия» направляется к тебе. Вывожу схему станции и ближайшие к тебе угрозы. Мы спасёмся и улетим отсюда!

– Отец… Я не намерена бежать! – выпалила она.

– Но что ты собралась делать? Тебя ведь убьют! Эмелис, быстро ко мне! Мы ели-ели держим внутреннюю оборону, но что мы вообще можем сделать против «Светлой гвардии»? Они уничтожат нас, и нам только и остаётся, что бежать!

– Нет, отец, я дала себе клятву больше так не делать, – ответила она, и сбросила звонок.

Она твёрдо решила, что должна встретиться лицом к лицу с Императором во второй раз. Обязательно нужно спасти эту станцию от захвата. Без плана ей будет очень трудно, но ведь и Уробороса она одолела без плана, так ведь?

Повсюду была слышна стрельба и взрывы. Сопротивление не сдавалось даже перед лицом такого сложного врага, как «Светлая гвардия». Да и на своём пути она встречала множество растерянных, но не сломленных людей с оружием, они занимали позиции и повсюду затаивались. Погруженная в свои мысли, она даже и не заметила, как на карте внезапно появились два красных огонька, что стремительно приближались к ней. Она, в общем то, на карту и не смотрела, одержимая идеей одолжить у ополчения какой-нибудь тяжелый военный корабль, и нанести хотя бы небольшой вред «Голиафу II», или, по крайней мере, пробраться внутрь и устроить саботаж. Да, план вырисовывался у неё в голове, но она осеклась, забылась что ещё не добралась даже до Порта, чего уж говорить о саботаже на корабле Императора.

Все её планы были мгновенно разрушены тяжелым ударом белой руки в область живота. Она упала на пол и не сразу поняла, что «Светлая гвардия» всё-таки сумела её настигнуть. Стоило вытащить чип из рук прежде, чем предпринимать какие-либо действия. Она просчиталась.

Двое стояли как палачи, возвышались над девушкой и направляли на неё свои автоматы. Навряд ли оружие могло бы убить вечный дух Эмелис, однако «Светлая гвардия» успешно учится на своих ошибках. Поэтому они и не стреляли в нее, и решили применить грубую силу.

Один из них приложил свою ладонь к виску, как будто что-то и кому-то передавая. В то же время второй гвардеец скрутил Эмелис, и надел на неё тугие наручники. В них внезапно началась стрельба: это ополченцы увидели, как гвардейцы связывают Эмелис. Однако со стрелками гвардия разобралась быстро и жестоко, выпустив пару энергетических снарядов прямо им в головы.

– Вы монстры! Твари! – закричала Эмелис, сплевывая кровь со рта. Костюм не смог компенсировать силу удара члена «Светлой гвардии».

Девушке завязали глаза, и внезапно она почувствовала, как что-то её укололо, словно тоненький шприц впился ей в плоть в плече. Она, конечно, пыталась сопротивляться, брыкалась, но ничего против настолько крепких рук сделать не могла. Она начала погружаться в сон, сон без сновидений, и даже уже такой родной бездонной пропасти. Она просто заснула, и больше не могла двигаться, хотя она всё ещё могла слышать окружающий мир. Баталии снаружи. Бойню внутри.

Она услышала, как открывается ближайшая дверь в другой отсек, а следом гремит взрыв запрещенной во всей Империи гранаты, обезвреживающей всю электронику в определенном радиусе, выводя её из строя, заставляя даже импланты внутри человеческих тел разрываться и оставлять после себя определенную травму для их носителя.

– Ну, собаки, получайте! – завопил глубокий мужской голос, смутно напоминающий голос… капитана Картера! А рядом с ним был кто-то ещё, хотя голоса другого человека она уже не смогла услышать. Зато она почувствовала, как через три секунды к ней кто-то подбежал и перевалил её на своё плечо. Затем она окончательно погрузилась в сон.

Во сне она осознала себя человеком, запертым в темнице. Сделать она ничего не могла, и даже закричать ей не удавалось. На её запястьях и лодыжках располагались кандалы, а помещение, внутри которого она была, было плохо освещено, и в нём не было совершенно ничего. Что в неё ввели?